Мексика - Россия книга с переводом на испанский яз

   Королевe.
   Стихотворение мексиканского поэта Алехандро Торруко (Alejandro Torruco)
   Дорогая Регина, Королева поэзии русской И муза, что вдохновляет Твоего преданного почитателя Снами времени И пьянящими стихами В поэмах вечности... Чтобы сказать тебе, Регина, Меня чарует твоя поэзия И сладость твоей дружбы, Ведь Россия и Мексика ; Две страны, две сестры В поэмах вечности И в культуре мира, Две души в поэзии И в обьятии вечном дружбы.
   Reyna  Poema de Alejandro Torruco a Regina Naumova
Querida Regina, Eres reina de la poesia rusa y musa que inspira a tu devoto admirador, con suenos del tiempo y versos embriagantes, en poemas de eternidad... Para decirte Regina,
me embriaga tu poesia y la dulzura de tu amistad, pues tu Rusia y yo Mexico; dos paises hermanos... En poemas de eternidad y en la cultura del mundo; dos almas en la poesia y en el abrazo eterno, de la amistad.
   Перевод Наталии Савченко

   Скромный дивертисмент, или Моя Мексика
   Читать любила Купера, Майн Рида тож... Был, братья краснокожие, мой дух за вас! От гринго с гачупинами бросало в дрожь, У «бледнолицей» слёзоньки текли из глаз.
Когда же «камарада» сблизивший вновь крик Послышался, Сапата на коня вдруг сел, То знамени багрового дух в ум проник И много в нём перевернуть опять сумел.
Мечтой не запредельной Мексика была Для девочки советской... таковы дела. Бог дал, случилась встреча, ; взглядом обняла Страна ацтеков, майя... ну и ; приняла.
С тех пор земля нагорная душе ; как мать: Эль Соль* и сьело** синь ; залог её любви,
* Солнце. ** Небо.

   Двух океанов сказ ; и боль, и благодать, Как пульке*, бродят снами по моей крови. По мне, край мокасин с моей Отчизной схож, Мир одуванчиков природою храним. И ветерок сквозной, и трав ковёр пригож, И бабочки, и наши облака над ним... О Мексика, твой мир есть мир моих стихий, Индейское радушие, тебя ль предать? Тебе и жизнь, и вечность, и ; мои стихи, Позволь хоть этой малостью за всё воздать. Твоей любви касанья ; вязаная шаль, Что сердце, душу греет, дух мой... ну и плоть. Прочь гонит холод скверны и тоску-печаль, Дыханье сохраняет, что даёт Господь.
   Un Modesto Divertimento, Mi M;xico
   Gustaba de leer a Cooper, a Mayne Reid tambi;n, ;Mi esp;ritu para Ustedes estaba En los hermanos “pieles rojas”! Desde los gringos y gachupines me estremec;a, En esta su “cara p;lida” brotaban las l;grimas. Cuando al grito de “camaradas” Se escuch;: “Zapata” en su caballo mont;, El esp;ritu escarlata, en mi mente entr; Y logr; otra vez mi interior rehacer. El lejano M;xico era el sue;o
* Веселящий напиток.
   De esta ni;a sovi;tica, as; las cosas. Se lo concedi; Dios, hubo el encuentro, Su mirada todo recorri;, Y adopt; para si a los Aztecas, Mayas y dem;s... Desde entonces, esa tierra escarpada Fue como su madre, su “sol” y su “celeste cielo” Fueron su amor, sus Dos Oc;anos, cuento de amarguras y alegr;as, Como el pulque evocan sue;os en mi ser. Siento que la tierra de mocasines y mi tierra parecidas son. Una alfombra de dientes de le;n la Naturaleza cuid;, Y una brisa suave y lo verde sin ;n ;n, Las mariposas, y las nubes en el cielo. O M;xico, tu mundo es mi mundo inquieto, Paciencia india ;acaso olvidarte? A ti mi vida, el in;nito, mi verso, Permite alabarte, este peque;o homenaje ;tuyo ser;!
Tu amor crea pa;oletas tejidas que al coraz;n, esp;ritu, mi ser calientan Alejan el fr;o calumnioso, la triste nostalgia alejan, Quedando de Dios, solo su aliento divino
   Traducci;n al vuelo: Manuel N.L.

   Моим строкам
   Не будьте, строки, как в похмелье, Начните воплощать мечту: Сплетясь красиво в ожерелье, Навечно взвиться в высоту. Лжи не служите ; только правде, Что не захватана толпой, Любя земли оковы, славьте Суровый дух её простой.
Пусть бремя жёсткое свободы Подымут крылья ; понесёт Душа моя сквозь все невзгоды Вас с упоением вперёд!
   A mis estrofas
   No sean, mis estrofas, igual de una cruda, Empiecen de realizar el sue;o: Entrelaz;ndose en una gargantilla, Para eternidad de ascender a las alturas.
No sirvan al enga;o, solo a la verdad, Que no es manoseada por la multitud, Amando las cadenas de la tierra, glori;can Su esp;ritu sincero y austero.
Y que el yugo duro de la libertad Levantar;n las alas, Mi alma llevar;, atravesando las desgracias, A ustedes, con encanto, adelante!
   Перевод Н. Савченко
   Молитесь
   (Посвящается Елене Лунежевой)
   У детей капризен дух. У подростков он мятежен. Дух влюблённых дивно нежен. Но когда огонь потух В вечном бремени забот ; Дух недугов тяжких в круге, ; Неудачны все потуги Зло отвадить от ворот. И тоска нас в плен берёт ; Веру, кроткую, святую, Небо в помощь подаёт. Заимев великий дар, С верой к Богу прибегая И моленья изливая, Мы ликуем – дух не стар! Полня верой каждый час, Зрим от хвори исцеленье, Душ скорбящих утешенье... И растет надежда в нас. Путеводною звездой Предстает нам светоч ясный. Зря ль веками он не гаснет, Зря ль несет благой покой?!
   Para E. Lunezheva
   Me ayudabas en momentos m;s pesados, Cual esperanza fuiste para mi. Y mis modestos versos, ; no dinero, Ni los piropos o las reverencias, ;
Son el tributo de mi alma a tu ser. ;Amiga, ojala, que todos fueran como t;! Cuando las dudas, miedo, sufrimientos... Me invad;an pecho e hirieron coraz;n... T; me curabas el esp;ritu... ...Me gustar;a... como Mar;a A los pies del Cristo... ;Incrase a los tuyos!
   Traduccion de N. Savchencо

   Будь личностью
   Жизнь снова начата с нуля: Я чуждым языком владею, Нова профессия моя, Свободу вроде бы имею... Пределов нет ; скатиться вниз, По лестнице ; подняться выше! Страданьям всем кричу я «брысь!», А Музе ; «здравствуй», знамо, тише.
Завишу от себя самой; Привычек ломку и тоскливость Вдали от Родины святой Я отдала на Божью милость.
Здесь беспредельная душа С чувствительностью русских женщин Имеет цену в три гроша, А бескорыстье ; ещё меньше,
И всяк себе ; бесценный клад, Не в этом спрятан ли смысл счастья ; Будь личностью, тогда стократ Проявится к тебе участье...
Чем славен в памяти людей Поток российских эмигрантов, Лишённых Родины своей В семнадцатом? Каких атлантов
Мир просвещённый имена Хранит в сознании поныне, И чувством гордости полна Русь их делами... Не отымет
Никто gran вклад в чреде искусств, России православной духа, Традиций сохранённых... вкус К духовным благам ; в том заслуга.
И я пою про Русский мир, К нему всех встречных приобщаю, Связь русско-мексиканских лир Своею жизнью продолжаю
   ***
   В этой жизни, люди, очень важно Правду нам друг другу говорить. Кто по-нищенски, а кто вальяжно, Жизнь ведёт ; всё ж надо сохранить Все ресурсы, нужные Отчизне, Чтоб явлений кризисных бежать, По финансовой системе тризны Не познать ; стабильность соблюдать... Не бездумными гонцами моды Перестроечной кричать: грабь, ври, Богатей, братва! Нет! Нужно фонды Нам резервные копить внутри... И помочь, чем можем, безработным ; Эта боль становится большой... Соотечественник благородным Оделён рассудком и душой. Нам опять дана страной возможность, Кто на что способен, показать, И любая разрешима сложность, Коль любить дано и сострадать.
   Это обращение к соотечественникам, проживающим не только в России, но и за рубежом.
   A los compatriotas
   No importa lo que dice el destino: En subsuelo – la envidia, venganza y el mal, Telara;as de las tentaciones... en realidad No con todos fue tan generoso...
Unos cayeron en los rom;nticos deseos, Otros trabajando como los esclavos, Yo le pago con los a;os de los sufrimientos Por unos escasos minutos de las pasiones aplaudidas.
Uno est; dominado por su vanidad, Otro la vida entera entreg; al pecado.
Aquel – atrapado por la enfermedad, Ser humano siempre vive, pasando las pruebas.
El destino no nos apapacha, Nos da las ense;anzas duras, no verbales, Y no lo cambiar;s a la frecuencia de sue;os, “Hubiera” de los cuentos no existe.
En aquel pa;s, donde maduran el trigo y centeno, Donde la inmensa lejan;a sin ;nal... Un templo en la colina. Arbolitos llamativos cual rub;es. Sobre el r;o profundo las nubes Desplazaban en el resplandor de las alturas. El rayito de luz acariciaba el sue;o de las tumbas De nuestros ancestros, para que, ; sin querer, ; No despertara el cumulo desbordante de las fuerzas de bien.
Porque no podemos endurecernos de alma A pesar de las condiciones adversas En la tierra el g;nero humano S;lo se sostiene Por las cadenas de bien: “Hombro con hombro”.
Uno puso su casa en los bosques extensos, Otro escogi; la harmon;a pueblerina, Yo me asent; en las monta;as, Donde gritan tanto las ;guilas, como los burros...
Mayor;a clama ciudades coloridas: Tiendas, cafecitos y confort, Donde el smog te cambia color del cuello Y los shows te tienen boquiabierto.
Pero no importa a d;nde nos empuja el destino, Debemos s;lo emanar el bien, Incluso, si aprieta el sarcasmo, Incluso, si la descon;anza es insoportable. ;Resplandor, como de antes, a los Rusos Devolvemos! – Siguen vivos valent;a y honor, Invencibles, invendibles, como siempre Los enemigos no podr;n contra ellos. ;La Patria ;orecer;!
“;Animo y el amoroso compromiso!” ; A cada uno y a todos a la vez, A los agotados por la avaricia y aburrimiento Con el dolor de su alma clama la tierra. * ;Clama la tierra!
   
