«К Р А С Н А Я Л У Н А»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Припадок длился минут пять, а нам казалось, что он не закончится никогда. Девочка, лет десяти, каталась по полу, извивалась ужом,рычала раненным зверем, стонала, и плакала, раненною сойкой!
У неё, в груди, так ухало сердце, думали, что оно - выскочит наружу! Пальцы у девочки сводила судорога, хорошо, что прабабушка Нюра, из холодильника принесла, кусок замороженного мяса, и на грудь Зиночки его плюхнула!
Девочка, стала затихать, стиснув зубы, скулила, мотала головою из стороны в сторону, цеплялась за наши ночные сорочки, но, хватка пальчиков ослабла.
– Аграфена, неси воды из графина, достань его из буфета! – Кричит Нюра, торопит сестру. – Выливай на Зиночку!
- Куда выливать? – Кричит, в ответ Аграфена.
- На голову, в рот ей налей, на грудь вылей! Быстрее! – Кричит Нюра, а руками, придавливает холодный кусок к груди правнучки, чтобы тот, не соскользнул, не дай бог!
Минуты через три, девочка затихла, из её глаз вытекла слеза, ножки выпрямились, и дыхание, стало ровным, сердечко Зиночки успокоилось, как часики, размеренно стучало.
- Ух, от сердца отлегло! Справились. – Прошептала бабушка Нюра.
- Ты что это, такой большой кусок притащила? А, если бы, ты, Нюра, Зиночку поранила? – Спрашивает Нюру, её сестра Аграфена.
- Справились, а то бы, её душу утащила бы Лукерья, поганая девка! Тьфу, тьфу, тьфу! – Сплюнув, через левое плечо, и повысив голос, Нюра отвечает сестре. – Молодец, сестра, не разбила графин, всё, до капельки донесла, умыла Зиночку, спасибо тебе. Не серчай, что я на тебя кричала. – Умоляющим взглядом, смотрит Нюра на старшую сестру.
- Да ты что, воды хватило, и хорошо. Я бежала, словно, лань, не разбирая дороги, но, мои ноженьки меня не подвели. Справилась. Нюра, не обижаюсь я, дело такое, Зиночку надо было вызволять. – Говорит Аграфена, поглаживая девочку по головке. – Вот, и умыли правнучку.
- В том графине, сестра, была святая водица. Давно я её туда налила, помнишь, пили мы с тобою её, да вот, осталось чуток, пригодилась.
А ты, Аграфена, помнишь, у нас в роду, мамина сестра была Лукерья, запамятовала, да? Давайте, сначала, Зиночку перенесём на кроватку.
Женщины переносят девочку на кровать, укрывают её.
- Шторку-то, задёрни, Ульяша, а то, Луна сегодня, как горячий блин на сковородке неба, так жарит! Вот она-то, душу, правнучки и смущала, чуть не забрала её на тёмную сторону, где сейчас, хозяйничает Лушка. Прости её душу грешную, Господи! – Осеняет себя крестом прабабушка Нюра. – Правнучку жаль, принимает страдания девонька. Да, видать-то, сердечко у неё крепкое, видимо, выдюжит.
Ульяша, отнеси обратно мясо на мороз. Не бойся, оно безвредное, жар только остудили, да, ворота, на время, запечатали. – Выдыхает Нюра из груди воздух. – Ух, набегалась! - Аграфена Никитична, чтой-то, ноги-то меня не держат, иди, поставь чайку, уважь сестрёнку. Поторопилась я, да, как с кровати соскочу, бегу на холод, а в голове, одна мыслишка – «Успеть бы?!» Да, дела!
- Бабушка Нюра, а кто это – Лукерья? И, почему же, она – «тёмная?» – Спрашивает бабушку Нюру Ульяна.
- Ульяша, потом. Дай, дух перевести. Чаю выпьем, я, все свои мысли на место поставлю, и всё, всё, вам расскажу. – Отвечает бабушка Нюра.
Свисток сообщил, что вода в чайнике закипела, пора бы, и заварку доставать, да, с пряниками, всем чаю отведать.
