КВ - 3. Битва двойников

Глава 1. Подлинный опал

    Знаете ли вы, уважаемые, что машины времени в действительности существуют? Думаете, я шучу? Никак нет! Они существовали раньше и будут существовать дальше. Не для красного словца говорю, я один из тех немногих, кто знает об этом не по книжкам или чужим рассказам. Так по крайней мере получилось, с несколькими вариантами таких устройств я какое-то время назад был связан очень тесно…
    Но это так, к слову пришлось, я сейчас совсем не об этом. А о том, что случилось в этот самый день, когда пришёл срок искать подарок.
    Я никогда в своей предшествующей жизни не посещал такие места. Для меня ювелирный виделся вроде магазина красивых побрякушек, и я первые несколько минут тупо бродил среди слепящих витрин и в полной очумелости разглядывал это сияние и эти волшебные переливы. Даже в глазах стало рябить!
    Конкретной цели, что именно нужно, не было. Необходим был просто подарок для Лики. Смартфоны наверняка ей уже успели наскучить. Парадоксально, что первый мой смартфон достался ей в наследство от отца. Потом у неё была какая-то дешёвая модель, купленная матерью, а когда в прошлом году Лика уезжала в Москву, я подарил ей новенький великолепный китайский смарт с неудобопроизносимым названием но исключительно ёмким аккумулятором. Всё для того, чтобы всегда она была на связи и это было Лике удобно.
    Теперь же, мне думалось, пришло время перехода на следующий, более высокий уровень. Дарить, так что-нибудь из области прекрасного. Правда это была только официальная причина, мне необходим был лишь повод увидеть её снова.
    У моей Лики 22 мая юбилей, круглая дата, ровно двадцать – это раз. Во-вторых, она успешно учится в престижном московском ВУЗе. И в-третьих, она лучшая, она просто мой идеал! Единственный человек, кто понимал меня без оговорок всегда.
    Подходя к магазину, я ещё думал про какие-нибудь брошки-серёжки. Какие-то вещи, которые, как я считал, были чисто женскими украшениями. Но, оказавшись внутри и представив кое-что из этого на моей Лике, решил, что это будет выглядеть слишком дёшево, претенциозно и безвкусно. Ведь Лика сама по себе была бесценным украшением. Требовалось что-то небольшое и не затмевающее, а только немного подчёркивающее её красоту. Может, красивое колечко с каким-нибудь симпатичным камушком. Всё равно каким, только бы это гармонировало с её глазами, воздушной фигуркой и дыханием.
    — О, ценю ваш выбор! – рядом со мной из ниоткуда возник молодой человек в рубашке того же фиолетового цвета, что был у всех сотрудников в этом магазине. – Это действительно очень хороший подарок для девушки! Плетенье из платины с белым золотом и крупный, чистой воды бриллиант в два с половиной карата!
    Тогда я просто рассматривал сияющую витрину, ни на чём особо не акцентируя. Но удивился словам продавца, глазами поискал и нашёл это чудо ювелирной мысли. Действительно, выглядело богато. Но, пожалуй, не более того. И для Лики не годилось. Я покачал головой. Молодой человек легко переварил мой жест и постарался захватить всё моё внимание и заставить интересоваться всем тем, что он начал предлагать. Что-нибудь могло бы и проскочить.
    Следующим номером было кольцо попроще, но тем не менее, мне понравилось. Нечто лёгкое и естественное, без излишеств.
    Всё, как и в предыдущий раз, безукоризненно. Правда, у меня было одно, но существенное ограничение. Я, приехав сюда, в Москву, оставался нищим, насколько это было возможным, и средств на такую покупку я мог себе позволить не более десяти тысяч. Когда я спросил продавца о цене, он расцвёл:
    — Всего семнадцать девятьсот девяносто. В рублях, конечно же!..
    И я вздохнул и отрицательно покачал головой. Продавца это по-прежнему нисколько не смутило. Он ещё понизил планку и продолжил свою рекламную деятельность:
    — Маленький, чистой воды зеленоватый бриллиант. Очень винтажный!.. – я снова покачал головой. – Вот оникс в золотой оправе!.. Бадахшанский лазурит с хрусталём на золоте с синим отливом!..
    Да, золото с синим отливом могло впечатлить кого хочешь! И продавец старался, он изделия со всеми их достоинствами стал перечислять быстро, даже не задумываясь, всё уже было в голове. Очень хорошая память. Я восхищался его профессиональной работой, не очень отвлекаясь на те игрушки, которые он показывал. Я эти игрушки видел, но это пролетало мимо глаз. Словно факир, он умело передвигал мой взгляд по витрине. Я не мог отвлечься от его фокусов. В цепи моих размышлений возникла растущая брешь и я начал понемногу забывать, зачем собственно я сюда пришёл.
    — А вот в этом месте уже серебро… – через какое-то время менеджер вывел меня из задумчивости свежей фразой, произнесённой с сожалеющими нотками.
    Мы с ним продвинулись уже до середины просторной витрины. Чтобы завлечь на покупку, продавец перешёл к новой тактике. Теперь изделия эти из серебра он брал руками в ослепительно белых перчатках и подносил к моим глазам. Но стоило мне прикрыть глаза, он тут же быстро убирал изделие на место. Ловкач! Мне продавец не давал и рта раскрыть, не было времени даже поразмыслить о каком-то выборе. После второго десятка я поднял руку с желанием остановить этот нескончаемый информационный поток. Но продавец, похоже, меня уже не замечал:
    — А это…
    Я не успел расслышать, что сказал тот, потому как тут всё и случилось!
    Парень поднял в руке очередное колечко. Словно какое-то дуновение ветра, мою поднятую руку качнуло навстречу и ещё до касания я почувствовал неприятный укол. Само прикосновение могло бы показаться лёгким, если бы не искра, проскочившая между моим мизинцем и перстнем в пальцах у продавца. Раздался щелчок, мой палец неприятно дёрнуло статическим током и всё вокруг погрузилось во мрак и тишину. То есть, попросту исчезло!
    По крайней мере, так мне показалось в то первое мгновение. Меня охватил холод, а свет и звуки пропали. И ещё воздух… Я в последнее мгновение выдохнул, и стал пытаться вновь наполнить лёгкие, но вдоха не получалось. Словно возникла пробка, перекрывшая дыхательные пути.
    После яркого торгового зала ослепшие глаза пытались отыскать хоть искорку, хоть звёздочку в окружившей меня беспросветно чёрной непроглядности.
    И все звуки вокруг смолкли. В тишине я слышал только собственный гулкий пульс и какие-то шорохи, которые тоже, вероятно, были моими собственными, внутренними. Ещё я ощутил невесомость, ноги потеряли опору, а тело казалось замурованным во что-то твёрдое и монолитное.
    Да, я немного испугался! Это была ещё не паника, но холодок подступил к горлу. Что же произошло?
    То, что моя жизнь на этом не оборвалась, пока не вызывало у меня никаких сомнений. Я мыслил и я слышал, как упрямо бьётся моё сердце. Со слухом и глазами тоже ничего не могло произойти. Значит, что-то стряслось в окружавшем меня пространстве…
    Только всё-таки, что? Выключили свет, откачали воздух и залили меня моментально затвердевшим бетоном?.. Бред, со всем этим и за час не управиться, а тут всё произошло мгновенно! Я даже не успел шевельнуться.
    И ещё этот тип в тёмной фиолетовой рубашке с жёлтым бейджиком на кармане. Именно приближение его руки с перстнем к моей я помнил во всех деталях. Но что он мог сделать, кроме безвредного взмаха перстнем возле моей руки? И я тут же, не колеблясь, отбросил типа, как виновника. Сделать это мог только тот, кто обладает возможностями высшего порядка при настолько неадекватной феерии.
    И испуг отошёл куда-то вдаль, мною быстро овладело спокойствие. Нет, я не успокаивал себя, спокойствие пришло само, когда осознал насколько всё это было мне знакомо! Воздушная пробка, ледяной температурный сдвиг и световые флюктуации вплоть до полного затемнения… Это явные признаки вневременного портала… Такое же со мной случалось, когда я проходил то, нефизическое место, выражаясь научным языком, тот временной шлюз, который открывает проход для перемещений во времени.
    Да! Всё это выражаясь страшно научным языком…

Совсем небольшое отступление.

    Кстати о науке. Она, наука, в эти мои самовольные отлучки во времени не верила почти в полном своём составе. Физика и биология отрицали всё с порога. Про остальных и говорить не надо! Надо мной просто потешались! Не может быть такого, и всё! Смоделированная за последние столетия ТЕОРИЯ БОЛЬШОЙ НАУКИ не видела в моих, как они называли, «трюках» никаких отголосков существующих теорий вселенского мироздания, потому что несоответствия моей практики с их теорией, теории казались смертельными. И поэтому, самих «трюков» наука старалась не видеть.
    Когда в прошлом году, с подачи полковника Богданова, я написал в российскую академию наук заявку на моё открытие способа перемещения во времени, целая свора светил-рецензентов закудахтала и стала с наслаждением клевать и поливать свежим помётом каждое слово в моей заявке.
    А самый пристойный, но и самый тупой из отзывов, звучал так:
    «Путешествовать во времени хоть раз в жизни желает каждый. Вы, к примеру, что-то не то сказали или сделали и у вас тотчас же возникает желание вернуться и всё исправить. Но, увы, это невозможно даже теоретически. Возможность этого нарушала бы причинно-следственную связь. Потому как, консеквент никогда не может случиться раньше антецедента, как падение ствола дерева не может предшествовать первому взмаху топора лесоруба.
    Учитесь, больше читайте специальной литературы, и для вас, я думаю, откроется мир полный чудес современной науки…»
    По-видимому, этот член-корреспондент полагал, что заявку написал какой-то, зацикленный на играх и фантастических сюжетах, тинейджер, которого можно наповал убить словами «антецедент» и «консеквент».
    Мы к заявке приложили ещё кой-какой видеофайл из прошлых, сохранённых на компьютере Профессора. Так этот членкор также мягко выразился про «не очень убедительную документальную составляющую». Что же, интересно, могло быть убедительней?.. От их безжалостности и косности я даже оторопел. И этих людей ещё кое-кто продолжает считать светилами науки!
    Да, мы не могли подать полноценную заявку. Считать себя единственным автором я, по многим причинам, не имел права, да и с повторением результата другими исследователями были чудовищно большие и никак не решаемые проблемы. Я оказался единственным в этой никем не хоженой области!
    Но переход во времени реально существовал и были этому многочисленные факты и свидетели…
    К тому же: «Явление материального мира как объект открытия, на который выдается диплом, – это неизвестная ранее объективно существующая, вносящая коренное изменение в уровень познания форма проявления сущности объекта материального мира». Уж такая сложная и немного туманно звучавшая формулировка была взята из официального документа и точно подходила к этому нашему случаю.
    Когда я уезжал, переписку с академическим сообществом доверил вести своим соавторам: почётному пенсионеру Вяземскому и своему давнему единомышленнику Димке Калашникову, которого друзья звали Профессором с большой буквы пэ. И они, эти двое, по-прежнему безуспешно пытались достучаться до академического здравомыслия. Если факты не соответствуют теории, то факты в этом не виноваты. Вероятно, стоило бы пересмотреть подходы к существовавшим теориям.
    Академическое сообщество отвергало всё единодушно. Но исключения из этого правила всё же были, хоть и не столь впечатляющие. Был один человек… Правда, академик Ритер Всеволод Адамович, потрогавший всё это своими руками, на наши обращения больше не отзывался. Вероятно, его работа с одноклеточными затмила собой всё остальное. А иных заинтересованных более не наблюдалось. Наше маленькое и не очень научное сообщество теперь оказалось вообще в полной изоляции. Даже всемогущий кое-в-чём Богданов здесь помочь ничем не мог.
    Но такое положение меня не сильно смущало. Я всё равно, назло академикам, продолжал путешествовать во времени. И меня уже было не остановить!

    Почти… Потому как сейчас в магазине я умудрился попасть в неприятное положение, когда искра из камня поразила всего-навсего мой мизинец и от этого я безвыходно застрял в каком-то непроглядном нигде! Без воздуха, без времени и без каких-либо других средств существования и ориентации.
    Так вот, после того, как время остановилось и стало темно, до меня дошло: сейчас происходит нечто очень и очень знакомое… Все симптомы перехода были налицо… Правда, с именно такой ситуацией я ещё ни разу в своих путешествиях так близко не сталкивался. Ведь этот переход, в отличие от обычного, застрял на начальной фазе, которая обычно у меня длилась доли секунды и заканчивалась проходом в туннель времени, ведущий в два противоположных конца: в прошлое или в будущее. И путешественник, то есть я, теперь оказался наглухо замурованным рядом с настоящим, но без возможности достижения временного канала. И это было уже немного страшновато!
    Я подневольно выпал во вневременной тупик и там безнадёжно застыл и оказался увязшим на временном перекрёстке. Время от меня не убегало и я не мог стремиться за временем. Я приклеился возле точки нынешней своей реальности и вернуться из этого состояния не смог… Дурацкая искра, которая болезненно уткнулась в мой мизинец, не отпускала. Я попал в безвыходное положение, тупик, а дверь обратно уже успела за мной захлопнуться.
    Случайная искра и глупый перстень! Неужели это возможно, чтобы какой-то предмет или какая-то статическая искра смогли бы меня вот так просто завалить?.. Дурь какая-то полная!
    Я в последнее время столько раз уже бродил по лезвию ножа, что и теперь не мог позволить случайной ситуации возобладать. На карте стояло слишком много.

Немного истории.

    В самый первый раз, когда я начал исследовать это, по современным меркам, суперустройство и невзначай воспользовался машиной времени, я тоже был смертельно напуган и считал, что вот он пришёл мой неожиданный и безвременный конец.
    И потом ещё долго не мог понять, что же тогда произошло…
    Потом случалось многое. И это уже не выглядело таким необычным и пугающим. Ко мне пришла Лика и было путешествие в прошлое для беседы с моим предшественником, подсунувшим мне это своё тяжёлое наследство. И после этого путешествия от меня уже мало что зависело. Словно круги по воде, слухи об удивительной машине покатились во все стороны. И появились желающие любым путём изъять и пользоваться. Как бы ниоткуда стали появляться недруги, жаждущие моей крови. Рядом сразу же возникли Вяземский с Богдановым. Тогда и они были не на моей стороне. Машина времени, как устройство, была очень мощной и опасной, человек, владеющий ей, мог менять в прошлом многое. Я уверен, история, как одно из благ нашей цивилизации, должна оставаться, как у индусов, нашей священной коровой, неприкосновенной для всех, и мне пришлось самому решать в этом вопросе за всё человечество. Я, чтобы только оно не попало никому, в какой-то момент вынужден был ликвидировать это оказавшееся в моих руках чудо! Сделал то, на что не решился бы никто другой.
    Но это было лишь полдела! Запущенные ранее процессы, завязанные на это устройство, не были остановлены и мои проблемы продолжились. И как-то однажды, спасая свою жизнь, мне пришлось изобрести другой экзотический способ путешествий во времени. Уже безо всяких хитроумных машин!

    Но сейчас у меня всё было иным. Между моим мизинцем и камушком на перстне существовала замёрзшая во времени искровая связь. Я ощущал её как болезненную занозу намертво прихватившую мой палец. И неприятный разряд для меня растягивался теперь в вечности. Время вокруг меня остановилось и моё жизненное пространство теперь с каждым ударом сердца всё больше сужалось. Я не мог выскочить обратно в реальность, не мог перейти дальше, пропустив этот мелкий, неприятный момент. И моё будущее накрывалось белым колпаком. И я уже почти поверил, что меня они доконали: препротивная статическая искра и какой-то ювелирный изыск в руке менеджера. Без-на-дё-га! Не было смысла придумывать как снова остаться в живых и выйти из этой абсолютно тупиковой ситуации. Потому как простого желания было недостаточно, а оставшееся время жизни с каждой секундой продолжало убывать!
    Я не мог что-либо изменить и моя возможность существовать без кислорода подошла уже к своему последнему пределу. Я ощущал этот близкий конец, как задыхаясь, начинаю конвульсивно дёргаться, перед глазами сверкают искры и сознание быстро угасает.
    Сознание действительно уже начинало мерцать. Я как бы засыпал, то чувствовал себя снова в достаточной мере подвижным, но внутри тесной собачьей конуры и в наморднике, болезненно туго стягивающем челюсти, то видел нереально яркие, насыщенные ослепительным разноцветным сиянием фантастические видения, где я бродил по зелёным джунглям и плавал в ярко-синем и безбрежном океане…
    Когда я, уже совсем перестал что-либо соображать, перестал трезво оценивать возможность (точнее, невозможность) счастливого исхода, на инстинктах пришло воспоминание про реверс. Будущее, запечатанное из настоящего, было, как и выход в реальность, недоступным, и моё существо, в последней надежде, рванулось назад, к безопасному прошлому. И сразу же я почувствовал как убивающая иголка из левого мизинца безвозвратно выскочила.
    Вспыхнул ослепительный синеватый свет и меня качнуло. Что я уже свободен и для выхода этого будет достаточно я догадался с небольшим опозданием: через какое-то время я понял, что пора завершать с переходом и возвращаться в живую реальность. И как только я это сделал, сразу же свет притух и появились громкие звуки. Оглушительный голос менеджера разорвал мёртвую тишину:
    — …Очень винтажный!.. – прорычал он низким, громовым голосом, растягивая слова.
    Я качнулся, схватился за выступающий край витрины, хлебнул пьяного живого воздуха и всё поплыло перед глазами. Всё было таким неожиданно насыщенным и пугающе ярким: оглушительный звук, ослепительный свет и сладкий воздух. И фраза продавца про винтажность была насыщена такими неожиданными эмоциями!
    Продавец, не глядя на меня и, убавив громкость, продолжал теперь, как заученное, бубнить:
    — Вот оникс в золотой оправе!..
    Дежавю! Я фразу про оникс в золотой оправе уже слышал когда-то раньше, но соображение, что реверс вернул меня в прошлое до головы дошло не сразу.
    Я сделал ещё один глубокий вдох и понял, что живу… Но без серьёзного обновления системы вентиляции мне теперь не протянуть. Потрясённый организм требовал полного такого восстановления.
    — Бадахшанский лазурит с хрусталём на золоте с синим отливом... – мирно продолжал менеджер, происходящее со мной ему, похоже, было безразлично.
    Голова продолжала кружиться, я ртом жадно хватал воздух. И никак не мог надышаться. И, потому существовал как бы в собственной, немного эгоцентричной, ячейке, оторванной от окружающего интерьера. Наконец возможность мыслить и говорить ко мне вернулась:
    — Стойте!.. Что это за камень? – выпалил я и указал на ту часть витрины, где нетронутым всё ещё лежал тот камень в перстне, чуть не заморозивший меня во времени.
    — Это? – мой вопрос выбил продавца из хорошо наезженной рабочей колеи. Похоже он не ожидал от меня такой активности. – Но тут всего лишь серебро!.. Оно темнеет и немного пачкается. Лучше выберите белое золото…
    Но я был настойчив и продолжал показывать пальцем на требуемую вещь. И ему, не закончив с золотыми изделиями, пришлось, скрепя сердце, доставать тот самый перстень. Самое опасное изделие в этом магазине, а может быть и во всём мире!
    Я не желал снова повторять те ощущения, поэтому предусмотрительно убрал свои руки за спину, подальше от перстня.
    — Серебро девятьсот двадцать пятой пробы, подлинный опал… – вяло проинформировал продавец.
    То, что случилось со мной и этим перстнем с подлинным опалом было колдовским и не позволяло мне относиться к ним, как просто к ювелирному изделию девятьсот двадцать пятой пробы. И я решил, что непременно должен исследовать все его необычные свойства. Поэтому сразу, не дослушав описание, решительно произнёс:
    — Оформляем, беру!
    Необходимо было исследовать эти его свойства в более вдумчивой обстановке.
    — Но, вы разве не будете примерять? – удивился продавец.
    — Нет! – категорично отрезал я.
    Мне нужен был именно этот камень, на именно этом перстне! И размер и прочие его параметры меня нисколько не волновали. Не для того же я его беру, чтобы украшать себе палец!
    Менеджер пожал плечами: «Как пожелаете!»
    Когда он выписывал бумаги на оплату, я скользнул взглядом по ближайшей витрине. Всё было бы замечательно, если бы не внешний вид моего камня. Довольно серенький, хотя и абсолютно натуральный. Для исследования возможностей камня это годилось, но не надо забывать, что я пришёл сюда за другим. Был необходим подарок для любимой. И тут нужно было что-то совершенно другое.
    — И, давайте посмотрим ещё. – осчастливил я продавца.
    Не знаю почему, но камень в другом изделии сам по себе не отпускал мой взгляд с той секунды, как я его увидел. Как будто я сюда пришёл именно за ним. И только такой подарок мне хотелось для моей Лики. На обширной витрине он один светился так, что для меня затмевал собой всё. Я видел уже это кольцо на пальце моей Лики. Сочетание чёрного и тёмно-зелёного и полыхавшее в центре полупрозрачного камня чудесное алое пламя.
    Размер кольца был вполне подходящим. Вот что странно: этот камень тоже оказался опалом. Только искусственным.
    Взяв также и его, я отклонился от бюджета не так уж сильно. Всего в сумме – одиннадцать двести. Потом придётся экономить на чём-нибудь не столь необходимом. Но это всё, вероятно, будет потом!

Глава 2. Нарушение причинности

    Перед началом лекции студенты столпились в шумном и густо населённом коридоре институтского кампуса недалеко от дверей аудитории. Две подруги Лиля и Анжела протолкались пообщаться к окну. Склонившись к лицу Анжелы, Лиля, стараясь перекричать шум, воскликнула:
    — Послушай, Желка, ты моя лучшая подруга и я тебе, несомненно, доверяю. Но ты действительно сама веришь в то, что говоришь? Ты объясняешь так, как будто видела всё своими глазами! Но это же бред какой-то: машина времени!
    — Ты, Лиля, про какую это машину бредишь? – уловив конец, охотно и без приглашения подключился к чужому разговору рослый парень с небритым снизу лицом.
    Лиля недовольно качнула головой и перевела взгляд куда-то к небесам. Почти беззвучно пробормотав при этом: «Опять!».
    — Может быть ты просто имеешь в виду часы? Они – самая что ни на есть, машина времени! Есть ещё такая машина у Макаревича, есть у Марка Твена, и даже у Роулинг. У неё для этого был придуман такой креативный кулон на шею. Или ты, Лиля, про ту, первую машину, Уэллса?
    Этого нахального парня звали Тим. И он самонадеянно и без повода считал себя любимцем публики.
    — Роулинг… это Гарри Поттер, что ли? Я хохочу уже… Не-мо-гу! – без улыбки подключилась студентка, стоящая ближе остальных. В потёртых джинсах, но с тяжёлыми золотыми серьгами в ушах. Наташа Владимирова. Её все оригинально называли Натали, Она постоянно была готова к иронии абсолютно по любому поводу.
    — Что за веселье у вас? – тут же повернулась к ним и Аля Некрасова, вместе с Юлькой Шубенковой также стоявшая недалеко.
    — Вот видишь, Ли! Я говорила тебе… – Анжелика, взглянув на подругу, недовольно повела головой, а Тима, Алю и Натали обвела строгим взглядом.  –  Откиньтесь уже. Никого из вас это не касается!
    — Во, блин! – нипочём не желал откидываться Тим. – Может нам всем сделать вид, что не слышали о чём вы там кричали?
    Анжелика фыркнула. Выходки Тима и его постоянное присутствие рядом ей основательно надоели.
    — Это о чём вы? – Аля Некрасова дёрнула Тима за рукав. Она не хотела оставаться единственной недостаточно информированной.
    — Анжела утверждает, что машина времени реально существует. – за Тима объяснила ей Юлька, которая всё слышала с самого начала.
    — Ну и чего вы бодаетесь? Было бы прикольно! – Аля обняла Анжелику за талию. – Я бы в прошлое сама слетала, разузнала бы там всё. Мне всегда хотелось таких приключений. Представьте, война началась, все в жутком волнении. Тут я появляюсь и говорю: «Война закончится нашей победой девятого мая сорок пятого года!». Опа! Крутизна! Представляете? Или встречаюсь с Королёвым Сергеем и я такая говорю: «Сергей Павлович, не волнуйтесь, мы в космосе будем первыми! В пятьдесят седьмом будет первый спутник, а в шестьдесят первом – наш первый человек в космосе!»…
    — А в шестьдесят шестом вас советские врачи залечат до смерти! – хихикнув, закончил за неё, хорошо подкованный в вопросах отечественной истории, Тим.
    Некоторые улыбнулись, но увидев лицо Ли, улыбки скрыли. В коридоре стало тише, студенты рассасывались по аудиториям.
    — Знаешь что, умник?.. – резко повернулась к Тиму Лиля, молчавшая всю эту перепалку и копившая злость. – Катись!
    — Катись-катись! – поддержала её Аля – Разрешения надо спрашивать, если хочешь поглумиться!..
    — Вон тебя твой Берсенев ждёт. Пойди и над ним издевайся! – Юля с подругой Алей была всегда заодно.
    — Па-адумаешь, организация объединённых наций! – презрительно выпятил губу Тим, резко повернулся и отошёл.
    — Спасибо, девчонки! – невесело улыбнулась Анжелика. – Этот урод меня уже достал!
    — Да он влюбился в тебя просто. Вот и липнет! – выдвинула собственную версию Натали.
    — Я тоже так думаю. – согласилась с ней Юлька. – Он думаешь из-за кого перевёлся на международную журналистику? Не из-за меня же!
    И даже Лиля кивнула согласно. Анжелика тут же возмутилась:
    — Да вы что! Издеваетесь, что ли… Впрочем, меня это не волнует. Этот Тим с моим Валерой рядом не стоял!
    — А ну-ка похвались своим!.. А то второй год: «Валера-Валера!», а мы его ни разу и не видели. – предложила Аля.
    — Отстаньте, девчонки! – снова заступилась за подругу Лиля. – Даже мне Желка не показывает. У меня глаза чёрные, боится, что сглажу!
    — Да не боюсь я ничего! Вот он. – и Анжела, найдя на смартфоне фотографию своего парня, протянула остальным для ознакомления.
    Натали взяла в руки и девчонки вокруг стали толкаться, пытаясь рассмотреть этого таинственного Валеру. Юлька оценила первой:
    — Ничего, симпатичный!
    — И глаза красивые. – тут же вставила Аля. – Почти как у нашего Лёхи…
    Все знали, что Аля к Лёхе не ровно дышит.
    — Пьёт, курит, матерится? – неожиданно захотела конкретики Натали.
    — Весь, девчонки, в татушках и на пупке колечко. – засмеялась Лиля. – Вы хоть немножко тайны оставьте! Потом самим противно будет…
    — Я ничего про моего Валеру больше говорить не буду! Отдайте смартфон! – обиделась хозяйка. И выхватив свой смарт у Натали, спрятала в сумку.
    — Не обижайся, мы же любя! – сказала Аля.
    — А как он тебя зовёт? Жела, Анжелочка, Анджелина, Анжелика или как-то ещё? – продолжала пытать беспокойная Натали.
    — Лика. – вздохнула Анжела. – Меня так больше никто не зовёт.
    — Да! – вставила Аля. – Ты для нас Анжелика Великая.
    Девчонки засмеялись.
    — А чем он ещё для тебя выделяется? – спросила Юлька, внимательно вглядываясь в глаза Анжелы.
    — Он просто лучший! Он один такой на всём свете. Добрый, нежный, ласковый и умный. Всё понимает и готов помочь всем, чем может. Я учусь здесь только благодаря ему…
    — Ты здесь учишься потому, что ты лучшая! – возразила подруга Лиля. – По крайней мере, ты первая в нашем потоке!
    — Добрый, ласковый и умный – это почти каждая про своего может сказать. – продолжала Юлька. – А вот что-нить необычное… У меня Вовка мой, например, может на древнерусском языке любую фразу переиначить. Типа: «Какое кино смотреть пойдём?», а он…
    — И как интересно ты, сестрёнка, с таким общаешься? – перебила её, усмехаясь, Натали. – По-гречески?..
    — Очень смешно! – огрызнулась Юля.
    — Он как раз, путешествует во времени… – негромко сказала Анжелика.
    Девчонки удивлённо повернулись к ней. Это был новый раунд!
    — Кто? – не поняла Юля.
    — Желочка, хватит уже! –попыталась одёрнуть подругу Лиля.
    — Ничего не хватит! Он единственный такой путешественник. Его сравнивать даже не с чем!
    — Ух, ты, не с чем! – охотно зацепилась за фразу Натали.
    — И что, об этом таком твоём парне кроме тебя никто не знает? – спросила Юлька.
    — Почему? Знают!
    — Кое-кто знает? – негромко, но по-прежнему насмешливо, хмыкнула Натали.
    — Скромный он у тебя. – вставила Аля. – Я бы на его месте по всем каналам о себе раззвонила. Такое событие: путешественник!..
    В коридоре шум окончательно стихал, но девчонки, не замечая этого оживились.
    — Представляете, – засмеялась Юля. –  книжка с таким названием: «Как я предупредила Цезаря о Бруте» или «Всё о Наполеоне от первого лица».
    — Или «Как я убила последнего динозавра» – опять съехидничала Натали.
    — Будь у него свой блог, про всех остальных, скорее всего, забыли бы… – сверкнула глазами Лиля.
    Анжела грустно смотрела на своих подруг. Какие же они наивные. Дети ещё! Потом, когда все утихли, она негромко сказала:
    — Я сделала глупость, в школе показала некоторым подругам видео, где Валера путешествует и встречается с самим собой. А они выдали это в паутину и на него потом напали. Поэтому теперь я боюсь! Лучше никакой рекламы…
    — Напали… подумаешь… Испугать может просто хотели… – предположила Аля.
    — Ты смелая, когда не причём… – урезонила Алю в этот раз Натали.
    — Перестаньте цапаться! – попыталась успокоить их Лиля.
    — А как это, «с самим собой встречается»? Я чего-то не поняла! – вспомнив фразу, сделала удивлённые глаза Юля.
    — Чего ты не поняла? Тут же всё ясно! – Натали поморщилась. – Такое, кстати, было у Гарри Поттера в «Узнике Азкабана», когда они возвращаются в прошлое и видят там самих себя… Правда, они в прошлом с собой встречаться побоялись…
    — Причина и следствие? – предположила Аля. – Чтобы не нарушить ничего в настоящем.
    — Да, вроде бы так. – ответила Натали.
    — А я чего-то вообще ничего не понимаю! – сказала Юля. – Такое разве возможно, чтобы в прошлое реально вернуться?..
    И все глянули на Анжелу. Та улыбнулась:
    — Да, так эта машинка и работала. Пока ещё она работала…
    — Потом перестала? – разыгрывая заинтересованность, ехидно съязвила Натали.
    — Потом Валера её ликвидировал… взорвал по-простому.
    — И всё? – снова спросил кто-то.
    — Ну, да! С этого времени он мог уже обходиться безо всякой машины. Просто переходил в другое время. Как в метро в поезд во встречном направлении переходят…
    — Девчонки, не спим! – крикнул Тим. – Время! Аудитория открыта…
    Но тут раздался сигнал смарта из сумки Анжелы. Та торопливо достала и, шагая через коридор, поднесла телефон к уху:
    — Валерка! Как же я рада тебя слышать… Я тоже. Но как?.. Ты что, уже здесь в Москве? Вот здорово!.. Валерка, у меня сейчас начнётся последняя пара…

Глава 3. Загадка серого опала и кое-что о тайнах машины времени

    Поручить передачу кольца кому-либо постороннему было для меня подобно предательству. Поэтому я спокойно сунул подарок в карман куртки в надежде, что скоро увижусь с ней. Что это произойдёт скоро, я не сомневался больше ни секунды. Надолго разлучённые мы были только частью нас прежних.
    А пока мне предстояло разобраться с небольшой тайной своего натурально серого опала. Почему всё в ювелирном случилось именно так? Какое значение в этом моём внутреннем и, скорей всего, оставшемся незамеченным ни для кого из окружающих, инциденте играет камень в перстне? Или, может быть, виновником был сам этот серебряный перстень?.. Обычная статическая искра, какой бы сильной она ни случилась, ещё ни разу меня настолько не пугала! Возможно это было какое-то случайное совпадение, такое стечение обстоятельств, где искра, серебро и камень вместе создали такое удивительное состояние. Или же всё это никакой роли вообще не играло, а всё произошло по какой-то другой, незамеченной мной, причине? Как выстрел снайпера из засады. Кто-то подготовился и лупанул по мне. А в это время случился разряд и всё оцепенело.
    Я надеялся быстро и безошибочно выявить причину, путём нескольких удачных опытов. Мне не нужно быть беспристрастным судьёй, чтобы безошибочно выявить виновника происшествия. Достаточно иметь кое-какие исследовательские навыки и ещё желание непременно во всём разобраться.
    Комната, которую я снимал в этом старом доме, была одной из десятка в огромной квартире одинокого пожилого хозяина. Мне, в своё время, понравились цена, расположение в городе и хозяин квартиры, сразу показавшийся приличным человеком. Он обещал без меня в мою комнату не заходить, но убираться там я должен был самостоятельно. Фёдор Алексеевич по квартире передвигался сам только на инвалидной коляске и за ним и квартирой приходила ухаживать относительно молодая женщина, как мне показалось, какая-то родственница. Друг к другу они относились с явной теплотой. Эта женщина, Анна, готовила, кормила и убиралась во всей квартире, кроме моего скромного уголка.
    Мне же для нормальной жизни мои апартаменты были даже избыточны. Я здесь только спал и приводил себя в порядок. Для нормальной жизнедеятельности мне достаточно было дважды перекусывать где-нибудь в городе и, если накануне не забывал купить, то и завтракать пирожком с соком у себя в комнате. У меня были ключи от дверей, так что я, не утруждая хозяина, мог приходить в абсолютно любое время. Что тоже было одним из несомненных плюсов.
    В родном городе у меня были, по сравнению с этими, жёсткие спартанские условия. Здесь же моей была огромная территория, богато заставленная мебелью, и только мой, собственный, санузел с маленькой душевой кабиной, небольшой раковиной, стиральной машиной и всем остальным, подтверждающим мою относительную независимость. Чуть тесновато, но более чем терпимо.
    Дверь в комнату я днём никогда не закрывал и, когда был дома, хозяин иногда заезжал на своей коляске перекинуться мыслями. Но сегодня я решил, что будет лучше, если я начну свои эксперименты с перстнем за закрытыми дверями. По крайней мере, чтобы не вызывать у хозяина и его родственницы сомнений в моей адекватности.
    Продавец упаковал перстень в красивую коробочку тёмного мальчикового цвета с таким же синим бантом снаружи и бархатом внутри. Когда я её открыл, это ювелирное изделие невинно покоилось там и ожидало, как мне казалось, момент, когда пора будет снова показать мне своё жало и больно укусить. Я считал себя, безусловно, смелым, но опасался быть внезапно и безвинно атакованным вновь и некоторое время серьёзно размышлял: стоит ли надеть на руку резиновую перчатку, чтобы избежать повторного поражения! Мне пришлось убеждать себя, что никакой опасности нет, ведь выход из ситуации мною был уже опробован, особо бояться теперь не стоило. Но страховки в кармане от новых чудес не было и случиться могло всё что угодно!
    Появилась ещё идея исследовать артефакт каким-то иным способом, без искры. Может быть простым контактом пальцем удастся вызвать аналогичное происшествие. Такой способ был не опробован, и ввиду кажущейся безопасности, внушал большее доверие.
    Решив попробовать, я достал из кармана и отключил свой смартфон. Мало ли что, у меня уже был соответствующий опыт по работе с телефоном в условиях запредельно экстремальных. Разобравшись со смартом, я снова взял в руки коробочку с опасным приобретением, отчаянно вдохнул и просунул палец под крышку коробочки, коснувшись перстня, и с замиранием сердца ожидая чего-то необычного.
    Искры статического разряда не возникло и уже это было хорошо. Но было плохо, что вообще ничего не случилось… Я ещё продолжал надеяться на нечто непредсказуемо необычное. Но ничего такого не происходило, и я выдохнул. Мой облегчённый выдох завершил первый этап эксперимента. Да, это был эксперимент, а во время любого эксперимента не было гарантий, что с первой же попытки всё откроется. Возможно впереди ждали десятки и сотни, а может быть тысячи различных проб в попытках получить ответ, что же такое сильное и непонятное произошло в зале ювелирного магазина. Ну, не сотни и тысячи, но я был готов на это потратить весь сегодняшний вечер… Ну, почти весь. Ювелирная побрякушка могла оказаться ложным путём, который не приведёт больше ни к чему. Но я продолжал надеяться, что этот путь приведёт меня к каким-то принципиальным открытиям, объединяющим этот камень с моими путешествиями во времени.

Второе небольшое отступление.

    Мысль об устройстве машины времени, которую когда-то вложил мне в руку предшественник, Виктор Александрович Егоров, так или иначе не оставляла меня уже более двух лет. Вначале, пока я не знал о том, сколько лет этому прибору, было желание, пока заряд источника не кончится, выяснить, что может машина. И ещё, на каких принципах строилась её работа. Но на это времени постоянно не хватало. И потом, когда машина времени уже осталась в прошлом, я с тоской думал, что так и не смог выяснить о ней практически ничего. А ведь это было бы, в более безопасных условиях, открытием тысячелетия… Но всё так и осталось тайной. Даже когда удалось совершать эти переходы во времени без устройства, принципы переходов укрывались за тёмным лесом. Потому как никаких не живых частей, которые бы можно было ради эксперимента сломать у меня в организме не было предусмотрено.
    Но это уже ушло безвозвратно и к тому же, то устройство, навсегда сгинувшее в центре огромной воронки в лесу в позапрошлом году, по моему нынешнему мнению, было недостаточно функциональным. Отправляло оно, например, путешественника только в прошлое, с последующим обязательным возвратом, происходившим по заданному алгоритму. Но при этом забрасывать в будущее машина времени отказывалась. Что с моей теперешней точки зрения, выглядело простенькой дребеденью, жестянкой. Правда, чудовищно надёжное и с крутыми наворотами! Я, давно уже освоивший временные переходы без всяческих штучек, завидовал тому времени, когда машина времени у меня была. Потому, что без неё сдвигать себя во времени я мог сравнительно недалеко и делать это приходилось почти вслепую, без автопилота и хрононавигатора точно приводящих куда было надо, которыми была в достатке обеспечена та простенькая жестянка. Те часы в устройстве во всех временах могли точно определить координаты моего нахождения в историческом времени. То есть, год, месяц, число и точное, до секунд, расположение в том времени, где я был или где желал оказаться.
    В своих нынешних, безмашинных круизах я был слеп. Меня спасало только то, что мои визиты были относительно недалёкими, а перемещение до момента выхода – низкоскоростным. Максимум, шестнадцать с половиной часов, я проходил примерно за один час! И мне было достаточно ориентироваться по событиям, привязанным ко времени. Но это касалось только прошлого. В будущем никаких известных точек у меня вообще быть не могло. Кроме чисто астрономических, таких, как положение солнца или уровень освещённости. Ну, ещё, может быть, фазы Луны, но настолько далеко я свои путешествия теперь даже не планировал.
    И чтобы окончательно избавиться от теории случайного прикосновения, по которой нечто интересное может произойти от простого касания пальцем камня, я смело достаю перстень из коробки и верчу его в пальцах, потираю камень и перекидываю весомое ювелирное изделие из руки в руку. Опять ничего не случается. Перстень с большим серым камнем упрямо молчит.
    Тогда решаюсь на внезапно пришедшее в голову: попытку совершить переход во времени с перстнем в руке. В отличии от простого перехода я буду держать опасное изделие у себя в пальцах. Поворачиваю камнем к ладони и крепко сжимаю в кулаке. Замыслив переход в будущее, немного напрягаюсь…
    То, что стало происходить нечто необычайное, я понял ещё до начала перехода. Рядом со мной, в зеркале на дверке шкафа, где отражался один я в пустой комнате, возник кто-то второй, тёмная человеческая тень. Я уж подумал, что тронулся умом, но тут же и почувствовал момент самого перехода. И сразу забыл о тёмной фигуре! Свет вокруг почти притух, как бывало и раньше, но при этом стал тускло мерцать и всё вокруг стало, как на негативе, тёмное – светлым и наоборот. Стена за столом из ярко-розовой превратилась в тёмно-зелёную, чёрное зеркало телевизора на стене, который я никогда не включал, стало снежно белым… И всё замерцало, словно в том стробоскопе.
    Не знаю, знакомы ли вы со стробоскопом? В пятом классе наш самоучка, Толька Третьяк, чтобы удивить всех, собрал такое устройство из чего-то подручного у себя дома и, выключив свет, мы любовались отдельно вспыхивавшими кадрами, возникающими в полной темноте от беспорядочного махания этого чудака руками.
    Здесь же всё было не как в том стробоскопе. Потому, что свет не исчезал полностью. Он торопливо трепетал между максимумом и минимумом. От неожиданности я не решался предпринимать что-либо, думал, может само как-нибудь утихнет и пройдёт! Что этого не случится я понял только через минуту. Поспешно разжал пальцы руки, перстень снова выпал в карман и мерцание тотчас прекратилось. Яркость окружающего негатива упала почти до нуля и я вынужденно вышел из состояния перехода.
    Свет в комнате вспыхнул.
    — Это что ещё за… – тут же произнёс с чувством голос за моей спиной.
    Я повернулся. У по-прежнему закрытой двери стояла незнакомая девушка лет двадцати. В возрасте моей Лики. Широко открытыми в недоумении глазами она смотрела на меня.
    Я совсем перестал что-то понимать! Как она здесь оказалась? Я никого не приглашал. Если бы хозяин как-нибудь это сделал, я бы об этом знал… Но это моя комната!
    — Ты кто? – я старался быть спокойным, но всё-таки в моём голосе прозвучало крайнее недовольство вторжением.
    — А вы?.. – молодая особа продолжала испуганно хлопать глазами. Но, пережив мой взгляд, гордо повела подбородком вперёд. Упёртая! Так что отвечать пришлось мне:
    — Я живу здесь! Это моя...
    Я хотел сказать «комната» и с удивлением вдруг обнаружил, как здесь всё изменилось. Куда подевался стул, на котором только что я оставил свою куртку? Где шкаф с одеждой? Что с моей кроватью? Она, словно плесенью, покрылась чем-то белым и пушистым. Хотя я утром тщательно застелил её хозяйским тонким тёмно-синим покрывалом.
    Я повернулся к окну.
    — Это моя комната! – недовольно прозвучало мне в спину. – Слышите?
    И окно было точно другим! Подоконник исчез совсем и широкий проём светился теперь от пола до потолка. Как в ресторане Останкинской телебашни. И вид за стеклом был совсем другим. У меня возникло ощущение, что моя изменившаяся комната переехала в другой город и в другое здание.
    И время в этом другом мире было тоже иным! По моим визуальным ощущениям, сейчас было только раннее утро, а не время близкое к вечеру. Часов шесть или семь утра. Солнце только выбиралось из-за горизонта и лизало розовыми лучами самые верхние окна незнакомой многоэтажки напротив.
    Я подошёл к этому окну без штор и занавесок и стал разглядывать окружающий пейзаж. Автостоянка под окнами пропала, теперь там темнела просторная крыша относительно невысокого строения. На краю её, у водостока, топтались, взмахивая крыльями, несколько светло-серых птиц. Мне захотелось от души выругаться! Но я трезво рассудил, что это вряд ли поможет мне сейчас.
    И я попытался реально оценить то, что увидел. У меня был глубокий шок! Казалось, происходит что-то не совместимое со здравым смыслом. И понять это мне не будет дано вовеки! Мир вокруг, после этой встряски почему-то полностью изменился. Это был совсем другой мир!
    Мне помнилось, что минуту назад попытался войти в состояние перехода, то есть, шагнуть в недалёкое будущее с целью проверки свойств перстня. Но то, что происходило, с обычными переходами не вязалось. Я рассчитывал на перенос всего на минуты, но всё видимое говорило, что меня забросило куда-то невообразимо далеко. На это указывали все перемены. Я запаниковал. Было ощущение, будто лишь моргнув, я открыл глаза в каком-то другом месте…
    За минуту я явно сместился на многие годы, если вообще не на десятилетия. И сейчас находился от своего времени на каких-то исторически звёздных расстояниях!
    Кольцо, куда же ты меня отправило? Я сунул руку в карман, достал и посмотрел на своё серебряное сокровище. Почему-то знать когда это меня занесло, мне стало важнее всего прочего! Без этого знания я боялся не суметь вернуться…
    Впрочем, я ничем не рисковал. Раз это новые неведомые происки перстня, возможно стоит ожидать, что и реверс обратно в своё время будет происходить по тому же сценарию с аналогично невообразимым эффектом. Стоит мне сейчас сжать в кулаке эту игрушку, войти в реверс и всё вернётся на круги своя. По следам своего прыжка я через минуту окажусь там, откуда попал сюда. И нечего мне пугаться. Просто эта чудесная скорость перехода – непредвиденный нюанс моего эксперимента!
    — Как вас звать? – я снова повернулся к своей вероятной «наследнице» из будущего.
    Но обстановка за моей спиной, пока я раздумывал, стоя перед окном, изменилась в явно худшую сторону. Незнакомка больше не выглядела испуганной. Это-то было хорошо. Но она смотрела на меня и, поправляя у уха беспроводную гарнитуру, негромко с кем-то беседовала, а в правой руке, вытянутой в мою сторону, у неё был какой-то баллончик, похожий на аэрозольный, оранжевого цвета со странным блестящим раструбом. И её большой палец сверху уже опускался на клапан.
    Ну, вот! Сейчас пустит какой-нибудь мерзкий газ и я буду долго задыхаться и кашлять, оставаясь в этом чуждом для меня времени. Потому что, нырять в реверс, кашляя и задыхаясь от ядовитого газа, равносильно самоубийству!
    Что-то щёлкнуло и с гудением возле моего лица вспыхнул сноп огня. Мою щёку почти опалило жаром огненной струи. Я только успел, плотно сжав губы и перекрыв воздух, отскочить. Прижав в кармане палец к перстню, нырнул во времени, не очень разбирая, в какую сторону меня понесёт. Выйти в реверс, чтобы вернуться, не получилось. Снова затрепетало смутно негативное изображение окружающего. Поэтому я, опасаясь вылететь куда-нибудь в космос, в ту же самую секунду оторвал от перстня палец и вышел. Комната только моргнула и вновь стало почти светло.
    Свет уже заливался сюда из окна. В комнате никого не было. Хотя по-моему, комната и не успела измениться, но той незнакомки с огнемётом больше не было. Это снова было хорошо!
    Как я понимал, было бы натуральным сумасшествием оставаться здесь только ради того, чтобы узнать в какое время меня занесло. Гудящий огнемёт в руках девушки был смертельно опасной игрушкой. Но, тем не менее, узнать дату показалось более важным, чем беспокоиться о безопасности.
    Невиданно мощный потенциал этого серого опала мне необходимо было исследовать, ведь с ним и мои собственные возможности резко прогрессировали! Я теперь легко мог бы переместиться на значительно больший временной интервал, чем когда-либо раньше. И имел возможность делать это с казавшейся ранее невообразимыми лёгкостью и скоростью. Просто, для определения нынешних своих координат, необходимо здесь и сейчас найти календарь с датой! Интересно, остались ли в будущем такие штуки, как календарь?
    И я подошёл к столу. Там, перед спинкой шикарного кожаного кресла, придвинутого к самому столу, лежала какая-то бумажка. И ещё дамская сумочка, по-видимому, нынешней хозяйки комнаты. Я отодвинул кресло, сел и взял со стола бумагу. Других источников информации всё равно не было! На бумаге был довольно-таки крупно распечатан английский текст:
    «We’ve learned a lot about how the spacecraft operates and reacts to the solar environment, and I’m proud to say the team’s projections have been very accurate. »
    По-английски я шарю не очень, но тут понял всё более-менее хорошо. Здесь, вроде бы, говорилось следующее:
    «Мы много узнали о том, как космический оператор работает и реагирует на солнечное environment (environment – я в этом контексте не понял), и я с гордостью говорю, что командные прогнозы были весьма аккуратны.»
    «Environment» должно означать «окружение». Какое такое «солнечное окружение», я не мог сообразить. Может быть речь шла о всей Солнечной системе?
    Впрочем, меня это не очень заинтересовало. Я проглядел до конца весь текст и не нашёл в нём ни одной ссылки на дату. Перевернул лист, но на тыльной стороне текста вообще не было. И я положил бумагу не место. Изменения текста, произошедшие пока я крутил перед собой лист, были небольшие. Но, тем не менее, были, и привлекли моё внимание. Текст на бумаге оказался новым. Он начинался:
    «Keeping everything from the biggest planets to the smallest particles of debris in its orbit. Electric currents in the Sun generate a magnetic field that is carried out through the solar system by the solar wind—a stream of electrically charged gas blowing outward from the Sun in all directions».
    Здесь было уже написано что-то про солнечный ветер и вообще ничего про «космических операторов», про которых был текст раньше. Очень странно. Быть может я положил бумагу обратной стороной кверху и текст стал виден только при определённом освещении? Я покрутил бумагу у лица и тут увидел как текст на ней стал меняться. Появлялись и пропадали цветные картинки с подписями и без. Расположение текста и картинок тоже менялось. А когда я провёл по английскому тексту пальцем, на этом месте появилась выделенная рамкой кириллица:
    «Пекарь проснулся, сунул в пятнистую руку горячую чашку; он сгорел, прошипел, и князь-герцог продолжил…». Это был какой-то отрывок не очень удачного перевода. Значит, перевод был ещё одной функцией, заложенной в этот необычный лист.
    И это меня заинтересовало. В листке было что-то от электронного планшета. Только не было клавиатуры и писать было нечем. Правда, и сама бумага, на которой это всё происходило, была совсем не «бумажной», очень плотной и не просвечивающей насквозь, как обычная. Но была точно такой же тонкой. Я попробовал сложить вдвое, сделать сгиб, но она тут же распрямилась, без следа от приложенных мною усилий.
    До сих пор вокруг всё было тихо, поэтому я сразу же услышал, как в квартире открылась какая-то внутренняя дверь. И раздались шаги.
    Ну, вот, опять предстояла встреча с агрессивными аборигенами! Для какой, интересно, безопасности у них тут всё припасено. И ручной огнемёт мог оказаться меньшим из зол. Я положил смарт-лист на место, встал и отошёл от стола и взялся за кристалл в кармане, чтобы быть готовым ко всему, что мне опять накаркает судьба.
    Дверь в комнате легко распахнулась и та самая незнакомка из предыдущего варианта действительности, только теперь уже в лёгком халатике и с полотенцем на голове, легко проскользнула в комнату, не заметив ещё меня.
    Но потом увидела… Такого визга я не ожидал услышать! Даже уши заложило! Окружающий меня звуковой горизонт придвинулся вплотную. И за этим визжащим горизонтом теперь была отчаянная тишина.
    — Ну, что ж вы так!.. – наконец попытался я образумить эту сирену в халате. – Я оглох…
    Девушка в какой-то миг замолчала, возможно, чтобы перевести дыхание. И стояла теперь с широко распахнутыми глазами и открытым ртом, готовым каждую секунду к новому звуковому заряду. Чтобы этого не произошло, я постарался успокоить:
    — Тихо-тихо!.. Я совершенно не опасен. И не собираюсь причинять зло… – я старался говорить долго, нудно и убедительно. Чтобы у моей «жертвы» не созрел план снова начать верещать или схватиться за свой страшный оранжевый баллончик с раструбом.
    — Я тут случайно и сейчас уйду. Просто я раньше здесь жил и стал экспериментировать на своей территории. Простите, что испугал. Я не специально. Я уже ухожу! Мне надо только сообразить, как это сделать… И ещё… Мне очень хочется узнать, где я!.. В смысле, когда… Какой сейчас год и какой месяц… Меня зовут Валерий… – закончил я, воспользовавшись возможностью представить себя.
    Я выдохся. Рот у моей собеседницы тем временем медленно закрылся. Значит, одна угроза миновала. Визгливая незнакомка теперь смотрела на меня удивлённо, с какой-то примесью жалости. Будто на тяжело больного, или, быть может, на туповатого. Но главное я сделал! У неё теперь была возможность спокойно подумать, чтобы принять правильное решение. Я ждал, что незнакомка, в ответ на мою самопрезентацию, для начала хотя бы назовёт своё имя. Но вместо этого моя визгливая визави довольно спокойным голосом спросила:
    — Так вы, Валерий, тот самый Евграфов? – чем, безусловно, поразила меня.
    Теперь уже у меня отвисла челюсть. Вот так раз! Моя слава, о которой меня предупреждал в своё время Вяземский, докатилась сюда и расцвела пышным цветом! Это было, конечно, приятно, но шокировало! Интересно, неужели борьба с кликой, захватившей монополию перемещений во времени цветёт пышным цветом уже сейчас, и моё имя местные граффитисты тайком выводят на стенках? Или тут задействован какой-то другой фактор, который учесть уже невозможно? И я решил сразу это выяснить:
    — Интересно, откуда вы знаете меня?
    — Мне мама рассказывала! – тут же ответила она. – Про то, как вы испарились, закрывшись в комнате… Вас искали, запрашивали все инстанции. Потом уже о вас стали беспокоиться полиция и ФСБ. Но так и не нашли. А вещи ваши вон в том чемодане. Они никому больше не нужны и мама не стала выбрасывать, будто знала, что вы вернётесь за ними. Обувь, куртка, сумка и ещё очень прикольное золотое колечко.
    — Колечко?..
    Из сказанного в меня не всё утряслось, но какое-то неприятное чувство стало исподтишка подбираться, заставляя задыхаться от вопиющей несправедливости. Ликино кольцо почему-то осталось здесь! Его Лика не получила к своему двадцатилетию… Меня аж покоробило. Лика отпраздновала свой день без подарка и, значит, без меня. Интересно, выходит я теперь почему-то не должен вернуться?
    Испуга не было, я ещё не успел осознать такой факт, как невозвращение в своё время, к своей жизни, работе, друзьям и Лике… Да, испуга не было, но всё равно неприятное ощущение тоски сдавило горло.
    — Да, колечко. – добродушно продолжала девушка с полотенцем на голове. – Очень гламурное, просто гипнотическое. Я с ним выходила пару раз… Красивое, только мне маловато чуть…
    Незнакомка взобралась в каких-то цветастых тапочках с сильно загнутыми носками на кресло и стащила со старинного, покрытого тёмным лаком буфета, пухлый чемодан. Раньше такого буфета в моей комнате не было.
    И чемоданов таких я не видел. Крутой, но потрёпанный чемодан на магнитных защёлках был распахнут и от его содержимого меня ещё больше замутило. Вся моя одежда, до личных деталей, неаккуратно распиханная в три прозрачных пакета имела бомжеватый вид. Только красная рабочая сумка, скрученная в рулет, до сих пор казалась вполне презентабельной. Достав её и порывшись в боковом кармане, незнакомка достала и протянула мне Ликино колечко с сияющим искусственным опалом, которое так мне понравилось сегодня в магазине.
    Правда, теперь на зеркально полированном изгибе благородного жёлтого металла я заметил потёртости и царапины. Вот так! Пару раз одевала моё новенькое колечко… Да, бес с ним, с колечком! Почему я не вернулся назад и всё не исправил? Неужели этот камень в серебре действует только в одну сторону? И мне выбраться обратно уже не светит, предстоит мучительный, бесконечно долгий, реверс без камня, если он, конечно, ещё возможен… Жить здесь, в этом враждебном мире, я не хотел ни одной минуты!
    Прежде, чем попытаться вернуться, я решил закончить свои дела. Здесь меня уже давно не пугали огнемётом, значит, я ещё могу попробовать выяснить точку во времени.
    — Это ведь ваше? – спросила меня всё ещё незнакомка. Она так и не назвала своё имя.
    — Да, похоже. – я вертел в пальцах кольцо, оставшееся без упаковочной коробки. – Скажите только, сейчас какой год.
    — О-о… Да у вас глюки в ядрах проца! – довольно-таки презрительно скривила губы она. – Как же так вы могли джампить неизвестно куда? А если бы не я?..
    Я с трудом понимал собеседницу. Она употребляла слова, которые требовали, если не перевода, то хотя бы понимания. И ударение в знакомых словах ставила тоже как придётся. Может у них теперь так принято? Да, и я, к тому же, стал бояться этого мира, где появление путешественника могут приветствовать огнемётом в лицо, и это у них ещё считается лучшим из вариантов!
    Уйти! Надо уйти. Только сначала пусть скажет всё-таки, куда меня забросило.
    — И какой сейчас год? – я старался быть упорным.
    — А если я не скажу?.. – усмехнулась незнакомка.
    Вот такие пироги! Я даже не знал, что тут можно ответить. С одной стороны она считает, что относится ко мне с достаточным уважением, а с другой, наотрез отказывается отвечать даже на простой вопрос.
    — А если я буду настойчивым?.. В конце концов, что я вам сделал, почему бы не сказать, какой сейчас год? У меня простой вопрос, и я прошу у вас простого ответа. Что вам стоит? Какие в этом могут быть тайны?
    Я видел, что моя визави чем-то смущена. И ищет способы что-то изменить в нашей беседе. По моему, она явно старалась наш диалог тянуть ещё какое-то неопределённое время.
    — У-у, какой грозный!.. Я спросила вас про вещи…
    — Хорошо! Начнём снова. – перебил я её. – Меня зовут Валерий Евграфов. А вас?
    — Оу! Он уже познакомиться хочет… – игриво, от третьего лица, хихикнула она.
    — Как вас зовут? – и я, замкнув рот, добавил уже про себя крепкое выражение.
    Я по-прежнему старался держать беседу под своим контролем, насколько это будет возможным. И не позволю увести себя в туман.
    — Вы, молодой человек, меня просто смущаете. – сказала она и картинно потупила взгляд.
    Всё бы выглядело нормально, если бы не её видимая игра. Это был уже явный перебор! Такое упорство в создании образа глупенькой болтливой девочки не могло быть естественным. Я теперь видел всё насквозь! Она всеми силами пыталась меня оставить без информации, чтобы задержать! Только для чего? Я для светской беседы был явно не нужен. Она хотела добиться чего-то более радикального…Чтобы я не ушёл пока… Зачем же? И я решил играть в открытую:
    — Что вы от меня хотите? Чтобы я не ушёл?
    Это был удар в точку! Незнакомка, не поднимая глаз, чуть вздрогнула, но постаралась это завуалировать, тут же брезгливо передёрнув плечами.
    — Я хочу? – спросила она с ударением на «я». – Ведь не я, а вы сюда пришли! Это я должна спрашивать, что вы здесь забыли!..
    И тут раздался звонок. По звукам это было что-то мне хорошо знакомое, только в исполнении фортепиано с гитарой. Что это именно звонок, я понял по настойчивому повторению фрагмента мелодии.
    — Это соседка! – тут же таинственным образом догадалась незнакомка и выскользнула из комнаты.
    Не знаю, какая это соседка, но попадать в новую неприятность я был не готов. Чтобы вышло безопасно, я оба кольца из руки сунул в задний карман брюк. Без колец мне не грозило улетать всё дальше во всё более мрачное будущее. И вообще, далеко прыгать я не намеревался, пока со всем здесь не разберусь. Надоела эта игра в шпионов!
    Чтобы видеть, что мне может в ближнем будущем угрожать, я отошёл подальше к окну, глубоко подышал, слегка напрягся и опять выскочил через этот тёмный портал по направлению к будущему. Чтобы контролировать хоть что-то визуально, скорость перехода я постарался снизить до минимума. Но тем не менее, дверь в комнату, как от взрыва, распахнулась настежь и сразу несколько тёмных фигур возникли и стали метаться по комнате. Светло-серый халатик моей незнакомки продолжал маячить где-то за порогом. Да, всё про соседку было ложью. Это была засада! Видно, хозяйка комнаты каким-то способом, не исчезая с моих глаз, сумела подать сигнал тревоги, и тут же явились заказанные визитёры.
    Зачем они, эти гости, пришли? Вооружены ли они были, мне было не видно, я это мог только предполагать. То ли взять меня для чего-то хотели, то ли просто шлёпнуть… В любом случае, попадаться им в руки я не намеревался. Мир этого будущего оказался чужим и жестоким до безумия. Что я сделал им всем вообще, и незнакомке в розовом халате, в частности? За что они так на меня?..
    Время уходило. У меня оставалась в крови лишь малая часть запасённого кислорода. А люди в комнате продолжали здесь отираться, замирая в какие-то моменты и затем продолжая мелькающий хоровод. Видимо, по какому-то своему опыту догадывались, что я вынужден скрываться, перебрасывая себя в будущее, и брали на измор. Но у меня в кармане оставался козырь! Я мог достать оттуда своё колечко с серым опалом…
    Но этого делать не пришлось. В какой-то момент все тёмные фигуры из комнаты исчезли и дверь за ними схлопнулась. Я вывалился в реальность, с трудом переводя дыхание. Незнакомка была всё ещё здесь. Она одна оставалась спокойно сидящей на своей пушистой кровати, перебирая ворсинки белого покрывала. Не визжала больше, не кидалась на меня с огнемётом. Почти идеальная встреча, как я понял.
    Пока я мучительно тяжело дышал и восстанавливался, она молча на меня смотрела. И это было хорошо. Потому, что я принял уже решение: вот отдышусь и попытаюсь реверснуть с моим опалом. Плевать я хотел на их секретную дату! Важно, чтобы мне теперь никто не помешал это делать!
    И незнакомка, будто послушавшись меня, молчала до самого того момента, как я снова полез в карман за своим перстнем.
    — Записку возьмите, Евграфов! – бесцветным голосом сказала она и указала рукой на вполне нормальную бумагу на столе, привычно свёрнутую вчетверо.
    Думая, что это фокус из той же оперы с захватом, я некоторое время колебался, но записку всё-таки взял. Отдышался, прицелился и мгновенным броском схватил её со стола. Ничего не случилось! Повертел бумажку в руках. На верхней стороне сложенного листка была надпись: «В.Е., лично». Конечно, прочитать сразу, что лично мне пишут эти люди, мне очень хотелось. Но я посчитал, будет разумным сделать это уже после выхода из реверса, в своей спокойной домашней обстановке.
    Всё, что требовалось, было уже готово. Я сунул записку в задний карман, глубоко вдохнул и стиснул в кулаке свой артефакт…

