Красная Луна.
Часть четвёртая.
Задремала Нюра, часы пробили шесть утра. Спохватилась, побежала к Зиночке в комнату. Видит, спит ребёнок, щёчки румяные, дыхание ровное.
«Вот, и чёртову дюжину перешагнули!» - Мелькнула мысль в голове.
- Спасибо вам родненькие. Спасибо, доченька, помогла, и помощников с собою привела. Спасибо тебе, Мирославушка, спасибо доченька. Помогла мамочке, уберегла мою правнучку. Верила я в ангелов, а сегодня, всем сердцем рада, что верила. Вот, встретилась с доченькой. Спасибо тебе. – Бабушка Нюра выходит из комнаты. В след ей, слышится звон.
- Ответила, услышала мамочку. Доченька моя, спасибо тебе.
==========================
- Скоро, девочки встанут, чай поставлю. Что ещё? А, всё выставлю на стол, что съедят, а что, обратно уберём. – Шепчет она, сама себе, с собою разговаривает. – Дочка приходила, помощница моя, незабудка Мирославушка. Эх, Нюра, сподобилась, встретилась при жизни с ангелочком, радость-то, какая!
- Бабушка Нюра, что ты там шепчешь? – Это, в столовую входит Ульяна.
- Да так, на стол собираю, покушать надо. А ты что, так рано встала? Ульяша, иди, поспи ещё.
- Да нет, я хорошо поспала. Давай, вместе стол собирать. А чай-то ещё, не кипит? – Говорит Ульяна.
- Ой, воды-то я поставила, а включить-то, и забыла? – Смеётся Нюра. Она включает электрический чайник. – Сейчас, закипит, куда он денется?
Смотри, топает Аграфена. Ты-то, зачем так рано встала? Ой, боже ты мой, ну, проходи, садись. – Нюра усаживает сестру за стол. - У тебя, всё хорошо? Спала хорошо?
- Нюра, я, что так рано встала, во сне, я будто звоночки слышала? – говорит Аграфена, смотрит на Нюру, вопрошающим взглядом.
- И ты тоже, значит, слышала? – Говорит Нюра.
- А что это означает, Нюра, да? – Забеспокоилась Аграфена, заёрзала на стуле, лицо у неё побледнело.
- Нет, нет, ты что, сестра? Это – Мирославушка, ночью, с подружками приходила, колокольчиками звенели у Зиночки в комнате. Ребёнок спал спокойно. Рубеж перешагнули, Луна, теперь, быстро убудет, дела на поправку пойдут. – Улыбаясь, отвечает Нюра.
- Ты, меня не обманываешь? Точно, не за нами приходили? – Ещё не верит Аграфена, услышанным объяснениям.
- Лучше, я, тебе чайку налью. А то, чай закипел, а Ульяша, уши развесила, сушит. Чай-то пить, будем, Уленька? – Заглядывает в лицо Ульяны Нюра. – Что, ты, застыла, а ли, что увидела? – Спрашивает её Нюра.
- Бабушка Нюра, а я ведь, тоже, звон колокольчиков слышала. Я думала, что во сне? Но, сон мне не запомнился, а вот, звон такой чистый, серебряный и… детки, будто бы смеялись, запомнила. На сердце, так тепло стало. – Говорит Ульяна о своём сне, а глаза у неё, мечтательные, отрешённые.
- Ульяночка, надо чай заваривать, иди, чай заваривай. – Отправляет Нюра Ульяну, заваривать чай. – Сметану убираем, молоко туда же, узел собрали. Через кого передать? – Думает Нюра.
- Нюра, Нюра, выйди, это я. – Слышит Нюра, кто-то её зовёт.
- Ой, Лена Александровна! – Бежит Нюра к дверям, снимает засов, отбрасывает крючок.
- Выходи, рассказывай. – Говорит Лена Александровна.
- Ой, Лена Александровна, ты была права! – Нюра, пересказывает подруге, всё, что они за этот вечер пережили.
- Ты, подруга, не переживай, не убивайся так, воды ещё принесём. Я, что хочу сказать. В четыре утра ли, ночи, без разницы, укараулила я, свет Луны стал меняться, золото стало пробиваться, краснота сходит.
- Лена Александровна, подруга моя закадычная, скажу, не поверишь – ЭТО доченька моя Мирославушка приходила, с собою ангелочков привела. Они, колокольчиками так звенели, что и Ульяша, и Аграфенушка моя, слышали звон такой стоял – серебряный, сердцу легко дышать стало. – Нюра, рассказывает подруге, а у самой, глаза на мокром месте, еле сдерживается. – Вот, поговорила я с доченькой, спасибо ей сказала, что она пришла и подмогла нам. В ответ, слышу звон серебряный, а это, она мне в ответ, одиночным звоном ответила, тоже мне спасибо сказала.