Ульяна заглянула к своей внучке в комнату, та, спала сном младенца, обняв любимую игрушку, плюшевого слоника, улыбаясь, чему-то во сне. «Кто бы мог подумать, что десять минут назад, этого ребёнка, так всего корёжило, и всю душу из него выворачивало?» – Думала Ульяна.
– Свят, свят, бог свят! – Ульяна перекрестилась. - Тьфу-тьфу-тьфу! - Через левое плечо сплюнула. - Эй вы, черти полосатые, оставьте мою внучку в покое, идите восвояси, обойдите наш дом стороною! – Прикрыв дверь, Ульяна вышла в столовую, где пили чай бабушки, обмакивая пряники и печенье в чашки с чаем.
Она, налила и себе, в любимый бокал, с синей широкой полосою, чай, взяла печенье и, не спеша, стала пить чай. А мысли её, бежали одна за другой!
Но, нельзя, бабушку Нюру торопить, раз, сразу не рассказала, то надо выждать. Ночь, она длинная, шалью машет за окном, все облака на небе разгоняет, ублажает Луну. Вот, бабушка Нюра переворачивает свою чашку на блюдце, значит, чаёвничать хватит!
- Девоньки мои родные, столько лет молчала, да, пришло время, видно, всё, вам рассказать. – Нюра внимательно смотрит на всех. – Давно это было, очень давно. Я уже говорила, что в нашем роду была тётка, Лукерья Матвеевна – писаная красавица, фигурой ладная, профиль точёный, кожа белоснежная, как на фарфоровых статуэтках.
Так вот, шло время, налилась она телом, косы ниже пояса, и ещё, она - краше стала. От сватов, отбоя не было. Да, не тут-то было! Однажды, она сбежала с одним цыганом, звать не помню, врать, не хочу. Только, где она его встретила, или он её, где приметил, ума не приложу? Мы, в тот год малые ещё были.
- Бабушка, прямо – с цыганом? Страсть божия! – А глаза Ульяны - блестели, как две луны! Или, это – люстра, освещала её глаза. Бабушка Нюра, передёрнула плечами, у неё - холодок пробежал по спине.
- Ульяша, а ты шторы-то, закрыла? Луна, не побеспокоит Зиночку? – Тихим голосом, спрашивает бабушка Нюра внучку.
- Да, да, задёрнула плотно. – Отвечает Ульяша бабушке Нюре.
- А ты, и в столовой задёрни шторки, да, поплотнее - друг на дружку. Что-то мне Луна, сегодня не нравится. - Говорит бабушка Нюра внучке.
Ульяна встаёт из-за стола, идёт в комнату, где спит Зиночка, смотрит, плотно ли, шторы закрывают окно, поправляет их. Затем, она входит в столовую, и на обоих окнах, задёргивает занавески, друг на дружку.
- Так, хорошо, бабушка Нюра? – Оборачиваясь, спрашивает она.
- Да, внученька, так хорошо. – Отвечает та.
Ульяна возвращается к столу.
- Ну, что, вы, чай допивайте, чтобы не остыл, и стуком чашек мне не мешайте. – Приказывает Нюра.
Аграфена с Ульяной, допивают чай, свои чашки относят на буфет, и возвращаются на свои места.
Ночь, полночь, а глаза, как полтинники! Страх пробирает холодом, и колется в порах, под ночными сорочками, и – так дрожат у них коленки! Но, жутко, как интересно, что ещё, им поведает бабушка Нюра?!
Ночь раскрывает тайны, страх - открывает запечатанные уста старой женщины, что испугалась, за невинную душу правнучки, за славную и светлую душу Зиночки.
«ЛУНА, не мешай, не тасуй чёртову колоду, не мешай светлые мысли, не путай верные дороги! Надо бы, красную ЛУНУ упредить! Да, всех предупредить, чтобы, начеку были, кабы чего ли, не приключилось с Зиночкой?» - Подумала Нюра.
А мысли бегут, с чего начать, да чем всё закончится? Погладила она, натруженными руками, скатёрку, оглядела всех, кто с нею за столом сидит, в отчем доме, эту ночь коротает, и продолжила свой рассказ.
- Считай, полтора года её, Лукерьи, не было. Никто, ничего, о ней и не слыхивал, новостей, и сороки - на хвосте, не приносили.
