«Измельчал, измельчал народ. - листая очередной отчёт Паши Премьера размышлял Борис Антонович, тот самый обладатель несерьёзной должности и подобающего ей кабинета. - Да и как ему не измельчать, если кроме денег ничего не предлагаем. Карьера? А что карьера?! Карьера предлагается и воспринимается тоже как деньги, как возможность иметь их больше. Вообще-то грустно. Ну да ладно, на наш век хватит, а дальше пусть сами разбираются».
Борис Антонович — мужчина чуть-чуть нет шестидесяти, но не смотря на это строен, статен, на лицо так вообще полтиник едва-едва исполнился. Борис Антонович не принадлежал к мужскому клубу, не был новочеловеком, ещё чего! Борис Антонович был Борисом Антоновичем, потому что не только в стране, но и за её пределами его имя стало нарицательным. В своё время он тоже прошёл, нет, не стажировку подобно новолюдям, а обучение, полновесное обучение и теперь являл собой этакий хоть и неписанный зато почти нерушимый свод законов «Как надо делать, как правильно».
Разумеется Борис Антонович был не одинок в свой исключительности. Было ещё несколько человек подобных ему все вместе составляющие этакий клан неприкасаемых. Этот клан был чем-то похож на мужской клуб новолюдей, но похож был только внешне, а по численности так вообще скорее соответствовал мини-клубу, чем клубу. Правда возможности членов этого мини-клуба были настолько широки, что иногда могли влиять на принятие решений даже президентской команды. Но на этом их единство, можно сказать, и заканчивалось, потому что каждый из членов мини-клуба возглавлял ту или иную группу чиновников, депутатов, бизнесменов начиная с самого верха, с правительства и с Госдумы, и заканчивая администрацией какого-нибудь захолустного городка название которого известно разве что его жителям и учёным-географам.
Да, как раз на руководстве «группой товарищей», у каждого своей, единство мини-клуба избранных, а по другому не скажешь, и заканчивалось. Дальше начиналось как в песне Владимира Семёновича: «Вдоль дороги лес густой с бабами-ягами, а в конце дороги той плаха с топорами...». На самом деле так оно и было, ну разве озвучивалось другими словами и выглядело по другому, по-современному. Дорога та, песенная, представляет из себя поле лютой битвы, не на жизнь, а насмерть. Когда встречаются два кота, они дерутся или насмерть, или же пока один из них не сбежит, а теперь представьте на той дороге несколько котов, и все они готовы драться насмерть. Представили?
Вот и с этой железнодорожной контейнерной линией мало того что предстоит, а по факту уже началась, бойня так ещё и новолюди своё рыло засунули. Оно конечно, можно было бы устроить этому Аркадию Аркадьевичу автомобильный фейерверк с ним внутри, но нельзя, нельзя мать-перемать! А нельзя потому, что президентские, хоть и немного их, потихоньку, незаметно, можно даже сказать ласково предлагают свои правила игры, да так предлагают, что одно неосторожное движение в сторону, и башка рядом с ботинками валяется.
А железнодорожная линия эта нужна, очень нужна. Нет, не ради денег в ней такая необходимость, чего-чего, а денег и без неё хватает. Нужна она для того, чтобы показать свою силу другим членам мини-кулба, для того чтобы быть первым, иначе сожрут, мало того что сожрут, бошка тоже рядом с ботинками валяться будет.
***
А вот чаепитие не получилось. Едва Аркадий Аркадьевич и Зоя Павловна вошли в здание пансионата, как появился Александр Николаевич и сказал Аркадию Аркадьевичу, что звонил министр и что там какие-то срочные дела. Аркадий Аркадьевич извинился перед Зоей Павловной, сказал, что скорее всего это не надолго, а уж после чаепитие гарантировано, даже Александра Николаевича озаботил.
Но к сожалению дела оказались не такими уж скорыми, Аркадию Аркадьевичу даже пришлось выехать на службу, в министерство. Ничего сверхъестественного в тех делах не было, обыкновенная авральщина которая время от времени возникает в любом учреждении, но которая требует личного присутствия. Плохо в той авральщине лишь то, что за всей своей, можно сказать, обыденностью и даже рутинностью она отнимает уйму времени: пока все собрались, эта авральщина вылилась в совещание во главе с министром, пока посовещались, перекурили, опять посовещались, глядь, уже вечер. Так что в пансионат Аркадий Аркадьевич вернулся часов около девяти вечера. Тут уж самое время ужинать, а не чаи распивать.