   Pero qued; la luz (Но остался свет)
   Meter;n me al frio y regresar;n A la c;lida comodidad del hogar Mis parientes, amigos y enemigos, Recordando, los vasos llenando de vodka Agregando mentiras, perdonando las deudas.
Respetando la ley del la Naturaleza, Brillan las estrellas, cae lluvia, derriten los hielos, Mi jard;n dejar; de vibrar cual la cuerda del arco, Despu;s de lanzar “Alma viva” a un vuelo nuevo.
Y t;, mi tesoro, est;s alejado... Sin ver, como la muerte la ;ltima sonreir;,
Como mi lengua ;gil para hacer los versos, Quedando callada endurecer;.
Pero se, en las noches, Mi imagen se asoma entre los ;rboles. ;Llorar;s? ;No? Un embriagado solitario Regresar;s al trono... En la casa obscura – no estoy, pero qued; la luz.
   Да здравствует жизнь!
   ;Viva la vida!  Regina Naumova, traducci;n de Jos; Luis Flores M;s all; de los mares azules, m;s all; de los verdes valles y de los pe;ascos grises, all; en donde el a;o entero alumbra el brillante sol, en donde siempre el clima es templado y hasta caluroso y maduran los frutos ex;ticos en el paso monta;oso, entre las ciudades de Cuernavaca y M;xico, hay un lugarcillo llamado Saint Moritz. Ah; se encuentra mi casa y mi jard;n. Y me alegro mucho cuando llegan invitados, as; como tambi;n de todo coraz;n me alegras t;, querido lector. Me inclino profundamente y pregunto: ;c;mo llamarte y honrarte? Tienes hermoso nombre y estoy segura de que eres una buena persona. Y he aqu; que doy una palmada y de cada ;orecilla de mi jard;n salen volando peque;os seres et;reos. Si los dotamos de apariencia humana y de diversas capacidades milagrosas, entonces se puede pensar que se trata de elfos luminosos y buenos. Los fant;sticos esp;ritus de la naturaleza te trajeron regalos. Que sea pues el mejor regalo para ti este relato verdadero acerca del jard;n mexicano.
;Qu; maravillosamente bien huele! Inspira el aire y, luego, escucha bien: de alg;n lado, como si por debajo de la tierra, apenas perceptible, nos llega el sonido de una m;sica. Seguramente cantan los oscuros elfos, guardias subterr;neos de los tesoros del monte. T; bien sabes que los m;ltiples esp;ritus de la naturaleza, pobladores del aire, la tierra, los montes, los bosques y los hogares de la gente, se dividen en buenos – hermosos ; y malos – horribles. Ahora, amigo m;o, es del todo temprano. Y no entiendo si es el p;caro vientecillo o los ligeros y luminosos elfos quienes me hacen cosquillas en la piel y mueven apenas perceptiblemente los rizos de mis largos y exuberantes cabellos. Ir descalza por la vereda herbosa y empapada de roc;o tambi;n causa cosquillas, pero es muy agradable, ya que sientes c;mo la tierra te otorga nuevas fuerzas, a cambio de las antiguas, que se cansaron con la puesta y el cuidado de este jard;n en Saint Moritz. En lo m;s apartado del jard;n, alrededor de los toconcitos, sobre las cuales gustan sentarse las visitas, se elevan los majestuosos alcatraces. Estas ;ores son tan blancas, con largos bastoncillos amarillos en medio, que hasta brillan, en tanto que las hojas grandes y jugosas que rodean los tallos se parecen a abanicos c;nicos del atlas verde-oscuro. * Queridos alcatraces ; beso las ;ores, ante ustedes palidece incluso la blancura de la nieve y bajo sus espectros amarillos siempre est; rebosante de s;bditas abejas y abejorros. * ;Saludos, rosa, perfumada zarina de las ;ores! Ante ti, querida m;a, apasionada como Lilith, incluso el alba se ruboriza como una modesta y t;mida estudiante. * Buenos d;as, mis queridos amigos – me dirijo ora al girasol, ora a la clavellina, ora a la Poinsentia, o ;or de Nochebuena, y pienso que los nacidos por el arte del
hombre le pagan con creces... No en vano dicen que “la Belleza salvar; al mundo”. Y con todo, querido m;o, maravilloso jard;n, no s;lo eres una cuna cantadora y tierna: tambi;n eres una tumba. Y heme aqu; que acaricio a una enferma y marchita ;orecilla y sobre ella una l;grima m;a cae. * S;, querida – le digo, unas ;ores pomposamente ;orecen, en tanto que otras se preparan ya para otro misterio. Con esto ustedes muestran a la gente los rasgos de lo perecedero... ;Cu;n a menudo la ;oreciente, ruidosa, festiva falsedad de sus esperanzas me deja ense;anzas con la sabia muerte! Todas sus envolturas son temporales y solo el recuerdo sobre la belleza y fortaleza del esp;ritu nuestro, co-creado por nosotros, es eterno. Los labios involuntariamente forman una sonrisa triste y se escucha el tintineo de los brazaletes mexicanos de plata cuando yo extiendo mi mano hacia los troncos de los j;venes ;rboles en mi maravilloso jard;n, con el deseo de acariciarlos. * ;Bravo, amigos! Crecen r;pido – los animo y literalmente veo c;mo, en respuesta, tuercen sus labios en una satisfecha burla. * ;Dios – se alegra el alma, que bien se est; aqu;! Levanto las manos hacia el dorado sol y le grito: ;Gracias, querido, por los rayos acariciantes, por cuyos abrazos tanto se alegran todos los habitantes de mi jard;n! ;Y de veras que las ;ores aqu; son extremadamente maravillosas! Y hacia sus fant;sticamente ;orecientes p;talos llegan volando las abejas con sus pelos de arco;ris, pues las ;ores son no s;lo la sonrisa de la fantas;a, sino tambi;n la bendita y abundante fuente de las bebidas de miel. De sus peque;os pistilos emana una indecible ternura, y alrededor de ellos no es raro que den vueltas graciosos y regordetes gusanitos (мотылька) mientras
;;;;;;; – ;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;
2322
observan a las elegantes mariposas en su furia festiva de colores. Bajo las corolas de las ;ores se suspenden, como un sue;o agradable, los nacarados y esmeraldas colibr;s. En sus cuerpecillos tambi;n ha sido depositada la ternura y parece como si sus sue;os me los hubieran encargado, para que yo, convertida en verdadera poetisa, llevara este milagro hasta las estrellas. No se puede dejar de notar que la poes;a se encuentra por todas partes a mi alrededor. Y cuando inspiras su aroma sientes el gusto de la felicidad. Adem;s, por si fuera poco, el jard;n me ayuda a liberarme del sentimiento de mi importancia personal, mostr;ndome que el hombre no es mejor que todo lo dem;s en el mundo que nos rodea. Por ello, al platicar con los habitantes del jard;n, a menudo me arrodillo ante ellos. Y si hay una planta o un animalillo que sea particularmente generoso conmigo, se lo agradezco de coraz;n. Siento como a veces el contacto con la naturaleza descubre ante m; m;gicos recursos que no sospechaba. S; que cerca del jard;n no hay ni arpas, ni caramillos, ni trovadores, ni mariachis... y sin embargo se escucha la m;sica y la voz de la poes;a – una con;rmaci;n m;s de que las ;ores son las ventanillas de las almas del hombre. A trav;s de ellas ves tales cuadros maravillosos, que al asomarse a ver y a escuchar te olvidas de tus pesares y del abatimiento por las preocupaciones. Recuerdo que durante la juventud temprana me maravillaban las historias rom;nticas inventadas por el agradable, bondadoso y sabio Aleksandr Grin. Yo incluso seriamente cre;a que tambi;n en mi vida suceder;a un milagro. Y ahora, gracias a sus h;roes, a trav;s de estas “m;gicas ventanillas” en mi jard;n, veo mucho de una manera muy diferente a la que lo hacen, por ejemplo, mis vecinas, las se;oras Blanca Otero y Lourdes Gonz;lez Prieto.
Yo, como todos los seres vivos en la tierra requiero de la ayuda y de la misericordia de nuestro Creador para que, manteniendo el tim;n de mi nave con velas escarlatas, desembarcando en los puertos hacia los que me arroja el destino, pueda arrivar bajo su comp;s al puerto de la eternidad, en donde reinan la bondad, la justicia y el amor. Est; escrito que he de llegar, junto con mi equipo, a pesar de las bramadoras e intensas olas, del insistente empuje de las corrientes peligrosas y de los imprevistos arrecifes submarinos. La calmada melod;a de la ma;ana soleada se sujeta tanto del coraz;n, que en los ojos aparecen las l;grimas y se deslizan por las mejillas. * ;Dios, qu; bien! – se escapa del pecho, si bien luego vuelve a ser devorada la existencia con sus problemas tormentosos. El tr;fago... Y te olvidas de la belleza, de la gracia que trae consigo la uni;n con todo el enorme mundo creado, con la naturaleza viva, con cada creaci;n del Se;or. A la ma;ana siguiente de nuevo eres encantado por la naturaleza con sus m;gicas ;ores-hadas, con sus buenos y et;reos elfos, con sus ardillas y topos, y de nueva cuenta repites lo mismo: * ;Dios, qu; bien! ;Dios, qu; bien! Del cielo mana y te atraviesa completamente el deseo de ponerte a entonar canciones al jard;n m;gico; al jard;n que te recuerda el para;so, en donde son colocadas las vidas de los hombres y las vidas de todo lo vivo en la tierra.
   Jose Luis Flores Lopez

   Язык старой Мексики
   В честь зверей священных       Разведен костер – Выговор пластичен,       Разговор остер. Слить ацтекам, майя       И тольтекам в слоги Звуки в древней Мексике       Помогали боги.
Благодарный трепет       Испытала я, Слушая язык ваш,       Духов сыновья. Как родник он чистый       В золоте стихов, Как маримбы* ветра       Из легенд веков.
Он неиссякаем,       Как любовь и гнев, И напоминает       Птиц лесных напев, Что из кущ цветущих       К солнышку летит, Растворяясь в тайне       Древних пирамид.
   Lenguaje de antiguo Mexico
   En honor de sacras ;eras El fog;n audaz: El tonillo es d;ctil, La lengua - perspicaz. Fusionar en s;labas De M;xico ecos Fue el favor de Dioses: maya, Aztecas y toltecas.
Un temblor de exvoto En m; apreci;, Al o;r su habla, Reto;os del Ser. Cuan fontana, es pura En oro del rimar; Cuan marimbas, soplos De la antig;edad.
Es eterna como La ira o el amar Suena semejante Al p;jaros cantar. Que de la ;oresta Van al sol austral. Luego se esfuman En sepulcro ancestral.
   Traduccion de V. Roitenburd

   ***
   ...Вас обычно не ищут, друзья, Что по Мексике, что по России, Вас дают небеса... Вы ; родня... Вместе мы все, все беды осилим. Отними две страны вдруг у нас, Что останется? ; Дух обессилеет... И исчезнет поэзия враз. Viva M;xico! Viva Россия!
   “...Amigos, a Ustedes no se concierta, Igual en M;xico y en Rusia, A Ustedes como a los familiares, el cielo los convoca... Juntos s;, juntos, todas Sortearemos las vicisitudes. Qu;tenos nuestras dos patrias bruscamente, ;Qu; quedar;a? Un esp;ritu empobrecido Y desaparecer;a en un segundo la poes;a. ;Viva M;xico! ;Viva Ross;a!
   Перевод: Мануэль Наварро Лопес

   Сан-Паблито ; необычный город
   Будто тучи над горой, Проплывали здесь века. Сан-Паблито, друг седой, Вот тебе моя рука...
Я вступаю в диалог, Словно с гор в реку ; ручей.
Сохранил тебя нам Бог! Так давай звучи звончей!
В зеркалах твоих живёт До испанцев славный вид. Как могуч простой народ, Время сердцу говорит.
Вдохновлённые судьбой, Здесь художники творят; Ведь давным-давно впервой Из аматля*, говорят,
Как посмертный зов-напев, Тайн пронзая слепоту, Твои предки, преуспев, Вить амате** стали тут.
Всем врагам наперекор Не пропало ремесло. Сьерра-Мадре дивных гор Над тобой простёрла взор.
Сан-Паблито, зрю твой свет! Ты ; отоми*** песнь-душа! Ритуалов древних след Наши души тормошат...  Восприняв душой тебя, За твой свет благодарю! Восторгаясь и любя, В честь отоми гимн пою.
* Аматль в переводе с языка науатль означает «бумага». Так же называется дерево, из которого изготавливают эту уникальную бумагу. 2 Название «амате» происходит от слова **«аматль».  ***Отоми ; индейцы этого племени.

   Религиозных культов важной частью Всегда была амате самых разных красок, Но цвет коричневый ; традиционный. Ручной работы вещи ; словно песнь из сказок...
   San Pablito, cano amor 
   Cual las nubes sobre el alcor, Siglos pasaron aqu;. San Pablito, cano amor, Mi mano es para ti.
Entro yo a dialogar Cual arroyo al caer. Dios te quiso conservar, Pues resuenas en el ser.
En tu espejo guard; Del pa;s antiguo faz. Y el tiempo agrand; De lo que ;l fue capaz.
Movido por el azar, El arte aqu; naci;. Anta;o a conversar Mediante amatl cedi;.
Como canto posterior Que nace de lo profundo, Tus ancestros con vigor Mostraron amate al mundo.
Y, a pesar del hostil, La artesan;a creci;. Sierra Madre, cual m;stil, Su avance apoy;.
San Pablito, tu caudal Que luz otom; es, De retos rancios se;al Mueve almas toda vez.
En mi ser te escond;. Tu luz en mi arraig;. En honor de los otom; El himno les canto yo.
   Traduccir V. Roytenburd

   Я хожу к тебе, родная
   Ты, рябинушка моя белоцветная, Как невеста под фатой по весне стоишь, Поздней осенью под златом приметная, Красны ягоды свои мне зимой даришь.
Я хожу к тебе, родная, разным временем, Говорить с тобой хочу о житье-бытье; На душе лежит печаль тяжким бременем, Но рыдания свои не кажу нигде.
Не кори, прости меня, раскудрявая, Коли я тебе порой чепуху мелю, Не бывать всегда, поди, и мне правою, Кривду с правдой иногда я не там ловлю...
Мы, рябинушка, с тобой сходны душами, Не боимся вьюг, дождей и ветров лихих, Ты ветвями, что руками, мне нужными, Гладишь ласково всегда супротив иных.
В тебе больше, чем у нас, человечности, Может, бабушка моя быть тобой должна, Чтоб ко мне сюда прийти из той вечности, Князя тьмы не убоясь, ибо ; набожна.
Я хожу к тебе, родная, разным временем, Говорить с тобой хочу о житье-бытье, Хорошо, когда поём иль в молениях, Забываю я с тобой о любом нытье...
   Yo acudo a ti, querida 
   Oh, mi serba, mi serbal todo blanco en ;or, Cual la novia, bajo velo vernal estas. En otono pleno, en oro es tu valor. En invierno, bayas rojas regalaras.
Yo acudo a ti, querida, una y otra vez Quiero hablar contigo sobre la vida en si En mi alma cargo ingente pesadez, Pero lagrimas de mi no veran salir.
No me increpes, mi frondosa, dame el perdon Por si a veces yo te hablo sin ton ni son. Pues cazar lo cierto o falso no es mi don No podre, seguro, siempre tener razon.
Tu y yo si somos almas analogas No tememos a la torva ni al chapeton. Con tus ramas, como manos, muy calidas Me acaricias al contraste del vil monton.
Es mayor que en nosotros tu humanidad. Mi abuelita, al parecer, se re;eja en ti, Ya que acude hacia mi de la eternidad Pese al “rey de sombras” y su religiosidad.
Yo acudo a ti, querida, una y otra vez Quiero hablar contigo sobre la vida en si. Pues contigo yo olvido la pesadez Cuando canto o imploro a poder seguir.
   Перевод В. Ройтенбурд

   Дорогие читатели, позвольте познакомить вас с переводами моих стихов на испанский язык замечательными людьми, только ещё изучающими русский язык (в будушем известными переводчиками). Michelle Mata, Lic. en Arte Teatral. Estudiante de 7 nivel de ruso en Centro de Certi;caci;n de Lenguas Extranjeras de la UANL. Перевод стихотворения «Я верю» ; Мичель Мата, выпускница Автономного университета Нуэво Леон, факультет театрального искусства. Изучает русский язык ; уровень 7 в Центре изучения и сертификации иностранных языков при Автономном университете Нуэво Леон, Мексика.
Francisco Garc;a Garc;a. Estudiante 6 Semestre Ing. en Aeron;utica en la FIME de la UANL. Estudiante 7 nivel de ruso en Centro de Certi;caci;n de Lenguas Extranjeras de la UANL. Франсиско Гарсиа Гарсиа, студент факультета инженерной аэронавтики Автономного университета Нуэво Леон. Изучает русский язык ; уровень 7 в Центре изучения и сертификации иностранных языков при Автономном университете Нуэво Леон, Мексика.