Глава 4. Безгранично дальняя линия горизонта

    Реверс с перстнем удался. Меня удивило, что этот реверс не повёл меня по всем моим шагам прежним путём, как положено было настоящему реверсу, а сразу из того места, где я был, отправил в ярко засиявшее прошлое, ни на микрон не сдвигая меня с этого своего места. Теперь моё возвращение получилось гораздо эффектнее предшествующих тусклых прямых переходов. Комната так ослепительно засияла, что, защищаясь, пришлось сощуриться. Взгляд через узкую щёлочку успевал выхватывать только основные детали быстро меняющегося мебельно-строительного интерьера. Сколько и каких изменений произошло в комнате я не запомнил, но в какой-то момент здесь появился «мой» шкаф, и я, выждав совсем немного, решил, что пора вынырнуть хотя бы «на разведку».
    Когда я реализовался в той чуть притухшей после яркого сияния реальности, комната была пуста. Дверь плотно прикрыта, но ярко светилась люстра под потолком. Закрытый шкаф с одеждой, чёрный телевизор на стене, стол безо всяких скатёрок и кровать, аккуратно заправленная «моим» синим покрывалом. Я обернулся. Окно, задёрнутое знакомыми, почти прозрачными, шторами, имело старые, привычные мне очертания обыкновенного окна с подоконником. Там, за окном, была глухая тёмная ночь, только свет ближних фар от автомобиля на парковке немного оживлял ночной двор.
    Теперь мне необходимо было определить дату, куда я попал. На лакированном столе лежал белый смартфон, и я ни секунды не сомневаясь в законности своих действий, тотчас взял его со стола. В конце концов, это вероятно всё ещё моя комната.
    При запуске этого чужого смарта дата, конечно, появилась, но мгновение спустя исчезла. Итак, «29 мая, пятница» – это всё, что я успел разобрать. Года, как и полагается, не было, только число, месяц и день недели. Какая неправильная система! Почему бы не написать ещё и год? Может, у меня память слабая и мне необходимо каждый раз напоминать о дате более подробно. Или, предположим, я – путешественник во времени…
    Снаружи, из недр квартиры никаких звуков не слышалось. Но я догадывался, что кто-то здесь должен быть. Ведь свет в комнате оставался не выключенным и чужой смартфон на столе ждал своего хозяина или, быть может, хозяйку. В любом случае, кто-то ещё оставался в этой квартире. Пока я был свободен в выборе своих действий, я решил поискать на какой год может выпадать пятница, 29 мая. Достал свой смартфон и включил.
    При включении появилась прошлая дата: «19 мая, вторник». Это день, когда я начал свой эксперимент. А 29 мая, в этом году, как раз и будет пятницей. Выяснять другие годы с таким соответствием дат и дней недели было утомительно, и я решил всё выяснить просто. Подошёл к своему шкафу и распахнул его. Все мои вещи были на местах. Даже небрежно развешенное в последний раз на плечиках банное полотенце оставалось точно таким, как в момент, когда я начал свой эксперимент, оказавшийся таким долгим и опасным.
    Я провёл пальцем по краю дверцы. На пальцах остался небольшой серый налёт. Пыль! Я недавно в комнате убирался. За две недели даже при отсутствии хозяина, такое запыление вполне могло быть. Если никто больше здесь не убирался, значит это мой год! И такая дата сейчас была вполне реальной: 29 мая 2020 года! Разбираться, почему в комнате горит свет и чей телефон лежит на моём столе, я не стал. Теперь важно не промахнуться и вернуться сразу после моего ухода, чтобы это оставалось никем не замеченным!
    Возможность попасть точно могла определяться невысокой скоростью возвращения и возможностью наблюдать за обстановкой, поэтому я взял перстень за камень двумя пальцами, очень нежно. Этот слабый контакт позволит маневрировать скоростью реверса на нижнем пределе.
    Глубоко вдохнул, пошевелился и снова выскользнул из реальности. В реверс я вошёл с какой-то действительно невысокой скоростью… Яркий синеватый свет сменился радужно-голубым. Значит это день и свет из окна ярок… Чтобы попытаться ускорить процесс, я слегка сжал камень пальцами. Процесс ускорился, свет потускнел и быстро снова ярко вспыхнул. До мерцания было, конечно, далеко. Свет и полутьма сменялись раз в секунду. Это была уже приемлемая скорость перехода!
    Я отсчитал несколько секунд и разжал пальцы на опале без выхода. Я продолжал свободно реверсировать на самой низкой скорости. Оглянулся. В голубоватом сиянии комната оставалась пустой. Никого движения посторонних теней в ней не было. И стул стоял на том самом месте, где я его помнил, и на его спинке уже висела моя куртка.
    Я тут же выглянул в реальное время, чтобы определиться. И чуть не столкнулся с самим собой! Реальная тёмная тень на фоне яркого окна возникла передо мной и тут же растаяла. Да, ведь это же самое случилось со мной перед моим отправлением: я тогда в зеркале увидел какую-то тень, и меня быстро унесло. Ну, тогда здравствуй и до свидания, Валерий Евгеньевич-второй! Или, по времени, первый. Давай, катись к своему экстремальному приключению. Которое покажется тебе таким сразу многообещающим и страшным.
    Время на моём смартфоне должно было бы совпасть до секунд, если бы, конечно, не было самого путешествия. Но разница была. И это дополнительное время явилось тем единственным, цифровым и нематериальным аргументом, что мне удалось вынести из своего вояжа.
    Впрочем, из нематериального я ещё вынес неплохой опыт обращения с этим изделием из серебра. Оно вместе с камнем оказалось настоящим сокровищем, катализатором переходов во времени. От возможностей, которые передо мной теперь открывались, у меня дух захватило!
    Во-первых, в будущее, как и прошлое, я теперь мог перемещаться легко, далеко и быстро! И мог регулировать скорость перехода в широких пределах.
    Ещё я стал свободен более, чем когда бы то ни было раньше! В прошлое я мог ходить уже независимо от своего географического положения в том времени. То есть, даже мог бы встречаться с самим собой как с другим человеком, общаться, влиять на свои поступки. Такое уже было тогда, когда я перемещался с помощью машины времени. И дистанция перемещений в прошлое теперь не была завязана с наличием в этом времени меня. Сотню лет в прошлое? Да, легко! Я теперь уже не мог называть это настолько уж простым реверсом. Сейчас это было гораздо больше и круче. Это было истинное путешествие во времени! Передо мной в прошлом открывался весь мир, вся его география и вся история! Через прошлое и настоящее я мог бы легко влиять на всё идущее следом. И мне это почти ничего бы не стоило!
    И предварительно запрограммированного машиной времени путешествия, мне было теперь мало! Я переходил на новый, более высокий и совершенный уровень.
    Да, камень с перстнем проявили себя как сила! И мой, начавшийся таким несмелым, первый эксперимент удался на все триста тридцать три процента! Там в магазине, плавая во мраке шлюза Вневременья, пришпиленным искрой к этому перстню с опалом, я не мог даже надеяться, что с помощью этого опасного предмета, мне удастся так необычайно много! Я уже предвидел новые приключения, к которым меня упорно подтаскивала упрямая судьба. Меня прямо корёжило от восторга!
    Но завтра ожидался снова утомительный день, связанный с лекциями, беседами и занятиями по утверждённой кем-то бессмысленной программе. В меня втискивали что-то не вполне понятное и абсолютно ненужное… Не нужное, по крайней мере, для меня. Где мне может понадобиться умение разбираться в секретных кодах? Или знание, как скрыться от возможной слежки? Или умение драться без оружия с высококвалифицированным противником? Зачем, когда я мог всего этого избежать с помощью своего реверса! Я это уже доказал накануне, спасая себя от того огнемёта из будущего.
    Впрочем, вспоминать об этом мне уже не хотелось.
    Когда я собирался пробежаться к магазину за кое-какими необходимыми покупками, внезапно вспомнил белый смартфон, который через десять дней мог оказаться на столе в моей комнате. Я почему-то витал в каких-то эмпиреях и не смог узнать смартфон моей Лики. Я подарил ей его, когда Лика уезжала в Москву поступать в институт. И не узнал, найдя в этой комнате. Вероятно, она была тогда рядом, а я этого не понял.
    Как моя Лика могла попасть сюда? Она не должна была знать, что я живу с ней в одном городе. Как, в конце концов, это допустили федералы? Но сейчас спрашивать обо всём этом было не у кого. Всё осталось в нереализованном теперь будущем. И мысли обо всём этом волновали меня одного.

    А теперь я попробую объяснить то, о чём мне вспоминать ужасно не хотелось. Почему именно сегодня мне вышло пойти за подарком для моей девушки, ещё за три дня до дня её рождения? Сегодня у меня во второй половине дня, после всех прослушанных лекций, неожиданно выпало свободное время. Вчера на тренировке, я не очень-то специально, но вполне сознательно повредил руку своему тренеру, не стал ему сдаваться и не стал потом этого исправлять, пока возможность переиграть обстоятельства, была ещё безболезненной. Он довёл меня своими попытками найти в моей безнадёжно неквалифицированной защите слабое звено, до крайнего предела. Я, чтобы показать, что могу справляться со всем и не нуждаюсь ни в каком особенном обучении, более семидесяти раз был в реверсе, и те несколько минут, что длился наш спарринг, растянулись для меня почти на час.
    Особенно тяжёлыми были последние пять секунд… Утомительно тяжёлые условия в переигрывании различных его попыток! Тренер мне попался супертехничный, опытный, умелый и чрезвычайно упорный! Я был уже почти в ауте, когда мой, без сомнения, выдающийся учитель решил меня окончательно «дожать». А я ложиться на лопатки не собирался, мне пришлось, после последних двух неудачных попыток, всё-таки сломать ему его каменное предплечье. Делать это было противно и стыдно! Но я уже ничего не стал менять. Сдаваться после стольких затраченных усилий было просто глупо. Да, это было нечестно, но у меня сил на честную борьбу совсем не осталось!
    За моим тренером потом приехала неотложка, которую вызвал я сам. Хотя он противился, говорил, что дойдёт и так, ноги-то здоровые, но я всё равно позвонил на «103» и вызвал… И его увезли.
    Сейчас мне стыдно! Ради решения своих сиюминутных проблем надолго портить здоровье хорошему человеку, было изначально преступным…
    И вообще, я, конечно, многому научился за тот час с тренером, но лучше бы осваивал это постепенно, на тренировках и без членовредительства…

Глава 5. Пришелец из ниоткуда

    А сегодня меня пришли проверять. Целая орава каких-то спецов. Сперва в зал, где я занимался в одиночестве, зашли и тихо устроились в уголке трое относительно молодых людей. Я никого из них не знал, поэтому никакого внимания этой группе не уделил. Они о чём-то тихо говорили, пока я переходил мимо них к небольшой беговой дорожке, на которой привык заниматься. Через некоторое время я заметил, что толпа кучкующихся стала несколько больше. И стали прибывать новые. Ещё и ещё. И я стал поглядывать с удивлением на эту растущую и ничем не занятую толпу. Они сидели тихо и на другие тренажёры в зале внимания не обращали. Другие дорожки были свободными, но их интересовала только моя. Явно они меня не касались, да и смотрели как бы вскользь, но меня их настойчивое присутствие стало задевать. И через минут пятнадцать я не выдержал. Отключил дорожку и сразу двинулся к ним, для того, чтобы всё выяснить.
    Все их разговоры сразу стихли и они молча, и уже не скрываясь, уставились на меня. Мне навстречу поднялся самый, на мой взгляд, солидный их них. Тёмно-серый цивильный костюм с иголочки, белая рубашка с серым галстуком в косую полоску и неспортивные серые туфли. Обширная залысина на голове и седеющие усы над губой. Глаза внимательные, на плотно сжатых губах тень властности. Я тут же увидел в нём большого начальника. Поэтому от жёстких замечаний сразу же отказался.
    — Валерий Евгеньевич Евграфов? – спросил он, едва я подошёл.
    Соглашаясь, я склонил голову.
    — Числов Сергей Николаевич. – представился он. – Надеюсь, мы вам не сильно помешали?
    Мне хотелось ему сказать, что безусловно помешали. Но хамить людям, проявляющим такое уважительное ко мне отношение, я не привык.
    — Нет! – коротко ответил я.
    — Помните бой… оу, тренировку с Олегом Витальевичем, последнюю?
    Как не помнить? Мне было стыдно с той самой секунды, как раздался щелчок локтевой кости у его запястья. Так вот, оказывается, зачем здесь собралась эта комиссия! Будут песочить, что не удержался и испортил тренеру руку. Или ещё найдут к чему придраться.
    — Помню! – вновь кратко откликнулся я.
    — Мы рассмотрели всю тренировку, – сказал Числов. – по кадрам буквально… Да, я забыл сказать, в зале ведётся видеонаблюдение. – мой собеседник едва заметно смутился. – Не постоянно, но в тот день почему-то велась запись…
    Шквал мыслей охватил меня. Они запись разобрали по кадрам… Это значит моя правая рука вероятно снова «мерцала»! Такое же было на даче у Вяземского, когда он с Богдановым и академиком Ритером просматривали мой бой на площадке у моей квартиры в прошлом году. И тогда было замечено мерцание моей руки, как-то связанное с переходами во времени. Выходит, я выдал себя полностью! Ух, как же это плохо! Как неудачно всё вышло! Я мог бы прямо сейчас вернуться во времени и отменить тот позорный и глупый спарринг, произошедший два дня назад. Но перстень, блин… я оставил его в раздевалке и пока я туда добираюсь, они, эти любители справедливости, обязательно выскажут мне всё, что думают и чего я, безусловно, заслужил. Впрочем, это всё я и сам знал. Не надо мне напоминать, что я свинья и поступил по-настоящему бессовестно. Потому, что тогда я просто устал…
    — И мы увидели у вас целый ряд нетрадиционных приёмов. Я, например, о таком даже не слыхал. А у меня в этом вопросе очень большой опыт. Да, вначале мне показалось, что вы делали что-то неправильно, непрофессионально, но результат всё равно впечатлял. Это просто фантастика!
    За спиной у Сергея Николаевича раздался гул согласных с ним слушателей. «Фух!» – подумал я. Если только в этом дело, то, вероятней всего, что исправлять ничего и не придётся. Мне совсем не улыбалось тащиться в прошлое по скользким временным тропкам, чтобы безвозвратно исправить тот неприятный момент. Ввиду того, что неизбежно было бы изменено и всё за этим последовавшее.
    — Так вы только из-за этого меня дожидались? Простите, с кем имею честь… Вы кто, Числов Сергей Николаевич?
    — По физической подготовке я здесь самый главный. По должности старше меня только начальник, генерал-майор Мазуркевич Александр Владимирович. А моё звание – полковник. Я занимаюсь всеми вопросами физической подготовки личного состава училища и должен следить за всеми новшествами…
    Остальные из пришедших ко мне, видно были младше в звании. Стояли поодаль и жадно смотрели на нас. Полковник проследил за моим взглядом.
    — А это все, кто хотел бы поучиться у вас. Ведь вы не откажете?
    Это был совсем другой вопрос, обсуждать который я не был готов. Как объяснить, что я никто и мне самому ещё учиться и учиться. А те приёмы, о которых сказал Числов, всего лишь непрофессиональная попытка переиграть моего профессионального и многоопытного тренера, пришедшая по наитию, то есть случайно. И я сломал тренеру руку, когда сам оказался в тупике. Всё, что делал я, приводило положение в состояние, в шахматах называемое цугцванг. Любой дозволенный ход приводил к ухудшению. И мне пришлось применять недозволенный.
    Моего согласия на тренировки ждали человек пятнадцать. Они все по выражению моего лица пытались предугадать мой ответ. Я чуть поморщился, и у большинства огорчённо отвисли челюсти, в предвидении моего отказа. Я усмехнулся, и они все, как один, заулыбались. Просто театр какой-то с одним безвестным лицедеем.
    С какой-то надеждой на то, что мне потом удастся увильнуть, я спросил:
    — А можно мне посмотреть эту запись?
    — Идёмте ко мне в кабинет! – тотчас согласился Сергей Николаевич.
    И мы с ним, не оглядываясь на остававшийся в зале контингент, потопали в мою раздевалку. Вот там мне можно было уйти и всё исправить, перстень с опалом по-прежнему лежал в кармане. Но мне этого уже не хотелось. Я довольно спокойно переоделся и запер свой шкафчик. Потом мы с Числовым вышли из здания, где был спортзал и двинулись в сторону административного. Там у Сергея Николаевича на втором этаже оказался средних размеров кабинет с огромным монитором на стене, на котором как раз застыл кадр нашей с Олегом Витальевичем «тренировки».
    Надо сказать, не самый для меня приятный кадр! Там мы с тренером после последнего момента поединка стояли рядом и моё лицо в этот момент должно было выражать вымученное облегчение. Правда, камера была далековато и различить можно лишь, что я пытаюсь помочь, а он этого не хочет.
    Я сел перед монитором, а Сергей Николаевич, убедившись, что я устроился удобно, включил запись с начала нашего «поединка» и после сел рядом со мной.
    — Понимаете, Олег Витальевич для нас всех… – зажурчал мне в ухо его голос. – …как бы незыблемый авторитет. Обучался в Японии. Он с самим президентом занимался в своё время. Ещё освоил стиль Кадочникова, если вы знаете о чём я. И только возраст и положение не позволяли ему, заведомому чемпиону, выступать в международных соревнованиях. У нас он не проиграл не одного поединка. Здесь часто случались такие бои. Все хотели себя попробовать. Но он до последнего времени держался молодцом. Я даже сказал ему недавно: «Спорим, что ты продержишься ещё лет десять, не меньше!». Он мне ответил только: «Увидим!». И вот, увидели…
    Сергей Николаевич тяжело вздохнул. А в это время на мониторе я, ещё вполне изрядно справлялся с атаками тренера. Он мне, молодому и необученному, тогда говорил что именно и как он будет это делать. И ещё, как я должен отвечать. Правда, звука здесь в кабинете не было, только слабые мимические движения лица, но для моих ушей и этого было более чем достаточно. Я продолжал слышать его спокойный голос.
    — Но так всё равно когда-то должно было случиться. – продолжил Сергей Николаевич. – Ему уже давно предлагали уйти на пенсию, но он себя не жалел. Всегда подтянутый, всегда готовый… Да, и справлялся он со своей работой великолепно. Я не знаю второго такого…
    В это время на мониторе Олег Витальевич ловким движением корпуса снова пытался заставить меня потерять равновесие, но я не сдался и переиграл этот инцидент примерно в двадцати вариантах. Из всего этого на экране осталось лишь короткая последняя часть, когда мне удалось перехватить руку нападавшего и отвести её от себя подальше. И тренер после этого со мной больше не говорил и не церемонился. Я видел, как сильно напрягло его такое невероятное событие – мне удалось уйти от приёма с потерей равновесия и захватом руки. Правда, я ошибся и не воспользовался тем, что сам захватил руку соперника и ничего не провёл в ответ. Хотя, технология броска была мне уже ясна…
    — Вот я и говорю, пришёл наконец противник достойный нашего тренера! Вы, Валерий Евгеньевич, просто не оставили ему никаких шансов. Вот в этот последний захват, Олег вложил всё…
    Да, на мониторе как раз и был этот последний момент. Я мысленно услышал как хрустнула кость в подломившейся руке. Меня аж внутренне передёрнуло!
    — Вы, Валерий Евгеньевич, не волнуйтесь так! Срастётся у него рука. – Числов следил за моим выражением лица. – Поболеет немножко и срастётся. Правда, пока тренировать наших дзюдоистов он не сможет. И у нас тут… – он повернулся и хитро прищурился на меня. – Я вполне серьёзно хочу предложить вам поработать у нас тренером. Только не отвечайте сразу! Вернитесь к себе, подумайте…
    — И думать тут нечего! – моментально высказал я своё мнение. – Вы, наверное решили, что я крупный мастер, сенсей, гуру дзюдо? Так вот, у меня всего неделя занятий с Олегом Витальевичем, и больше ничего до этого. Я никогда раньше на ковёр не выходил! Что же вы с таким тренером станете делать?
    Я думал, после этого нам и говорить будет нечего. Но спортивный начальник даже не моргнул:
    — Мне кажется, вы измените своё решение. Подумайте сами! Солидная ставка, своя комната, не в гостинице будете проживать. Ещё льготы разные…
    Сергей Николаевич говорил, не давая мне вставить слово в ответ.
    — По сравнению с другими, у нас практически идеальные условия. Единственный минус – мы не можем принять вас на постоянную работу. У нас только одна единица в этом…
    — У меня тоже одна единица... – аккуратно подсёк я его на вдохе между двумя словами. – …и я разорваться вряд ли смогу. Вы только не обижайтесь. У меня здесь другие задачи. Мне с вашими проблемами справляться будет невозможно.
    — И всё-таки вы подумайте! Не торопитесь сказать безвозвратное «нет». Такая возможность случается не каждый день!
    Сергей Николаевич никак не хотел принимать мой отказ. И, считая, что высказал всё, не глядя на меня, встал, стряхивая с костюма невидимые пылинки. Я тоже поднялся. На мониторе опять стоял всё тот же кадр, где я, новичок, смотрю на дело рук своих и не желаю ничего исправить…

    Впереди меня ждали ещё индивидуальные занятия с двумя специально приходящими преподами, но выйдя из административного корпуса, я решил, что от остального я не жду уже ничего. А раз так, то надо связаться с моим другом и покровителем и выяснить всё с ним окончательно. Я эти десять дней прожил здесь слишком уж вольготно. Да, я посещал какие-то обязательные лекции и беседы, со мной персонально занимались разные специалисты. Но я здесь был чужим и не нужным, и у меня оставалась сосущая боль о моём, оставленном в родном городе, деле. Как там ребята справляются без меня в «Чёрном принце»? И беспокоило, как там моя Лика.
    Впрочем, моя Лика была не где-то «там». Она была здесь, рядом со мной. За пятьдесят минут я бы добрался до неё на метро. Только мне нельзя было с ней встречаться! Она вообще не должна знать, что мы живём в одном городе, без малого в часе езды друг от друга. Богданов решил, что так для нас будет безопаснее. Зато по телефону общаться мы могли хоть сутки напролёт. А вот встречаться – нет! Странная мотивация!
    Но по сведениям службы безопасности, на меня готовилась какая-то очередная атака. И, пока её угроза не миновала, я должен оставаться в тени и под присмотром. На куртке у меня закрепили какой-то датчик и, видимо, по нему следили за всеми моими перемещениями. И именно из-за этого я оставил свою куртку тогда на стуле, мало ли как могло сложиться. В общем, я, как хорошая сторожевая собака, оставался на короткой привязи!
    Достал из сумки старенький уже китайский смарт и нашёл среди контактов номер Богданова. Но труба сразу же ответила сигналом отбоя. Занят, или просто телефон решил отключить. В этом был весь Богданов.
    Вот невезуха! Что же мне теперь делать? Наплевав на запреты с личной безопасностью, махнуть за тридцать километров в институт к Лике? Или, быть может, лучше дождаться разрешения полковника, чтобы уже вечером, когда занятия в институте закончатся и Лика вернётся в дом к своей тётке, что живёт в двух шагах от метро Краснопресненская, приехать туда. Мне это было бы гораздо ближе. Через метро станций десять с пересадкой на Проспекте Мира. К тому же я мог уже сегодня вручить моей Лике колечко с искусственным опалом звёздной красоты! Правда, она должна удивиться, что из-за одного колечка я приехал к ней из дому, до которого отсюда больше тысячи километров.
    Пока я стоял на улице и раздумывал, между припаркованными автомобилями ко мне приблизился какой-то верзила, явно не из этого института. Метра под два ростом и совсем не спортсмен. Походка у него уж очень «неклассическая». Впрочем, я мог и ошибаться…
    Когда верзила подошёл ближе, он спросил:
    — Валера? – я кивнул. – Идём со мной! – повелительным тоном приказал он и начал поворачиваться, вероятно, уверенный, что я тут же последую за ним.
    Но у меня уже был опыт общения с незнакомцами, и здесь со мной так никто ещё не обращался. Я спросил, пока верзила не успел уйти далеко:
    — Вы кто?
    Он остановился и резко обернулся, обстановка, как я понял, за доли секунды уже успела накалиться. Верзила прыгнул в мою сторону, в руке у него оказался какой-то небольшой тёмный предмет. Это мне сразу показалось опасным и я среагировал на автомате, совсем недавно меня уже пытались поджарить ручным огнемётом! Опал на перстне остался в кармане, я туда залезть не успевал. Напрягся, сжался и замер в темноте замёрзшего до беспросветности времени. Задумался, выбирая сторону, куда бы стоило спастись. Кинуться в будущее, мне было всего желательнее, там в прошлом была куча вариантов реверса, но все были без возможности узнать, что ему, этому больному, было нужно от меня. К тому же изменения в прошлом как-то поменяют условия, но не смогут отменить нашей встречи. Он ведь не просто так на меня наткнулся, он и имя моё знал. И шёл на меня конкретно с какой-то враждебной целью.
    И то, что он хотел, мне теперь необходимо было выяснить. Либо это кто из местных начальников проверять меня взялся для порядка. Или же сам полковник меня испытывает своими варварскими методами. Либо всё-таки вышли на меня объекты, о которых недавно предупреждал Богданов.
    Как бы то ни было, впереди у меня был только один путь. И, проломив темноту, двинулся навстречу тусклому красноватому свету из грядущего. Глаза быстро привыкли к расплывающейся в воздухе мутной фигуре верзилы. Его облачко несколько раз пролетало сквозь меня и ещё какое-то мгновение он маячил внизу, на четвереньках. Потом, поднявшись, облачко сгруппировалось и метнулось куда-то прочь. Мне упускать того парня было нельзя и я также вынырнул из временного потока и поспешил следом.
    Верзилина широкая спина, в ярко-жёлтой футболке, была видна уже на значительном расстоянии, но шёл он не так уж быстро, как мне вначале казалось. И в толпе народа, валящего через парковку, эту жердь, идущую нетвёрдой виляющей походкой, было заметно издалека. Мне теперь требовалось к нему как-то подкрасться. Я поспешил и дистанция между нами стала быстро сокращаться.
    Когда мы дошли до парка, я его почти нагнал и шёл за жёлтым лидером, отставая лишь не десяток шагов. Но окликать и останавливать агрессивного противника не стал. Тем более, в густой толпе пешеходов. При его реакции, какую он продемонстрировал, напав на меня, мне было лучше обойтись без нового противостояния.
    Отдыхающих в парке в это время не было, и здоровяк, прошагав недалеко, свернул к скамейке, стоявшей глубоко в кустах. Это был небольшой тупик и деваться ему оттуда было некуда. Если, конечно, он не решит вернуться или проломиться сквозь кусты. И я сразу же свернул на газон и стал огибать тупик в кустах с тыла, чтобы выйти с неожиданной стороны. Когда проходил за кустами, от скамейки послышались странные звуки и, когда я вышел с другой стороны, увидел картину совершенно неожиданную. Мой здоровяк, стоя возле скамейки на коленях, мучительно давился и попутно облегчал свой желудок. Он находился ко мне спиной и видеть меня не мог…
    И ещё я заметил кое-что, показавшееся важным. На его левой руке, лежащей на сиденье скамейки, был чёрный напульсник… Эдакий широкий чёрный напульсник… С крупным табло, на котором постоянно менялись хорошо различимые цифры…
    «Слишком много нулей!» – эта мысль кольнула сознание в это же мгновение. Последние цифры ещё оставались отличными от нулей, но с каждой секундой их суммарное значение становилось всё меньше и меньше…
    Бежать, спасаться от явно опасного парня я даже не подумал. Что на нём в считанных секундах от неминуемого взрыва может тикать бомба, в голову такое не пришло! И я, пока успевал, бросился к нему, чтобы попытаться выведать то, что он наверняка знал. Но число на мониторе напульсника продолжало убывать и было уже близким к безвозвратному.
    — Эй!
    Здоровяк осознал моё присутствие, только когда я оказался уже в нескольких шагах у него за спиной. Он повернул ко мне голову и, пробуя вскочить, рванул руку к заднему карману штанов. Выхватил, что там было, и стал вытягивать в мою сторону. И оттого, что делал он всё очень быстро, предмет вырвался из руки и с напугавшим меня странным хрюкающим звуком упал к моим ногам и, невинно позвякивая, покатился по асфальту. Когда я снова взглянул на здоровяка, того уже не было. Только, рисующий на земле спиральные полосы, небольшой пыльный султан, продолжал ещё таять в воздухе над сухой и тёплой дорожкой.

Глава 6. Тающая тень во времени

    Я не успел спросить ничего и все мои невыраженные вслух вопросы остались повисшими в тёплом весеннем воздухе. Кто ты, что тебе надо и причём тут я?.. И единственный, кто мог бы на все эти вопросы ответить, ускользнул, растаял за непроглядной пеленой времени. Ведь тот чёрный напульсник с табло, что я разглядел на его левой руке, был ничем иным, как джампером, наручным устройством для временных перемещений, настоящей машиной времени. И, значит, здоровяк, чтобы только попытаться кинуть в меня жестянкой, прибыл откуда-то издалека, из иного времени. Как я полагал, из будущего!
    Та жестянка, перестав катиться, спокойно лежала на асфальте у моей ноги. Я нагнулся и опасливо взял. Тяжёлая! Внутри плещется что-то жидкое. Внешне очень напоминает какой-то аэрозольный баллон. Только небольшой, карманного размера, и очень тяжёлый, в пару раз тяжелее обычного. Может быть это какая-то бомба или же опять на меня вышли с огнемётом?
    На маковке с кнопкой виделось какое-то небольшое отверстие, вроде распылителя. Я отвернул от себя это выпускное отверстие, осторожно коснулся кнопки распылителя пальцем. И, не решившись надавить, поскорее убрал палец оттуда! На чёрно-зелёном корпусе белая надпись по-немецки «Gefahr!», хотя и намекала на какую-то опасность, могла означать всё на свете. И я, осмотрев баллон, и опасаясь лишний раз взболтнуть, осторожно поставил его себе под ноги.
    Теперь без помощи Богданова мне обходиться было бы очень трудно. Сторожить опасную вещь или везти её в транспорте было неразумно и очень рискованно. Сдать полиции – неразумно. Сел на скамью подальше от того места, где исчез, стоя на коленях, жёлтый путешественник, достал смарт и вновь набрал номер Богданова.
    Очень недовольный моей упорной настойчивостью полковник ответил через десять минут:
    — Валера! Как ты не поймёшь, у меня неотложная работа.
    — В следующий раз не буду. – не вполне чистосердечно пообещал я. – Но мне необходима помощь. На меня, Юра, только что напал какой-то тип. Своё непонятное оружие он бросил здесь…
    — Где ты находишься, я знаю. Жди! – быстро ответил Богданов и отключился.
    Жди…
    Ждать, конечно, было бы приятно. Вольготно расположиться на скамейке, тупо разглядывая окрестный кусочек природного ландшафта. Но у меня в кармане куртки до сих пор лежал мой перстень с натуральным серым опалом, опробованный только один раз в почти лабораторных условиях. Не терпелось испытать его в реальных, приближенных к «боевым». Прямо здесь и прямо сейчас!
    Что ж, когда для реального испытания так удачно подвалила цель, пришло время испытать своё приобретение.
    Отыскать где-то в необъятном времени жёлтого здоровяка было хорошим поводом для проверки. Сунул руку в карман, нащупал там перстень и, не вынимая руки, едва прижал палец к камню и привычно напрягся, исчезая из реального времени.
    Реверс! Мир моргнул и вспыхнул синими красками. Вдруг непривычно для мая, ставшая желтоватой молодая листва на деревьях, гляделась дрожащей и расплывчатой. Тут же от меня вскочила фигура с зеленоватыми руками, это мой двойник, и отбежала к другому концу скамьи и два раза наклонилась. Тут же рядом с ней возникла, упав на колени и отвернувшись, ещё одна зеленорукая фигура в зеленоватой футболке, потом они обе разлетелись в разные стороны.
    Ладно, это проверили! Всё работает и путь с этими фигурами я уже проходил. Теперь надо проследить за жёлтой футболкой с момента её появления в нашей реальности до момента нашей встречи, чтобы потом отыскать его след в будущем. Как сделать это удобней, или в момент появления пришельца, или при его уходе, мне предстояло ещё выяснять. Синхронное перемещение с другим путешественником мне казалось лёгкой задачей. Надо вот только определиться, как это сделать проще.
    Сперва я проверил точку выхода, она была рядом со мной. Но я этого сделать не мог. Когда я только попытался приблизиться, мне помешала моя собственная фигура, мой двойник из прошлого. Я совсем забыл, что сам присутствовал при его исчезновении и если бы попытался, в моём прошлом образовалась бы не вакансия меня самого, там был бы теперь мой двойник, видевший как исчезает пришелец вместе со мной. Очень неудачное начало преследования. И я решил, что точка прихода стала теперь единственной реальной возможностью проследить за громилой в жёлтой футболке.
    Баллон по-прежнему, как я его поставил, оставался стоять на дорожке. Если его найдут какие-нибудь посторонние любопытные, я смогу переиграть и всё исправить в реверсе. Это мне не составит большого труда.
    И я отправился в прошлое, следуя за всеми перемещениями громилы по нашей предыдущей реальности. Вернулся опять к парковке, возле которой мой противник дожидался меня и пытался напасть. Тот баллон оказался всё-таки аэрозолем. Громила пшикнул возле того места, где должна была быть моя голова, но потом сам попал под действие повисшего в воздухе синеватого тумана, когда заглядывал под днище автомобиля.
    После нашего незабываемого «знакомства» я за ним всё дальше стал уходить в прошлое. Мы с ним большей частью бесцельно мотаясь по близлежащим окрестностям. Он меня по-видимому разыскивал, а на парковке мы столкнулись случайно. И в конце мы снова вернулись в этот же парк.
    Там в парке он, пятясь, зашёл за кусты метрах в ста от той скамейки, где позже потерял свой баллон, и там около восьми утра, опять удачно пропал. Я пожалел, что наблюдаю за ним издалека и реализовался в тот же момент времени, только гораздо ближе к месту выхода. Дождался, пока Жёлтый снова реализуется в моём времени, чтобы уже по его следам попытаться отправить себя назад в будущее. Но всё оказалось сложнее, чем ожидалось. В момент перехода я находился совсем рядом, за его спиной, и когда пытался попасть в канал, из которого вываливался этот жук, то видел лишь его самого, снова таявшего в воздухе. Синхронизация с его выходом в эту точку времени не происходила ни в реверсе, ни при прямом переходе, что бы я ни делал! Какие-то доли мгновения разделяли меня с ним. Чего-то там не хватало для нашего синхронного попадания в канал времени.
    Очень могло быть так, что попасть в канал идущий во встречном направлении невозможно было даже принципиально. В конце концов утомившись биться в закрытую дверь, я решил забыть неудачные попытки и заняться своими текущими делами в настоящем. Разрешить проблему с оружием, оставленным в парке, необходимо было раньше всех остальных своих дел.
    К самому приезду специалиста по нетрадиционному оружию, я перескочил из прошлого опять с помощью опала. Все следы, оставленные у скамейки, и маленький баллон по-прежнему оставались нетронутыми. Я встретил подъехавшую машину и вкратце старшему группы, майору с занятной фамилией Браславец, не переходя грань общепринятого, доходчиво рассказал о нападении и указал на тяжёлый баллончик с жидкостью внутри. Его, один из бойцов, тут же надев резиновые перчатки, осторожно упаковал в чёрный пакет, туго завязав его сверху широким хомутом. В это же время двое остальных начали осматривать окрестности в поисках других артефактов. Они, конечно же, наткнулись на лужу, оставленную Жёлтым под скамьёй и вопросительно посмотрели на нас с майором. Я сказал: «Да!», майор кивнул и ребята принялись собирать разлитое. Собрали всё и даже сумели до блеска отмыть асфальт в этом месте. Видно, на всякий случай.
    На все эти операции у них ушло не более двадцати минут. И они на своей камуфлированной серо-зелёной машине тут же выехали из парка.
    А мне сейчас тащиться к своей комфортабельной ночлежке у Фёдора Алексеевича было ни к чему, у меня ещё были неотложные дела. Совершенно безотлагательно надо было найти, куда скрылся, точнее, откуда явился сюда этот парень. Если машина времени, точнее, джампер на его руке был простым, то есть не мог перемещать одновременно во времени и пространстве, то эта точка в Москве была мне прекрасно известна, необходимо было теперь лишь отыскать точку во времени, куда джампер закинул своего хозяина.
    Далеко от этой точки отходить было нельзя, и я оборудовал это место для своего возвращения в свою реальность. Что значит, оборудовал место? Мне пришлось найти, контрастный для зелёной листвы, предмет, который при возвращении я смог бы увидеть. Найденным ярко-красным пакетом обмотал ветку в глубине куста. Этот мой сигнальный маячок в худшем случае уже завтра уберут те, кто следит за чистотой в парке, а в лучшем – отметка, скрытая листьями, останется здесь до самого конца сезона. И, значит, с этого дня на какое-то непрогнозируемое время эта метка при возвращении будет мне сигналом, что я возвращаюсь правильно. Проскочить и долго разыскивать этот день в реальности потом в мои планы не входило.
    И мне теперь требовалось пробежаться во времени в будущее, по пути следя за точкой, где исчезла жёлтая футболка. И при обнаружении момента его выхода в будущем, тоже выйти и обо всём разузнать. Очень простой план с доступными перспективами.
    Попробовать стоило! И мои хитроумные отговорки, что это я делаю для того, чтобы разобраться в грядущих опасностях, с действительностью имели мало общего. Мне очень хотелось испытать реальный переход в дальнее будущее без мощной машины времени на руке. Про опасности на этом пути я старался не думать. В конце концов в этой точке в никакую квартиру с огнемётчиками я не попадал.
    Перстень в руке. Три глубоких вдоха. Крепко сжимаю кулак и ныряю через проход в грядущее…
    Правда, с какой скоростью это теперь происходит и как далеко меня закинет, я в точности не знал. Мне это только предстояло выяснить. Всё вокруг стало негативным, а происходящие изменения, скорыми и заметными. Мерцающие и размытые, на фоне пурпурного неба, светло-голубоватые кроны деревьев росли и раздувались всё больше, пока, в какой-то миг, не исчезли. Сколько времени прошло до их исчезновения в реальном времени я не хотел даже предполагать. Это были явно не недели и не месяцы.
    При такой скорости переноса уловить момент возникновения в воздухе жёлтой футболки было точно невозможно. Поэтому пришлось контакт с перстнем понемногу ослаблять. Скорость внешних процессов понемногу падала и, наконец, мне удалось разглядеть вокруг себя мелькавшие светлые тени. Их было много и было мало, иногда вообще никакого движения вокруг невозможно было уловить. Но скорость движения в канале времени снизилась ощутимо. Можно было рассмотреть суточные изменения и даже часовые. Бегающая чёрная полоса в розовом небе наконец стала багровой звездой, быстро пролетавшей по фиолетовому небосводу.
    Скорость упала, но процессы продолжавшиеся в моём организме остались на прежнем уровне. И вскоре, от недостатка кислорода, я стал остро нуждаться в передышке.
    Там, в грядущей реальности, где я оказался, была ярко освещённая ночная зима. Моя весенняя обувь тут же утонула в ослепительно белом и холодном сугробе. Даже облачко сверкающей снежной пыли разлетелось в стороны.
    Вокруг было теперь ярко сверкающее белое поле, заполненное не понять чем. Грядки, не грядки. Это больше напоминало аккуратно расставленные прозрачные теплицы… Своей отметки на кустах я, естественно, уже не обнаружил. Как и кустов вместе со скамейкой. Хорошо залитое светом пространство было заполнено расставленными на снегу низкими конструкциями, похожими на какие-то огромные, сплющенные снизу, прозрачные яйца. Были чуть выше мотоцикла, лежащего на боку. Сверху конструкция была почти прозрачным пузырём. Снег на этом пузыре не держался, поэтому просторная площадь, оставшаяся от того небольшого московского сквера, казалась расчерченной сверкающими пузырями. В той стороне, где была прежде улица из земли выступала огромная труба, такого же белого как снег цвета. Через такую трубу, вероятно, можно было бы свободно перегонять вертолёты с крутящимся винтом. Но там, как и здесь, было тихо.
    Потом я подумал, что это какой-то парк развлечений для детей. Под моими ногами была дорожка огороженная тонкими округлыми бордюрами ярких цветов, кое-где выступающих выше снежного покрова. Но большую часть пространства занимали эти стеклянные пузыри, расставленные на чёрных, без капли снега, площадках. Сзади один из пузырей почти утыкался мне в ноги и я, обернувшись, заглянул внутрь. Эта конструкция напоминала какое-то средство передвижения. Внутри, сквозь тонированное стекло, было видно почти лежачее кресло для одного человека. Если, конечно, это было действительно средство передвижения, потому что никаких органов управления внутри не просматривалось. Человек как-то забирался внутрь, садился, или ложился в кресло и, вроде бы как, сидел ничего не делая.
    Я рассуждал, как специалист по автомобилям. Всё в этих игрушках максимально упрощено и этим нерационально в квадрате! Как оно двигалось и двигалось ли вообще. Как можно было бы таким аппаратом управлять, я не представлял. Тем более, что и выехать ему с этой площади по узким дорожкам, было бы весьма проблематично. Да и сверху оно напоминало фантастическую, немного вытянутую, летающую тарелку, если бы такая могла существовать… Так что я, закончив восстанавливать дыхание, остался при мнении о каком-то детском парке развлечений, но, почему-то, с креслами для сидения в них взрослых.
    Или дети стали такими большими, или же эти «тарелки» предназначались совсем не для путешествий. В голову пришло нечто сильно фантастическое: большие люди здесь работают, чтобы совместными усилиями создавать биологическую нейронную сеть для решения каких-то глобальных задач. Тьфу! Чего только не напридумывают эти в своём будущем.
    Последний раз глубоко вдохнул и двинулся по времени дальше с той же невысокой скоростью. Снова багровая тьма чередовалась с красноватыми просветлениями. Панорама на этой скорости быстро меняться перестала. Поле вокруг кипело своей трудно уловимой жизнью. И не было никаких событий, напоминавших о том, что я здесь искал. Едва в очередной раз посветлело, мне снова понадобилось отдышаться. Время снаружи теперь двигалось слишком медленно. На один переброс уходило всего четыре или пять суток и я быстро начинал задыхаться. При выходе открылась всё та же площадка с пузырями, только освещённая природным, ярким солнечным светом. По заснеженным дорожкам спешили местные люди.
    Был довольно сильный ветер, который едва не снёс меня с моей точки. Я немного повернулся, снизив парусность, и расставил пошире ноги.
    Это было не утро и не день, по многим признакам, сейчас время клонилось к вечеру. Багровеющее солнце в сильно туманном мареве сияло где-то за домами. Сразу бросилось в глаза множество пустых чёрных ячеек вокруг. Стройные ряды пузырей, в отличие от ночи, значительно поредели. Выходит, моя сказочная теория о нейронной сети дала течь.
    Неожиданно откуда-то сверху донёсся настойчивый сигнал. От неожиданности я вздрогнул и взглянул вверх. Прямо на меня снижалось что-то, вроде большого чёрного утюга с двумя закруглёнными носиками и четвёркой коротких лапок снизу. Я шарахнулся в сторону. Но далеко уходить с этой моей точки было опасно – иначе потеряю место старта и потом заплутаюсь во времени.
    Снизившийся аппарат, а вблизи он очень напоминал другие, стоящие здесь, плавно коснулся чёрной площадки и тут же просел, поджав и спрятав свои лапки. Это фантастическое устройство снова напомнило мне летающие тарелки, но теперь истинным летанием. Тонированное стекло кабины распахнулось и бородатый мужчина в тёмных очках встал и вышел из «тарелки» на землю прямо возле меня.
    «Шотландец!» – мысленно решил я. Из-под украшенной трёхцветными чёрно-красно-белыми квадратами юбочки-килта у него едва не торчали голые коленки и белые шерстяные гольфы, высоко обтягивающие его голени. Во всех нюансах шотландской национальной одежды я разбирался слабо, но общее впечатление было таким – истинный шотландец! Правда, заговорил тот на русском и безо всякого иноземного акцента:
    — Это моё посадочное место. Чо ты замер тут, будто не слышишь! – прокаркал липовый шотландец, уставившись очками в плитку у моих ног.
    Это был явный вызов! Я оказался немного в шоке. Не ожидал услышать здесь, в будущем, которое мне с детских лет и почти до последнего времени виделось светлым и мудрым, столь откровенного и вполне современного мне хамства. Даже моё знание проблем у них в будущем, не могло пошатнуть этот светлый образ. Впрочем, чему я удивлялся? История и в тёмном прошлом наверняка тоже скрывала большую часть других нетипичных проявлений характера человека. И я не стал этим грузиться. Не за тем я сюда попал! Вступать в перепалку со здешними аборигенами я не хотел, тем более, что немного продолжал ещё задыхаться. Необходимо было до конца восстановить содержание кислорода в тканях. И я промолчал, выпуская очередное облако пара изо рта.
    — Оглох? – не отставал от меня «шотландец».
    О чём вежливо могу спросить, я знал давно. Я снова вдохнул и почти без напряжения в голосе постарался произнести:
    — Прости, родной, не сообщишь, какой сейчас год?
    Мне хоть раз за весь круиз необходимо было определяться по времени. Точного времени моих старых чёрных часов, безупречно исполнявших функции машины времени мне теперь катастрофически не хватало. Прошлое и будущее вот оно, а определяться с пролетающим настоящим нужно только в беседах с аборигенами, что само по себе казалось мне раньше лёгким.
    — Бу-бу! – странно ответил мне мой собеседник, приподняв над глазами очки. – Нюхаешь чего, или на помпе повис?..
    При чём тут это, и какая-такая помпа? Или у них появились какие-то новые идиомы, характеризующие интересующихся временем? Или, быть может, по моим понятиям, люди нормальные стали редкостью в этих тёмных временах?
    Я взглянул в его лицо и поразился ещё больше, глаза под очками у «шотландца» были совсем чёрные, как два бездонных колодца. Белой склеры не было вообще. «Шотландец» теперь мне показался каким-то больным на голову, безумцем, от которого адекватности не дождёшься. Впрочем, у меня тут же возникло и несколько более мягкое объяснение: если сейчас прогрессивное будущее, то это какой-нибудь андроид с не до конца оформленными оптическими приборами на лице. Что лично для меня было нисколько не лучше! И я поспешил уйти по-хорошему. То есть, сбежать. Торопливо, в последний раз глубоко вдохнул, резко повернулся в направлении, в каком стоял на момент, как мне просигналили сверху, и отправился в дальнейшее странствие. Вперёд и только вперёд! Но потихоньку. Мне по-прежнему нужно было выискивать своего противника в жёлтой футболке.
    Я, вначале рванувшись очень бодро, тут же постарался ещё более снизить скорость убегания. Перстня в кармане я теперь касался только одним пальцем. И сейчас тусклое освещение менялось неторопливо. За этот один вдох я с трудом сумел пройти около двух суток, зато теперь мне удавалось различать отдельные тени людей, но разыскиваемого рядом не было видно. Днём, когда яркость была максимальной настолько, что можно было различить мерцавшие фигуры, это было довольно оживлённое место, где при выходе меня могли снова заметить или раздавить «тарелкой», поэтому, чтобы спокойно отдышаться, я вынужден был дотягивать до ночи.
    Ночью здесь была прежняя стоянка, плотно заставленная летавшими днём антигравитационными «бортами», ночующими на открытом воздухе. С утра антигравы начинали постепенно разлетаться и, как правило, к самой светлой части суток, большинство уже где-то были в другом месте или продолжали летать и площадь большей частью оставалась пустой. И днём хозяевами здесь были уже люди. Взрослые без детей, взрослые с детьми и дети без взрослых. Всё это торопливо растекалось по площади.
    На следующей передышке мне под ногу попала непокрытая снегом металлическая плита с красивой сверкающей гравировкой. Я заметил это новшество сразу, когда хотел повернуться и нога вдруг перестала скользить по поверхности дорожки. Я на шаг отступил и прочёл на плите: «Место последнего визита Демона Времени 13.09.2073». Дату я на всякий случай запомнил, так как нуждался в оценке своего позиционирования во времени. Итак: я залетел уже дальше тринадцатого сентября 2073 года. Это дата, естественно, не сегодняшняя, но всё равно указывает на какое-то событие, произошедшее в недалёком прошлом от этого холодного будущего.
    Вдруг мне пришла мысль, от которой я замер. Та мысль, что пришла в голову, показалась настолько неожиданной и безумной, что выбила меня из привычной колеи. Я даже забыл, что должен интенсивно дышать, восстанавливая баланс кислорода и неподвижно стоять, оберегая точку своего постоянного позиционирования. Надпись и расположение плиты… Конечно сперва я ни под каким предлогом не соглашался, что этот текст о визите имел какое-то отношение ко мне. Здесь меня вообще никто не должен был знать. Ни под каким именем или кличкой! В будущем, для визита в которое я, как путешественник, исчезаю из настоящего, моих следов не должно хранить почти ничто. И я, исчезнув в парке в две тысячи двадцатом, не мог оставить о себе практически никакой информации. Но тут же, вспомнив безумного и придурочного «шотландца», я согласился, что успел немного наследить уже в совсем близком к этому прошлом. Стоял, не там, где положено, и после исчез в никуда. И уж это очень даже могло быть в 2073 году, который, в таких условиях, ещё и не успел завершится.
    От размышлений меня отвлёк лёгкий щелчок у меня за спиной. Я обернулся. Прямо за мной, между тонированными куполами «тарелок» паркинга, стояла радостно улыбающаяся старушка в совершенно непрозрачных белых очках с сиреневыми искорками. Её глаз мне видно не было совсем. Слепая она, что ли? И что там она может видеть в своих непрозрачных очках? И чему, интересно, она радуется?
    На эти вопросы были у меня интересные ответы, которые бы могли объяснить всё. Типа: это очки виртуальной реальности и старушка просто стоит здесь, существуя в своём виртуальном мире, смотрит кино, не обращая внимания на окружающую обстановку. И радуется каким-то своим внутренним переживаниям, недоступным для окружающих. И я уже хотел проверить видит ли она что-нибудь в своих очках, помахав рукой перед лицом, как услышал её голос:
    — Вы ведь Демон Времени? – радостно спросила эта «слепая».
    Я наконец-то выдохнул. Сомнений не было, она меня видела и явно свой вопрос адресовала мне. Демон времени? Хотя такое понятие я уже примерял на себя, соглашаться со столь отрицательной оценкой своего места в мире не хотелось. Я обычный человек, и никакой не демон! Хотя, в действительности, и у меня со временем собственные, по всей вероятности, для остальных немного странные, отношения. Но я, испытывая ещё трудности с кислородом, возражать не стал. Поэтому, проигнорировав вопрос, выдавил из себя:
    — Не скажете… какой сейчас… год? – у меня были сомнения в собственной оценке значения надписи на плите.
    — Точно! Какой год спрашивает. – воскликнула старушка. – Демон Времени! – и залилась весёлым смехом.
    Смех у неё был звонким и лёгким, контрастируя с возрастом автора. Я, продолжая накачивать лёгкими воздух, вынужден был закатить глаза. Как видно, они все тут, в будущем, с большущим приветом. Хранят и используют дома огнемёты, носят какие-то рентгеновские очки, а во мне хотят видеть какого-то преступника или демона. И беспричинно злятся и хохочут.
    Я отвернулся от «слепой», собираясь исчезнуть из этой реальности, чтобы до конца отдышаться в какой-нибудь последующей. Но, оказавшись уже за моей спиной, она неожиданно спросила:
    — Вы ведь свободный путешественник и прибыли из прошлого? Не обижайтесь на меня, я не над вами смеялась.
    Я снова к ней повернулся. Старушка руками в толстых оранжевых перчатках неловко сняла свои очки, посмотрела на меня и сказала:
    — Я тоже не люблю, когда со мной разговаривают в смарт очках и не видно глаз.
    Я кивнул. У нас получалась уже какая-то целая беседа, когда один спрашивает, а другой может ему кивнуть в ответ.
    — Я – Жанин Ускова, художественный кустарь по металлу. – представилась старушка. И добавила. – Та бронзовая плитка, на которой вы неожиданно возникли, ещё не совсем остыла, и я боюсь, ваша обувь скоро станет дымить.
    И я тут же почувствовал тепло проникающее из-под левой подошвы. Сразу передвинул ногу подальше от горячей бронзовой плиты и вежливо ответил:
    — Спасибо!.. Валерий Евгеньевич Евграфов, автослесарь из две тысячи двадцатого года. Я путешествую, разыскиваю типа, который из будущего хотел меня отравить.
    — Свободных путешественников во времени уже почти лет сорок никто не помнит. – ответила старушка Ускова. – Так что, вы вероятно промахнулись. Здесь их просто не бывает. Когда я была маленькой девочкой мой папа рассказывал мне о вас, о свободных путешественниках. И я, помнится, мечтала, что тоже буду свободной путешественницей, когда меня научат. А потом, когда училась в лицее, сказали что великий мастер погиб, а больше никто не знает как это делается. И это всё стало под запретом… А вы, Валерий, случайно не были знакомы с великим мастером Владом Аверкиевым?
    Я покачал головой. Я даже имени такого не слышал. Но чтобы не упускать нить разговора, спросил:
    — Кто он был, этот великий мастер? Что он делал, чем занимался?
    В этот раз уже старушка Жанин покачала головой и сказала:
    — Никто этого не помнит. Это было ещё до запрета этих путешествий Организацией Объединённых Наций. А нынешние откуда это могут знать? Из тех, кто знал об этом раньше, остались единицы…
    — Но вы же знаете. Или нет? – я попытался разговорить старушку.
    — Я помню только со слов отца. Папа говорил, что он, Влад, открыл способ путешествий во времени и придумал какие камни для этого годятся. А потом его убили. И с тех пор путешествия во времени под запретом. Но я думаю, что это сейчас всё-таки разрабатывают. Где-нибудь, кто-нибудь… В тайне, потихоньку…
    Меня обеспокоило такое несправедливое положение вещей. Этот Влад совершенно незаслуженно присвоил себе моё собственное открытие. Правда, он и поплатился, вероятно, за это. Наверное потому, что в своё время не нашёл таких людей, как Вяземский или Богданов. И его никто не предупредил, насколько это может быть опасно.
    — Спасибо, госпожа Ускова! – пора было уходить, но вопрос один ещё остался и я постарался подойти издалека. – А что за профессия: художественный кустарь по металлу?
    — Да это и не профессия. Почти все в моём возрасте чем-нибудь занимаются. Вот я и решила попробовать. Купила оборудование, мне его поставили на кухне. А материалы выписываю за счёт заказчика. Моё только согласование с администрацией, производство и установка. Правда, эта плитка пока ещё установлена нелегально, но разрешение я получу завтра.
    Старушку потянуло отвечать в совсем другом направлении. И я задал новый, более прямой, вопрос:
    — А заказчик, это бородатый «шотландец»?
    — Шотландец? Да, я тоже так подумала! Но он, скорее всего, японец, Велислав Риотович Маэда.
    Это, пожалуй, было всё, что мне требовалось. Я узнал, что за несколько минут достиг точки, отстоящей от моего времени на более чем пятьдесят три года. Вся жизнь, которая была у меня впереди, вероятно вписывалась в этот промежуток. А я пролетел его за ничтожное время. Мой мир к этому моменту неузнаваемо изменился. Японцы, великолепно говоря по-русски, стараются выглядеть шотландцами. А московские пенсионеры от скуки подрабатывают какими-то «кустарями».
    Искать Жёлтого дальше, по-моему, было бессмысленно. Я уже оставил свою точку в этом времени. И будущее, без сомнения, тоже изменилось. Значит в этом будущем того, кого я ищу уже быть не могло.
    Хотя, специально я этот вопрос не разбирал, но с тех пор, как я два моих года назад впервые надел на руку свою собственную машину времени, с каждым разом из будущего к нам приносило всё более совершенные модели устройства. Какие-то незначительные изменения в настоящем, давали всё более совершенный результат из будущего. Это совершенство не было напрямую связано с теми изменениями, что вносились этими визитами из будущего. Но менялись и улучшались устройства перемещений каждый раз, как оттуда приносило к нам новые плоды их интеллектуальной деятельности. И благодаря этому чёрный джампер-напульсник Жёлтого мог быть создан уже не через сто лет, а намного раньше. И, возможно, точку во времени, откуда появился Жёлтый я проскочил в самом начале, ещё до того, как парковая зона превратилась в стоянку летающего транспорта.
    В любом случае, здесь мне делать было нечего. Реверс, так реверс! Другого выхода просто не оставалось.
    Я склонил голову, прощаясь со своей собеседницей, и крепко сжал в кулаке камень. Проход в прошлое через точку встречи с «шотландцем» промелькнул в реверсе за ничтожную долю секунды, и меня понесло ярким и бурным потоком дальше. Я сжал опал на перстне до хруста в пальцах, поэтому скорость прохождения вышла максимальной. Не только суточные изменения освещённости различить было невозможно, сезонные изменения яркости отмечались чуть заметным трепетанием. Мерцающий синий свет был ослепительным.
    Дышать мне пока не требовалось, времени для безопасного движения оставалось ещё много. И я не стал себя ограничивать какой-то определённой точкой. Реверс, в отличие от прямого перехода, был хорошо контролируем визуально и я, наблюдал, как вокруг мельчает и редеет город, возвращаясь к тому изначальному состоянию, с которого я начинал. Быстро испарилась труба на месте дороги и вскоре пустая площадь вокруг всколыхнулась густым растительным покровом. Значит пришло время менять скорость чтобы не проскочить свой красный маячок.
    И я ослабил хватку камня. События стали меняться с гаснущей скоростью. След от ослепительно голубого солнца теперь чертил медленно смещавшиеся искры на синем небосводе. Высокие трепещущие кусты передо мной стали убывать, врастая в землю.
    Я ещё убавил скорость. Кусты теперь врастали в землю долго. У меня уже стал заканчиваться запас бескислородного терпения, когда в ветвях на кусте неожиданно вспыхнул мой оставленный маячок. Я моментально среагировал и выпал из мерцавшего канала времени. Красный пакет всё также находился среди листвы, как я его и оставил. И краешком шелестел на лёгком ветру. В Москве либо был уже вечер, либо погода была слишком сумрачной. Густые серые облака застилали небо, порывами налетал нетёплый ветерок и качал молодую листву на ветках. По-прежнему весна! Я торопливо достал из кармана смартфон и перезагрузил. По обновлённой дате определил, что с момента моего ухода в этом мире прошло всего-навсего три дня. Это не страшно! И хорошо, что за три дня никто моего маяка не заметил. Я достал его из ветвей и отнёс в ближайшую урну. Там вздохнул и решил, что мог отсюда уже легко вернуться даже в секунду после своего прыжка, если бы это понадобилось.
    В сквере, как видно из-за плохой погоды, было пусто. И я, после своих нервных и физических приключений, чувствуя расслабленность, совершенно неожиданно для себя решил именно сейчас срочно вернуться к себе на ночлег. Вспомнил, как нашёл в своей комнате смартфон Лики. Оставленный тогда без внимания фрагмент будущего мог содержать много всего интересного. И я решил больше ничего не пропускать. Главным теперь было перемещение в нужную точку пространства большого города. А в ту дату своего отправления я могу вернуться в любой из последующих моментов. До той точки моего отправления мир был от меня совершенно чист, лишён изменений, которые вносились только мной. Вот вернусь, отдохну и потом посмотрим будет ли всё опять в шоколаде.

