Не в наше время это было и не в нашем государстве. В каком – не спрашивайте. Умолчу, чтобы не обидеть кого ненароком. А только жил тогда там мальчонка. Всем хорош, да вот беда. Страсть как хотел, чтобы всегда все было только так, как он скажет. Эка невидаль – удивитесь вы. Таких мальчиков пруд пруди. В том-то и дело, что был это не простой мальчик, а королевских кровей. Королевич, значит. И родители привыкли ему во всем потакать. С малолетства.
Не понравится дитю каша – будет повар сам поедать её. И не только один горшок, а весь день, до вечера самого, придётся кашей давиться. Захочет летом в снежки поиграть, снеговика лепить – тут же везут ему с заморских краев снег, чтобы покрыть им королевский двор. А пожелает купаться среди зимы в речке – устраивают эту речку возле дворца. Городят русло и беспрестанно воду горячую туда заливают.
Умаялись с ним король с королевой и свита их. Думали, вырастет, одумается. Да того не ожидали, что сделается он вскорости королем, а замашки свои не оставит.
Только покажется солнышко тёплое после долгой зимы. «Ах, - воскликнет он, - вот и лето явилось». Значит, должны все подданные тут же рядиться в летние одежды и ходить по грибы-ягоды. Набежит ветер холодный среди жаркого летнего дня. «Вот зима настала», - задумчиво промолвит. Значит, надобно всем надевать шапки и шубы. А кто ослушается – бить плетьми.
Решил он как-то сам проверить, все ли выполняют его указания. Как стемнело – говорит: «День пришёл». Во дворце-то к чудачествам привыкли. Повскакивали, изображают, будто дневными делами занимаются. Пошёл по ночному городу молодой король, видит – спят жители, словно не слышали о наступлении дня. Спят, проклятые!
Издал он указ. Создать специальную королевскую гвардию, которая будет доводить его указания до каждого подданного и следить за их выполнением.
В другой раз увидал он, что солнце совсем низко. Только-только показалось поутру. «Вечер настал, - говорит, - спать надобно». Сам оделся в простую одежду и отправился проверять, все ли его послушались. Люди-то попрятались. А вот куры кудахчут, петухи горланят, утки-гуси в прудах плавают, коровы по полям ходят. Осерчал король на гвардию нерадивую свою. Повелел ещё одну гвардию учредить. Из надсмотрщиков, которые будут проверять, как первая гвардия следит за исполнением указов.
Совсем худо стало житьё. Судите сами. Только снег таять начинает под весенним солнышком, как король объявляет: «Лето кончается. Жать хлеба пора». Выходят крестьяне в поле. А что там убирать? Только бурьян прошлогодний, уцелевший после холодов. А как зима начинается – вовсе несуразное: «Весна! Пора сеять». Хочешь-не хочешь, начинают пахать мерзлую землю, да под морозный вой ветра хоронить своё зерно. Попробуй – ослушайся! Рядом гвардеец стоит, следит. А за тем гвардейцем ещё один, присматривает за первым.
Слабеет королевство. Голодает простой люд. Зреет недовольство. Того и гляди развалится страна от такого правления. А соседние короли и графы только радуются этой разрухе. Строят планы свои завоевательские. Вскоре ещё одна напасть. В каком только сне такое королю привиделось, неведомо. Издал он новый указ. Все женщины королевства должны одеваться как мужчины, а те – наоборот. И не только. Женские дела поручено выполнять мужикам, а мужские – их женам.
Издал, а сам, как повелось, оделся подходяще и двинулся высматривать, что и как. Долго ходил, искал нарушения. Устал, зашёл в домишко. А там девушка. Одета не по указу. В платье и переднике. Пирожки печёт. Узнала гостя, но виду не подала. К столу пригласила, угощение ставит. Не успел разгневаться король, присел, уж больно проголодался. А как отпробовал кушанье, да пригляделся к хозяюшке и вовсе голову потерял от красоты её. Забыл, что хотел крепко наказать попервоначалу. Вернулся во дворец и волю объявил свою:
- Хочу жениться на хозяйке той, что угостила незабываемо. Приглянулась она мне.
Придворные - ну его отговаривать:
- Негоже дочь крестьянскую ко двору вашего величества приближать.
Но это только разгневало повелителя:
- Подать её сюда! Будет женой мне!