Душа моя и успокоилась, помогла мне невинная её душа, перешли рубеж, дальше, легче будет. – Говорит Нюра, а слёзы, и не спрашивают разрешения, текут себе по щекам, боль утраты смягчают.
- Так вот оно, что? Нюра, душа у тебя светлая, сердце доброе, вот она, доченька твоя, и пришла к тебе, проведать свою мамочку. Столько лет прошло, столько воды утекло, видно, небесам сподручно, тебе и Зиночке помочь.
Значит, мы - всё правильно делаем. – Говорит Лена Александровна – Тише, Нюра, не шевелись.
- Что такое? – Встрепенулась Нюра. - Что случилось?
- Тише, говорю! Смотрит на нас.
- Кто? Неужели, опять пришла? – Страх сковывает ноги.
- Нет, не пугайся, это – мальчик сидит в кустах, цыганёнок. А улица пустая, никого нет. В дом не заводи, пока ещё, нельзя. – Тихо говорит Лена Александровна Нюре, и обращается к мальчику. – Подойди к нам, дружок, не бойся. Что, нас бабушек бояться-то? Ты, кто? Чей, будешь? – Ласковым голосом расспрашивает она мальчика.
Мальчик подходит к лавочке. Ему - лет двенадцать, смуглый, крепкого телосложения, глазища, как две переспелые вишни. А ресницы у него – пушистые, как пёрышки.
- Красавец, слов нет! Кто ты, чего молчишь? – Спрашивает его Нюра.
- Меня, Баро послал, к бабушке Нюре. Говорит, она должна, в ответ слово заветное сказать. А кто из вас, бабушка Нюра? – Спрашивает мальчик.
- Я, бабушка Нюра. А, что? Ты, откуда? Как тебя зовут? – Спрашивает его Нюра.
- Меня, Коста зовут. – Отвечает мальчик.
- А Баро, как зовут, откуда ты? - Спрашивает Лена Александровна.
- А мы, вчера, у речки остановились, где ива большая стоит. А Баро, это – наш старший, его зовут Мирро. – Отвечает Коста Лене Александровне. Он, поворачивается к бабушке Нюре. – Теперь, я, вам не ушко, скажу одно слово, а вы мне, в ответ, заветное слово скажете.
- Пароль, что ли, какой? – Растерянно, говорит Нюра, а мысли, забегали у неё в голове. Такое знакомое сладостное чувство свербило её сердце. «Неужели, жив, пришёл? Нашёл её Мирослав? Так почему же, Мирро?»
Нагнулся мальчик к уху бабушки Нюры и прошептал: - Пятница.
А Нюра, прошептала в ответ: - Черешня. – Мальчик улыбнулся.
- Я пойду, передам Баро, что нашёл вас. А, что ему, от вас передать?
- Передай Баро, пусть придёт, часам к десяти вечера, на задний двор, там, есть крыльцо, чёрный вход. Сюда нельзя, люди смотрят. Понял? – Говорит Нюра.
- Хорошо, понял. Я побегу. – Коста, собирается бежать.
- Подожди, Коста, а как, ты пробрался-то? Калитку-то, только открыли. – Спрашивает Нюра мальчика.
- А я, проход знаю! – Усмехается Коста.
- Вот, этим проходом, незаметно, Баро и приведи. Милок, подожди, я тебе кое-что вынесу, вам пригодится. – Нюра уходит в дом.
Лена Александровна, молча, наблюдала эту сцену, не вмешивалась. Нюра, несла в одной руке узел с бельём, а в другой – пакет с едою.
- Передай всем, приятного аппетита, покушайте моих пирогов с вишенкой, да, сметанкой. Иди, Коста. – Улыбается Нюра, глядя, ему в след.
- Спасибо, бабушка Нюра. До свидания, бабушки, дай вам бог здоровья. – Мальчик зашёл за дом, и, только пятки его сверкали, он бежал, радовался, что выполнил просьбу Баро, да ещё, и с подарками возвращается.
- Нюра, а, Нюра, это - что такое сейчас было? Что это за пароли, тайны, да, цыганы? – Спрашивает Нюру Лена Александровна.
- Ой, Лена Александровна, свет очей моих, явился, живой, брат мой названный. Видишь, порез на левой руке, на запястье, у него – такой же. Помнишь, в лес я пошла по ягоды, да, в яму и свалилась! Тогда, Мирослав, меня и нашёл. А в таборе его звали Марко, его полное имя знала только я.
Ой, сердце сейчас выпрыгнет из груди! Мы-то, юными тогда были, лет по четырнадцать. И вот, до табора, он меня на руках нёс. Идёт он, кряхтит, сердце колошматится у него в груди, а мне кажется, что моё – выскочит, от такой близости загорелого тела юноши. А глаза у него красивые – как наша черешенка!