   * * *
Люблю русских храмов серьёзные лица, Люблю из источников чистых напиться, В заоблачной дали зреть звёзды-крупицы, Поэзией русской люблю насладиться... Понять ; ничего нет прекраснее жизни! Но не полюблю срока, чтоб удалиться.
Amo las caras serias de las iglesias rusas, Amo de las fuentes puras beber, Observar estrellas lejanas, Amo gozar de poes;a rusa... ;Entender, que no hay nada m;s maravilloso que la vida! No amar; el tiempo de despedida.
(Francisco Garcia)

   Я верю
   Да, я имею царственное имя, Мне говорят: такая же порода... За искренность души друзьями чтима, Надеюсь на признанье и народа,
Ему тащу стихи сизифом в гору, Пусть выжимка моих простых идей Толкает к пониманью или спору... Отрадно знать ведь мнение людей.
Я верю, что смысл жизни человека ; В уменье совершенствовать себя. Бессмертные основы в век из века Летают, жизнь добротную творя.

B первой строчке так: «Regio viene del lat;n “regis”, que signi;ca “rey”. Y autora se llama “Regina”, o s;ase “reina”, por eso comienza diciendo “s; que tengo un nombre regio”».
Yo creo
 S;, lo s; que tengo un nombre regio, Me dicen: vaya ascendencia... Por la simpleza de mi alma recibo elogio de mis amigos, Y espero por el reconocimiento en p;blico. Esfuerzo mis versos como S;sifo en la monta;a, Que mis ideas m;s puras se expriman de mi Forzando el entendimiento o la discusi;n... Conozco bien c;mo piensa la gente. Yo creo que el sentido de la vida de uno, ; La habilidad de completarse a s; mismo. ; Inmortales fundamentos de siempre y para siempre Vuelan a la vida buena del Creador.
   (Michelle Mata)

Книги дарятся мной всем, кто творил, творит и хочет творить вместе со мной.

   Скажи, душа
   Я сплю, не покидай, душа. Остановись, Скажи, в каком же бытии ты зарождалась, Где будет продолжение моё и в чём, Должно ль окончиться, и ; долго ль ждать осталось? Почто век кем-то промышляет человек И сам добычею червям являться должен? Сосуды душ мы все? ; Кому принадлежим, Кто полнит страхом дух и делает ничтожным? И человек, и зверь, и все бегут в себя; Зачем тогда луна и греющее солнце? Зачем, моя душа, я тщусь хранить тебя? ; О, помоги прозреть, когда мой дух проснётся. Растерян он и весь ; в поту, в крови, в пыли, Поскольку поэтических натур путь сложен ; Иное ищут, что не встретить на земле, ; Никчёмным бытием дух сильных не стреножен...
   Dime, alma
   No me abandones, alma, duermo yo... ;Detente! Dime, ;en qu; espacio t; fuiste concebida?, ;D;nde y en qu; continuar;?, ;Habr; un ;n a mi existencia? y ;Cu;nto tiempo queda en la espera? ;Por qu; en su siglo con algo se entretiene el ser humano, Y de mot;n le tiene que servir despu;s a los gusanos? ;Recipientes de almas somos todos? ; ;A qui;n pertenecemos?,
;Qui;n es aquel que llena el esp;ritu de miedo y nos convierte en m;seros? Y hombre, y bestia, y todos van en s;; ;Para qu; entonces la luna y la calidez del sol? ;Para qu;, alma m;a, en vano me afano a mantenerte? – Oh, a vislumbrar ay;dame, cuando mi esp;ritu despierte. Se ha extraviado ;l, empapado de sudor, y sangre, y polvo, Porque es dif;cil el camino de los esp;ritus po;ticos – Buscan aquello que no se puede encontrar en tierra – No se traban las almas fuertes con existencias sin sentido...

   Творцы
   Кружил наш шар безвидным и пустым когда-то, Пока Творец вдруг не сказал: ; Да будет свет!.. И тьма над бездною исчезла, и богатой Земля предстала взорам ; краше нет... Вот так же мы людей творящих судьбы видим ; Безвидными порой из века в век живут... И вдруг душой своей божественное слышим ; Слова и музыка в садах творцов цветут.
   Creadores
   Rodaba nuestro globo sin ser visto y vacio, Hasta que el Creador un d;a enuncio: ;H;gase la luz! Y se disipo la oscuridad sobre el abismo, y la mirada devel; La tierra hermosa de riquezas – no hay m;s bella... De igual manera los destinos de la gente creadora vemos – De siglo en siglo sin ser percibidos viven...
Y de repente, con el alma escuchamos lo divino – Florecen palabra y m;sica en sus jardines.

   Осенняя песня Регины
Услышь меня, милый, хороший, Услышь меня, сокол пригожий, Мечта моя ; неугасимая, Любовь моя, сердцем просимая...
Брожу я, мой друг, по чужбине, И солнце лицо жжёт Регине... Но рядом луна с солнцем светится ; Вот так бы и нам с тобой встретиться...
Ещё в садах зелень не вянет, Ещё море ласково манит И в поле колосья качаются, Там парочки часто встречаются...
Найди меня, милый, хороший, Найди меня, сокол пригожий, Любить хочу, коль ещё любится, И верю ; мечта моя сбудется...
   Canci;n oto;al de Regina
   Esc;chame querido, bonito, Esc;chame, halc;n favorito. Mi ilusi;n es invencible, Amor que el coraz;n me pide...
Divago yo, amigo m;o en destierro Y quema el rostro a Regina el sol... Pero juntos brillan la luna y el sol – As;, t; y yo quiz;s nos encontremos...
Aun no se marchita el verde en los jardines, Aun seduce cari;osamente el mar, Y bailan en el campo las espigas, Donde a menudo se encuentran las parejas...
Encu;ntrame querido, bonito, Encu;ntrame, halc;n favorito, Amar yo quiero si aun se ama, Y creo yo que mi ilusi;n se cumplir;.

   Дух у творящего
   Право, с колосьями в поле Дух у творящего сходен ; Взор его полон мольбою Снять урожай в срок душою. Знамо, пороки людские, Словно досадные мели, Часто невидимы взору ; Нужен горнист в эту пору. Трепетный голос поэта Выплеснет скорбь нам и радость; Мы онемело вздыхаем ; Тайный свет чувств постигаем... Если художник от счастья В красках как в волнах любовных, Облик им созданный тихий Даже волнует стихии...
Как златовласое солнце Грудами груш, слив и яблок, Трав, разноцветья и ягод, Гений дарит нас... вот так вот.
   Esp;ritu del que crea
   De verdad, se asemejan del campo las espigas Al alma creador – Con suplicas completa la mirada De recoger a tiempo la cosecha con el alma. Se conoce: los vicios humanos, Enojosos arricetes Frecuente no son asequibles a la vista Y se requiere en el momento del clar;n. Tr;mula la voz del poeta Nos reboza la pena y la alegr;a; Y adormecidos suspiramos – Concibiendo de los sentidos la luz secreta... Si el pintor en su felicidad De colores, como en olas amorosas, El rostro creado, apaciguado Inquieta hasta las pasiones Como el sol de cabello dorado Con montones de peras, ciruelas y manzanas, Hierbas, ;ores y moras El genio nos regala... as; as;.

   Звёздное дыхание, или вступление к поэме «Прародители Мексики»
   Сижу за письменным столом в своей московской квартире, окна которой выходят туда, где, словно гигантский мохнатый зверь, мирно спит Измайловский лесопарк. Перед ним на холме, под серебряным лучом луны, стоит берёза, похожая на стеариновую свечу. Грустя, радуюсь я сиянию звёзд, спадающих на заснеженные головы деревьев, как сказочные звенящие шары на зелёные лапы новогодних ёлок. Древние майя умели точно определять свой кин, то есть находить своё истинное предназначение на планете Земля. Они были твёрдо уверены, что наша сущность имеет межмирного двойника, который способен путешествовать во времени. Кинам присущи цвета. Красные – восток, инициирующие тона; белый – это север, действует очищающе; синий – запад – преобразующий, и, наконец, жёлтый – это юг, который приносит плоды. Хотелось бы и мне научиться применять календарное времяисчисление майя на практике с тем, чтобы делать жизнь разнообразнее, увлекательнее, гармоничнее и осознаннее. Какие-то приглушённые невыразимо трогательные звуки просачиваются сквозь щели оконных рам и касаются моего слуха. Настораживаюсь: наверно, это, налетавшись по русскому раздолью, устав от плача и стонов, поёт в полудрёме тихо-тихо свою колыбельную песню мятежная зимняя вьюга. А как скоротать эту глухую ночь моей одинокой, не обласканной душе? Может, опять занять её нарядными вымыслами из наскучившего чтения книг и журналов? Посмотрела на будильник – три часа ночи. И снова подумалось о древних индейцах, их учениях; вот мы, думая о времени, смотрим на циферблат часов, а высокоцивилизованный народ, скажем майя, знал, что время – это четвёртое измерение и что энергия, преобразованная во времени, превращается в искусство. Грусть, подобно клавишам, продолжает трогать мои чувства; через два месяца вернусь в край вечно дремлющей древней тайны мексиканской земли, где я только случайный гость. В бессонные ночные часы, когда всё вокруг молчит, словно могила, в мои глаза смотрят видения минувшего и даже говорят со мною, обучая наречиям космоса. И кто знает, не являются ли эти ночные образы некой иной ипостасью древних людей, которые способны мгновенно перемещаться из Мексики в Москву и наоборот. Возможно, эти многовековые призракообразные существа и их потомки сейчас здесь со мной, чтобы передать мне часть накопленной мудрости и истины, поддержать меня и поделиться своей космической любовью. Признаюсь, что ориентироваться в этом сложном мире, где нет привычных для сегодняшних людей ясных определений добра и зла, лжи, правды и истины, не очень-то просто. Зато чётко понимаешь: если пишешь и делаешь то, что угодно космосу, как бы трудно тебе ни приходилось, это не разрушает твоей духовной сущности, а, напротив, наполняет её энергией, и эта энергия есть не что иное, как Дух. Именно он вдыхает в твои строки жизнь. Привыкая к подобному звёздному дыханию, уже не представляешь своих ночных писаний без своеобразной космической подсказки. Но вот наступает момент, когда дописана последняя страница очередного повествования, и тебе даётся краткосрочный отдых. Но что это? ; Ты сама не своя, не можешь дождаться следующих встреч, поскольку неизлечимо заражена вирусом познания заманчиво
го, удивительного и сакрального и уже не можешь находиться без атмосферы причастности к тайнам. Странное дело, если нахожусь в Мексике, то прядут свою могучую живую сеть российские события, заставляя настырную память выплёскиваться словами в стихах или прозе. Они текут безудержными мечтаниями к великой матушке Руси, развёртывая перед всем мексиканским народом необозримую панораму величайшей русской Культуры: в который раз признаюсь я в любви к нашему трагическому гению Пушкину, к трогательному Тютчеву, к вызывающему в уме трудные вопросы Достоевскому, к своеобразной Марине Цветаевой, как говорил тот же Александр Сергеевич, «к родному пепелищу, любви к отеческим гробам». О, как томят думы дорогих тебе имён, душ. Дочернее спасибо моей Отчизне за это! А попав на Родину, почти все ночи напролёт пишу поэму о жизни столь некогда могущественного народа, как племя анауака, который приносил в жертву своим богам тысячи и тысячи человеческих жизней. Кажется, в 1988 году в центре Мехико археологами был обнаружен восьмитонный камень, имевший непосредственное отношение к культуре ацтеков. Так и представляю себе громкий бой барабанов, процессию никогда не моющихся жрецов и подымающихся на пирамиду с уступа на уступ, с обхождением её вокруг, пока не достигнут церемониальной площадки, пленников. Вот жрец объявляет имя жертвы и после совершения кровавого обряда, произведённого обсидиановым ножом, протягивает горячее, ещё трепещущее сердце богу солнца Тонатиу, дабы умилостивить верховное божество ацтеков возвращаться изо дня в день на их небосклон. Затем в огромный диск, в центре которого имеется углубление с изображением бога воздуха и огня, жрец помещает сердце убитого юноши, уже остывшее сердце человека, принесённого в жертву. Концентрические круги инкрустированы жемчугом, а вокруг – стилизованные лучи солнца и оперение орла. Хочется обратить внимание читателя на то обстоятельство, что в Мезоамерике храмовые пирамиды мыслились подобиями небесных гор, где любит путешествовать солнечное божество. И вот в районе границы ацтекской империи с государствами майя у правителя Пайнала в 1505 году родилась девочка, которую через несколько столетий мексиканский художник Хосе Клементе изобразит с испанским конкистадором Эрнаном Кортесом на одной из лучших своих фресок, как символические образы соединения двух рас. А моему духу захочется заступиться за девушку Малинцин, так как он определённо не согласен с мнением о ней, высказанным известным английским писателем Хаггардом с помощью героя книги «Дочь Монтесумы». Звёздное дыхание подсказывает мне, что красоту языков индейцев майя, ацтеков, тольтеков, сапотеков и других трудно оценить из-за особенностей транскрипции, непривычной для сегодняшних людей. Но я всё-таки рискну в своей поэме употреблять при надобности подлинные имена и названия вещей, надеясь не допустить грубых ошибок, которые, увы, часто встречаются в современных изданиях. Верю, что к моим благим намерениям отнесутся с пониманием.
Итак, любезный читатель, давайте попробуем трансформироваться и благополучно перейти в другое измерение. Нас с вами ждёт начало XVI века, когда весной 1519 года большой военный отряд под командой Эрнандо Кортеса подплыл к живописным индейским берегам для завоевания новооткрытых земель сперва участниками разведочной экспедиции Франсиско Эрнандеса де Кордовы в 1517 году, затем экспедицией
под начальством Хуана де Грихальвы в 1518 году. Известно, что обо всех странных для аборигенов белых пришельцах подробно докладывалось девятому верховному правителю мешиков (ацтеков), верховному жрецу, императору Мотекусоме Второму Шокойцину, который приказал тщательно за ними наблюдать, но не трогать.