Глава 7. Выход без входа

    Путь домой вёл меня через метро, мне нужно было попасть на ближайшую станцию. Когда я, по улице Грекова, пешком двигался к станции метро, неожиданно возле меня притормозил и просигналил новенький FIAT 500, если не своим размером и окрасом, то своим остальным экстерьером очень напоминающий старый отечественный «горбатый» Запорожец. Ближайшее стекло опустилось в дверку и за рулём, как оказалось, сидел Богданов Юрий Маркелович, собственной персоной. Он из-за руля приветливо улыбнулся мне.
    — Валерий Евгеньевич! Садитесь, нам необходимо немного побеседовать!
    Мне хотелось поскорее добраться до дома и отдохнуть и я в надежде, что Богданов меня просто подвезёт, сел рядом с водителем на переднем сидении.
    — Пристегнись, Валера, путь будет долгим. – осчастливил меня он, тут же с официального тона переходя на привычное «ты».
    Я горько вздохнул. Планы по отдыху и расслаблению у меня немного оттягивались. Потому что несерьёзных дел у полковника Богданова ко мне быть просто не могло. Ничего особенного не обещавшее «побеседовать» сразу за этим перешло в «путь будет долгим». Это был намёк на осторожную подготовку к чему-то долгому и, возможно, не очень приятному.
    Пока мы выбирались из центральных городских пробок, я успел выяснить у Богданова интересные вещи. Во-первых, по результатам проведённой химической экспертизы было установлено, что в баллоне из парка содержался токсин не имевший в настоящее время каких-либо аналогов. И все эксперты сошлись на том, что изготовлен он был каким-то кустарным способом. На непромышленное производство намекал широкий спектр различных загрязнений в составе смеси. Этому несоответствующим было то, что зарядка аэрозольного баллона была произведена очень даже на профессиональном уровне и промышленным способом. И конструкция самого баллона оказалась выполненной по нигде не встречавшейся ранее технологии, из материала, недостижимого при нынешнем уровне промышленного производства. Что-то космическое, как сказал Богданов.
    А дата изготовления, указанная на донышке, говорила, что изготовлен этот артефакт был вероятно в две тысячи тридцать девятом году, шестого июля. «6.07.39».
    Да, абсолютно всё, что рассказал Богданов, было чрезвычайно интересно. Но лично мне были важны именно последние цифры. По ним я мог точнее найти точку выхода жёлтого путешественника. Как минимум, больше девятнадцати лет от нынешней даты. По итогам моего сегодняшнего путешествия это было совсем рядом.
    — Сказать ничего не хочешь? – поинтересовался полковник.
    — А что говорить? На меня, с помощью каких-то химических смесей, охотятся уже диверсанты из две тысячи тридцать девятого года. И у меня скоро возможности защищаться иссякнут…
    — Да, но я, Валера, не об этом! Тебя в городе не было почти восемьдесят часов, три дня с верхом! Мои люди с ног сбились. Я уже думал, что больше тебя живым не увижу… Сперва кто-то решил, что ты нашёл способ экранировать датчик и сбежал, потом, после тщательных поисков и когда стали известны результаты по аэрозольному баллону мы решили, что тебя похитили. И очень удивились, когда ты вдруг объявился в той же самой точке, где тебя и потеряли. Если уходишь на прогулки между прошлым и будущим, хотя бы предупреждай.
    — Да, я уже сам не помню что делал эти три дня. – мне нужно было как-то оправдать своё отсутствие в течение такого длительного времени. – Как ушёл тогда за этим, кто оставил баллон, так и двигался до сегодня. Не думал, что у вас это вызовет такой переполох…
    — Ты думал, что этот человек из близкого времени?
    — Что-то вроде… Я же дату на баллоне тогда не знал, просто двигался и двигался…
    — Ладно, как-нибудь потом расскажешь. – этому Юрий Маркелович, как видно, не очень поверил. – Сейчас у нас с тобой есть более важные вопросы!
    Я тоже посчитал мудрым решением такой опасный разговор отложить и мы снова двинулись по трассе. Куда мы ехали я не понимал и не спрашивал. Я в этом городе пока что более-менее ориентировался только в нескольких десятках точек. И просто так понять, куда меня везут, без информационно-указательных знаков по пути следования, не мог.
    И поэтому, куда именно мы приехали, я не сразу понял. Большое здание, во дворе которого Богданов, проехав приветливо отсалютовавший автоматический шлагбаум, запарковался, тщательно охранялось. Табличка у двери плохо освещалась и я разобрал только изображение золотого пернатого герба сверху. Над входом висели две камеры, и как только Богданов подошёл ко входу, стеклянная дверь, щёлкнув, приоткрылась. Внутри, в холле, перед нами сразу же материализовался какой-то военный, одетый в штатское. Что он служивый, я понял по походке и тщательно отутюженной тёмно-серой паре поверх ослепительно белой рубашки. Служивый к моему провожатому отнёсся лояльно, ни о чём не спросил, но я здесь был новичком, поэтому прошёл опознание по полной программе. Был изучен мой паспорт, сканированы отпечатки всех пальцев на руках и ещё у меня отобрали смартфон…
    Возмущаться произволом не имело никакого смысла. И я, вздохнув, смартфон отдал. Потом была рамка металлоискателя. Богданов спокойно стоял и смотрел, а я начал «пляски». Здесь, чтобы пройти, мне пришлось сперва оставить свои ключи, потом перстень с натуральным опалом из правого кармана, и, наконец, я вспомнил про колечко для Лики, которое, подарочно упакованное, лежало во внутреннем кармане куртки.
    Но и тогда проход меня не разблокировал. Я, немного обескураженно стал похлопывать себя по карманам и наконец нашёл в заднем кармане сложенный листок бумаги из будущего и кольцо. Кольцо было престарелым и немного поношенным дублем Ликиного колечка, уже лежащего в коробке на столе охраны. Я совсем забыл про тот визит в будущее, где я все эти сокровища получил, они всё также спокойно дожидались своего часа у меня в заднем кармане.
    Только пройдя за рамку я наконец увидел большие электронные часы на стене у лестницы. Часы показывали: «23.57.22.05.2020». Двадцать второе мая подходило к своему завершению, осталось меньше трёх минут. И я совсем упустил из виду, что сегодня у моей Лики день рождения, и ей уже исполнилось ровно двадцать лет. Я не позвонил, не поговорил, не поздравил, как всё планировал раньше. И опоздал презентовать колдовское колечко с прекрасным искусственным опалом…
    А что я теперь, в оставшиеся две минуты, успею сделать? Только поздравить? Но у меня с собой не было даже гаджета для связи. Просить об этом полковника, вероятно, не стоило.
    И, если Лика весь день мне отчаянно звонила, то теперь уже наверняка спит, спрятав под щёку кулачок и растрепав на голове свои пшенично-светлые волосы. Я помнил, как она спала на моей подушке два года назад, милая маленькая девочка. Она спала, а я смотрел на неё и улыбался…
    Но теперь всё случилось по-другому. Теперь моя Лика оказалась без вины забытой. Мне ужасно такого состояния не хотелось. И я решил, что обязан всё сейчас же исправить.
    Как именно, было следующим вопросом. А пока я нуждался в первом отчаянном шаге для исправления ситуации.
    Да, быстро вернуться назад я пока не могу. У меня нет натурального опала с собой, я всё своё из карманов оставил у охранника на входе. Но никто у меня не мог отнять способности к перемещениям во времени безо всяких дополнительных примочек.
    Я остановился, не доходя нескольких шагов до лестницы, по которой уже начал подниматься Богданов. И он тут же обернулся:
    — Что-нибудь забыл?
    — Да, но вы, Юрий Маркелович, не беспокойтесь. Я быстро.
    —А, собственно... – Богданов был немножко не готов к такому развитию событий. И не понимал куда и как я теперь сумею отсюда деваться.
    — Я быстро вернусь. Гораздо быстрее, чем можно ожидать! – снова пообещал я.
    Хотя понимал, что обещаю невозможное. Ведь в это время я не вернусь уже никогда! Изменения в прошлом, какие меня ожидают, неизбежно коснутся и этого момента истории.

Глава 8. Всё успеть и ничего не пропустить

    Было самым простым и лёгким, глубоко вдохнуть, позволить времени вытолкнуть тебя из твоей первоначальной реальности чтобы тут же нырнуть в обычный неторопливый реверс, восстанавливающий все предыдущие твои шаги в этом мире, только в обратном порядке.
    Холл вспыхнул ярким голубым светом и меня собственные ноги понесли назад от лестницы. Мы вместе с полковником спиной вперёд вернулись к рамке и я в обратном порядке повторил все операции по извлечению из своих карманов различного металлического содержимого, которое могло оказаться опасным. Но теперь я это содержимое прятал обратно, и остановил реверс, только когда надел куртку и у себя в руке наконец-то почувствовал свой смартфон.
    Ожидающий в это время меня у рамки полковник, увидев, что я стою и разглядываю смарт, подбодрил:
    — Это ненадолго, Валера. – призывая поскорее сдать мои вещи охране.
    Я на него даже не взглянул. Снова спрятал смартфон в карман, порылся в другом и достал свой перстень с серым опалом. Мой билет во времени!
    Тут мне предстояло разделиться со своим предыдущим вариантом, пойти в управляемый реверс и этого Валерия Евгеньевича Евграфова оставить в его фантастическом прошлом, а самому нырнуть в то московское время, где он до одиннадцати вечера этого дня напрочь отсутствовал. Потому как в это время ошивался в далёком будущем, выискивая следы своего отравленного недруга в жёлтой футболке. В этом был весь принцип управляемого реверса: при реверсе происходит разделение на прошедшего путь в той жизни и его двойника, выбравшего реверс.
    Совмещать этот новый, управляемый реверс с перемещением в физическом пространстве мне раньше не приходилось. Но это был хороший и единственный способ покинуть это важное здание и его охраняемый периметр безо всякого разрешения и в одиночку. Дело в том, что при перемещении во времени некоторые материальные преграды для меня как бы не существовали. Двери, например. В реверсе пройти через закрытую дверь было лёгким делом. Я это понял ещё тогда, когда испытывал свою машину времени у себя в квартире. Управляемый реверс был таким же, как переход в прошлое с машиной времени. И я действительно легко прошёл через закрытую стеклянную дверь на входе и оказался на ступеньках снаружи. В это же самое время мой двойник Валерий-второй вместе с полковником Богдановым уже торопливо садились в ФИАТ и, через шлагбаум, задом выезжали с территории.
    Дальше мне нужно было придумать путь и подобрать время, когда я мог бы встретиться со студенткой МГИМО Анжеликой Викторовной Егоровой, которую я, по старой доброй привычке, продолжал звать моей Ликой.
    Чтобы определить собственное местоположение и путь к институту, я вышел в реал. Запустил на телефоне локацию на карте Москвы, и узнал, что мне предстояло пройти по определённому маршруту всего чуть больше двух километров. Весьма удачно привёз меня Богданов, потому что пользоваться транспортом, перемещаясь во времени, принципиально невозможно, и то, что мы вместе сейчас находились в одном Западном административном округе, было мне на руку. Дойду и пешочком!
    Когда в универе у именинницы в этот день заканчивались занятия я приблизительно знал. «Приблизительно», именно потому, что возможны были изменения расписания. Звонить на её номер можно было почти из любой точки пространства-времени, исключая, естественно, сами не фиксируемые переходы. И я решил, что позвоню, когда уже буду недалеко от института.
    Пешком дотопал до последнего поворота, а потом чуть сильнее прижал палец к камню в кармане и отскочил сразу почти на пять часов в реверсе, в ярком сиянии чистого ультрамарина. И, оказавшись уже в светлом времени суток, спокойно побрёл к универу, не очень заботясь о датчике, вмонтированном в мою куртку, и людях, которые должны за этим датчиком присматривать. Да, за мной наверняка уже велась слежка и отмечался мой маршрут по городу. Как-то меня это не волновало теперь!
    На траверсе университетского кампуса пришлось сделать ещё один короткий бросок во времени. Для того, чтобы не очень пугать прохожих, я затерялся на паркинге в тени деревьев. И, по выходе в нормальное время, стоять и переводить дыхание не стал, а двинулся сразу ко входу в корпус В, по пути набирая контактный номер Лики. Она откликнулась тут же:
    — Валерка? Как же я рада тебя слышать…
    — Здравствуй, любимая! Я очень хочу с тобой встретиться…
    — Я тоже. Но как?..
    — Лика, я сейчас на улице Лобачевского…
    — Ты что, уже здесь в Москве? Вот здорово!..
    — Как у тебя с занятиями? Когда мы сможем увидеться?
    — Валерка, у меня сейчас начнётся последняя пара…
    — Хорошо, моя маленькая, когда у вас всё закончится, встретимся у главного входа.
    И я отключился. Пусть будет последняя пара! Но это для меня не преграда. Ждать я не стал. Снова вернулся к паркингу, затерялся между машинами. На капот стоящего рядом новенького серого кроссовера Шкода положил свой смартфон, чтобы не перезагружать, и сразу же плавно рванул в грядущее с опалом, лежащим в ладони.
    При моём выходе в нужную точку реала, смартфона на прежнем месте не оказалось. Я не мог даже проверить сколько времени прошло и сколько осталось. И ждать от Лики звонка тоже было бы теперь нереально. Поэтому пришлось потихоньку реверсировать, возвращаться, чтобы выяснить, откуда выросли ноги у моего телефона.
    Реверс. Меня окружил яркий синий свет. И вся картина окружающего стала великолепно видна. Долго ждать похитителя не пришлось. Вот в какой-то момент задом к месту, где лежал смартфон, прыгнул какой-то тип. Это вероятно местный студент. Худощав, подтянут. Встав рядом со мной, он быстрым движением извлекает откуда-то мой смарт и, помахав в воздухе, бросает на старое место. Очень достойно, по-моему поступил. Руки у него имеют зеленоватый, «капустный» цвет. Больше я у него ничего выдающегося разглядеть не успел. Положив смартфон, тип сразу же разворачивается и, глядя по сторонам, начинает удаляться в сторону откуда пришёл. Но опять-таки повернув своё лицо ко мне и спиной вперёд.
    Да, было удивительно смотреть на эту кражу в обратной последовательности. Будто это и не хищение вовсе, а что-то наоборот! Рыцарски прекрасное: принёс и положил!
    И я, чтобы предотвратить его неправильные действия в нормальном времени, тут же плавно реализуюсь. В притухшем и изменившем окраску свете тип тоже меняет направление своего движения и приближается, оглядывая окрестности в стороне от меня. Моё появление на его пути поэтому он не замечает. Не замечает до тех пор, пока не утыкается ко мне в бок. Сразу испуганно охает, говорит: «Извините!» и, выскользнув между машинами обратно, стремительно исчезает.
    Впрочем, возможно это была и не попытка хищения. Ведь он, взяв с капота машины смартфон, помахал им в воздухе. То есть он хотел убедиться, что лежащий смарт именно ничей. Но я всё же понял, что так оставлять смартфон мне выйдет дороже, чем просто перезагрузить его после выхода.
    До конца пары оставалось ещё больше получаса, но я больше не желал ускорять события. Вдыхаю свежий воздух и чувствую, как внутри у меня начинает разливаться какая-то пустота. Оцениваю её и вдруг понимаю, что это обыкновенный голод. Чувство, которое современный городской житель с этими закусочными и кофейнями через каждые сто шагов, просто перестал замечать.
    Я последний раз ел… Когда же это было? Да, последний раз я завтракал примерно три дня назад. Но это был не трёхдневный голод. Для меня на самом деле в беспрерывных хлопотах прошло часов семь-восемь по моему внутреннему хронометру. И больше всего хотелось сейчас пить. Но и поесть бы я не отказался.
    Над полуденной землёй стояла жара и во рту всё высохло так, что я мысленно видел водопады и бурные потоки холодной и кристально-чистой воды. Эти видения просто сводили с ума!
    Тёплую минеральную воду в поллитровой пластиковой бутылке я купил в ближайшем магазине. И с наслаждением высосал её всю из горлышка. Тут же можно было и закусить беляшом, но я решил, что пришла пора начинать экономить. Время завтрака уже давно прошло, а до ужина ещё было полно времени. Поэтому снова решил возвращаться к точке рандеву.
    Лика меня уже ждала. Она стояла у входа на ступеньках, в группе других студентов, и глазами искала меня среди идущих мимо прохожих. И заметила метров с двухсот. Я тут же увидел как её синяя туника и белые брючки выпорхнули из этой группы и кинулись ко мне навстречу. Мы встретились примерно на полпути. Лика повисла у меня на шее и я в блаженном оцепенении замер, приткнув нос к её плечу. Моя Лика! Про всё прочее я моментально забыл. Важным здесь и сейчас была только она, моя Лика.
    Так, обнявшись, мы стояли долго. По крайней мере столько, чтобы её друзьям было время неторопливо дойти до нас. И мне пришлось насильно отрывать себя от Лики.
    — Ой! – сказала Лика, наконец заметив подошедших друзей. – Познакомься, Валера, это: Юля, Натали, Саша, точнее Аля, Тим, Лёха и Лиля. Мы все вместе учимся. А это – мой Валера.
    Я поднял руку, чтобы таким жестом поприветствовать сразу их всех. Но «поручкаться» с каждым всё равно пришлось. У Натали и Лёхи ладони были вполне пролетарскими, сильными и даже мозолистыми, а у Лили, лучшей подруги моей Лики рукопожатие было самым ласковым. И кожа на ладони была почти как у ребёнка, мягкой и нежной. Сама Лиля была восточной красавицей, с великолепными чертами округлого лица, тонким носом и густыми бровями над большими чёрными глазами. После словесного описания Лики я себе её такой и представлял. Она одна из всех девушек этой группы носила платье. Все остальные и моя Лика в том числе, были в штанах. После приветствия студенты стояли и разглядывали меня, ничего не говоря.
    — Давайте, ребята, не будем бессмысленно стоять. – я прервал немного затянувшуюся паузу. – Где здесь можно посидеть, поговорить?
    Я уже предполагал, что у этих ребят ко мне какой-то нематериальный интерес. Так на меня в последнее время смотрели только в спортзале института желающие учиться у меня необычным приёмам дзюдо. С интересом и выжидающе.
    Первой на моё предложение среагировала Лиля:
    — Идём к нам! Это совсем рядом… Юлька, ты ведь не против?
Юлька, которая возможно была против, тем не менее, сказала: «Нет!». И мы все двинулись к ним в общежитие.

Глава 9. День рождения принцессы

    В действительности это было не так уж и близко. Внутренние переходы. Выход во дворик. Небольшой пешеходный сквер и многоэтажная общага. Вестибюль с охранником. Лифт. Шестой этаж. Двухместная жилая комната девочек Лили и Юли.
    Если не заваливать туда большой толпой, комната могла бы показаться довольно уютной и даже просторной. Все стали устраиваться кто как смог. Большинство уселось на двух кроватях вдоль противоположных стен. Нам с Ликой досталось сидеть на самых почётных местах. У окна стоял стол и перед ним один стул. Я оставил стул Лике, а сам, смахнув с края стола крошки, опёрся на столешницу. Когда все устроились, Лиля предложила, подняв вопрошающе руку:
    — Может быть поговорим о путешествиях через время?
    И замолчала, усиливая эффект от сказанного. Я чего-то примерно такого и боялся. Все присутствующие замолкли в ожидании того, как я отвечу на такую провокацию.
    Я взглянул на Лику. Это всё наверняка было инспирировано ей. И я понял, что придётся держать ответ, как бы трудно мне не пришлось. Лика тоже на меня смотрела. В уголках губ застыла смущённая улыбка. Что же ты делаешь со мной, моя Лика? Но сегодня твой день рождения, который я чуть было не пропустил, и я больше не посмею его ничем омрачить. И я мимолётно улыбнулся Лике и посмотрел на остальных:
    — Хорошо, давайте ваши вопросы!
    Лиля тут же выдала:
    — Валера, вы должны рассказать, что это такое – проходить через время! Как это? Мы все через время проходим только с одной скоростью и в одном направлении… А вы ведь и в прошлом уже были?
    — Я, Лиля, в таком ракурсе об этом ещё не думал. Но в прошлом мы все когда-то были. Да, конечно, я могу так путешествовать… Но машину времени придумал не я, она просто досталась мне от предшественника. А он когда-то давно вместе с ней сбежал из будущего. – я замолчал и добавил. – Прости, Лика… Зачем и как там в будущем её придумали, я уж не знаю. И как, и почему, она работала, я даже не догадываюсь.
    Какие-то звуки слышались из-за двери, но в комнате висела осязаемо тяжёлая тишина. И я продолжил:
    — Первый раз с машиной времени я прыгнул в получасовое прошлое. Но тогда я подумал, что схожу с ума или умираю. Всё стало ослепительно ярким, мне перекрыло воздух и я стал задыхаться… Потом снова всё стало нормальным. Я был уже в прошлом…
    Лиля не удержалась и перебила:
    — И вы, Валера, наверное встретились там с самим собой, только за полчаса до этого?
    — Нет! Я с собой в тот раз не встретился… Когда всё началось, я, не помню уже зачем, выбежал из комнаты и какое-то время приходил в себя в прихожей. Потом опять подвалил какой-то тёмный бзик и, как прежде, всё быстро прошло, и только потом, я решил снять машину времени с руки.
    — С руки?.. – удивилась Натали.
    — Эта машина такой маленькой оказалась? – спросила Юля.
    — Да, как тяжёлые чёрные часы с браслетом. – поддержала меня моя Лика, хорошо осведомлённая о предмете разговора.
    — А причём здесь Лика? – совершенно неожиданно спросил тот, которого Лика назвала Тимом.
    — Не понял. – сказал я.
    — Ты недавно сказал: «Прости, Лика». Это к чему? – пояснил этот парень, наперекор девчонкам, обращаясь ко мне на «ты», но это было не по-свойски, я с ним был совершенно не знаком.
    Он явно был не прочь со мной схлестнуться в интеллектуальном поединке. Но я сделал вид, что не заметил этого мелкого укола. Действительно, когда я говорил про переход её отца в нашу реальность, то употребил резковатое: «сбежал из будущего». Там всё было немножко иначе, я сразу же понял, что надо в словах быть поосторожней, и попросил прощения у Лики.
    И вслух ему ответил:
    — Я извинился перед Ликой, потому что…
    Но сама Лика не дала мне закончить фразу:
    — Это не твоё дело, Тим! Это Валера мне а не тебе сказал.
    Подумалось, тоже верно! Не надо внутренние нюансы выкладывать для всеобщего пользования.
    — И ещё про эту машину времени, или как там у тебя!.. – не успокаивался Тим. – Как она работает ты не знаешь и у тебя она, конечно, появилась случайно и в конце ты её потерял!
    Мне не верилось, что это всё действительно волнует его. Да, собственно, всех их… В лучшем случае все просто хотели проверить, правду ли им сказала Лика о машине времени. И зачем ей надо было говорить об этом?.. Теперь мне необходимо было придумать способ хоть как-нибудь избежать этой совершенно глупой легализации. Богданов, если узнает об этом, меня просто сотрёт в порошок или попытается посадить куда-нибудь для моей же безопасности! Он, со своей командой, изо всех сил старается уберечь, а я, получается, прилагаю усилия к обратному… Но портить праздник своей любимой девушке я не мог. Поэтому пришлось стараться и выкручиваться:
    — Как вам сказать… Машины времени действительно больше нет! У меня она была, но пришлось её реально уничтожить. Вот! А теперь я могу…
    — Пф! – перебив меня, театрально фыркнул Тим. – Я же говорил, что это всё чушь. А вы все: харизма-харизма… Этого в природе просто быть не может! А рассказывать можно всё, что угодно, языку не стыдно, лишь бы у вас уши не завяли!
    Да, это было ожидаемо грубо. И я понял, что этот молодой человек мне точно никогда не поверит, если, конечно, не случится какого-либо экстраординарного события. Но это, пожалуй, было хорошо. Не надо мне ничего экстраординарного. Пусть он продолжает не верить!
    А Тим всё не успокаивался:
    — Для того, чтобы перемещаться во времени, необходимо двигаться быстрее скорости света! А это в принципе невозможно. Тем более с пустыми руками, без сверхмощного источника энергии…
    Тим был уверен в могуществе современной ему науки абсолютно.
    — Я спорить не буду. – тут же заявил я, не уточнив, о чём не собирался спорить.
    Все остальные, кроме Лики, с интересом посмотрели на меня. Тим самодовольно рассмеялся:
    — Я же говорил, всё это чушь! Ничего такого быть не может, просто фантазийные рецидивы от английского бредописца!
    — Почему английского? – спросила Юля.
    — Потому, что Уэллс – британец! – тут же пояснила начитанная и быстро во всём разобравшаяся Лиля.
    — Какой такой Уэллс? – снова не поняла Юля.
    — Герберт Джордж, автор «Машины времени». – растолковал хмуроватый Лёха.
    — Это британцы, выходит, машину времени изобрели? – Юля окончательно была сбита с толку. Она название художественного произведения, по существу имя собственное, спутала с супер технологичным агрегатом, засланным из другого времени.
    — Машина времени это вообще-то крутой роман такой был. В котором этот британец для затравки придумал такую хрень… – пояснил сам Тим. – Да мне наплевать! Терпеть не могу фантастики. Эти фантасты постеснялись бы со своим враньём! Лучше бы честно называли себя врунами или детскими сказочниками.
    Лика, которая фантастику, конечно же, любила, больно сжала мой локоть и негромко спросила:
    — Ты, Тим, чего сюда пришёл?..
    Это, как боевой клич, или щелчок бича, заставило всех в мгновение замолчать. Тим, за секунду до этого поняв, что перестарался с фантастами, не так уже уверенно протянул:
    — Э-э…
    Я с удивлением посмотрел на свою Лику. Это была совсем новая Лика, требовавшая к себе и своим любимым вещам уважения. Сейчас она была безусловным лидером. И, как мне казалось, все сидящие здесь были готовы беспрекословно слушать её.
    — Ну, я ничего такого… – выговорил Тим, ошарашенный непредвиденной резкостью моей богини.
    Восточная красавица Лиля, как видно, желая примирения оппонентов, спросила у меня:
    — Были, Валера, сведения, что вы можете во времени перемещаться и без машины…
    Не до конца побеждённый Тим, тут же воспрянул и хитро поглядел на меня. Мол, посмотрим, как ты из этой передряги выкрутишься!
    И я почувствовал себя намертво прижатым к стенке. Сейчас врать было нельзя, и выходов безопасных я больше не видел. Подумалось: «Вот я и попался!». Захотел «посидеть, поговорить». Лиля вместе с Тимом требовали от меня почти невозможного. Что-либо объяснять было поздно. На мои пояснения найдётся тысяча заминированных вопросов, и мне, с этим потоком интеллектуальной взрывчатки, будет не справиться.
    — Ну, ладно! – спасения больше не было. – Послушай, Тим…
    — Для тебя – Тимофей! – нагло заявил он. Как видно, ожидал моих униженных извинений.
    — Хорошо, Тимофей! Ты в машину и в перемещения не веришь? – практически я это утверждал.
    Тот, уничижительно разглядывая меня, ничего не ответил. Да я и не ждал этого.
    — А в двойников ты веришь? – продолжал пытать я, продолжая подводить его к нежданному сюрпризу.
    — Да, верю! – самодовольно усмехнулся он. Как видно, в предвидении моего окончательного провала. В двойников он всё-таки верит. Интересно!
    — Тогда взгляни, у двери стоит мой двойник.
    Все остальные, которые глядели на нас, как по взмаху дирижёрской палочки, резко повернулись к двери. Последним это сделал недоверчивый Тим. Мой двойник появился перед дверью за какое-то мгновение до моих слов. Лика увидела второго раньше всех других и снова сильно сжала мой локоть. Остальные тут же стали вскакивать. Некоторые оглядывались на меня, сверяя у обоих двойников детали облика.
    — Ух, ты!.. Ох, ма!.. Точно такой же!.. – загудели они.
    Мы с моим двойником искренне рассмеялись. Шоу получилось! Не то чтобы действительно всё было так великолепно, но всё же получилось. И серьёзность темы нашего спора несколько притухла. Единственное, что меня немного тревожило, Лика неотрывно смотрела на двойника, но при этом крепко держалась за мой локоть. Боялась поверить, что это тоже я, только из другого времени, но при этом опасалась потерять нас обоих. Ух, какая же сложная жизнь у этих двойников!
    А тот, второй, всё-таки двинулся к ней, пробирался между студентами, которые непременно хотели убедиться в материальности моего двойника и, по-видимому, касались, даже похлопывали и щипали его. Я это заметил по собственному лицу, которое видел со стороны. Но, наконец, второй смог подойти и встать перед Ликой.
    — Привет, двойник! – сказал я.
    — Даже не знаю, что и ответить. – не глядя на меня, отозвался двойник и протянул Лике открытую ладонь, предлагая вложить в неё свою руку. Вероятно, чтобы она наконец отпустила меня в свободное плавание без своего контроля.
    Лика несколько долгих секунд не решалась, но наконец отпустила мой локоть и осторожно вложила свою руку ему в ладонь. И тот нагнулся и поцеловал. Не то, чтобы это была ревность, но какое-то неприятное чувство кольнуло мою гордость. Это, наверное, признак отсталости мышления. Ведь он и был мной, настоящим Валерием Евгеньевичем Евграфовым! Чего же нам с ним делить-то? Ведь всё было нашим!
    Впрочем, я был уже свободен. И двойник, выпрямившись, ждал когда я уйду. И пока я опускал в карман руку, он сказал Лике простое и мною долго ожидаемое:
    — С днём рожденья, любимая!
    Все оживились, о таком сюрпризе ко дню рождения мечтали бы все девушки. А я вздохнул. Перстень в кармане был уже готов. Я прижал к камню палец и шагнул в нирвану… Тьма… Потом тусклый, чуть багровый свет… К двери я начал двигаться ещё при этом тусклом багровом свете. Тени в комнате быстро рассосались и мне никто уже не мешал. Рядом с теперь полупрозрачной дверью, за которой в коридоре показывалась противоположная дверь, я повернулся и снова выплеснул себя в глухую черноту таймгейт-шлюза, время в котором было заморожено для всех, кроме меня.
    Реализовываться в этой комнате даже на долю секунды, было бы неверным решением. В конце концов, здесь, когда все ушли, оставались две девочки. Как бы они отнеслись к моему внезапному появлению в их комнате поздним вечером? И я, пройдя и не задерживаясь в шлюзе, сразу перешёл к управляемому реверсу.
    Пришлось несколько раз уступать дорогу влетающим сюда вперёд спиной теням. Все эти тени меня не видели и поэтому пёрли напролом. Правда, меня они не могли и ощущать. Я существовал как бы вне материального пространства и чувствовал себя просто каким-то бестелесным сверхъестественным существом, или призраком. И наконец, когда в комнате их собралась небольшая толпа, я смог разглядеть и свою тень, мерцающую возле девушки в ослепительно белой, а не синей, как раньше у Лики, тунике.
    Я максимально снизил скорость реверса и стал ждать нужного момента. Реакция требовалась недюжинная, всё протекало просто катастрофически быстро. Рядом с Ликой, опираясь на стол, был один я, потом он передвинулся, загородив от меня Лику и все сидящие поднялись. Так что я потерял вообще все ориентиры. Потом из зашевелившейся толпы спиной вперёд ко мне выбрался мой двойник и умело встал в ту точку, где находился я. Когда все остальные сели и отвернулись, пришла моя очередь реализоваться в комнате. Как ни сложна была эта штука, но я, пожалуй справился! Буду считать, что научился просчитывать свои действия в обратном порядке и справляться с подобными жизненными задачами.
    В первую секунду я разглядел удивлённо распахнутые глаза Лики, никто больше на моё появление не обратил внимания. Какая же она милая! Мой двойник, стоявший по правую руку от Лики, нисколько не удивился, он уже успел просчитать и запланировать внезапное моё появление.
    — У двери стоит мой двойник! – заявил, глядя на Тима, этот мой прошлый дубль.
    Все резко ко мне обернулись. Взгляды были сначала недоверчивые, потом ошеломлённые. А свято полагающийся на свою науку Тим, не доверяя моему клону, повернул голову последним. Да, это стоило бы оставить для истории! Такого изобилия изумлённых взглядов я не видел раньше никогда.
    Сидевшие рядом Лиля и Юля, хозяйки комнаты, первыми вскочили. Лёха, сидя дальше всех, склонил голову и вытянул шею, чтобы меня разглядеть и пробормотал что-то одними губами. А Аля с выражением воскликнула: «Ни себе чего!..» и Натали стала тереть левый глаз пальцем, видно опасалась, что это ей померещилось. Я усмехнулся, а мой двойник это поддержал громким ржанием: «Ха-га-га…». Неужели это я так смеялся?
    Все уже были на ногах, одна Лика продолжала растеряно сидеть, ухватившись за руку двойника. Двойник её глаз не видел и мне самому надо было её успокоить. И я стал пробиваться к моей Лике, доставая из кармана коробочку с неземным подарочным кольцом…

    Когда же тот первый Валерка исчез, даже я не увидел. Глянул на это место, думал засечь момент перехода, а его уже там нет. В смысле – меня! И остальные, кто столпился вокруг, не заметили этого тем более. Очень ловко у него получилось. То есть, у нас вместе, разумеется. Ведь я на себя отвлекал в этот момент всеобщее внимание.
    А остальные вокруг продолжали меня трогать, хотели убедиться, что настоящий, а не робот какой-нибудь с кожей из полиуретана. И мне это нравилось всё меньше. Наконец, после того, как Юля меня пребольно ущипнула за руку, я понял, что формат нашего общения необходимо срочно менять:
    — Давайте, друзья, вместо осязательного знакомства, лучше поговорим. Всё-таки познакомимся для начала поближе! Я – Евграфов Валерий Евгеньевич, путешественник во времени с двухлетним стажем. По основной профессии – инженер-автомеханик. Год рождения – тысяча девятьсот девяносто пятый. Где-то в августе-месяце. Пока холост, но думаю это вскоре изменить. Вот с этой девушкой рядом со мной я знаком уже с её рождения. Поэтому меня знакомить с ней не обязательно. Если вы все её знаете, тогда давайте дальше по кругу…
    И я показал направление, по которому желал бы продолжать знакомство. Тим, который оказался следующим после Лики, был немного не в себе и сильно растерялся:
    — Э-э… Ну, Тим-мофей… – заикнувшись пробормотал он и замолчал, пытаясь совладать с неловкостью, которую создал ему я.
    — Это Тим Кошкин, слишком рассудительный и здравомыслящий, в отдельных вопросах, тип! – добавила к его излишне пространному рассказу красавица Лиля, сидевшая с ним рядом. – И он ещё на гитаре может и поёт неплохо и рисует…
    — Но балбес и лентяй. – тут же охотно продолжила Юля. – Говорит на трёх языках, как видно совсем исключая русский, на нём он только читать немножко может. А ещё хочет стать большим политиком или экономистом! При этом почему-то пошёл учиться на журналиста! Но, если у него получится, он станет как Жак-Пьер Бриссо…
    — И закончит карьеру рупором революции… – подхватил очнувшийся от внезапного паралича воли Тим.
    — На гильотине! – убийственно завершила Натали.
    По толпе пробежал смешок.
    — Ну чего вы все лезете. – возмутился Тим. – Я бы и сам про себя рассказал! И ещё я москвич…
    — Большой плюс. Раньше такой автомобиль был! – я совсем не ожидал, что включусь в травлю бедного парня. Просто, к слову пришлось. И я тут же постарался исправиться. – Крутотень отечественная. Кто следующий?
    Следующей была Лиля:
    — А я с детства хочу стать журналистом. Легко разговариваю на арабском, немецком, украинском, белорусском и английском.
    — А ещё ты забыла, на польском и русском. – добавила моя Лика, которая наверняка знала всё о своей подруге.
    — Нет, на польском я не бардзо, но немного понимаю. А сюда приехала из белорусского Бреста и уже привыкла, что меня все зовут Лиля. Ведь я не против. Но по паспорту я Лейла Булатовна Камолова. Год рождения – тысяча девятьсот девяносто девятый. Три девятки!
    «Понятно, почему эта «три девятки» хорошо знает арабский, Лейла – имя арабское. Отец её, по-видимому, узбек, или кто-то из других восточных». И я махнул рукой дальше…

    Да, но отнюдь не «всё на свете». То, о чём после детального знакомства мы стали говорить, ограничилось принципом и возможностями таких экзотических перемещений, вариабельность будущего и взаимное влияние времён. Студенты интересовались всем очень живо. А Лёха Берсенев даже поинтересовался есть ли у путешественника возможность отправиться так глубоко в прошлое, чтобы попасть к моменту Большого взрыва.
    Ответить на все эти вопросы я не мог. Не мог даже изложить всё, что знаю. Но быть информативным я очень старался.
    — Большинство из вас интересуется будущим. И кое-что я мог бы рассказать, но это уже не будет правдой…
    После такого моего заявления большинство выразили недоумение и расстройство. Пришлось разъяснять:
    — Будущее – это самая неустойчивая, нестабильная часть времён. Самая непредсказуемая и переменчивая. Любые мелкие изменения в настоящем вызывают волну цепных реакций по модификации последующего. Например, попавшая из начала двадцать второго века к нам в прошлое столетие машина времени, почти ничего не меняла в истории до самого начала этого века… – я вспомнил, как родной дед Лики явился искать потерянного в будущем её отца в две тысячи восемнадцатый год, потому что я ненароком рассекретил это необычное устройство. – …так как первый владелец понимал, чем обернётся её легализация. А вот после весны две тысячи восемнадцатого, к нам из будущего стали попадать машины времени всё более совершенной конструкции…
    — То есть, они к нам продолжают попадать? – перебила меня Натали. – Как?
    Народ загалдел.
    — Тише! – постарался успокоить я. – Я видел всего три или четыре модели, каждая из которых была совершенней предыдущего варианта. Но все они, по моему мнению, ещё очень далеки от совершенства.
    Я не знал как выразить своё нынешнее понимание состояния дел в этой области.
    — А совершенство это что? – тотчас спросил Тим.
    Вопрос определения совершенства был сложным. Мои собственные оценки были важны только для того, как я понимал это самое совершенство по своим ощущениям. Для остальных и сравнивать было не с чем. И я, чтобы не опуститься до собственных детальных суждений, просто пожал плечами. Но отбояриться таким простым способом не получилось. Им, моим слушателям, хотелось знать больше и мои оправдания, что всего мне знать не дано, большинством воспринимались скептически: мол, что-то я решил от них утаить. Натали вынудила меня рассказать об экспериментах обучения перемещению во времени без машины. Лично я этой неудачной темы пытался избежать. И рассказал только про историю моих взаимоотношений с Женькой Калашниковым, как спас, пытался бросить помогать, когда с испугу поклялся себе прекратить эти путешествия во времени, но в конце всё же сумел отбить его у бандитов, желавших наказать мальчишку за несговорчивость… Про то, что Женька мог или не мог осуществлять переходы, я говорить не стал. Это было в данный момент недоказуемо, Женька сам отказался от дальнейших попыток путешествий.
    — А как это у нас выходит, чтобы попасть в будущее из настоящего? Это же невозможно… – снова включился в разговор слишком рассудительный и здравомыслящий Тим. –  Будущего-то ещё нет, как же туда, в несуществующее будущее, можно попасть?
    — И как вы могли быть здесь вдвоём? Говорят же, что это может привести к разрушению пространственно-временного континуума… или что-то вроде того. – тут же взволнованно высказалась Аля.
    И остальные их поддержали и засыпали меня новыми вопросами. Каждый хотел непременно услышать ответ на свой вопрос. Поднялся шум, за которым разобрать что-либо было уже невозможно.
    — Стоп, друзья! – я поднял руки и в комнате относительно быстро наступила тишина. – Все вопросы у вас интересные. И вам одного короткого ответа будет недостаточно. Давайте вы обмозгуете и дадите какие-то продуманные и согласованные вопросы по частностям потом. Идёт?
    Но это только подлило масла в огонь, у них свои вопросы уже были, и они требовали немедленного ответа, и все были недовольны такой затянутой вероятностью финала.
    Но у меня теперь были свои проблемы и я тоже не желал откладывать их на какое-то «потом». Во-первых, у Лики был сегодня день рождения. Во-вторых мне ещё сегодня предстояла сложная встреча с полковником Богдановым. Да и его служба наблюдения теперь точно знала моё местоположение в городе, и я ожидал, что с минуты на минуту кто-либо из них, если не сам Богданов, появятся прямо здесь и сейчас. И всему нашему напряжённому обсуждению сразу придёт конец. Как и моему желанию отметить этот день вместе с моей принцессой.
    Лика молчала и смотрела на меня. Ей тоже стал надоедать этот базар.
    Я надеялся, что вскоре они выдохнутся и замолкнут. Но этим уже не пахло. Лёха и Аля до хрипоты спорили, что их вопросы самые-самые. И этот спор продолжал разгораться. Юля и Тим молча грозно хмурились. Аля не знала к кому примкнуть, а Натали безуспешно старалась успокоить всех. Так что инициативу пришлось снова проявлять мне. Я подал руку Лике и остальным сказал:
    — Если сейчас у вас такое неистребимое… – я хотел уйти потихоньку, поэтому говорить старался негромко. – …желание поругаться, я ухожу. У меня много других дел…
    — Тихо! – крикнула Натали так, что все вздрогнули. – Замолкните, или Валерий Евгеньевич сейчас уйдёт!
    Ну и голосина у этой Натали! Мне показалось, даже стекло в окнах зазвенело.
    Лика взяла мою протянутую к ней руку и погладила. Успокаивает, значит. Вроде: «Подожди немного!». Ладно, я подожду, принцесса!
    — Хорошо! Я попробую объяснить вам некоторые принципы простого, безмашинного, перемещения во времени... – я решил, что на большее у меня просто времени не хватит.
    Я почувствовал нечто вроде блаженного вздоха. А такое сочетание слов, как «простого» и «безмашинного», подействовали, как наживка. Даже Тим молча смотрел на меня, не пытаясь вставить чего-либо язвительного. А мне просто больше ничего не оставалось, кроме как выкладывать правду. С одной стороны, этой темы меня уговаривали не касаться, а с другой, мой первый опыт с обучением, результат конечно дал, но уж очень неубедительный, до полной недостоверности! К тому же те полтора ученика, которых я выбрал сам, потому, что одного из них необходимо было научить защищать себя, трудно было сравнить с этими пятью с половиной энтузиастами. Любой из тех, кто сейчас смотрел на меня, мог оказаться самородком, способным заткнуть за пояс и меня с моими нынешними небывалыми возможностями, и оправдать все хлопоты с этим своим обучением. Но сначала необходим был краткий курс начинающего бойца, то есть, путешественника во времени!
    Я очень старался. Хотя лекция вышла совершенно аховой. Хуже чем у меня, я думаю, и при желании не получилось бы. Путался в простых понятиях и не находил нужных слов для описания всего того, с чем в последнее, очень беспокойное, время, успел сродниться. Путался потому, что не только слов, но и понятий таких в нашем языке ещё не было. А выдумывать новые слова у меня никогда не получалось. И я пытался проход во вневременной канал назвать то ли вокзалом, то ли, временным шлюзом, с ударением на «ы». А такое понятие как английское таймгейт (врата времени), оказалось ближе всего, оно отражало смысл явления, но было неудобным в произношении и второй половиной напоминало о каких-то политических скандалах, к которым никакого отношения не имело.
    И получали мои слушатели примерно такое:
    «Скачок… э-э… чтобы попасть в какой-то день в прошлом, это, конечно, не… Я через чёрный ход… простите, через… тёмный тамбур… В общем, через определённый вход… оказываюсь в… э-э… по пути в прошлое. И слежу за тем, чтобы время… чтобы я сам… в общем, чтобы попасть куда хочу…»
    Но интерес слушателей, что меня поразило, не убывал и после пятнадцати минут такой запутанной ахинеи. И только через полчаса, когда я начал рассказывать о своём эксперименте с этим натуральным опалом, появились первые симптомы утомления слушателей. Юля потянулась и глянула на Алю, которая давно сидела с каменным лицом. И я тут же стал сворачивать свою речь:
    — Переход во времени – это не так страшно, как кажется! И путешественнику готовиться к этому особо не надо. Только первый раз мне пришлось как-то для себя оправдывать такое решение. Но уже после… В общем, я надеюсь, что мы ещё встретимся и всё обсудим. И я буду ждать ваших вопросов…
    — Один вопрос уже есть! – вскинулся Лёха. – Есть ли какой-никакой блог по путешествиям во времени?
    Эта тема, очевидно, задела всех. Они очнулись и снова внимательно слушали.
    — Был один. – ответил я. – Но наши друзья постарались и теперь его уже нет. Но я не против, если кто-то из вас создаст свой… Трудности всегда будут! Но победителями не рождаются. Всем – удачи!
    Я взял Лику за руку, она встала и мы вместе не торопясь двинулись к выходу. За нашими спинами оставалась мёртвая тишина.

Глава 10. Ко всему ли мы готовимся?

    Всё прошло, как вспышка. Только была вокруг них огромная герметичная камера с заинтересованными лицами сотрудников за прозрачной керамикой больших броневых иллюминаторов, и тут же возник тёмный подвал с грязными стенами. Головокружение было у всех и, как рекомендовано было, все повалились на грязный пол и лежали, не решаясь даже шевельнуться.
    Вместо личных имён для краткости в этот раз они выбрали цифровые идентификаторы. Тимур теперь звался «тройкой», Ольга – «двадцать два», Камил – «четырнадцать», а Роман решил отзываться на «Ноль-Ноль-Семь». Откуда у него такое пристрастие к древним сериальным боевикам?.. Ольга до последнего возражала: какая к чёрту краткость, слишком длинно и труднопроизносимо, но Ноль-Ноль-Семь остался непреклонным. И гвардии командор его поддержал, подумав, что, когда надо, для краткости будет звать его Бондом или семёркой. Это будет, в любом случае, короче чем «двадцать два».
    Сам командор для себя выбрал краткое «Зеро» – начало всех начал!
    Долго лежать и отдыхать было нельзя, время безостановочно тикало. Они – в прошлом! В глазах по-прежнему мерцает, но все заинтересованно стали оглядываться вокруг. Видеокамер тогда в этой части подвала не ставили, поэтому данные об интерьере помещения были только из случайных источников. Пустое в это время, техническое помещение, которое должны были через несколько дней начать заполнять стройматериалами. Затевалась подготовка к сезонному ремонту в подвале.
    — Встаём! – скомандовал Зеро. Хотя, голова у него всё не успокаивалась. – Всем выставить на таймере время возвращения. У нас всего три с половиной часа! Третий проверяет выход из подвала, Ноль-Семь и Двадцать два – сторожат реверсер. А мы с Четырнадцатым – на разведку! Сейчас ночь. Перед выходом отсюда всем обязательно маскироваться.
    Все кивнули и началась обычная работа. Весь план возможных мероприятий был по шагам отработан ещё «дома». И Зеро с Четырнадцатым, включив хроматофор-генераторы и стараясь не поднимать незащищённые лица к камерам, вышли в коридор подвала и осторожно побрели к лестнице. Была ночь и количество контактов с местными, которые могли бы их увидеть, сводилось к минимуму. На шестом этаже эти двое разделились, Четырнадцатый со включенными инфрами отправился по коридору, присмотреть за теми, кто им был интересен, а Зеро поднялся до машинного помещения лифта, чтобы исподволь заблокировать механизм. Лестницу они контролировать смогут, и лифт здесь был не нужен.
    Четырнадцатый вскоре сказал: «Всё чисто!», Зеро ответил: «И у меня…». Это был сигнал к остальным. Все ответили: «Ясно», «Да» и «Понял». Двадцать вторая должна теперь подняться на шестой, Ноль-Ноль-Семь должен заменить собой охрану на первом, а Третий, после сигнала Двадцать второй, из коридора шестого заблокировать всю телефонную связь в радиусе ста метров.
***
    23 мая, утро. Да, вчера попасть к полковнику на приём у меня не вышло. Я не смею винить в этом именинницу а также её тётку, у которой, очень удачно, было очередное дежурство в клинике. Это я сам нарушил все свои планы и остался с Ликой до самого утра. Но исправлять это меня никто теперь не заставит. Всё было правильным и волшебным! Как в детстве новогодний праздник с кучей подарков и чудес…
    И Богданов за весь вчерашний день мудро ни разу о себе не напомнил. Но уже утром, когда я на кухне готовил для нас с Ликой скромный завтрак, Богданов позвонил сам.
    — Доброе утро, Валера! Как ты? Где ты был? У меня нет сведений, как минимум, за…
    — Больше чем восемьдесят часов… – перебил я и поздоровался, – Доброе утро, полковник!
    — Верно! – он немного опешил от такой постановки беседы.
    Он не догадывался, что сам говорил мне это в немного более ранней реальности. А я решил добавить «копоти»:
    — Твои люди сбились с ног и ты уже думал, что больше меня не увидишь. И тебе кто-то сказал, что я нашёл способ экранировать датчик и сумел куда-то сбежать, но потом, когда появились данные по баллону из парка, ты решил, что меня утащили в будущее. Верно?
    Я почти дословно помнил наш с ним разговор в ФИАТе 500 вчера вечером. Но Богданова взять голыми руками было трудно. Он, как видно, быстро догадался о вторичности нашей беседы и ответил:
    — Да, вижу что лишних слов здесь не нужно. Где мы встретимся?
    — Я думаю, ты и сам знаешь. Через полчаса я выхожу из подъезда…
    Когда я вышел, Богданов, как и ожидалось, был уже здесь. Он приветливо моргнул фарами и потом помахал мне рукой. И я устроился в привычном мягком кресле, и сразу пристегнулся.
    — Мы с тобой сейчас заглянем в одно место… Ты, вероятно, уже знаешь, куда? – я кивнул. – Тогда, вперёд! А по дороге ты мне расскажешь, что с тобой эти три дня происходило…
    И я, конечно, рассказал. Как в ювелирном купил себе игрушку, которая перед этим больно меня укусила за палец. А потом стал испытывать её в парке. И меня через время выкинуло во вчерашний день…
    Это явно не вязалось с тем, что я говорил Богданову вчера и не согласовалось с реальным положением вещей, хотя и приближало к последнему. А меня будто подменили со вчерашнего. Сочинялось всё необычайно легко, слова приходили сами собой. И я даже радовался своим ораторским и актёрским способностям. И разговор этот считал несерьёзным и ни к чему не обязывающим.
    — Вот так штуковина! – как мне первое время показалось, принял всё за чистую монету Юрий Маркелович. – И эта странная штука сейчас с тобой?
    Я полез в карман и достал оттуда свой невзрачный билет во времени, о котором Богданов теперь всё равно будет думать как о странной и опасной игрушке. Пусть он думает, что статическая искра и камень могут помимо моего вмешательства делать со мной что-то непредвиденное.
    — Знаешь, надо бы его исследовать… – Богданов только глянул на перстень и снова стал следить за дорогой. Значит, не принял всерьёз. Потом спросил: – С этим камушком у тебя странные взаимоотношения, а с другими такими же предметами как?
    Вот уж этого мне не надо было! Я всё-таки не подопытная обезьянка на которой можно испытывать различные фокусы. Правда, в действительности, я был свободен и, значит, выбор всегда был за мной. Утверждать, что я занимаюсь уже несколько дней этими исследованиями я не стал. Поэтому поиграл в игру, подсказанную Богдановым:
    — Нет, на другом не пытался повторить! У меня и иных дел во временном хозяйстве предостаточно! Вот хоть бы этот баллончик от жёлтой футболки…
    — Кстати, баллончик вчера исчез.
    — Как? – удивился я.
    — А вот так! Вчера днём лежал в специальной вакуумной камере, а, когда сегодня его хотели достать, там было пусто. И вакуум был в полном порядке, и вакуум-насосы никто не запускал. Чудеса! Я начал расследование и ты мне должен помочь!
    Вот так! А я-то думал, что другие вопросы будем обсуждать. Но нет, так нет:
    — Ладно, поехали!
    — А мы туда и едем сейчас! Часов пять-шесть ещё… Можешь пока поспать. – осчастливил меня Богданов.
    Так что я, оказывается, не знал то место, куда меня хотел отвезти полковник, ведь то место, что я знал, за шесть часов можно было несколько раз достичь пешком. И я прикрыл глаза и действительно быстро уснул. То ли день вчера выдался нелёгкий, то ли ночь у меня оказалась беспокойной…

