К Р А С Н А Я Л У Н А .
Часть вторая.
- Нюра, ты дома? – Слышен крик у калитки.
- Кто это, спозаранку-то, пришёл? – Открыла Нюра засов, отбросила крючок, щёлкнула, отпирая замок, выбежала на крыльцо. – Ах, Лена Александровна, это ты! – Открывая калитку, Нюра впускает во двор соседку, давнюю свою подругу. – Заходи в дом. – Просит она её.
- Да нет, вот здесь, у крыльца, на лавочке посидим, разговор есть.
- Ну, давай, здесь посидим. Только, подожди, не садись, я, одеяльце-то вынесу. Ещё только, шесть утра, седьмой пошёл, прохладно. – Нюра, выносит зелёное байковое одеяльце, в жёлтую клетку. – Ну вот, теперь, усаживайся, ранняя пташка, Лена Александровна.
Обе, садятся на лавочку, баба Лена, опирается подбородком на палку, смотрит на калитку, молчит.
- Ну, что так рано пришла, с Никитой, что случилось? – Спрашивает подругу Нюра.
- Да нет, у нас, всё потихонечку, дед мой спит, ещё не скоро встанет. А я, вот что пришла, подруга. Соли у тебя много в доме?
- А что, тебе соли дать? Удивила, зачем тебе, в такую рань, соль? – Усмехается Нюра.
Баба Лена на неё так глянула, что Нюра поперхнулась слюною!
- Вот что, Нюра, возьми соль, всю, что в доме отчем найдёшь! Эту соль насыпь по углам, по плинтусам, по подоконникам, да, на порогах. Сама знаешь, беда, чтобы в дом не вошла, надо так сделать! – Медленно, шёпотом, баба Лена говорила. Мурашки побежали по спине, словно, холодный пот стекал, у бабы Нюры.
- Так, ты, всё знаешь?! Слышала, как дитё стонало, да - убивалось? – Упавшим голосом, произнесла Нюра.
- Я ведь тоже, от Лушки натерпелась. И первого мужа моего и дочку она забрала. Давеча, вижу, внучка твоя Ульяша с правнучкой приехала, я, так обрадовалась. Ну, вижу, соскучились по природе, в городе-то пыльном, видно, отдохнуть приехали.
А как увидела, что на второй день, Луна медной становится, чего подумала, а не десять ли годков твоей правнучке? Да, видно, угадала.
Так, я тебе тоже соль принесла, она у меня в карманах, в мешочках. Не суетись, не поворачивай головы. Видишь, хорошо ли? – Спрашивает Лена Александровна Нюру, а сама сидит, не шелохнётся.
- Да, не жалуюсь, только, когда читаю, очки надеваю. А, что?
- Вон, стоит она, у того дуба, напротив второго дома, по правую руку. Видишь? – Говорит Лена Александровна.
- Да, тени это утренние. – Отмахивается Нюра.
- Нет, это – она стоит, высматривает добычу. Потому-то, в твой дом я, и не зашла. Меня-то она, как огня боится, палка-то моя заговорённая, на ручке, видишь, серебром отлиты священные письмена. Так, что это я, о себе-то. Как правнучка? – Спрашивает Нюру Лена Александровна.
- Спит. Вчера, мы её еле удержали. – Отвечает Нюра.
- Да, страх владеет, но, святая вода, да, соль земли родной не допустят, чтобы тёмные силы перетянули юную душу на свою сторону. Она-то, почему спешит, срок ей пришёл, а передать свою силу – некому, чтобы умереть спокойно. - Говорит Лена Александровна,
- Лена Александровна, я всё думаю, не зря, твой отец назвал тебя Леной, а не Еленой. – Оживлённо, заговорила Нюра.
- Почему же?
- Та Елена, она – слабая женщина, ею мужики крутят, как хотят. А ЛЕНА, это – красивая река, широка – как твоя душа, и глубокие воды у неё, синие, как твои глаза, мудрые и всё понимающие.
В этих водах, много тайн хранится, и течёт вольно твоя река, сама себе хозяйка – властная, свободолюбивая!