Так вот, однажды, объявилась наша тётка! Тьфу, сраму не оберёшься, вспоминать! – Нюра крестится. – Ещё краше стала, ну, прямо – барыня! Не идёт, а плывёт, а речи её, деревенских мужиков сума сводят. А глаз у неё, завидущий, прямо, из глазницы выпирает! И блеск её глаз, такой дивный, как-будто, в омут глядишь!
Что потом было, сколько мужиков висельниками стали, а многие, из запоя не вышли, кто в сугробе, а кто - в дороге околел. Вот тогда, наши бабы и выгнали Лукерью из деревни, вилами гнали до самой речки, да, через мосток, до самого леса. Думали, что сгинула она. Жизнь в деревне, постепенно, налаживалась. Всё, со временем, забылось.
А в лесу том, говорили, ворожея Василина жила, ну, вроде знахарки, помогала, и от плода избавляться, и хвори лечила. И ещё, кто знает чего она творила?
А ещё, говорили, будто бы, наши деревенские девчата бегали к ней, на суженого гадать, во, как! В скором времени, поползли слухи, что бабка Василина померла, а вместо неё, якобы, её дочка занялась лечением, да, ворожбой.
Откуда, та дочка взялась, никто не знал? Когда, её имя узнали, тогда, вся правда и открылась! – Замолчала Нюра, гладит раками скатёрку, а мысли собирает, голова от тех воспоминаний кругом пошла.
Передохнула Нюра, и продолжила сказывать, а сердца стучат, так громко, как - барабаны!
- Да, вот тогда, вся правда и открылась! Были в то время, странные разговоры, что ваш прадед, а мой дед, на стороне - ребёночка прижил. Я тогда малая была, всего не припомню. И откуда же, тётка Лукерья, отца сестра, появилась в нашей семье, не помню? Но, моя мамочка, её - очень побаивалась.
А деду Матвею перечить, никто не смел! В доме, все знали его буйный нрав. Это значит, что ворожея Василина, приворожила нашего деда, от него-то и «понесла».
Теперь же, всё её хозяйство к Лукерье перешло, по наследству, и свою силу, и все свои знания мать, видно, дочери передала.
А за что, её дочку выгнали из деревни, она и не разбиралась! Но, она - всех в округе прокляла, порчу наводила, гвозди, обмотанные женскими,
чёрными волосами, везде люди находили тогда.
Деревенские бабы шушукались, что за страх божий на них свалился? И в лес, наши девчата больше не бегали, на что жила Лукерья? Никто не ведал. – Помолчала Нюра, что дальше поведать, нечего чтобы не забыть.
- Так вот, а к чему, я веду свои мысли, чтобы они - были и ладны и складны. Так вот, раз - в десять лет, в нашей деревне, с теми девочками, кому исполнится десять лет, припадки случались. Многие умирали, их сердечко не выдерживало, у многих – ноги отнимались, или, кто умом трогался, бедняжки.
На моём веку, в нашей семье, это – третий случай! Ты, Ульяночка, избежала этой напасти. Тебя, мой старший брат, твой отец, далеко увёз. Да, так далеко, что тебя этот ужас и не коснулся.
А свою доченьку, Мирославушку, я, не уберегла. Мы, тогда, не знали ещё, что и как, надо делать? И что, три недели, за нею нужен был глаз да глаз! У младшего брата Фёдора, Катюшу уберегли, уразумели.
И вот, ЭТА НОЧЬ, с этой КРАСНОЙ ЛУНОЮ на небе! Случилось то, чего мы никак не ожидали. – Замолчала Нюра, губы пересохли, сердце бешено скачет по дорогам вечности, эх, успеть бы - упредить, опередить Луну! – Ульяша, дай мне чайку, что-то, пить захотелось.
Ульяна сидит, ноги не слушаются её. Встаёт Аграфена, наливает чаю, подаёт Нюре. Все молчат, слово лишнего сказать боятся.
- Спасибо, сестра, чаю выпила, губы смочила, передохнула, хорошо. – Сама себя успокаивает Нюра. – Запоминайте, не жалея своих сил, глаз и ног, три недели ровно – считая с этой ночи, будем караулить, подмечать любые изменения я поведении Зиночки, чтобы победить тёмные силы Лушки, греховодницы!