    — Валера! Мы уже приехали. Просыпайся! – услышал я знакомый голос.
    Автомобиль неподвижно стоял в закрытом боксе и прожектор через боковое стекло слепил глаза. При попытке встать, резко натянулся не отстёгнутый ремень безопасности. И, пока я пытался его отстегнуть, прошло не меньше минуты. Богданов спокойно отошёл к выходу и ждал меня у двери.
    Потом была трудная лестница куда-то вверх. Нечеловечески дрожали ноги и меня стало немножко мотать. Юре даже пришлось меня поддерживать за локоть.
    — Что с тобой? – спросил он участливо.
    — Не зна… – мне не удалось даже до конца всё произнести. Воздуха в лёгких не хватило.
    Со мной и вправду творилось что-то ненормальное. Я оплывал… как оплывает перегретая свечка. Сознание было каким-то поверхностным. Но я помнил… я помнил, что должен помнить… Только, о чём? Как же это у них называется? Какое-то такое слово… Ана… нет! Ама… ама-мне-зия. Где-то так! Или не так? Но со словами у меня и раньше какие-то проблемы были. Не помню уже какие…
    Кто-то потрепал меня за лицо. И я открыл оказавшиеся закрытыми глаза. Рядом находился незнакомый человек в очках и со звёздочкой на погоне. Я должен был знать, что означает эта звёздочка. Но не помнил…
    — Он весь ваш! – сказал человек в очках и пропал из зрительного поля.
    — Вы уверены, что он не сможет исчезнуть? – произнёс другой голос.
    — Пфф.. – фыркнул неизвестно откуда очкарик. – Сами проверьте!
    Это был, конечно, сон, и я был недоволен таким грубым сюжетом, но всё-таки желал его продолжения.
    — Валерка! Да очнись ты... Хватит спать!
    Дерзкий щелчок по щеке был чужим настолько, что я поневоле снова распахнул глаза. И я не помню, чтобы Богданов так кричал когда-либо. Я поморгал. Пятно его лица плавало и я не мог сфокусировать изображение. Под спиной чувствовалась плоская поверхность, значит, я лежу. Попытался подняться чтобы привести свою голову в вертикальное состояние. Это кое-как удалось, я в конце концов сел, чуть не опрокинувшись назад и сразу же, по инерции, попытался встать.
    — Не вставай пока! – предупредил Богданов, удерживая меня рукой. – У тебя ещё не прошёл шок.
    — Какой шок? – губы мои отказывались мне служить, я вынуждал их шевелиться каким-то немыслимым усилием воли.
    Но Богданов меня понял.
    — Ты на лестнице упал и наши врачи тебя едва откачали.
    Я посмотрел на полковника и понял, что он не шутит. Лицо Богданова встало наконец в фокус и я смог различить, что он взволнован или даже напуган. Боится видимо за моё здоровье. В затылке действительно саднило, будто я скатывался по лестнице и своим затылком пересчитал все каменные ступеньки.
    С трудом сглотнул. Головокружение наконец стало отпускать. Я, напрягаясь, повернул голову и огляделся. Богданов сидел на стуле рядом, а за его спиной открытое настежь окно. А за окном ветка с молодыми листьями…
    Подо мной была медицинская кушетка, обтянутая кофейного цвета кожей. Мы с полковником были одни в просторной комнате, точнее, в некоем медицинском кабинете. В углу кабинета какой-то электрический медицинский инвентарь с проводами из-за стенки, словно в рентген-кабинете. Но никаких врачей здесь нет и в помине. Только мы вдвоём с Богдановым.
    Открыв рот, я снова попытался двигать губами. Они стали немного послушнее и я наконец смог спросить:
    — Я… что, сознание терял?
    — Ты меня чуть до инфаркта не довёл! – Богданов покачал головой. – Если бы я знал, что так случится…
    — Как? – захотел поточнее узнать я.
    — Но уже вижу, ты в порядке. Так что поедем теперь обратно. Не волнуйся, я тебя доставлю, куда пожелаешь!
    — Постой, Юра… а как же баллон с химией? Ты же хотел расследовать пропажу.
    — Да! Но пока тебя приводили в работоспособное состояние, я сам во всём разобрался. Эти олухи поставили баллончик в другую камеру, а запись сделали в журнале этой. Только что пришёл сотрудник из вчерашней смены и мы всё выяснили. Зря я тебя побеспокоил.
    Что-то в этом было не очень правильным. Я стал опасаться… Не приведи бог, конечно… У меня много стояло на этой карте. И всё же я стал опасаться, что Богданов мне почему-то, не доверяя полностью, лгал.
    Но пока конкретизировать не имело смысла. Не хватало многих фактов. Всё было не очень надёжным.
    Да и расследованием заниматься пока не было резона. Ведь ничего угрожающего и неправильного не произошло! И пока почти всё согласовывалось с тем, что я слышал. Но чувство разрыва реальности отказывалось меня покидать! И всё было не так, как должно быть.
    Когда мы с Богдановым добрались до бокса и сели в его машину, он неожиданно спросил, и я сразу посчитал это каким-то отвлекающим манёвром. Тема была уж очень абстрактной:
    — Ты, Валера, никогда не встречал такой аббревиатуры: ЯЗДВ. Случайно я где-то увидел, а теперь вспомнить не могу, к чему это относится.
    — ЯЗДВ? – спросил я. – Это что-то русское. Буквы дэ и вэ – вероятно «дальний восток», а слово на Я, мне кажется, достаточно редкое. Может нечто ядерное, или языковое, или, на худой конец, ячменное?..
    — Или ещё японское и якутское… – засмеялся полковник. – Ладно, не загружай голову. Само как-нибудь вспомнится.
    А я сидел в едва покачивающемся кресле и почти всю дорогу до Москвы пытался подобрать расшифровку ЯЗДВ. Подбирал и отвергал. И ещё успевал дремать между делом. Только когда мы проезжали какой-то город и Богданов снизил скорость почти до минимальной, я открыл глаза и посмотрел где же мы застряли. А мы нырнули под какую-то эстакаду, и движение транспорта почти остановилось, а под задним бампером медленно едущего впереди автомобиля я увидел на асфальте белую надпись: «М-10». Москва – Выборг. Теперь хоть буду знать, в каком направлении меня вместе с Богдановым сегодня носило.
    Потом снова дремал, позабыв про загадку с аббревиатурой, пока меня не отвлёк голос Юры:
    — Город уже. Тебя куда?
    — Знаешь, где я живу? – вопросом ответил я.
    — Догадываюсь…
    — Тогда меня на Малый Каретный! Давненько я дома не был.
    Последняя фраза была из области риторики и ответа не требовала, но Богданов вялым голосом всё равно отозвался:
    — Примерно, четыре дня!
    Да, он знал обо мне много, даже очень много, но отнюдь не всё. И я, уже зайдя в подъезд, молча поднимался по лестнице и думал о своих, удачно скрытых от федералов, прогрессивных новых и необычных возможностях.
    Когда я тихонько зашёл в квартиру, хозяин наверняка уже спал. На часах – одиннадцать тридцать, без малого полночь. Очень тусклое ночное освещение в прихожей позволяло просматривать только коридор до моей комнаты. И дверь в эту мою комнату была не открыта настежь, как обычно, а только приоткрыта. Хозяин и его заботливая родственница этого бы не допустили. Значит здесь был кто-то посторонний. Причём, очень недавно. Если бы дверь прикрыли при Анне, то она обязательно всё восстановила бы в том виде, как я оставил. Значит что-то случилось уже после её ухода в восемь вечера. А я в это время вместе с полковником был ещё в дороге. О том, что в моей комнате меня пока нет, могли знать только люди Богданова.
    Интересно! Может быть стоило взглянуть на то, что здесь происходило? Быть может это сам Фёдор Алексеевич, а не кто-либо чужой, по какой-то своей причине прикрыл дверь. Или это сотворилось каким-то сквозняком. Но в отношении Богданова у меня уже были определённые подозрения, и это решило вопрос: быть или не быть!
    Я решил, что надо обязательно быть, сунул руку в карман, нащупал там перстень и вытащил его. Мой серебряный перстень. Вместе с ним лежала вчетверо сложенная бумажка. За последние дни я вспоминал уже второй раз, что это записка из будущего, которую я до сих пор так и не прочитал. Может быть это и было важным когда-то. Но теперь время всё изменило! Возможно, стоило эту бумагу уже выбросить за ненадобностью, а мне не хотелось оставлять загадки у себя за спиной.
    Но всё надо делать в порядке важности. Тот, кто был, или не был в моей комнате, занимал сейчас первое место в рейтинге задач. И я осторожно сжал в руке свой опал, а бумажку уверенным жестом вернул снова в карман.
    Выйти легко, как обычно я выходил во временной шлюз, не удалось. Готовясь, я глубоко вдохнул, напрягся, нацелился, но ничего не произошло. Со второго и третьего раза – тоже… Я сразу же вспомнил тот диалог, который мне чудился в полубессознательном состоянии. Я только теперь осознал, что это было наяву: «Он весь ваш», «Вы уверены, что он не сможет исчезнуть?», «Сами проверьте!».
    И раз это была не галлюцинация, то тогда дело совсем плохо! Как и что они со мной сделали пока я был в отключке? Но всё-таки они что-то сделали для того, чтобы я не мог исчезать. И вот результат: я этого действительно не могу!
    Скорее всего, это был какой-то препарат! Который мне капнули на язык, дали понюхать или же подсадили в кровь…
    Я торопливо снял куртку и повесил её на крючок в прихожей. Потом по очереди засучивал рукава, пока не обнаружил того, что искал – маленькую красную точку на сгибе левого локтя.
    Вот так! Значит они всё-таки сделали это. Впрыснули какую-то гадость и лишили меня возможности перемещаться во времени. Вообще непонятно, зачем это Богданову и его команде? И надо ли было только ради этого, везти меня за сотни километров? Впрочем, возможно весь смысл был именно в этом – увезти меня подальше, обработать, убедиться, что не смогу ничего исправить. И, пока я в этом странном состоянии, похозяйничать здесь…
    В этом месте моего рассуждения оставалась трудноразрешимая головоломка. Зачем здесь им что-то было нужно? Был ли в этом какой-то стратегический замысел? Или это была просто такая тактическая уловка? Может быть провели обыск, поставили «жучка» и всё. Я очень надеялся, что не поставили мину с дистанционным взрывателем. Меня-то не сильно испугаешь, но это бы очень не понравилось классному старикану Фёдору Алексеевичу, хозяину квартиры.
    Только я вспомнил о нём, как из гостиной раздался голос хозяина:
    — Валерий Евгеньевич? – он всегда обращался ко мне по имени-отчеству. И я большей частью старался отвечать ему тем же.
    — Да, Фёдор Алексеевич, добрый вечер!
    — Я слышу кто-то шуршит у порога… – пробормотал хозяин, выкатываясь на коляске из-за угла. – Что же ты стоишь? Проходи! Я уже думал, когда ты появишься? Да, сегодня тебя спрашивал мой знакомый, Петька, Пётр Голдобин, полковник в отставке. Не слыхал про такого? А он о тебе знает. Говорит, потеряли тебя в пограничном институте. Послали его, чтобы проведал… Да ты проходи!
    Я ещё не был готов проходить в свою комнату. Мне ещё необходимо было убедиться в безопасности этой комнаты, хотя мой хозяин и снял часть вопросов. Я знал теперь кто из чужих приходил к нему в гости, но не выяснил, почему он пришёл так поздно и что конкретно делал у меня в комнате.
    — Фёдор Алексеевич, когда знакомый приходил?
    — Да он вот только ушёл. Мы с ним поболтали обо всём. Немножко вспомнили молодость, вино он молдавское мне принёс. И мы его маленько продегустировали… Только ты Анне об этом не говори!
    В таких условиях спрашивать почему и зачем его друг пробирался в мою комнату было неправильным, и я перевёл разговор на другую тему. Попробовал закинуть удочку про волновавшие меня проблемы со своими исчезнувшими возможностями. Мне нужно было избавиться от этого гадкого препарата в крови:
    — Я, наверное, чем-то немножко отравился. Сегодня за обедом. – соврал я. – А в голове такой туман! Ты, Фёдор Алексеевич, не знаешь, как с этим можно бороться?
    Я нарочно сказал: «немножко» и «сегодня за обедом», чтобы не дать повода думать о чём-то серьёзном. Правда, обеда у меня сегодня и не было! Пусть он считает, что я думаю о чём-то случайном и легкомысленном…
    — Бороться? Ты себя как чувствуешь? Может тебе врача надо? Тебя не тошнит?
    Нет, пугать человека, дающего мне ночлег, я начал зря. Надо как-то по-другому.
    — У тебя, Алексеевич, нет никаких рецептов от похмелья?
    — О, вот оно что! – успокоился мой хозяин. – Гулял, выходит, где-то. Ну, это я умею быстро править. Идём!
    И он, ловко маневрируя на своей коляске, развернулся и покатил в сторону кухни. Я пошёл следом. В кухне он указал на диван.
    — Садись, буду лечить!
    Я покорно уселся на диванчик, на котором обычно сидели хозяйские гости. А Фёдор Алексеевич подъехал к холодильнику и достал оттуда литровую бутыль минеральной воды.
    — Ну-ка, теперь помоги!
    И мне выпало доставать из шкафа большой хрустальный стакан, а из аптечки на стене – упаковку шипучего аспирина.
    В целом получилось очень неплохо. После первого же пузырящегося стакана я почувствовал, как туман в голове стал проясняться. Я с достаточной проницательностью теперь мог вспомнить все детали своего странного поведения, начавшегося сразу после встречи с Богдановым сегодня утром. Да, Богданов был великолепным психологом. Так ловко орудовал мной, что и не подкопаешься!
    Если бы я не был утром в состоянии лёгкой расслабленности, то сумел бы заметить, как Юрий Маркелович устроил в кабине своего ФИАТа систему вентиляции, при которой весь внутренний обдув шёл только со стороны водителя. А я сидел в каком-то воздушном мешке, в который легко и безопасно можно было впрыснуть нечто снотворное. После шести часов такого воздействия, из меня можно было верёвки вить.
    Потом, очевидно, он немного проветрил пространство кузова возле меня, чтобы я смог самостоятельно выползти из машины и подняться с ним по лестнице из гаражного бокса. А что со мной делали потом, я уже не помнил. Кроме, пожалуй, запомнившегося разговора. Это вероятно было уже после того, как мне дали порцию снадобья, от которого я потерял способность к перемещению во времени. И которое мне теперь было необходимо прогнать из своего организма.
    После третьего стакана Алексеевич сказал:
    — Давай ещё один стакан. И спать!
    А я впихивать в себя больше не мог! Уровень воды стоял уже где-то возле горла.
    Пока я грел в руке полный стакан, мы с дедом Фёдором побеседовали немного о политике, немного о футболе и совсем немного про его работу в спецслужбах. Когда я начинал выспрашивать про эту работу, хозяин отделывался шуточками. И сразу переводил разговор на другие темы. Но всё-таки кое-какие сведения я получил. Последнее звание у него было никак не ниже полковника. А закончил он свою карьеру, когда я учился в пятом классе, году в две тысячи восьмом. А Анна была не дочкой и не внучкой и вообще не родственницей, а просто хорошо зарекомендовавшей себя домработницей.

Глава 11. Искусная фигура высшего аварийного пилотажа: плоский штопор

    Через десять минут в наушниках раздалось четырёхкратное: «Готов!». Зеро буркнул: «Отлично!». Теперь им оставалось только ждать. Объект стал не опасней коробка спичек, но всё равно будет геройствовать и они его легко прижмут к стенке. Главное, делать всё верно и по плану. Пока он не сообразил что к чему, надо его просто убрать. Его самого, уже приговорённого, должны привезти в город и у него шансов изменить ситуацию в свою пользу до утра уже не будет. И потом им, поисковой группе три, надо будет успеть немножко прибраться за собой. Чтобы в последующем никто не мог сказать, что такой когда-то существовал.
***
    24 мая. Где-то около часу ночи, когда беседа сошла на нет и Фёдор укатил к себе в комнату, я снова принялся за свои опыты. Первая попытка прошла мучительно. Я с трудом сумел пропихнуть себя в тёмный шлюз, но при этом из реальности не ушёл до конца. В полной темноте мне явно слышались капли дождя, барабанившие по стёклам. Дождь начался давно, когда ещё я пришёл на кухню с Фёдором Алексеевичем… И я обессилено выпал снова в свою реальность. Сильную ерунду придумали эти химики у Богданова!
    Но я был упрямым. Допил остатки минералки, и с третьей попытки смог прыгнуть в будущее на несколько минут вперёд. Я достал из кармана смарт, перезагрузил и нашёл в википедии статью про антидоты. Но и это мне нисколько не помогло. Потому, что я не знал даже приблизительно, чем же меня отравили. А без этого, выбирая наугад, я мог ещё больше навредить. Но Фёдор Алексеевич дал мне средство работающее, хоть и рассчитывал он на нечто совсем другое.
    В свою комнату я так и не возвращался. Возможно это было и безопасно, но бог сохраняет не всех, а только бережёных. Вместо попыток сразу же ухватиться за серебряное колечко и попытаться рвануть навстречу всем опасностям и разоблачить полковника со всеми его подчинёнными, я спокойно ждал когда же ко мне снизойдёт «откровение». Всё для того чтобы начать действовать наверняка, без страха оступиться и сделать очередную ошибку…
    Я просто расслабленно сидел и восстанавливался. Спать совсем не хотелось. Но под утро, в 4.52 ожил смартфон в кармане. Чтобы не разбудить хозяина, сперва я встал и плотно закрыл дверь на кухню.
    — Я слушаю! – я не глянул даже кто звонит.
    На том конце слышалась отдалённая речь, потом женский голос ясно произнёс:
    — Валерий Евгеньевич! – я сразу узнал голос Лейлы, восточной красавицы.
    — Доброе утро, Лейла!
    Я старался обращаться к ней так, как привык. Интересно, какая проблема у этой девушки может возникнуть около пяти утра?
    — Я – Лиля! – упрямо исправила меня она. – Извините, что так рано, но у меня срочное дело.
    — Чем я смогу помочь? – срочные дела требовали немедленных действий.
    — Вы сейчас должны приехать сюда. К нам в общежитие... – и замолчала. Как бы никаких подробностей.
    Но говорила она уверенно и у меня ни тени сомнения не возникло. Надо, так надо! Но пока связь не разорвалась, я попытался выяснить хоть что-нибудь.
    — Я должен что-то сделать? Пожарные, полиция, скорая помощь не нужны?
    Но в ответ Лиля почти крикнула:
    — Приезжайте быстрее!.. – и связь тут же прервалась.
    Вот так раз! Что же там стряслось? И как мне туда сейчас добраться?
    Такси довезёт быстро, но пробьёт в бюджете такую брешь, что ничем не заштопаешь. Вчера, нет, уже позавчера я отдал Лике почти всё, что у меня оставалось в наличии. Надеяться, что Богданов чем-нибудь поможет, теперь не приходилось. Для меня оставался только метрополитен, который ходит начиная с полшестого. Станция недалеко, но ехать придётся больше часа. Полтора часа пути и минут двадцать ещё пешком до общежития…
    Правда, уже теперь я бы смог реверсировать и даже попасть туда в тот же момент, как Лиля крикнет своё: «Приезжайте быстрее!». Да, но только надо было бы сначала всё проверить! Я, как с камнем получится, пока ещё был не уверен…
    Снова ставить эксперименты в домашних условиях я не стал из принципа. Живая практика гораздо надёжнее! Взял с вешалки свою куртку и через минуту был уже на улице. На ночной улице весьма прохладно и льёт противный дождь. У меня от его воды судорожно подтянуло живот и пробежала дрожь по спине. У-ух! И зонтика или дождевика у меня нет.
    Но зато есть мой спасительный камень! Дождика здесь не было вчера вечером. И я снова возвращаюсь в пустой подъезд, чтобы на улице никого не напугать, нащупываю в кармане перстень и совершаю управляемый реверс в сияющее недалёкое прошлое.
    Свет в тусклом настенном светильнике у входа моргнул и стал ярко-синим. Через окно стало видно посветлевший двор в туманной сетке дождя. Потом дождь стал утихать, лужи быстро исчезли и посветлела земля, выбросившая из себя в облака всю излишнюю влагу. Пора! Разрываю поток и выхожу в тусклый подъездный реал. Здесь пусто, мрачно и тихо.
    В окно вижу, как к подъезду подкатывает знакомый ФИАТ 500. И какое-то знакомое замученное существо вылезает оттуда и тащится к подъезду, едва передвигая ноги. С собой встречи я не боюсь, но Богданов стоит, ждёт и из-за руля внимательно наблюдает за бредущим. Мне совершенно не надо показываться перед ним в двух лицах. Поэтому отступаю от окна в тень и замираю. Но мне-второму похоже совсем не интересно искать своих двойников. Зайдя в подъезд, он сосредоточенно проходит в двух шагах мимо и не замечает меня. Класс! В каком же состоянии Богданов меня привёз?
    И почему же Лейла ничего не сказала, что от меня потребуется? Наверняка ей нужна моя способность произвольно перемещаться во времени. Возможности подготовиться у меня почти вагон! Да, насчёт подготовки, я смогу и нечто упреждающее подогнать к этому сроку. Только надо начинать уже сейчас.

    В 00 часов, 00 минут я уже топал от метро «Проспект Вернадского» к кампусу МГИМО. На выходе со станции меня чуть не сбил с ног какой-то мужик, стремящийся успеть на последний поезд. Из его руки выскочил почти закрытый зонтик, упал и тут же с хлопком развернулся. Я крикнул: «У вас зонтик упал!», но тот даже не оглянулся. Так и исчез, торопясь к эскалатору. На улице опять шёл дождь, а рядом со мной лежал открытый и бесхозный зонт…
    Зонт оказался вполне исправным и я шёл по улице уже укрытым от осадков. Только снизу джинсы немного намокали.
    Через двадцать минут я был уже у общаги. Не зная, можно ли проносить во временной канал такие предметы, как зонтик, я аккуратно сложил его и повесил на ручку двери. И потом уже вышел в канал и стал через закрытую дверь и мимо поста охраны просачиваться в грядущее.
    По лестнице после третьего этажа я поднимался уже в нормальном времени. На шестом этаже в коридоре никого не было. На коридорных часах было уже пять часов и четырнадцать минут. Если время верное, с момента звонка прошло двадцать две минуты. Нужно уже определиться, с какой неприятностью встретились девочки. Подхожу к их двери, касаюсь в кармане перстня и в этом неправильном, но управляемом реверсе прохожу прямо сквозь дверь.
    Здесь, в комнате, трое. Юлька и Лейла сидят вдвоём почти неподвижно на кровати справа, а третий беспрерывно мечется по всей комнате. Скорость движений большая и я вижу лишь серую тень, расплывавшуюся по каким-то определённым трассам внутри комнаты. Свет выключен, но мне в реверсе видно всё. Вот серая тень конденсируется возле девчонок. Я тоже притормаживаю. Свет немного притухает. И теперь я могу различить, что эта тень – женщина в серовато-синем комбинезоне. Это уже более определённо. И я тихо выпадаю из реверса.
    — Приезжайте быстрее! – раздаётся крик Лейлы. – Нас хотят убить!
    Телефон в руке у «серой тени». И она прерывает связь и бросает телефон на стол.
    — Молодец, деточка. – очень спокойно говорит она. – Всё сделала правильно. Только так орать не надо было!!! – и эта «тень» наотмашь бьёт Лейлу кулаком в лицо. Звук был, как от рвущейся ткани.
    Мне совершенно не понравилось поведение этой «серости». И я шагнул вперёд и окрикнул:
    — Эй! Ты кто такая?
    Все трое вздрогнули и, удивлённые, повернулись ко мне. Ведь по их понятиям, я возник здесь из ниоткуда. Высокая, спортивного сложения «тень» принялась что-то бормотать и полезла к себе в тесный карман, расположенный чуть выше колена и оттуда у неё в руке возник ствол. Когда я остановился, в мою сторону глядели два маленьких чёрных глазка этого оружия. Я такого не ожидал, что встречусь здесь с вооружённой игрушечным пистолетом хулиганкой.
    Пистолет действительно был непривычно странным, словно игрушка, это показалось не таким опасным и когда перевёл взгляд на девчонок тут же понял, что они обе сидят со связанными за спиной руками. Да это же целая операция! Захват заложниц и провокационное завлечение меня. Меня-то сюда с каких пирогов?..
    В это время прозвучал щелчок, совсем не похожий на выстрел. И я почувствовал эту боль одновременно со щелчком. Это был мощный удар тока. Меня через всю грудь прошил чудовищный электрический разряд, даже сердце дало сбой и затрепетало! Яркие цветные искры заплясали в глазах и всё быстро, как по мановению, исчезло. И боль, и искры, и связанные девочки…

Глава 12. Переходим в крутое пике. Задача трёх тел

    Шок от боли понемногу проходил. Какая-то возня ворвалась в сознание и я сразу открыл глаза. Первое, что увидел, была чёрная нога, упирающаяся в пушистый декоративный коврик сбоку, к которому я почему-то прижимался своей щекой.
    Потом, подвигав зрачками, понял, что это я лежу на боку и вижу всё в ненормальном и мутном ракурсе. Мне очень не хотелось шевелиться. По-прежнему болело всё и голова кружилась. Изображение в глазах трепетало и разглядеть шевелящиеся окрестности было почти невозможно. С трудом сфокусировался на отдалённых фигурах и содрогнулся – перед глазами был бой! Яростный и жестокий, безжалостный и кровавый. И все участники этого сражения казались мне в первое мгновение незнакомыми, пока я внизу не увидел безжизненно прижатое к полу лицо Юльки, безмятежно и слепо уставившейся куда-то в пространство. Потом разглядел Лейлу, молча отбивавшуюся ногами от двух наседающих на неё неизвестных мужчин. Один из них орудовал уже окровавленным ножом…
    Я подавился, пытаясь крикнуть. Мой рот был чем-то туго заклеен и я лишь мог надувать щёки и выпускать пузыри воздуха через ноздри. Попытка двинуться чтобы вскочить тоже оказалась неудачной. Я дёрнулся, но не смог даже пошевелиться. Меня скрутили и чем-то привалили, и нога, упирающаяся в пол, была ногой сидящего на моём боку. Его кулак, чтобы успокоить, болезненно саданул меня в плечо. А мои, стянутые за спину, руки оказались вообще деревянными и бесчувственными.
    Пока я боролся с собой, Лиля тонко взвизгнула и чья-то рука тут же запечатала её рот. А на животе у неё через свежий разрез на пёстром халате расплывалось страшное багровое пятно…
    Один из мужчин остался с затихающей Лейлой, а другой, вооружённый ножом сразу же повернулся ко мне. Тут же я понял, что это значит. Здесь и сейчас всё было пропитано дыханием смерти! Запах, цвет и звук смерти были во всём! И эта невидимая птица теперь хищно повернула голову, заглядывая ко мне в глаза…
    Впрочем, о себе мне надо было думать раньше! Мне было можно, и давно уже, уйти в реверс и переиграть эти страшные обстоятельства. Кто эту резню затеял и зачем, я буду разбираться позже. Лезть в карман за опалом не получалось, бесчувственно стянутые за спиной руки мне помочь не могли. Снова напрягся, разрывая ткань времени и ушёл в ординарный реверс. В комнате, в ярком синем свете бешено задвигались сражающиеся тени, потом фокус уплыл, глаза у меня закрылись и всё исчезло. Следом был момент, когда возник свет без фокуса, меня затрясло и тут же я оказался шагающим от женщины, прятавшей оружие в карман на ноге…
    А после был реверс через реверс. И когда он кончился в коридоре за дверью, мой палец оказался в кармане прижатым к камню. Я облегчённо вздохнул и, выходя из реверса, отпустил перстень.
    Да, я узнал всё, что мне было нужно и гораздо больше, чем хотелось. И меня, от воспоминаний об этом, замутило. Какое же глупое и бесчеловечное существование было в этой моей временной несуразности. Но теперь мне необходимо было всё исправить и спасти девчонок. Потому, что такой вариант никуда не годился! В комнате меня завалили скорее всего разрядом из шокера и до сих пор в тех местах на груди я чувствовал жжение электрического разряда. Ещё чувствовал скотч, прилипший к губам, хотя его здесь уже быть не могло и покалывающие и онемевшие руки… Кроме этих чисто внутренних ощущений, я реально чувствовал как нож болезненно прорезает мою плоть и чужие руки в тёмных перчатках перекрывают дыхание, не давая закричать…
    И всё это необходимо было срочно исправить! Да кто же они такие, эти мясники в тёмном?!
    Стереть ситуацию, словно ластиком, и исправить легко только на словах или бумаге. Я столкнулся, как минимум, с тройкой очень опасных тварей, которым было чуждо всё человеческое. Они были вооружены и доказали, что смогут справиться со мной. И справляться с ними в одиночку мне было уже не так прикольно. И помощи опять же ждать ни от кого не приходилось, справляться со всем что случилось предстояло самому.
    И вдруг я понял почему позавчера судьба столкнула меня с этими ребятами, друзьями Лики. И почему мне пришлось им так много рассказать. Я перестал уже верить, что появится хоть один, кто сможет, как я, гулять во времени безо всякой машины, и я перестану быть редкостью и необычным придурком, когда, спасибо Лике, повстречался с ними. Верить перестал, но искренне продолжал надеяться. И эта надежда меня до сих пор берегла. Мне необходима была такая команда рядом.
    А пока, отставив излишнюю сопливость, необходимо определяться, что я смогу предпринять. Справлюсь, не справлюсь, об этом не стоило даже думать. Обязательно справлюсь! Надо только постараться разложить карты так, чтобы все козыри были у меня в руке!
    Во-первых, с кем я имею дело? Эти трое людей, женщина и двое мужчин, студентами, скорее всего, не были. По возрасту не подходили. Но всё же как-то вместе с оружием сумели проникнуть в охраняемое общежитие. Лиц мужчин я не видел вообще, а женщину видел мельком и через мушку на прицеле в её вытянутой руке. Поэтому лицо плохо разглядел. Виделись тёмные волосы на плечах и тёмные провалы глаз. И овал лица, и заметный косой шрам на переносице…
    Все трое рослые, и, как видно, тренированные и безжалостные чужаки. Потому чужаки, что здесь они своими не были, странно одевались и вели себя уверенно и жестоко.
    И им что-то было нужно. Лишь для того, чтобы я пришёл, они среди ночи пробились к девочкам и вынудили вызвать меня. А потом обеих ни за что казнили…
    Только опять без соплей! Девочек я непременно спасу! И ни за что не дам больше убивать никого из своих друзей.
    И что же для этого необходимо?
    Итак, пункт «а»: Мне нужна как можно более полная информация. Кто такие? Где их перехватить на подходе. Всех, до единого! Я уверенно знал только троих, но ошибаться нельзя! Гораздо безопасней предполагать, что их больше и что вооружены и подготовлены они лучше. Мне просто не всё показали…
    И здесь размышления прервали шаги. Там, в комнате девочек, кто-то быстро приближался к двери. Я сделал несколько шагов в сторону и не успел сунуть руку в карман, как почувствовал удар чего-то острого в плечо. Это я уже проходил. Плечо в последний момент защитило мою шею. Новый реверс, совершенно без подготовки! И, чтобы далеко не занесло, сразу возвращаюсь в реал. Нужно узнать, кто оказался за моей спиной.
    Там, внутри за дверью, шагов ещё не слышно. И я поворачиваю голову, оглядываю коридор и вижу в нескольких шагах крадущегося вдоль стены. Он тут же бросается ко мне и мы на расстоянии «знакомимся».
    Рассматриваю нового вооружённого участника до момента своего уклонения в новом реверсе. Выскакиваю из реверса ещё чуточку позже. Точнее, раньше. В коридоре никого ещё нет и я сразу отправляюсь в сторону лифта и лестницы, откуда, по-видимому, здесь возник нападавший. Подойдя, заметил его, поднимающегося по лестнице. Он без маски, обычной у таких людей, в тёмной одежде, в тёмных шапочке и перчатках. И ещё в обуви того же самого непонятного тёмного цвета. Похож на какого-то техника. Он поднимает голову и мы, замерев, разглядываем друг друга через стекло, с расстояния в несколько метров. Лицо у него спокойное, без бороды, усов и бровей, а головной убор, в виде капюшона, оставляет лицо открытым от лба до подбородка. Когда его лицо осталось в одиночестве над лестничным пролётом, я немного растерялся. Всё остальное у моего противника растаяло, стало почти незаметным. И, если бы не лицо, висящее над лестницей, я бы его потерял.
    Но эта невидимость продержалась недолго. Стоило мне осознать, что это какой-то камуфляж, как я мог вполне устойчиво видеть контуры своего врага. Рослый и широкоплечий, лет ориентировочно свыше сорока. Но без излишнего веса и не культурист. Просто природный здоровяк.
    Мы с ним так стоим и продолжаем смотреть друг на друга. Чего же он ждёт? И этот природный здоровяк, будто почувствовав, о чём я подумал, стал доставать из-за спины нож. Доставал, впрочем, очень даже театрально, чтобы я всё мог разглядеть. В конце, продемонстрировав мне великолепный клинок, вслух произнёс неожиданное:
    — Давай!
    Я сделал это помимо своей воли. Не успевая повернуть голову, резко отскочил в сторону. Раздался щелчок и мою руку царапнула иголка. Больно царапнула! Но я сумел тут же реверсировать повторно. Только для того, чтобы переиграть этого нового нападавшего. Произнесённое снова «Давай!» чуть запаздывает и я, отскочив, вижу ту женщину со шрамом на переносице. Она уже бесшумно стоит со стороны открытой комнаты девочек и наводит на меня свой двуствольный шокер…
    Теперь мне необходимо было воспользоваться ювелирным камнем. И моя рука уже в кармане. Вылетаю в недалёкое будущее. Разглядывать, что случилось после моего исчезновения было трудно и неинтересно. И отойдя в будущее совсем недалеко, сразу перехожу в управляемый реверс.
    В коридоре суетится большая и разнотонная, окрашенная синими цветами, толпа. Человек двадцать-тридцать. Но быстро редеет. Это местные. Когда исчезает последний, возвращаюсь в реал и перебегаю к двери Юли и Лили, чтобы, когда там никого не будет забаррикадироваться с девочками и удержать осаду до подхода охраны. У двери встаю к стене и возвращаюсь в медленный управляемый реверс. Вот со стороны лестницы выскакивают четверо рослых и быстро приближаются ко мне спиной. Это, видимо, та же троица и ещё кто-то один. Все по очереди влетают в комнату девочек. Не хочу даже думать, что там сейчас происходит! Я потому и иду в реверсе, чтобы всё это обязательно исправить!
    Через какое-то время один из них вылетает.
    Мне достаточно было ориентироваться только по их специфической одежде. Тёмно-серые комбинезоны без признаков каких-либо застёжек, с единственным карманом на бедре и функцией виртуальной невидимости. У мужчин обтягивающие капюшоны на голове, а у женщины была плотно уложенная причёска. Или парик…
    После первого спиной вперёд выбегает ещё один. И, наконец, появляются последние двое. Они разделяются у лестницы. Женщина стоит и активно жестикулирует. Потом отступает, а на том месте возникает ещё один персонаж – мой двойник. Я сам, уже в реале, забегаю в комнату девчонок и плотно закрываю за собой дверь. Когда поворачиваюсь, вижу их испуганные глаза.
    — Спокойно, девочки, это я! Ключ не знаете где?
    У Юли на глазах слёзы и она не может ничего сказать. Лейла смотрит напряжённо. Потом говорит:
    — Если на столе нет, значит ЭТА его забрала.
    «Эта» без капюшона сейчас в коридоре и может вернуться в любую секунду, как только исчезнув, их перестанет развлекать мой собственный клон. А это очень недолго. Незапертая дверь их даже не задержит. Стол и стул слишком уж лёгкие. Кровать потяжелее, но тоже задержит ненадолго. Беру стул и через ручку заклиниваю его спинкой за шкаф. Рукой забиваю поплотнее. У этого шкафа ножки закреплены в полу и его просто так не сдвинешь. А чтобы стул не упал от рывков, снизу сиденье подпираю углом стола. Вроде бы всё!
    — Валерий! Юльку хотя бы развяжи, она сейчас в обморок загремит. – Лейла спокойна, будто ничего не происходит. Железная девочка и беспокоится в первую очередь не о себе.
    Когда я начал распутывать верёвку, дверь кто-то шевельнул. Потом был удар, потом ещё. И в принципе – это хорошо. Шум разбудит кого-нибудь. Мне самому давно уже надо было охрану побеспокоить. Небольшая щель во время ударов возникала, но тут же замыкалась. Стул я правильно поставил! Распутывание девчонок заняло ещё какое-то время. Юлька сразу откинулась на подушку и закрыла глаза, а освобождённая Лейла бросилась удерживать дверь.
    Я пока в этом никакого смысла не видел, поэтому спросил:
    — Номер телефона вашей охраны знаешь?
    — У нас «эта» телефоны забрала!
    Я достал из кармана свой и бросил его девушке.
    — Только выключи и включи! Иначе связи не будет.
    — А как звонить в полицию, я не знаю, у нас один дедушка в охране…
    — Телефон полиции сто два. Надо будет сказать адрес и фамилию…
    — Это я в курсе! – откликнулась Лейла.
    Ругаться за дверью стали почти сразу. Ругались тихо, но яростно. А потом почти беззвучный удар в дверь и она открылась на целую ладонь! Несчастный стул затрещал, но выдержал и дверь снова захлопнулась. Похоже, они перешли к какой-то бесшумной но более эффективной тактике. Тёмные фигуры нападавших, навалившихся на неё, показались лишь на мгновение. В глазах крайнего блеснули стёкла. Ругались за дверью теперь негромко и наваливались всей толпой, пытаясь выдавить нашу баррикаду. Лилю при сильном толчке сбросило со стола и она, потирая ушибленную руку, со злым выражением на лице поднималась с пола. Новый удар. Дверь удерживала их уже едва.
    — Надо бежать! – я ещё не знал как, но понимал, что других вариантов у девочек нет. Что их обязательно убьют, я уже знал.
    — Куда? – растеряно спросила Лейла.
    — Или как? – у меня уже начал наклёвываться план.
    — Через окно? Но мы на шестом и это высоко…
    Я взглянул на Юльку, потерявшую всякий интерес к нашей возне. У неё тяжёлый шок от пережитого. Но всё равно попробовать стоило. Но сперва надо попытаться с Лейлой.
    — Лейла, Подойди сюда! – она не двинулась и хотела возразить. – Не время спорить! Быстрее!
    Надо как-то обеспечить контакт рукой и при этом самому не терять перстень. Он не моего размера, и есть вероятность, что с кончика мизинца он соскочит… Без камня мне с переброской пассажира справиться вообще будет невозможно. И я начал объяснять:
    — Мы с тобой сейчас попытаемся перескочить в другое время. Реверсом, в недавнее прошлое… Ты только надень на свой палец этот перстень, глубоко вдохни, там воздуха нет, и ничего не бойся. Всё будет великолепно. Главное, держись, не отпускай меня и… закрой глаза.
    Я опасался, что увиденное в реверсе её испугает.
    — А Юлька?.. – Лейла уже надевала перстень.
    — Двоих я не потяну. Я её позже…
    Новый удар в дверь, ножка стула безнадёжно расщепилась, оставаясь уже ничтожно слабой преградой. Времени на «позже», на последовательное спасение совсем не оставалось. Через секунды здесь будут орудовать кровавые мясники… Мы с Лейлой подхватываем продолжающую безразлично лежать Юльку и я совершаю отчаянный рывок! Это во много раз больше, чем я могу, но всё-таки мы, спасибо опалу, чудесным образом уходим…
    Юлия, которую я ни о чём предупредить не успел, начала вырываться, когда в синем свете эти тёмные тени ещё мелькали в комнате. Задохнувшаяся Юля билась с нами, но для выхода обстановка была более чем нежелательной. Я крепче сжал руку Лейлы, и стал молиться, чтобы девочки продержались ещё хоть немного. До момента, предшествовавшего нападению дотянуть удалось едва-едва. В реале мы втроём повалились на коврик, занимавший большую часть их комнаты и Юля хрипло и со стоном наконец вздохнула.
    — Это ещё что? – недовольно спросила Лейла.
    Не та, которая лежала на коврике и по-прежнему крепко держалась за мою руку, а другая, поднимавшаяся со своей кровати. Её дублёр из прошлого.
    — Простите, девочки, – отозвалась её «оригинал», отпуская мою руку и вставая. – но спать у вас больше нет времени. Быстрее вставайте, сейчас всё начнётся!
    «Ух, ты!», – подумалось мне, – «Эта восточная красавица и революционерка к тому же! Сразу приступила здесь и сейчас прошлое менять». И это было гораздо хуже и опаснее, чем то, чего мы только что избежали. Теперь нас здесь было пятеро совершенно безоружных, против четверых вооружённых и готовых абсолютно на всё. Правда, за нас ещё был небольшой резерв времени. И я собирался воспользоваться им не для подготовки к сопротивлению, а совершенно для другого. Нужно было по очереди переправить оригинальных, сбежавших со мной из будущего, в прошлое, в каком они смогли бы отдышаться и переждать самую опасную пору в своей жизни. До того самого момента, когда я смог бы вернуть их в своё настоящее.
    И я, не давая ей организовывать активное сопротивление дальше, взял Лейлу за плечо и отвёл немного в сторону.
    — Послушай меня! – зашептал я. – Ты этим прошлое к лучшему не изменишь! Если мы здесь останемся, эти головорезы убьют всех, сколько бы нас здесь не было! Поэтому сейчас глубоко вдохни и закрой глаза!
    Перстень всё ещё был у неё на пальце. И я крепко прижал Лейлу к себе. Контакт! И мы выскальзываем во временной портал.
    Я чувствовал, что она не согласна и хотела бы обязательно предупредить двойников о надвигающейся опасности, пусть даже это и окажется бессмысленным и будет стоить ей жизни. Но Лейла сразу, как я прижал её к себе, стала вести себя послушно: перекрыла дыхание, зажмурилась и не вырывалась до самого конца. Через какое-то время мы в сияющей комнате остались одни. Двойники девчонок больше не суетились и ослепительное голубое солнце, опускаясь, сияло в утреннем окне. Я выждал секунду-другую и мы совершили «посадку» в их комнате.
    Это вчерашний день. Местные Лейла и Юля уже ушли на занятия. Теперь нам нужно было заканчивать эту начальную фазу спасения.
    — Дай перстень, мне надо сбегать за Юлей… – и я протянул за ним руку.
    Но Лейла свою руку отвела:
    — Погоди!
    Я взглянул на неё удивлённо:
    — Что случилось? – я вдруг подумал, что она хочет со страху со мной побыть тэт-а-тэт ещё немного.
    — Это не всё! Ты знаешь, откуда эти подонки?
    Я промолчал. Откуда мне это знать?
    — Это визитёры из будущего! Когда конкретно таких уродов наделали, они не сказали, но я знаю точно следующее: они говорили ещё про каких-то других и про то, что всех нас должны убить. Всех, кто основал джампинг-клуб! Что это такое, я не поняла, но думаю всё дело в нашей той встрече и беседе. И теперь они хотят убить всех. И твою Анжелику, и Сашку, и Натали, и Тима с Лёхой… Всех! А тебя они должны были уже лишить способности путешествовать во времени, чтобы можно было легко убить. И я так обрадовалась…
    — Откуда ты это знаешь? – перебил я.
    — С нами эта тварь, как со смертницами говорила. Поэтому не считала нужным что-нибудь скрывать. Сказала: «После вас мир будет чище. А вы все подохните и никто о вас не вспомнит!». А главным, по её мнению, был ты. Вроде, в будущем какая-то война случится. Или не война. В общем, таких как ты будут считать террористами, а какой-то геном у тебя, позволяющий так путешествовать во времени – опасным вирусом, с которым человечество должно жёстко бороться всеми возможными средствами…
    Я опустился на краешек кровати. Вот ведь! А девушка ещё продолжала что-то говорить, стоя рядом. И я, вроде бы, продолжал слушать, но думал при этом уже о своём.
    Кто же они, эти грязные убийцы, прибывшие сюда, чтобы расправиться со мной и моими друзьями лишь за то, что подозревают нас в создании какого-то клуба? Но это – провокация! У нас про это ещё ни слова не было сказано. Да, я много тогда наговорил и даже показал кое-что ребятам. Но у меня, чтобы создать какое-то объединение были просто разрозненные мысли, которые воплощать я бы ни за что не решился. И, более того, я стал бы первым, кто этому противился! И даже Богданов бы это оценил!
    Я вспомнил о полковнике и расстроился. Мы с ним теперь были по разные стороны баррикад. Но ничего, меня воевать в одиночку учить не надо. Справлюсь сам и без него! Справлюсь хотя бы и для того, чтобы разобраться с этим его коварным предательством. Ведь как всё тонко было придумано! Богданов лишает меня возможности сопротивляться, а затем эти убивают нас всех по очереди…
    Если их подготовили и послали разобраться со мной, как с путешественником во времени, то кто же тогда они сами?
    Раз пришли сюда из будущего, значит они сами и есть путешественники! Здесь ошибки не было. Неужели конфликт возник между двумя ветвями путешественников? Между, практически, родственными структурами. Я себя от таких, как они, не отделял. Да, я мог в чём-то больше. Но мне многого и не хватало, того, что было у этих. А именно удобств в путешествиях с машиной времени…
    Правда, у этих боевиков на руках ничего такого вроде джампера я не заметил. Ни часов, ни напульсника с дисплеем. Я постарался вспомнить, как у них выглядели левые руки и ничего подозрительного не обнаружил. Рук вне рукавов и перчаток я не видел вообще, но рукава были обтягивающими и не топорщились от какого-то неестественного препятствия на запястье. Тонкие перчатки незаметно уходили под рукав. Но сомневаться в словах Лейлы смысла не было.
    И раз они пришли бороться со мной, значит считают неправильным, что я могу свободно, безо всякой техники, путешествовать. И, значит, вся разница заключена в том, что я свободен, а они нет. Они зависят от машины и подвластны программе, заложенной в неё…
    — Валера!
    Лейла трясла меня за плечо. Я только сейчас это осознал.
    — Да? – отозвался я, стараясь вернуть себя к действительности.
    — Ты что, меня не слышал? Твою Лику хотят убить!!!
    — Я это понял.
    Я с удивлением смотрел на Лейлу. Она молодец! Заботится о своей подруге. Поэтому, стараясь успокоить, сказал:
    — И поскольку мы уже здесь, в прошлом, то можем и должны всё предотвратить.
    Я планировал вернуться во времени обратно, найти, где эти мясники у нас появились и навязать бой на своих условиях. Даже если мне со встречей незваных гостей не очень повезёт, то всё произойдёт только сегодня ночью и к этому можно будет всё в лучшем виде организовать. Я, конечно, хотел бы чтобы все бандиты оказались в одной точке пространства-времени, но всё могло быть и в другом, худшем варианте: они могли, чтобы затруднить борьбу с собой, появляться в разное время и в разных местах. И ещё, по принципу камикадзе, после перехода могли ликвидировать свои машины, чтобы действовать, не оглядываясь на оставшееся время, до полной победы. На это намекало видимое отсутствие джамперов! Для меня это была бы практическая катастрофа. Точнее, почти катастрофа. Ведь тогда уже мне пришлось бы спасать каждого из своих подопечных по отдельности. И к тому же примерно в одно и то же время. И, как бы это тяжело ни было, я вынужден буду принять все условия!
    Поэтому вопрос с предательством полковника Богданова я решил отложить на неопределённый срок. Защиту своих друзей откладывать, как менее важное деяние, я себе позволить не мог!

Глава 13. Война без объявления. Стратегия разведки

    Первое, что мне нужно было выяснить, это время и место появления, а также размер этой группировки недругов из грядущего. То есть, необходима была детальная разведка!
    Опускать руки в надежде, что само как-нибудь рассосётся, не приходилось. Те ребята ушлые, качественно снаряжённые и уж наверняка тщательно подготовленные к этому своему теракту. Возможно, продумали даже свои действия в различных вариантах. Правда, у них уже не всё вышло, как рассчитывали. Я, поразительным образом, оказался не обездвижен во времени, как это было запланировано стратегами уже из моего времени. И это почему-то совпало с планами диверсантов.
    Я не мог себе доходчиво объяснить такое совпадение. Как видно, о сговоре речи не было. Если допустить такое, то убийства, выходит, совершались с одобрения современных стратегов от безопасности. К таковым я, по крайней мере, не мог причислить полковника Богданова.
    Я довольно долго размышлял о вещах немного отвлечённых от сегодняшних наших проблем и Лейла, с выражением безнадёжности на лице, теперь села за стол и замолчала. И я тихонько позвал:
    — Лейла!
    — Я – Лиля! – даже не шевельнувшись, возразила она.
    — Нам с тобой сейчас нужна связь. – не обратив внимания на её интонацию, продолжил я.
    — Зачем, интересно!
    — Ты должна обзвонить всех и предупредить.
    — О чём и что это даст? – она явно была настроена негативно.
    — Ты скажешь, чтобы они сегодня ночью куда-нибудь исчезли. Не были там, где их могут найти, и не откликались на звонки, а лучше, отключили бы до утра телефоны. И в будущем никому не сообщали, где были в этот день…
    — А сам?.. – по-прежнему вяло произнесла Лейла.
    — Что, «а сам»? – не понял я.
    — Сам ты почему не позвонишь?
    Да, действительно, почему же я не могу позвонить сам? Та причина, которую я знал, была не для посторонних. Я не мог объяснить этой Лейле, что нахожусь под контролем у ФСБ и мой номер телефона наверняка прослушивается федеральной службой. И раз они меня предали, мне необходимо было в этой ситуации оберегать свои контакты. И, кроме того…
    — У тебя лучше получится! Тебе поверят все. А я тут только без пяти минут знакомый!
    — Позвони Анжеле, она тебя знает лучше! И пусть она всем передаст.
    Играть по моим правилам Лейла не хотела, а я не мог позволить себе принять её советы.
    — То есть, ты хочешь, чтобы я делал всё один?
    Мне надо было, чтобы у девушки шевельнулась совесть. Психологически, мне совсем одному, биться было бы всё-таки привычно, но трудно. Лейла наконец повернулась и взглянула на меня.
    — Ты же всё можешь. А у меня и телефона нет…
    — Я, конечно, постараюсь, но я не бог и всего не могу! И мне нужна только защита на случай моей неудачи. Если у меня ничего не выйдет, я хочу остальным оставить шанс…
    И я увидел в глазах у восточной красавицы понимание.
    — Что же ты раньше не сказал! Но у меня телефона действительно нет! Как же звонить?
    — Да. – сказал я. – Телефон – это действительно, не вариант! Два одинаковых телефона в одной сети не уживутся.
    Я при этом подумал и о телефоне, имеющемся у моего двойника, оставшегося в этом прошлом и ехавшем сейчас вместе с Богдановым куда-то по М-10. Лейла удивилась:
    — Как два?..
    — Очень просто! – мне пришлось всё разжёвывать. – Мы с тобой сейчас в этой реальности не одни. И у каждого из наших двойников есть свой телефон… Он у тебя с одной симкой?
    — Да!
    — Жаль! Потому, что ты могла бы легко пользоваться второй для своей связи. А с одной два телефона не потянут. Сеть выберет только одного и у тебя связаться здесь не будет шансов.
    — У меня их и так нет! Мой телефон остался там, в завтра.
    — Верно. – вздохнул я. И тут же пришла новая мысль. – У тебя есть сестра-двойняшка?
    — У меня только два младших брата. Они в школе ещё учатся.
    — Это не страшно, обойдёмся и без телефона! Переоденься во что-нибудь, и вперёд в институт!
    Несколько секунд Лейла смотрела на меня и молчала. Потом вдруг поняла:
    — Я вчерашнее… то есть, сегодняшнее расписание отлично помню!
    Сказала и кинулась искать себе одежду, так как до сих пор оставалась в своём пёстром домашнем халате, на котором, мне всё мерещилось, где-то на вспоротом ножом месте расплывалось большое багровое пятно.

    Было всё ещё утро, и институтские коридоры были забиты беспокойными студентами. География МГИМО была мне недоступной и я пробирался за Лейлой непонятно куда. Она шла быстро, не оглядываясь, а я старался не отставать. Переходы, лестницы, снова переходы… Наконец, мы чуть не сбили девушку, намертво вставшую впереди в узком проходе.
    Перед нами с широко распахнутыми глазами стояла… Лейла, оригинал этой в данном временном отрезке. Двойник и копия с некоторыми отличиями в одежде, замерли, вглядываясь друг в друга. Я сам чуть не задохнулся от их схожести!
    Нас стали уже порядком толкать, место не предназначалось для остолбенелого стояния. Спешащие мимо не только толкались, но и старались высказать всё, что думают о таких, как мы. И первой очнулась моя попутчица:
    — Ли, давай пройдём и поговорим где-нибудь!
    И она стала мягко подталкивать дубля обратно к более свободному пространству. И вскоре мы втроём запарковались где-то в коридоре у окна.
    — Я – это ты! – заявила моя Лейла. – Только из завтрашней ночи. На нас напали и…
    Напрасно она взялась рассказывать обо всём. Надо покороче. И я перебил Лейлу:
    — Где остальные, кто был тогда на встрече со мной? Необходимо со всеми поговорить. Девчонки, найдите и приведите всех сюда. Я буду ждать!.. Блин, да не смотрите на меня так! У меня голова даже кружится от вашего сходства.
    Мне казалось, они даже делают всё синхронно. Моя завтрашняя Лейла, которую я решил для отличия наградить ником «Три девятки», быстрым движением заправила прядь волос за ухо, и её дублёр, чуть не опередив, произвела то же самое движение. И глаза…
    Местная тут же сказала двойнику:
    — Потом мне всё объяснишь! Я пойду перекушу, все наши сейчас меня там ждут.
    — Я с тобой! – тут же вцепилась в её рукав, двойняшка. Вслед за тем она повернулась ко мне. – Мы быстро!
    И эта парочка тут же растворилась в беспокойной толпе студентов.
    Ждать для меня всегда было худшим наказанием. И я помнил, что слишком много своих дел я оставил на потом. Например, мне надо было вытащить и спасти Юльку, брошенную накануне визита странствующей банды головорезов из грядущего, надо выяснить точку в пространстве-времени, откуда они возникли в нашей реальности. И ещё докопаться до причин предательства Богданова.
    И только когда подумал о полковнике, вдруг вспомнил о нашей предпоследней встрече и о записке, оставшейся лежать у меня в заднем кармане джинсов. Я же её так и не прочитал. Я достал её из кармана и, наконец, развернул.
    Там был такой, написанный от руки, текст:
    «Что тебе здесь нужно? Вали к себе, смердячий временщик. Всю вашу дегенеративную шайку мы обязательно перебьём, в каком бы времени вы не прятались».
    И ниже подпись: «Группа Ясное Завтра для Всех».
    Крутотень! Нечто подобное этому я и ожидал обнаружить. Может быть не в настолько грубой форме, но на пожелание всех благ я и не рассчитывал. Домашний огнемёт, угрозы и оскорбления. Да что же это за такое светлое завтра? Какая-то душная и бесчеловечная пропасть ждала впереди!
    Я уже смял бумажку и собирался сунуть в мусорную корзинку у стены, но перед глазами снова появился весь текст. Не в смысловом воспоминании, а в чисто зрительном. И я увидел в подписи уже знакомое: «Я…З…д…В», выделенное заглавными буквами название этой организованной группы. И тут же вспомнился вопрос Богданова: «Валера, ты никогда не встречал такой аббревиатуры: ЯЗДВ».
    В настоящем времени Богданов повстречать такую надпись никак не мог. Я, по крайней мере, такого не встречал. И в будущее он, Богданов, никогда не ходил. Вывод один – он получил это от какого-то путешественника во времени, прибывшего от моих недружественных коллег – путешественников во времени. И сразу стало понятным откуда появилось то вещество, которым двадцать третьего мая где-то в Новгородской области пытались отравить мою способность к перемещениям во времени.
    Сегодня у нас было 23 мая. Богданов с почти бессознательным моим дублем сейчас катил по дороге на Выборг. Застать его в Москве я смогу только сегодня ночью. Снова контакт с перстнем, тусклое мерцание и выход в пустом тёмном коридоре института. Ночь. Звоню. Богданов на удивление ответил быстро.
    — Юрий Маркелович, доброй вам ночи! У меня к вам пока только один вопрос. Я расшифровал аббревиатуру ЯЗДВ. А теперь вы вспомните и скажите, при каких обстоятельствах вам встретились такие буквы?
    — Я же сказал, Валера, я не помню!
    — Тогда я попытаюсь освежить вашу память! Когда меня накачивали этой гадостью, у ваших медиков была какая-то цель! Вспоминаете? Какая это цель? И кто вам это подкинул? И ещё, зачем вам понадобилось лишать меня способности к перемещениям? Чем я вам, Богданов, перешёл дорогу? И что у меня, чёрт побери, пенсионер Голдобин, полковник в отставке, делал в комнате на Малом Каретном?
    — У тебя, Валера, какие-то непроверенные сведенья…
    — Я, Юра, это жизнью проверяю. Меня сегодня ночью должны были убить. И вместе со мной ещё семерых, ни в чём не повинных. Мне уже надоело спасать себя и своих друзей от ваших добреньких намерений! Так что, не ври мне больше, если не мечтаешь, конечно, стать соучастником убийства.
    — Серьёзное обвинение... – по-прежнему спокойно сказал Богданов.
    — Юра, не крути! Я хочу знать всё об этом. И меня не остановят никакие запреты и ограничения.
    — Я понял! – вздохнул он, похоже наконец до полковника стало доходить. – Давай поговорим об этом. Я пока на Мичуринском проспекте, семьдесят. И буду здесь ещё примерно час. Мне тебя дожидаться? Ты сейчас где, Валера?
    — Ты на каком этаже? На одиннадцатом? Жди! Я уже почти у твоей двери.