Мы-то с тобою и в комсомоле были, и чуть, в партию не угодили, помнишь? А речёвки наши, помнишь? – «Кто шагает дружно в ряд? Комсомольский наш отряд! Мы - построим Коммунизм, процветай - Социализм! Мы - шагаем гордо, смело – нам, Партия, доверит дело!» - Нюра громко кричит речёвки, что читали в далёкие времена.
- Эх, вспомнила что! – Говорит Лена Александровна.
- Да, это я так, для отвода глаз. Если Лушка нас слушает, то пусть она думает, что нам, прошлые года, да, комсомольские дела приснились, что бабки из ума, на старости лет, сходят. Давай, чуток посмеёмся, она-то, уши развесит, и всё примет за чистую монету. – Смеётся Нюра.
- Да, это верно, шутница ты, Нюрка, комсомолка, да, затейница была.
А ведь, эти речёвки ты, со своим Костиком-то, и сочиняла. Любовь у вас была, все завидовали. – В ответ, смеётся Лена Александровна.
- Верно, завидовали нашей любви, это правда. Вот уже тридцать годков без него кукую. Хорошо, что Аграфена со мною в отчем доме живёт, да, внучка и правнучка приехали. Думала, что скрасят они наши дни, а тут, на третий день – такое! – Вздыхает Нюра.
- Так, я, под одеяло мешочки положу, а ты, эту соль у порога на крыльце, и вокруг дома, тоненькой ленточкою насыпь. В магазин идти нельзя, прознает она. Догадается, что мы - обереги стали делать, чтобы нашу девочку защитить, в раж она войдёт, тогда, не остановим её.
А так сидим, балакаем, куда нам спешить? Не суетись, я пойду. - Лена Александровна громко говорит Нюре. – Нюрочка, вынеси мне настойку для Никиты, у меня закончилась, аптека-то ещё, не скоро откроется, вот я, у тебя займу.
- Да, да, сейчас, принесу настойки, а ты, здесь подожди, а то в доме, все спят ещё. – Нюра уходит в дом, выносит пузырёк с коричневой жидкостью, отдаёт его Лене Александровне.
- Сейчас, если кто в дом войдёт, то выйти не смеет, нельзя, кроме, вас – чтобы цепь не разорвать! Смотри, уходит, значит, слушала она нас. Ну, слушай, слушай, да, не прогадай! - Лена Александровна направляется к калитке, следом идёт Нюра, провожает подругу. – Ну, Нюра, я пошла.
Да, отправлю к тебе своего племянника. Ты, дай ему две баклаги для воды, он, сегодня тебе святой водицы привезёт. А батюшке Варфоломею, я из дома позвоню, чтобы от чужих глаз, незаметно, он Витьке баклаги налил. Витьке накажу, чтобы никому не говорил, для кого воду берёт. Через часок, он подъедет, ты, баклаги у калитки оставь. Он, звать тебя не будет, как заберёт, так – на место и поставит.
- Умная ты, Лена Александровна, подруга моя закадычная. Хорошо, что пожаловала. А то, я всю ночь думала, что мне с одной трёхлитровой банкою делать-то? И выйти, за калитку, нельзя! И кого мне, просить? Вот и растерялась. Всю ночь дежурила, как-будто бы тихо пока, шторы все плотно задёрнули. Правнучку отвоюем, а там, и на покой пойдём. – Всплакнула было Нюра.
- Ты это, брось! Пока её не отгоним прочь, и навсегда, тогда только, о покое будем думать. – Строгим голосом сказала Лена Александровна.
- Да, это – я так, вроде, пошутила, серьёзная моя Лена Александровна. Спасибо тебе, за добрые слова. – Утирая слёзы, шепчет Нюра.
- Не благодари, пока что, рано ещё. Держаться надо вместе, и всё, мы с тобою одолеем. Пока, Нюра, я пошла. - Лена Александровна выходит, опирается на массивную палку, закрывает за собою калитку.
==================
- Мама, мамочка… - Шепчет, потрескавшими губами, Зиночка. – Пить, хочу пить. – Ульяна слышит слабый голосок внучки.