   Прародители Мексики
   Фрагменты исторических событий из моего мистического путеводителя по Месоамерике и современной Мексике

   Часть первая: ла Малинче, она же – Малинцин, она же – донья Марина
   О древние пророчества индейцев, Вы многочисленны, и вы – ядро Легенд и мифов тех, что я слыхала. Настало время в руки взять перо И русской речью рассказать, что знаю, Российскому дотошному народу, Чтоб жажду, голод утолять он мог Духовной пищей братьев мексиканцев, Идти глазами по цветенью строк, Сужденье неподкупное рождая. Начну со знака о едином Боге И о пришельцах, знак принесших тот Из стран восточных, – бородатых людях. Когда на М;хico гляжу с высот, Его сосудом драгоценным вижу. Он вырос на костях Теночтитлана, Существовавшим гордо на щитах
И стрелах воинов его бесстрашных ; «Цветочной смерти» посвящённым, страх На камне ритуальном был неведом, И в этом кроется ацтеков слава. Да, не забыть потомкам никогда, Как жаждали сердца геройской смерти, Как сотрясали крики города, Когда в стране богатой зрели распри. О бесконечный круг – смертей, рождений, Нет, не избавить душу от тебя. Реальность бытия зову я духом В материальном мире; он, любя Свет жизни, всё же в тень её уходит, Чтоб вновь в наш мир младенцем возвратиться И, обновляя опыт, размышлять, Пытаться со вселенной разобраться, Но космос суть загадки отгадать Пока не позволяет человеку... Фантазией раскованные крылья, Обманчивую видимость вещей Смахните, и – vivat воображенью! Как Дон-Кихоты, сядем на коней И, словно фениксы, вновь возродимся. ... ... ... ... ... ... ... ... ...
   Давным-давно, утерянную в бурю На призрачно-туманном берегу, В невыкорченных муках, мою душу В Малинцин поселили в том кругу Семьи вождя индейцев из Пайнале, Что в Коацакоалько проживала. Край, полный ягуаров, змей, орлов... Там розою Малинцин расцветала. Конфедерация тех мест покров Учений знатным девушкам давала.
Язык науатль, главный у ацтеков, В устах Малинцин заблагоухал. Дан индианке дар особой речи, «Тропический сосуд души» вещал На нескольких майянских диалектах, Что отличало девушку от прочих, Но почести для женщин ни к чему, И тщательно талант в ней заглушали. Достоинством же, видно по всему, Считали у майянок послушанье... Вот день обычный в дальнем el dorado:                Жилище и очаг, цепь гор, луга, Поросшие тропической травою, Цветы горят на солнце, и нога Вдруг наступает на кротовый холмик. Жужжат и вьются пчёлы золотые, Деревья группами – то там, то тут. И бродят за оградами павлины, Собаки ждут, когда поесть дадут, И тянется дымок на край долины. Индейцы, слыша тайный зов маиса, Спешат початки крепкие собрать. В сосуды кто-то пульке* разливает.               Едва приметной тропкой подбирать Упавшее зерно спешат полёвки, А в небе тучи зорких птиц скопились. И ягуар спешит на водопой ; Подкрасться к антилопе, мирно пьющей. Вспорхнула бабочка, которая большой Покажется в сравнении с колибри. Порывы ветра всколыхнули травы, И – словно жёлтый змей прополз по ним. Неизъяснимое очарованье Тех тайн бесчисленных, когда глядим И открываем ум для восприятья. Кому свершать случалось восхожденье На скалы, тот, конечно, испытал Закономерность резких проявлений В сухих слоях воздушных – то дрожал В тени, то липким потом обливался. И так же в сельве ночью – очень зябко, А днём все изнывают от жары, Но ливням долгосрочным, жёстким шквалам, Безжалостному зною похвалы Безропотно индейцы возносили, Сходясь к подножью пирамиды жуткой – Пронзённые шестами черепа Второй стеной к ней будто прилипали. Жрецы костры жгли возле ку*. Толпа Воинственно глушила вопли жертвы, Которую тащили для обряда На теокали* к алтарю в крови. Кровь с камня не смывали, и зловонье Звало на трапезу и мух рои, И прочих насекомых небрезгливых. Молюсь, чтоб впредь Творец наш не сподобил Ту жуть мне лицезреть в снах ещё раз. Чудовищных не знать бы изваяний Богов их или демонов, окрас Уйчилопостли и Тескатлипока. Недаром девочка, подобно сельве В объятьях тьмы тропической ночи, Дрожа от страха, смелой быть училась, А сердцу говорила: не стучи Тревожно, духом я тверда останусь, Своей судьбы строительницей стану; Мне образ символический сном дан – Придёт Бог сильный светлолицей расы С востока, из неведомых нам стран. И я его меня любить заставлю, В моей глуби мир новый зародится: “Mestizo” ; мира светлого дитя.                И новый свет поймёт мой шаг, надеюсь, “Chingada”* ; стрелы лжи ; не полетят               Вслед той, кто изменять себе не стала. Знамения ведь посланы мне только, Никто другой увидеть их не мог ; Крушение империи великой, Цивилизация иная, Бог ; Под тяжкий плач мой жгучими слезами. Тому, кто добивается большого, Бояться нечего тех ярлыков, Что вешают невежество и глупость... Скорей бесчестят прозвища – врагов, Дающих в злобе их, а не клеймёных. Хоть хрупкой девочка была, но стойкой, С индейским духом, но моей душой. Прости, Малинцин, долго я не знала, Как трудно быть всегда самой собой Для женщины, спелёнутой обычьем. О сны мои: маис, агавы, пальмы, Глазами испытующие дух, Губами шевелящие напрасно И руки тянущие вслед. Мой слух Веленьем всемогущим управляем, Благоговейным трепетом наполнен. Прозрачный водопад и пляска вод, Теряющих в порыве страстном почву, Как в болеро равелевском, зовёт К апофеозу тайной, дикой силы. Учусь искусству жить не прозябая; Стою у волн, с фатальной слепотой Ловящих жертву, бьющихся о камни. Не дам схватить себя судьбе немой – Мотив не смерть, а жизнь мне предвещает. Мечта Малинцин кондором летает, Парит, играя с солнечным лучом, Талантов несомненные зачатки Заставят впредь с Кортесовым плечом Своё, нежнейшее, поставить рядом... С влекущих гор приходит ветер, треплет Деревьев космы и кустов. Поют В остывшем воздухе цикады юга. Молчальница луна глядит. Снуют С фонариками светляки повсюду, Всем усладительная ночь сны дарит, Но рвётся дух космический и днём, И ночью тайною разверстой к мыслям И, в чувства облекшись, в глазах сверкает. В земное лишь происхожденье веря, Мы говорим: незаменимых нет. А как нам с нею быть, дверь распахнувшей Фантому? Не художник, не поэт, А проданная матерью в рабыни. Талант её – свет дальних звёзд во мраке, Мысль сокровенная, провидца дар. Не виден этот свет – не от свечи он... Он ; в сердце – пожирающий пожар. Не каждый тайный свет принять умеет... Как гладила луна долины, горы, И звёзды сыпались с небес, как соль, В кудрях растений изумрудных сказкой Шустрили птицы яркие. Изволь – И серебро, и золото в ладонях. Текло рекой богатство по округе. Оно-то пагубой и стало ей.
Conquistadores, gavilleros* плыли К тем берегам; глазели с кораблей На царственно прекрасную природу. ... ... ... ... ... ... ... ... Сам бог войны и голубого неба Индейцам племени ацтеков дал Прекрасный остров в озере солёном, Чтоб величайший город рос; назвал Его народ, гордясь, Теночтитланом. Каналы, акведуки украшали Тот город, и волшебные сады, И храмы, и дворцы, и пирамиды... Поэты и певцы на все лады Ацтекскую столицу возносили, Хоть там обсидиановым ножищем На камне жертвенном жрец вырезал Сердца людские принесённых в жертву. К Тескатлипоке* их он простирал, Чтоб силою сердец та напиталась. Зато Кетцалькоатль, бог – Змей Пернатый О звёздах знанья дал и научил Людей считать по звёздному движенью Все дни календаря, и не просил Себе бог этот жертвоприношений. В ту пору доминировали всюду Ацтеки; брали подати с племён У тласкальтеков, чолультеков, прочих... Те, затаившись, ждали лишь времён – Свои обиды перелить в расправу. ... ... ... ... ... ... ... Немного о Кортесе расскажу вам. В семье дворянской небогатой рос. Юристом был, затем – землевладельцем, Поздней военным стал. Возник вопрос:
К своей персоне как привлечь вниманье? Вот юноша – конкистадор отважный; Полна опасных приключений жизнь. Когда испанцы Кубой завладели, Алькальдом* дважды избран был. Кажись, Доволен будь своей судьбой, проситель. Но к алчности – губительному яду ; Его, как пьяницу к вину, влекло. И поднят флаг на корабле Кортеса; Флотилия, чтоб солнце не пекло, Под звёздным небом к Мексике подплыла. Испанский всадник с лошадью индейцам Единым показался существом... И, встретив конницу, пустились в бегство, Шлем предводителя сверкал притом, Как головной убор Кетцалькоатля... Эрнан Кортес в мечтах был – триумфатор, За золотом приплывший в этот край, Смирил народ Tабаско и Тласкалы. Поняв, что Мексика – природный рай, Решил прибрать богатства Моктесумы. Прослыл освободителем, поскольку Защитником всех слабых объявил Себя. Его прозвали Сыном Солнца; Вид божеский, и в обращенье мил – Послы к нему шли с щедрыми дарами. ... ... ... ... ... ... ... ... Недвижно, душной полночью, о прелесть, Склубясь котёнком, на циновке, спит Лилит, кто мексиканской Евой Предстанет для потомков... Не сулит Малинцин рок напевных наслаждений. Родная мать, лишь схоронив супруга, Уже в обьятьях нового вождя;
Наследника счастливцу преподносит, А дочь свою везёт в сезон дождя В провинцию Табаско как рабыню... Строптивицу два раза продавали, Роль страшная ей вышла на века – Порабощенье и насилье знала... Ведомая знамением, стойка И волею, и духом индианка. Она как отзвук диких тех событий, Как звон маримбы и как плач гитар, Как танец жертвенный, как пирамида В кругу овечьих блеющих отар, Мне говорящая во снах и думах: ; Хотела жить достойно и спокойно, Судьба ж активную вручила роль, Но сфокусирован герой-мужчина, А мне ; непонятою быть изволь, Была одной из двадцати красавиц, Подаренных испанцам в Потончане. Там жители хотели подстегнуть Кортеса без сражения в Табаско Продолжить дальше свой кровавый путь. Всех девушек заставили креститься... ; Так нарекли провидицу Мариной, И девушку Кортес Алонсо* дал Известному конкистадору-другу, Их всех храбрее он, силён, удал, Кого дурман любви опутал сразу, Но индианка быть с ним не желала: ; Коль доля мне служить, то – самому... Она владела языком ацтеков, Превосходя при этом по уму Иных прославленных конкистадоров. Решил Кортес забрать себе Малинцин,
Подаренной свободу обещал, Коль установит отношенья дружбы Его с людьми её страны. Сказал: ; Прошу секретарём мне быть отныне, ; На что касика* дочь дала согласье, А сердце застучало: «Отчий край, Сегодня и печально мне и дивно, В мечтах рисуется блаженный рай ; Подругой верной стать “Кетцалькоа’тлю” И, может быть, достигнуть высшей цели – Рождение другого мира зреть, Отчизне подарить метиса-сына, Подобным отпрыскам помочь суметь Стать “ядрами” на Родине в грядущем». ... ... ... ... ... ... ... ... ... Густы, как травы, косы смоляные, И как у лани индианки взгляд, Певучий ветер – смех Малинцин смелой... Любимая Кортеса и собрат В рискованных походах и свершеньях, К тому же стратегический советник И проводник в тропических лесах, Сокрытая завесою обиды, Приниженною предстаёт в глазах (Из-за историков предвзятых неких). Что ж, сам Кортес не знал, каким раденьям Причастна дева, сильно ль креплена Индейской верой – отчего безмерность Желаний гордых женщине дана? Пленяла мягкой бронзой ног точёных И тонким станом... Сладостным недугом В мужчинах плоть томила; страсть – рекой. Малинцин и Эрнан повсюду рядом! И переводчицей слыла такой –
Полвойска за которую не жалко! Воспоминания души есть муки В беспамятстве шагов ночных глухих, Где радость узнаванья драгоценных Омрачена бесплотностию их; С рассветом в мир теней они вернутся... Где скрыта тайна всех побед Кортеса Помимо частных фактов и причин? Во снах передо мной порой иначе Встают событья яростных картин, Которые историки рисуют. Душа моя дотошная взыскует Переосмыслить о Малинцин миф. От наносного зла отмоем память. Патриархальный строй, её родив, Учил второго сорта быть гражданкой, Звеном, связующим мужчину с властью, Послушной быть владельцам новым всем ; Тем упростил служение испанцам... Свыкаясь с христианством между тем, Малинцин получала облегченье. Из всех теулей* выбрала Эрнана Малинцин сердцем редкостным своим И согревалась ласками героя, Как солнечным теплом, но с дорогим Торжественный союз не заключила. ; Кто видел свет, не сможет жить во мраке, – Её ответ был, пояснила так: ; Став мужем, ты пресытишься чужою И будешь думать, что попал впросак, Тобой воспоминанья овладеют, Уйдёшь за море рано или поздно, В свою страну, к другой уйдёшь, теуль. Покинутой и жалкой мне ль остаться?!
Пока роднят нас сонмы стрел и пуль, Но боль в душе ; врагам я помогаю... Ты ль бог? Обман... Но верь, мой господин, мне, Хоть не свершила б для себя одной Такого ; только вера в провиденье... Кровь индианки смешана судьбой С твоей, как в свадебном обряде нашем, Но дети ложного Кетцалькоатля Увидят Попокатепетля* дым, Что из жерла нам пламя извергает. И станет капище богов – иным. Единым станет бог Анауака. ... ... ... ... ... ... Властителю ацтеков тлатоани Дан титул – значит: тот, кто говорит. Военачальник он и жрец верховный, Делами всеми, судьбами вершит; Власть почитаемого беспредельна. Но не горит огонь в глазах, как прежде, И краски на щеках уж не цветут, И сердце воина покрылось пеплом, Лишь губы в гневе змеями сверкнут – Ужалят каждого, кто прекословит. Индейцев летописцы повествуют, Мотекусома – «гневный господин» ; В неотвратимость бед для царства верил... Дочь соблазнил испанский дворянин, Чтоб верным рыцарем стать лишь на время. Её ж любовь к испанцу* двери Царства Открыть пришельцам тоже помогла, В руках их – арбалеты, аркебузы И даже артиллерия была, Чтобы разрушить образцы Культуры. Так Хаггардом рассказано нам в книге,
Но у жреца племянник был, не дочь, Прославивший патриотизмом имя. И в следующий раз душа не прочь Куаутемоку отдать страницы. Плачь, полумиллионный город, плачьте, Тескоко и Такуба, вместе с ним – Являвших государства Анауак. Был тройственный союз непобедим – Ацтеков, называвшихся теноча. ... ... ... ... ... ... ... Скажите мне, за что мы чтим Елену, Святую Магдалину, Руфь, Юдифь?.. Малинцин же иной зовёт чингадой, Содружества с врагами не простив, А многие и знать её не знают, Тогда как женщина, конечно, эта Была избранницею высших сил. Союз её с Кортесом – шквал военный... Одаривал рок деву и судил, Ведь повод к ревности был у обоих. Вот доблестная верная Малинцин Воскликнула, не жалуясь, не мстя: ; Убей меня, Эрнан, стань кем желаешь, Женись на знатной, но – храни дитя; Он первый мексиканец, сын наш, Мартин. И принеси свободу тотонакам. Просты индейцы – больше им не лги! Ты в город Семпоалу вступишь, В Тласкалу – следом, только помоги Согнать с земель всех хищников-ацтеков. Мы взять Теночтитлан тебе поможем – Под знаменем твоим есть племена, Так возмущённые ацтекским игом, Что гнев их – океанская волна ; Накроет моктесумову столицу. Читатель, слово «мы» прошу запомнить. Одной Малинцин ли не по нутру Страна, где матери детьми торгуют, Под барабаны радостно орут, Когда у жертвы сердце вырывают? ... ... ... ... ... ... ... И пенилась, и пела средь чинампас* Подобная нефритовым цветам Вода озёрная в Теночтитлане, Который не затмить всем городам Под мексиканским куполом лазурным. И зрели тыквы там длиною в локоть, Початки кукурузы – в жернова, Близ тучных амарантов* обезьяны              Скакали и играла детвора, И хлопок вырастал там разноцветный*, И рощи пальм, какао, гуайа’бы... И среди них прекрасных много птиц С блестящим разноцветным опереньем; Пред пеньем их ; желанье падать ниц, Как горным соловьям, внимать им молча. Ни голода не знали там, ни жажды, Ни нищеты, и весел был народ... Но в год, когда Монтекусома правил, Кортес второй раз к берегу вёл флот, Индейцы там Кетцалькоатля ждали И приняли как божество испанца. Всё ж, чтоб смекнуть, кем был из двух божеств ; Кетцалькоатлем иль Тескатлипокой, ; Ацтекский жрец придумал хитрый жест – Пришельцу их костюмы дал примерить, Но ни в один испанец не облёкся И тем не дал ответа на вопрос,
Зато к индейцам всем Икнокуикатль* Являться стала всюду – море слёз, А вслед – осада и Теночтитлана. Печальная коварная судьбина! Уж сломанные дротики лежат, Лишились крыш дворцы, дома и храмы. От крови алы стены, и кружат Растрёпанные воинские перья. По бывшим площадям Теночтитлана Разбрызганы мозги его детей, И озеро Тескоко стало красным, И душит смрад, кишат клубки червей, И тянутся по улицам их нити. Солёным было озеро Тескоко, А воинам пришлось ту воду пить, Дабы понять, что солоней вкус крови Со слезами... Ацтеков не сломить! – Пусть впереди страна лишённых плоти.