    — Как ты прошёл? Сюда посторонних без сопровождения не пускают.
    Богданов только открыл свою дверь и сразу увидел меня, подходящего к его кабинету.
    — Не обращай, Юра, внимания! У меня нет времени растекаться… Давай, зайдём к тебе и поговорим конкретнее.
    Те двадцать минут, что мы с Богдановым провели в этом кабинете, на многое открыли глаза. Многое из того, что он поведал, было служебной тайной высокого уровня, о которой никто из непосвящённых не должен был знать!
    Я с лёгким скептицизмом к честности своего собеседника начал этот разговор:
    — Итак, Юрий Маркелович, чем вы изволите поделиться со мной сегодня?
    — Начнём с того, – начал делиться он, – что этот канал связи мы открыли ещё год назад. На стене в подвале появлялись надписи. Сперва на них никто внимания не обращал, считали, что кто-то из своих балуется, но когда в мае прошлого года кто-то среди других обнаружил эту запись, всё поменялось!
    Богданов порылся в своём столе и извлёк оттуда листок, на котором был отпечатан следующий непонятный текст, напоминающий, в лучшем случае, программный код:
    «05.05.2019-15.27UT1-SSJ100-56.58.06N-37.24.07E-41/78».
    Я покрутил в руке листок, не понимая, и протянул обратно Богданову. Просто туманный набор латинских букв и цифр, исключая, пожалуй, только какую-то прошлогоднюю дату в самом начале.
    — Я вижу, ты тоже не сразу понял. Это время, координаты и точное соотношение жертв к количеству пассажиров самолёта Суперджет-сто в Шереметьево, пятого мая прошлого года.
    Теперь мне немножко стало понятно, что записано на этой бумажке. Но в факте записи я ничего, касающегося себя, не увидел. Действительно, и меня в прошлом году это несчастье не оставило равнодушным. Но не настолько, чтобы непременно записывать это на стене в подвале… По-моему, в этом была какая-то детская впечатлительность с желанием непременно показать это всему миру. Я покачал головой и спросил:
    — И?..
    — Ах, ну да. – спохватился Богданов. – Дело в том, что запись эта в подвале была замечена второго мая, за три дня до катастрофы…
    Тогда ясно! Если бы я из будущего захотел связаться с кем-то в прошлом, я бы тоже примерно так и поступил. Примерно, но не точно! Ведь я могу не только оставить граффити на стенке, мне надёжней было встретиться, чтобы всё объяснить. Уж тем более, если бы надо было что-то такое предотвратить! Я усмехнулся:
    — И ты, Юра, думаешь, кто-то добренький там думал о спасении этих пассажиров? Что-то мне не верится!
    — Считаешь, это недобрый человек сделал?..
    — Если была возможность написать, то почему не сказал, не объяснил? Это очень похоже на рекламный ход, где для глянца добавляют таинственности! Если бы это меня волновало, я постарался бы добиться большего…
    Богданов вздохнул.
    — У нас все думали, что… Да и я сейчас так думаю: просто в будущем придумали такой способ экономичный для связи с прошлым… Мы после того поставили там камеры. И круглосуточно всё записываем уже почти год. Появились с тех пор ещё две записи. Только две! Момент появления каждой чётко зафиксирован. Но надписи появлялись сами по себе, их никто не писал. Как технически это происходит, наши специалисты пока не в курсе. Да и красителя никакого там нет. Изменены какие-то свойства поверхности старой краски и всё! А буквы и знаки, как на эталоне. Ровные и аккуратные! И проявляются меньше, чем за секунду, практически, мгновенно!
    — Вернёмся к вопросу об отравлении! – я уже устал обсуждать вопросы не касающиеся меня.
    — Это не отравление. – возразил Богданов. – Сперва на крысах и собаках испытали…
    — Ты можешь называть это как хочешь. – я окончательно разочаровался в своём «друге» и говорил уже без тени уважения. – Это отравление! Я только к четырём утра смог восстановить свои способности. А если бы не смог, как минимум, мы бы получили сегодня три трупа. Как минимум! Скорее всего, их было бы не меньше восьми. И я хочу знать, к чему было всё это, что вы с информаторами из будущего затеяли?
    Я агрессивно давил и не давал возможности увильнуть от ответа. Все эти разговоры у Богданова были только для моего отвлечения. А лично мне сейчас необходимо было знать всё и немедленно!
    Некоторое время Богданов молчал, потом произнёс:
    — Я в тупике!
    — Нет тупиков, из которых не выйти! Расскажи, сними с себя лишний груз ответственности. Ты же знаешь, я всё выясню и без твоей «честности». И смогу сделать это уже вчера или ещё через десять лет… В конце концов, когда-нибудь гриф секретности с этого дела будет снят. Так какой тебе смысл уходить от ответа сейчас! Не терпится стать соучастником?
    — Одну минуту! – Богданов поднял руку, призывая меня подождать.
    Потом встал, прошёлся по кабинету, плотно задвигая шторы на окнах. И после на приборе на своём столе нажал какую-то кнопку.
    — Кабинет сто одиннадцать. Режим наблюдения вэ. – громко произнёс он.
    Мне было это всё неинтересно, я нетерпеливо ждал, решится ли Богданов на откровение, после того как закончит эти свои специфические камлания.
    Он дождался от прибора какого-то знака, вернулся ко мне, снова сел рядом и начал:
    — Ещё до твоего приезда, полгода назад, в ноябре, там в подвале появилась надпись: «Объект 354Е опасен. Необходимы ограничение в информации и контроль за всеми перемещениями».
    Я тут же постарался это осмыслить:
    — Этот триста пятьдесят четыре «е» – это я?
    — Да. – быстро мотнул головой полковник. – И поскольку я с такой постановкой не был согласен, ко мне в помощники подставили полковника Максима Денисовича Сашко из УСБ. Кому-то выше показалось, что надёжней будет контролировать своих, чем не верить предостережению. И я фактически уже полгода представляю просто штатную единицу. И мои доводы большей частью игнорируются. Когда ты мне звонишь, соединение идёт через контрольный сервер…
    — Покороче! – потребовал я. Мне вообще их внутренние разборки были неинтересны. Немножко волновала судьба иных восьми, проданных этими федералами и невиновных ни в чём.
    — Так вот, в начале этого мая появилось новое сообщение. Полный текст мне неизвестен, я уже сказал, меня ограничили… Знаю лишь, что он мелким текстом занял два квадратных метра. И там был какой-то химический рецепт. Его несколько дней синтезировали в нашей лаборатории, а потом испытывали на собаках и крысах. А вчера испытали и на тебе… Я был уверен, что это безопасно…
    — Ты прав, это опасно только для меня и моих друзей. Для крыс же – совершенно безопасно! Скажи, чем провинились мы? Почему ваша служба выбрала нас врагами? Неужели для того только, чтобы оправдать свой бюджет и связь с божественными клеветниками? Я никогда, слышишь, никогда не был врагом! А тот, кто в подвале пишет хитроумные граффити, никогда не станет другом! И такое будущее необходимо исправлять. И когда я спасу своих друзей, я не оставлю камня на камне от этого вашего будущего! Клянусь!
    Богданов молчал и не возражал. А я уже слышал, как по коридору бегут эти трое вооружённых из охраны, с приказом непременно задержать меня. Не знаю, вызвал их Богданов, со своим «режимом вэ» или ещё была какая-то другая причина? Но я успел узнать всё, что надо было мне. Пришла пора двигаться чуть дальше в «светлое» будущее.

Глава 14. Здесь даже воздух стал другим

    В этот самый день пять лет назад Зеро понял, что Ольга и есть та женщина, для которой он будет готов на всё. Они, каждый для себя, это поняли вместе. И сегодня в этот день Ольга подарила ему тот нож, с которым она эти пять лет была готова сражаться до конца. Рукоятка из тёмного берёзового капа, которую выточила сама, и лезвие из титана со следами последней алмазной заточки.
    Сам Зеро подарил ей, заказанный к этой дате ещё в прошлом году, кулон с полированным редким сиреневым реголитом аж в двенадцать карат. Но теперь уже это вообще ничего не стоило. На Луну в этом году уже мог слетать любой идиот…
    В этот день гостей у них с Ольгой не было. Ещё вчера третью поисковую группу, как мягко было сказано, «распустили», и теперь каждый распущенный старался по-своему сжиться с мыслью о поражении. Таймруферы, которые ещё недавно назывались фри джамперами, победили, а вся цивилизация потерпела сокрушительное поражение.
    Кто теперь возьмётся сделать невозможное и спасти этот жалкий мир?
***
    Мне казалось, или так и было на самом деле, но воздух вокруг меня стал пахнуть горелым, с примесью жжёных человечьих костей и кислой людской крови. Мне давно уже не было так гадко, меня мутило, за мной, выдыхая смрад мне в затылок, двигалось что-то тёмное, холодное и неживое.
    Юлька, вытащенная мной и Лейлой из того ночного кошмара, сидела в обнимку со своим дублем и всхлипывала ей в плечо. Здешняя Лейла наливала в стакан воду, и при моём появлении так вздрогнула, что выронила стакан из рук и он со звоном разлетелся на несколько мокрых осколков…
    Я торопился:
    — Пойдём, Юля, нам уже пора уходить.
    Я думал, что она сразу согласится и никаких проблем у меня не будет, но эта моя спасённая Юлька отрицательно помотала головой. А её дубль посмотрела на меня обвиняющим взглядом, как будто я предложил что-то скверное или неприличное. Свободного времени до появления врагов оставались всего ничего и я обратился ко всем:
    — Девочки! Мы изменить ничего не можем. И твоего двойника, Юля, – я посмотрел на Юлю-два, – здесь быть точно не должно. Для вас обеих остаться, гораздо опаснее, чем когда ты будешь одна. Вы просто обе безвозвратно исчезнете! Юлька, давай, это всего лишь небольшой реверс. Я без тебя не уйду!
    Последнее я сказал для своей Юльки. Может быть они не все были со мной согласны, но шансов меня остановить у них уже не осталось. Я ухватил свою Юлю за руку, потянул и заставил встать, обхватил и крепко прижал к себе. Про то, чтобы дышать-не дышать, объяснять было некогда. Перстень на кончике моего мизинца вздрогнул, свет моргнул и засиял васильковыми сполохами. И реальность вокруг нас отступила…
    Я остановился как раз после того момента, как нам с Лейлой из общаги отправиться в институт. Там, в институте, я и собирался закончить наш с Юлей путь. Только для этого понадобилось ещё два перехода. Один – пеший, другой – прыжком в нужный момент времени.
    Юле, после того, как мы вернулись в уже опустевшую комнату, я дал отдышаться около минуты. Не загружал при этом своими планами по спасению. Просто, когда отдышалась, заставил переодеться и повёл за руку в институт. Там, когда мы оказались в том месте у окна, где меня оставили две Лейлы, убежавшие на обед, я стащил перстень с мизинца и спрятал в карман, чтобы уменьшить скорость реверса и увеличить точность попадания, снова прижал к себе Юлю, только в этот раз в ухо негромко предупредив: «Задержи дыхание!». И, выбирая дорогу, аккуратно вышел спустя лишь несколько секунд, после своего исчезновения на встречу с Богдановым. Без моего перстня мне это было по странности легко. И, когда мы вышли, здесь снова коридор кишел студентами. На нас, как и на моё предыдущее исчезновение, никто внимания в такой обстановке не обратил.
    Юля, конечно была не в себе, но в последний раз справилась лучше. Она уже не выглядела размазнёй, выдохнула-вдохнула и спросила, поправляя причёску:
    — Что теперь?
    — Дальше встречаемся с нашим коллективом, – пояснил я, – они сейчас сюда вернутся. Обговариваем планы, потом вы будете обсуждать свои проблемы, а я пойду воевать!
    — Ясно!
    Не знаю, что тебе, девочка, ясно, но у меня тут всё от ясности было далековато. Я с ужасом думал о том как разрулить ту запутанную ситуацию, которую создал сам.
    Возможно, стоило бы, прыгнув в завтра, начать с просмотра видеозаписей в коридорах общежития № 2. Но я опасался, что мне придётся долго подбирать к этому ключики. Ведь время не вернёт то, что случилось в прошлой реальности. Время постоянно создаёт новые реальности. Впрочем, сначала надо было выяснить, где у них в общежитии расположены камеры и стоит ли из-за них заморачиваться.
    А для того, чтобы снова встретиться с этой группой из тёмного будущего, мне необходимо было совершить тяжёлый обычный реверс в моей собственной действительности, ограниченной только моими шагами в прошлом и в будущем, чтобы выйти к моменту, где они, эти четверо, оказываются в общаге вместе, не зная ещё, что их борьба с нами уже безнадёжно проиграна. Если попытаться сделать это быстро, с помощью ювелирного камня, реальность в будущем изменится и этих отморозков по таким координатам я, со стопроцентной вероятностью, больше не найду. А мне, чтобы впредь таких ошибок не совершать, нужно понять, что именно привело их в нашу реальность. И что я, или кто-то другой, сделал в этой нашей реальности не так…
    Конечно этот, обычный, реверс пройдёт очень болезненно. Он сотрёт для меня действительность нынешнюю, чего я очень даже не желал! Всё, что произошло, точнее произойдёт сегодня ночью, показало, что неудача с Женькой Калашниковым была всего лишь маленькой неудачей. И я здесь могу найти надежду у тех, кто всё понял и не считает это божьим бичом. В конце концов, тогда свою жизнь я не буду считать такой уж нескладной, с невостребованными возможностями.
    Вернувшиеся с обеда студенты очень удивились быстрому появлению из ниоткуда второй Юльки. Даже Лейла Три девятки глядела на нас в изумлении. Но это всё длилось недолго. Рассказывать мне ничего не пришлось, они всё, что должно случиться ночью уже обсудили. И Тим сказал:
    — Надо побеседовать, как нам справиться с нападающими или избежать их нападения…
    — Вообще, кто они такие? Что им надо?.. – перебила его Натали, глядевшая на меня не моргая.
    — Для меня это почти такая же тайна! – ответил я. – Что им надо, не знаю. Но это очень серьёзная сила, они смогли выйти на ФСБ и привлечь их к сотрудничеству… Я говорю, как есть и ничего не придумываю.
    Это я добавил потому, что у большинства в глазах сразу же засветилось недоверие. Не могли они понять, почему у потомков из будущего выросли настолько длинные руки, и как федеральные органы, призванные справляться с любыми вражьими намерениями, не смогли увидеть явно опасные поползновения «доброжелателей», явившихся из далёкого завтра.
    Лика подошла и прижалась ко мне. Чтобы не сомневался, что она мне верит. Натали покачала головой весьма откровенно. А Аля сказала:
    — Да, верю я! Только страшно всё это настолько, что верить не хочется…
    — Откуда у тебя такие сведения про ФСБ?.. – спросил Тим.
    Лика крепко сдавила мне руку и сказала ему:
    — Знаешь что!..
    Я, чтобы успокоить её, осторожно провёл ладонью по щеке. И ответил Тиму:
    — У меня там есть друзья!
    — Уборщица и дворник? – съязвил Тим.
    — Один – полковник Богданов. До прошлого года именно он вёл все дела по путешествиям во времени.
    — И что, он так тебе всё взял и рассказал?
    Я понял, почему Лика так отрицательно реагирует на этого Тима. Он был заведомо настроен против меня и Лика меня защищала.
    — Нет, я вынудил его сказать правду! Я это умею.
    — А я знаешь что умею?.. – парень продолжал заведомо обострять.
    И тогда сначала Лейла Три девятки, а потом и Юлька-вторая тут же оттеснили парня от нас с Ликой, показав, что не позволят Тиму вести себя настолько агрессивно. От этих девчонок я такой поддержки не ожидал. Думал, они молчали именно потому, что, как и Натали, не были согласны со мной.
    — Нам надо уйти и спокойно всё обсудить! – неожиданно сказал Лёха.
    — Уйти и пропустить лекцию? – испугалась Лика. – Да ты что?! Завтра коллоквиум…
    — Если не обсудим, коллоквиум будет у всех! – Лёха применил особую интонацию в слове «коллоквиум», и это прозвучало, как «крышка», в самом плохом смысле слова.
    — Нет! – возразил я.
    И все, даже Тим, посмотрели на меня в изумлении. Пришлось разъяснять:
    — Мы изменили предшествующие условия и будущее тоже изменится! Что будет после, никому не ведомо. Это как игра. Мы сделали ход и чем ответит на это противник не знаем. С одной стороны можно надеяться, что ночь назавтра будет без критических осложнений, но всё же вероятность такого исхода не выше чем пятьдесят на пятьдесят. И я боюсь…
    Я действительно боялся. И не мог забыть, как при мне убивали девчонок. Как лежала на полу со стеклянными глазами Юлька, как криком захлебнулась Лейла… Всё только потому, что я пришёл их спасать и не сумел этого сделать. И теперь все эти ребята, почему, даже не знаю, были в точно такой же ситуации. И я боялся за них за всех. Даже за этого Тима.
    — И что нам делать? – спросил у меня Тим, быстро сообразивший, что в противлении мне, он рискует снова остаться в одиночестве.
    Я сперва хотел сказать: «Ждать!», но уже по глазам видел, что пассивная защита не для них. И мой ответ «Не знаю» они бы тоже не приняли. У меня оставался один вариант: подготовить их всех к борьбе на поле противника. Познакомить их с путешествиями во времени! Если пытаться обучить этому всех – это иллюзия со всеми вытекающими последствиями, но надежда, что хоть кому-то это будет по силам была не беспочвенной. И, значит, попытка имела смысл. Я очень постараюсь научить их всех, и это уже будет действие, а не пассивное ожидание развязки.
    Сейчас, при таком общем подъёме, мне показалось, результат должен быть лучше, чем тогда с Женькой. И я сказал:
    — Попробуем бороться!
    И с удовольствием увидел, как вспыхнули у них глаза.

Глава 15. Ход конём

    Натали тут же в шутку предположила:
    — Что, начнём вооружаться? – она конечно же не догадывалась о каком оружии пойдёт речь.
    — Даже не сомневайся! – пообещал я.
    — Велосипеды-петарды, хлопушки-рогатки?.. – Натали было трудно остановить. Это была не ирония, это была озорная шутка и все оживились.
    — Пёрышка от воробья тебе будет достаточно! – с серьёзным лицом сострил и Тим.
    И Лёха хлопнул его по спине. Как ни странно, у всех было хорошее настроение. Лика у моего плеча вздрагивала от смеха. Аля и Натали тоже радостно улыбались. И местные Лейла с Юлей улыбались вместе с ними. У Юли-из-завтра нервно вздрагивали уголки рта. Лёха заразительно хохотал, а Тим с трудом пытался скрыть своё веселье, плотно сжимал губы и старался сделать серьёзное выражение лица. Но в конце не выдержал и прыснул.
    Только Лейла Три девятки, которая стояла рядом с Ликой, даже не улыбнулась. У неё было немного печальное лицо. Верно потому, что она понимала насколько трудным будет бой и ненадёжной вся та непрофессиональная подготовка к сражению, что я затевал. Мне показалось, она поняла сразу всё, что я ещё только предполагал.
    Институтский коридор почти опустел и нам, наплевавшим на лекции, пришлось тоже шевелиться. Пора было делать ход конём.
    Сперва кто-то предложил нам снова подняться на шестой этаж общежития, в комнату Лейлы и Юльки. Но у нас ещё появились два дубля, которых не было в тот раз. В этаком расширенном составе там стало бы очень и очень тесно.
    Натали сразу сказала, что знает в подвале одно помещение, где нам никто не сможет помешать. Мы сразу двинулись туда. И пока по двору шли к общаге, я вдруг почувствовал, как всё поплыло перед глазами. Опасаясь не ко времени потерять равновесие, я резко вздрогнул. И Лика тотчас среагировала, потянула меня за руку и заставила остановиться.
    — Что с тобой?
    А я и сам не знал. Рядом остановились все. Я хотел успокоить: «Всё нормально!», но Лейла Три девятки, сказала:
    — Он устал!
    Да, возможно я устал. И Лейла Три девятки знала об этом лучше многих из остальных.
    А местная Лейла-один тут же вызвалась:
    — Я ему куплю капучино с булочкой…
    И тут же исчезла с нашего горизонта.
    Как сегодня, меня давно уже не гоняли! И мне не хватало теперь какого-то дополнительного источника энергии. Одной булочки с капучино и заботы друзей. И я из благоразумия от всего этого отказываться не стал.

    Сидеть в пустом подвальном помещении оказалось не на чем. Мы все остались на ногах. И я выстроил моих учеников всех перед собой: Лёху, Алю, Тима, Лику, двух Юлек, Лейлу, Натали и вторую Лейлу-Три девятки.
    — Первое, что вам необходимо знать… – начал я. – это не совсем приятно, но пока я рядом, это безопасно! Я для начала покажу каждому из вас, что это такое, переход во времени. Есть желающие попробовать?
    По глазам я сразу определил тех, которые горели желанием стать первыми. Парни оба геройствовать не торопились, а из девушек, к моему удивлению, первой вышла Юля, которую я привёл из завтра. Я думал, что напугал её предыдущими прыжками. К тому же она уже была знакома со всеми видами переходов. Но я не стал её останавливать. Повернул к себе спиной, нужно было, чтобы она всё ощущала, как от первого лица. Потом заставил правую руку протянуть за спиной, взялся за неё своей левой и сказал:
    — Сейчас мы сделаем проход вперёд и без выхода сразу вернёмся. Это секунд пять-шесть. А сейчас вдохни и задержи дыхание. Глаза лучше не закрывать…
    Я сказал это негромко, но так, чтобы все слышали. И сразу, почувствовав контакт с её ладонью, легко вытолкнул нас через шлюз в тускло засветившееся багровым короткое путешествие. В реверсе потом пришлось задержаться почти до самого момента начала нашего прыжка. В помещении была давка бессистемно двигавшихся теней. Мы кое-как протиснулись на свободное пространство и тут же вышли.
    — Опа! – сказал кто-то из парней. – Это уже всё?
    Для них мы пропали и тут же возникли рядом. Аля пошутила:
    — А где же обнимашки? Я думала будет что-то похожее на секс. В смысле…
    — Подь ты, нашла тоже секс! – сказала Натали.
    Нас тут же окружили. Юлька дышала тяжело, но улыбалась. Для малоподготовленного человека те пятнадцать секунд могли показаться вечностью! Да, мы пробыли немного дольше из-за столпотворения в комнате. Пришлось выбрать самую низкую скорость реверса, чтобы ни с кем не столкнуться при выходе и оказались в реальности только через секунду после своего исчезновения.
    Я сразу заметил смарт в руках у Али, она всё это снимала. Пришлось мне навести дисциплину в самом жёстком понятии:
    — Аля! Дай-ка твой смарт!
    — Это зачем? – удивилась она.
    — Для безопасности!
    — Какой-такой безопасности?
    — Ты, как только кто-нибудь найдёт твои съёмки в сети, подпишешь нам всем, и себе, в том числе, смертный приговор. Сейчас в истории для будущего нельзя оставлять такие грубые подсказки. На нас снова выйдут наёмники и постараются завершить начатое. У них цель… – я посмотрел каждому в глаза – уничтожить нас физически.
    Мне важно было, чтобы они это поняли. Лейла Три девятки посмотрела на меня и кивнула в ответ. Она, вместе со своей Юлькой, догадывалась о том, что я мог там видеть. Остальные тоже притихли. Натали, неожиданно ставшая серьёзной, негромко сказала:
    — Убери, Сашка, всё из своего смартфона! И давайте все будем поосторожней! Не хочу так глупо закончить, когда всё только начинается.
    — Может, не стоит и начинать? – неожиданно подал голос Лёха. – Ведь мы будем бороться с последствиями того, что делаем сейчас сами! Будущее зависит от прошлого. Как говорится, лучше предотвратить, чем потом бороться с последствиями.
    — А, вообще, с чем мы боремся? – спросила здешняя Юля.
    — Если ты не заметила, мы за свою жизнь боремся! – слишком жёстко ответила ей Три девятки.
    — Я хотела только спросить: почему? – та Юля не сдавалась.
    Все сразу затихли и некоторые, в ожидании ответа, посмотрели на меня. Пришлось выкручиваться, тщательно фильтруя мысли:
    — С кем мы боремся, я могу только предположить, если вам, конечно, это интересно. На данный момент у меня проверенных данных нет, но многие факты говорят за то, что в будущем развернётся какая-то борьба, скорее всего, подковёрная с такими, как я, свободными в выборе перехода без особых для этого приспособлений и разрешений. Первым, кто на меня напал, был непрофессионал, энтузиаст какой-то. Но он был нацелен на меня и у него на руке была машина времени. И я знаю, что пришёл он сюда где-то из начала сороковых годов этого столетия. Он оставил после себя баллончик с какой-то отравой, на котором была дата его изготовления. У тех же, что напали на нас сегодня ночью, на руках никаких приспособлений не было.
    Я вопросительно глянул на Лейлу Три девятки и на Юльку-из-завтра. Юлька навряд ли что помнила, но Три девятки всё-таки кивнула. Впрочем, из здесь находящихся, только одна Лика видела настоящую и действующую машину времени.
    — Я не уверен, но предполагаю, что конфликт произошёл из-за контроля над временем. – закончил я своё выступление.
    — Война во времени – это что-то! – искренне восхитился Тим, тут же придумавший название ещё не случившемуся конфликту.
    — Так почему мы не можем, если это так плохо, прекратить войну и не нарываться? – продолжал давить своё Лёха.
    — Лёша, очнись! Даже если ты сдался, то война уже началась и твой пацифизм тебя не спасёт. – спокойно сказала Три девятки.
    Я смотрел на эту Лейлу всё в большем удивлении. Война началась! И нам, чтобы выжить, ничего больше не оставалось, только бороться до конца. Ух и сильная девочка! И, похоже, она этой речью убедила сразу всех. Лёха больше не возражал.
    — Тогда давайте начнём! – предложила Аля.
    Натали, подняв общее настроение, вялым и без капли восторженности, голосом протянула: «Ура-а». И мы, отсмеявшись, продолжили.
    Ознакомление с переходом прошли почти все, Лейла Три девятки только не стала. Я принял это с пониманием… С остальными всё вышло нормально, Лике мне ничего объяснять не надо было, она всё знала и так! А последним стал Тим.
    — О! – сказал он после выхода. – Это каждому надо испытать самому! До сих пор не верится. Как, вроде, галлюцинация…
    — Это не всё! – тут же сказал я, пока все не успели начать расслабляться. – Теперь надо, чтобы каждый из вас попытался сделать это самостоятельно! Только по очереди и под моим контролем.
    Мне не хотелось разыскивать их по всем возможным действительностям, если их без опыта туда занесёт. У меня на это могла уйти вечность.
    Первым поднял руку сам Тим. Похоже, ему действительно понравилось. Я поставил его перед собой, лицом к лицу, а всех остальных расставил подальше, к стенкам, и велел:
    — Что бы ни случилось, стойте так, и близко к нам не подбегайте! – я помнил в каком безобразии мне приходилось демонстрировать переход в первый раз. И потом сказал Тиму: — Как происходит переход ты знаешь. Попробуй представить, что тебе это сейчас предстоит. Представил? Тогда напрягись, выскользни из реальности и направь себя на мгновение вперёд.
    Я видел, как Тим делает усилие, тужится… Но ничего из этого не выходит. Так длилось почти минуту, пока не закричала Юля. Я в удивлении посмотрел на неё. Это была местная Юля, она стояла повернувшись к пустому углу с открытым ртом и изумлением в глазах.
    — Что с тобой?
    — Я… эта Юля… она пропала…
    Я окинул взором контингент. Все были здесь, кроме, пожалуй, Юли-из-завтра. Вспомнилось, что они, как двойняшки, всегда старались держаться рядом. Во всех временах и в любом окружении…
    Пошутить, выскользнув из помещения, она не могла! Да и никакого движения вокруг себя я не ощутил, пока следил за Тимом. Значит, произошёл фактический бросок во времени? Если только не какое-нибудь похищение, связанное также с переходом во времени.
    — Все стоят на своих местах! – крикнул я, увидев, что Аля собирается покинуть свою точку и начать искать пропавшую подругу. – Стоим и ждём! Всё в порядке.
    Первой мыслью у меня было вернуть всё к моменту пропадания, убедиться что это так, и попробовать перейти за ней. Но это, если только получится последнее, я смогу попытаться сделать всегда, поэтому решил, что лучше будет немного подождать и дать шанс девушке поступить самостоятельно.
    Юля появилась минут через десять, когда у меня надежда на её возвращение стала понемногу таять, а все, устав стоять недвижно, начали менять позу. И, когда Юлька-из-завтра возникла в том же углу, по помещению пронёсся вздох облегчения.
    Она сама дышала безмятежно и, когда её глаза встретились с моими, на губах появилась смущённая улыбка. Я понял, что Юлька хочет извиниться за случайность, что с ней приключилась. Она не понимала, что я горжусь ей, почти как отец может гордиться своей дочкой, сделавшей первый самостоятельный шаг. Для меня это было очень важно.
    Глядя на этих Юлек, снова стоявших рядом, я молчал. Утрясал внутри себя этот свершившийся факт. Потом сказал:
    — Молодец! – я сказал это одной только Юльке-из-завтра. – Я, Юля, горжусь тем, что смог научить тебя! Если честно, я такого не ожидал! Молодец!.. Там, когда мы с Лейлой тебя оставили, ты была… В общем, ты молодец! В моих глазах ты выросла до звёздной величины!
    Я совсем не к месту вспомнил, какой нюней мы оставили её в комнате с их двойниками. И, всё-таки, Аля, а за ней и Натали с Ликой стали хлопать… Юлька смотрела удивлённо, а остальные смотрели на неё и улыбались.
    — Классно сказано! – квалифицированно оценил мою речь Тим.
    И я добавил:
    — У меня были ученики, но Юля стала первой, кто смог это сделать вот так, при мне. Всем спасибо!
    А подошедшая к ней Аля нежно потрепала Юлю-из-завтра за ухо, и сказала:
    — Звезда ты наша!

Глава 16. Звёздная история

    Умник Камил принёс хорошую весть. Он отыскал ту запись, которую его предшественники не могли найти уже восемнадцать лет, где эта тварь начинает свои безумные занятия. Этот баран тогда, видно, не понимал, к чему такое может привести.
    А дата съёмки удивила. Последний раз, когда мы были там примерно в это же время, они ещё и не планировали начинать обучение. Как видно, что-то изменилось, сломалось в прошлом. Они тогда ходили вокруг этого урода Скакуна и удивлялись: Ах-ах! Но видео не было ни до, ни после. Это всё поисковики знали по воспоминаниям очевидцев. И про вероятную запись тоже. А тут у нас была очень неплохая съёмка, где можно было разглядеть их лица.
    Безумцами те точно не выглядели. Ольга даже засмеялась, когда они радовались, что живой вернулась одна из них после первого своего руфинга. А, когда Зеро Ольгу тихонько отругал, она ответила, что знает точку во времени и пространстве, где их можно всех накрыть. И, там на стене, показала ему промелькнувшую в кадре надпись: «NEXT». Зеро расположение этой надписи тоже хорошо помнил…
***
    Возможно кроме Али кто-то снимал ещё, но мне почему-то кажется, что это просто совпало. Непреднамеренно и случайно. Кто-то что-то кому-то рассказал и так случилось. Внезапно Юля-из-завтра, наша «звезда», на которую все смотрели, вздрогнула и громко сказала:
    — Спасаемся! Сейчас здесь будет взрыв!..
    Я понял, что же эта фраза значит, значительно позже, а в тот момент все, и я конечно, удивились, но никто даже не пошевелился. Сегодняшняя Юля спросила у двойника:
    — Ты чего?
    Но та уже мимо неё бросилась к выходу, на ходу выкрикивая:
    — Уходим-уходим!
    Это было гораздо убедительнее. Все тут же последовали за ней. Когда мы поднимались на первый этаж, я всё-таки догнал эту Юльку и за руку остановил:
    — Скажи, что ты там увидела?
    Но она только покачала головой. Губы у этой нашей «звездной величины» тряслись, а в глазах стояли настоящие слёзы. Я подумал, что эта девочка в последнее время слишком много пережила и у неё что-то помутилось в сознании. Поэтому погладил её по руке и пообещал:
    — Всё будет хорошо!
    Она снова помотала головой и разрыдалась. Тут её окружили подруги, принялись успокаивать. И меня оттеснили. Лика снова оказавшаяся рядом, меня негромко спросила:
    — Что ты будешь делать с Юлькой и Ли? – наверняка намекая на варианты, которые я привёл из завтра.
    Для меня это был болезненный вопрос. Того будущего, от которого мы тогда убегали, больше не существовало. И, чтобы вернуть их в своё время, необходимо было городить какой-то несуразный огород, чтобы опять вернулась та кровавая ночь. Иначе им придётся жить вместе с оригиналами из сегодня без какого-либо права на такое существование. У них здесь не было ничего! А я, помнится, обещал им, что когда всё утихнет, верну обеих назад. Ссылаться на обстоятельства в этой ситуации было бы нечестно.
    Я глазами отыскал этих двоих. Юлька-два продолжала плакать в толпе подруг рядом со своим дублем, а Лейла Три девятки оказывается стояла рядом с нами и вопрос Лики конечно же слышала. Она смотрела на меня, ожидая что же я на это отвечу. Но сейчас ей сказать мне было нечего. Врать что-нибудь успокоительное или планировать нечто невозможное я не хотел, да и теперь вряд ли мог. Поэтому я смотрел на неё и тоже молчал.
    Но Лейла неплохо постигала все тонкости, понятливо кивнула и повернулась к Лике:
    — Всё нормально, Анжелка. Валера твой сегодня спас нам с Юлькой жизнь. Не ругай его за это! Мы, пока живые, тут как-нибудь сами отобьёмся.
    Вот ведь какая! Я окончательно зауважал эту Три девятки.
***
    Реверсер с химической гранатой пошёл, как и планировалось, на пятнадцать минут раньше группы. Это допустимое время изменений отравляющего вещества. Если противник после гранаты и выживет, то джампить уже вряд ли сможет. Весь эффект был в этом. Всех ликвидирует одна единственная граната, заброшенная в центр толпы, а потом появляется известная всем третья поисковая группа и кончает эту отвратительную страницу истории. Они, эти из группы, просто должны будут немного прибраться.
    К этому моменту всех тех глупцов уже заразил своими россказнями В.Е., и их всех было необходимо ликвидировать. Но особенно важно устранить самого В.Е., которому поисковики между собой дали издевательскую кличку Скакун. И ещё важны были двое обязательных: Т.К. и Л.К. Они вдвоём, после ликвидации в двадцать девятом Скакуна, в начале тридцатых возглавили эту банду. В общем, надо было ликвидировать всех! Причём снять их мёртвые тела себе на память. Потому, что в мире, в который вернётся группа, о них уже никто не будет знать. Даже в самой Службе Времени никаких данных не будет.
    Ольга спокойна, она будет делать всё уверенно и чётко. Вот Роман в последнее время стал немного нервным и с ним может быть что угодно. Зеро надо будет за ним последить. Ещё жаль, что Тимур заболел. Не повезло очкастому парню! В последнее время для Тимура это стало бичом, группа идёт на гарантирующее успех и удачу дело, а он по какой-либо причине, не может. Сплошная невезуха! Между собой все даже стали звать Тимура «Невезучим». Он был сильным мастером экспромта, в безвыходной ситуации мог творить просто чудеса. Какое-то время назад Зеро считал, что именно Тимур станет его вероятным приемником. Но теперь на эту роль больше годился Камил.
    И хорошо, что всё-таки он, Камил, в этот раз при деле. Его специально готовили по какому-то другому прогу и собирались направить в далёкие шестидесятые годы двадцатого века…
    — Камил! Тебя куда должны были заслать? – спросил, сидящего рядом Камила, Зеро.
    — Тебе это очень интересно? – ответил тот.
    Камил всегда был такой. Любил нагнетать важности и привлекать внимание к своей персоне.
    — Мне это совершенно неинтересно. – неожиданно подал скучающий голос Роман.
    Он точно весь на нервах сидит. Зеро приходилось пытаться избежать ненужного конфликта хотя бы до момента возвращения реверсера из прошлого.
    — Как мне послышалось, тебя подводили к Аполлону одиннадцать? – Зеро отвлёк Камила на себя.
    — Врут! – без задержки ответил Камил.
    Если бы он задумался на секунду, Зеро бы тоже посчитал, что врут. Но тот ответил быстро, значит ждал уже такого вопроса. Лидер решил, что надо будет потом тот вопрос хорошенько провентилировать у специалистов. Но это всё уже будет когда они вернутся.
    В кругу на центре площадки реверсер возник с оглушительным хлопком. От воздушной волны у Ольги даже причёска встрепенулась. Все встали и медленно двинулись поближе к реверсеру. В камере сразу появились техники из обслуживания. Стали быстро протирать-заправлять.
    Жан-Мэтт, инженер по искусственному интеллекту, подошёл к Зеро:
    — Ты смотреть документы будешь?
    Кому они нужны, эти документы! Трах-бабах, облако тумана с пылью и все на дистанции поражения, даже если сразу не упали, через пару секунд уйти уже не сумеют.
    — В архив их, Жан-Мэтт! Мы это всё сейчас сами увидим.
    Ольга уже опускала маску, Камил застёгивал кобуру на колене, Роман стоял и ждал, когда техники уйдут. Больше для него, чем для кого-либо из остальных, старший сказал:
    — Там сейчас будет очень вонять. Надеваем маски!
    Техники быстро сворачивались и выскальзывали в шлюз. Наш Джеймс Бонд спохватился и стал искать маску у себя на голове. Ольга стукнула его по плечу, на котором эта маска и висела. Роман подхватил, натянул её на голову и опустил забрало.
    — Поехали! – резюмировал Зеро.
    Они все встали вплотную к реверсеру, взялись левой рукой каждый за свою ручку и на панели появился значок готовности. Старший обернулся к окну операторов и поднял правую руку.
    Начало всегда одно и то же. По телам прошла быстрая волна. Послышался треск и всё вокруг ослепительно вспыхнуло…
***
    Пока девчонки успокаивали Юльку в тесной комнате, нам троим пришлось ждать в коридоре. Эти парни, которые были рядом со мной, меня немного огорчили. Крепкий и способный Лёха оказался отъявленным пацифистом и стремился теперь нашу подготовку к защите свернуть.
    Много надежд у меня было на его друга – Тима. Но и он их не очень оправдал. Не смог даже пройти тамбур, чтобы достичь канала времени. Впрочем, это была лишь первая попытка.
    А Юлька-из-завтра, хоть и была девчонкой и плаксой, сумела сделать это легко, будто играючи. Правда, потом совсем сломалась.
    — Валера! – отозвался на мои мысли Лёха. – Боюсь, ничего у тебя не выйдет. Мы не сможем долго сопротивляться. У них в будущем возможности не чета нашим! И они о нас знают всё.
    Я отрицательно покачал головой, но Лёха желал непременно высказаться:
    — А у нас одни девушки вроде этой Юльки… Может лучше, чтобы они нас потеряли и не нападали?.. В конце концов ты сам выбрал такую дорогу. Мы остальные ведь не при чём!
    Он оказался ещё хуже, чем я предполагал. В глаза мне Лёха старался не смотреть, сознавая, какую подлую политику он мне предлагает. Незаметно, не создавая никакого союза для борьбы, рассосаться, предоставив каждому самостоятельно бороться за своё выживание. Тим это понял:
    — Ты брось ерунду говорить! – сказал он своему другу. – Себя только спасти хочешь, а девчонок как бы тебе не жалко? Да если бы я смог…
    — Понимаешь, Алексей, – перебил Тима я, – мы в своём настоящем гораздо крепче стоим на ногах. А будущее будет меняться с каждым нашим новым шагом. Не надо бояться всемогущего будущего. Они там точно не боги! Поверь мне, я знаю. И то, что мы сейчас сопротивляемся, непременно изменит весь расклад потом…
    — Только в лучшую ли сторону? – снова высказал сомнение Лёха.
***
    Зеро был готов увидеть помещение со многими неживыми телами, разбросанными по полу. Здесь они все должны были остаться. Но помещение оказалось совершенно пустым. Что же этот реверсер безмозглый, гранату активировал в пустом помещении? Или что-то перепутали эти спецы от искусственного интеллекта? Зря он тогда торопился и в документы не посмотрел.
    В голове с первых секунд начался судорожных хоровод. И Зеро пришлось вместе со всеми повалиться на пол и глубоко дышать, чтобы быстрее восстановить координацию.
    Потом, когда все отлежались, Роман проверял реверсер, чтобы был готов ко всяким случайностям. А остальные с Зеро взвешивали, что же произошло не так. Камил сверился по времени и по координатам. Нет, всё верно. И надпись на стене «NEXT» была на месте, и время отличалось от расчётного менее секунды. А до возвращения в этот раз было только полчаса. Очень и очень мало!
    — Может, кто-то предупредил? – спросил дрогнувшим голосом Роман.
    — Кто? – закричал на него Камил. – Ты нас имеешь в виду?
    — Ладно! – пришлось вмешаться Зеро. – Мы с Камилом на разведку.
    Ему было необходимо развести вояк подальше.
    — А мы? – возмущённо спросила Ольга.
    — Сидите здесь и ждите. – приказал Зеро. – Сейчас день, прятаться от камер смысла нет и большой группой лучше не бродить. Если что, я позову, будьте готовы.
    Когда они вышли и закрыли за собой дверь, Камил сказал Зеро:
    — Далеко они уйти не успели. Я осмотрюсь на улице.
    Зеро ответил:
    — Добро! – и сам двинулся по лестнице на шестой. Этим больше некуда было уходить из подвала.
    Самого В.Е. с двумя другими Зеро нашёл в коридоре шестого этажа. Даже если убрать его одного, ситуация значительно улучшится, но это её до конца не исправит. Важны были все восемь! И он выдал в эфир:
    — Все ко мне! Я на лестнице у шестого этажа. Ольга, прихвати гранаты с дефрилятором, Скакун здесь. Идём спокойно и не шумим. У нас осталось только двадцать одна минута.
    И оставив подвешенной в воздухе комариную камеру, он вернулся на лестницу присматривать за стоящими в коридоре и дожидаться своих.

Глава 17. Баталии местного значения

    — Там что-то они ругаются! – сказал Лёха, ближе всех стоявший к комнате девчонок.
    — Ладно, – сказал я. – Тогда нарушим конфиденциальность!
    И мы втроём протиснулись в дверь. Да, у них здесь было тесно и жарко. Юлька-из-завтра никак не хотела успокаиваться. И при этом остальные умудрялись ссориться ещё и между собой. Вторая, сегодняшняя Юлька, защищая своего двойника, ругалась с Алей, которая во что бы то ни стало, стремилась уложить первую из Юлек на койку и вызвать к ней врача. И Натали кричала на них обеих. Лика, и две Лейлы безуспешно пытались всех успокоить.
    — Да вы что, девчонки? – возмутился у меня из-за спины Тим.
    Я протиснулся к моей Лике и осторожно коснулся мочки уха. Лика, оглянувшись, радостно улыбнулась. Я прошёл чуть дальше и отгородил собой Юльку-из-завтра.
    — Тихо! – попросил я всех остальных.
    И все послушались и затихли.
    — Ты хочешь нам что-то сказать? – я повернулся к Юле.
    — Да! Они там всех убили!.. Какой-то большой зелёный ящик с ручками появился и что-то грохнуло. А потом стало расти и приближаться белое облако, и все от этого стали падать, а Лиля закричала: «Бегите!» и тоже упала… А я вышла… И вернулась как раз перед тем зелёным ящиком и сказала, чтобы все уходили…
    Юлька говорила быстро, не задумываясь. Мне сразу показалось, что это не может быть бессмысленным бормотанием больного или насмерть напуганного, что во всём этом безусловно есть здравый смысл. И такие нюансы, как цветной ящик со всеми подробностями нападения, ей не могли беспричинно привидеться. И получалось, что война во времени не закончилась нашим решением сопротивляться. Зря я так сказал Лёхе.
    В полной тишине Натали негромко пробормотала:
    — Бред.
    От двери ей ответил Тим:
    — Но в этом бреду какое-то здравое…
    — Врача надо! – оборвала Тима Аля.
    — Не надо никакого врача! – снова возмутилась другая Юля.
    — Всё гораздо хуже, чем вы думаете! – сказал я. Все снова замолчали и в полной тишине я продолжил, – Это не бред. Здесь всё в деталях логично! И это значит – война во времени продолжается. И наши противники пытались… удачно, кстати, пытались, нас уничтожить. И если бы Юля не спаслась, от нас в истории осталось бы только воспоминание. Поэтому…
    — Из нас только вы вдвоём можете перемещаться во времени. – вмешался Лёха. – Если, конечно, у Юли не бред. Мы здесь вообще не причём!
    Опять он со своим глупым пацифизмом! Пришлось ответить:
    — Мы все сейчас в одинаковой опасности. И если не будем поддерживать друг друга, погибнем все. Смерть, Лёха, не будет разбираться, умеешь ты что-то или нет. И этого потом даже вскрытие не покажет… Так ты с нами?
    Лёха ответить не успел. За его спиной неожиданно от сильного удара распахнулась дверь и толкнула его в спину. И какой-то маленький, не больше куриного яйца, предмет, описав в воздухе короткую траекторию, должен был стукнуть меня в лоб.
    Как мне ни хотелось, вопреки обстоятельствам, продолжить дискуссию с Лёхой, инстинкт самосохранения понял всё лучше и быстрее. И в следующее мгновение мир кругом багрово потемнел и затуманился. Тени студентов вокруг осыпались вниз и новые тут же возникли в комнате. Я не понял кто это такие. Рассматривать дальше было не нужно, поэтому я сразу перекинул свой бросок в реверс. Комната полыхнула яркой бирюзой и посторонние быстро исчезли. Возле меня и восставших друзей моментально сконденсировалась из тумана чёрная точка, и тут же пропала в коридоре. При этом дверь на мгновение открылась, и упавший Лёха тоже вскочил…
    Мой обычный реверс вёл меня дальше. Постояв, я повернулся и принялся отступать к двери. Уже в коридоре я сообразил, что времени на исправления мне уже хватит и я вышел из реверса. Остановился, ухватившись за ручку двери, но уже не пытаясь открыть и войти.
    Шедший за мной Тим затормозить не успел и толкнул меня в спину.
    — Прости! – тут же великодушно извинился он.
    Я повернулся к ним с Лёхой.
    — Парни, сейчас некогда всё обсуждать, поэтому слушайте меня! Лёха, если ты не против нас – значит, вместе с нами! Сейчас вы оба зайдёте туда и запрёте за собой дверь. На ключ! Никого не пускать и не выпускать. Вообще никого! Успокойте всех и внимательно выслушайте Юльку. Поняли? Тогда, вперёд! А я пока тут разберусь…
    И я бросился к лестнице, нащупывая в кармане серебряный перстень.
***
    Комар заметил метнувшегося к нему от той группы Скакуна и пикнул в наушнике. Времени к чему-либо подготовиться не было и Зеро схватился за Ольгин нож, привычно присел пониже и ткнулся плечом в перегородку, чтобы враг его не заметил до самого выхода на лестницу. Только нож мог ещё спасти всех их. Что могут эти таймруферы, он, как специалист, очень хорошо знал! Надеяться, что эти первые могли много меньше последующих, было бы весьма недальновидно.
    Гладкая самодельная рукоятка легла в ладони просто великолепно. Умница Ольга! Как объясняли физиологи, если быстро отсечь руферу голову, он ничего не успеет. Все остальные смертельные точки здесь были бесполезны. При отсечении таймруфер потеряет способность к руфингу, и не сумеет прыгнуть. Как это делать правильно, группа отрабатывала на манекенах. Если на долю секунды задержался, атака неудачная – ты проиграл и погиб! Только у них с Ольгой всё получалось всегда без ошибок. Главное теперь, чтобы Скакун оказался на расстоянии вытянутой руки…
    Но, к сожалению, вся предшествующая подготовка сейчас не помогла:
    — Хватит, хлопец, прятаться, можешь встать! – он от меня остался стоять далековато, не достать даже после прыжка.
    Зеро поднял глаза на Скакуна и спокойно сказал:
    — Хорошо!
    Незаметно отводя правую руку с ножом себе за спину, он встал.
    — Нож – на пол, чтобы я видел! – потребовал всевидящий противник.
    Да, это не тот виртуальный робот с ничтожно малым временем ответа, которого нетрудно было обмануть ложным движением. Но отпускать из руки своё богатство и единственную защиту, значило безнадёжно проиграть! Нельзя было сдаваться, шанс победить должен оставаться всегда.
    — Какой нож? – удивление прозвучало в голосе Зеро довольно искренне.
    Скакун внезапно исчез и тут же произнёс у него из-за спины:
    — А как вот этот?
    И Зеро, не успев среагировать, почувствовал боль в правой кисти. Нож, как он ни пытался его удержать, выпал с глухим титановым звоном. Дьявол! И ещё раз дьявол!
    Потом противник сильно толкнул Зеро в спину и нагнулся подобрать нож. В это время Ольга снизу шепнула:
    — Граната!
    Скакун её слышать не мог, а сам Зеро, чтобы не задело, метнулся в коридор, под защиту перегородки. Ольга в это время охнула и тут же раздался щелчок и шипение ампул с реагентами в гранате. Когда Зеро обернулся, облако аэрозоля полностью скрыло видимость на лестнице. Но это всё быстро осядет. Надо немного подождать и скоро будет видно, что осталось от бедолаги Скакуна. Он, Зеро, тогда лично ему голову отрежет, чтобы оставить себе, обогатив свой шикарный частный музей и науку о руферах.
    В наушнике пискнул Роман. Что там у него опять? Туман медленно оседал и Зеро, прикрыв маской лицо, выдвинулся поближе к перегородке. Да выжить тут невозможно. В том месте, где был тогда Скакун, клубилась и липла ко всему густая «каша».
    И в это время пришёл сигнал об остановке сердца у Ольги… «Пи-ип». Зеро с ней был связан системой взаимного оповещения. Что это? Сбой датчика, или она всё-таки исхитрилась и вдохнула оседающий вниз аэрозоль?
    — Оля!.. Двадцать вторая, ответь!.. – в эфире – тишина! – Роман, что с Ольгой?.. Роман! Дьявол, куда ты пропал, когда нужен?.. Камил?
    — Я уже здесь! – у Камила голос задыхающийся, наверное он бежал. – Ольга тут. И Роман… Они лежат рядом… Больше никого не вижу…
    Что же случилось с Ольгой? Она и знает, и может всё лучше чем Зеро… Никто бы не смог с ней ничего сделать! Кому это удалось остановить её сердце? Это какой-то злой дух. Она лично уложила более двадцати таймруферов похлеще, чем эти первобытные… Неужели всё-таки это Скакун?
    Зеро уже не хотелось называть своего личного противника этой унизительной кличкой. Все те шутки и насмешки, что сопровождали этот ник у них в группе, бесследно забылись. Где-то недалеко сейчас находился лютый враг, который оказался гораздо могущественней, чем кто-либо мог предполагать. И сам Зеро получил по ушам, и те двое, жестоко поплатились за такую его ошибку. Зеро, как старший, в том, что произошло, начал считать себя единственным виновным. На него первого вышел противник и переиграл. И ещё, Зеро не приказал вернуться, когда они обнаружили пустым помещение в подвале, ведь они готовились только к лёгкой зачистке. И Зеро почти беспечно постарался и выдвинул сюда всех. Хотя справиться с предупреждённым противником было нереальным даже в теории. Это был на сегодня самый тяжкий его промах!
    И вот они с Камилом остались теперь вдвоём. Что случилось с остальными надо ещё будет разобраться. Зеро решил, что нужно посоветовать последнему напарнику вести себя крайне осторожно. И про реверсер теперь можно было бы забыть. Возвращаться без хотя бы минимального выполнения задания, было несмываемым позором. Такого, чтобы потерять половину лучшей группы, не сделав буквально ничего, Зеро не пожелал бы и худшему врагу.
    — Камил!.. Камил, будь очень осторожен. Я иду к тебе… – и Камил, как обычно, не ответил.
    Туман почти рассеялся. От аэрозоля на стенах, стёклах перегородки и ступенях на лестнице в солнечном луче плясали радужные искорки. От сконденсировавшихся и пока ещё ядовитых капель там осела радужная изморозь. Если не дышать и не прикасаться ни к чему, то можно уже было пройти через лестницу. Но он не пошёл. На секунду взглянул на то место, где раньше лежал нож. Теперь там было пусто, противник всё-таки успел его забрать. Зеро на всякий случай повесил в воздухе на лестнице ещё одного, последнего своего комара, и быстро двинулся к лифту.
    При выходе из кабины на пятом этаже он увидел сразу всех. Вдали на площадке лежала Ольга, неестественно вывернув шею и свесив в проём ногу в сером мужском армейском ботинке. Роман лежал на ступенях чуть ниже и был свёрнутым в тугой узел. По крайней мере, нога у него торчала откуда-то из-за плеча. Последний из команды, Камил Юлианович, широко и беспечно раскинув в стороны руки и ноги, будто загорая на пляже, смирно лежал посреди коридора, безразлично уставившись в потолок. У него даже кобура осталась не расстёгнутой, и, по-видимому, то, что Зеро ему говорил про осторожность, он уже слышать не мог.
    А сам противник, почти что легендарный В.Е., стоял над его телом и спокойно смотрел на Зеро.
    — Поговорим? Или ты торопишься?
    Он ещё мог позволить себе насмехаться! Зеро, чтобы только не выглядеть трусливым лохундриком, сделал шаг наружу и двери лифта за его спиной плавно закрылись. Потом он спокойно, насколько мог, сказал:
    — Ты убил мою жену… – Зеро смотрел в газа В.Е., смотреть в сторону лестницы он больше не мог. – и всех моих друзей.
    Потом он подумал, что и его вряд ли такая же судьба сегодня минует…
    И стоило бы позавидовать, как подфартило в этот раз «невезучему» очкарику Тимуру! И он даже не знает, как ему в этот раз повезло. Они все были обречены с того самого момента, как встав с пола в пыльном помещении подвала, решили не возвращаться с пустыми руками, а пойти и искать на свою голову приключения.
    — Ну что, сейчас меня убьёшь, или будешь растягивать удовольствие? – просто чтобы не молчать, спросил он.
    Молчание могло быть расценено, как слабость. Или желание, во что бы то ни стало, выжить.
    — Тебя это волнует? – В.Е. стоял, не меняя позы.
    — Немножко. – признался Зеро.
    Он также решил чуть-чуть побравировать. Его за это критиковать было уже некому.
    И как бы Зеро сейчас ни поступил, его конец будет таким же глупым и бесславным. Но к этому их и готовили! Когда семь лет назад мерзкий таймруфер Алекс завалил у космопорта Лося, и Зеро пришлось подставить плечи под эту нелёгкую ношу, стать лидером команды, ребята ему в утешение сказали, что такая судьба у всех лидеров и его она тоже не минует. Только сейчас Зеро понял, как они были правы. Хотя его очередь пришла позже большинства остальных, но менять свой путь было поздно и слишком позорно.
    Он ещё раз посмотрел на непривычно безмятежное лицо Камила, протяжно выдохнул и прикрыл глаза. У него не было ни шокера, ни гранаты, чтобы продемонстрировать хоть какое-то сопротивление. И помощников рядом тоже не было. А обоих «комаров» он оставил зачем-то на шестом. И нож почти без боя отдал противнику… Правда, один шокер лежал неподалёку в кобуре у Камила. Но Зеро, чтобы только достать его понадобится не меньше трёх секунд. А это уже полное поражение и самоубийство! И он, чтобы показать, что полностью лоялен, поднял обе руки. Может, в таких условиях выпадет какой-нибудь шанс достать оружие…
    — Тогда, ближе к делу! – сказал первый таймруфер, он перешагнул Камила и встал в нескольких шагах от Зеро. – Кто ты?
    — Зачем это тебе? Я может быть хочу уйти неизвестным.
    — Твоё имя, Зеро, меня не интересует! Ответь, зачем было нужно всё это? – и он указал рукой за спину, в сторону Камила. – Я желаю знать про вашу кровавую шайку всё!
    Лицо В.Е. скривилось. Зеро решил, что победитель начинает нервничать и надо попробовать его разозлить ещё больше. В таких условиях есть вероятность, правда небольшая, что противник начнёт делать ошибки.
    — Так это ты их убил, и после этого, считаешь, нас кровавой шайкой? На свои руки посмотри. Ты уже от этого не отмоешься никогда!
    Ход был сильным. Но противник на свои руки не взглянул. Молча постоял и улыбнулся. Нет! С первого раза его разозлить не вышло. К большому-пребольшому сожалению.
***
    Этот первый, похоже, остался последним. Предыдущего я тоже совсем не хотел убивать. Вариантов была масса, но у него опять на бедре висел такой же шокер и я не сдержался. Меня будто снова обожгло через всю грудь.
    И тени неспасённых девчонок стояли ещё перед глазами, а короткий вскрик Лейлы по-прежнему жёг уши, мне было до слёз жалко, что я их тогда не уберёг. И нынешние девочки, вместе со своими двойниками, были жестоким напоминанием об этом. Мраморное лицо той, мёртвой, Юльки я уже не мог забыть, даже если бы захотел!
    И именно поэтому с первыми двумя я расправился без сожаления. Мне, в конце концов, необходимо было уравнять шансы, даже не смутившись тем, что первой мне попалась эта женщина со шрамом. Она была злобным врагом, ни за что била и пытала моих друзей!
    А второго, невысокого, я узнал, он был тем, кто при мне окровавленным ножом зарезал Лейлу. И вот теперь остался один, последний, который должен ответить за всех! Что именно они здесь забыли? Зачем принесли сюда кровь из своего грязного мира? Что мы сделали им не так? И почему они не хотят пожалеть невинных и спокойно уйти и больше не приходить сюда никогда?
    После того, как этот самый Зеро сказал, что это я кровавый убийца, я чуть не засмеялся. Можно было подумать, что они сюда к нам пришли с миром!
    — Ты, вояка, не передёргивай факты! Лучше скажи, за что нас всех убить собирался? – вопрос такой задал просто по привычке, чтобы разговор поддержать. Навряд ли он, думалось мне, снизойдёт до детальных объяснений.
    — А ты сам как думаешь? – вступил всё-таки в разговор тот. – Считаешь, наверное, себя ангелом? То, что вы творили начиная с середины тридцатых…
    Тут мне пришлось вмешаться:
    — Мне нравится, что ты меня на «вы» называешь!
    — Нет, не ты, конечно, но точно такие же, твои последователи!.. Только чтобы свои игры утвердить, готовы были лишить человечество истории. Стали менять, подтасовывать прошлое. Хорошо, что служба времени тогда уже была и внимательно следила за всем. Нам пришлось начинать борьбу, чтобы не скатиться до первобытного состояния.
    Можно было подумать, у них, там в будущем, находился блаженный рай, мечта всех предыдущих цивилизованных поколений. Уж я-то знал, что они из себя представляют! И тут же подколол:
    — Это у вас, из «гуманных» соображений, было принято решение вырезать нас?..
    Я с трудом сдерживал себя.
    — Нет, вначале мы ещё пытались вычислять всех способных к этому и с детских лет контролировать и перетягивать на свою сторону. Но что-то сразу пошло не так. Таймруферов становилось всё больше и скоро мы уже не могли контролировать весь контингент. Информации было достаточно, но мощностей для работы уже не хватало. И ваши стали агрессивными: начались нападения на работающих сотрудников. И только после десятилетий безуспешной борьбы, мы приняли решение нарушить закон о модификации истории…
    Он замолчал, а у меня в ушах продолжала звучать его последняя фраза: «…нарушить закон модификации истории…». Вот как они называют такую кровавую резню, небольшим нарушением закона! И легко, после десятилетий мирной борьбы, приняли решение убить ни в чём неповинных девчонок потому, что эти девочки в какой-то момент времени показались непохожими на остальных. Иными!
    Я своих девчонок иными не считал! Они были такими же, как все прочие. И слабыми, и решительными, и милыми, и жёсткими. И я Лейлу с Юлькой спас не потому, что считал их какими-то особенными. Я спасал их просто потому, что их должны были убить и кому-то надо было за них заступиться. То же самое я, не задумываясь, сделал бы для любого из остальных. И не потому, что считал их такими уж необычными или нужными себе…
    — Чем определяются таймруферы? – я, как мог, старался говорить спокойно. – Как вы их находили?
    Зеро посмотрел на меня удивлённо. Видно, не ожидал, что я так резко сменю направление беседы.
    — Надо было… это определить в истории. Сталкивались с таймруфингом и выясняли, когда и где… То есть, потом находили в детстве кто… и старались исправить его будущее.
    — То есть, никаких биологических или физических отличий у таймруфера с остальными людьми нет?
    Я вспомнил, как в фильме Данелия был представлен такой прибор – «визатор», позволявший отличать настоящих чатлан от пацаков и прочих.
    — Не знаю! – ответил мне Зеро. – Но думаю, что есть. Только вопрос этот недостаточно изучен…
    — Но войну, при недостаточно изученном вопросе, вы уже начали? С кем же вы тогда воюете? С такими же, как сами?
    — Нормальный человек не таймруфер! – возмутился Зеро.
    — А таймруфер, по-твоему, ненормальный человек?
    Я этим, вывел Зеро для сражения на свою площадку. И ему здесь было не очень комфортно.
    Но тем не менее, он ещё пытался остаться на плаву любыми средствами:
    — О-о, да ты защищаешься! Пытаешься переложить…
    — Перестань! – оборвал его я. – Я пока что нас защищаю. Не борюсь за какие-то райские кущи в божественном грядущем, а отстаиваю своё, да и твоё тоже, право на жизнь. Ты принял на себя битву ошибочную, на неправильной стороне! Что это за принцип: сочинить врага и придумать моральное основание для героической борьбы с ним? Поскольку биться-то приходится с точно такими же, как сам! Ведь это вас натаскали, чтобы, пожертвовав собой, вы лишали жизни как можно больше других. Так? Ну а я, кроме себя, защищаю тех девчонок и парней, которых вы, никто не знает за что, пришли убить…
    — Я знаю! Они все, вместе с тобой, начало этой цепочки, не перерезав которую, мы получим безумный мир через какие-нибудь сорок-пятьдесят лет. И этому оправдания быть не может. Вы все – зараза, сорняки, которые надо выпалывать с корнем!
    Этот Зеро оказался упорным! Он не понимал, что борьба, начатая ими давно в будущем привела к тому, что нормальные и мирные их противники не сломались, а решили сопротивляться диктату. Никто из противоборствующих сторон сдаваться не хотел и в результате цивилизация готова была разрушить саму себя в очередной раз.
    Наша «милая» беседа тянулась слишком долго, я устал, но выход я уже успел достроить:
    — Итак, таймруфер – это тот, кому позволено перемещаться в любую точку пространства-времени! Верно?
    Зеро криво усмехнулся, но всё же соглашаясь склонил голову.
    — А остальные люди, считающие себя нормальными, этого делать не хотят. Так?
    — Они этого не могут! – возразил Зеро. – Если бы могли это делать все, конец света был бы уже давно, может быть тысячу лет назад!
    — Но ты-то можешь! Просто, как и все остальные «нормальные», – я изобразил руками кавычки. – ты ни разу не пытался!
    Похоже, я его запутал. Он, конечно, старался понять к чему я это клоню. Неотрывно смотрел мне в глаза и морщил правый уголок рта, будто хотел ухмыльнуться, но считал это в данной ситуации неверным.
    Он был обычный мужик. Из нормального, произведённого в далёком будущем, теста. Посетивший своих предков с целью навести у них свои порядки. Я за этими потомками такого права не признавал. Но понимал, что это и мои правнуки, которых ещё можно было попытаться исправить. Да, эти бравые боевые ребята все были старше меня. Они, ещё не родившиеся в нынешнее время, были давно уже испорчены своим воспитанием. Какие-то супердинозавры!
    У этого самого Зеро признаки возраста были написаны на тёмном лице глубокими морщинистыми трещинами от подбородка и до лба. И, атлетически накачанная шея, имела ещё морщину под кадыком. Впрочем, вероятно это был только широкий старый шрам, так разительно похожий на морщину. Он, этот шрам, был примерно такой же старый, как вся моя такая недолгая ещё жизнь.
    — Дай мне руку! – потребовал я у этого динозавра и вытянул ему навстречу свою ладонь.
    Зеро склонил голову к плечу и приподнял брови. Удивлён и не доверяет.
    — Это зачем?
    — Так надо! – туманно, но уверенным тоном ответил я.
    Нам с ним было необходимо освободить от себя площадку перед лифтом. Как я знал, скоро к лифту должен выйти какой-то субъект из студентов. Если мы не уйдём, нам придётся отвлекаться на него. А он будет снимать на телефон все итоги нашего сражения. Поэтому нам пора было уходить!
    — Давай уже! – поторопил я. – Или струсил?
    Зеро опустил голову и отрицательно покачал ей.
    — Зачем тебе это нужно?
    Я промолчал, но моё замечание про трусость сработало и Зеро, вздохнув, всё-таки протянул мне навстречу правую ладонь.
    — Без перчатки! – мне в переходе необходим был телесный контакт.
    Тот, хмыкнув, перчатку снял. Там, под тонкой перчаткой, открылось поле проложенных по коже нитевидных белых полосок. Они обвивали все пальцы и у основания ладони скручивались в тонкий жгут, уходящий под рукав. Снаружи это выглядело, как очень ажурная и высокотехнологичная дамская перчатка.
    — И это тоже снять! – потребовал я.
    — Если сниму – уже не вернусь! – он сказал это спокойно, но я понимал насколько трудным для него было бы такое решение.
    — Очнись! Ты остался здесь навсегда, твой реверсер пустым ушёл уже семь минут назад!
    Сперва у Зеро было удивление, насколько хорошо я знаком с их техникой. Потом, поняв, что его игра проиграна, он лицом и словами выразил ненависть лично ко мне. И только через минуту моих уговоров, не глядя больше на меня, отстегнул под рукавом коннектор и стянул всю белую сетку с пальцев.
    — Хорошо! – констатировал я. – Теперь эту руку за спину!
    Он, считая, что я глумлюсь, недовольно фыркнул, но всё-таки выполнил. Я аккуратно перешёл Зеро за спину в секунду, когда он только   протянул туда свою руку без перчаток. Мой дубль ещё маячил перед ним, отвлекая на себя его внимание. И я спокойно перехватил его ладонь и надёжно стиснул своими пальцами. Есть контакт. Теперь – поехали!
    Он с первых же секунд попытался свою руку освободить, но я ухватился надёжно. В наушниках раздалось строптивое:
    — Дьявол, шайтан… тебя побери!
    Я ещё во время боя снял у второго, его мудрёную головную гарнитуру и сумел приспособить у себя за ушами. Уж с такими устройствами, как у них можно было разговаривать, не шевеля губами и даже при отсутствии дыхания. Та петля, что спускалась к шее, видно, могла снимать параметры речевых мышц и эти сигналы преобразовывались в понятую речь.
    — Не волнуйся, всё в порядке. Наказывать я тебя не собираюсь! Мы возвращаемся к моменту вашего прибытия. Убеди всю свою прибывающую команду вернуться и, когда уйдут, останешься здесь один, но живой и невредимый. Как понял?

