Андрей Беляков
ПРОТИВОСТОЯНИЕ
III. ДЕНЬ ЛЕЙТЕНАНТА ПАХОМОВА
Утром Вадим вернулся с совещания в штабе КМС и сразу собрал экипаж.
— Завтра летим в Афган; Максим, к трем часам идем получать координаты, — далее он задумался о чем-то и замолчал. Молчал и экипаж. Каждый словно впитывал и пропускал через себя эту новость. В гостиничном номере воцарилась тишина, стало слышно шум пылесоса — наверное, горничная убиралась в соседнем номере. Думал и Пахомов. «Афганистан, слово такое неприятное и отталкивающее для советского человека. Все 70-ые и 80-ые мы смотрели и слышали новости об этой стране. Новости хвалебные и победоносные, но потом начали возвращаться домой люди, воевавшие там, и от них стала раскрываться совершенно иная, истинная картина событий. И каждый подросток (а Пахомов был тогда подростком) узнал такие пугающие слова, как: груз 200, душман, Кандагар, талиб и многие другие. И вот теперь самому приходится с этим столкнуться. Жизнь, конечно, штука странная и уж точно непредсказуемая». Пахомов глядел на экипаж и почему-то вспомнил старшего брата своего школьного друга Бориса. Сергей учился в 8-ом классе, а тот вернулся из Афганистана, в голубом берете, с наколкой ВДВ, весь в аксельбантах, с дипломатом в руках, — сверхчеловеком казался он тогда Пахомову. Как же его звали? — Виктор, Вячеслав, — нет, вроде Владимир, надо же, забыл! Но зато Пахомов хорошо помнил, что рассказывал он им с Борисом: как душманы вырезали целые расчеты, если какой-нибудь мудак уснет на посту, или как опасно курить ночью, снайпер видит огонек сигареты за несколько километров, и сколько солдат поплатились своими жизнями за эту пагубную привычку; ой, как много всего рассказывал, когда выпивал, а трезвый почему-то всегда молчал и только грубил Борису по поводу и без. Да, сейчас уже 90-ые, и войны как таковой в Афгане нет, но все равно новость неприятная, тем более раз отправляют, значит что-то там не так.
— Сергей! — прервал размышления Пахомова командир. — Сер-ге-й, — повторил Вадим.
— А, командир, че?
Все засмеялись, словно пытаясь разрядить обстановку.
— Летаешь где-то? О чем задумался? Нормально все?
— Да, все хорошо.
— Вот приказ командующего, — Вадим протянул Пахомову напечатанный листок. — Идите с Максимом в штаб 201-ой, получите бортпайки, оружие, ну, все что полагается. Как получите, сразу в мой номер. На обратном пути никуда не заруливать, оружие сдать мне лично! Не слышу?
— Есть, командир.
— Так, а ты, Сергеевич, бери остальных и дуйте в аэропорт. Проверите самолет. Андрей, стекло протри и фотоаппарат глянь, нам облажаться никак
нельзя. Ну, а ты, Дим, защиту проверь, чтоб стопроцентная зарядка была. Короче, вы сами все лучше меня знаете. Сергеевич, вечером доложишь мне о готовности.
— Есть, командир!
Вадим встал, подчеркнув тем самым, что разговор закончен.
— Так, все за дело, кстати, а кто у нас сегодня дежурный?
— Андрей и Дима, — доложил Пахомов.
— Отлично, ужинаем у вас в номере, в 20:00, — обратился Вадим к Осину и Егорову...
Несмотря на утро, солнце находилось уже в зените, предстоял еще один жаркий июньский день. От гостиницы «Таджичка», где проживал экипаж, до штаба 201-ой было недалеко, всего лишь каких-то 500 метров. Максим от новости про Афганистан заметно возбудился и всю дорогу что-то говорил и говорил. Сергей штурмана почти не слушал, лишь кивал по необходимости.
— Наконец-то настоящее боевое задание! Ты рад, Сергей? — Сергей!