- На, моя родная, пей. – Она, подносит стакан с водою к губам внучки. Девочка пьёт воду.
- Бабулечка, это ты? А мама, когда приедет, скоро? – Спрашивает её Зиночка, и, не дождавшись ответа, опять впадает в сон.
- Спи, спи моя рыбонька, моя девочка. А маме, я сегодня позвоню. – Ульяна прикрывает дверь, выходит. С улицы, заходит бабушка Нюра.
- Бабулечка, ты ночь не спала, как ты? Куда ходила?
- Да, Лена Александровна заходила, покумекали о том, о сём. Ты, Ульяша, посмотри по дому – в буфете, в серванте, в шкафу, в кладовку загляни. – Нюра, подходит к столу, садится и разглядывает скатерть.
- Зачем, что ты хочешь сделать? Что искать-то? – Спрашивает Ульяна.
- А я, не сказала, что ли? Ты, внученька, соль ищи, её в доме должно быть много. Смотри, осторожно мешочки-то прощупывай, чтобы не рассыпать. Есть, правда, и в кастрюле на кухне, но, много я её прятала для такого дня.
Так, вопросов меньше, работы больше, ищи, и всё неси сюда, на стол. А я, чаю поставлю, Аграфена должна, вот, вот, встать. Да, и всем нам, покушать надо. Я смотрела, еды нам должно хватить. Ищи соль, внучка, ищи, что стоишь? – Обратилась Нюра к Ульяне.
Ульяна открывает дверцы шкафа, на кухне, всё перебирает.
- Да, тише ты, Зиночку не разбуди. – Шикает Нюра на Ульяну, что та, громко хлопает дверями. – Наделала шуму, не торопись.
- Бабушка Нюра, Зиночка пить просила, я ей из стакана дала выпить. Она, и уснула опять. А ещё, она маму звала. Что же делать? Звонить мне Марине, али нет? – Спрашивает Ульяна.
- Звонить можно, но, днём, когда народа много, она и не распознает. – Задумчиво говорит Нюра. – Да, позвонишь после, я скажу тебе, когда. А ты, давай, не отвлекай меня, ищи соль, а я, чай заварю.
Нашлось соли много – и в пакетах, и в мешочках.
- Вот ещё, Лена Александровна из церкви принесла. – Достаёт Нюра из карманов два мешочка. – Тяжёлые, а я-то, всё думаю, что мне мешает ходить? Ну, ничего, скоро, летать будем. – Усмехается Нюра.
- Нюра, что это такое, весь стол заставлен непонятно чем? – Это, входит в столовую комнату Аграфена, и удивлённо, смотрит на стол.
- Аграфена, пока соль везде не определим, чай никому не дам пить.
- Ах, это – соль? Откуда, столько её? Нюра, ты ограбила магазин, что ли? – Удивление не сходило с лица Аграфены.
- Так, сестра, не дури, не шути, берись за работу. Объясняю один раз, и чтобы больше меня не переспрашивали! Берём соль и, тонкой струйкою, насыпаем её – по плинтусам во всех комнатах, в комнате четыре угла, сыплем в углах.
Особенно, Ульяша, крестами выложи её под кроваткой, где спит Зиночка. Надо, чтобы линия не прерывалась, это – запомните накрепко! – Строгим голосом объясняет Нюра. – А эти два мешочка, не трогайте, это – вокруг дома, опосля, я, сама насыплю.
И, не переспрашивать, не шуметь, занавески на окнах не открывать, слегка приподняли, насыпали соли, и тут же, зашторить! Ясно? – Спрашивает бабушка Нюра.
Отданы последние распоряжения, да, всем всё было ясно. Соли хватило, ещё и осталось. Бабушка Нюра, смешала, остатки соли с солью, что принесла Лена Александровна, и прошлась вокруг дома.
Слышит Нюра, Витька подъехал, вынесла ему две десятилитровые баклаги. Витёк, положил баклаги в коляску, при мотоцикле, прикрыл их и уехал.