Глава 18. Боевым викингам нежданно пошла масть

    Был, до гадливости тягостный переход на совсем небольшой промежуток в прошлое, меньше чем на час. При переходе воспользоваться захватом руки у себя за спиной, Зеро не сумел. А этот юный наглец сразу же после выхода разжал свою руку, оставив Зеро в совершенно пустом коридоре пятого этажа, и исчез. Оказывается, тот уже в это время мог владеть этой техникой «мерцания», которую только его последователи сумели освоить лишь в начале сороковых…
    Зеро до жути унизило этим принудительным для него «свободным переходом». Он был принуждён к таймруфингу безо всякого своего согласия. Его, словно собаку за поводок, протащили в минувшее. Вроде как окрестили в ненавистную чужую веру… И сразу понятно стало, о чём вёл речь В.Е. последнюю минуту. Вот именно об этом! Зеро тогда считал, что ему пудрят мозги, но теперь эти разговоры про «нормальных» и «ненормальных» оказались прозрачным намёком на то, что из него попытаются сделать руфера.
    Путь вниз в подвал занял несколько минут. Он позволил себе только остановиться и взглянуть в лицо Ольги. Оля была спокойной и расслабленной, рот приоткрыт, а глаза закрыты. Вроде бы, откинув голову на плечо, крепко спит.
    Дальше лестница была пустой до самого первого этажа. А там на выходе он замер и опустил голову. Мимо Зеро спокойно прошли две студентки, увлечённо беседующие со своими первобытными смартфонами. На него они даже не взглянули. Хроматофор-генератор даже днём работал безупречно!
    Дверь в то помещение в подвале осталась открытой, и Зеро осторожно вошёл.
    Да, в некоторой степени, он был благодарен этому таймруферу. Когда третья группа первого отдела в почти полном составе явится сюда, Зеро бы тоже хотелось уговорить своих друзей и, в особенности Ольгу, непременно остаться живыми. Он, хоть и видел всё это сам, до сих пор не мог до конца осознать, что его Ольга сейчас безжизненно лежит там на лестнице. Он, вопреки своему здравомыслию, продолжал думать о ней, словно о живой.
    Так что теперь ему придётся очень потрудиться, удерживая её и их всех от чрезмерно скорых и непродуманных решений. Ему самому, правда, вернуться в роли собственной копии никак не светило. Даже если бы удалось соединить перчаточный кокон и перепрограммировать костюм снова для работы с реверсером, всё равно дома был бы суд с разбирательством какие статьи устава Зеро нарушил. Да он бы и сам такого двойника, который опозорил его безупречное до сих пор имя и потерял всю свою команду, ликвидировал бы не задумываясь.
    Та ещё, у них с двойником будет встреча! Но В.Е. ему даже Ольгиного ножа не оставил. Наверняка надеялся на заклание двойником. Как это ни мерзко, но такую расправу иначе чем самоубийством никто бы не назвал.
    У Зеро ориентация во времени теперь отсутствовала. Полчаса на таймере прошли аж семнадцать минут назад, минус семнадцать с секундами отражённо мерцало на краю глаза. Но, как это у них, таймруферов, называется, «свободный реверс» с В.Е. вынес его в точку до начала отсчёта, и когда этот отсчёт начнётся снова, было уже непонятно. Но Зеро должен ожидать прибытия реверсера со своей прежней и живой командой здесь и сейчас.
    Думать о том, как он сможет спасти всех, пока было бессмысленно. И Зеро остался у двери, разглядывая то самое граффити. Если бы не оно, то сегодня здесь всё было бы мирным, а оставшаяся последней третья поисковая группа спокойно проживала бы, занимаясь каким-нибудь мирным трудом, без крови и грязи. Но с затаённым желанием мстить всем этим…
    Он сам не знал, чего теперь желал бы больше. И жизнь и борьба одинаково привлекали. Он бороться и побеждать привык ещё с детства! А в Службе Времени всё это обострилось до предела, правда, последние пару лет, когда все поняли, что война безнадёжно проиграна и заводить себя боевыми рассуждениями больше не имеет смысла, снова вернулось позорное желание начать жить как раньше, ещё в детстве.
    Зеро вздохнул и решил обойти и осмотреть всё это помещение, пока позволяло время. Но делать это было уже поздно! Когда Зеро сделал всего шаг от входа, реверсер с бравой четвёркой материализовался тут как тут! Оглушительный хлопок! Мощной ударной волной Зеро швырнуло куда-то к стене. Он не ожидал оказаться в такой опасной близости к эпицентру сингулярности. Ещё только шаг, и его разорвало бы в клочья. Но и без этого шага досталось не слабо!
    Когда остальные прибывшие валились на пол, новенький двойник Зеро затуманенным взглядом огляделся в явном изумлении. К лежащему у стены своему двойнику повернуться всё же он не успел, и, как и вся команда, тоже повалился навзничь и стал усиленно дышать, чтобы быстрее прийти в норму.
    Но и подняться с пола, он постарался раньше остальных:
    — Мы точно сюда должны были попасть? – повторил он фразу своего предшественника. – Что-то мне не нравится здешняя пустота! Камил, сверься с локацией.
    — А это кто у нас? – неожиданно спросил Роман.
    Он смотрел на Зеро, распластавшегося на ворохе пыльной бумаги.
    — А это, Джеймс Бонд, я, Зеро! – произнёс тот, усаживаясь на пол и потирая ушибленное плечо. – Не узнал?
    Все четверо теперь стали вставать, с подозрением разглядывая его.
    — Зеро – это я! – надменно возразил двойник.
    — Да, и ты тоже! – успокоил его Зеро. И пожалел, что оказался совершенно не готов общаться с самим собой, как с другим человеком! – Ну, что вы все уставились? Думаете, я сейчас вам всё расскажу и объясню? Сам мало что понял, хотя тут и объяснять ничего не надо… Мы с самого начала прокололись! От гранаты робота противнику удалось уйти. Он оказался гораздо сильнее и хитрее, чем мы ожидали!
    — Ты сам откуда здесь взялся?! – стал приходить в себя его двойник.
    — Погоди! – остановила двойника Ольга. – Он с таймруферами, должно быть, уже беседовал. Пусть расскажет!
    Да, это была его Ольга! Точнее, уже не его, а этого двойника… Разумная и видящая далеко вперёд. Было жестоко со стороны В.Е. оставлять Зеро снова перед её серыми глазами. Которые подлый В.Е. сам и закрыл, не дав ему даже попрощаться с любимой.
    Но что же он мог рассказать сейчас этим? Вспоминая о беседе с В.Е., он понял, как ловко тот его провёл. Провоцировал на рассказ о делах и ситуации в будущем и ничего не сказал о себе! Правда, что у него будет встреча с двойниками, Зеро узнал только в самом конце, и подтвердилось давно известное: В.Е. готов был защищать всех своих. А Зеро убедился, что он не только хотел, но ещё и виртуозно умел это делать!
    История жизни самого В.Е. и спустя пятьдесят лет оставалась тёмным пятном истории как науки. Никто не мог определить точно, что в его биографии действительно было, а что сочинили потом его фолловеры, и в каком порядке что происходило. Историки, например, утверждали, что он сам старался запутать исследователей будущего. Но это были только слухи и догадки. Перед акцией Зеро изучил всё о членах этого первого клуба. Как только В.Е. не хвалили единомышленники и не ругали противники. И Зеро мечтал встретиться с ним не как соперник, а как исследователь и учёный. В.Е. тогда казался и не человеком вовсе. Он был какой-то неземной личностью с необычными способностями и желаниями. Легендой! И Зеро приходилось упорно убеждать не только других, но и себя самого, что он – только враг!
    — Не молчи, Зеро! – даже не потребовал, а как-то попросил у двойника своего командира Камил.
    — Знаете, бойцы, мы все в этот раз жестоко ошиблись! – сказал Зеро, тоже поднимаясь.
    Они все с мыслью об этой ошибке были не согласны, и тут же принялись шуметь.
    — Это ты ошибся! – бросил ему нервный Роман.
    — И ещё не поздно всё исправить! – добавил более лояльный Камил.
    — Тихо! – прикрикнула на них Ольга. – Пусть закончит.
    А альтер эго, точнее новенькая копия Зеро, постарался грамотно промолчать. Двойнику выдавалась его старшая лицензия на продолжение.
    — У нас голые руки. Что такое шесть гранат, два шокера и один нож? Здесь даже ядерный заряд в две килотонны против одного Скакуна, не поможет! Он один за секунды разделал нас под орех и оставил в живых меня одного, чтобы сохранить всем вам жизнь… Возвращайтесь назад, реверсер не смог выполнить свою задачу, а мы сегодня, ввязавшись в бой, ошиблись и проиграли!
    Зеро сам не верил, что сейчас сказал такое! Но это было единственное, чего он желал больше всего на свете – сохранить всем им жизнь. Его прежняя команда, безнадёжно павшая в предшествующей короткой схватке, по-прежнему была жива, и его Ольга не лежала на лестнице где-то между пятым и шестым этажами в армейских ботинках и со свёрнутой шеей.
    — Ты дурак! – героически выдал его альтер эго. – Ты серьёзно думаешь, что мы вот так уйдём?
    Да, Зеро-первый так и предполагал, что двойник будет продолжать пытаться лидировать и вести за собой команду даже прямиком в ад. Несмотря, или благодаря их общности, он попытается оставить за собой право решать за остальных, даже без оглядки на собственную недостаточную осведомлённость.
    — Взгляни на свою команду! – Зеро необходимо было остановить его и заставить задуматься. – Что бы ты хотел сказать их трупам, пока все живые?
    Двойник, поняв всё, моментально подвис. Зеро-первый знал, что тот даже не должен задумываться, как в этой обстановке обязан ответить лидер. Но его слова были с двойным контекстом. С одной стороны оригинал обратился к памяти этого близкого человека, которая хранила всех потерянных им за все годы службы и невыносимое чувство вины перед их родными, а с другой – дубль должен осознавать, что потеря единственного из его последней команды родного ему человека, сделает всю последующую жизнь жалким, бессмысленным существованием. И, похоже, он своего добился. Двойник мимолётно всё-таки глянул на Ольгу.
    А сама Ольга, Роман и Камил, глядя на Зеро, ждали, чем же ответит этому их лидер. Но второй молчал, и, как повелось, ответила сама Ольга:
    — Приди в себя! Ты явно перенервничал, мы обязательно найдём решение. Найдём слабое место в его безукоризненной защите. Мы же не слабаки! Так? – и она обернулась к остальным.
    Всё повторялось. Теперь и вторая Ольга была обречена. Зеро подошёл, взял её за руку и потянул к себе:
    — На два слова, милая!
    Но Ольга отработанным движением стряхнула его руку со своей.
    — А ты можешь и не участвовать. Разберёмся как-нибудь без тебя.
    — И вообще, ты что, здесь решил выполнять мои функции? – видя реакцию Ольги, снова подключился двойник. – Сиди здесь! Если что, я позову.
    «Ты – убийца!» – подумал про себя Зеро. Да, лидером мог быть только один. И у оригинала Зеро был теперь только один шанс спасти их всех. Необходимо было снова вернуться на Олимп. И он быстро выдал им интригу:
    — Только одно вам поможет… – и замолчал.
Было приятно видеть, что все стали ждать дальнейшего с растущим вниманием, как раньше ждали от своего лидера.
    — На нём сейчас коммуникатор Романа. – достаточно помолчав, негромко произнёс первый и, чтобы все видели, приложил к губам палец, призывая молчать.
    Сам живой и невредимый Роман от этих слов вздрогнул и уставился на Зеро, вероятно, ожидая какой-то дополнительной информации о своём коммуникаторе. И, рядом стоящему Камилу пришлось, чтобы тот чего не брякнул, запрещающе поднести к его носу кулак.
    — Ну, ладно, уходим так уходим! – преувеличенно громко произнёс, принявший решение, второй Зеро. – Сколько у нас осталось, Камил?
    Он быстро понял, что надо соглашаться, и по необходимости принял для себя подчинённую роль.
    — Двадцать одна с половиной минута! – отрапортовал Камил, невозмутимо пробуя застёжку кобуры.
    — Но ты же сможешь сократить! – включилась в эту игру и Ольга.
    — Да, конечно! – ответил тот, уже проверяя заряды в обойме шокера. – Надо только поколдовать…
***
    Биться со мной в условиях скачков во времени они были совершенно не готовы. Как видно готовились к бою по своим правилам. И теперь, в попытке провести, делали вид, что собираются уже уходить. Но, впрочем, мой план пока работал. Главное было не выпускать их на этажи. Чтобы они до последней минуты оставались возле своего «зелёного ящика» и чтобы на остальные художества их не хватило.
    Я уже знал, что вернувшийся пустым реверсер, означал гибель группы. И никаких повторных засылок прибора для эвакуации никто никогда не проводил. Поэтому мне важно было не спугнуть. Мне кое-что об этом рассказал один из вариантов Зеро, которого я мучал вопросами очень долго. Сперва он обсуждать это отказывался, но, когда я пообещал, что верну к жизни всю его группу до последнего человека, помягчел и кое-что рассказал в ответ на мои откровения. Но я тогда уже понял, что он хочет непременного реванша. Зачем ему иначе знать, чем я пользуюсь и что при перемещении в будущее я более слеп и немощен, чем во время реверса. Техника у них теперь доставляла своих пассажиров в обозримое прошлое и возвращала обратно за доли секунды, и такие нюансы, как удобство при перемещениях, были давно забыты.
    Пока же все они вели себя тихо. Но время шло и скоро они начали волноваться. Двойник того, которого я убрал последним, Зеро его назвал Камилом, открыл дверь и выскользнул наружу. Женщина хотела пойти за ним, мне пришлось на пару секунд реализоваться и свалить её подножкой. И тут, почувствовав сопротивление, они засуетились. Камил бегом вернулся назад, и они все плотно сгруппировались вокруг своей зелёной машинки. Тогда я реализовался, запрыгнув на центр невысокой верхней площадки зелёного реверсера с неудобно торчащими по всему периметру ручками. Благо все на меня не смотрели, шаря глазами по углам помещения. И я оттуда сказал:
    — Только стрелять не надо! – и сразу же ушёл.
    И Камил, как видно, на звук выстрелил себе за спину, и двойник Зеро, не успевший повернуться, оказался временно отключен этим разрядом в шею. Это произошло ненароком, я хотел только попугать, но с моей стороны это был очень удачный ход. Я предоставил своему Зеро больше шансов, чтобы сдержать под контролем напор этих боевых викингов.
    Женщина, она тогда стояла рядом, конечно, врезала этому Камилу так, что свалила с ног, и отобрала его шокер. У неё была тяжёлая рука и непререкаемый авторитет. А сам Зеро со своим двойником, считался у них ценным кадром, вождём или коммандером. И это показалось мне вдвойне удачным. Оставшийся клон успокоил женщину и помог подняться с пола ушибленному Камилу. Короче, он стал наводить уже свой порядок.
    Когда я вышел в реал уже в коридоре, услышал, как объяснял Зеро, почему нельзя использовать оружие в толпе своих:
    — Никогда, Камил, не дави на спуск, если не знаешь, в кого попадёт. И ещё: ты должен знать, что таймруфер может существовать на твоём прицеле лишь доли секунды. Даже когда ты стреляешь ему в спину… Роман, не стой манекеном, посмотри, что там с раненным!..
    До конца услышать их беседу не удалось, в это время возле меня в коридоре реализовалась Юля и я удивлённо спросил:
    — Что случилось, Юль?
    — Я помогать пришла. – тут же ответила Юлька.
    — Вау! – восхитился я. – Это классно, только мне помощь не требуется. Побудь пока с остальными. Там ты нужнее. Погоди-ка!..
    Я вдруг подумал, что Юлька уже два раза самостоятельно путешествовала во времени, и при этом оба раза обходилась без моего перстня! Он и сейчас оставался в моей руке.
    — Юля, как тебе это удаётся?..
    — Что?.. – не поняла она.
    — Как ты ходишь без моего перстня?
    — Не знаю! Мне теперь кажется, что это не трудно…
    Это не был обычный реверс и переход. Юля не повторяла в обратном порядке свои шаги. И колец на руках у неё не было. Значит что-то в самой Юльке было действительно звёздным. Она могла проходить в управляемый реверс безо всяких моих примочек!
***
    Ольга подняла над головой сжатый кулак и все по этому сигналу замерли. В.Е. говорил громко, совершенно не беспокоясь, что его слышат здесь. Забыв про свой коммуникатор, разговаривал с этой Юлей, не подумав об остальных слушателях.
    Зеро подозревал, что эта Юля или Юлия была известной «старушкой Ю.Ш.», ликвидированной в конце шестидесятых лично его предшественником Лосем, но это можно было проверить только видя её облик.
    Все встрепенулись, Камил тут же стал искать её параметры, а Ольга, не опуская руки, вопрошающе взглянула на Зеро. Что же творит этот В.Е., создаёт проблему где не надо было? Почему Зеро приходится решать всё теперь одному? Где же там его помощь в спасении?
    Проведя пальцем по губам, Зеро показал всем, что коммуникаторы лучше отключить. И, когда все отключились, он пригласил их сгруппироваться вокруг себя и негромко сказал:
    — Это только двое, а нам нужны все! Но мы ещё не готовы справиться даже с одним… – я снова хотел произнести его инициалы, но быстро сообразил, что они от меня слышать этого не привыкли и ввернул обычное. – …Скакуном.
    У Ольги брови выскочили на лоб:
    — Они, может здесь, за дверью все стоят, а мы их отпустим? Я не согласна!
    — Я тоже! – шепнул Камил. – Такого шанса больше не будет!
    — Это у них провокация! – у меня был ничтожный шанс спасти эту группу. – Мы выходим, а там – никого. Они, в радиусе километра, могут быть где угодно! Ему, Скакуну, достаточно завладеть реверсером…
    На Камила ненадёжный экспромт про захват реверсера подействовал, он шагнул к хронокатапульте и потрогал её тёплый бок. Но рисковая Ольга покачала головой:
    — Даже если так…
    Зеро остановить её не успел. Ольга, доставая гранату, уже проскользнула к двери.
***
    — Стой! – неожиданно в моих наушниках раздался голос Зеро.
    И почти сразу за спиной у Юльки с хлопком возникло растущее плотное облако и она скрылась в густом тумане. Нам с ней необходимо было срочно убегать, но было поздно. Лёгкие обожгло и рассудок безнадёжно быстро уплыл…
***
    — Что ты наделала? – накинулся Зеро на Ольгу.
    Эти двое, В.Е. и Юлия, в оседавшем тумане безжизненно лежали недалеко от двери.
    — Нормально! – оценил вышедший следом Камил. – Двоих уложила одной гранатой! Осталось только с остальными разделаться. Если за десять минут успеем, вернёмся домой победителями!
    Зеро сам только сейчас понял, что это была реальная победа. Самого опасного из них больше не существовало. Вторая что-то ещё могла, а остальные скорей всего таймруфингу ещё не обучены. Убрать всех оставшихся будет не сложнее, чем справиться с группой детишек!
    Он включил коммуникатор:
    — Роман, ты остаёшься здесь! На связь пока не выходи. Если не вернёмся до отправления, уходите с Зеро вдвоём без нас!
    А для Камила с Ольгой добавил:
    — Если увидим кого, валим сразу! Их осталось шестеро… – и он, придерживая прозрачное забрало, нагнулся к лежащему В.Е. за своим боевым ножом.

Глава 19. Последний узелок

    — Да вы обалдели! – Натали своим необычным громовым голосом и, нисколько не напрягаясь, перекричала всех. – Надо идти и помочь!.. Правда Анжела? Один человек всегда беззащитнее, чем двое…
    — Он сказал, чтобы мы закрыли дверь и никого не пускали! – уверенно ответил Лёха.
    А Тим подкорректировал:
    — Он сказал: «Зайдите туда, закройтесь на ключ и никого не выпускайте и не впускайте!».
    — А сам он будет разбираться с кем-то! – закончил Лёха.
    — А мы что, будем здесь сидеть, ничего не делать и ждать неизвестно чего? – возразила им обоим Натали. – Я не согласна. Открывай давай дверь! Да скажи же им, Анжела!
    — Если это Валера сказал, надо так и делать. – поддержала парней одна из Ли.
    А другая ей тут же возразила:
    — Но если мы ему не поможем, нам-то кто потом будет помогать?
    — Нельзя просто так надеяться на авось! – выдала Аля.
    — А если в полицию позвонить? – спросила местная Юлька.
    — Да, действительно… – снова оживилась Натали. – Запрета на это как будто не было, а, мальчики?
    — Вот ты и позвони! – предложил ей Лёха.
    — Подождите! – остановила всех Анжелика. – Я вспомнила! Мне Валера как-то дал телефон для аварийных сообщений…
    И она достала свой белый смартфон.
    — Ну да, это ведь самая настоящая аварийная авария! – съязвила Натали.
    — Это у нас не авария, Таша, это – война! – тут же сказала Юля-из-завтра. – Надо помогать, и вы как хотите, а я пошла!
    Тут же послышался шорох и Юля, которая стояла возле стола, исчезла. А её оставшийся двойник запоздало вскрикнула:
    — Не надо, подожди…
    — Что же она делает… и как? – обескураженно воскликнул Тим, не успевший возразить и удержать Юлю-из-завтра.
    — Точно так же, как не можешь делать ты! – со злостью сказала завтрашняя Лиля. Которая, впрочем, и сама этого не умела.
    — Ли, он же не причём! – неожиданно заступилась за Тима Анжелика.
    — Ладно, проехали! Какие предложения, чем мы займёмся? – и Ли оглядела всех. – Если нет никаких предложений, то я хочу чтобы мы не сидели просто так, а тренировались в переходах. Кто согласен со мной, пусть поднимет руку…
    — Ли, может сейчас не надо? – Анжела хотела только, чтобы эту учёбу контролировал Валера. – Потом, в другое время…
    — Нет, подруга, никакого потом у нас может не быть! Как правильно сказала Юлька, это – война! На нас напали и уже кончились игры. Всё теперь у нас будет по-настоящему!
    И Лиля-из-завтра, в знак поддержки своих слов, подняла вверх руку, по-боевому сжатую в кулак. И в этот раз ей даже Лёха не посмел перечить, руки подняли все.
    — У кого из вас есть минералы на украшениях? – сразу спросила она.
    Лиля понимала, что без камней им мало что светит в этих переходах. Аля первой подняла руку с великолепным перстнем на пальце:
    — Такие?
    — Что это за синий камень? – спросила Лиля.
    — Вроде бы, сапфир…
    — Ладно, пойдёт! – согласилась Лиля. – А ещё?
    — У меня в сумке ещё серебряное колечко… – снова сказала Аля.
    — Тоже пойдёт! – кивнула Лиля.
    — У меня есть кольцо. – сказала Анжела, не отрывая от уха свой смартфон. – Его Валера вчера подарил.
    — То, что надо! Валера твой в камнях должен разбираться.
    — А у меня есть просто камень. Мне сказали, что он с Луны… – подал голос Тим.
    — Лунный камень? – усмехнулась Натали.
    — Нет, простой такой шершавый, реголит называется… Я его всегда на удачу в кармане ношу – помогает!
    — А у меня серёжки из золота и без камней… Только я их не надела, они дома. – сказала Натали.
    Оставшаяся Юля немного смущённо промолчала.
    — И это у нас всё? – озабоченным голосом спросила Ли-из-завтра. – Не знаю, что получится, но надо с тем, что есть, всё попробовать. Вдруг да что-нибудь сработает! Жаль, моя Юля ушла…
    И про себя подумала, что им сейчас какой-никакой человек с опытом был бы очень полезен!
***
    В то время, когда в Валерку вливали эту гадость, Богданову пришло сообщение, что звонит какая-то Егорова. Он сверился со своим каталогом и выяснил, что это Анжелика Егорова, невеста героя, в беспамятстве распростёртого сейчас в соседнем кабинете. Валера предупреждал его уже, что она может звонить при каких-нибудь затруднениях. Что же там такое?.. Пока время было, Богданов решил ответить:
    — Полковник Богданов!
    — Валера Евграфов мне сказал, что я могу обращаться за помощью к вам… Срочно нужна помощь! Срочно! Я очень боюсь, Валеру могут сейчас убить! Приезжайте сюда быстрее…
    — Как мне к вам обращаться? – решил восстановить корректный диалог Юрий Маркелович.
    — Я – Лика, то есть, Анжелика! Егорова… – на всякий случай добавила она фамилию.
    — Так вот, Лика, она же Анжелика, ничего страшного с Валерием Евгеньевичем случится не может. Это я вам официально заявляю! – говоря так, Богданов подошёл к двери и через стекло заглянул в соседний кабинет. Валерка неподвижно лежал под капельницей, а три офицера и квалифицированный медик рядом не позволят случиться чему-либо, выходящему из разряда допустимого. – Так что не волнуйтесь, я за Валерой прослежу!
    — Полковник, как вы сможете за ним проследить! Он сейчас где-то в подвале бьётся с пришельцами. И ему нужна помощь! И нам тоже…
    Голос у девушки задрожал. В этом было и беспокойство и страх перед какой-то угрозой. «Пришельцы». Что же там могло произойти? Инопланетяне-пришельцы, конечно, тут не причём, но ещё она сказала про помощь: что «и нам тоже» нужна помощь. Отказывать в поддержке его девушке, было плохой помощью Валере и полковник сказал:
    — Где вы, Анжелика, находитесь? Я сейчас вышлю к вам сотрудников.
    — Второе общежитие МГИМО, комната 613. Побыстрее, пожалуйста! Мы здесь долго не продержимся. Они никого не пощадят!..
    Что же там у них? Пока Путешественник находится здесь, под охраной, его девушку надо защитить от любых форм насилия.
    Итак, второе общежитие МГИМО, комната шестьсот тринадцать. Связь с дежурным:
    — Капитан Круглов! – быстро откликнулся дежурный, очень толковый сотрудник.
    — Богданов! Капитан, срочно пошлите во второе общежитие МГИМО группу быстрого реагирования. Там в комнате шестьсот тринадцать какие-то типы творят насилие. Будем считать, вооружённое. И побыстрее, это самое наше дело!
    — Юрий Маркелович! – капитан поторопился довести до полковника свою информацию. – Из группы контроля для вас срочное сообщение!
    — Давай! – санкционировал Богданов. Ему повезло, что его «помощник» сейчас занят и держать связь досталось ему.
    — Читаю: «Объект 354Е фиксируется в двух разных точках. Одна – Великий Новгород, улица Розважа, строение девять. а вторая – в Москве, на проспекте Вернадского…»
    — Капитан! – перебил Богданов. – Всех, кого можно, туда, во второе общежитие! Свяжитесь с администрацией, полицией, пожарными… Всех – туда! Там что-то сейчас плохое происходит! Одна группа в комнату 613, а другая, в подвал общежития. Докладывать мне обо всём!
    Потом Богданов, отключив и сунув в карман коммуникатор, приоткрыл дверь в кабинет, где лежал Валера.
    — Максим Денисович! На два слова.
    Тот, устав от этой отвратительной медицинской комнаты, этого бессмысленно идиотского получеловека на кушетке и всех омерзительных процедур, тут же встал и вышел.
    — Дело, полковник, гораздо серьёзней, чем мы думали. Сейчас на двойника Валерия Евгеньевича совершается нападение.
    — Какого двойника? – спокойным голосом спросил Максим Денисович.
    Он относился к этому, как к какой-то информационной игре. Ни секунды не верил, что этот парень одновременно мог находиться в различных точках пространства. То же касалось и так называемых «путешествий во времени».
    — Пришло от группы наблюдения сообщение, – стал пережёвывать ему Богданов. – что появилась вторая отметка в Москве, на проспекте Вернадского…
    Максим Денисович тяжело вздохнул, разглядывая пол под своими ногами.
    — И ещё позвонила его девушка оттуда же... – настойчиво продолжил Богданов.
    — Только за этим позвал? – спросил всё также спокойно полковник Сашко.
    — Я думаю, мы должны защищать наш объект, а не только заливать в него всякие гадости…
    — Мне кажется, тебе, Богданов, надо отдохнуть! – перебил Максим Денисович. – Ты уже всякую ахинею начал нести. Перестань городить! Вон он, твой объект, лежит спокойненько прямо здесь. Можешь зайти и потрогать! А техники потом проверят оборудование и окажется, что шестерёнка какая-то сломалась… А его девушку надо проверить на наркотики! Ещё вопросы есть? Ну, я тогда пошёл.
    — Ещё минуту подожди! – уже в спину повернувшемуся «помощнику» сказал Богданов. – Если ты считаешь, что всё это чушь, зачем ты за это взялся? Разве нет для тебя какой-нибудь серьёзной работы? Если не хочешь заниматься сам, давай это буду делать я! Так, по крайней мере, парня не потеряем…
    — Послушай, родной! Будет твоя воля – занимайся на здоровье! Но сейчас лучше затухни, здесь руковожу я! И если только узнаю, что ты против меня что-то плетёшь…
    И он, гордясь самим собой, повернулся и снова исчез за дверью кабинета. Собственно, именно этого Богданов и опасался. И подумал, что правильно поступил, решив всё по Валеркиному московскому двойнику самостоятельно и быстро.
***
    Зеро с Камилом поднялись на шестой этаж первыми, Ольга чуть отстала, поправляя волосы на лице у своего мёртвого двойника. Камил на пятом на своего дубля даже не взглянул.
    Тимура сейчас в команде не было, пришлось старшему самому заблокировать телефонную связь в окрестности ста метров. Та самая комната оказалась закрытой, в ней слышались возбуждённые голоса, значит кто-то из этих должен быть здесь. Зеро, толкнув дверь, определил, что замок защёлкнут, и негромко сказал:
    — Давай, Камил! Ты бьёшь по замку первым, потом я!
    Треск от удара ногой зазвенел по всему зданию. Им задерживаться теперь было нежелательным. Несколько минут и здесь будут все, кто только может. После четвёртого удара дверь не выдержала и провалилась внутрь. Какой-то парень из объектов с криком попытался атаковать, но подошедшая Ольга, когда он показался из двери, успела всадить ему в грудь заряд шокера. А Зеро спихнул его бесчувственное тело обратно, Ольга бросила вслед гранату и Камил, опуская забрало, быстро захлопнул дверь.
    После хлопка, когда из оставшейся от дверного замка дырки к полу стала вытекать струя белого тумана, Ольга на шаг отошла и сказала:
    — Мне показалось, что их там многовато. Сколько всего здесь должно быть?
    Зеро ответил:
    — Я считаю, что шесть. Запускай комара, сразу увидим, кто лишние.
    Нанодрон «комар», сквозь курящуюся дырку залетев в заполненную густым туманом комнату, сам переключился на тепловое зрение и поднялся к потолку. На полу и кроватях было пять тел. Они были ещё яркими, тёплыми, но уже не двигались. Моментально остывшая от взрыва гранаты площадка на полу, чёрной кляксой растеклась в центре комнаты. Отличный был бросок!
    — Пятеро. Одного даже не хватает! – оценил Камил.
    — Не может быть! – удивилась Ольга.
    И её комар заметался глазом по комнате, выискивая недостающее.
    — Опусти комара ниже, рассмотрим их лица, – приказал Ольге Зеро. – И тогда определимся, кто есть кто…
    Первые две на кровати неподвижно упёрлись лицами в колени. Пришлось комару крутиться возле них почти минуту. Одной была известная террористка Л.К., а другой – Н.В., доведшая в своё время проклятый таймруфинг до абсолютного совершенства. Возле них навзничь на полу лежала третья. Ольга сказала:
    — Это она, А.Е., подруга Скакуна! Я её прибираю уже во второй раз!
    Того, кто кинулся тогда из двери, они опознали как «Крутого руфера» Т.К. А рядом с ним, привалившись к шкафу, сидел сам А.Б., политсоветник этого гнусного движения, известный Алексей Берсенев. Он один дожил до момента их отправления в прошлое. Теперь и с ним всё будет покончено!
    — Там внизу остался Скакун и старушка Ю.Ш. – подвёл итог Зеро. – Оставалась ещё где-то А.Н. Она никто, но её тоже лучше убрать… Камил, пробегись с инфрой, найди её здесь. Времени осталось меньше шести минут.
    И когда Камил кинулся искать, старший подумал, что операция, несмотря на издержки, прошла действительно успешно. Они накрыли всю головку ещё не рождённого таймруфинга! Как же жестоко ошибся Скакун, по-человечески предложивший Зеро встретить и спасти прибывающую команду. И мысли об их чёрной и незаметной роли в истории снова заставили подумать о самом себе и своём деле с омерзением. Отпечатки так нужной кому-то борьбы, оставляли в личном будущем сотрудников группы только грязные и кровавые следы убийств невиновных. Что эти невинные в будущем могли сотворить, история больше не хранила. А личная память бойцов продолжала беречь то, как они были бесчеловечны со своими жертвами. Как им внушали, всё делалось «по соображениям всеобщей гуманности»…

Глава 20. Зигзаг неудачи

    Алексей Берсенев один безуспешно пытался сдержать рушащуюся, от чудовищных ударов снаружи, дверь. С последним ударом, когда с треском рассыпалась филёнка на замке и замок вывалился из двери, он крикнул:
    — Тим!!! – и бросился в сторону.
    Дверь распахнулась. Тимофей Кошкин, стоявший перед дверью в напряжённом ожидании, с криком: «Да-что-б-вас!», прыгнул вперёд на нападавших, но тут же на пороге упал и затрясся в конвульсиях. И его небрежным движением ноги спихнули обратно в комнату.
    Когда дверь снова закрылась, на пол с глухим стуком шлёпнулось чёрное яйцо. Когда клацнуло и зашипело, Анжелика Егорова крикнула:
    — Только не дышите!.. – но сама тут же была охвачена густыми клубами белого тумана, упала и ничего больше сказать не успела.
    Лейла Камолова и Наталья Владимирова, сидя на кровати, пригнулись к коленям и закрыли лица руками, и расползшееся облако, скрывшее Анжелику, быстро достигло и их…
***
    Когда Камил сказал, что нигде не видит последней «шестой», Зеро крикнул:
    — Да жёлуди с ней! Пора, уходим!
    Им приходилось торопиться, времени оставалось чрезвычайно мало. И они втроём кинулись вниз по лестнице, подхватывая по дороге ещё не разрядившихся «комаров».
    Когда были уже на первом этаже, услышали окрик:
    — Всем стоять, не двигаться!
    Там, на первом, уже орудовала местная полиция в чёрных комбинезонах. Времени совсем не было, куда там «стоять, не двигаться»! Игнорируя окрик, они бросились к лестнице в подвал, и вслед раздались выстрелы. Ольга, раненная в ногу, упала сразу. Зеро, тут же попытавшийся её поднять, угодил под три пули, упал и привалил собой раненную Ольгу. Камила немного зацепило в руку, но он уже нырнул в дверь и остальных пуль избежал. Мчался, перепрыгивая через ступени, и орал:
    — Ноль седьмой! Готовь Зеро, уходим срочно…
    В подвале он споткнулся о руку лежащей на полу девчонки и, пытаясь восстановить утраченное равновесие, проскочил мимо двери. А, когда вернулся и стал открывать дверь, от лестницы в него уже опять стреляли.
    Доскакав на обожжённой пулей ноге до реверсера, у которого уже стояли, держась за поручни, Роман и оставшийся последним Зеро, прохрипел:
    — Стартуем, больше никого! – и ухватился левой рукой за свой поручень.
    — А Ольга? – выкрикнул Зеро.
    Но Камил уже ударил правым кулаком по клавише экстренного возвращения.
    Когда в помещение вбежал первый из преследователей, то увидел лишь вспышку мрака перед глазами и его, вместе с дверью, сорванной с петель, образовавшимся разрежением бросило вперёд.
***
    — Товарищ полковник, докладываю! Во втором общежитии по проспекту Вернадского была обнаружена вооружённая группа из трёх человек. При попытке скрыться, спецназ открыл огонь. Один убит, один ранен, последнему удалось уйти. На пятом этаже, в коридоре и на лестнице найдены ещё три тела в такой же экипировке. В комнате 613 мёртвыми обнаружены пятеро студентов. Ещё один мёртвый студент был найден в подвале. А рядом с ним наш сотрудник опознал тело объекта 354Е. Он тоже мёртвый…
    — Врачей пригласили?
    — Так точно! Смерть одиннадцати человек подтверждена: 354Е, шестеро студентов и четверо неизвестных. Одному из неизвестных, раненному, оказана помощь. Он, точнее она, скоро будет у нас. Прикажете допросить?
    — То есть объект 354Е мёртв? Вы можете это подтвердить? – это пока больше всего волновало Богданова.
    — Да, там сейчас работают наши следователи…
    Вот так! Второго Валерку всё-таки убили. Как это случилось? Надо будет во всём разобраться. Но, поскольку этот объект есть во втором варианте, будем считать, ничего особо страшного у нас не произошло. Вот только что делать со студентами, среди которых погибла и его девушка. Надо будет придерживать эту информацию от Евграфова пока он не восстановится после этого вливания.
    Богданов боялся теперь шума от этого происшествия. А шум наверняка должен будет подняться. В узде такое удержать трудно. Массовое убийство… Криминальные разборки в общежитии… Нападение спецназовцев… Как только ни станут называть случившееся сегодня! А рисковые студенты разошлют эти вести во всё, куда дотянутся. И начнётся большой трёп, который трудно будет контролировать. В этих условиях дозировать информацию для Евграфова будет уже невозможно.
    Что же там произошло на самом деле, придётся разбираться срочно. Или придумывать какую-то версию специально для Валерки. Но об истинных причинах случившегося, в мире будут догадываться не более десятка человек, а большая часть скрытых подробностей этого, известна пока только одному. Точнее, одной.
    Юрий Маркелович давно подозревал, что эта сегодняшняя операция с Евграфовым, которую он, с целью обезопасить Валеру, сумел перенести из Москвы в Новгород, должна иметь какую-то скрытую подоплёку. Что советники из грядущего готовились к крупной афере, было понятно даже ежу. Правда, о настолько трагичных событиях полковник не мог даже подумать. И влияли эти будущие советники на прошлое во вполне определённом направлении. Но предупредить и избежать сегодняшних событий Богданов не смог. Всё под себя подмял Сашко…
    Живой, но не слишком здоровый, Валера по-прежнему лежал на кушетке и постанывал. И Богданов с сочувствием смотрел на него. Сколько, парень, тебе предстоит ещё узнать горького!
    Остальные офицеры, определив, что угрозы для жизни объекта нет, давно ушли. Максим Денисович, который с подачи генерал-майора Корнилова, считал себя главным, покинул место действия последним, с подчёркнутым сарказмом пожелав Богданову большой удачи.
    Дело уже шло к вечеру, и в здании оставались лишь дежурный офицер и взвод охраны.
    Впрочем, Юрий Маркелович ещё опасался, что Максим Денисович вот-вот вернётся, получив донесение о событиях во втором общежитии МГИМО. То, что там убит главный фигурант их дела было для этого достаточным и весомым основанием. И Богданов раздумывал, как он должен поступить. Остаться до завтрашнего утра здесь, в охраняемом здании, или выехать к ночи в Москву? Оба варианта имели свои минусы и свои плюсы. Большим минусом было оставлять Евграфова в каких-то определённых местах. Как на это в том будущем будут реагировать, полковник не знал.
    Смута, затеянная когда-то в тех временах, вылилась в массовое убийство сегодня в общежитии. И, как видно, второй Валера принял бой в своей активной манере. Иначе трудно было объяснить троих покойников из числа пришельцев на пятом этаже общаги. Они были ликвидированы ещё до подхода спецназа. Но гибель самого героя объяснялась с трудом. Евграфов умел уходить из-под самых жёстких ударов. И здесь что-то у него не сработало…
    «Если, конечно, это всё не обман…» – подумал полковник. В конце концов, в будущем могли создать клона Валерия Евгеньевича, создать датчик положения и всё это доставили сюда. Спрашивается, зачем такие сложности? И кто тогда ликвидировал троих на пятом этаже? Или это тоже игра для того, чтобы никто не сомневался в гибели Евграфова? Но тогда их главная цель – сам Валерий Евгеньевич! Вот этот, который, кстати, начал приходить в себя.
    Валера открыл глаза, поднял у себя перед лицом обе руки и стал внимательно рассматривать свои ладони.
    — Как ты себя чувствуешь? – сочувственно спросил у него Богданов.
    — М-м? – Евграфов опустил вздёрнутые руки и стал глазами искать полковника в окружающем пространстве.
    — Я здесь! – сказал Богданов и помахал пальцами перед лицом Валеры.
    Тот нашёл Богданова, с трудом открыл рот, но ничего произнести не смог. Тефтель натуральный.
    Впрочем, возникновение второго Евграфова можно было объяснить и иными обстоятельствами: путешествием из прошлого его самого. Ведь только возвращение в прошлое стирало события, произошедшие между точками «реверса». А в будущем путешественников из прошлого могло быть много… При этом Валера мог существовать в двух вариантах, если после визита в будущее, он вернулся бы обратно. Но тогда его смерть сегодня должна была бы отразиться на прошлом и сегодня никакого Валерки под капельницей случиться бы не могло…
    Что именно этот Евграфов и есть настоящий оригинал, Богданов не сомневался, а тот, которого убили на проспекте Вернадского оставался неизвестным… И теперь выяснять его личность было уже поздно. И, кто бы ни затеял эту игру, в задачу Богданова теперь входило защищать своего подопечного от любых угроз. Что они, эти угрозы, рано или поздно дадут о себе знать, полковник уже не сомневался. И первым, что он посчитал необходимым сделать, это защитить Валеру даже от своих. Спрятать до тех пор, пока тот, по крайней мере, не восстановит свои силы и будет в состоянии защищать себя сам.
    Первое, что Богданов сделал пока Валера приходил в себя, тщательно обыскал, висящую на спинке стула, куртку Валеры и, не обнаружив в ней никаких, принадлежавших хозяину вещей, отнёс в соседнее помещение и аккуратно повесил в шкаф за халатами. Потом спустился в бокс, где стоял его ФИАТ и отключил на нём навигатор. Для того, чтобы при просмотре записи с камер это не вызвало подозрений, проверил ещё уровень масла в двигателе, поправил клемму на аккумуляторе и опустил боковые стёкла, чтобы лучше проветрился салон.
    Потом Богданов сходил к дежурному, выяснил, что в Москве ожидается дождь и, не торопясь, вернулся к Валере.
***
    Казалось, молот прошёлся по моей несчастной голове. От боли хотелось собакой выть. Веки налились тяжестью и не желали больше открывать глаза. Хотя и двигаться, и думать вообще не хотелось, всё же узнать, что случилось и что нужно делать дальше, было бы самым разумным. Тем более, что рядом находился тот, кто может на все вопросы детально ответить.
    Глюк понемногу слабел, и я не сразу, но понял, что это был не просто какой-то сон, мне было действительно, как говорят, очень плохо. Богданов сидел рядом и, склонив голову, приглядывался ко мне.
    — Что со мной было?
    Язык во рту сидел криво и заплетался, поэтому послышалось только: «Чо-сом-было». Фразу я выдал, будто от киношного робота. И не смог потом разобрать, понял ли меня полковник. Отвечать мне он начал отвлечённо и не по теме:
    — Лежи и молчи! – но потом всё-таки добавил. – Я позже тебе всё объясню.
    Можно было подумать, что после этого я смогу спокойно лежать и молчать. И дожидаться объяснений, ничего больше не спрашивая. Богданов вечно существовал в собственном засекреченном мире.
    — Где я? – это прозвучало достаточно ясно.
    — Мы с тобой поговорим, когда будем в машине. А сейчас лучше помолчи! – и он встал, показывая, что беседовать со мной больше не намерен.
    Ну, да, конечно! Он ведь действительный полковник на службе, а я всего лишь запасной лейтенант.
    В голове всё бухал тяжёлый молот. И мысли путались. Лика если бы увидела меня такого, сразу бы разлюбила. Я себе и сам ужасно не нравился.
    — Какое-сё-ни-число…
    Язык во рту был тяжёлым и неповоротливым. Дату можно было посмотреть на смартфоне, но для этого смартфон нужно было ещё найти.
    И мне никто не ответил. Я открыл глаза и осмотрелся. Передо мной снова расстилался потолок. Пустая комната с одним окном и одной застеклённой дверью. В комнате, кроме меня, никого не было, а окно выходило во дворик с высокими деревьями. Их кроны исчезали за верхом рамы и нижние ветки в окне чуть заметно шевелились. Небо над крышами светилось яркой синевой, было безоблачным, и определить в таких условиях, где находится солнце и, значит, сколько времени прошло с утра, я не мог.
    Лежать одному и крутить головой было не прикольно и я попытался встать. Сразу и с двух последовавших попыток встать не получилось, а после четвёртой пришлось пытаться вставать уже с пола. Кто ж меня так? Со мною такого в жизни никогда не происходило. Я даже маленьким всегда хорошо стоял на ногах и падал только в самых экстренных случаях.
    Богданов появился, когда я уже почти вскарабкался обратно на кушетку.
    — Ты упал?
    — Нич-страшного. – тут же успокоил я.
    Богданов помог сесть на кушетке и протянул принесённый стакан воды:
    — На выпей! Может, легче будет.
    Я уже делал глоток, когда в тяжёлую голову влезла опасная мысль:
    — Ты туда нич-во не подмешал?
    — Пей спокойно! – Богданов даже улыбнулся.
    Странно, но я действительно успокоился и всё выпил. И сразу же почувствовал себя легче. Даже молот в голове как бы притих. Вернул стакан и попытался подняться на ноги.
***
    — Скажите, как ваша фамилия?.. Вы меня понимаете?.. Свою фамилию назовите.
    — Да, Картавина я, Ольга Елисеевна Картавина! Тридцать восьмого года рождения, двадцать первого декабря. Работаю в третьей поисковой группе первого отдела Службы Времени. И не надо ничего записывать! Всё равно никто вам не поверит!
    — Хорошо сохранились, Ольга Елисеевна! Вам сейчас должно быть восемьдесят второй год идёт?
    — Нет, мне только тридцать шесть! А по вашему счёту – минус девятнадцать. Я ещё и не родилась…
    — Мы как бы шутим?
    — Можете не верить, но я за всю жизнь никого не обманула и ни разу не шутила.
    — Ладно, записываю как есть. Вы, Ольга Елисеевна Картавина, тридцати шести лет. И работаете в третьей поисковой группе в первом отделе службы времени. Так?
    — Сойдёт.
    — И что же вы разыскиваете в этой своей поисковой группе? Что-то потеряли?
    — Не надо смеяться! Мы разыскиваем тех, кто разрушает время в своих глупых, корыстных и мелочных целях. Разыскиваем таймруферов и прочую сволочь. Чтобы не отнимали своими художествами шансы на выживание у остальных людей.
    — А таймруферы у нас кто?
    — Я уже сказала: они сволочи и подонки!
    — Да, действительно, сразу всё понятно! А они чем занимаются? В смысле, как именно они в своих корыстных целях отнимают шансы?..
    — Я не таймруфер! Это вам у них лучше спрашивать. Впрочем, спрашивать больше не у кого. Мы сегодня убрали последних, которые были первыми.
    — Ух, ты! А что вы будете делать с первыми, которые станут последними?
    — Я вас не понимаю.
    — Ладно, тогда другой вопрос: зачем вы их убивали? Неужели других, мирных способов не нашлось?
    — Да, были мирные способы. Но они привели к ухудшению. Почти треть населения планеты стали фри джамперами.
    — Фри… кем?
    — Фри джамперы, или таймруферы. Это одно и то же!
    — Ага! И вы и с теми и с этими боретесь?
    — Я же вам сказала: это одно и то же! Раньше были фри джамперы, а теперь их назвали по-другому.
    — Теперь ясно! А откуда вы сюда пришли?
    — Мы с вами живём в одном городе. Я – коренная москвичка. Но вы, возможно, хотели спросить не откуда, а откогда?
    — Хорошо! Так откогда?
    — Мы стартовали двенадцатого июля две тысячи семьдесят третьего года, примерно в половине третьего ночи…
    — Классно! Пятьдесят три года тому вперёд! Так вы во времени изволите путешествовать?
    — А вы этого ещё не поняли? Да, путешествуем. И всё из-за этих фри джамперов…
    — То есть, вы ловите фри джамперов во времени?
    — А где же их ещё ловить?
    — Не знаю. А как они во времени водятся?
    — Они раньше водились во всех временах, начиная с ваших. Но теперь, я надеюсь, с этим покончено!
    — То есть вы сегодня ликвидировали последних?
    — Да, я вам это уже говорила. Я лично запустила в них во всех дефрилятором. И буду гордиться этим теперь до конца!
    — Выходит, вы будете гордиться тем, что ликвидировали, то есть убили, себе подобных, людей? Я правильно понял?
    — Это не люди! Они – таймруферы…
    — Таймруферов, или фри джамперов, вы не считаете людьми, подобными себе? А ведь это у вас одна треть населения!
    — Теперь уже – ноль!
    — Ух, ты! Вы сами уже потеряли здравый смысл, Ольга Елисеевна! Что у вас за мир такой, в котором можно пойти и убить несколько человек, чтобы не жили миллионы?..
    — Ты, служивый, ошибаешься. У нас они уже исчислялись миллиардами!
    — Вот-вот! Надо быть до конца нечеловеком, чтобы затеять этакую бойню против таких же, как сам!
    — Не морочь, служивый, мне голову, мы избавились от таймруферов, а не от людей! И люди теперь могут жить спокойно.
    — Да, я уже представляю, как спокойно могут жить люди, которых вот так, одним дефрилятором, можно ликвидировать миллиардами!
    — Двумя!
    — Что двумя?
    — Двумя дефриляторами! Первым я убила двух главных ещё в подвале, вторым – остальных на шестом этаже.
    — И все они были таймруферами?
    — Нет, таймруфер был один, а остальные ещё стали бы таймруферами…
    — То есть, вы признаёте, что лишили жизни обычных людей?
    — Не совсем…
    — Как там вы их называете, здесь не важно! У нас они все люди и убивать их – значит совершать жестокое уголовное преступление! Вы убийца, Ольга Елисеевна Картавина, и понесёте у нас за это заслуженное наказание…

