Случай в прозекторской
Заступившая на дежурство в первый день Нового года санитарка морга Ксения Торчак решила тут же прибраться на рабочем месте, чтобы пораньше улизнуть домой. Там во второй половине дня за праздничным столом, ещё сохранившим своё изобилие новогодней ночи, должны собраться её многочисленные родственники, приехавшие из области. Прибираться в этот суперпраздничный день предписывал рабочий график, составленный с учётом давнишнего опыта. Тот подтверждал, что в морге именно в этот самый продолжительный одновременно для всего народонаселения страны нетрудовой период года наблюдается особо большой наплыв клиентов - усопших по причине невоздержанности к алкоголю и воздействия обстоятельств, сопровождающих его употребление.
Ксения, или "тётя Бегемотя", как называли санитарку за глаза её сослуживцы, была дородной женщиной 45 лет. На её толстых, коротких и мускулистых в икрах ногах покоилось мощное, без талии туловище, которое венчала без всякого намёка на шею, как на снеговике, крупная, сильно вытянутая к подбородку голова с непропорционально толстыми губами на лице. Вся она создавала впечатление несокрушимой мощи, которую дополнял невозмутимый и одновременно взрывной, когда что-то было не по ней, характер. Одним словом, казалось, что ей сам чёрт не брат!
С ведром и шваброй в руках она открыла дверь в полуподвальное помещение, в котором располагалась прозекторская, и, ещё не включив свет, тут же заметила в полумраке напротив, под подслеповатым окном, совсем необычное для морга движение. С носилок, брошенных там санитарами скорой помощи в новогоднюю ночь, пытался подняться мужчина. В силу очевидной слабости это у него не получалось. Бегемотя услышала недовольное мычание - у призрака, видимо, не было сил даже пошевелить языком. Из груди женщины вырвался вопль настоящего ужаса - она рухнула, потеряв сознание, на бетонный пол, загремев пустым жестяным ведром.
А с носилок тем временем безуспешно повторяла попытку подняться, видимо, одна из первых городских жертв праздника. Это был Иван Промыслов: слесарь-сантехник местной жилкомпании. Новый год он встречал со своими дружками-товарищами по работе. Среди них были электрик Василий Пробойников, диспетчер Пётр Иванович Косолапов и дворник - всегда очень услужливый таджик Муртаза, труднопроизносимую фамилию которого его коллеги уже второй год, что он работает вместе с ними, даже не пытались запомнить. Все - холостяки.
Отмечали Новый год у Василия, в его однокомнатной квартире, доставшейся ему после размена трёшки по причине развода с изменившей ему женой. Другого варианта, собственно, и не было. Двушку Косолапова "оккупировал" со своей очередной пассией любимый племянник. У Промыслова в однушке коротала новогоднюю ночь в одиночестве его семидесятилетняя мать. А Муртаза вообще уже второй год ютился в мусоросборнике одного из домов, которые он обслуживал.
Готовились основательно. Из спиртного приобрели по бутылке на каждого разного вида горячительного: шампанское, водку "Абсолют", сухое вино "Псоу". Припасли на всякий случай бутыль мутного самогона, привезённого Василием из деревни. Набрали в супермаркете полуфабрикатов, разнообразной, уже готовой к употреблению снеди, в том числе, салат "Оливье" и селёдку "под шубой". Муртаза приготовил что-то с учётом своего национального кулинарного вкуса. Было, разумеется, что съесть и на десерт: торт "Птичье молоко". В общем на столе было "всё, как у людей", заметил, осмотрев его, Пётр Иванович.
На тёмном небе всё ярче становился полудиск Луны. Косолапов, задумчиво поглядев на неё из окна и, наверное, подумав, будучи в летах, о вечном, тут же захотел вернуться в этот куда более комфортабельный мир и предложил проводить "старый" год. Выпили по фужеру Шампанского, тут же запив его "Абсолютом".
В ожидании новогоднего телевизионного обращения "гаранта", как называл президента страны Иван Промыслов, стали вспоминать наиболее яркие, на их взгляд, эпизоды из своей совместной трудовой деятельности в уходившем году. Например, как к новогоднему празднику помогали инженеру компании набивать в компьютере отчёты за фиктивные работы. Как Пётр Иванович прикрывал от гнева начальства Василия, шабашившего в рабочие часы на частника. Как использовали в меркантильных интересах незнание клиентами своих прав, не брезгуя обманывать пенсионеров. Василий умудрялся выжимать деньги за безвозмездные работы, завышать расценки на платные услуги. У Ивана с этим получалось похуже, так что ему приходилось чаще жить на официальную зарплату. Что-то от щедрот своих коллег и вороватого начальства перепадало также Ивану Петровичу.
Вспоминали о своей нечистоплотности, не испытывая мук совести или чувства вины перед обманутыми людьми, называя их между собой "лохами". Большинство их клиентов, оплачивая счета, даже не подозревали, что их обманывают. Впрочем, справедливо ли осуждать в этом наших героев, если в мздоимстве и лихоимстве погрязли не только сантехники и электрики, но и люди других, самых разных профессий, в том числе и те самые лохи, которых они упоминали?!