Было это, аккурат, в пятницу, перед пасхой. Вот это и были наши заветные слова. А ты, пароль, пароли, мы же, не в шпионов играем! Это, жизнь. Как же так сладилось, и доченька Мирославушка приходила, ангел мой серебряный, да, и брат нашёлся Мирослав. – Улыбается Нюра, душа радуется, что всё налаживается, и счастье, оно здесь, рядом.
- Ой, любила его, поди, раз дочку свою, как и его назвала. А мы-то, все гадали, откуда, имя взяла такое удивительное, наша комсомолка. Отец твой против был, да, ты, помню, хотела даже из дома уйти. А это, вон откуда, частичку его души решила сохранить. А вот, доченьку-то, не смогли уберечь. – Нахлынули воспоминания, печаль легла на плечи Лене Александровне. – Ну, ну, не плачь Нюра, радость пришла, одна краше другой. Но, ты что удумала? Зачем, позвала брата?
- Мне надо от него кое-что узнать про Лукерью. Что-то у них, у цыган, есть. Их сарафанное радио, полно разных слухов, может быть, советом поможет.
Они, цыгане, тоже сродни не только вольному ветру, но, и шаманам, колдунам. Они, всё ведают, потому-то, они так вольно и живут, никому не подчиняются.
Лена Александровна, что это я, дура старая, спасибо тебе за оладушки, порадовала сестру. А сырники твои, на святой воде, что ли замешаны? Воздушные, сладкие, как зефир. – Говорит Нюра.
- Да, угадала, на святой воде замесила я сырнички. И ещё, у батюшки Варфоломея, их освятила. Всё же, и Зиночка их могла поесть, вот, эффект и произошёл, очистили душу девочки. – Подтверждает Лена Александровна.
- Ну, ты – волшебница! С тобою не соскучишься, Лена Александровна, всё наперёд ты знаешь. – Хлопает Нюра себя по коленкам.
- Да, вот не знала я, что у тебя брат есть названный? Эх, Нюра, смотри, седина в бороду, а бес – в ребро! Не учуди чего, прошу тебя.
- Да нет, Лена Александровна, я, только во благо всё сделаю. Нам, только бы Зиночку уберечь, да, Лукерью спровадить, сгори она вместе с домом!
- Не ругайся, Нюра. Всему, своё время. Увидим. У Вечности нет конца, а мы, увидим. Сбережём девочку, немного ждать осталось. Пойду я, а то, мой Никита проснётся, а его бабка, шастает, незнамо где? - Встаёт Лена Александровна с лавочки, идёт к калитке. – Не провожай, дел много у тебя.
========================
Вечер загулял в листве,
и раскинул покрывало -
укрывая в мураве,
жизни первое начало…
Рассыпая звёзды в небе,
вечер, умывал закат.
Звёзды, складывали жребий,
раскидали – наугад!
Кто отыщет вороного,
иль, белогривого коня?
Неожиданно, так ново -
чувства жаркого огня,
ощущаю в своём сердце.
От любви, не отвертеться!
Свечи зажигает вечер,
к долгожданной нашей встрече.
Пробило десять часов ночи.
- Ульяна, ты сегодня на дежурстве. А ты, Аграфена, чем займёшься? – Расспрашивает Нюра.
- Я, что-то спать не хочу, кино посмотрю с часок, с Ульяной посижу. А ты, куда? – Интересуется Аграфена.
- Я? Да я, дом вокруг обойду, и посмотрю. Целая ли линия, не надо, где подсыпать? Я, скоро. – Нюра, не спеша, выходит из столовой, идёт на чёрное крыльцо.
Стучит у неё в висках, жилка дёргается, сердце ухает, а ноги, сами бегут.
А ей, кажется, что время тянется так долго! Никак не может, она попасть ключом в замок, наконец-то, слышен щелчок. Открылся замок! Всё, на волю! Душа воздуха просит, налетел ветерок, и сорвал платок с головы!
«Да, что это? Как же, это? Неужели, это – ОН?! Жив ли, её Мирослав?
Ах, только бы не ошибиться?!» - Кружатся в голове мысли.
Прошла Нюра две ступеньки, ноги-то у неё, и подкосились!
СТОИТ перед нею - ЕЁ ЧЕРЕШЕНКА, только, листва поседела.
Но, кудри! ЭТИ кудри пружинят, кричат! – «Да, это Я! Я – ВЕРНУЛСЯ!»
В голове шумит, уши заложило, села на крыльцо Нюра, держится руками за голову, глазам своим не верит.
- Аннушка, солнце моё, вот и свиделись. – Шепчут губы так близко, голос звучит, так ласково.