Глава 21. Как продержаться до утра

    Когда Лиля зажгла в тёмной комнате свет, там никого не оказалось. На Юлькиной, лишённой всех спальных принадлежностей кровати, ножками к потолку лежал стул. Обычно задвинутые на окне шторы небрежно раздвинуты, а на общем столе, на самом краю, валялась записка, оставленная когда-то ещё на прошлой неделе Юлькой: «Лиля, я сегодня не приду». А рядом чей-то проездной за прошлый месяц и потерянная ещё в конце осени заколка.
    Аля, похоже, была без сознания и Юльке пришлось начать делать ей искусственное дыхание. Сама Юлька, кажется, перенесла этот прыжок безо всякого ущерба. Она, как и её завтрашний двойник, была уже настроена на такие путешествия.
    — Лиля, у неё сердце, похоже, не бьётся. – испуганным шёпотом сообщила Юлька.
    Она стояла на коленях возле Али и с надеждой смотрела на Лилю. А та даже не знала, как в этом случае надо действовать. С дыханием тут всё понятно, а как заставить сердце работать, её никто не учил. Вроде бы существовал какой-то закрытый массаж…
    — Давай попробуем починить, но я, Юля, не знаю как!
    Аля лежала на коврике бледная, с закрытыми глазами, и не шевелилась. И Лиля опустилась, как и Юлька, тоже на колени и стала на лежащей расстёгивать мешающий сиреневый комбинезон.
    Они тогда втроём окунулись в этот мрак просто уцепившись друг за друга в тот момент, когда Лёха Берсенев не удержал дверь а Кошкина эти твари за дверью чем-то оглушили. Они с Юлей тогда стояли рядом, а Аля кинулась к ним и ухватилась за обеих, не успев даже ничего крикнуть. Лиля знала точно каким толчком надо выходить во временной портал, выскальзающе напряглась и всё дальше произошло само собой. Свет померк и сразу сдавило горло от невозможности вдохнуть. Это всё было вроде бы правильно и знакомо. Лишь потом она сообразила, что это полное исчезновение света было не очень верным и Лиля тут же маятник качнула в каком-то неизвестном направлении. Свет появился, но был слабым, непривычно тусклым и красноватым. Вокруг стали метаться какие-то тёмные тени... Это было очень страшно. И, к тому же, Аля забилась, стремясь непременно освободиться. Но они с Юлькой не пускали и держали её, пока хватало сил. Но в какой-то момент этих сил не хватило и Але удалось вырваться из их рук…
    Теперь о том, что это произошло слишком поздно, не пришлось бы жалеть. Александра не подавала никаких признаков жизни. Осторожные толчки в район сердца не давали никакого результата. И Лейла, сердясь на свою медицинскую безграмотность, стала уже толкать не жалея. Ещё и ещё… И только выбившись из сил, напомнила Юльке:
    — Давай, выдохни в неё!
    И Юля выдыхала, плотно прижав свои губы к Алиным. И Лейла снова старалась запустить этот непослушный мотор. В следующий раз, когда Юлька оторвалась от Али, Ли решилась сказать:
    — Позвони в реанимацию!
    И Юлька тут же кинулась искать свой телефон. На столе, кроме бумажки, заколки и проездного, ничего не было. Хотя Юля помнила, что оставила телефон на столе, но его там не было. Посмотрела в ящиках с тем же результатом. Потом, в последней надежде, бросилась к шкафу, где была раньше её куртка…
    — На, с этого позвони! – Лейла, оторвавшись от манипуляций, нашла в кармане Али её смартфон и протянула Юльке.
    — Набери: 103, назови адрес и скажи, что человек без признаков жизни. – посоветовала она.
***
    Была за окном ночь. Богданов, конечно спал, но на звонок телефона ответил быстро, ведь старшая сестра в Питере, у которой он для безопасности оставил Валерку Евграфова, обещала в экстренном случае позвонить в любой момент дня и ночи.
    — Здравия желаю, товарищ полковник! – неожиданно отозвалась трубка. – Капитан Круглов. Вы об этом меня просили. Мне сообщили, что только проснулся телефон потерянного. Мне за этим проследить?
    Да, это был только Круглов… Богданов тут же отогнал никчемную попытку усмешки и обычным голосом поинтересовался:
    — Куда этот пропавший звонит?
    — Сто три, скорая помощь…
    — Осторожно проследите, капитан. Потом сообщите, что там у него случилось…
    Полковник положил телефон на стол и снова вернулся в спальню, но спать уже больше не хотелось. Взглянул на часы: половина третьего. Он и часа не спал и ещё была глубокая ночь!
    По делу проходили номера телефонов шестерых убитых. А по совершенно другому делу шёл телефон ещё одной студентки. Её не могли найти родственники. Здесь могло быть всё, что угодно. Практика показывала, что в большинстве случаев через день-другой потеря обязательно отыщется и тут могли быть три обычных причины: загуляла, разругалась или же заболела… Ну, просто совпало так: одна потерялась, а шесть погибли в один и тот же день. Но решили всё же объединить.
    Вчера из сообщения дежурного офицера Богданов запомнил фамилию этой заболевшей студентки: Некрасова, и инициалы А и Д.
    Круглов перезвонил через пять минут:
    — Этот абонент сообщил о больном без признаков жизни по адресу: второе общежитие МГИМО, комната 613…
    — Её же полиция должна была ещё вчера закрыть и опечатать! – удивился Богданов.
    — Послать кого-нибудь в общежитие? – спросил капитан.
    — Да! И немедленно! Пусть всех, кто там найдётся, допросят… И, спасибо, капитан! А Максиму Денисовичу сообщите об этом завтра. Не надо беспокоить, я сам через час там буду.
***
    Когда вчера мы приехали по этому питерскому адресу, Юра Богданов мне сказал:
    — У нас сейчас как никогда сложная ситуация. Я, по необходимости, тебя на время с контроля снял, твою куртку верну потом. И ты, Валера, постарайся до завтрашнего вечера, в сети не появляться и никому не звонить. Просто отключи свой телефон. Хорошо? Полина, моя сестра, о тебе обещала позаботится. Постарайся во времени не гулять. Отдыхай. Завтра вечером я приеду и всё тебе расскажу…
    И теперь отключенный смарт сиротливо лежал в комнате на стуле. А я сидел на старом диване и невесело размышлял. Была уже ночь, но спать почему-то совсем не хотелось. Вчера меня напичкали какой-то обезболивающей отравой, как сказал полковник, «ошибочно».
    — Ты был никакой, когда мы приехали, не мог ни говорить, ни ходить, а когда стали подниматься по лестнице, внезапно потерял сознание. Я вызвал врача, но скорая долго не ехала, а наши специалисты не могли предложить ничего лучше обезболивающего. Вот и вкололи ошибочно. Врач потом приехал, осмотрел, сообщил, у тебя что-то с сердцем и давление пониженное. Сказал, особенно страшного ничего, но с лечением посоветовал подождать, пока то, что применили не рассосётся.
    Я был чуть в шоке, от того, как Богданов объяснил чем вызвано моё нынешнее плохое самочувствие, и ответил:
    — Не знаю. Накануне ничего лишнего не ел, не пил. У меня всё было нормально. Правда, в машине у тебя неожиданно легко уснул. Но это было что-то временное. А когда приехали, вот тут случился обвал… Думаю, что переспал лишнего.
    Сказав это, я понял, что пытаюсь объяснить как бы для себя. Потому как даже не знал о чём думать. Потом Богданов мне рассказал про тот пропавший баллончик, из-за которого всё и началось:
    — Понимаешь, перепутали записи в журналах, и шум подняли не из-за чего. Баллончик нашёлся, так что всё в порядке! Уж извини за эту прогулку!
    И потом уже отвёз меня к своей сестре в Питер. И та группа, засланная к нам, меня обнаружить теперь не сможет, если, конечно, у меня хватит терпения сутки никому не звонить по телефону.
    Вот так сижу и не звоню. Да и кому звонить, если ночь! Закат за окном окончательно погас. Я встал, выключил у себя свет и подошёл к окну. В домах напротив почти все спят и свет горит в единичных окнах.
    И сейчас же подумал о своей Лике. Лика за меня наверняка тревожилась. Когда накануне утром уходил, сказал, что поеду с Богдановым, а когда вернусь, то обязательно позвоню. Теперь же звонить я не мог, да и не вернулся всё ещё. Из-за Богданова. Но раз ему пообещал, звонить даже Лике не стану.
    В Питер вчера мы приехали не по часам засветло. Солнце долго висело над горизонтом прежде чем скрыться. Богданов сказал, скоро будут какие-то «белые ночи», поэтому закат сейчас бесконечно долгий. Я лично считал, что здесь должны быть дожди и хмурая погода, как в Лондоне, но погода здесь всю ночь стоит ясная, хотя и довольно холодная и ветренная. В Питере гораздо прохладнее, чем сейчас в Москве. Я, когда вылезал у Богданова из машины, пожалел, что куртки на мне нет. Богданов сам торопился, познакомил только со своей, такой непохожей на него, старшей сестрой, что-то коротко ей объяснил и после этого быстро укатил в столицу.
    А я остался один, заскучал, и сразу вспомнил про своё серебряное колечко, до сих пор спокойно обитающее в кармане. Но здесь, в Питере моё прошлое и прогнозируемое будущее имело ничтожный размер и ненадёжную историю. Ходить и искать приключения просто от скуки, было не нужно. Для этого должны случиться более веские причины, кроме как, желание случайно напугать сестру полковника своим нежданным возникновением в совершенно пустой комнате.
    Здесь, в Питере я был впервые и многое хотел бы увидеть, но сейчас условия для этого были неподходящими. Так что мне приходилось проявлять смирение.
***
    Фраза «без признаков жизни» для работников скорой помощи подразумевала обязательное уведомление полиции. И, когда Богданов появился в общежитии, две живые девочки там были в плачевном состоянии, а капитан полиции, в стремлении уличить в каких-то преступлениях, активно продолжал допрос. А ещё два крепких санитара с носилками ждали, когда можно будет унести тело.
    — Перестаньте реветь! Вам это уже не поможет. Вас двоих обнаружили в запертом сотрудниками полиции и опечатанном помещении возле трупа. Как вы сюда залезли? Чем здесь занимались?..
    — Одну минуту, капитан! Всё здесь контролируется федеральной службой безопасности.
    Богданов в форме полковника ФСБ появился очень вовремя. И мудро решил что должен устроить временное перемирие. Отстранил от допроса младшего по званию полицейского, достал из кармана список, который оформили вчера по горячим следам его сотрудники, и попросил обеих студенток успокоиться.
    Сразу выяснилось, что лежащее здесь на коврике тело и есть та самая «безвестно пропавшая» Некрасова А. Д., которая вызывать себе скорую вряд ли когда-либо могла. А две оставшиеся оказались внезапно воскресшими Камоловой и Шубенковой. Хотя это воскрешение и было совершенно невероятным, нечто подобное проницательный Богданов всё же ожидал в этой комнате общежития обнаружить. Единственное, чего он не ожидал, была реакция вчерашних покойниц на смерть своей подруги. Обе глядели на её тело так, будто сами невзначай лишили её жизни.
    Теперь надо было поставить этих двоих под свой контроль и, как бы между делом, незаметно допросить.
    Пока полиция по телефону выясняла свои полномочия в этом деле, полковник аккуратно выставил её и двоих санитаров в коридор, закрыл дверь и предложил девочкам сесть. Камолову уговаривать было не нужно, она, разувшись, забралась на железную сетку кровати с ногами, только Шубенкова несколько секунд бодалась, пытаясь непременно оставаться возле усопшей:
    — Да не хочу я садиться!..
    Наконец они обе сели на кровати. Богданов поставил напротив стул и уселся сам.
    — Я – Богданов, Юрий. – демократично представился он. – Как вас зовут?
    — Богданов? – удивилась одна из них. – Вы полковник? И занимаетесь путешествиями во времени? Классно! Я – Лейла Камолова, а это Юлька…
    Богданов отвлекаться на то, откуда они его знают не стал. Наверняка это дело рук путешественника Евграфова.
    — Девочки, расскажите, как всё случилось, что вы помните? Кто были эти, которые на вас напали?
    — Я хотела вас спросить: а где остальные? – поторопилась вставить беспокойная Камолова. – После нападения мы уже ничего не помним.
    Это заявление поставило самого Богданова в лёгкий тупичок. Либо это такая тонкая игра, либо с их памятью действительно что-то успели сделать. И теперь они помнят только то, что двойникам было положено помнить.
    — Тогда расскажите, что вы помните? – снова не стал опускаться до разборок полковник.
    — Мы… – сказала Лейла, ненадолго задумалась и снова отвлеклась, – Сегодня какое число?
    — Двадцать четвёртое мая. – быстро ответил Богданов. Ему необходимо было торопиться, так как ожидалось много неотложных дел.
    Девушки переглянулись.
    — Да, сегодня на нас ночью напали бандиты и Валерий, друг Анжелы, нас спас. Вчера на нас второй раз напали эти, из будущего. Валерий предупреждал, что это снова должно случиться. И нас спасла Юля. Она уже научилась с переходами. Прыгнула, и сказала нам бежать. Мы побежали сюда, в свою комнату…
    — Юля Шубенкова, вот эта? – пробежав глазами по списку, попытался уточнить Богданов.
    — Нет, другая! – отмахнулась от вопроса Лейла.
    — Какая другая? – снова притормозил её полковник.
    — Другая Юля! – как глупому, растягивая слова, ответила Камолова.
    Выяснение мелких обстоятельств в таких условиях могло продолжаться до бесконечности. И Богданов решил, что впредь будет стараться не давить:
    — А бежали сюда вы откуда?
    — На нас в подвале напали, но я этого не видела. – пояснила Лейла и после продолжила как-то по-прежнему непонятно: – Потом, когда мы стали ругаться, зашли Лёха и Тим и закрыли дверь на ключ. А Валера не заходил, он пошёл драться с пришельцами… Потом Юлька исчезла помогать ему… А через несколько минут к нам в дверь стали ломиться эти. Мальчики пытались сдержать их до самого конца…
    — А потом мы прыгнули! – безапелляционно подключившись, вставила Шубенкова.
    — Мы прыгнули втроём. – снова перехватила инициативу разговора Камолова. – И я старалась удержать нас, пока эти из комнаты не выйдут… А Аля стала вырваться, и мы её не пускали…
    Юлька, как ребёнок, всхлипнула, услышав, что Аля вырывалась, а они её не пускали, и уткнулась в плечо Лейлы. И та повернулась и стала её шёпотом утешать. А Богданов понял, что, вопреки своей беспристрастности, верит в ту белиберду, что несёт эта Камолова. Это всё было рассказано очень запутанно и примитивно эмоционально, без театральной помпезности слов и жестов… Просто две разные, но обычные девочки, в первый раз столкнулись с жестоким нападением и смертью близкого человека.
    — А потом мы старались делать искусственное дыхание и закрытый массаж сердца... – не поворачиваясь к полковнику, продолжила свой рассказ Камолова. – Но Аля уже умерла…
    Юля Шубенкова зарыдала по-детски. Икая и захлёбываясь… Только чтобы остановить нескончаемый обильный поток горя, Богданов спросил:
    — Так вы прыгнули во времени?
    — Вероятно, да. – спокойно ответила Камолова. – У нас у всех это в первый раз получилось. Нам Валерий Евгеньевич раньше помогал…
    Когда в этот раз вспомнили про Валеру, пришло время спросить уже о нём:
    — А он когда здесь появился?
    — Я уже говорила… Меня сегодня ночью заставили Валеру вызвать… – спокойно сказала Лиля.
    Дело запутывалось всё больше и Богданов поневоле стал задавать вопросы для разъяснения:
    — Как заставили… Кто?
    — Это долго рассказывать... – попыталась увильнуть девушка.
    — Я непременно хотел бы об этом услышать всё!
***
    Без звука голоса Лики я продержался только до утра. И когда в восемь решился позвонить ей, телефон оказался вне зоны. Я понимал, что Лика всегда в сети быть не может и, выждав пару минут, набрал её номер опять. И снова с тем же результатом. Тут я стал настойчивым. Звонил снова и снова. Плевал я на все запреты! И только через сорок минут я окончательно поверил, что случилось то, чего случаться не должно было никак. Так долго Лика в сети ещё не отсутствовала ни разу. Как-то нужно было с этим справляться. Искать, спрашивать у знакомых. И я, поискав в списке контактов, вдруг нашёл телефон Лейлы. Мне его Лика прислала ещё в прошлом году, когда я ей скинул номер Богданова.
    Но и этот телефон после трёх попыток также не ожил. Лейла не откликалась и была вне сети. Я сам был слишком далеко от Москвы. Как я этого ни опасался, у меня оставалось только одно – позвонить и спросить о Лике самого Богданова. Он должен был доехать домой только ночью, ну а вдруг моя помощь нужна уже сейчас. До завтра ждать я не хотел.
    — Я слушаю. – отозвался в смартфоне спокойный голос Богданова.
    — Я, Юрий Маркелович, волнуюсь за Анжелику Викторовну Егорову, студентку МГИМО. Ты же её помнишь? Она на звонок не откликается, и подруга её молчит. Я боюсь, там что-то случилось, а узнать мне больше не у кого. – Богданов молчал. – Я понимаю, что всё это какое-то нелепое недоразумение... – мне хотелось объяснить своё чрезмерное беспокойство.
    Но Богданов перебил:
    — Валера, ты только не волнуйся. И обещай ничего не предпринимать. Я к тебе уже выезжаю… Твою Анжелику Викторовну убили…

Глава 22. Пришла беда – отворяй ворота

    Утро было ранним и ясным. Только лёгкие облачка стали розоветь у восточного горизонта. Морская чайка пролетела прямо через городской двор…
    Показалось мне это, или действительно Богданов сказал так? Он продолжал ещё что-то говорить, но я больше ничего не слышал. Убили…
    Что такое смерть я знал не понаслышке. Но как можно было убить мою Лику, в голове не помещалось! Она же такая…
    — …я сделаю всё возможное… – что-то такое продолжал бубнить Богданов.
    Подумалось: «Не могу поверить, что моя Лика…». И тут всё передо мной встало в том виде, как только и могло быть! Я же могу вернуться и всё исправить… Так что же я ничего не делаю? Только потому, что не могу поверить?
    Сердце сразу сбросило запредельные обороты. Правда, в голове, после осознания этой нелепой мысли, ещё остался какой-то звон. Я перебил Богданова на полуслове:
    — Когда это случилось?
    — Э-э… вчера днём. Примерно в половине четвёртого…
    Мне этого было достаточно. Я отключил связь, спрятал смарт в карман и достал оттуда серебряный перстень с опалом. Как мне это осуществить, не имея средств для поездки в Москву и куртки, чтобы не замёрзнуть, я рассчитал мгновенно. Покидаю гостеприимный дом Полины Маркеловны и ныряю во вчерашнее утро. Пробираюсь на Московский вокзал к отправлению и сажусь на «Сапсан» до Москвы. И выгнать меня оттуда вряд ли кому удастся. Ведь у меня в кармане был мой перстень и возможность проходить через все закрытые двери!
    Хозяйка во время моих размышлений, постучав пальцем в дверь и не получив ответа, зашла в комнату.
    — Позавтракаем? – предложила она.
    Переход в ускользающем минувшем времени позволил бы мне сейчас выпорхнуть через входную дверь и реализоваться где-нибудь на улице минут за сорок до этого момента. Но уходить по-английски, не прощаясь, я сейчас посчитал грубым. Показалось недостойным уйти не простившись:
    — Спасибо, Полина Маркеловна! Благодарю за то, что приютили! Но боюсь, что не смогу быть больше вашим гостем, срочно нужно вас покинуть. Юрий Маркелович потом всё объяснит.
    Палец уже прижат к камню… но уйти красиво, исчезновением в реверс почему-то не вышло. Я остался стоять в комнате с видом полного идиота. Сестра Богданова удивлённо посмотрела, как я напрягаюсь, пытаясь совладать с каналом времени, пожала плечами, сказала «ладно» и ушла на кухню.
    Я вытянул из кармана руку с перстнем и внимательно его осмотрел. Он было тем самым, никаких изменений я не заметил. Я в этом не мог сомневаться. Тогда почему ничего не произошло? Что за ерундизм?
    Потёр в пальцах камень, снова крепко сжал в руке и попробовал во второй раз. И получил опять тот же самый отрицательный результат. Канал времени, как и предварительный тамбур меня упорно не принимали. Чего-то не хватало и повторялась старая ситуация с тёмным и полупустым багажником «Ауди-100» в позапрошлом году, правда, в более катастрофичном варианте. Мне нужно было спасать уже не себя, я не мог спасти того, кто последние два года был всем смыслом моей непутёвой жизни.
    Просто исчезнуть не получилось и было теперь уже совершенно неважно как я уйду. И прощаться второй раз было бы смехотворно. Я двинулся в прихожую, открыл дверь, вышел из квартиры и дверь за моей спиной тихо захлопнулась. Спускался по лестнице вниз, размышляя, как мне теперь быть и почему мой реверс не удался.
    Впрочем, я ведь не знал даже, почему реверс удавался до этого момента. Для меня это перемещение во времени стало настолько естественным, что я перестал задумываться почему же происходит всё именно так! И теперь вопрос о том, как это должно происходить, встал передо мной в полный рост. Мне нужно было как можно скорее восстановить свои способности к переходу!
    С утра появляться на улице в таком виде мне не хотелось. Холодно. Поэтому я не стал выходить даже из подъезда. Стоял и с удивлением оглядывался. Старый дом с междуэтажной лестницей из трёх пролётов безо всякого лифта посередине. Поэтому из средней точки видно было площадки с дверями квартир на всех шести этажах.
    Богданов позвонил мне через пять минут.
    — Валера, куда ты ушёл? Вернись обратно…
    Я отключил связь и выключил смарт. Мне мешали эти звонки. Всё никак не выходило с переходом, и Богданов только отвлекал.
    К тому же утренний подъезд жил своей жизнью. Кто-то торопился по каким-то своим делам, а я торчал в одной рубашке без куртки здесь у всех на виду. Хорошо ещё большого наплыва проходящих мимо меня не было. Правда, какой-то парень в зелёном дождевике остановился передо мной и стал рассматривать довольно нахально. И я ничего не мог с этим поделать, никуда не мог от него скрыться. Тёплый перстень в руке по-прежнему оставался неживым.
    Парень в дождевике что-то спросил или сказал. Меня удивило только последнее слово: «плачет», и я вопросительно посмотрел на того парня. И он тут же повторил свой вопрос:
    — Вэллс плачет?
    — Не знаю! – оторопело ответил я.
    Но тут же мои мозги стронулись с мёртвой точки. «Уэллс плачет» был блогом Профессора, Димки Калашникова, в котором он пытался донести до окружающих факт существования машины времени и этих путешествий. Там были документальные съёмки моих реальных переходов. И этот парень, по-видимому, узнал меня, сохранённого несколько лет назад на этих кадрах. Помощь неожиданного энтузиаста мне была теперь желательна:
    — Да-да! Уэллс плачет... Конечно!
***
    Перед тем, как у него зазвонил телефон, этот полковник, успел только сказать девушкам:
    — Вы спросили про остальных. Так вот, все, кто здесь был, теперь мертвы. И вы обе, в том числе. Вас, Шубенкова, обнаружили лежащей в подвале общежития вместе с Валерием Евгеньевичем, а вас, Камолова, здесь, в этой комнате с остальными…
    Он очень хотел сказать что-то ещё, но в это время раздался звонок его телефона. И этот крутой начальник, извинившись, быстро вышел и прикрыл за собой дверь.
    А Юля и Лиля с обалдевшими лицами сидели и смотрели друг на друга. Первой прервала молчание Лиля:
    — Он сказал, что все умерли…
    — Он балбес! Мы ведь живые. – перебила Юля.
    — А наши двойники?.. Нас ведь не отличишь. – поправила Юлю Ли. – И все остальные…
    — Как можно умереть и остаться жить? – похоже, это до Юльки не желало доходить.
    — Раз мы остались, мы должны что-то сделать.
    — Что мы можем?
    — Ой, не знаю! Я ещё не придумала… Как это делала твоя вторая?..
    — Моя кто?.. – не поняла Юля.
    — Моя Юля! – постаралась исправить себя Лиля. – Твой двойник. Она тогда внизу, вероятно, вернулась в прошлое, когда можно было ещё спастись, и заставила всех бежать.
    — Да, и мы бежали!.. Ты думаешь мы тоже должны в прошлое?..
    — Конечно! Как же иначе всех их спасти?
    — Но это сложно и может не получиться… – засомневалась Юля. – Я, например, даже не знаю, как это сделать.
    — Не трусь, Юлька, всё нелегко только в первый раз! Попробуем?
    — Ой, может не надо?
    — Надо, Юлька! Мы последние, больше сделать это будет некому. Валера вчера вместе с твоей копией погиб.
***
    «Валерий» – «Максим». И мы пожали друг другу руки.
    Максим оказался человеком сообразительным и с неплохой памятью. Он в мельчайших деталях помнил всё, что публиковал у себя в блоге Димка. И с надеждой ожидал реанимации его блога «Уэллс плачет».
    — Почему вы перестали это снимать? Так классно всё срежиссировано! Прямо можно было поверить, что ты, Валерий, во времени путешествуешь. Какой сюжет! Р-раз, и там!..
    Выходило, что Максим считал наши съёмки какой-то качественной, но всё же подделкой, монтажом и компьютерной графикой. И я засомневался, что он сможет мне в чём-то помочь.
    — Ты думаешь, мы работали ради зрителя и художественное кино снимали со спецэффектами?
    — Молодцы, вообще классная была работка и зверский мейнфрейм! Джеймс Кэмерон со своими «Аватаром» и «Титаником» локти должен грызть! Я профессионально увлекаюсь компьютерной графикой и просчитал сколько времени должна занимать такая анимация на суперкомпьютере. И я не нашёл склеек и переходов. Всё с начала до конца сделано чисто. Супер! И какое реалистичное по событиям изменение цвета и света! Нужно быть великим художником, чтобы так точно всё изобразить. Сколько времени вы просчитывали тот сюжет с двойниками?
    Мне стало не по себе. Переубеждать казалось бесперспективным.
    — Максим, мне нужна сейчас помощь, а не обсуждение старых съёмок. У тебя есть время мне помочь?
    — Да без вопросов! – легко согласился Максим. – Что надо? Говори, я всё сделаю!
    У меня на его «без вопросов», вопросов было несколько. Первый – как мне попасть в Москву? И более важный второй – как восстановить свой реверс? И, по-видимому, предстояло сделать всё это, не объясняя помощнику всех подробностей происходящего. И я честно начал:
    — У меня есть проблемы. Во-первых, мне срочно надо в Москву. Там у меня с друзьями что-то плохое происходит. И ещё, мне как-то необходимо восстановиться… Что-то случилось и…
    — Восстановиться это как? – спокойно втиснул в мою речь свой вопрос Максим.
    Пришлось выдумывать небылицу:
    — Чем-то отравился вчера вечером. Думал, к утру пройдёт, в крайнем случае обращусь за врачебной помощью. Но теперь позвонили друзья, сказали нужно срочно приехать, помочь… А у меня в голове туман!
    — Так у тебя алкогольное отравление? – понял наконец Максим.
    — Да, и настолько сильное, что совсем ничего не могу. – даже если бы Максим мне не верил, я выдал истину в последней инстанции. Из всего многообразия переходов во времени я не мог абсолютно ничего.
    — А к врачам ты не обращался?
    — Это плохой вариант. Мне нужно не в больницу, а в Москву. И как можно быстрее.
    — Да, точно, с врачами быстро не выйдет… Голова у тебя болит?
    — Да нет же! У меня другие признаки. Я не могу больше путешествовать во вре…
    Неожиданно для самого себя сказав лишнее, я прижал пальцы к губам. Лицо у Максима стало таким, будто он откусил кусок какой-то кислятины и так, с не проглоченным во рту, окаменел.
    — Я не то сказал. Я хотел…
    Максим присвистнул:
    — Ты хочешь сказать, что это была не постановка?
    Я окончательно сбился и не знал, что ответить. И мы молча уставились друг на друга. Наконец я решился объяснить:
    — Понимаешь…
    — Ты что, действительно путешествуешь, и этот Калашников не врал?..
    Я осторожно кивнул.
    — Да ну! – он всё-таки мне не верил.
    — Максим, мне некогда доказывать свою правоту. Мне нужна помощь. – напомнил я.
    И он, немного подумав, кивнул.
    Пока Максим созванивался с кем-то по телефону, я задумался о своём «отравлении». Такие глобальные изменения в моём состоянии сами по себе, либо по моему недомыслию произойти не могли и слово «отравление» стало звучать вроде осмысленного действия с враждебными намереньями. И смерть моей Лики была лишним тому подтверждением.
    Кто-то охотился на Лику и для этого прежде всего отравил меня, чтобы ограничить мои возможности по спасению. Странным было то, что отравление сказалось лишь на моих способностях по перемещению во времени, а не на жизни в целом. Чтобы не дать возможности противодействия, по-моему, было бы надёжней, меня просто убить… Или же были иные причины оставить меня в живых. И это мне показалось ещё более страшным. Я нужен был живым, но неспособным к путешествиям во времени. В этом случае действие отравы должно быть очень и очень долгим. Если не пожизненным. И организм, по идее, не должен был справиться с этим. И мою Лику в этих условиях спасти я никогда уже не смогу…
    Кому такое понадобилось, зачем и как они это провернули? Я вспомнил, что почувствовал себя дурно, сидя в машине у Богданова. Может быть я напрасно ему настолько доверяю? И Богданов действует против меня в каких-то своих, не очень гуманных целях. Да, это было бы проще всего, считать виновником полковника. Вероятно, и истинные виновники так полагали, что я, если токсин подействует именно в его машине, скорее решу что виноват Богданов. И я уверенно отмахнулся от виновности Юрия Маркеловича. Он должен быть не причём! Я слишком хорошо и долго его знаю.
    Стал вспоминать кто и как мог подбросить мне отраву. Но за всё последнее время никто подозрительный ко мне не приближался. Были: Лейла, подруга Лики, Натали, Юля, Аля, Лёха и Тим, сама Лика, в конце концов. После собрания на шестом этаже общежития, когда мы ехали с Ликой, в метро могло быть всё, что угодно… Но я ничего не заметил и после со мной ничего подозрительного тоже не было до самого утра. Считать виновницей такого бедняжку Лику было бы признаком неизлечимой паранойи. Богданова я уже отверг, но пока существовал без сознания, рядом появлялось много неизвестных: врач скорой, сотрудники ФСБ и ещё бог знает кто. Но это было уже после того, как я почувствовал себя нехорошо. Так что мне, вероятно, и это время следовало игнорировать.
    Из всего подозрительного осталась узенькая прослойка времени, связанная с именем всего одного человека. Вот так я и вернулся опять к Юрию Маркеловичу, полковнику Богданову, от вины которого во всём этом деле так упорно старался отмахнуться. Что-то произошло тогда в его ФИАТе, и он теперь остался единственным подозреваемым в моём отравлении. Этим отравлением Богданов постарался вывести меня за скобки, пока кто-то занимался ликвидацией Анжелики. Он был слишком умным, чтобы сделать это случайно. У меня была нечеловеческая злость. Такой подлости от своего бывшего друга я никак не ожидал. И если мне удастся после этого вернуть всё в исходное состояние, я поклялся выяснить всё до мельчайших подробностей и, наплевав на длительное знакомство, покарать негодяя, как своего личного лютого врага.

Глава 23. Отражения из прошлого

    Попытка у девчонок вернуться оказалась неудачной. Они взялись за руки, свет снова померк и вокруг какое-то время мерцали сумрачные тени. Юля и Лейла, когда тени пропали, вышли и снова оказались в пустой комнате. Ли очень хотелось осуществить реверс, но что-то мешало. Вероятно, это была Юля, но без неё Лейла не решалась даже на попытку. Что-то в этих обоих Юлях было особенным. Они и без всяких камней могли свободно путешествовать во времени…
    «Впрочем…» – остановила себя Лиля. – «Юлька ведь не совсем без камней!». И вспомнила про скрытый на ней где-то под одеждой пирсинг. И там точно был какой-то камень! И не «какой-то», а «арбузный турмалин», как говорила сама Юля. Она его никогда не показывала, но Лиля была уверена, что этот пирсинг всегда оставался при ней.
    Так вот почему им двоим удавались эти переходы! И ведущей здесь всегда была Юля. Эта она направляла и контролировала движение в переходах, Лиля умела давать лишь стартовый импульс. Ранее вчерашняя Юлька с ведущим Валерой прошла на пару минут в будущее там, в подвале, Лиля же тогда тренироваться не захотела, она помнила только реверсы, когда они, в ярком голубоватом свете, сбегали от ночных бомбил. Оттого и свои переходы каждая из них выбирала по-разному. Одну всегда тянуло к яркому прошлому, а другую – в сумеречное будущее.
    А Сашки Некрасовой, раньше неподвижно лежавшей недалеко от двери, с последним переходом в комнате больше не оказалось. Только сейчас Лиля вспомнила о третьем, несчастливом, спасшемся. Она посмотрела на Юльку, разглядывающую то место на полу и ничего не сказала. У Юльки снова дрожала губа.
    За окном был уже день. Новый день, утро которого они пропустили.
    — И что нам теперь делать, Лиля? – Юля из ступора вышла самостоятельно. – Я дальше в твоё будущее не хочу!
    — И я тоже не хочу. – ответила её соседка. – Нам с тобой надо бы обратно…
***
    — Вот! – Максим, наконец, спрятал свой телефон в карман. – Меня кое-кто пытался убедить, что, не зная чем человек отравился невозможно придумать противоядие. Но всё же нашлись умные люди, и выдали мне такой список: пиво, активированный уголь, морская капуста, свекла и зелёный виноград. И ещё какое-то лабильное питьё…
    — Быть может, обильное? – быстро сообразил я.
    — Н-да! Это, пожалуй, лучше звучит! – согласился он.
    — А это всё как, употреблять вместе или по очереди?
    — Нет, надо выбирать. – ответил Максим.
    То есть, надо выбирать, под какие отравления что годится? Занятная универсальность!
    Квартира Максима, на этаж выше сестры полковника, была чистой только на отдельных островках. Хозяин сам следить у себя за порядком не любил. И надеялся только на помощь друзей и подруг.
    Самый минимум из мебели имели две просторные комнаты в этой квартире: один стол, один стул и одно кресло, всё это стоящее в большой комнате. Спал хозяин, как видно, на полу в другой, поменьше, где в центре был расстелен ровный, просторный и толстый лист поролона, пожалуй двуспального размера, прикрытый сверху каким-то пледом, с лежащей почти на полу круглой подушкой. Угловой край поролонового тюфяка занимал закрытый белый ноутбук, выступавший из-под пледа.
    Небольшая кухня казалась главной в квартире, она была просто заставлена всякими устройствами: плитой и холодильником, стиральной машиной и машиной для посудной мойки, а также раковиной с криво висящей пустой сушилкой для посуды. На окне стояла микроволновая печь и грильница, и там же был устроен склад, для временного хранения давно не мытой посуды.
    Время было уже рабочее и когда я спросил у Максима, почему он сегодня никуда не торопится, тот очень удивился: «Так сегодня же воскресенье!»
    А я совсем о днях недели забыл. Для меня последнее время был один сплошной выходной, больше похожий на бесконечно тяжёлый и нескончаемый рабочий день. Были просто ночи между днями и утомительные путешествия во времени в любой части суток…
***
    Поняв, что временного резерва у него совсем нет, Богданов, выезжая из города, свернул к Пушкинскому аэропорту в Шереметьево. Ещё в дороге заказал билет и успел к стойке перед самым концом регистрации на утренний рейс.
    Этот Евграфов постоянно создавал какие-то трудности, он без этого просто не мог. Да и руководство Богданову не очень помогало. Зачем нужен был этот Сашко? Он переключил на себя все функции Богданова и занялся беспощадным потрошением его команды. Ему везде надо было сунуть свой нос. Отстранил от серьёзной работы двоих классных офицеров, которые отказались признавать надуманность проблемы времени и ещё беспочвенно прошёлся по карьерной лестнице Вяземского, уличив его в каких-то махинациях. И Иннокентий Семёнович вынужден был приехать для разборок в Управление. И теперь Сашко, расправившись с командой и его окружением последних лет, всячески старался досаждать самому Богданову, выслуживаясь по Евграфову.
    Да, Евграфов Валера сейчас попал в неприятное положение, Богданов ему ничем практически помочь не мог. Остроту такому положению добавляло то, что случилось в общежитии на Вернадского вчера днём и сегодня ночью. И ночью особенно! Потому, что пока сам Богданов на минуту отвлёкся и беседовал по телефону с Валерой, две девушки, безнадзорно оставленные одни в комнате, неожиданно исчезли. Труп их подруги остался лежать на полу, пришлось санитарам разрешить его вынос. Богданов сразу предположил, что это исчезновение студенток связано с чем-то новым и неизвестным ему. Исчезать и возникать вновь мог только сам Евграфов. То, что говорила Камолова, можно было бы игнорировать, но теперь всё изменилось: либо две, либо все три девушки могли делать это легко и синхронно. Он сам, как, впрочем, немного ранее Валера, считал это принципиально почти невыполнимым.
    Богданов всю серьёзность положения вещей осознал только в воздухе, когда расслабленно закрыв глаза, подумал о Валере. Ведь тот мог любое событие переиграть в удобном для себя виде. Один раз, по его словам, он переиграл собственную смерть. И Богданов ему верил. Но свою любовь, Анжелику Егорову, он почему-то так и не спас. Эта мысль, как одна из многих, пришла, когда Богданов уже собирался вздремнуть, пристегнувшись в кресле лайнера набирающего высоту эшелона. И от её остроты он даже вздрогнул и снова открыл глаза.
    Почему? Почему Евграфов не исправил такое страшное положение? Ведь он мог это сделать! Что с этой Егоровой было не так, отчего Валера её не стал спасать?
    К этому у Богданова нашлось несколько гипотез. И одна из них, что эта Анжелика была клоном той, его настоящей подруги, живущей на Красной Пресне. Она, как и после трагедии две другие, появилась здесь неизвестно откуда и Евграфов знал об этом всё. Поэтому и не бросился спасать. Но это было только ненадёжное предположение, одно из многих.
    Второй вариант подкинул мысль, что Валера ещё может всё изменить, но по какой-либо причине решил переждать и не менять ничего, разглядывая всё со стороны. На Валерку это не похоже, но, по какой-то причине, могло быть и так.
    Следующая версия была такой же плохой и почти безнадёжной: это сама ФСБ с расшифровкой надписи в подвале провела в интересах грядущих злоумышленников простую, но очень сложную медицинскую операцию, лишившую Евграфова возможности переходов во времени. И именно поэтому он не может ничего изменить. Эта версия была слишком сложной и менее всего согласовывалась с тем, что знал Богданов. Но зато она учитывала практически все нюансы и отбрасывать её Богданов не стал. Она осталось ещё одной в этом противоречивом клубке гипотез.
    В аэропорту до самого перевода смартфона в режим полёта Богданов ожидал сообщения о появлении парня в сети. Тот исчез напрочь, ушёл из дома сестры и отключил связь. Где он теперь находился оставалось загадкой. И как его можно было в этих условиях найти, Богданов тоже не знал. Но предвидел, что рано или поздно Валерий Евгеньевич свой телефон разблокирует и тогда его найти будет вполне возможно даже без подключения питерских оперативников. На это у Богданова оставался свой человек в Москве.
***
    Отрывок из докладной записки руководству:
    «…Опять этот их бывший руководитель левачит, пытается что-то делать помимо своих прямых обязанностей. И каждый раз приходится ему указывать, что он со своей безумной идеей о полётах во времени, стопорит всю правильную работу коллектива. Он довёл коллектив до полного распада, и работу мне теперь приходится заново выстраивать по всем параметрам. Коллектив о требованиях по дисциплине, похоже, мало что слышал. На каждом шагу заметно их скрытное противодействие. И они, как и их бывший начальник, во всём стараются делать всё по-своему, даже вопреки ясному приказу. Если такое и дальше будет продолжаться, я буду вынужден вводить жёсткую дисциплину, а кое-кого вообще уберу из этого, в целом правильного, коллектива.
    Вверенного им объекта 354Е они, по их заявлениям, вчера потеряли. Как я считаю, они, вероятно чтобы скрыть этого гражданина, нашли какого-то бомжа похожего на вышеназванного объекта, переодели в такую же одежду, с точно таким же датчиком, как на оригинале, и подкинули его в общежитие под общие пляски со стрельбой, которые тоже инспирировал этот полковник Богданов. Кто теперь сможет определить тот это человек или не тот? Тем более, что тот сейчас точно находится в Великом Новгороде, под нашим неусыпным контролем, и никуда пропасть не может.
    Сегодня утром верный человек, майор Шахов доложил, что этой ночью полковник Богданов явился на место вчерашнего происшествия и, оттеснив полицию от дел, являющихся их прерогативой, вскоре пропал сам и каким-то хитрым способом сумел незаметно увести оттуда двух важных свидетелей.
    И это последняя капля. Терпеть его выходки и присутствие рядом в дальнейшем я не намерен. Прошу снять его с должности руководителя и отправить для решения более простых, доступных ему задач.
    25.05.2020
    Полковник УСБ ФСБ М.Д. Сашко»
***
    Кстати, об обильном питье. Тёплой дистиллированной воды, нашедшейся в хозяйстве Максима, было около литра. Но крови она мне попортила больше чем на ведро. Худшей гадости я никогда не пробовал и меня стало тошнить с первого глотка. Я проглатывал жидкость и сразу же пробовал потихоньку осуществить переход. Не получалось, и я снова небольшими порциями пил, и снова пробовал. Это была бесконечная пытка. Наконец, когда воды в бутылке остался ещё целый стакан, не выдержав, я попросил Максима дать воды. Простой очищенной невской воды из-под крана. Может быть вода без солей и очищает лучше, но пить её так, как воду, было противно. А, значит, использовать, как антидот, дистиллированную воду было невозможно.
    Вода из крана тоже была не особенно вкусной, но за следующий час я выпил её не меньше двух литров. Но и она не принесла никакого облегчения моим переходным функциям. И больше пить я уже не смог!
    Максим сказал, что у него в холодильнике на кухне есть пиво. Но, как видно, по выражению моего лица сразу понял, что этот великолепный вариант со мной не прокатывал. Предложение он снял и пиво выпил сам. А остальных ингредиентов для моего лечения у него не было вообще.
    Я сидел в кресле и тоскливо смотрел на стакан с водой в руке. Надо было срочно спасать мою Лику, но меня от воды уже мутило. Она казалась ядом и я не мог заставить себя пить.
    Мой выход в таком виде в город вызвал бы другие осложнения. Основными из которых было опять же отсутствие на мне тёплой куртки, невозвращённые возможности перехода и отсутствие сколь-нибудь значительных средств на карте. Я был готов на всё, но впереди ждали долгие часы скитаний по чужому городу без надежды быстро исправить такое моё аномальное состояние.
    И тут я вспомнил о Профессоре. Как же я мог о нём забыть? Неужели старый друг откажется мне помочь? Извлёк из кармана свой старый смартфон, включил и закинул звонок Калашникову. Димка откликнулся достаточно быстро и в своей манере, не здороваясь:
    — Тебя все тут потеряли, горе-пропажа!
    — Дима, очень нужна твоя материальная помощь! Чтобы вернуться в Москву, у меня ни копейки! А там Анжелика… Ей срочно нужно помочь! Пожалуйста, закинь на мою карту несколько рублей. Буду очень признателен, если сделаешь это в течение получаса! Прости, Димка, заряд на телефоне уже мигает, сейчас отключится…
    И я решительно оборвал разговор. Нельзя долго оставаться в сотовой сети, люди Богданова могли засечь мой разговор и обнаружить мои джипиэс координаты в пространстве. Этому меня научила одна из специалистов, неделю занимавшаяся со мной в московском погранинституте.
    Мой звонок длился только 23 секунды. К тому же смартфон заряжался последний раз неделю назад и его аккумулятор действительно готов был уже посыпаться от почти полного разряда.
    — Максим, разреши я у тебя свой телефон заряжу! – вынужденно попросил я. Очень не хотелось оставаться в такой сложной обстановке хоть на минуту без возможности связи.
    — Заряжай, но через тридцать пять минут от Московского вокзала в столицу отходит «Сапсан». Ты только-только успеешь!
    Я снова включил смарт, чтобы проверить как среагировал на мой звонок Профессор. Дима, видимо, всё ещё не смог скинуть. И я вздохнул:
    — Видимо, придётся перенести. Сумма ещё не поступила.
    — Сумма? Давай я дам! Сколько нужно?
    — Я не знаю! Сколько стоит плацкарт до Москвы?
    — Фу! – успокоено вздохнул Максим. – Пяти рублей тебе за глаза хватит туда и обратно. Ты, Валера, только оставь мне за них свой номер телефона…
    И он с готовностью достал из кармана бумажку в пять тысяч. Такая цена обмена и мне нравилась, и я на найденном на полу обрывке бумаги карандашом быстро записал свой сотовый и имя. Сунул бумагу ему в руку, а купюру и смарт в свой карман, и, махнув на прощанье рукой, выбежал из квартиры.
    Опять лестница вокруг несуществующего лифта, я делаю круг и пробегаю мимо квартиры сестры полковника. И тут в кармане вибрирует оставленный не выключенным смартфон. Думая о Богданове, достаю смарт из кармана. Мне с Богдановым говорить не о чем, но это оказался не он. Отвечаю:
    — Слушаю!
    — Это Максим! Я не успел тебе, Валерий, сказать, что мой предок по профессии врач. Мы с ним вместе восхищались вашим блогом. Поверь, он хороший человек и возьмётся тебе помочь безо всяких условий…
    — Макс, мне лечиться некогда…
    — У него есть знакомые в авиации. – перебил меня Максим. – Ты потом до Москвы за час с копейками долетишь. Это в три раза быстрее, чем «Сапсан» и только немного дороже. Соглашайся, он на своей машине потом тебя в Пулково довезёт…
    Действительно, это показалось быстрее. Время для меня теперь играло существенную роль. И я согласился.
***
    Мягкая посадка в Пулково и можно включить телефон. Богданов сразу же получил сообщение, что абонент появился в сети. И, прежде чем звонить Валерию, он соединился со своим источником в Управлении, желая прежде всего установить координаты нахождения нежданно ставшего скрытным Евграфова.
    — Сейчас абонент движется по Загородному проспекту от Технологического института... – вскоре сообщил источник. – Быстро движется. Скорей всего, на каком-то транспорте, но не на метро. О, вот он сворачивает на Гороховую…
***
    Троллейбус шёл довольно быстро, вероятно, пользуясь воскресным днём, когда автомобилей на улицах было не так много. Сразу за поворотом на тесную улочку Максим сказал:
    — Здесь выходим!
    «Предок» Максима, живущий в старом ещё петровских времён доме, в весьма престарелой квартире, оказался не по годам крепким мужчиной с приятным голосом и седой, коротко стриженной, шевелюрой. И на врача нисколько не походил. Врачи, в моём представлении, были подозрительными типами, выискивающими всяческие болячки. Хоть от тебя жалоб не поступало, они всегда приставали с неизменным обидным вопросом: «На что жалуемся?» и с привычкой критиковать всё, что в жизни обычного человека считается просто «расслабухой». Я был согласен, что стараться держать себя в руках должен каждый, но назойливое повторение этого при каждом удобном и неудобном случае, бесило!
    Глеб Константинович с первого взгляда показался тихим и малоразговорчивым человеком. В ответ на моё негромкое «Здравствуйте!» он просто кивнул. Но когда Максим сказал: «Батя, ну ты что? Это же тот человек из «Уэллс плачет»!», он посмотрел на меня внимательными глазами и сказал:
    — Да, действительно, похож. Только тот был с чёрными часами на руке и малость поосанистей…
    Я покачал головой. Прошло два с небольшим года, как началась эта история с машиной времени. Я тогда был моложе и ленивее… А эти два года из меня жирок вытопили и основательно убавили степенности.
    — И тот был бритый! – закончил свою оценку Глеб Константинович, глядя на мой заросший подбородок.
    — Да, я изменился! – сказал я. – Приходится много крутиться и не всегда есть возможность за собой следить. Но всё-таки это я! Валерий! – и я протянул ему руку.
    Тот вздохнул, как бы говоря, что приходится участвовать в этих детских играх с дурацкими приветственными жестами, и лениво протянул руку в ответ. А его сын тут же стал излагать мои проблемы:
    — Отец, Валерий отравился и ему нужна помощь…
    — Мне бы в Москву попасть. – решился пояснить о помощи, которую жду я. Потому, что проблема с отравлением как бы отошла на второй план. Первым было вернуться к Лике, всё узнать и тогда уже попытаться спасти.
    — Погодите, мальчики! – остановил нас он. – По отравлению я могу лишь дать совет, а в Москву отвезти, простите, не смогу!
    — Но у тебя же знакомые есть в авиации! – напомнил Максим.
    — Есть. – кивнул отец. – Но всё-таки я покупаю билет и лечу только тогда, когда есть рейс. Нельзя пользоваться своими возможностями направо и налево!
    — А если от этого зависит жизнь? – нежданно для себя включился в их диалог я.
    — Жизнь много от чего зависит… – повернулся ко мне старший. – У вас, молодых, жизнь зависит от всяких мелочей, которые вы считаете бесценными. Но это всё не так…
    — Мою девушку убили! – не выдержал поучений я. – И я один могу её спасти. И вернуть всё на круги своя, я тоже могу. И для этого мне необходимо восстановиться и вернуться в прошлое…
    Только тут я осознал, что опять наговорил лишнего. Это вышло как-то невольно. Они теперь меня будут считать лжецом. Ведь доказать им такое своё заявление я уже не мог.
    Максим и его отец Глеб Константинович точно смотрели на меня, как на сумасшедшего. Верить таким заявлениям могут лишь мягкотелые амёбы. Максим присвистнул и покачал головой.
    — Извините... – я просил прощения за то, что сказал.
    — Не, – начал Максим. – ты чота не то…
    Он меня уже предупреждал, что отец у него очень недоверчивый и выдавать ему всю свою правду не стоит. Но Глеб Константинович его перебил:
    — Одну минуту, сын! – и тут же спросил у меня. – То устройство на руке – это действительно рабочая машина времени?
    Я кивнул. Дальше озвучивать не принимаемую истину было глупо, а врать уж тем более я не хотел.
    — И вы действительно ходите в прошлое?
    Это был уже серьёзный вопрос. И я снова кивнул и посмотрел старшему в глаза.
    — И вы там всё можете изменить?.. И даже убить себя?..
    — Вы зря так, я не сумасшедший! Себя проще убить в настоящем времени, для этого не надо никуда ходить. Но у меня такого никогда и в мыслях не было. Я свою жизнь люблю. Это другие хотят меня её лишить.
    Максим опять свистнул, но уже не так уверенно, а его отец сказал:
    — Мне самому странно, что я вам верю… Чем могу помочь?
    Я усмехнулся потому, что сам теперь не знал, чем он теперь может мне помочь. И честно сказал:
    — Я не знаю! Вероятно вы ничем помочь не сможете. Это не в силах обычных людей. А я боюсь, что теперь тоже стал обычным…
    — Максим сказал, что вы отравились. – перебил мои признания Глеб Константинович. – Когда и чем?
    — Не знаю…
    — Тогда откуда вы знаете, что отравились?
    Я уже столько всего наговорил, что дальше что-то скрывать было глупо:
    — Я не могу путешествовать во времени. Раньше мог, а сейчас не могу. Меня вчера утром мой… – я по старой привычке хотел сказать «друг». – …знакомый, полковник ФСБ, отвёз куда-то и мне там стало плохо. Мне было плохо ещё у него в машине, я оттуда еле вылез. Потом ничего не помню… Были разные видения. А, когда я очнулся, он, полковник, отвёз меня сюда, к своей сестре. А утром я ему звонил и он сказал, что Анжелику…
    Я закрыл рот. Меня снова, в который раз, прошибло потом от этой каменно-неотёсанной фразы: «Анжелику убили». Я поморщился и снова почувствовал смыкающийся капкан, из которого теперь мне невозможно было выпутаться.
    — Принеси воды! – сказал Максиму отец.
    — Он больше не будет. – сказал Максим, помнивший выражение моего лица, когда я пил воду у него в комнате. И я с Максимом был полностью согласен.
    — А ты всё равно принеси! – приказал Глеб Константинович.