   Малинцин (1505;1531, точнее дат нет) – новорожденную нарекли Малиналли, потом добавили имя Тенепаль, что означало «та, кому легко обращаться со словами и говорить с воодушевлением». Испанцы назвали девушку Мариной. У ацтеков буквы «р» не было, они произносили «л» и добавили окончание «цин», выражающее уважение. Общеизвестным стало имя Малинче, но это изза неправильного произношения испанцами, поэтому я называю свою героиню Малинцин. Теночтитлан – столица ацтеков, на ее развалинах построен город Мехико. Монтекусома – известен широкому кругу читателей как Монтесума. Ацтеки верили, что их любимый бог Кетцалькоатль, удалившийся на восток, однажды вернётся. Икнокуикатль ; «скорбная песня», плач, связанный с погребальными обрядами. Патио – внутренний двор.

Нопаль ; вид кактуса, годного для приготовления еды и дающего съедобные плоды. В Мексике около 500 видов кактусов, которые поят, кормят и одевают мексиканских крестьян.
Ку – индейское капище (языческое культовое сооружение).
Теокали ; храм в Месоамерике.
Тиангуис ; рынок, базар, торговая площадь в Мексике.
Чингада – что-то вроде «использованная» (презренная). Tonatiuh – Dios del Sol y se;or de la vida. – Бог Солнце и хозяин жизни. Алькальд ; городской глава, главный судья.
Теночтитлан ; в честь ацтекского вождя
Теноча Амарант – съедобное растение
Тескатлипока (жен.) – жестокий бог, ещё его называют Красным из-за куртки, сделанной из кожи человека, принесённого в жертву; соперник Кетцалькоатля.
Касик – вождь племени.
Теулями индейцы называли испанцев.
Алонсо – Алонсо Эрнандес де Пуэртокарреро. Кортес после описанных и других событий женился на очень знатной представительнице аристократических родов Испании, а донью Марину выдал замуж за известного испанского идальго Хуана Харамильо, подарив девушке при этом землю на родине возле города Коацакоалько (между науа Центральной Мексики и майя Юкатана). Хлопок разноцветный – такой есть на картине известного мексиканского художника Диего Риверы. Все имена, названия и справки исторически верны.
   Soplo estelar o introducci;n al poema “Ancestros de M;xico”
Estoy sentada ante el escritorio de mi departamento moskovita, cuyas ventanas dan, ah;, donde como un enorme animal peludo, pac;;camente duerme el parque de Ismaylovo. Ante ;l en la loma, bajo el rayo plateado de la luna, parecido a una vela este;rica se eleva un abedul. Con tristeza me alegro por el brillo de las estrellas, que
desciende sobre las cabezas de nieve de los ;rboles, como esferas tintineantes de cuentos colocadas sobre las palmas verdes de los pinos de navidad. Los antiguos mayas sab;an c;mo determinar de forma exacta su chi, es decir – encontrar su prop;sito verdadero en el planeta Tierra. Ellos estaban completamente convencidos, que nuestra esencia tiene un doble intradimensional, que puede viajar en el tiempo. Los chi tienen diferentes colores. El rojo – es Oriente, con tonos de iniciaci;n; el blanco – es el Norte, su funci;n es puri;cadora; el azul – Occidente – que transforma; y por ;ltimo, el amarillo – el Sur, que trae los frutos. Como quisiera tambi;n yo, saber aplicar en la pr;ctica el conteo del calendario maya para hacer la vida m;s diversa, apasionante, arm;nica y consciente.
Unos sonidos tenues particularmente conmovedores se escurren a trav;s de las rendijas de las ventanas y acarician mi o;do. Me alerto, quiz;s, agotado de sobrevolar por la extensi;n rusa, cansado de llantos y gemidos, canta susurrando y semidormido su canci;n de cuna el rebelde ventisco de invierno. Y, ;c;mo acortar a mi solitaria y falta de caricias alma esta sorda noche? Tal vez, ;entretenerla con inventos vistosos de las aburridas lecturas de libros y revistas? Mir; el despertador – las tres de la noche. Y nuevamente pens; en los antiguos indios, en sus ense;anzas; nosotros, cuando pensamos en el tiempo volteamos a ver las manecillas del reloj, mientras los pueblos altamente civilizados, por decir los mayas, sab;an que el tiempo – es una cuarta dimensi;n y que la energ;a, transformada en el tiempo, se convierte en arte. La tristeza, semejante a unas teclas, contin;a conmoviendo mis sentimientos; dentro de dos meses retornar; a lugar del misterio
eternamente dormido de la tierra mexicana, donde s;lo soy un visitante casual. En las horas nocturnas de insomnio, cuando todo alrededor acalla, como una tumba, mis ojos ven visiones del pasado que platican conmigo, ense;;ndome el dialecto del cosmos. Y quien sabe, si son estas im;genes nocturnas alguna otra variedad de la esencia de las antiguas personas, con la habilidad de trasladarse en el instante de M;xico a Mosc; y viceversa. Tal vez, estas milenarias criaturas y sus descendientes con forma de espectros se encuentran aqu; conmigo, para transmitirme parte de la recopilada sabidur;a y verdad, sostenerme y compartir su amor c;smico. Reconozco, que orientarse en este mundo complejo, donde para las personas de hoy d;a, ya no existen las establecidas y claras de;niciones del bien y el mal, de la mentira y la verdad, no ha sido tan f;cil. Sin embargo, tengo una clara impresi;n de que si escribes y haces lo que le es grato al cosmos, sin importar qu; tan dif;cil te sea, no est;s destruyendo tu esencia espiritual , sino al contrario, la llenas de energ;a, y esa energ;a no es m;s que el mismo Esp;ritu. Y es ;l, quien alienta los renglones de tu vida. Acostumbrada a este soplo estelar, ya no te imaginas la escritura nocturna sin esta particular direcci;n c;smica. Y entonces ocurre el momento, cuando terminando de escribir la ;ltima p;gina del escrito en cuesti;n, te es brindado un descanso breve. ;Pero qu; pasa? – T; ya no eres igual y no puedes esperar el siguiente encuentro, ya que est;s irremediablemente afectada por el virus del conocimiento que atrae, sorprendente, seductor y sacro, y ya no puedes estar sin la complicidad de la atm;sfera del misterio.
Es extra;o, si me encuentro en M;xico, entonces entretejen su gran y vital red los acontecimientos de Rusia,
demandando a la terca memoria extraer palabras en verso y prosa. Ellas corren en enso;aciones incontenibles hacia la Gran Madre Rusa, develando ante el pueblo mexicano el panorama inabordable de la Gran Cultura: en el que a veces con;eso mi amor a nuestro genio tr;gico ; Pushkin, al conmovedor Tiutchev, a Dostoyevskiy, quien interroga a la mente con preguntas complejas, a la peculiar Marina Tsvetaeva, y como dec;a el mismo Alexander Sergeevich, “a la ceniza querida, amor a las tumbas de la patria”. Oh como a;igen el pensar los nombres queridos, sus almas. ;Un agradecimiento de hija por ello a mi Patria! Pero mientras me encuentro en mi Tierra, casi todas las noches, de vuelo, escribo el poema sobre la vida de alguna vez de tan poderoso pueblo como la tribu An;huac, que brindaba en ofrenda a sus dioses miles y miles de vidas humanas. Parece que en 1988 en el centro de M;xico por los arque;logos fue descubierta una piedra octogonal, que ten;a relaci;n directa con la cultura de los aztecas. As; es como visualizo lo guerra sonora de los tambores, las procesi;n de sacerdotes que nunca rezan y que pelda;o a pelda;o se elevan sobre la pir;mide, donde una larga ;la de las presas la rodean al pie hasta alcanzar la plaza ceremonial. As; el sacerdote pronuncia el nombre de la v;ctima y despu;s de coronar el ritual sagrado con un cuchillo de obsidiana, estira el coraz;n caliente a;n tr;mulo al dios del sol Tonatihu, para aplacar a la deidad suprema de los aztecas y suplicarle regresar d;a tras d;a a su horizonte. Posteriormente, en un disco enorme, cuyo centro contiene una cavidad con las im;genes del dios del aire y fuego, el sacerdote coloca el coraz;n del joven asesinado, un coraz;n ya fr;o... de aquella persona, que se ofreci; en sacri;cio. Los c;rculos conc;ntricos incrustados con perlas, y alrededor los rayos estilizados de sol con plumas de ;guila. Quisiera llamar la atenci;n del lector sobre la circunstancia, que en Mesoam;rica los templos pir;mides se pensaban como montes celestes, donde le gustaba viajar a la deidad solar. Y as;, en los alrededores del imperio azteca al l;mite con los estados maya al gobernante Painala en el a;o 1505 le naci; una hija, a quien muchos siglos despu;s el pintor mexicano Jos; Clemente representar; en uno de sus mejores murales como la uni;n simb;lica de dos razas junto al conquistador espa;ol Hern;n Cort;s. Pero a mi esp;ritu le gustar;a interceder por la joven Malintzin, porque no est; de acuerdo con la opini;n sobre ella, externada por el famoso escritor ingl;s Haggard con ayuda de su h;roe en el libro “La hija de Moctezuma”.
El soplo estelar me sugiere, que la belleza de las lenguas de los indios mayas, aztecas, toltecas, zapotecas y otros es dif;cil de apreciar por la particularidad de la transcripci;n, extra;a a las personas de hoy. Pero yo, de todas formas, dependiendo de su necesidad, me arriesgar; a emplear en mi poema los nombre originales de personas y objetos, con la esperanza de no cometer graves errores, que, desafortunadamente, se encuentran con frecuencia en las ediciones actuales. Creo, que esta buena intenci;n ser; tomada con comprensi;n. As;, amable lector, vamos a intentar transformarnos y pasar con ;xito a otra dimensi;n. Nos espera el principio del siglo diecis;is, cuando en la primavera de 1519 un gran ej;rcito bajo la direcci;n de Hern;n Cort;s lleg; a las costas indias para la conquista de las tierras reci;n descubiertas, primero por los participantes de la expedici;n exploradora de Francisco Hern;ndez de C;rdoba en 1517, y posteriormente por la expedici;n dirigida por Juan de Grijalva en 1518. Se sabe, que sobre la llegada de los forasteros blancos, extra;os para los
nativos, con todos los detalles se le informaba al noveno gobernante superior mexica (azteca), sacerdote supremo, emperador Moctezuma segundo Xocoyotzin, quien orden; continuar la observaci;n exhaustiva, sin tocarlos.
Antepasados de M;xico
Fragmento de acontecimientos hist;ricos de mi viaje m;stico por Mesoam;rica y el M;xico moderno
Parte primera: La Malinche, ella misma Malintzin, ella – do;a Marina
O, profec;as de antiguos indios, Ustedes son tan m;ltiples, diversas – el n;cleo De mitos y leyendas, aquellas que he escuchado. Lleg; el tiempo de tomar la pluma en manos Y en la lengua rusa, narrar lo que yo s;, Al pueblo ruso tan meticuloso, Para que pueda hambre y sed saciar Con alimento espiritual de sus hermanos mexicanos Y con los ojos recorrer renglones ; ;or Creando su opini;n incorruptible. Con la se;al del Dios supremo empezar; Quien forasteros indic; ; Hombres con barba de pa;ses de oriente. Cuando a M;xico yo miro de lo alto Bella Vasija yo la veo. Sobre los huesos de Tenochtitl;n creci;, Y con orgullo de escudos sostenida Y ;echas de intr;pidos guerreros ; A la “Florida Guerra” consagrados, Sin conocer el miedo a la piedra sacra,
La fama azteca elev;. S;... no olvidar; la descendencia nunca, Los corazones que anhelaban heroica su muerte, Los gritos que sacud;an la ciudad, Cuando discordias maduraban en el pa;s de opulencia. Oh, circulo de muertes y nacimientos incasable, De ti librar el alma no hay forma. Esp;ritu yo llamo a nuestra realidad de existencia En este mundo material; y ;l, amando Luz vital, se esconde en su sombra sin embargo, Para volver a retornar beb; a nuestro mundo, Y renovar la experiencia, el re;exionar De entender tratar al universo Pero se niega el cosmos a;n abrirnos sus misterios Al ser humano... Las alas de la fantas;a liberadas, Quitad lo aparente de las cosas ;Vivat a la imaginaci;n! Como Quijotes montemos los caballos Y renov;monos cual ave f;nix. ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... ... Algunos a;os, mucho tiempo atr;s, Perdida en la tormenta de costa espectral de niebla En los suplicios no pagados de mi alma Sembraron a Malintzin en el c;rculo De la familia del jefe de los indios de Painale, Que Coatzacoalcos habitaban. Serpientes, ;guilas, jaguares llenaban el lugar... Ah; cual rosa ;orec;a la Malintzin. A j;venes de aquellos lares confederaci;n Brindaba un manto de conocimientos. La lengua n;huatl, principal de los aztecas, Los labios de Malintzin perfumaba. Vaticinaba en diferentes dialectos mayas
“El recipiente tr;pico del alma” Le consignaron a la india el don del habla peculiar Que distingu;a a la joven de las otras, Pero la distinci;n en la mujer no es nada, Y su talento escrupulosamente se negaba. Como virtud, al parecer Consideraban en las mayas la obediencia... Un d;a cotidiano en “El dorado” tan lejano Hogar, fog;n, cadena de monta;as y de valles Crecidas con las hierbas tropicales, Las ;ores arden en el sol, y el pie Se hunde en el mont;culo del topo. Revolotean, zumban las abejas de oro, Los arboles en grupos aqu; y all;. Pavos reales se pasean tras la cerca, Los perros en espera de su almuerzo, Se tironea el humo por el l;mite del valle. Los indios, se apuran a cobrar mazorcas fuertes, Atentos al llamado secreto del ma;z. En las vasijas pulque alguien sirve. Grano ca;do se apresuran campa;oles A recoger en la vereda apenas perceptible, Mientras el cielo hierve de nubes de aves vigilantes. Y al abrevadero el jaguar aprieta el paso Para llegarle sigilosamente al ciervo en paz bebiendo. Revolote; la mariposa, que es enorme Al lado del peque;o colibr;. Como culebra amarilla La r;faga de viento estremeci; las hierbas. Inexplicable encanto de los misterios incontables Cuando los vemos y le abrimos paso En la mente para su comprensi;n. A quien le ha tocado ascender pe;ascos sabe, por experiencia;
Aquellas regularidades de los cambios radicales En capas secas de aires – tembloroso, En sombra – empapado en sudor. Igual la noche friolenta de la selva Durante el d;a arrasa de calor, A lluvias largas, chubascos duros Bochornos sin piedad... las alabanzas Elevaban los indios silenciosamente Bajando al pie de la pir;mide terrible – Con varas llenas de cr;neos atravesados Que como muro doble se formaban. Cerca del Ku los fuegos encend;an sacerdotes. La multitud Con aire belicoso ensordec;a los alaridos de la victima A quien le arrastraban para el rito Al teocali sacro ensangrentado. Limpiada la sangre nunca era y pestilente Llamaba al fest;n enjambres de insectos Y moscas sin escr;pulos. Y rezo yo, para que el Creador en el futuro Me libre de presenciar una vez m;s aquel terror. No conocer quisiera yo estatuas colosales Con pinta de sus dioses o demonios Huitzilopochtli y Tezcatlipoca. No sin raz;n la ni;a similar a aquella selva En brazos de tinieblas de la noche tropical, Temblando de horror se ense;aba a ser valiente, Dici;ndole al coraz;n no palpitar Con ansiedad , ser; de esp;ritu yo ;rme Y mi destino propio labrar;; Me entreg; el sue;o la imagen signo – Vendr; un fuerte Dios de cara blanca su estirpe Desde el oriente, de pa;ses por nosotros ignorados. Y yo lo obligar; a amarme, En mis entra;as un nuevo mundo se concebir;:
Mestizo – hijo claro de ese mundo. Y espero, el nuevo mundo mi decisi;n comprender;, Chingada – ;echas de mentira no volar;n detr;s de m;, Quien no se atrevi; a traicionarse ella misma. Presagios que s;lo a mi me fueron enviados, Nadie los pudo ver: Derrota implacable del gran imperio Civilizaci;n distinta... otro Dios... ; Bajo la pena llanto m;o de lagrimas ardientes. Aquel que aspira a lo grande No tiene que temer los t;tulos Que ponen la ignorancia y la ;o;ez... M;s bien son ellos deshonrados ; enemigos, Quienes con sa;a se;alaron a los que recibieron el estigma. Aunque muy fr;gil ni;a, ten;a el tenaz, La fuerza del esp;ritu ancestro, pero mi alma. Perd;name Malintzin, por mucho tiempo yo desconoc;, Que tan dif;cil defender el ser de uno misma es, A la mujer atada con costumbres. Oh, sue;os m;os: ma;z, agave, palma Con la mirada ; tentando al alma, En vano susurrando con los labios Con manos que se extienden hacia arriba. Mi o;do Por la omnipotente directriz movido, Con el susurro piadoso lleno. Ca;da de agua transparente y su danza, La tierra esconde en su arrebato apasionado, Como “Bolero” de Ravel nos llama A la apoteosis de la fuerza salvaje y secreta. Aprendo del arte de vivir sin vegetar; De la corriente de las olas, que con fatal ceguera Atrapan a sus v;ctimas y sobre piedras las golpean. Me opondr; a que me agarre el destino mudo – A predicar la vida y no la muerte es mi motivo.
La ilusi;n de Malintzin cual c;ndor se eleva, Planea entre rayos jugando con sol, De los talentos sin duda germen, Y estrechar su hombro tierno en un futuro la obligar; Al hombro de Cort;s... De las monta;as que seducen llega el viento, que zarandea Gre;as de ;rboles y arbustos. Cantan Del sur cigarras en el aire enfriado. La luna muda mira acallando. Por donde quiera, Urden con sus farolas las luci;rnagas, A todos les otorga sue;os dulces la medianoche, Y d;a y noche el alma c;smica se lanza sin cansar Con el misterio dirigiendo al pensar Y en sentido convertido, con brillo en ojos. Creyendo s;lo en lo terrenal, Decimos: no hay indispensables. Y, sin embargo, ;c;mo proceder con esa puerta abierta Por espectros? No fue el pintor, no fue el poeta, Sino vendida por su propia madre como esclava fue. Talento suyo – luz de estrellas lejanas en tiniebla, Su pensamiento ; del profeta don. No es vista esta luz – no es de vela... Devora como fuego el coraz;n. No todos saben el admitir la luz secreta... Acariciaba la luna valles y monta;as, Y como sal ca;an del cielo las estrellas, Y en los rizos de las plantas esmeraldas cual cuento De p;jaros bull;a deslumbrantes. Ten el placer Y plata y oro en manos. Flu;a la riqueza como r;o a la redonda. Y fue la causa de su mal. Conquistadores, gavilleros se dirig;an a sus costas; Desde los barcos devoraban al mirar
Aquella majestuosa belleza natural. ... ... ... ... ... ... ... ... ... El mismo Dios de la guerra y del cielo azul, Bella isla del lago salado, A los indios de tribu azteca les dio, Que una gran ciudad creciera, llamada Con orgullo por su pueblo Tenochtitl;n. Canales, acueductos embellec;an tal cuidad, jardines m;gicos, Pir;mides, palacios y templos... Poetas y cantantes de diferentes formas La capital azteca alababan. Y con cuchillo de obsidiana Sobre la piedra de los sacri;cios el sacerdote extirpaba Humanos corazones A Tezcatlipocatl ellos ofrendados, Alimentado con su fuerza. En cambio Quetzalc;atl, dios – Serpiente Emplumada Brind; conocimiento sobre estrellas y ense;; A los humanos a contar el movimiento estelar Con calendario de los d;as, sin pedir A cambio sacri;cios. En tiempo aquel, aztecas dominaban todo, Tributos exig;an a otras tribus A tlaxcaltecas, cholultecas y otros... Aquellos en secreto tan solo esperaban el tiempo De revertir ofensas en venganza. ... ... ... ... ... .... ... .... Sobre Cort;s les contar; un poco. Familia noble y no muy rica lo cri;. Primero abogado, terrateniente luego, Despu;s se convirti; en militar. Cuesti;n apareci;: ;C;mo llamar la atenci;n a su persona? Helo aqu; ; conquistador valiente, joven;
Vida repleta de peligros y aventuras. En Cuba conquistada por los espa;oles Nombrado alcalde fue dos veces. Parecer;a Que estar contento con el destino deber;a. Pero la avaricia – mort;fero veneno, Como el vino al borracho, le llamaba. Y la bandera se iz; sobre el barco de Cort;s; Flotilla, por no ser abrazada por el sol, Durante noches estrelladas a M;xico avanzaba. Jinete espa;ol sobre el caballo ser uno A los indios pareci;... Y al topar con la caballer;a, se dieron a la escapada, El casco del caudillo centellaba Cual tocado de cabeza del mismo Quetzalc;atl... Hern;n Cort;s ; gran triunfador, en sue;os se ve;a, Venido a ese lar por oro, Apacigu; los puebles de Tabasco y de Tlaxcala. Al ver en M;xico – un para;so natural, Hacerse decidi; de las riquezas del gran Moctezuma. Como libertador fue conocido dado, Se proclam; a defender a los dolientes. Lo nombraron “Hijo del Sol”; Semblante de divinidad y modos agradables – Los emisarios le llevaban regalos suntuosos. ... ... ... ... ... ... ... ... .. ... .. .. .. .. .. .. .. Inm;vil, en la noche sofocante, o belleza, Cual gatito acurrucado en el petate, duerme “Lilit”, quien como “Eva mexicana”, Ante la descendencia aparecer;... Y no augura El destino a Malintzin placeres melodiosos. Su propia madre, al enterrar a su marido, En brazos de un nuevo hombre est;; Un heredero le entrega al afortunado, Y mientras tanto lleva a su hija, lluvias tiempo,
A la provincia de Tabasco... y como esclava... A la rebelde dos veces la vendieron, Papel terrible le toc; – Esclavitud y opresi;n muy joven conoci;... La india, por su designio llevada, Fue fuerte de voluntad y alma. Cual resonancia de aquellos tiempos tan salvajes, Cual el sonido de marimba y llanto de guitarra, Como la danza sacra, cual pir;mide, En medio del balar de un reba;o, En sue;os e ideas me hablaba: ; Quer;a yo vivir tranquila y con decoro, Pero el destino un papel activo me entreg;, En ;l el h;roe es el var;n, Y yo, incomprendida debo ser, Fui una de las veinte bellas, A espa;oles regaladas en Potonchan. Quer;an de esta forma habitantes Que sin batalla en Tabasco, encaminar La ruta sangrienta de Cortes. A toda joven obligaron al bautizo... ; As; a la vidente Marina la nombraron Y entregada por Cort;s Alonso fue ; A su amigo, conquistador bien conocido, El m;s valiente, fuerte y alegre, Quien por el opio del amor cay;, Pero la india no quer;a con ;l estar: ; Si mi destino es servir, que sea a ti... ; La lengua azteca dominaba ella, Y superaba con su inteligencia A m;s de uno de los conquistadores conocidos. Y regres; Cort;s a la Malintzin regalada, La libertad le prometi;, Si amistad lograba entre su pueblo y ;l
Establecer. Le dijo: a partir de hoy Ser;s mi escribana, a lo que dio su s;, La hija del cacique, Lat;a el coraz;n: hogar paterno, Tristeza y milagro siento hoy, Y se dibuja en ensue;os el sagrado para;so Fiel compa;era de Quetzalc;atl yo ser;. Y puede ser que alcance meta alta – De ver el nacimiento de un nuevo mundo, Brindarle a mi patria un mestizo hijo Y a reto;os similares apoyar En un futuro ser el n;cleo de su Patria. ... ... ... ... .... ... ... ... Frondosas como hierba trenzas negras Y la mirada de la india cual cierva, La risa de valiente la Malintzin melodioso viento... Amada por Cort;s y los cofrades En peligrosas campa;as y proezas, Gran consejero estratega Y gu;a en el bosque tropical Por la envidia encubierta Nos aparece con los ojos bajos (Por los hist;ricos tan cavilosos). Ni el mismo Cort;s sab;a del celo Que la joven pose;a, Cual fuerte era su india fe – ;porqu; tan inconmensurable El deseo de una mujer altiva es? Y cautivaba con el cobre de sus piernas bien torneadas, De talle ;no... achaque voluptuoso en Los varones carne atormentaba; pasi;n – cual r;o. ;Malintzin y Hern;n por todos lados juntos! De traductora fama pose;a tal – Que la mitad de un ej;rcito por ella no daba pena dar! Recuerdos del alma tormentosos,
Desfallecientes y nocturnos pasos sordos Con la alegr;a del reconocer precioso Se a;igen con la incorporeidad; Y con el alba al mundo de las sombras retornaran... ;D;nde se oculta el misterio de las conquistas de Cort;s, A parte de algunos hechos, causas bien particulares? En sue;os ante m; algunas veces Son presentados cuadros de sucesos claros, Que nos dibujan los historiadores. Mi alma escrupulosa me exige Sobre Malintzin repensar el mito. Limpiar memoria de lo maligno apilado. Un r;gimen de patriarcas la cre;, Y ense;o ser ciudadana de segunda mano, Servir de eslab;n entre el var;n y el poder, Ser d;cil con todo due;o nuevo – Facilit; a espa;oles su servir... Acostumbr;ndose al cristianismo mientras tanto Malintzin recib;a un alivio. De todos los teules eligi; a Hern;n Malintzin con su coraz;n inusitado Caricias de su h;roe le calentaban Como si fuera el mismo sol, pero ninguna Uni;n sello con el querido. ; Quien vio la luz, en sombras no podr; vivir ; Fue su respuesta y as; la explicaba: ; Al ser esposo te hartar;s de otra, Y pensar;s que fuiste un bobo, Recuerdos se apoderar;n de ti, Y tarde o temprano detr;s del mar te ir;s a tu pa;s Con otra te ir;s teule. ;Abandonada y deplorable, quedarme debo? Mientras nos unen las ;echas y las balas multitudes, Y con dolor de alma – a enemigos yo ayudo...
;Divino eres? – es mentira... pero se;or No buscar;a esto para m; Tan s;lo es la fe en el designio Que sangre de la india mezclo en un destino Con la tuya, cual ceremonia matrimonial, Pero los hijos del Quetzalc;atl falso Ver;n el humo del Popocatepetl Que de su cr;ter llamas echa. Y otro ya ser; el templo de los dioses. Ser; el ;nico el dios An;huac. ... ... ... ... ... Al soberano de los aztecas tlatoani El t;tulo se le otorg; que signi;ca: “aquel que habla”. Y jefe militar, supremo sacerdote, Asuntos varios, destinos ;l dirige; Poder del venerado in;nito. Pero no brilla el fuego en sus ojos como antes, Y los colores ya en sus mejillas no pasean, El coraz;n guerrero est; cubierto de cenizas, En c;lera tan s;lo labios cual serpientes pican A todo aqu;l que le os; contradecir. La cr;nica de indios narra Motecuzoma – “Se;or airado” Cre;a en la irreversibilidad de penas de su reino... Su hija seducida por un hidalgo espa;ol, Para servir cual caballero ;el por un instante. Su amor de ella al espa;ol abri; las puertas del Estado, Abrir tal puerta ayud; a los viajeros En manos ballestas, arcabuces Y hasta artiller;a con la que contaban, Para ejemplos de Cultura derribar. As; narr; Haggard en su libro, Pero el sacerdote un sobrino ten;a, no una hija, Su nombre elev; con patriotismo,
En otra ocasi;n el alma sin reparo Pagina plena a Cuauht;moc le conceder;. Llora ciudad de medio mill;n, lloren Texcoco y Tacuba junto a ;l – Quien fue estado An;huac. Invicta fue la trinidad unida – Que tenocha llamaba a los aztecas. ....... O d;ganme por qu; los nombres de Elena, Y Santa Magdalena, Ruf, Yudif, nosotros veneramos?.. Y a Malintzin uno que otro le llama la chingada, Sin perdonar fraternidad con su enemigo, Y otros tantos sin saber de ella viven. Mientras fue elegida, esa mujer Por fuerzas superiores. Su uni;n con el Cort;s – fue golpe militar... Regalo del destino y promesa Las causas de los celos a ambos revest;an. Valiente la Malintzin ;el Lanz; la exclamaci;n sin pena y sin reclamo: ; M;tame, Hern;n, convi;rtete en lo que t; m;s quieres Desposa a una noble, pero conserva al ni;o; El es el primer mexicano, nuestro hijo Martin. Y por favor libera a los totonacas. Los indios son simples ya no les mientas. Primero a Zempoala entrar;s, Tlaxcala luego, pero ay;danos De estas tierras correr a los depredadores los aztecas. A conquistar Tenochtitl;n te apoyamos – Bajo bandera tuya tribus hay Con tanta ira a los aztecas yugo Que su indignaci;n cual de oc;ano oleada La capital de Moctezuma cubrir;. Lector, te invoco que recuerdes el “nosotros”.
;Qu; s;lo a la Malintzin le desagrada Pa;s donde las madres venden a sus hijos, Donde tambores gritan tan alegre, Cuando le extraen a la v;ctima el coraz;n? .......... Bull;a y cantaba entre chinampas Cual jade ;ores El agua del lago de Tenochtitl;n, Que no podr; ciudad alguna eclipsar Bajo la c;pula del cielo mexicano. Crec;an calabazas del tama;o de un codo, Mazorca de ma;z directo al molino, Cerca del amaranto changos Brincaban y jugaban ni;os, Crec;a el algod;n multicolor, Las arboledas de palmas, cacao y guayabas... Repletas de p;jaros abundantes Con un plumaje de colores tan brillante; que ante su canto Surge el deseo de besar el suelo, y como a ruise;ores De las monta;as, callados se antoja escuchar. No conoc;an ni sed ni hambre en aquel lugar, Ni indigencia, alegre era el pueblo... Pero el a;o que Montecuzoma dirigi;, Cort;s ya por segunda vez llevaba su ;ota a la costa, E indios a Quetzalc;atl esperaban, Y por divino lo tomaron a ese espa;ol. Para saber cu;l de las dos divinidades era: O Quetzalc;atl o Tezcatlipoca El sacerdote azteca astuto truco ;l cre; – Vestir a la visita con sus trajes, Pero ninguno el espa;ol visti;, Sin dar respuesta a tal cuesti;n, Por el contrario Icnocuicatl empez; a todos Indios aparec;rseles – por dondequiera mar de l;grimas.
Y posterior lleg; el asedio de Tenochtitl;n. Es triste el destino alevoso! Ya rotas las lanzas permanecen, Sin techos casas, templos y palacios. De sangre las paredes rojas y se arremolinan Las plumas militares destrozadas. Sobre las plazas que eran de Tenochtitl;n Est;n desparramados los sesos de sus hijos Y el lago de Texcoco te;ido rojo est;. La pestilencia estrangula y bullen los molotes de gusanos Deshilachando huella por las calles. Salado estaba el lago de Texcoco, Y de esta agua tuvieron que beber los militares Para entender que es m;s salado el sabor De l;grimas y sangre... ;A los aztecas no hay forma de vencer! Se abre el futuro del pa;s ausente de materia.