Делать нечего, доставили бедную. Жаждет осчастливить её король своей женитьбой. Но вот сама девушка и смотреть не хочет на самодержца и самодура. Не хочет и всё тут! Видит король – не выходит по-хорошему. Начинает стращать:
- В крепость засажу, а заставлю. Всё равно будет по-моему.
- Нет, - отвечает, - В твоих силах заковать меня. Силком поцеловать сможешь. А вот дождаться ответного поцелуя, тем более, заставить полюбить – не по силам тебе.
Слова эти ещё больше раззадорили незадачливого жениха. Ещё сильнее хочет он добиться любви. Любым способом. Решил взять измором, в башне заточить, пусть одумается.
А тут ведь что вышло? Пока король отвлёкся на несчастную девушку и забросил дела государственные, беда подступила. Сговорились короли соседние и пошли войной. Треть королевства уже завоевали. И как не завоевать, коль почти вся гвардия приставлена надзирать, а не воевать. Солдаты боятся лишний раз выстрелить без приказа. Командиры боятся приказ отдать без королевского слова.
Как доложили о том королю – решил он встать во главе войска. Да ещё хуже вышло. Отдал приказ коннице атаковать неприятеля, переправиться через бурную реку. Унесла река всех всадников вместе с их ослабевшими от голодной жизни конями. Приказал из ружей и пушек палить по вражеским позициям. «Нет, - говорят, - наши выстрелы не достанут до супротивника».
- Ну, так набивайте двойные заряды! В десять раз больше набивайте пороху! – негодует главнокомандующий.
Боятся стрелки и пушкари, а ничего не поделаешь. Ещё больше боятся ослушаться. Разорвало все дула у ружей и пушек. Нечем стало стрелять. Только король не унимается:
- Пригнать флот к берегу. Вытащить, поставить на колёса. Раздуть паруса, да вёслами грести по воздуху.
Что ещё ждать? Понятно, из-за чего королевство лишилось и конницы, и пехотного войска, и флота. Вот-вот возьмут в плен самого главнокомандующего. Спрятался тот в башне, ждёт конца неминуемого. Спрашивает его пленница, отчего он переменился и ходит сам не свой. Поделился тот новостями печальными. Признался, что бесполезными оказались его приказания. Принесли только разорение.
Молвила тогда она:
- Прикажи дать волю вольную мне, свободу полную во всем. Попробую справиться с бедами.
Пообещал. Вышла она к остаткам войска, обратилась:
- Родные мои! На вас вся надежда. Бейтесь не за короля, а за государство!
Выступили воины. Но слишком малочисленными оказались их ряды. Разбиты были.
Прошлась девушка по городам-деревням уцелевшим. Обратилась к мужикам:
- Братья наши, отцы наши и деды. Не дайте пропасть стране! Бейтесь не за короля, а за земли наши!
Собралось ополчение, выступило в поход. Но и их разбили. Косы и вилы – плохое подспорье против ружей и пушек.
Обратилась девушка к последней надежде:
- Сёстры наши! Матери наши! Некому кроме вас спасти отечество. Я сама поведу вас на битву.
Посмеялись командиры неприятельские, глядя на бабье войско. А зря, оказалось. Только прицелится для выстрела солдат, как ему мать родная вспоминается. Вздрогнет сердце его, дрогнет рука при выстреле. Мчит пуля мимо. Только занесёт храбрец саблю свою над девичьей головой, а под взглядом пронзительным душа замирает, застывает рука – не опускается. Так и бежала армия прочь, скорей к домам своим.
Вернулась победительницей девушка. Встречали её ликованием и почестями. Не захотела она жить в королевском замке. Ближе и родней свой домишко в деревне.
Однако не может забыть девушку король. Приехал свататься.
-Будь моей, - говорит, - иначе никакой жизни не будет.
- Нет и нет, - отказывается она. Стоит на своём, упирается.
Взмолились тут жители:
- Не откажи, любезная ты наша спасительница. Не дай пропасть! Соглашайся. Будешь ты нашей королевой. Только ты можешь с ним, извергом, справиться.
Пришлось подчинить своё сердце просьбам этим. «Будет любовь у меня. Если не к мужу-самодержцу, то к народу своему и детям моим».
И жили они с той поры долго и праведно. В любви ли – не знаю, а вот в мире-согласии – точно. И долго ещё народ спасённый вспоминал их. Каждого, правда, по-своему.