Правда Александр Николаевич, не иначе идя на выручку другу, предложил Зое Павловне своё общество за чашкой чая, но волшебница вежливо отказалась сказав, что так даже лучше, что благодаря срочной занятости Аркадия Аркадьевича у неё появилось время почитать книгу, её любимую книгу, «Рукопись найденная в Сарагосе», которую она перечитывает уже неизвестно какой раз и всё никак не может ей начитаться.
От обеда Зоя Павловна тоже отказалась, сказав, разумеется пошутила, что на самом деле для того чтобы сохранить фигуру держаться подальше от холодильника надо не после восемнадцати, а до восемнадцати часов.
***
Ну а гости невидимого фронта, те или ничего не знали о гастрономическом воздержании до восемнадцати часов, или же им было решительно наплевать на свой экстерьер. Вернувшись с прогулки Алексей попросил Александра Николаевича приготовить сауну, на что тот ответил, мол, у них, в пансионате, сауна готова всегда и пригласил гостей к «лёгкому пару»,
Помимо сауны как таковой «лёгкий пар» выглядел, у Алексея аж глаза в разные стороны разбежались: такое изобилие, если честно, он только в кино и в глянцевых журналах видел. Наверное если не полениться, то на сервированном столе в предбаннике можно было запросто найти птичье молоко, то самое, которого постоянно не хватает.
Сауна, когда развешивал жучки, Алексей не очень-то и обратил на неё внимание, сарай и сарай, представляла из себя без ложной скромности произведение искусства. Да, с улица она была действительно похожа на сарай — этакое длинное бревенчатое сооружение, зато внутри!
Как и снаружи внутри сауна была сработана из дерева, настоящего дерева, не из какого-нибудь там эрзаца. Помимо трёх парилок с разной температурой, обалдеть но не так чтобы сильно, сауна могла похвастать двумя бассейнами, и не такими: прыгнул-выпрыгнул, а вполне настоящими, заплывы можно устраивать. Предбанник, нет скорее всего это не предбанник, а банкетный зал, был тоже сработан под дерево в стиле швейцарского шале. Сам предбанник, ну раздевалка, располагался отдельно, а что очень даже удобно. К услугам отдыхающих было предоставлено всё, что только могло понадобиться в сауне, как в парилке, так и после неё.
Провожая гостей в сауну Александр Николаевич учтиво осведомился: нужны ли гостям услуги банщика и массажиста? И тут в Алексее, сам себя потом корил, взыграло чувство ревности, и к кому, к Оксане! Вроде бы и трезвый ещё был, а почему-то ему показалось недопустимым чтобы какие-то мужики его тёлку, и неважно что кобылица вдоль и поперёк езженная-переезженная, руками за задницу хватали. Ну и ладно, не хотите, не надо, Александр Николаевич провёл небольшую экскурсию по сауне, рассказал что и как, пожелал лёгкого пара и откланялся.
Быстренько раздевшись, на этот раз Оксана не ныла и не материлась, гости проследовали в комнату отдыха, тот самый банкетный зал, и минуя небольшой предбанничек в который выходили двери всех трёх парилок попали в одну из них.
Парилка оказалась выше всяких похвал, но не это в первую очередь понравилось Алексею. Совершенно для него неожиданно Оксана оказалась заправской банщицей, непонятно, или фанатка сауны, или, как говорилось в одном популярном фильме: профессон де фуа — профессия обязывает, так отхлестала веником Алексея, что тот только кряхтел непонятно от чего, то ли от неожиданно сильных ударов веником, то ли от удовольствия.
Выбравшись из парилки и всласть поплавав в бассейне с почти ледяной водой Алексей направился в банкетный зал, к столу. Оксана же выйдя из парилки ограничилась душем, по простецки, и к приходу Алексея уже попивала что-то из высокого стакана, видать сама себе коктейль соорудила.
***
Вообще-то по закону жанра, как говорится, на лёгких парах Алексею следовало бы в первую очередь обратить внимание на Оксану, которая к тому же отбросив все условности в виде простыне пребывала в откровенной наготе, благо рядом было две небольших комнаты, Александр Николаевич тоже показал, предназначенные именно для этого самого обращения внимания.
Но взглянув сначала на стол, потом на обнажённую Оксану Алексей решил, что стол выглядит куда более симпатично нежели чем девица-красавица. Присел, налил себе водочки, посмотрел было на Оксану, ну чтобы тоже налить, но у неё уже было что-то налито, вздохнул, выдохнул и, поехали!