   Malintzin (1505;1531, no hay fechas m;s exactas) – a la reci;n nacida la nombraron Malinalli, despu;s se le agreg; el nombre de Tenepal, que signi;ca: “aquella con facilidad para comunicar palabras y quien habla con inspiraci;n”. Los espa;oles llamaban a la joven Marina. Los aztecas no ten;an el sonido “r”, que pronunciaban como “l” y agregaron al nombre la terminaci;n “tzin”, que expresa respeto. El nombre de Malinche, fue muy conocido, sin embargo, se debe a una mala pronunciaci;n por parte de los espa;oles, por eso llamo a mi hero;na Malintzin. Tenochtitl;n – la capital azteca, sobre sus ruinas se construy; la ciudad de M;xico. Montecuzoma – conocido al p;blico general como Moctezuma. Los aztecas cre;an que su dios favorito Quetzalc;atl, quien se fue al oriente, alg;n d;a iba a retornar. Icnocuicatl – canto l;gubre, llanto relacionado con rituales funerarios. Patio – jard;n interno. Nopal – especie de cactus que sirve para preparaci;n de alimentos
y da frutos comestibles. En M;xico hay alrededor de 500 especies de cactus, que alimentan y visten a los campesinos mexicanos. Cu – templo indio (construcci;n de culto pagano). Teocali – templo en Mesoam;rica. Tianguis – mercado, plaza comercial en M;xico. Chingada – algo similar a utilizada (despectivo). Tonatiuh – Dios del Sol y se;or de la vida. El alcalde – autoridad, jefe de la ciudad, juez principal. Tenochtitl;n – en honor al jefe azteca Tenocha. Tecatlipoca – dios cruel, tambi;n llamando Rojo por la vestidura hecha de piel humana sacri;cada en su honor; se contrapone a Quetzalc;atl. Cacique – jefe de la tribu. Teule – as; llamaban los indios a los espa;oles. Alonso – Alonso Hern;ndez de Puertocarrero Cort;s, despu;s de los eventos descritos se cas; con una representante de la alta nobleza espa;ola, mientras que a do;a Marina la entreg; en matrimonio con un hidalgo espa;ol conocido Juan Jaramillo, regal;ndole a la joven las tierras cerca de la ciudad de Coatzacoalcos (entre los n;huatl de M;xico central y los mayas de Yucat;n). Algod;n multicolor – est; representado en la obra del famoso pintor mexicano Diego Rivera.
Todos los nombres y datos hist;ricos son ciertos. Habr; continuaci;n (sobre la destacada mujer del siglo XVII Sor Juana In;s de la Cruz).
   Traducci;n Adela Mendoza.
   Милая, добрая, славная Аделя Мендоза, какую грандиозную работу Вы проделали, бескорыстно помогая мне. Нет таких слов, чтобы выразить мою благодарность!
 
