Сказка Глухие тетери

         
      Три глухие тетери, так все их называли, жили в маленьком доме небольшого городка, в котором все друг друга знали.
- И совсем мы не тетери, - ворчала старшая, которая для одной была матерью, а для другой – бабкой, - Лукерья меня кличут, по-простому – Луша.
- И совсем мы не глухие, - бубнила другая, которая для одной была дочкой, а для другой – матерью. – Меня Ефросинья нарекли, а можно и просто – Фрося.
- Ну, ведь точно, мы никакие не глухие тетери, - подытоживала третья, которая для одной была внучкой, а для другой – дочкой. – Я – Глафира, Глаша, Глашенька. Вот!
      Вы уж, наверное, догадались, что жили в этой избе бабка, мать и внучка. Каждый раз они обижались на, будто намертво прилипшее к ним, прозвище. Да только ведь не зря, видать, они его получили, прозвище это. Уж как не крути, а всё одно, тетери глухие. Со слухом-то у них всё было в порядке, просто никогда никого не слушали, да и слышать не хотели. Кто слово дельное скажет, кто совет хороший даст, а кто и от беды лихой предостережёт, ничего не хотят знать, никого не хотят слышать.
- Весна, соседка, вы б хоть каких-никаких семян в землю воткнули, глядишь, что-то б да выросло. Всё ж кака-никака еда в дом была бы.
- А? Что? Не слы-шу-у… - отнекивается Лукерья.
- Вот глухая тетеря!
       Другой раз знакомые проходят мимо, по делам торопятся, а всё ж подметят, посоветуют:
- Солнце летнее палит, гляди, Фрося, голову напечёт, полдня уж сиднем сидишь на солнцепёке. Ты бы шляпу каку на голову нацепила.
- Чего? Что-то не разберу, чего хотите? Не слы-шу-у… - отмахивается Ефросинья.
- Точно, глухая тетеря!
      Зима пришла, радость для детворы. Пробегают школьные Глашины сотоварищи.
- Айда с нами на снежную горку на санках да на лыжах кататься, только одевайся потеплее, мороз хоть и не велик, да стоять не велит.
- А? Что? – ничего не слышит Глафира, только рукой махнёт и, не слушая ни чьих советов, всё по-своему сделает.
Вышла из дому в лёгкой курточке да тонких ботиночках, сразу снегу набрала в обувку, нос от мороза покраснел, вся дрожит от холода.
- Вот глухая тетеря, говорили же одеться потеплее, так нет же, всё наперекор. Замерзай теперь, дурёха.

      Вот так и жили.
      Вот был случай. Собрались соседушки на рынок, а ехать надо на электричке.
- Погодьте, - кричит, старшая из семьи, Лукерья, - и я с вами.
- Да тебе-то зачем? У вас и продавать-то нечё, вона, на грядках пустень пустоту ветром туды-сюды гонЯт.
- Ишь, завидки взяли, что у меня свой ветер на грядках разгуливат… Да уж, я, может, и не за тем, чтоб что продать, вдруг чего купить надумаю… погляжу, чё, где да как…
- А, денег-то, поди и нету, откудова им взятси, коли до работы, ой, ленивые. - и, усмехаясь, соседка добавила. - Неужто клад какой отыскали? Тогда поспешай, лектричка ждать не будет.
- Успеется, чё зазря ноги бить, - будто не услышав, не стала торопиться Лукерья.
Уж и сели все давно в вагоны, и электричка просвистела да малый ход набрала, а только бабка и не думала торопиться, только ногу через рельсы подняла, чтобы переступить, как раз там, где прямо на неё электропоезд ход набирает. Машинист увидал, сигналить стал, люди с платформы, испугавшись, закричали, а Лушке хоть бы что, не слышит.
- Чё зазря галдеть, успеется, – буркнула недовольно, - не глухая, слышу.