- Так, полчаса, до Витькиного приезда, время есть, пойдём, перекусим. Нюра, поспешила в дом. Ели, молча, напряжение витало в воздухе.
- Ульяша, включи телевизор, пусть, немного поговорит с нами, песни нам споёт. А то, Зиночка встанет, а мы тут, сычами сидим, нехорошо. – Улыбнулась бабушка Нюра внучке. – Включай, пусть с нами поговорит. Ульяна включает телевизор. А что, там показывают? Никто не смотрит. У всех, мысли об одном кружатся, что ещё надо сделать? К чему ещё, готовиться? Чем, Зиночке помочь?
Бабушка Нюра рассчитала верно, через полчаса, услышала она шум у калитки, вышла и забрала две баклаги. Молча, кивнула Витьку, и тот, молча, приподняв кепку в ответ, уехал по своим делам. Оглянулась по сторонам Нюра, пригляделась к соседским домам, да, к деревьям.
- Будто бы, никого? – Занесла баклаги в дом.
- Бабушка, да, ты что, не могла сказать, что ли? Я бы, помогла? – Закричала Ульяна на бабушку Нюру.
- Тише, дитё разбудишь. Да, не могла, потому и не сказала. Наливай, по стакану сами сейчас выпьем святой водицы. Отнеси стакан, Зиночке в комнату. – Говорит Нюра.
- Она, пила уже. – Отвечает Ульяна.
- Ульяша, вот увидишь, сколько ей ещё, придётся святой водицы пить, ты устанешь, стаканы подносить. – Говорит Нюра, выпивая свой стакан со святою водою. – А, где графин? Аграфена, здесь, в буфете, большой графин стоял, из розового стекла, с рисунком, где он?
- А я его, в нашу комнату отнесла, воду ночью пить, чтобы в столовой не шуметь. – Отвечает Аграфена.
- Не разбила? – Допытывается Нюра.
- Да нет, он целый. Сейчас принесу, не сердись, что тебя не спросила. Я же, не знала? – Аграфена встаёт из-за стола, выходит и возвращается с графином из розового стекла. – Помню, батюшка из города маменьке на день рождение его привёз, давно это было, а красота его, так и сияет, как маменькины глаза в тот день. – Аграфена погладила бока графина.
- Неси осторожно, не споткнись, Аграфенушка, всё же, это графин - нашей маменьки подарок. – Нюра, берёт из рук сестры графин, наливает в него святой воды. – Отнеси, Ульяша, Зиночке в комнату. Смотри, не разбуди её, пусть спит. Чем дольше будет спать она, тем нам спокойнее. Сами выпейте воды, полный стакан. Вода, это – жизнь, она нам силы даст, и душа наша окрепнет.
Девоньки, так – из дома и за калитку, никому не выходить, и в дом – никого не заводить, окна - не открывать! Всё - поняли? – Спросила Нюра.
- Поняли. – Отвечают Аграфена с Ульяной.
- А я, вздремну часа два, три. Если только что, будите, кричите, зовите меня! Понятно? – Нюра собирается уходить в другую комнату.
- Нюра, а давай, я - оладьи испеку? – Вслед ей говорит Аграфена.
- Нет, жарить, ничего нельзя! А вот, пирог поставить в духовку, это – можно. Но, чтобы ничего не жарили! Яичницу там, или колбаски на сковородочку положите, да, в духовочку, всё - испечётся. Понятно? А я, спать. – Уходит Нюра из столовой.
========================
Так прошло двенадцать дней. Зиночка спала хорошо, спокойно, ела только плохо, из дома не выходила. Бабушки дежурили и днём и ночью, пекли пироги, рагу запекали в духовке. А вода, в баклагах, закончилась! «Чем поить Зиночку, кого в церковь послать?» – Думала Нюра. Слышит стук в дверь. И кто это там? Вроде, день на дворе.
- Ой, Лена Александровна! Что-то, давно тебя не было? Проходи.
- Выйди, на солнышке посидим, поговорить надо. – Зовёт она Нюру.
- Да, вроде, всё, слава богу, хорошо. – Улыбается Нюра.