   Ральфа
   (Из жизни Ральфы Андреевны Наумовой)

   У моих родителей, когда они жили в Дрездене, была немецкая овчарка Динка, умница и красавица. Возвращаясь в Советский Союз, решили они оставить собаку случайным людям. В Москве обзавелись немецкой овчаркой Ральфой, добрым, смышлёным и преданным существом. Получив новую квартиру, родители отдали четвероногого друга какому-то слепому человеку, мол, ему она нужнее, чем им. ; Но она же к вам привыкла, ; залилась я слезами от такого сообщения. ; Ничего, и к слепцу привыкнет, ; отмахнулась мама, ; надоело за ней шерсть убирать... Как молилась я, чтобы новый хозяин был добрым к Ральфе. По моим детским наблюдениям, некоторые взрослые люди видели в собаках не друзей, а кто сторожей, кто развлечение. Я же всегда питала особую любовь к этим верным спутникам человека. До сих пор, перечитывая «Кусаку» Леонида Андреева, плачу и бегу на улицу покормить бездомных собак. Чеховская «Каштанка» также трогает душу. Помните, несмотря на сытость и доброе обхождение клоуна, преданная собака, стоило ей увидеть родные лица, «с радостным визгом» ринулась к прежним хозяевам. А вы, дорогой читатель, обратили внимание, как благородные природные качества животных писатель противопоставляет изуродованным постоянными грехами, напичканным самомнением людям: «...волосатое, пьяное и ухмыляющееся лицо столяра Луки»? Он не жалел для Каштанки ни пинков, ни сквернословия, ни проклятий. Но собака тем и отличается от Ессе Номо, что не способна предать ни Луку, ни его сына Федюшку. А какие не
;;;;;;; – ;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;
8180
возможно глубинные чувства поднимает тургеневская «Муму» ; акт покаяния перед очень зависящими от людей нашими меньшими братьями. Так и вижу огромные сапоги бедного Герасима и не выпускающую их из вида маленькую собачку-найдёныша. Этим бескорыстным преданным существам мало памятников, им надо посвящать целые дома-музеи. Уверена, это особенно нужно сегодняшним детям и подросткам.
Случилось, мне самой послала судьба крохотного щенка-овчарёнка, которого в память о родительской собаке я назвала Ральфой. Помню, как приняла её на руки, как доверчиво прижалась она к моей груди, как наполнилась я вся благодатным чувством простодушного бескорыстного единения. Мама Ральфы была роскошной немецкой овчаркой с длиннющей родословной. А вот папина порода малость подкачала, зато настойчивость восточноевропейского овчара превзошла все ожидания, и последней после трёх мальчиков появилась на свет Ральфа. От мамы ей досталась красота: огромные миндалевидные горящие, как уголья, глаза, шоколадная шёрстка, переходящая на спине в чёрный цвет, чепрачный подшёрсток, сильные передние лапы и пушистый хвост. От папы ; свободолюбивый характер, ласковость, настойчивость и необыкновенная общительность. Она всегда активно радовалась моим друзьям. Правда, перед тем как дать себя погладить, Ральфа всматривалась в выражение моего лица и ждала разрешения, усиленно виляя хвостом. Если я говорила «нельзя», отходила от гостя и ходила в сторонке, наблюдая за всеми, а за ним ; особенно. Когда у Ральфы появились щенки, она явила вдохновляющий пример материнства. Очень трогательно заботилась о крохах, боялась даже отойти перекусить
на кухню, и я приносила ей миску с едой к лежбищу. Она без конца нежно вылизывала отпрысков и была ими горда. А как любо-дорого было смотреть на Ральфу и чуть подросших щенят, шествовавших на прогулку в Измайловский лесопарк, рядом с которым находился наш дом и моя библиотека с эколого-эстетическим семейным клубом «Муравейник», который я создала на общественных началах и вела долгие годы. Все встречные невольно останавливались и широко, по-доброму улыбались нашей компании. Двум Ральфиным мальчикам выпала доля уехать в Болгарию, а девочке ; поселиться неподалёку от нас, в Южном Измайлове, где одно время находился филиал моей библиотеки. Расставание с щенятами для их мамы оказалось намного труднее, чем мы с мужем ожидали. Месяц она поскуливала, искала малышей во всех уголках трёхкомнатной квартиры и без конца обнюхивала пледы, по которым ползали щенки, не отдавала мне подстилки для стирки и, казалось, что-то грустно говорила и мне, и мужу.
За свою жизнь Ральфа приобрела много интересных навыков. Например, когда я включала индусскую музыку, она садилась возле проигрывателя и издавала звуки, подражая исполнителям. Стоило мне закручиниться и посетовать: «Сегодня будто на душе волки воют», ; она тут же поднимала вверх голову, вытягивала шею и принималась выть, как настоящая волчица. Ральфа была существом чистоплотным, обожала купаться, сама запрыгивала в ванну и ждала, когда откроют краны с водой. Из-под тех же кранов любила пить воду. В Италии научилась накачивать воду из уличных колонок, чем приводила в восторг всех местных жителей, называвших её не иначе как “bella”, “hermosa”,
что означает ; красивая, прекрасная. Спать наша «шерстяная дочь» предпочитала на диване, зубами натягивала на себя простыню, видимо, подражая мужу: когда Андрей выпивал и ложился отдохнуть, то с головой накрывался простынёй или одеялом. Из грязной миски Ральфа не ела. В плохую погоду не переступала порога дома, пока не подстелишь ей тряпку или полотенце для вытирания лап. Всегда подолгу, как бы с восторгом, принюхивалась к свежевыстиранному белью и постоянно вылизывала свою блестящую шкуру. Случалось, Ральфа удирала в лес и часа три бегала по нему как одержимая. Возвращаясь, много пила, потом некоторое время смотрела куда-то в пространство, явно о чём-то вспоминая и думая. Летом любила нюхать травы и цветы, особенно дачные розы, а зимой ; лизать снег, как люди мороженое. Kулинарными пристрастиями овчарки оказались продукты, любимые мной, ; от молока к торту, яблоку или банану до бифштекса с грибами. Ральфа имела международный ветеринарный паспорт и побывала в Германии, Италии, Испании и, проездом на машине, в других странах. Машину она обожала не меньше мужа, высовывала в окно голову и с явным любопытством смотрела на быстро исчезающие деревья, дома, реки, людей, собак... Довелось ей полетать и на самолёте. Заболела наша любимица на тринадцатом году жизни, находясь в солнечной Мексике. Мы с Андреем Николаевичем заметили, что у неё временами заплетаются задние лапы. Свозили в ветлечебницу на обследование. Ветеринар уверил нас, что ничего серьёзного нет и пациентка проживёт ещё от трёх до пяти лет, и посоветовал свозить Ральфу к океану, чтобы поплавала, «подрыгала лапами в солёной лечебной воде». Мы так и поступили,
повезли её под Веракрус, благо океан немногим более трёхсот километров от нас. Ральфа с удовольствием плавала, но на берегу или в доме больше лежала. Нам думалось, что это неминуемые признаки подбирающейся к ней старости. Но глаза нашей чепрачной дочери становились какими-то другими, без прежнего огонька, печальными и тревожными... Наверное, Ральфа чувствовала приближение чего-то очень серьёзного, пугающего: стала прятаться под большим письменным столом да в других тёмных местах, даже забиваться в платяной шкаф, чего никогда не позволяла себе раньше. Очень вяло реагировала на еду и разговоры с ней. Начались проблемы с перевариванием пищи. Мы опять повезли её к ветеринару Ricardo Sanches Escalante. Он успокоил нас, мол, ничего ужасного нет, сделал Ральфе укол, который назвал inyeccion de “Fluvet”, и выписал много разных таблеток и витаминов. Весь день овчарка была весёлой и подвижной; у нас с мужем затеплилась надежда ; всё обойдётся. Но со следующего дня Ральфа наотрез стала отказываться от пищи. Вновь повезли её в больницу. Доктор посоветовал на время обзавестись двумя грушами-спринцовками: одна ; для вбрызгивания в пасть молока и витаминной воды, другая ; для клизм. Опять больной навыписывали лекарств и витаминов, уже других. Не знаю почему, но меня до сих пор гнетёт мысль, что именно на этом ветеринарном фоне наш чепрачный ребёнок стал угасать не по дням, а по часам. Я и Андрей были в отчаянии. До этих тяжких дней я не задумывалась о том, что могло бы быть в нашей семейной жизни без этого объединяющего нас дорогого существа. Ральфа так растворялась в своей любви ко мне и мужу, растворялась в нашем существовании, что была вроде воздуха. Теперь она не лаяла, охраняя нас, не махала резво и весело хвостом, когда её гладили, не встречала нас, не ласкалась, игриво повизгивая, желая лизнуть руки, не бросалась с громким жалобным визгом между мной и Андреем, если разговор переходил на повышенные тона... И вот она покидала нас, руша казавшийся таким прочным и вечным тройственный союз. Забыть ли, как после рентгена муж вынес тяжёлую немощную Ральфу на руках из машины и осторожно спускался с ней к дому по многоступенчатой каменной лестнице? Я подбежала к ним с желанием помочь, погладила собаке шею и, о ужас, на ладони своей увидела кровавую слюну... Два дня ещё прощалась Ральфа со своим миром: прислушивалась к бодрому лаю собак из соседнего ранчо, уже не пряталась в тёмных углах, а, наоборот, тянулась к солнышку, с трудом передвигаясь от одного зелёного островка к другому, внюхивалась в запахи садовых цветов. Чтобы ей не стало хуже от солнечной мексиканской жаровни, я без конца покрывала голову собаки смачиваемой в холодной воде вязаной белой салфеткой, которая выглядела на ней чепчиком. Это существо совершенно осознанно, как люди, прощалось с земным миром, с природой, органичной частью которой было само. Мне казалось, что всё бессловесное творение вокруг нас понимало, что происходит, и тоже трогательно по-своему прощалось с бессловесной тварью. Я пыталась ласкать Ральфу, говорила нежные и ободряющие слова, а она смотрела куда-то в пространство, будто что-то видела и смиренно ожидала это что-то. Потом, неожиданно резко повернув голову ко мне, с каким-то нажимом медленно лизнула мне руку, и её глаза напряжённо уставились в мои глаза.
; Бедная моя девочка, ; сказала я, поддерживая ей голову и боясь шелохнуться, ; подремли, дорогая, на моих ладонях... Бог даст, всё обойдётся... Скоро вернётся твой любимый Андрей, привезёт тебе другой витаминной водички... а пока поспи, моя хорошая, поспи... Её тяжёлая голова долго, очень долго покоилась на моих затёкших руках, пока я не почувствовала, как замерла Ральфа. Она смиренно встретилась со своей минутой, не издав ни звука, и её прекрасные открытые глаза продолжали смотреть на меня с преданной любовью, как и раньше. Мне хотелось предать её прах земле, но муж настоял на кремации. С восьмого января

   продолжение следует