Еле-еле патрульный выхватил старую из-под колёс набирающего ход состава, только страшный свист проезжающей мимо электрички в ушах на долго у всех застыл.
- Ты что ж это, старая глухая тетеря, людям страху нагоняешь, все тебе кричали, а ты будто и не слышишь?!
-  И нечё я не глухая… - обиделась Лукерья и поковыляла домой. Только, когда пришла, домашним про то, что стряслось, не сказывала.
      Как-то раз решила Ефросинья, средняя, в лес за грибами да за ягодами сходить.
- Одна и не пытайся, нас дождись. Опасно в лесу одной-то ходить. – говорят ей знакомые. – Вместе и пойдём.
Да куда там. Вперёд всех пораньше пошла, чтобы ягод побольше отыскать да грибы быстрее всех найти и собрать. Вдруг откуда не возьмись, прямо на Фросю медведь из-за кустов уставился. Глазищи – во! Лапищи ещё больше! Со страху Ефросинья как заверещит, аж сама себя испугалась. Хорошо, сразу за ней городские в лес тоже отправились, услыхали крик о помощи, палки похватали и бегом спасать непутёвую. Прогнали бурого хозяина леса, хорошо, что сыт был, ушёл, не мешкая. Откачали Фросю:
- Вот, глухая тетеря, упреждали же, опасно, в лес одной никак нельзя.
Та вздохнула тяжко, забыв, видать от страху, сказать, что не глухая, и поплелась домой. Ни грибов, ни ягод, ни корзинки. Да только своим не стала сказывать, где была, да что стряслось. Стыдно, вот и промолчала.
      Младшенькая и вовсе, не то что не хотела, а уж точно не могла, никого и ничего слышать. Наденет наушники и идёт, куда глаза глядят, или вовсе не глядят. Вот так и случилась беда. Шла через дорогу, не глядя, да на красный свет светофора, а из-за поворота машина.
- Стой! На красный нельзя!
- Эй, берегись, глухая тетеря!
И в тот же миг визг тормозов, страшный удар по капоту, крики очевидцев и, лежащая в крови Глафира. Всё сбежались, в ужасе хватаясь за голову, а кто-то очень тихо произнес:
- Вот… глухая тетеря… ох… ведь кричали же ей, так никого ж не слышит.
- Ой, стонет… смотрите, глаза открыла… Жива…
- Эй, в «Скорую» поскорее звоните… Слава Богу, жива…
Водитель выскочил из кабины, весь белый, как полотно:
- Не виноват я… Ой, что это она? Я по правилам… ну, ведь правда… да что ж теперь?
Глашу быстро приехавшая «Скорая» увезла в больницу под вой сирены.
Пришли очевидцы к бабке да матери:
- Беда! Внучку вашу Глафиру в больницу увезли!
-А? Чего? – будто и не слышит да по привычке своё талдычит баба Луша.
А прохожие, что видели аварию, опять:
- У Глаши, у вашей дочки, сотрясение мозга, перелом левой ноги, открытый, и правой руки, закрытый, в больницу увезли.
- А? Что? Не слышу! – пробубнила в такт бабке мать Ефросинья.
- Вот глухие тетери!  С дитём вашим беда!
 И тут только до них дошло, о чём речь. Встрепенулись, запричитали, заголосили.
- Ой, беда! Ой, дитятко!
- Ой, чего делать-то? В больницу, скорее в больницу.
      Через месяц, другой, Глаша выписалась, правда ещё похрамывала да с палочкой ходила. Но с тех пор прозвище «глухие тетери», как раньше их называли, постепенно стало забываться, а потом и вовсе не стало его слыхать, навсегда исчезло, будто и не было; потому что со слухом-то у Лукерьи, Ефросиньи и Глафиры всё в порядке, и теперь всегда и всякого слушают, слышат и внимают, кто слово дельное скажет, кто совет хороший даст, а кто и от беды лихой предостережёт.
                08.08.2019.