Подарок для " Behemoth"
Конан пересек Шишкан Аль Куно передвигаясь по ночам, когда хоть немного освежающая раскаленную поверхность пустыни роса позволяла слизывать капли влаги с вогнутых панцирей злобных черепах, яростно щелкавших клювами, стоило киммерийцу приблизиться к ним, пригнувшись, перебежал Геморройный тракт, умудрившись не столкнуться с Призрачной Стражей, долго продирался через Акациевый пролесок прощелка, пока не увидел вырастающие на горизонте купола. Он остановился и недоверчиво хмыкнул.
- Карта Флинта не обманула, - хрипло пробормотал он, осматривая безоблачное небо. Черная точка высоко в зените приобрела очертания парящего коршуна, медленно спускающегося широкими кругами. Скоро он уселся на одинокий кактус и присвистнул.
- Мы с тобой одной крови, - на всякий случай перейдя на северный диалект хинди сказал Конан и выразительно покосился на обмотанную кожаными ремешками рукоять двуручного меча, высовывающегося из - за спины варвара между штыком от винтовки Мосина, череном лопаты Хичкока и гусарскими крыльями Сенкевича. Он не знал, в какое время попадет, с какими возможными опасностями встретится, поэтому прислушался к советам бывалого Пью, оставленного ждать вестей в харчевне Тревизо на самой окраине Секундерама, откуда варвар и вышел на рассвете, прибористым шагом покрыв сотню лиг до ночи. Пью советовал не пренебрегать и обращать, правда, чем именно и на что - не уточнил, упав пьяной головой в красную лужицу коринфского. Амалафрида, подававшая вино, хихикнула и отнесла слепца наверх, а Конан, собрав в чулане все необходимое, вышел в путь.
- Да ни х...я, - отозвался коршун, рассматривая мощную фигуру варвара блестящим глазом, прижав голову к плечу, - я - птица, ты - х...й знает кто.
- Киммериец, - коротко ответил Конан, сплюнув.
- Крым чей ? - неожиданно спросил коршун и неприятно усмехнулся. Достал из кармана шинели пачку " Казбека ", закурил и снял ботинки.
- Да мне по хер, - отмахнулся Конан, стаскивая с плеча верного винта. - Ложись, - приказал он коршуну, передергивая затвор винтовки.
- Расстреливает, - послышалось за спиной варвара, - народная русская забава.
Конан пригнулся и, одновременно наставляя дуло винтовки и широким махом выхватывая меч из ножен, развернулся. Перед ним стоял красный кабриолет с двумя блондинками, но киммериец скорее почувствовал, чем увидел сквозь металл кузова чародейным взглядом, наличие еще одного пассажира, лежащего в багажнике, судя по гадкому запаху : чорного, как сволочь, ниггера.
- Зырь, Элька, - толкнула локтем приятельницу сидевшая за рулем мордатая блондинка, напомнившая киммерийцу старинное кино, где все были голыми, - какой могучий мужчина. Такой засадит раза - никакой Уимблдон уже не грозит.
Вторая блондинка лишь вздохнула и покачала головой, вверх - вниз, как лошадь. Это и определило их дальнейшую судьбу. Конан вскрикнул и снес одним ударом голову сидевшей за баранкой, штыком пробил жесть кузова, нанизывая визжащего от ужаса ниггера на острое жало, ухватил блондинку за волосы, спутанные в какой - то нелепый пучок на затылке, вытащил и пригнул гордую шею.
- Ниц, сука, - хрипел варвар, усаживаясь на тут же запотевшую спину блондинки.
- Вот и транспорт, - смеялся коршун, избегнув расстрела горячей, но справедливой пулей. - Прямиком в Еваропу.
Конан кивнул, соглашаясь, и пришпорил блондинку, через мгновение исчезнув из ограниченного с кактуса поля зрения птицы. Коршун подумал, что надо бы взмыть и глянуть, куда и зачем скачет странный двуногий, но в этот момент послышался тихий шорох и из - под колеса кабриолета высунулась ящерка.
- Тока не надо гнать за крылья и ноги, - замахал на нее крыльями коршун, широко зевая, - неактуально после инцидента под Смоленском Розуэлльским. Слушай лучшей историю, - предложил коршун, усаживаясь поудобнее. Сбросил шинель на песок и начал рассказывать.
Парашют он закопал под буком, рацию утопил в ручье, фотографию одинокой девушки Индустриализации Петровны Копытиной разорвал на мелкие кусочки и сжег, сапоги и паек отдал какому - то леснику братану морскому дьяволу, встреченному на узкой таежной тропе, и через сорок лет вышел в расположение отряда Гжегожа, где его сразу и расстреляли лихие аковцы, угрожая циническим превосходством вековечной принадлежности к цивилизационному процессу, что явствовало хотя бы из формы их шапок.
- Кого его ? - кричала ящерка, задирая уплощенную голову к взмывшему коршуну.
- Да по х...й, - отвечал ей с неба коршун, поймав крылом вихревые потоки и устремляясь по следам Конана.