- Выйди, говорю, дело есть. Вода-то, закончилась? – Спрашивает Лена Александровна Нюру.
- Да, а ты, откуда знаешь? – Удивляется Нюра.
- А я что, считать разучилась? Ты, Нюра, сбрендила, что ли? Какое – всё хорошо? ОНА-то, силы собирает, атакует, на этих днях, это - точно!
И Луна, смотри, так медленно убывает, а свой цвет-то, не меняет, это - меня и тревожит. – Объясняет Лена Александровна.
- Не пугай меня, Лена Александровна. - Говорит, удивлённым голосом Нюра.
- Нюра, ты что, совсем ополоумела, что ли? Очнись! - Шипела Лена Александровна.
- Ой, да я, почему-то, успокоилась. Просила Ульяша, чтобы мы маме Зиночки, Мариночке позвонили, может быть, она приедет к дочке сюда, к нам, ещё не позвонили. А что нам, её тревожить, может, и зря? Всё, и так налаживается. – Говорит Нюра, гладит себя по коленкам, подол одёргивает, глазами в землю смотрит.
- Это от того, Нюра, что заводит ОНА твои мысли. Ты-то, выходишь во двор, оглядываешься, а, через тебя, и в дом ОНА проникнет! Где-то ты, видно, черту разорвала? Я посижу, а ты – вокруг дома пройдись, да, глянь, где? – Тихим голосом объясняет Нюре Лена Александровна, что надо сделать.
Смотрит Лена Александровна вдаль, задумалась.
«Вокруг дома никого не видать, на улице – теплынь, отродясь, такого не было, прямо, душно так, очень печёт. Неужели, к дождю? Смоет соль, вокруг дома, защита сойдёт. Но, ничего, мы придумаем, как, оставшие девять дней, уберечь нам девочку». Вернулась Нюра.
- Да, там, на целый метр, линия разорвана! Ты права, как всегда, Лена Александровна, оказалась. – Запыхавшись, говорит Нюра.
- На, возьми мешочек, я, как знала, с собою принесла. Снова иди и соедини линию. Подлатаем, запечатаем дом от нечисти и тёмных сил. - Передаёт Лена Александровна Нюре мешочки с солью.
Взяла Нюра мешочек с солью, положила его в карман кофты, ушла за дом. Вернулась вскоре.
- Лена Александровна, ещё осталось тут чуток.
- Береги эту соль. Денька, через два, ещё раз, всё везде осмотри, и, где надо, подлатай. Хорошо? – Говорит Лена Александровна.
- Лена Александровна, у нас ведь, вода в баклагах закончилась, всю Зиночка выпила. – Вспоминает Нюра.
- А я тебе о чём, давеча, говорила? Забыла, что ли? Эх, Нюра, Нюра, да, память подводит тебя. Сами-то пили воду? Самим, тоже надо бы, пить. Сегодня, будет вам вода, Витёк привезёт.
А, как Зиночка, как она себя чувствует, как настроение? Не обижается, что на улицу не выпускаете? – Спрашивает Лена Александровна.
- Да нет, она, выпьет святой водицы, поест, кино там, концерт какой-то посмотрит, и к себе в комнату уходит. Ничего такого, не спрашивает – почему, мол, свечи горят, и везде - соль насыпана? Полусонная, ходит по дому. – Рассказывает Нюра, сама, за сердце держится.
- Вот это и плохо, что-то ОНА задумала, знать бы? – Задумалась Лена Александровна. – А ты, Марине, позвони. Нет, лучше я ей позвоню. Надо сказать так аккуратно, чтобы, зря она, не паниковала. Я, попрошу её приехать, она, вроде, медсестра? Была она, у меня, когда-то давно, если номер на телефоне не сменила, дозвонюсь. А ты, на бумажке запиши её номер, и, через Витька, мне передай. Он, воды привезёт, а ты ему, бумагу с номером Марины. – Говорит Лена Александровна.
- Чего привезёт? – Переспрашивает Нюра.
- Воды, воды вам привезёт, для Зиночки, чтобы и вы выпили её. Нюра, ты что, забыла что ли? Совсем старая стала, подруга.