- Аннушка. – Повторяет бабушка Нюра. – Только, ты меня так называл, сердце моё, душа моя. – Тихо говорит Нюра. – Ты, пришёл. Сподобилась, увидела, услышала голос твой бархатный.
Где же ты кочевал, конь мой вороной, с белой гривою? Почему, глаз не казал, почему, бросил меня одну, на растерзание? – Заскулила душа, прикусила губы Нюра, а слёзы, хлещут по щекам, бегут в три ручья!
- Аннушка, любимая, не мог я здесь оставаться. Да, твой отец пригрозил, если не сгину я из этих мест, то, порешит он тебя! Чтобы ты, мне не досталась, так и сказал он! Слух пустили, что меня за кражу колхозных коней посадили, да, схоронили меня далеко в Сибири. Это он для тебя сделал, отец твой. Да, и были мы молоды, могли, и делов наделать, боялся он за тебя. – Говорил Мирослав Аннушке.
- Так вот, почему, я так долго живу, болтаюсь в проруби Вечности?
Берега скользкие, прорубь круглая, уцепиться-то, и не за что. Это, душа моя металася, все эти годы. Конца пути нет, к началу не вернёшься, а чего мне, ждать-то было? Думала, что ничего.
А вот, подарок для меня выторговала Судьба у Вечности – ТЕБЯ увидела, да, доченька моя Мирославушка, сегодня, серебряным звоном о себе известила. Двойная радость моей душе! Ох, сердце моё горемычное, открылись дверки, нашлись ключи в шкатулке, знать, жить буду ещё, и не одними воспоминаниями. – Прижалась Аннушка к груди желанного гостя, замолчала, боялась, ненароком, спугнуть своё Счастье.
Счастье, как голубка пугливая, не дай-то бог, упорхнёт? Сердца бьются, звёздочки на небе звенят, Луна – на убыль пошла.
- Что это я, старая, удумала! – Отстраняется она от Мирослава. – Потом ещё, погуторим, время воз, да, маленькая тележка. Молчи, меня слушай! – Рассказала она Мирославу, что у них в доме происходит. Задумался он.
- Да, помню я твою тётку. В тот год, она за Стёпой ушла, это не наш табор был. Но, дошли до нас слухи, что она, половину в таборе мужчин извела, своей колдовской красотою. И, что особенно запомнилось, она – в том таборе, их ведунью уморила.
После смерти старой цыганки, её и выгнали из табора. Руки марать, её кровью, не решились. Сказывали, что ведунья, перед самой кончиной, наказывала всем, зла той женщине не творить, не мешать, пусть сама уйдёт. А наказание, будет ей по заслугам, изнутри, огонь её сожрёт! Так и передаются слухи от одного табора в другой. – Вспомнил Мирослав давние времена.
- Да, и Лена Александровна говорит, что Лукерья сама сгорит и дом её в лесу, следа не останется. – Утвердительно говорит Аннушка.
- Аннушка, сердце моё, я думал, что уехала ты из этих мест, что никогда не найду тебя. – Шепчет Мирослав, обнял своё сокровище. – Нашёл.
- Меня ведь, все Нюрой звали, только, ты один меня так ласково и называл. Вот люди и забыли, что я по метрикам Анна Святозаровна. Отчество какое красивое, отец-то был, очень со мною добрым, думала я, что любила своего отца. А он, оказывается, жизнь за меня решал, сердце моё отнял, душу из меня вынул.
До сих пор удивляюсь, как это я - за Костика замуж выйти, согласие дала? Ума не приложу? Видимо, опоили мою раненную душу, глаза застили, да, уговорами умастили. А слухами о тебе, отрезать решили ниточку, что нас связывала.
Сидят два раненных сердца на чёрном крыльце, слёзы льют. Никто им не мешает, не тревожит. Весь Мир о них забыл!
Это и хорошо, много часов до рассвета ещё, им хватит, друг дружке душу излить, да, в глаза любимые наглядеться, не наглядеться. Холодает, ветерок гуляет по взмокшим спинам, да, по мокрым щекам.
- Аннушка моя, нашёл тебя, душа моя. – Шепчут губы Мирослава.
- Мирослав, нам надо продержаться эти дни, Зиночку уберечь.
- Может быть, нам надо охрану у леса поставить?
- Можно, только, из города мешок соли привезите, а лучше, два. Если, есть в таборе отчаянные головы, и они смогут под утро к её дому подойти, да, вокруг дома круг из соли насыпать, в ладонь шириною, и выложить кресты на четыре части света, то всё у нас получится. Буду, век благодарна!
Вам надо, за эти три дня управиться. Потом, неделя останется, Луна совсем уйдёт, и нам, полегче будет. Зиночку убережём, и Лукерья своё получит, за все свои проделки. – Говорит Нюра, а мысли бегут, чтобы успеть, упредить, уберечь Зиночку.
=============================
январь 2020 год