На экране телевизора, наконец, появился президент. Выслушали его новогодний спич в молчании, внутренне явно не соглашаясь с ним в том, что "жить стало лучше, жить стало веселее", если резюмировать сказанное им словами его дальнего предшественника. Тем не менее торжественно чокнулись, звякнув стеклом бокалов с шампанским. После этого завели неспешный поначалу, а с каждой новой порцией водки или вина всё более оживлённый разговор на темы, не выходившие в целом за рамки интернетовских комментариев, посвящённых положению дел в стране. Нищие или считающие себя таковыми поносили там гаранта и его власть, олигархов и богатеев за жадность, а те, сытые, - нищих за их продовольственно-имущественные аппетиты. Из всего этого вылезала старая, как мир, истина: сытому сложно понять голодного, богатому - бедного, и они друг другу не товарищи.
- Живу, бля, в такой богатой всякой природной всячиной стране, а многое из приятностей этой жизни позволить себе не могу, - продолжил тему, Василий Пробойников. Как не могли и мои дедки и бабки. Да всем моим пращурам они были не по зубам, хотя вкалывал весь мой род всегда как проклятый. Один усатый из Кремля недавно сказал, что виной этому войны. Будто они пощадили другие страны. Тамошние-то народцы всё равно не бедствуют так, как мы. Возьмём, япошек или фрицев. Те вообще войну проиграли, а как живут!?
Что имел в виду Василий под приятностями жизни и бедствованием он не уточнил. Во всяком случае в собственности, которая числилась за ним и которую, наверное, можно было бы отнести к жизненным приятностям, у него оставались уже после развода с женой помимо приватизированной квартиры дачный участок в 15 соток, на нём двухэтажный пеноблочный дом площадью 150 квадратных метров, моторная лодка и иномарка. Добавить, видимо, следовало бы ежегодное удовольствие от летнего пребывания на заморских пляжах. Не хватало Василию, наверное, яхты известного русско-английского олигарха и дворца с подземным подъездом к нему, строительство которого будто бы затеял приближённый к гаранту конституции русский нефтегазовый магнат.
На слова Василия Пётр Иванович Косолапов заметил: - На чужой каравай рот не разевай! Как бы подводя тем самым черту под рассуждениями о "высокой политике".
После этого основательно взялись за женский вопрос с учётом развода Василия. Вынесли в заключение всего сказанного однозначный вердикт, разумеется, не в пользу слабого пола. Позднее за столом всё чаще возникал вопрос: "Ты меня уважаешь?!"
Ближе к утру позвонила мать Ивана Промыслова, попеняв ему, что тот оставил её в одиночестве на всю новогоднюю ночь. Иван засобирался домой. Проводить его взялся было почти трезвый Муртаза, но Иван пьяно запротестовал и отправился домой без провожатых.
От выпитого земля уходила из-под ног, словно палуба корабля в большую качку. В какой-то момент он потерял равновесие, упал. Встать не смог и через несколько минут, устроившись поудобнее, уже сладко похрапывал. Новогодние петарды к этому времени уже отгремели, народ, выйдя из-за праздничных столов, раскладывал постели, так что на улице было пусто. Впрочем, не совсем. Кто-то всё-таки ещё не довзрывал и не дозапускал свою пиротехнику и фейерверки. Он-то и обнаружил, но не сразу, уже окоченевшего Промыслова. Позвонил в службу скорой помощи, в полицию. Врач скорой, находившийся в эту новогоднюю ночь сам подшофе вопреки строгим ведомственным инструкциям, констатировал смерть от переохлаждения. Полиция вызвала после этого спецтранспорт для доставки тела в морг.
Феномен неожиданного воскрешения Ивана Промыслова в морге имел, разумеется, объяснение. Он был сильно пьян, а алкоголь порой на какое-то время способен поддерживать жизненные силы, - но человека, естественно, крепкого, каким и был Иван. Не замёрз он окончательно. После осмотра пациента с того света врачи констатировали у него последнюю степень отморожения рук и ног, а также воспаление лёгких. Спасти его не удалось.
Хоронили Ивана Промыслова в области, так как на городских кладбищах услуги похоронщиков влетели бы его матери в копеечку. Помог с участком пробивной Василий: договорился с местным начальником из района, где у него была дача. Там, на природном просторе, Ивана и хоронили. Провожал его с десяток человек, молча стоявших вокруг гроба, установленного на две табуретки. Неожиданно заговорил Пётр Иванович, сказав, несколько проникновенных слов в адрес Ивана, а затем, прибегнув к аллегории, вдруг увязал его смерть с неблагополучным состоянием всего государства. - Целое десятилетие Россия была в коме, потому что её пользовал, если не алкоголик, то уж точно хорошо закладывавший за воротник врачеватель. Потом появился вроде бы адекватный эскулап, и она, маленько очухавшись, попыталась, как Ваня Промыслов, даже встать с колен. Но не получилось. Наверное, потому, что у этого врача появилась какая-то другая, более выгодная для него шабашка. Правда, Пётр Иванович забыл о том, о чём он и его друзья-товарищи судачили несколько дней назад за новогодним столом: о своих мошенничествах, об обмане своих клиентов. И если пациент сам не желает выздоравливать, врач ему уже не помощник.
Ивана Промыслова похоронили, а тётя Бегемотя ушла из морга. На следующий день после случившегося она переоформилась санитаркой в стационар.
19 января 2020 года