Ух, всё рассказала, вас предупредила – быть начеку! Плохо то, что луна полная. Если нам не удастся отвоевать Зиночку, то получим такую ведьму, которой наш край ещё не видывал! – Шёпотом, закончила свой рассказ Нюра.
Женщины, сидели за столом, молча, ошарашенные этим рассказом. Их сердца колотились, мысли путались – «Что делать? Куда бежать? С кем посоветоваться? Сказать ли, матери Зиночки?»
- Было бы хорошо, из дома ребёнка не выпускать. И днём, и ночью, во всех комнатах, все шторы были плотно закрыты, пока Луна не пойдёт на убыль и не уйдёт совсем с небосвода, вот тогда, уйдут и силы тёмные. Ребёнок, он – и есть ребёнок, ей, ничего нельзя говорить, слышите?
Не надо возбуждать в неокрепшей душе интерес, а то, детки любят сказки страшилки слушать, да, и сами их сочиняют. А куда нас, и её, это всё приведёт, вы – знаете?
Ульяша, достань из погреба, на третьей полке в красном мешочке, трёхлитровую банку со святой водою. Брала на пасху ещё, три месяца прошло, вот и пригодилась.
- Да, помню, две банки брали с тобою, Нюра. Одну выпили, помнишь, мы с тобою тогда заболели, пока Зиночку, к нам на каникулы ещё, не привезли. Знать, готовилась она, головы нам задурить, памяти лишить хотела? Вот, греховодница, эх, паразитка! – Вспылила Аграфена.
- А мы, скоро поправились, и даже, бодрее стали, да, ноги у нас не гудели. Бог уберёг нас, чтобы мы Зиночку уберегли. – Ответила Нюра.
- Да, девочку надо уберечь, чего бы нам это не стоило. Я – жизнь за неё положу, пусть моё сердце не выдержит за неё муки! Мне так много годков, я же, тебя на десять лет старше, Нюра. Наверное, и мне бог деток не дал, не угодила я сатанихе. Ой, прости меня, боже, за мысли мои чёрные, да, за язык мой поганый! – Осеняет себя крестом Аграфена. – Дай здоровья, господи, пошли благость свою нашей Зиночке, деточке нашей. – Всплакнула Аграфена.
- Ульяша, и ты, сестра, спать идите. А я, эту ночь, покараулю, здесь приберусь. Я не усну, во мне всё кипит внутри, так бы и прибила всю нечисть! Ульяна, принесла банку? Хорошо, я - понемногу углы окроплю, свечки зажгу, да, молитвы вспомню, что маменька читала.
Забылась Ульяна сном, а душа, вела её во сне по зарослям, и вывела её на полянку. Видит девочка, на полянке большой куст в середине стоит, увешанный крупными ягодами малины! Манит малина своим сладким ароматом, тянет девочка руки к ягодам, а те, разом, почернели!
«Что это? Сон это, сон». – Подумала Ульяна, провела по лицу руками, и поправила выбившие волосы, из-под платка, встала, пошла, умылась. - Куда вода, туда и сон. Куда вода, туда и сон. Куда вода, туда и сон. – Шепчут её губы. Обтираясь, подолом ночной сорочки, подумала. – «Да, приманивает деток малых сладкими ягодами, души их бередят лесные нимфы, лешие всякие, Тьфу, тьфу, тьфу!» - Плюётся, через левое плечо.
- Чур, не меня, а, соседского коня! Аминь. – Шепчет Ульяна. – Да, помню ту полянку, да, ту малину, сладкая, сочная была. Ключевое слово – была. Где, теперь, мои подруженьки? А ведь, ещё только пятый десяток разменяла. Что-то мысли голову кружат. – Выходит в столовую.
Смотрит Ульяна, а бабушка Нюра, три свечки зажгла, в центре стоит большая тарелка, а на донце тарелки, вода поблескивает. Кашлянула Ульяна.
- Бабушка Нюра, не помешаю? – Шепотом, спросила бабушку она.
- Да нет, почитай, часа два ты спала. Что проснулась, сердечная моя, неужели, сон какой приснился? – Спрашивает её бабушка.