Разговор не клеился, так, пару слов о том, пару слов о сём, а дальше ни в какую, поэтому ничего не оставалось как налегать на «матушку-кормилицу». Вообще-то Алексей ещё пару раз заходил в парилку, но ему уже было безразлично идёт за ним Оксана или нет? Оксана разумеется не шла, она окончательно освоившись за столом принялась в прямом смысле слова уничтожать выставленное на нём изобилие при этом не забывая его запивать, чем запивать, а что под руку попадётся.
Да и Алексей после третьего захода в парилку присоединился к Оксане, что-то уж больно скучно показалась ему та парилка, да и отдохнуть пора. А что, дело он сделал, и вроде бы неплохо сделал, как говорится: славно поработали, можно отдохнуть. Да и вон деньжищи какие заплачены, охренеть! Правда к этому моменту Алексей не вспоминал, что деньги не его, да и зачем вспоминать если отдыхать на них не возбраняется, а для отчёта квитанция имеется, настоящая, с печатью.
Постепенно, с каждой выпитой рюмкой начал зарождаться разговор, и правда, как тот младенец, сначала дрыгающий ножками и неуверенный, ну разве что не кричал, а потом всё лучше и лучше. Вот только во основном состоял он из анекдотов, поверхностного обмена мнениями о пансионате, вроде бы и всё, какая-либо другая тема хоть чуть-чуть объединяющая Алексея и Оксану так и не желала появляться, наверное потому что её просто не существовало.
В конце концов отдых перешёл в активную фазу — дорогие гости, утомлённые как сауной, так и выпивкой с закуской свалились прямо там, за столом, устали. Наверное часа через четыре один из сотрудников пансионата, Александр Николаевич послал, заглянул в сауну и обнаружил дорогих гостей по причине чрезмерного употребления, в первую очередь выпить, в откровенном виде, в откровенных позах спящими в креслах. Выслушав обстановку в сауне Александра Николаевич улыбнулся и распорядился не трогать гостей:
- Пусть отдыхают, умаялись болезные. Опять же, проснутся, а опохмелиться, вот оно, руку протяни.
***
Поскольку в пансионат ехать было не надо Андрей договорился с Варей на субботу: пригласил её на концерт весьма популярной группы, к тому же песни это группы Варе нравились, а потом, как водится, в ресторан.
По правде говоря Андрею концерт не понравился, не понравились песни группы тексты которых были буквально за секунду до матерщины, которую Андрей не мог терпеть. Но нет худа без добра: скандально известная группа частенько мелькала своими песнями на радиостанциях, да и по телевизору, нет-нет, а и показывали. Что интересно Андрей не слышал ни одной их песни до конца. Если в автомобиле, по радио, начинал звучать хриплый голос вокалиста и автора песен Андрей перестраивал приёмник на другу станцию, а если по телевизору, переключал на другой канал. А вот Варе по всей видимости как сам концерт, так и то, что исполняли музыканты очень даже понравился. Она подпевала, танцевала, несколько раз пыталась завлечь в танец Андрея, но тот ради вежливости и порядка подёргался в якобы танце пару раз и переставал. Но Варя на Андрея не обижалась, вокруг таких же как она танцующих, поющих и кричащих было хоть пруд пруди. Да и, это тоже не понравилось Андрею, чего хорошего простоять полтора часа среди танцующей и кричащей толпы?
А после, после концерта, был ресторан, тихий, спокойный и уютный. В отличии от концертного зала в ресторане никто песен не пел и не танцевал, да и сложно это было сделать под фортепьянную музыку. Вообще-то под джаз тоже танцуют, но ресторан обладал статусом согласно которому танцевать в зале считалось чуть ли не появлением на улице без штанов.
Болтали о каких-то пустяках, наслаждались прекрасной кухней и почти домашним уютом, короче, всё нормально и даже лучше. Для Вари оно может так и было, а вот у Андрея приблизительно со второй половины ужина настроение стало стремительно ухудшаться. Это было не впервые, так было каждый раз, Андрей уже привык, привык не только к ухудшающемуся настроению, но и к тому, что надо ни за что на свете не показывать вида.
Причина? Да признаться причина глупая и даже дурацкая, и Андрей это прекрасно понимал. Вон уже сколько они знакомы с Варей, и вроде бы люди взрослые, во всяком случае осведомлены в результате чего дети на свет появляются, но…
В том-то и дело что но, за всё время знакомства Андрей поцеловал Варю, по пальцам одной руки пересчитать можно! Да и, если перед самим собой не выпендриваться, это Варя его целовала, а не он её. А уж о большем, да, о том что имеет прямое отношение к рождению детей не то чтобы разговора не возникало, намёков не было.