— А, рад, конечно, — ответил Пахомов, а сам все вспоминал, что же еще про Афганистан рассказывал Борин брат. «Про травку рассказывал, как обкуривались и сходили с ума от нее бойцы, про общение с местным населением, про их быт и мировоззрение, такое отличное от нашего, можно даже сказать, чуждое нам». Впрочем, Сергей и сам в этом убедился, находясь в Таджикистане. Совсем другие жизненные принципы у людей.
— Что-то какой-то ты сегодня не такой, — Сергей внимательно посмотрел на Максима.
— Да все нормально, думаю вот, жара снова будет, а вечером духота. Никак не могу привыкнуть к этому климату.
— Я тоже, — согласился Заболотный.
Из штаба лейтенантов направили на продовольственный и оружейный склады, вручив им накладные. На продовольственном складе молодая, черноволосая, симпатичная девушка в звании прапорщика долго крутила и внимательно рассматривала переданную ей накладную. Не понимая, откуда взялись эти два молодых человека, лейтенанты, как они представились, в гражданке, явно не местные, да еще и привлекательные на вид.
— Ну чего, мадам, вы так смотрите, нам пайки на три дня, на шесть человек, на дело идем, — важно пояснил Максим. — И нового образца, пожалуйста, а то этот зеленый немецкий хлеб времен второй мировой есть совершенно невозможно.
— Я вам не мадам, мадамы в Англии живут!
— Ой, грозная какая! Ты глянь на нее!
— Где ж я вам нового-то возьму, новый только спецназу полагается.
— А мы кто? Серый, ну скажи ей. Мы летчики, знаешь, куда мы летим...
— Максим, — перебил его Пахомов и внимательно так посмотрел на девушку. Та смутилась и опустила глаза.
— Красавица, ну улыбнись, вот вернемся, придем к тебе свататься.
Та не выдержала и улыбнулась.
— Да ну вас, дурачки, вроде офицеры, а ведете себя, как дети.
— Почему дети? Вот увидишь, придем.
— Ладно, — подмигнула девушка. — Но только никому про новые пайки не говорите, слышите меня?
— Зуб даем, — поклялся Максим и щелкнул большим пальцем по своему зубу.
— Ну, жди нас, красавица, с победой и готовься к помолвке, — получив пайки, пообещали кладовщице лейтенанты.
— Дурачки.
Далее, уже на оружейном складе они получили сигнальные огни, ракетницы, по две обоймы патронов на человека и забрали вещмешок со своими ПМ-ми из оружейной комнаты.
На обратном пути до гостиницы Максим все вспоминал девушку из продсклада, а Пахомов поймал себя на мысли: «А если завтра, не дай Бог, конечно, случится что-то страшное, ну, собьют нас, например.» И какой-то внутренний страх сковал все тело. «Да нет, этого не может быть. Чушь какая-то, как вообще такое могло придти мне в голову». Сергей постарался как можно быстрее и подальше отогнать от себя эти мысли. Он даже принялся шутить с Заболотным.
— Ну, а че, Максим, вернемся вот, давай сходим, деваха вроде ничего.
— А ты пойдешь со мной? — оживился тот.
— Пойду, конечно. Как не пойти.
Еще один, очень волнующий его вопрос, хотел задать своему другу Пахомов, но он так и не решился его спросить: «А тебе не страшно, Максим...»
Когда сдали оружие, Вадим предложил Пахомову сходить на переговорный пункт, позвонить женам.
— Примета, просто, хорошая, ты как? Заодно пообедаем где-нибудь, Максим пока присмотрит за хозяйством. Мы тебя после переговорного подберем. Только никуда из номера.
— Да не переживай, командир, идите уже.
— Оксана, привет! Как ты?
— Ну и отлично, я тоже соскучился.
— Как мама?
— У меня? — У меня все хорошо.
— Какая новость? Да я не волнуюсь, ну говори уже.
Сергей встал (интересно, почему человек, говоря по телефону о чем-то важном, всегда старается встать).
— Беременна! Как? Нет, рад, конечно, просто прошло уже три месяца, как мы здесь. Сама не знала. А как поняла?
Они еще о чем-то говорили, но Сергей уже плохо воспринимал информацию. «Оксана беременна!» — только это и крутилось в голове.
Вадим стоял на выходе из переговорного пункта и курил.
— Ну как дома? Все хорошо?