- Лена Александровна, столько всего в голове держу! Что, порой, сижу ночью, свечи горят, а я думаю, а пропади оно всё - пропадом! Домовой, пнёт меня по ноге под столом, так я, очнусь, и всё мне ясно становится. Даже, домовой мой Серёжа, о Зиночке беспокоится, вот, оно как!
И реву я в три ручья, да, сморкаюсь. Выйдет Ульяша, а я ей говорю, да, что-то голову прихватило, выпью настойки и, опять, как-будто легче дышать. А ночь-то, длинная! И чего я только, не передумаю, эх.
Почти, через ночь, я - ночи караулю. Я ещё - крепкая, я – выдержу. Аграфену, не оставляем на ночь, слаба она, не дай бог, стук услышит, и двери откроет, кому ни попадя. Всё же, на десять годков, сестра старше меня. – Говорит Нюра, глаза у неё, слезами наливаются, руки за платком в карман лезут, вздыхает тяжко она. – Тяжело, но, ничего, справимся.
- Ну, ну, Нюрочка, немного осталось, верно, справимся. А вон, и Витёк приехал, позови-ка Ульяну, пусть выйдет, воду заберёт. Тебе отдохнуть надо, всё же, два раза вокруг дома ходила, ноги устали. – Говорит Лена Александровна.
- Да нет, я бегом, та – спит, после ночной смены. – Семенит Нюра к калитке, запыхалась. – Ну, вот, приковыляла я, Витенька. Спасибо тебе, милок, спасибо, выручил бабушку. – Улыбается Нюра.
Тот, молча, ставит на землю две баклаги с водою, и передаёт свёрток в руки бабушки Нюры, говорит одними губами: - От батюшки.
- Хорошо, передай ему мою сердечную благодарность. – Шепчет Нюра в ответ, машет рукою вслед Витьку.
- Смотри, Лена Александровна, свечи батюшка Варфоломей прислал, мешочек с солью и записку. – Нюра, начинает разворачивать свёрток.
- Потом, в доме всё прочтёшь. Я, с ним говорила о Зиночке, и он, очень беспокоится. А Мариночке, я сегодня же и позвоню. А вы, не звоните, за вашим домом наблюдают, и всё, подмечают. - Лена Александровна смотрит по сторонам.
- А мы, даже не жарим ничего, вот, всё в духовке запекаем: и мясо, и картошку, и пироги. Недавно, Аграфена моя, сырничков, да, оладушек захотела пожарить, да, я ей запретила, небось, обижается на меня сестра.
- Это ты, верно, делаешь, жарить на масле, сейчас, никак нельзя! А сырничков и оладушек, я нажарю на своей кухне, да, и принесу вам, обидчивые вы мои, сестрички.
Ничего, немного осталось, Нюра, мы - и Луну проводим, и Лушку – отводим, чтобы сгинула она в адском огне, и никому более, зла не принесла. Дом-то её сам сгорит весь, до основания! Так, я пошла. - Лена Александровна встаёт с лавочки, и идёт к калитке, Нюра пошла, её провожать. У калитки, подруги остановились.
- Ну, подруга, держись! Что-то, воздух такой душный, а ноги-то у меня, не ломит? Значит, это - не к дождю.
Чувствую, ночь будет тяжёлою. Да вот, в дом-то я не могу войти, если и войду, то – не смогу, из дома-то выйти. Да и все, заметят. – Взявшись рукою за калитку, рассуждает Лена Александровна. – Ладно, Нюрочка, клин – клином вышибают! Этот ночной страх, если – переживёшь, то - ничего тебе не будет страшным казаться.
А настойку твою попробовала, очень даже, отменная настойка! Ты, в неё ещё что-то добавляешь, аптекарша наша, а? – Усмехается Лена Александровна, захлопывая калитку. - Ну, ну!
- Да нет, в нашей аптеке беру пузырьки, смешиваю, и в холодильнике все флакончики стоят. – Смущается Нюра.
- Хорошо, потом об этом поговорим. Пора мне, ухожу.
=======================