***
Поначалу было Варя ждала, потом начала обижаться, а потом перестала. А перестала обижаться на Андрея потому, что, о женская логика, вдруг решила что Андрей так трогательно и целомудренно за ней ухаживает, наверное как лет сто тому назад ухаживали, потому что мало того что любит Варю, но и боится неосторожным словом или действием её обидеть.
Как-то Светка даже вопрос провокационный Варе задала: а у него там всё нормально? Может проблемы какие, а может лечится вот пока и нельзя? Вопросы оказались сложными, до того сложными, что для их решения полбутылки водки пришлось уговорить, разговор происходил в той самой то ли кофейне, то ли пивнухе. В конце концов подруги сошлись на том, что Андрей влюблён в Варю и влюблён по настоящему. А раз по настоящему, то надо подождать рано или поздно созреет. Ну а если не созреет, ничего не поделаешь, придётся брать инициативу в свои руки, а то, не дай бог, подвернётся какая-нибудь сверхинициативная и поминай как того Андрея звали.
Вообще-то да, Андрея был влюблён в Варю и влюблён по настоящему, и предложение ей хотел сделать, но, оно всегда всю картину портит это «но». Уж неизвестно почему, книжек наверное начитался, Андрей был уверен: перед тем как признаться Варе в любви и сделать ей предложение необходимо, ну типа исповедоваться перед ней, рассказать о себе всё, вообще всё. Вот тут-то это проклятущее «но» и выходило на передний план, потому что это означало что и о своей принадлежности к новолюдям придётся рассказывать, и о стажировке о которой Андрей если и вспоминал то обязательно с содроганием, придётся рассказывать. Вроде бы и делов, как в тот омут головой, набрал полную грудь воздуха и рассказывай, а дальше будь что будет. Но видать несколько из другого теста был слеплен Андрей, всё никак не решался, всё откладывал, ждал чего-то.
***
Подъехали к Вариному дому, Андрей припарковал автомобиль на свободное место как раз напротив подъезда, вот вроде бы и всё, вечер закончен. Оставалось переброситься парой ничего не значащих фраз, чмокнуть Варю в щёчку, проводить её до дверей подъезда, а потом проклиная себя за нерешительность ехать домой, в хоть и шикарную, но ужас в какую пустую квартиру.
И вдруг, вот оно, вот он омут, вот она грудь полная воздуха, Андрей начал рассказывать о себе. Начал прямо с института: как не горел желанием заниматься железяками потому и пошёл по общественной линии. О том как оказался в какой-то заштатной конторе и как познакомился с Константином Александровичем. О том как стал новочеловеком и благодаря этому перешёл на работу в районную администрацию. О том как полетел в Эдемию на стажировку и о том как с тоски за год чуть там с ума не сошёл. Об Алёне тоже рассказал правда вскользь, поверхностно, рассказал о том как познакомились и о том как перед самым его отлётом на стажировку она вдруг куда-то исчезла. Выговорившись, нет, на душе лучше не стало, потому что там расположился здоровенный каменюка Андрея замер, даже дышать перестал, что в ответ скажет Варя, или она молча его бросит?
Ни слова не говоря Варя открыла дверцу и выбралась из салона автомобиля на улицу.
«Всё! - обречённо подумал Андрей. - Так тебе и надо! - и в первый раз за всё время пребывания новочеловеком, хоть и мысленно, это без разницы, грязно выругался».
Но оказалось, не всё. Варя обошла автомобиль Андрея, открыла дверцу с его стороны и тоном не терпящим каких-либо возражений сказала, даже скомандовала:
- Выходи!
Глядя словно загипнотизированный на Варю Андрей послушно выбрался из салона. Это мелочи, сейчас он готов был и с крыши Вариного дома сигануть лишь бы она не уходила от него в чём он после своих признаний был уверен. Варя взяла Андрея за руку, оттащила чуть в сторону от Камрюхи, с силой захлопнула дверцу и продолжая держать его руку в своей решительно, как мать ведёт непослушного ребёнка домой, потащила Андрея к своему подъезду.
- Куда ты? - ты, а не мы почему-то спросил инстинктивно слегка упирающийся Андрей.
- Туда. - кивнув на окна дома всё-также, как скомандовала, сказала Варя. - Человека из тебя буду делать!
Зоя Павловна улыбнулась, закрыла книгу и включила телевизор, вот-вот должен был начаться интересный фильм.