— Да, — буркнул Пахомов, выходя на улицу. — А у тебя?
— Спасибо, нормально.
«Сказать Вадиму про беременность Оксаны или пока нет?»
Вдруг резкий скрежет и удар металла о металл заставил всех вздрогнуть. На перекрестке, что в ста метрах от переговорного, БМП таджикских МРОД не успел остановиться на светофоре и на полном ходу протаранил УАЗик погранцов. От удара зад автомобиля сплющило словно картонную коробку. Водитель и боец охраны, что сидели спереди, выскочили из УАЗика, перепуганные, с красными лицами. Вокруг аварии моментально стал скапливаться народ, центр города все же. Подбежали и таджикские милиционеры, что-то крича бойцам, сидевшим на БМП, те огрызнулись в ответ, замахали автоматами, БМП сдал назад, а затем, газанув, встал на дыбы, резко рванул с места и скрылся восвояси, оставив после себя лишь клубы черного дыма. Милиционер, что стоял перед ним, еле успел отскочить в сторону.
Сидоров и Пахомов стояли в толпе зевак и молча наблюдали за трагедией. Из УАЗика достали тело капитана — Сергей определил по погонам. Зрелище, конечно, было не для слабонервных. У капитана совершенно отсутствовала голова, его уложили рядом с автомобилем и на место, где должна была быть голова, накинули куртку. Глядя на все это Сергей побледнел и опять эти мысли появились в голове: «Погибнуть вот так, на чужбине, нелепо и бесславно! Никто даже не ответит за твою смерть. Был человек и нету». Мысли уже нельзя было просто так прогнать, и они лезли и лезли. И снова страх сковал все тело. «А если нас собьют, в газетах хоть напишут? Нет. Наверное, мельком в новостях скажут, и все! А может, и не скажут! Сгинуть вот так в небытие, бедный капитан!».
— Идем, нечего глазеть, ему уже ничем не поможешь, — Вадим потянул из толпы своего правака. — Ты че бледный такой, Сергей? Ты это, успокойся, давай, выкинь все из головы, такое бывает, кошмар, конечно, но бывает, обкуренные, наверное. У нас завтра вылет важный, сейчас для нас это главное!
Во время обеда аппетита не было совсем. Сидоров, Пахомов и Заболотный кушали в кафе, в парке, что напротив гостиницы. Оружие оставили пока новосибирцам. Рядом со столиком экипажа работал вентилятор, хоть как-то разгоняя горячий воздух. Пахомов ковырялся в тарелке, а перед глазами стоял, вернее лежал обезглавленный капитан.
— Может, Сергей, тебе выпить грамм 150, нам с Максимом в штаб сейчас, поддержать тебя не сможем, а ты выпей, да иди в гостиницу, оружие стереги, отдохни, может уснуть удастся.— Нет, командир, спасибо, не хочу. Ты, это, не переживай, я в порядке.
Оставшись один в гостинице, Пахомов попытался уснуть, но сон не шел. Тело несчастного капитана все стояло перед глазами. А мысли все лезли и лезли. Чтоб хоть как-то бороться с ними, Сергей принялся разговаривать сам с собою, перебирая то, что было важно для него.
« — Лететь завтра надо! Кому?
— Родина! Слово такое абстрактное и не совсем понятное, в школе вот все было предельно ясно, но потом наступили 90-ые, и все
изменилось, даже Родина эта. Таджикистан вот уже не моя Родина.
— Дед! Да, на нем можно остановиться. Он всю войну прошел, смог же как-то перебороть в себе этот страх. Так он такой сильный был, настоящий мужик, вся деревня его боялась».
Сергей вспомнил, как он подарил ему командирские часы — «сколько тогда мне было лет? — 8, 9? Эти часы я буду помнить всегда. А его медали? Как они манили в детстве, Не, ну тогда время такое было. Вся страна воевала, понятно было, кто враг, а кто свой. А тут? Кому это все вообще нужно?»
« — Ребята! Да, наверное, ради них и надо лететь. Не скажешь же им,
что тебе страшно.»
«Боже мой, что же такое со мной творится?»
В номер вошел Максим.
— Ну, наконец-то, вы чего так долго? — обрадовался Пахомов.
продолжение следует...