- Да, да такой странный, будто, на поляне стоит пышный куст, а на нём – диковинная малина, манит ароматом, слюнки текут. Стоило, мне протянуть руки, а ягоды, вдруг, и почернели! Так страшно мне стало, жуть! – Шёпотом, на одном дыхании, выпалила Ульяна. – Ох, бабушка, отпустило! Дай мне, выпить твоих капель, чтобы сердце унять.
Глянула бабушка Нюра на внучку:
- Да, это хорошо, что ты не съела той ягоды, внученька. Это я, тогда, тебя позвала. И после, твоего похода за ягодами, наказала твоему отцу, срочно тебя увозить из наших краёв. Тебе было тогда пять годков, за девчонками увязалась в лес, еле тебя нашли тогда. – Вздыхает бабушка Нюра, вспомнилось многое. – А вот, поди, малая была, да, вспомнилось сейчас. Наказала я твоему отцу, не показываться, весточки о себе не подавать, хотя бы, лет пятнадцать, и чтобы, увёз он тебя так далеко, чтобы никто не смог вас найти. Время пришло, ты и сама объявилась, внученька.
- Так это ты, от меня ту беду отвела? Бабулечка моя родная, как я по тебе скучала, во сне часто звала тебя, а папа, тоже говорил мне, придёт время, Ульяша, свидитесь. – Заплакала Ульяна, обняла свою бабушку, так хорошо, вот так сидеть, рядышком.
- Плачь, плачь моя сердечная, не держи слёз внутри души. Милая моя, облегчи сердце слезами, выплачь все сомнения, что запечатало детское сердечко, смой все страхи, внученька моя.
Вот, я тебе капель волшебных налью, ты успокоишь сердечко своё, и выспишься до утра. – Бабушка, наливает в столовую ложку коричневого цвета микстуру. Пей, Ульяша, не бойся, здесь – пустырник, боярышник, валериана и корвалол.
Я, флакончики с этими каплями, покупаю в аптеке, все их смешиваю в одной посуде, и обратно, по флакончикам всё разливаю. Пьётся, как настойка из ягод, да, только сердечко стучит ровно, как часы, а в голове – мысли по полочкам укладываются, так хорошо становится, спокойно.
Ульяна выпивает микстуру, запивает холодным чаем.
- Иди спать, моя хорошая, будешь спать, аки, младенец. Не думай, что было, то – быльём поросло. – Нюра, провожает внучку в комнату, та - ложится в кровать.
- Шторки у нас плотные, луна не помешает, моей девочке отдыхать. Спи, моя внученька, спи, моя сладкая. А я пойду, Зиночку проведаю. Не дай бог, раскроется, спинку застудит. А ты спи, моя хорошая. – Бабушка погладила Ульяну по голове, поправила одеяло, проверила шторы на окнах. – Ну, здесь всё в порядке. Сон пришёл, сон ушёл, другою дорогою пошёл. Эх, надо же, столько лет прошло, а вот, вспомнила. Дай-то, бог, справимся, справимся. – Оглянувшись в дверях, посмотрела она ещё раз на внучку. – Да, скоро, день наступит, силы нужны будут, пусть спит.
Домовой, домовой, мою внучку успокой. Отгони, ты, злых коней! Спой песню, позови друзей. – Ступила за порог Нюра, качнулась. – Ох, да, ох! Ох, да, ох! Ночью - бродит царь Горох, рассыпает он горох, треск летит под потолок! Домовой, ты не шути, внучек, помоги спасти! Свечи, тени разгоняют, я – молитвы почитаю. Дом очистим – зло уйдёт, Солнце красное взойдёт! – Так, приговаривая, бабушка Нюра подошла к двери, где спала правнучка. Тихонько приоткрыла дверь, услышала ровное дыхание девочки.
- Хорошо. – Вернулась в столовую, взяла тарелку с водою, вернулась, окропила углы, подоконник, одеяло, вокруг кровати и под кроватью. -
Водицы хватило, рассчитала я правильно, глаз – алмаз. – Перекрестила правнучку, коснулась мокрыми пальцами по её щекам, умыла ребёнка. – Вот и хорошо, вот, и ладненько. Сейчас, стакан с водою принесу, здесь, на тумбочке, поставлю. Встанет Зиночка, обязательно, выпьет святой водицы.
=========================
08.январь 2020год. – 11.январь 2020 год.