Глава 24. Слухи

    Такси по городу летело. Водитель, немолодой кавказец, изумительно чисто говорящий по-русски, всю дорогу рассказывал о красотах Северной Пальмиры. Но, когда он захотел показать приезжему ещё и крейсер Аврору, Богданов командным голосом велел:
    — На Гороховую семьдесят один. И быстро!
    Больше у таксиста желания подрабатывать гидом не возникало. И через пять минут машина остановилась у четырёхэтажного дома на Гороховой.
    Ещё сегодня ночью, после общежития, Богданов осмотрел всех погибших вчера. Не верилось, что Евграфов, Шубенкова и Камолова действительно были мертвы. Но никакой ошибки не было. Безжизненные тела их двойников были там и ничто не говорило о том, что они ненастоящие. Валерка лежал как живой, только с белыми заиндевевшими бровями и ресницами.
    Потом в управлении Богданов заставил дежурного разбудить арестованную и побеседовал с этой оставшейся в живых особой. Оказывается, они явились для того, чтобы ликвидировать именно Евграфова и всех остальных, кто также пал их жертвой. У них были на это точные сведения, где и когда они все встретились. И то, как они их убивали, она рассказала во всех подробностях, ничего не скрывая. И гордилась содеянным, не зная ещё о вторых вариантах личностей Евграфова и двух девушек. Знакомить её с этим Богданов запретил. Правда, особа замялась, когда он её спросил о её собственном двойнике, убитом на лестнице между пятым и шестым этажами. Либо ей не хотелось об этом говорить, либо она сама ничего не понимала, и поэтому не могла объяснить. И для Богданова это тоже осталось тайной.
    И, вообще, эти двойники, с их таинственным появлением и ещё более таинственной, безо всяких причин, смертью, стали уже каким-то тихим ужасом. Две пришелицы Ольги Елисеевны Картавины, Валерий Евгеньевич Евграфов и объект 354Е, найденный в подвале. Лейла Булатовна Камолова и Юлия Витальевна Шубенкова также в двух экземплярах, не имели на это абсолютно никакого права. Врач, обследовавший раненную террористку, сказал, что это удивительно точный двойник той, что была в морге. За исключением пожалуй смертельного перелома шейного позвонка одной и сквозного пулевого отверстия в ноге другой. Настолько удачных двойников никакое генетическое клонирование создать не сможет! И Богданов этому врачу верил.
    Вышло нечто труднообъяснимое и непредвиденное никакими его прежними догадками. По какой-то причине появились копии у четверых из миллиардов остальных жителей планеты. В один день и в одном месте!
    Случайным такое быть не могло. И при анализе этого только два источника могли рассматриваться как подлинные. Во-первых, источником двойников мог стать сам Евграфов, и второй вариант, уже как вспомогательный, такая технология дублирования была привнесена извне, из грядущего. Именно эти две силы столкнулись в тот день в общаге МГИМО. И обе они потерпели сокрушительное поражение. Погиб Евграфов вместе со своими друзьями и была уничтожена почти в полном составе банда убийц из далёкого будущего. Но стопроцентной гарантии, что с двойниками всё было именно так, Богданов дать не мог, потому как была ещё возможность появиться какому-либо новому, неучтённому фактору. Если бы руководством не было ограничено участие самого полковника в работе своей группы, можно было бы надеяться на более полное рассмотрение всех условий конфликта, чтобы точнее выяснить причины появления этих двойников.
    Именно недостаток информации ограничивал возможности оценки. Все предположения казались чрезмерно усложнёнными, их объяснения всё время сталкивались с понятиями «вероятно» и «возможно». Чтобы разобраться, пора была включить в состав протокола данные оставшегося в живых и более информированного человека: Валерия Евграфова, которого впрочем, необходимо было ещё самого найти и разговорить. И, который, как опасался Богданов, мог оказаться также недостаточно информированным. Потому что объяснить всё, или же большую часть всего, мог бы только его, навечно потерянный двойник.
    Телефон Евграфова некоторое время назад находился где-то в этом доме, на улице Гороховой. И полковник, пропустив нежилой первый, начал поиск сразу со второго этажа.
    Когда все квартиры этого подъезда были пройдены и Богданов вышел во двор, снова позвонил «свой человек» в Москве.
    — Юрий Маркелович, абонент стал неустойчив. Боюсь, скоро пропадёт. Возможно у него заряд кончается…
    Это было плохо.
***
    Пока Максим ходил за водой, Глеб Константинович спросил:
    — А вы своего знакомого полковника разве не можете спросить, что он делал с вами?
    Ну что я мог ему ответить? Беседовать с Богдановым до конца своего расследования смерти Лики я бы ни за что не стал. И даже интерес к своему отравлению не заставит меня изменить такое решение. Слишком по-разному звучал бы такой вопрос сейчас и потом. Да и не было это настолько важным, чтобы менять мои планы.
    — Нет, не могу! – ответил я. И, больше для того, чтобы увести центр внимания от себя, спросил: – Скажите, почему вы выбрали такую странную профессию. Вы какой врач?
    Тот усмехнулся и, пропустив «странную профессию», ответил:
    — Я врач всякий! И психотерапевт, и офтальмолог, и терапевт, и даже хирург. Там, куда я стремился, важны были только универсалы.
    — И куда же вы стремились?..
    — С детства хотел побывать где-нибудь на южном полюсе. Это, вроде, героические приключения, слава и прочие прелести. На самом деле там хуже чем в космосе: холод, связь по часам, ограниченный коллектив и ежедневная борьба за жизнь без праздников и передышек. Чтобы выйти на улицу, надо долго готовиться. Почти столько, сколько космонавты скафандр надевают. И никакой славы после. Это теперь считается заурядным.
    — Скафандр? Но ты же в одних трусах туда выбегал! – сказал Максим, появившийся в комнате со стаканом воды.
    — Ну, это совсем другое дело! – сказал его отец. – Мы так в клуб записывались. Напаришься в баньке до потери пульса, а потом наружу и в снег!
    — Клуб? – удивился я.
    — Да, элитный «Клуб Двести». В нём меньше сотни…
    — Это когда разность температур в двести градусов! – перебил отца Максим. – В парилке за сто двадцать, а снаружи – минус восемьдесят…
    В это время зазвонил телефон у меня в кармане. Как я и подумал, это был Богданов. Я слишком долго оставался в сети! Надо не забывать отключаться. Я просто ждал, когда Калашников выполнит мою просьбу и я сразу отключусь. Но теперь Богданов меня сможет всё-таки вычислить. И я тут же отключаю телефон и решительно встаю:
    — Мне пора уходить!
***
    Ключа от двери у них опять не оказалось, а комната снова была запертой на замке.
    И не было в этот раз телефона, чтобы попросить у кого-нибудь помощи, а Лиля сказала:
    — Придётся снова пробовать реверс. Не может быть, чтобы мы не смогли!
    — С чего ты решила, что мы сможем? – ответила Юлька бледным голосом.
    — Сможем, обязательно сможем! Надо просто стараться.
    — Ничего не выйдет! Нас опять не туда понесёт.
    Юлька уже тонула в море безнадёги. Как видно, смерть двойника, о которой неосторожно сказал этот Богданов, Юльку окончательно подкосила.
    — Ты это брось! У моей Юльки всё получалось, выйдет и у тебя! – постаралась поддержать её Лиля.
    — Как будто мы одно и то же… – криво ухмыльнулась та в ответ. – Я вообще ничего не умею.
    — Попробуй ещё раз! Ты просто направляешь нас не туда. Реверс, это когда всё будет светлым и ярким. Знаешь, как на море летним днём! Всё синее, и небо и…
    — Мы умрём здесь!.. – неожиданно сказала Юлька.
    «Она уже давно не плакала» – подумала Лиля. – «Вот и думает теперь о своей смерти. В таком состоянии её с места не сдвинешь».
    — Юлька! Мы самое страшное уже пережили. И дальше плохого уже не будет. Всех нападавших полиция прогнала, а мы с тобой остались.
    — Аля умерла и остальные тоже. – Юлька похоже всё воспринимала через своё горе. – И нас с тобой здесь замуровали…
    — Да что же мы с тобой за журналисты такие будем, если с такими мелочами справиться не сможем? Юлька, давай дверь вынесем что ли! – Лиля решила пойти на крайние меры, только бы подругу вытащить из этого болота, в которое та проваливалась уже с головой.
***
    Десять тысяч от Профессора пришли за две минуты до объявления посадки. Только я увидел сообщение на сенсорном экране смартфона, как заряд батареи закончился и связь сдохла окончательно. Меня изумила щедрость моего не очень-то богатого друга. И, несмотря, что помощь пришла позже, чем было необходимо, я это оценил и был благодарен ему.
    Багажа у меня с собой не было совсем, и я, когда пришло время подняться на борт, с трудом нашёл своё место у прохода и сел в мягкое кресло. Внутри самолёта было теплее, чем на улице, и пока пассажиры толкались, распихивали ручную кладь и устраивались, я, остававшийся в холодном летнем прикиде, наконец отогрелся. Посидел немного и решил проверить свои карманы. Забыть в городе на Неве что-либо из своего имущества было бы глупым ротозейством. Паспорт, банковская карта, авиабилет, серебряный перстень с опалом. Всё моё было при мне. И даже ещё нашлось нечто, попавшее в карманы из минувших будущих времён, от «девушки с огоньком», как я назвал для себя то чудо с обжигающим ручным огнемётом. Непрочитанная записка и бэушный дубликат Ликиного очаровательного кольца. Это всё было теперь бесполезным и ненужным. Идеальный оригинал этого кольца оставался где-то на руке у Лики, а записка не имела уже никакого значения, её можно было легко сунуть в кармашек кресла, но мне не хотелось оставлять после себя сор и я оставил записку лежать в собственном кармане. Когда будет возможность, я разберусь с этой гадостью. В смысле отправлю куда-нибудь за борт.
    Все пассажиры были уже на местах, самолёт должен был взлетать, но вылет всё откладывался. Я сидел и не знал, чем можно себя занять. Сидеть и просто не думать ни о чём было неправильно и не в меру пугало, у меня в голове роились тяжёлые мысли и мне очень, очень, очень хотелось в Москву. Где-то там, далеко за километрами пути и облаками, покоилось сейчас моё маленькое мёртвое сердце.
    Наконец все турбины взревели и лайнер, качнувшись, устремился вперёд. Закрыв глаза, чтобы ничто не отвлекало, я вспоминал мою Лику. От первого момента, когда увидел её ещё маленькой, туго завёрнутой в пелёнки и до последнего, когда мы прощались у выхода из квартиры её тётки. Лика тогда зачарованно улыбалась. Поправила на мне воротник куртки и ткнулась носом в мою щёку. Она надеялась, что мы встретимся очень скоро. И о том, что может помешать этому что-то непредвиденное, даже не думала…
***
    Что он сразу должен сказать Валере, Богданов давно продумал. Во-первых он должен рассказать правду о том, что с путешественником было не простое ухудшение здоровья, признаться, что вынужден был привезти Евграфова в определённом состоянии в управление в Великом Новгороде. Потом, что в него залили какой-то препарат, который рекомендовали научные сотрудники из будущего. Проверенный и безопасный препарат. Который, впрочем, мог привести к каким-то непонятным последствиям. Как полагало руководство, это была проверка информаторов из завтрашнего дня, можно ли им было доверять. На самого Евграфова это нацелено не было. И, надо же, так совпало, в тот же день на самого Валеру напали какие-то преступные элементы из будущего и в схватке убили его. И в этой схватке погибли ещё шесть студентов и трое из нападавших. Одного из них убила группа быстрого реагирования, они слишком сумбурно действовали. Открыли огонь на поражение, когда надо было только задержать.
    Но Валера теперь меня избегал и упорно не хотел общаться. Последний раз информатор сообщил, что его телефон моргнул где-то в районе Пулково. Богданов сразу запросил расписание рейсов до Москвы и понял, что к отлёту он уже опаздывал. Остановить рейс возможностей не хватало. И сам Евграфов был больше недоступен. Возможно, прав был информатор и телефон Валеры разрядился. Найти и связаться теперь не скоро станет возможным.
    Роль благодетеля всегда была недооценённой. Богданов спас тогда Валеру, порекомендовав отправить его для операции подальше от Москвы. И это удалось! Только неясным оставалось, откуда при этом в Москве взялся второй Валера.
    Всё это было неправильным, второго Валеры быть не могло! Ни по каким законам он не должен был вчера появляться.
    Но, тем не менее, второй был и Богданов сам видел его!
    Быть может это результат воздействия того снадобья? Оно увеличивало какие-то возможности Евграфова и он вольно или невольно мог создавать свои полноформатные дубли… Тогда нападение на него было осуществлено какой-то другой, неизвестной и враждебно настроенной группой, и возможность дублирования должна была его спасти. Надо снова вернуться в Москву и добиться от арестованной рассказа о цели их рейда во всех подробностях. Почему он в первый раз не подумал об этом. Сейчас бы не пришлось городить огороды, бегая за Евграфовым через пол России туда и обратно.
    И встречу беглеца в Шереметьево не успеть организовать, Евграфов, если улетел первым рейсом, будет там уже через полтора часа. Богданов не привык чувствовать себя настолько беспомощным. События опережали его во всех мелочах. Что бы он ни делал, всё запаздывало и было уже ненужным и бесполезным. И исправить это у него не было никакой возможности. События играли с ним, как кот с мячиком и шансов вырваться из этого круга оставалось всё меньше.
    Валера отправился туда из-за своей мёртвой подруги. И если его там в Москве уже поджидают другие убийцы, Богданов был совершенно бессилен! Для спасения парня он летел сюда, надеясь перехватить, защитить. Он только сейчас понял, насколько ненадёжно было оставлять Валеру у своей сестры вдалеке от себя. И совершенно напрасно он рассказал тогда о гибели Егоровой. Может, лучше было соврать что-нибудь про проблемы со связью, потерянный телефон или про жуликов, которые на этом поприще процветают. Но он бы так нагло врать Валерке не смог. Как бы потом пришлось объяснять её гибель… Ах, если бы и он мог как-то освоить эту технику путешествий во времени, чтобы вернуться и всё изменить, попытаться исправить свои промахи. И ошибки других, которых тоже было немало.
    Неожиданно именно в себе полковник нашёл причины невезений последнего года. Конечно он сопротивлялся, но всё-таки плыл по течению, куда волна вынесет. Потеря влияния почти на весь свой коллектив с приходом «новой метлы» – полковника Сашко, стала результатом критических упущений в смежной области сообщений из грядущего. Необходимо было уже давно поставить вопрос о доверии к этим сообщениям, пока ситуация не заставила тайком испытывать препарат на не подозревавшем этого объекте.
    Возможно, это и было причиной отрицательного отношения Евграфова к нему. Богданов почему-то полностью потерял доверие старого друга. И поводов к этому почти никаких не видел. Ведь знать о том, что на нём испытывали честность информаторов, Валера конечно же не мог.
***
    Железнодорожная электричка со странным названием на борту «Аэроэкспресс» через полчаса остановилась на Белорусском вокзале. Пока шла суета с перемещением по городу, задумываться было некогда. Жизнь вокруг кипела.
    Но воспоминания пришли, когда я подходил ко второй общаге МГИМО. Здесь мы были совсем недавно с Ликой и её друзьями…
    В общаге охранник на входе меня остановил. А, когда я сказал, что мне непременно надо в 613 комнату, схватился за телефон и стал кому-то звонить. Времени ожидать чьего-то разрешения у меня не было и я, перемахнув запертый турникет, направился к лифту. Вслед мне неслись не очень внятные угрозы.
    А вот и та комната на шестом этаже. Но она была совсем не похожа на ту! Сейчас дверь в комнату перетянута двухцветной лентой. Замок оправлен вырезанным куском фанеры, а на личинке была приклеена бумажка с печатью. Что же здесь было? И связано ли это как-то с гибелью моей Лики? Две её подруги Лейла и Юля должны были сидеть на занятиях в институте и здесь уж точно никого не было.
    Но всё же я постучал. Так, на всякий случай. Два лёгких удара костяшками пальцев. Но из-за двери тотчас раздались голоса. Я ничего не разобрал и постучал снова. Кто-то подошёл к самой двери и крикнул:
    — Откройте нас!
    Я толкнул дверь, замок немного отогнулся, но выдержал. Тогда я крикнул: «Осторожно!», и не разбегаясь, навалился плечом что было силы. Дверь крякнула. Замок вырвало из двери, но его ригель зацепился за запорную раму и замок повис. А травмированное полотно уже без замка и с разорванными ленточками распахнулось настежь.
    Там, в комнате у двери стояли двое. Первой была Лейла, из-за её плеча выглядывала Юля. Лица обеих выражали безмерное изумление.
    Чему же они удивились? Как будто мы расстались не два дня назад… Я шагнул внутрь:
    — Здравствуйте, девочки! Кто это вас здесь запер и опечатал?
    Но вместо ответа обе бросились ко мне и обхватили руками. И Юля пробормотала мне в правое ухо что-то вроде обрадованного: «Живой!».
    — Да что с вами случилось?
    Но им было не до разговоров. Юлька, продолжая крепко держаться за мою шею, уткнулась в плечо и заплакала в голос. А Лейла прижала мою ладонь к своему лицу и, похоже, также плакала. Мокрые ресницы щекотали кожу пальцев. Я ничего не понимал.
    В это время в комнате появился кто-то начальственный:
    — Что тут у вас происходит? – раздалось у меня из-за спины. – Сейчас же выйдите! И дверь сломанную…
    Я с ненавистью посмотрел на этого начальника:
    — Сам выйди! Кто тебя приглашал?
    — Я сейчас полицию вызову!..
    — Хоть министра обороны! – вспомнил я Светлану Леонидовну Крайчик, доброго и отзывчивого человека, спасшего когда-то несчастного водителя большегруза, да и меня тоже.
    Лейла отпустила мою руку и сказала:
    — Может нам лучше уйти отсюда.
    — А что, вас должны выселять? – удивился я.
    Помнится, ещё когда мы с Ликой позавчера вечером отсюда уходили, комната эта была в их с Юлькой полном распоряжении.
    Теперь же с их дверью случились какие-то неприятности. Кто-то до меня выломал эту дверь, потом починил, закрыл, и запечатал там двоих хозяек. Мне требовались разъяснения.
***
    Даше нужна была сенсация. И главред Лемкин очень неохотно сказал:
    — Вчера на проспекте Вернадского, в общаге, кучу трупов видели, говорят, была стрельба… Только сверху попросили шум не поднимать. Там что-то не очень чистое было. Студентов, которые снимали, аккуратно попросили всё из соцсетей прибрать. Даже я снимков не видел. Но есть достаточно достоверная информация про события на пятом этаже. Вот телефон Бориса, он согласился кое-что рассказать. Встреться, побеседуй. Только обещать ничего не могу. И ты, Дарья, делай всё по-тихому, на свой страх.
    Она с Борисом встретилась в скромном кафе на улице Удальцова. Заняли столик у окна с видом на стоянку. Борис был достаточно разговорчивым, его долго не надо было подбадривать. Рассказал, что сам живёт в этом общежитии на пятом этаже. Вчера он вернулся с занятий днём, так как оставил у себя в комнате кое-какие свои конспекты. Взял конспекты, выкурил у окна сигарету, потом приоткрыл дверь, чтобы выйти.
    — А там трое в коридоре. Один лежит, а двое стоят беседуют. Я ничего не слышал, не видел… Ну, как бы я и не то ещё видел, хотел уже выйти, но вдруг появился четвёртый. Я из приоткрытой двери на них смотрел, не моргал и глаз не отводил. Откуда появился четвёртый, не понял… Но это ладно! Куда после этого все они вообще исчезли я тоже не увидел. Вжик, и нету никого! Тот, что лежал никуда не делся, а остальных нету! Вот чтоб я сдох!.. Такого же не бывает! Надо было бы снимать всё это, но я про телефон подумал только когда вышел посмотреть на оставшегося, который лежал. Подхожу, а он не шевелится и не дышит. Ну я его трогать не стал, схватился тут за телефон и стал звонить в скорую…
    — А кто они такие?.. – Даша ни на секунду не забывала о своей роли интервьюера.
    — Я никого из них раньше не видел. Они точно не наши! У двоих одежда вроде одинаковая, похоже, для маскировки какая-то…
    — Двое, которые стояли?..
    — Один стоял, другой остался лежать…
    — А что у них за одежда? Опиши!
    — Вроде… как это… комбинезон такой с обтягивающей голову балаклавой. Перчатки и туфли такого же цвета… Это я рассмотрел у лежащего. У него ещё какой-то пистолет к ноге был пристёгнут.
    — Какой пистолет? – сразу же захотела выяснить Даша.
    — Да бес его знает! Может и не пистолет, а маленькая такая пейнтбольная пушка. Или ещё какая-нибудь дрянь. Я такого никогда не видел.
    — Может действительно, пейнтболисты там были?
    — Нет! Какие пейтболисты! Это не спорт, когда из них голыми руками троих мочат…
    — Ты же, Борис, сказал про одного! – тотчас попыталась зацепиться Даша.
    — Ещё двоих я потом на лестнице увидел. Мужика и бабу в такой же экипировке… Но по лестнице меня уже не пустили, там через минуту появились парни в чёрном.
    — Спецназ что ли? И как ты определил, что голыми руками мочили?..
    — А крови не было, значит не было никакого оружия!
    — Классно у тебя получается. Тебе не дали рассмотреть, но ты знаешь, что крови не было!
    — Всё мне дали! Я там долго стоял и снимал…
    — Так ты снимал?
    — Ну да! Там кроме меня человек пять стояли с камерами на руках. Но я ушёл раньше, а остальных потом допрашивали…
    — Снимки покажешь? Или у тебя их уже нет?
    — Как нет, а это что?
    — А кто это? – спросила Даша, рассматривая изображение на экране смартфона.
    Там было видно лицо человека, снятое с достаточно близкого расстояния. Спокойное лицо, глядящее куда-то мимо объектива, приоткрытый рот и небольшой свежий розовый синяк у подбородка. Тонкая серо-зелёная балаклава почти незаметно сливалась с цветом плитки на полу и оставляла ощущение парящего над полом лица без остальных атрибутов головы.
    — Это тот первый, кто лежал в коридоре. – объяснил Борис. – А вот остальные двое. На спине лежит женщина, голову ей похоже свернули, а рядом на ступенях видна спина мужика. Вот здесь у него голова, видишь круглая тень перед ступенями, он лицом вниз лежит. Та палка, что видна из-за плеча – это не рука, это нога. Лучше снять не получилось, я торопился, уже опаздывал на лекцию. Если хотите, я вам сейчас скину.
    — Да, спасибо! Но снимать у тебя, Боря, не очень получилось. Только постарайся эти кадры больше нигде не светить. А я позже обеспечу ссылку на тебя… Ещё ты говорил про шестой этаж. Там-то что у вас было?
    — О, это только слухи. А здесь я всё видел сам!
    — Тогда про слухи расскажи, мне это тоже интересно.
    — Много всего я слышал. Мой друг, например, рассказал, что был вертолёт. Десять человек спустились на крышу, потом также улетели и унесли своих раненных. Кто-то говорил про подвал, кто-то видел их на восьмом этаже, кто-то на первом. А техник говорил мне, что вчера пришлось ремонтировать дверь комнаты 613.
    — Это что, как раз шестой этаж? – сообразила корреспондент.
    — Конечно, шестой… В нашем западном крыле, недалеко от лифта.
    — Спасибо, Борис! А теперь скажи, кто мог выбрать ваше общежитие для таких разборок? Расскажи мне, что ты думаешь об этом!
    — Да не думал я ещё об этом. Но некоторые говорят, про исламских террористов, а я в это не верю. Я считаю, зачем гадать, вы, пресса, сами лучше разберётесь.

Глава 25. Домыслы

    Юля меня не отпускала и продолжала рыдать. А я подумал, что, вероятно, где-то здесь и случилось всё с моей Ликой. Вероятней всего, в этой комнате.
    — Лейла, расскажи, что случилось. Скажи, а Анжелику правда убили.
    — Здесь всех убили. – ответила Лейла. – Когда ты ушёл, мальчики зашли и заперли дверь, а моя Юля бросила нас и ушла тебе помогать. А потом в дверь стали ломиться и кинули что-то внутрь.
    Юля икнула и затряслась в новом приступе скорби. Лейла продолжила:
    — А мы, с этой вот Юлькой и Сашей, прыгнули во времени…
    Я совсем ничего не понял. Что за странные самородки? Как это они могли прыгнуть во времени без никакой подготовки… И Юльки, похоже, у них было две. Эта и какая-то «моя», в смысле, конечно, Лейлы. Одна пошла куда-то ко мне, а вторая осталась в этой комнате и прыгнула во времени. Ничего не понимаю! И кто такой этот Саша?
    До моего сознания ещё не дошла фраза «здесь всех убили». Но последние несколько фраз я, как видно, произнёс вслух.
    — Саша – это Александра, Аля! – тут же стала отвечать Лейла. – И нас со второй Юлей ты сам вытащил из той ночи. Как же ты мог забыть об этом? А потом ты учил нас переходам…
    Неужели пока я был без сознания, столько всего успел сделать? Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда! Я в беспамятстве был отсюда далеко и очень недолго. С чего бы я это всё затеял, а потом забыл? Это было точно не со мной!
    Я старался, но не мог никак согласовать рассказ Лейлы со своим здравым смыслом. Здесь был какой-то неразрешимый парадокс. И я покачал головой. Если я знал о том, что здесь происходит и о гибели Лики, то почему так поразился этому от слов Богданова? Да просто потому, что я этого не знал! И не мог знать, что кто-то затеял здесь настоящую войну со многими жертвами. И тот, кого они считали мной, был кем-то другим…
    — Девчонки! Расскажите, что здесь произошло. Я ничего этого не помню. – я, чтобы объяснить своё желание всё знать, постарался сделать вид, что всё забыл напрочь. Не буду говорить им, что они ошиблись и приняли какого-то чужака за меня. Всё это выяснится как-нибудь позже.
    Пока я говорил, Юлька успокоилась и перестала плакать, а Лейла сморщила носик, подозрительно разглядывая меня. Необходимо было добавить ложку истины, чтобы всё выглядело достаточно правдиво.
    — Меня полковник Богданов накачал какой-то отравой. И я теперь, как дурной стал. Помню только про Анжелику. – правды тут было меньше половины, но я подумал, что и так сойдёт. Не объяснять же все подробности случившегося. На это и дня не хватит.
    — Нам-то он сказал, что тебя убили. – ответила простуженным голосом Юля.
    — Вы с полковником Богдановым встречались?
    Удивлению моему не было предела. Я был просто поражён таким фактом. Когда он успел? Вчера ночью он только смог вернуться сюда, а уже сегодня всё утро пытался связаться со мной по телефону.
    — Да, и он про тебя долго расспрашивал. – наконец снизошла до беседы Лейла.
    Но она по-прежнему была настроена негативно. Это было видно по выражению лица. Как-то быстро у неё: из плюса в минус. И никак обратно!
    — Расскажите же, что у вас было!
    Когда я вышел из лифта на этом этаже, то не надеялся даже, что здесь смогу что-нибудь узнать. Но сразу же повезло, здесь оказались обе хозяйки. Только теперь всё везение закончилось. Они явно не были согласны делиться со мной информацией. И, когда я просил рассказать, это была отчаянная мольба. Я не знал, но очень хотел всё узнать, а они знали, но делиться не желали. Впрочем, Юля в этом отношении была более лояльна, и я продолжал надеяться на диалог с ней.
    Но Лейла и здесь опередила:
    — Ты же можешь вернуться и всё увидеть своими глазами! Зачем тебе узнавать у нас?
    После этого и в глазах Юлии тоже появился холодок. Как им объяснить, что я сейчас совсем не тот Евграфов, которого они здесь себе представляли. Да я вообще был уже не тем, кто мог бы вернуться во времени и всё разузнать без их рассказа. У меня эти федералы отняли основное, что отличало меня от всех остальных. Я уже больше двадцати часов не мог даже сунуться во временной портал. И, возможно, никогда больше этого не смогу.
    Я молчал, не имея шансов ответить. И девчонки молчали мне в ответ. Ждали и надеялись, по-видимому, что я словами как-нибудь успокою, изменю их отношение ко мне, скажу что-то такое, что оправдает меня в их глазах… Зря я сюда пришёл. И ничего у меня не получится. Спасти Лику виделось уже совершенно нереальным. И с каждой минутой моя Лика всё дальше уходила от меня в небытие.
    Наконец я не выдержал этого тягостного молчания, резко повернулся и выскочил из комнаты. Но далеко уйти мне уже не дали. К двери приближался тот чиновник в сопровождении человека в форме полиции.
    — Вот он! – и чиновник указал на меня пальцем.
    Не сопротивляющегося меня тут же вдвоём прижали к стенке, и полисмен потребовал мои документы. Всё в моей жизни теперь шло не так! Я достал свой паспорт и протянул представителю власти. Тот сверился с моей фотографией и бесстрастно сунул мой документ к себе в нагрудный карман. Я это понял, как ограничение в свободе. Ну и пусть! Меня больше ни о чём не спрашивали, и сержант защёлкнул на моих вытянутых вперёд руках тяжёлые стальные браслеты, коротко связанные между собой. Меня это уже не так волновало. Пусть!.. Я заслужил всё это.
    И то, что показавшиеся в коридоре Лейла и Юля стали кричать, призывая отпустить меня, мне уже было безразлично. Жить и страдать дальше, мне уже не хотелось. События предрешили моё поражение в этой войне. Я проиграл и меня ничто уже не спасало…
***
    Первый раз Лиля влюбилась в третьем классе. Одноклассник Сашка Артемьев был особым. Он пришёл тогда к ней на день рождения, подарил цветы и весь вечер все те её друзья, кто пришёл, крутились возле Саши, смеялись и веселились вместе с ним, как маленькие дети. А вечером, когда все ушли, она поняла, что влюбилась. Ей в первый раз парень подарил цветы и это было очень хорошим знаком!
    А в четвёртом классе Сашины родители уехали из Бреста. Она с Сашей обменялась контактными адресами, но ни на одно своё письмо Лиля ответа не получила. И тосковала до самого пятого класса, когда семиклассник Витька Громов, чем-то неуловимо похожий на Сашу, не пригласил однажды её в кино. Что Лейлу заставило вопреки запрету мамы принять приглашение, она потом сама не могла вспомнить. Но уже с первых минут пожалела о своём решении. Мальчик, воспользовавшись темнотой в зале, оказался не джентльменом, был груб и агрессивен. Какие там обнимашки и целовашки! Ему хотелось чего-то иного. Но Лиля проявила решительность и сумела тогда с этого сеанса сбежать.
    И после, до самого выпускного вечера в десятом классе она ни о ком из этих двуногих прямоходящих больше не думала. А Женька Бондарь, давно, с шестого класса, и безответно влюблённый в неё, на выпускном показал себя истинным кавалером. Когда стали танцевать, подошёл и склонил голову, приглашая. Они потом так и гуляли вдвоём по ночному городу взявшись за руки почти до самого рассвета. И почти всё время молчали, думая каждый о своём. А когда расставались возле дома Лейлы, она в благодарность за рыцарское поведение поцеловала его в щёку, и счастливый Женя был сам не свой, даже забыл попрощаться, и долго стоял внизу, глядя на её окна. Возможно он до сих пор ждал, когда же вернётся она из своего московского круиза.
    Но для неё это был уже вчерашний день, в котором искать своё завтра было бессмысленно. Про Валеру она услышала в первый раз, когда после удачи на вступительном экзамене по истории Анжела вспомнила в разговоре его имя. Тогда Лиля посчитала необычным упоминание его имени в одном контексте с историей. Но оказалось, это не было случайностью, Анжела всё видела только так. И только после знакомства с ним, Лиля поняла: Валера действительно мог менять кое-какие факты истории, протекавшие мимо него. И сама его персона ей теперь казалась исторической.
    Но тогда, в первый раз, это был просто незнакомец и, к тому же, парень подруги. А когда несколько дней назад, Юлька разглядывала его изображение на смартфоне Анжелки и сказала, что он симпатичный, Лиля отказалась от соблюдения нейтралитета и позволила себе взглянуть на него заинтересованными глазами. Валерка действительно был необычным, и она, зная о нём больше других, вдруг поняла, что тает. И стала втихушку завидовать счастью своей подруги. По ночам вдруг слышала его голос и видела обжигающие сны. Но наутро говорила себе с оттенком житейского героизма, что не разрешит никаких проявлений симпатии, не позволит даже намёка… Она отвела себе роль защитницы этой прекрасной пары. И старалась быть безразличной к их сказочной влюблённости. И это почти удавалось, Анжелика до самой последней своей секунды даже не подозревала…
    И теперь Лиля страдала так, будто это её в том кошмаре убило. И она с ужасом думала, что Желка пострадала из-за неё, это не могло быть нелепой случайностью. Это было жестоким ответом разгневанной фортуны на её безумное тайное желание.
    А милая, доверчивая и бескорыстная подруга Анжела никуда от неё не ушла. Она, как и раньше была рядом, гораздо ближе всех остальных. С каких-то высот с горькой улыбкой смотрела на свою подругу. Но это её присутствие делало Лейлу слабой. И ей приходилось заставлять себя верить, что ничего не потеряно, Валера теперь был не занят. И она обязана была хотя бы попытаться сделать шаг навстречу.
***
    — Так вы утверждаете, что являетесь Евграфовым Валерием Евгеньевичем тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, русским?.. – старший лейтенант сомневался в моей правдивости и глядел с хорошо разыгранным недоверием.
    Странный он, этот лейтенант. Держит в руках паспорт, который взял у меня и интересуется теперь действительно ли он мой!
    — Да! – в который раз отвечаю я. – Я – русский, родился в одна тысяча девятьсот девяносто пятом, двадцатого августа. И зовут меня Валерий Евгеньевич Евграфов. Группа крови – а, б, четыре минус… У вас же всё перед глазами!
    Молодой лейтенант скривился так, будто понюхал свежеразрезанный лимон, потом растянул губы в ироничной улыбке:
    — Очень сомневаюсь! У меня есть неопровержимые сведения, что вы, Валерий Евгеньевич, оказывается мертвы!
    — Пригласите экспертов! К любой экспертизе я готов.
    Какая глупость, говорить мне такое! Мне нечего было скрывать. И все эти разговоры были придуманы, чтобы попытаться удержать меня от последнего решительного шага в жизни. Да, перед кабинетом с меня сняли наручники. Это хорошо. Мне нужно теперь остаться на какое-то время в одиночестве. Как я сделаю это, я ещё не придумал. Мне не давали пока подумать спокойно. И камера, куда поместили сразу по прибытии, была перегружена озлобленными нелегалами, воюющими за все сомнительные блага в расположении сидячих мест.
    — Да, насчёт экспертов… Откуда у вас этот паспорт?
    — Там же записано! Выдан в январе одиннадцатого ФМС города…
    — О… о… о! Хорошо подготовился! – в напускном восхищении прервал меня лейтенант. – Я вижу, ты изучил эту грамоту от корки до корки. Я вот, например, своей группы крови даже не знаю… Ты всё учёл, но не учёл, что у нас есть оригинал твоей этой ксивы!
    И он вытащил из своего стола папку, в которой лежал другой паспорт, такого же цвета, как и мой. У этого другого паспорта также была чуть заломлена сверху передняя корочка. И залом, как и у моего, начинался с кратки над буквой «й», рассекая этот верхний сантиметр обложки почти прямой линией. Тогда в гараже на упавший на пол мой паспорт я случайно острым ребром уронил тяжёлый металлический уголок. Но паспорт выдержал, оказался крепким, только вот залом после остался. Такие отличительные детали в двух документах случайностью не объяснить. Я по внешнему виду не смог бы отличить свой паспорт от этого.
    Но этого не могло быть… Этого просто не могло быть. Выходит, это правда, что меня убили. Как? Когда? Почему?
    — Вы меня в чём-то обвиняете? – постарался я выяснить всё ещё на этом берегу.
    Начинать разговор о настолько неочевидном, как путешествия во времени и возможные двойники, не имело смысла.
    — Это очевидно даже слепому! Ты стремишься легализоваться под чужой личиной! И один из этих паспортов – хорошо сделанная фальшивка! А ты такой же Евграфов, как я – Наполеон!
    Мне это было не смешно:
    — У вас что, такое каждый день бывает? – ему, подобное тому, что происходило сейчас со мной, было «очевидно» каким-то таинственным образом.
    — Нет, не каждый! Но бывает ещё и не то. Со всеми такими мы разбираемся, разберёмся и с тобой! Надеюсь, ты по суду не захочешь оплачивать дорогостоящую генетическую экспертизу и сам во всём признаешься!
    Я покачал головой:
    — У меня в сбербанке сохранены отпечатки пальцев. Вам же проще будет…
    После твёрдого заявления об отпечатках уверенности у моего лейтенанта немного поубавилось. Но он по-прежнему стремился поддерживать своё агрессивное реноме.
    — Разберёмся! – снова повторил он и, захлопнув папку с обоими моими паспортами, отправил её обратно к себе в стол.
    — Долго? – спросил тогда я.
    — Столько, сколько надо! Я надеюсь, ты, покойник, никуда не торопишься? Ответь мне, что тебе надо было в том общежитии. Что ты там потерял? С умными девочками познакомиться захотел?
    Он явно стремился задеть меня за живое. Я решил промолчать. Спорить с этим дураком было ущербным мероприятием. Наше взаимное молчание длилось недолго и я снова спросил:
    — Какие ко мне претензии? Остались сомнения, что я действительно Евграфов?
    — Нет. – с сожалением вздохнул капитан. – На тебя от администрации общежития жалоба. Грубил, проник без разрешения на территорию. И… был звонок из ФСБ.
    — Тогда верните паспорт! – тут же потребовал я. – Я приходил в общежитие посмотреть на место, где убили мою девушку. Это запретить мне никто не может! И для ареста вам этого явно недостаточно.
    — Ну, уж нет! Пока с тобой не разберёмся, ты отсюда никуда не уйдёшь. – стал грубить лейтенант. Потом грозно раздувая ноздри, тихо рявкнул. – Так что пош-шёл в камеру!
    Мне встречаться с Богдановым было не нужно. Я верно оценил фразу про «звонок из ФСБ»! Больше оттуда звонить было некому. И мне теперь надо стремиться избежать нашего свидания.
    Но как? Бежать? Добиться немедленного освобождения?
    Уйти, воспользовавшись нематериальностью дверей во временном потоке мне уже было невозможно. Тем более, что все мои личные вещи до помещения в переполненную камеру у меня изъяли и неработающий серебряный перстень тоже.
    Когда я задумчиво выходил из кабинета, навстречу попался кто-то, кто непременно хотел попасть в этот же кабинет к лейтенанту. Он крепкой рукой оттолкнул меня к стене и услужливо открыл дверь перед следующим за ним типом в гражданской одёжке. Меня здесь же поджидал полицейский сержант, который не хотел допустить возможности моего ускользания и тут же поймал меня за плечо.
    — Стой! – неожиданно приказал ему подошедший гражданский.
    Что-то знакомое послышалось мне в этом окрике. И я поднял на него глаза.
    — Иннокентий Семёнович! Какими судьбами? – мне не верилось, что этот человек мог сейчас быть здесь. Он для меня постоянно оставался на своей озёрной даче и никуда выезжать не мог. Но это был точно он.
    — Валерка! – обрадовался Вяземский. – Я тебя уже час разыскиваю по всей Москве. Мне позвонил полковник Богданов…
    — У нас с ним не очень мягкие отношения! – тут же признался я.
    — Погоди, сейчас я с тобой разберусь и поедем ко мне в гостиницу. У меня ещё пять часов до моего самолёта…
    Полицейский персонал уважительно стоял в стороне, не смея вмешаться в мой разговор с подполковником ФСБ.
    На все разборки у нас ушло минут двадцать. Сперва в полиции наотрез отказались выпускать меня на свободу. И Вяземскому пришлось написать бумажку о своей ответственности. Мне сразу вернули всё моё и мы вышли из отделения.
    Второй мой паспорт мне, кстати, почему-то отказались отдавать, ссылаясь на то, что он принадлежит покойнику. Они сами были от такой формулировки отказа в шоке. Семёныч сказал:
    — Они правы. Зачем тебе второй, абсолютно такой же, паспорт?
    Возле отделения нас ожидало такси. Мы сели и отправились куда-то.
    Если бы я не знал, что такое невозможно, то решил бы, что это Богданов подослал ко мне Вяземского, чтобы удержать и не дать сделать ничего трагически неожиданного. Но Иннокентий Семёнович сам начал рассказывать о своей истории посещения Москвы:
    — Не знаю кому из нас повезло, но я как раз сегодня завершил очень важное для меня мероприятие. И уже собирался уезжать, когда мне позвонил наш общий друг. Он сказал, что ты попал в какую-то неприятность, и просил разыскать.
    — Вообще-то, Иннокентий Семёнович, в эту неприятность меня втравил как раз «наш общий друг»!
    — Ты, Валера, уверен? – довольно спокойно отреагировал он.
    Но я не дал ему усомниться в своих словах:
    — Убеждён, это он сам усыпил меня, когда вёз на своей машине. Я тогда уже ничего не соображал и, что потом со мной делали, я не помню.
    — Ты, Валера, уверен? – снова спросил подполковник. – Я не верю, что Юра мог это сделать с враждебными намерениями. Я думаю он всё тебе потом объяснит! Не надо пороть горячку…
    — Семёныч! Мою Лику убили и я ничего не могу с этим поделать. Реверс, после Богдановских таинственных манипуляций, у меня больше не работает.
    Всегда невозмутимый Вяземский после моих слов выглядел так, будто получил увесистую оплеуху. Он замолчал и смотрел на меня с выражением и жалости, и болезненного недоверия. Как будто я сам привёл ситуацию к такому невесёлому результату.
    Я отвернулся и стал смотреть в окно, город по-прежнему выглядел незнакомо, и куда меня везли я не мог понять до самого прибытия. К гостинице «Варшава», проехав через полгорода и два моста, мы прибыли за сорок пять минут. Номер Вяземского был на седьмом. Несмотря на всю ампирность и возраст сооружения, номер был, даже по нынешним понятиям, крутым.
    Вяземский ни о чём не спрашивал. Заказал на двоих обед, отобрал мой смартфон и поставил его заряжаться.
    — Только Богданова сюда не приглашай. – попросил я. – Я не готов с ним беседовать!
    — Богданова в Москве нет. Он в Санкт Петербург за тобой улетел.
    Это меня вроде бы успокоило. Раз пока здесь нет моего заклятого друга, я на Семёныча мог спокойно положиться.
    Для того, чтобы поговорить по телефону и не тревожить меня, Вяземский собрался выйти в коридор. Мне было неловко так его стеснять и я предложил, пока он занимается со своими абонентами, погулять по гостинице, осмотреться. В окно из номера можно было рассмотреть памятник какому-то революционному деятелю на площади и многочисленные транспортные развязки…
    В который уже раз подумал, что давно не говорил с Ликой. И тоска стала просто невыносимой.
    Она, Анжелика, будто стояла передо мной, тихонько улыбалась и спрашивала одними своими глазами… Я как бы вернулся к нашей последней встрече и понял, что мы тогда чего-то не договорили. Что-то осталось недосказанным и теперь останется таким навсегда…
    Когда я вернулся к Вяземскому, мой телефон зазвонил с места, куда Вяземский положил его заряжаться. Я подошёл. Звонила Лейла, подруга моей Лики. Чтобы не снимать с зарядки, я включил громкую связь:
    — Слушаю!
    — Валерий Евгеньевич! Мне очень нужно вас увидеть!
    Голос её был действительно взволнованным, и я постарался успокоить. Наша последняя встреча оставила у самого чувство обманутых надежд.
    — Всё хорошо, Лейла! Меня не арестовали…
    — Я знаю. Мне сказали вас увёз какой-то чин из ФСБ.
    Она даже не исправила мне своё имя «Лейла».
    — Да, это хороший человек. И мы сейчас у него. Что у вас с Юлей? Помочь чем-нибудь?
    — Можно я к вам приеду?
    Мне было не до неё, но говорить «нет!» я не стал, и ответил:
    — Да, конечно! Гостиница «Варшава». Подъедешь, я встречу.
    — Кто это? – спросил Вяземский у меня из-за спины.
    — Девчонка одна. Вместе с Ликой учится… лась... – как всё нелепо устроено в нашем языке, нет формы, в которой прошедшее время было бы незаконченным.
    — Знаешь, Валера, ты на Богданове точку не ставь! Я по-прежнему думаю, что всё просто нелепо совпало. Он старался всегда отстаивать твои интересы, даже против своих собственных. И я не могу поверить, что что-то в нём изменилось.
    — Всё, Семёныч, когда-то меняется. И я уже не тот, и ты. И он, я думаю, тоже не исключение.
    Вяземский покачал головой.
***
    Лиля вышла из метро и сразу набрала номер Валеры. Она уже понемногу привыкала для себя называть его так.
    Валера сам вышел встретить её и потом они поднимались вдвоём в лифте. И Валера был рядом, и Лиля тихо млела, не решаясь заговорить.
    В номере был ещё какой-то старик, к которому Валера обращался как к родному и называл Семёнычем. Должно быть тот самый из ФСБ.
    Когда она вдвоём с Валерой села на диван, он вопросительно посмотрел Лиле в глаза:
    — Рассказывай!
    Как неловко она себя чувствовала под этим взглядом. Ну неужели он не замечает, не чувствует?..
    Лиля решительно выдохнула, собралась и начала издалека:
    — Мы с Юлей несколько раз пробовали вернуться, но ничего не выходило. Мы всё дальше уходили в будущее. Как нам осуществить реверс? Подскажи!
    Это просто небольшое оправдание, для чего она пришла. Пусть пока думает, что это главное. Валера молчал и по-прежнему смотрел вопросительно. Пришлось придумывать дальше:
    — У тебя же есть перстень! Дай, и мы вернёмся и всех спасём. И объясни как…
    — Кто тебе, Лейла, про реверс рассказал? – неожиданно перебил её Валера.
    Это было как пощёчина!
    — Ты же сам рассказывал! Ты что, не помнишь?
    — Когда?
    Опять двадцать пять! «Только не надо впадать в панику!» – подумала она. Надо всё разложить так, будто всё правильно. И Лиля решила начать рассказ с самого начала.
    — Ночью нас с Юлькой разбудил стук в дверь…
    Она рассказывала, стараясь не глядеть ему в глаза. И очень долго ей это удавалось.
    — Когда этой твари пришёл какой-то сигнал и она выскочила в коридор, ты, Валера, зашёл и сказал: «Девчонки, это я! Знаете где ключ?». Ключа не было и ты стал баррикадировать дверь столом и стулом. А, когда дверь стали ломать, схватил нас с Юлькой и перенёс. Мы оказались как раз перед приходом к нам ЭТИХ. Юльку мы оставили, и…
    Когда дошла до момента переноса, поневоле взглянула в его лицо. Валера казался ошарашенным! Будто всё тогда происходило не с ним, а с кем-то другим. И Лиля снова уткнулась взглядом в пол. А для себя припомнила тот момент, когда ей не хватало воздуха, а рука Валеры была так близко к её губам, что она тихонько прижалась. И решила, что этот момент она никогда и никому не озвучит.
    — Потом мы с тобой пошли в институт. – она решила в дальнейшем не отвлекаться на былые переживания. – Там мы встретили моего двойника и пошли с ней вдвоём в столовку. Натали, как увидела меня, спросила: «Близнецы?», а я стала рассказывать, что с нами случилось. Потом мы вернулись, а там у окна ты был уже с Юлькой… И мы все пошли в общежитие, в подвал…
    Дальше Лиля рассказывала, уже не сводя с Валеры глаз. А он, сосредоточенно уставившись на стену, слушал молча и не шевелясь. Старикашка Семёныч сидел на стуле и также ошалело слушал. Каким бредом, вероятно, казался ему этот её рассказ про реверсы и путешествия во времени! Но он тоже молчал и не отрывал от неё глаз.
    — А потом к нам зашли Лёха с Тимом. Заперли дверь, Тим сказал: «Давайте выслушаем Юльку!». И Юлька нам минут пять рассказывала про то, что видела сама. Про какой-то шкаф, и облако пара, от которого все мы падали. И как она сама смогла вернуться в реверсе и всех спасти. А потом, она исчезла, пошла помогать тебе, а мы тоже стали заниматься тренировкой. Но когда начали ломиться в нашу дверь и Лёха с Тимом их не сдержали, мы втроём выскочили и оказались в будущем… А Аля при этом умерла… И потом пришёл Богданов и сказал, что все погибли… и мы…
    — И вы перескочили в сегодняшний день. – за неё тихо закончил Валера. – Скажи, а Анжела погибла там, в комнате?
    — Да! – зрачки у девушки расширились, ей казалось, сейчас решается вся её судьба.
    Валера больше ни о чём не спросил. Он сидел с тоской в глазах, и Лиле очень хотелось погладить его по голове и прошептать в ушко что-нибудь ласковое, успокоительное. Но старик Семёныч этому помешал:
    — А ты, Валера, где был 24 мая ночью?
    «Ух, ты!» – подумалось Лиле. – «Вот это старикашка! Он всех молодых себе за пояс заткнёт!». Разбирался этот Семёныч быстро и видел всё далеко вперёд. И вопросы задавал только по существу. Сама Лиля только после этого сообразила в какой точке времени произошло разделение на того Валеру, который бился насмерть, пытаясь спасти их, и этого, который не помнит даже событий последнего времени. До этого момента разделять их было бессмысленно, теперь же Лиля поняла, почему этот Валера так отличается от того. Он также, как и она был клоном, двойником того, кто по первому зову ночью пришёл спасать попавших в смертельную опасность малознакомых девчонок.
    И мысль о том, как завоевать его сердце, в ней не угасла. Она по-прежнему видела себя рядом с Валеркой.

Глава 26. Снимаем кино!

    — Значит, я учил вас переходам, готовил сопротивляться пришельцам? – я спросил у рассказчицы.
    — Да. Мы учились сражаться. – с готовностью ответила она.
    Бред! Зачем мне надо было подставлять ничего не умеющих девчонок, когда я сам сумел бы оказать достойное сопротивление этим бандитам? Да, я не всё ещё умею, но с переигрыванием неудачных вариантов, мне удалось бы очень многое. Почти всё.
    Вяземскому на его вопрос о моём местонахождении 24 мая я ничего не ответил. Вспоминал, чем для меня обернулась та ночь, и не видел там никаких намёков на то, что я мог бы делать иначе. Мне с телефона Лейлы в ту ночь ничего не приходило. А она говорит, что я откликнулся через считанные секунды. Так что мой двойник должен был как и я не спать. И находиться он должен был в Москве, а не в Санкт Петербурге. Иначе наши телефоны стали бы спорить, кому достанется звонок. И у меня, в случае чего, осталось бы сообщение о неудачном соединении.
    В Москву моего двойника мог отвезти только Богданов. Куда бы я поехал, если бы был в Москве? Конечно, мне очень хотелось к Лике, но скорее всего, я бы попросил у Богданова отвезти меня на Малый Каретный, к Фёдору Алексеевичу, ветерану разведки, моему доброму хозяину квартиры. Но интересоваться у него, чем я занимался той ночью не стоило. В пятом часу он наверняка смотрел очередной сон, и мой двойник должен был покинуть его дом без излишнего шума. Должен был… Где был и что он делал в ту ночь, теперь мне можно было только гадать по чужим рассказам.
    Но тем не менее, я продолжил виртуально подкидывать монетки, гадая о своих вероятных действиях. Добираться на такси я вряд ли бы согласился. И ночью кроме таксистов и попутных водителей меня к их общаге подвезти никто не мог. Значит, я, то есть он, воспользовался переходом во времени… Стоп! Если тот Валера, как и я, участвовал в утренней поездке с Богдановым, значит, никаких переходов он совершать не мог.
    Но тем не менее, он это делал! Переходил сам, перетаскивал Лейлу и Юльку. А потом ещё учил всю группу путешествиям во времени. Выходит, разделение двойников произошло ещё раньше, до утра 23 мая…
    Я совсем запутался. И Лейла смотрит на меня какими-то странными глазами. Вероятно, она что-то спросила, а я это пропустил.
    — Ты что-то у меня спросила?
    Сначала она явно хотела сказать «нет», но потом неожиданно спросила:
    — О чём ты задумался?
    Это было как-то неожиданно мягко. Так спрашивают о здоровье у близкого человека. К чему бы это? Я помотал головой и сказал:
    — Не знаю. Может быть…
    В голове появился какой-то неадекватный импульс. Этот взгляд и этот вопрос должны были что-то означать. Зачем она, эта Лейла приехала сюда? Спросила вначале про мой перстень и сразу забыла, стала рассказывать о событиях в общежитии 24-23 числа. Да она просто ведёт себя как… влюблённая. Да, вероятно, так! Не знаю, что там у неё произошло с моим двойником, но со мной это у неё не пролезет!
    — Лейла! – она раньше исправляла меня, говорила: «Я – Лиля!». Теперь смотрит только своими масляными глазами и не возражает. – Ты у меня что спросить приехала?
    — Я… спросить…
    Она явно почувствовала подвох. Я возвращал ситуацию в изначальное состояние. И всё, что она напридумывала себе, пока мы молчали, осталось навсегда невысказанным. Мы разошлись, как в море расходятся корабли. Посигналили друг другу приветствие и сразу скрылись за горизонтом.
    Странно, я был благодарен этой девочке за всё, что у нас не вышло. Именно сейчас я почувствовал, что ещё не всё потерянно. Бороться! Мне надо продолжать бороться! Мой двойник тогда сумел переиграть своё отравление, сумею и я! И, когда я провёл пальцем по карману, лёгкий ток возник между пальцем и перстнем за тканью. Всё уже вероятно восстановилось.
    Только сначала, перед тем, как проститься с этой реальностью, надо решить дела, которые вдруг обрели смысл. И я спросил Иннокентия Семёновича:
    — Так что за важные вопросы ты решал в Москве?

    Мне нужно было проверить. Одно дело предчувствие и совсем другое – точное знание!
    Лейла, будто чувствуя, что теряет шанс, ухватилась рукой за моё левое запястье. Пришлось изобретать жульничество. Я сделал вид, что хочу поправить волосы на макушке. Поднял руку и Лейле пришлось поневоле меня отпустить.
    Напрягся и легко выскочил из реального времени. Один! Всё-таки у меня получилось! Куда двигаться дальше я хорошо знал. Лицо Лейлы стало ярко бирюзовым, она некоторое время мерцала рядом на диване, потом мы поднялись и выпорхнули в ярко сияющий коридор. Втиснулись в лифт и через мгновение уже проходили на первом этаже мимо стойки ресепшн… Чтобы не терять времени, пришлось воспользоваться стандартным реверсом. Он должен был меня точно вывести к общежитию МГИМО, где я беседовал с девушками. Теперь я точно знал, что произошло тогда, и сразу наметил куда и как я отправлюсь дальше.
    Кратковременные выходы для пополнения кислорода, длинные броски в реверсе и повторяющаяся во всех мелочах, но только в обратном порядке история моих хождений.
    Конечную остановку сделал, когда оказался стоящим в комнате 613 с Юлькой, рыдающей в моё плечо и Лейлой, снова схватившейся за мою левую руку, которую она тут же отпустила и произнесла:
    — Может нам лучше уйти отсюда.
    В коридоре, через разбитую дверь слышался недовольный голос администратора, спешащего за полицейской подмогой.
    Я осторожно отстранил Юльку от своего плеча и честно сказал:
    — Девочки, я не совсем тот Валера, который тут воевал с пришельцами. Я его двойник! – и пока они не начали ничего для себя придумывать, я стал задавать свои вопросы. – Расскажите: кто они, пришельцы? Когда всё началось и что происходило?
    Юля сразу взглянула на Лейлу и та, проведя по обеим щекам рукой, посмотрела на меня:
    — Ты же ведь всех спасёшь?
    Я кивнул. Лейла, тяжко вздохнув, принялась рассказывать.
    Рассказ длился долго. Я не перебивал, хотя почти всё это было мне уже известно. Событий, случившихся с ночи двадцать четвёртого мая, оказалось очень много. Они делились на случившиеся раньше ночью 24 мая, случившиеся позже, днём 23-го и произошедшее в конце, после того, как комнату распечатали ногами пришельцы, а Юля, Лейла и Аля смогли уйти. Каким образом моя Лика приняла         свою смерть, я так и не узнал. Девчонки улизнули оттуда буквально накануне всех страшных событий.
    В конце мы уже сидели. Лейла с Юлькой, каждая устроилась на своей кровати, а я, ненароком смахнув с уголка стола мусор, королём сидел на высокой столешнице.
    — Мы уже перестали надеяться, когда ты постучал... – Лейла снова провела по щеке ладонью, отчего там остался только мокрый след, и посмотрела на меня.
    Итак, мой двойник зачем-то… Вообще-то он сделал всё правильно. Я бы тоже не смог в таких условиях оставить девушек в смертельной опасности. Но всё-таки это было ошибкой, оставить в одной реальности с оригиналами дублей из другой! Решая одну проблему, нельзя создавать другие.
    И, значит, основной проблемой сейчас стал мой камень в перстне. Без него просто так дубли бы не появлялись. И тогда всё было бы нормально. Насколько нормальной стала бы ситуация, при которой всякие пришельцы могут приходить и творить полный беспредел. Кто они такие, лучше Лейлы мог знать только мой геройский двойник. И никто кроме него!
    В комнату уже завалились тот администратор и полисмен. И я без прощания, на этот раз достав из кармана перстень, снова провалился в реверс.
    В сияющем голубом мареве мой двойник и девчонки заметались и растаяли. Освещение чуть притухло и девчонки снова появились, помаячили и исчезли во второй раз.
    Потом, когда вспыхнул яркий свет под потолком, по комнате заметались всякие другие тени. Разглядеть быстро двигавшиеся фигуры было невозможно. От них оставались только размазанные в пространстве полупрозрачные трассы. Двое неизвестных притащили ещё кого-то, оставили лежать на полу у стены и исчезли. Залетали в комнату ещё разные непонятно кто. Залетали и также быстро выпархивали. В тот угол, где оставалось лежащее на полу тело, потом кинулись оставшиеся девчонки и присели над лежащей фигурой, одна вскочила, яркий свет у потолка погас, они все вскинулись в вертикальное положение и тут же пропали. Кто был тем третьим, которого принесли и бросили, я не понял. Возможно, это была Аля, которую Юлька с Лейлой пытались потом спасти.
    Когда снова посветлело, человек открыл дверь и что-то с ней делал. Потом ушёл, оставив дверь приоткрытой. Кто-то маячил в коридоре, заглядывая в незакрытую дверь. А потом началось страшное.
    В пустую комнату стали забегать люди. Сперва двое, потом ещё несколько человек. А потом стали приносить мёртвых… Лику я узнал сразу. Её одну тихо положили посреди комнаты. Она будто бы спала, положив под ухо кулачок и закрыв глаза. Прямо на полу. На губах как будто застыла тень улыбки. Я едва сдержался, чтобы не выйти.
    Потом мелькавшие фигуры стали исчезать, дверь закрыли и в комнате остались только мои ребята: Лика и почти все её друзья: Тим, Лёха, Лейла и Натали. Неподвижные, мёртвые.
    В какой-то момент от пола стал подниматься белый туман. Он заполнил всю комнату и сгустился до непроницаемости. Я не видел даже Лики, лежавшей у моих ног. Потом всё это стало собираться возле меня, стекалось всё быстрее. Потом я увидел свою Лику, которая уже стояла, Лейлу и Натали, Тима, Лёху и… Лейлу, Юльку и Алю. Лейлы здесь было уже две. Аля отпрыгнула к двери, дверь захлопнулась и затряслась. Потом все ожившие вскочили и стали чем-то оживлённо заниматься. И, похоже, всем руководила стоявшая у стены Лейла. По крайней мере все повернулись к ней. Потом их внимание привлекла Юлька, возникшая также ниоткуда возле Лики. И, наконец, Лёха с Тимом пропали за дверью.
    Следить за этим хороводом мне больше не хотелось, и я понял, что где-то пропустил самый важный момент. Кто запустил в комнату облако белого тумана? Как я понимал, сделали это недруги. И пришли они сюда как раз после того, как в подвале расправились с моим двойником и второй Юлькой. Мне как раз нужно было туда, чтобы встретиться со своим материальным альтер эго и поговорить. И, если будет надо, то и повоевать.
    Поиски в подвале долго не давали результата. Я проверял все точки во многих временах, пока случайно не наткнулся на открытую дверь. В реальном времени осторожно заглянул туда. В помещении горел свет и пыль на полу была размеченной свежими следами. Пожалуй, это больше всего походило на место какого-то недавнего события. И отойдя в коридор я вместе с перстнем запустил свою внутреннюю машину времени на медленный реверс.
    Цементный пол под моими ногами окрасился лазурью, светильники из желтоватых стали ярко фисташковыми, а стены заметно ещё более посинели, став васильковыми. Видно, я соскучился по своей основной работе, стал оценивать окружающую обстановку с точки зрения окраски кузова автомобиля.
    Через некоторое время в подвал на носилках внесли Юльку, потом меня. Уложили этих двоих рядом, и сразу же сюда ворвалась орава непоседливых. Я не к месту почему-то подумал, вот сейчас они разбудят нас, спокойно отдыхающих на пыльном полу. Но вокруг нас продолжалась эта пляска, а мы по-прежнему спокойно лежали и не обращали внимания на всё это.
    Потом суетливая толпа начала редеть. Человек в чёрном зашёл и плотно закрыл за собой дверь в помещение. Потом дверь приоткрылась и выплюнула чёрного назад. За ним выскочил серый в балаклаве и они исчезли в двери на лестницу.
    У меня стал кончаться кислород и я осторожно выглянул в реал. Чтобы размять затекшие от неподвижного стояния ноги сделал несколько шагов. Продолжая вентиляцию, подошёл к своему двойнику и присел, рассматривая его лицо. Мой Валерий Евгеньевич был небритым, на щеке краснела свежая царапина. Я рукой провёл по своей щеке и убедился, что у меня такой царапины не было, а щетина на коже только начала проклёвываться. В это время кто-то сказал: «Вставай, вставай, зеро! Уходить надо, слышишь?». Я с удивлением встал и огляделся. Голос доносился из-за прикрытой двери, только что выплюнувшей двоих, и говорили это, по-видимому, не мне. Значит там уже кто-то находился. Как минимум, там было двое, и один другому предлагал вставать и уходить.
    Полной вентиляции я ещё не добился, но ждать появления неизвестных не стал. Последний раз, отойдя к стене, глубоко вдохнул, напрягся и продолжил реверс. Надо было сперва до конца выяснить, что здесь происходит, чтобы понять, как всё исправлять. Понятно было только, что кто-то как-то грохнул здесь меня и Юльку. И кто-то сейчас никем незамеченным скрывается за дверью в бетонном закоулке подвала.
    Что случится в дальнейшем я ждал недолго. Вскоре трое в серой одежде метнулись от лестницы к двери. На секунду задержались возле лежащих на пыльном полу. Один сунул что-то ко мне за пазуху и сразу они прыгнули за дверь. И тут же от пола и стен пошёл пар… Случилось всё то же, что было в комнате у девчонок. Белый пар заполнил всё пространство вокруг меня и неожиданно стёкся вниз в одну точку, оставляя Юльку и другого Валеру живыми и стоящими вертикально. В этом была какая-то волшебная трансформация. Из неживого – в живое! Они, Юлька и другой я, несколько мгновений стояли неподвижно. Потом Юля не убежала, а просто исчезла. Видимо, ускользнула в другое время.
    Да, работа, какую проделал мой дубль, была выше всяких похвал. Раньше у меня на такое ушло не меньше двух недель с практически нулевым результатом, а у него всё получилось меньше чем за сутки с полной и многократной победой. Надо будет обязательно разузнать, как ему такое удалось!
    Мой двойник Валера несколько раз исчезал и возвращался в разных местах возле двери. Как видно, он по своей необходимости метался во времени. Из двери показывались разные типы в специфических комбинезонах. А потом в коридоре поднялась пыль и дверь мгновенно захлопнулась. Я даже не успел разглядеть, что же там произошло. И сразу оттуда показался ещё один в серой балаклаве. Проскочил и скрылся на лестнице.
    Мне стало интересно и я осторожно вышел в реал и подкрался к приоткрытой двери. Там была тишина. Ни одного звука не доносилось. Я только через минуту решился осторожно приоткрыть дверь. Там никого не было. По-видимому, я всё снова пропустил. Всё это случилось раньше… Тьфу, чёрт! Всё это было позже. Я в реверсе проскочил всё до самого начала. Да и начало я проскочил! Моего двойника дальше в прошлом можно было не искать.
    Я уже очень давно слонялся в реверсе. Больше часа моего личного времени. В реале за это время стрелки часов сдвигались только против часовой. И ко мне подступила усталость. Но уходящее время отдыхать не позволяло. Нужно было решать, где, в какой момент времени это всё нужно чинить. Было ясно, что искать теперь надо дальше в будущем. Валера появлялся несколько раз возле двери после того… да, нет же, перед тем, как его убили! Он теперь должен появиться сразу за тем одиноким бандитом в балаклаве.
    Я снова нырнул в канал времени и перешёл за момент появления преступника. Ориентироваться в прямом переходе было трудно и я реализовался, решив ловить другого себя уже в реальном времени.
    Я встал подальше от двери, усиленно помотал головой, чтобы стряхнуть с себя усталость, громко хакнул для того, чтобы разбудить свою усыхающую боевую мотивацию, повыше подпрыгнул и звонко хлопнул кроссовками друг о друга. Зарядка. Вокруг меня оседала пыль от моих упражнений, когда я услышал:
    — Опа! – сказал хорошо знакомый голос у меня из-за спины. – Валерка! Ты как здесь?..
    — Привет, покойник! – оживился я и повернулся к своему дублю. Тот, похоже, даже не заметил как я его обозвал. Смотрел на меня как-то восхищённо.
    Видеть себя со стороны было действительно прикольно, и мы оба заулыбались. Мой гениальный и героический двойник выглядел тоже уставшим. Но он для меня всё равно повторил свой вопрос:
    — Какими судьбами тебя сюда занесло? – и потом, не дождавшись ответа, начал говорить о своём. – Я догадывался, что создаю себе двойника, реверсируя в прошлое. – сказал он. – Но почему ты здесь? Я в это самое время был подопытным кроликом, на котором наши друзья испытывали снадобье из грядущего… Ты об этом уже знаешь?
    — Догадываюсь, и Богданов у меня за это поплатится!
    — Об этом я с ним уже говорил. – тот Валера сказал это до отвращения спокойно. – Богданов, он тоже был пешкой. Так что виновников того, что чуть не случилось, надо искать дальше. Много дальше, в руководстве!
    — Чуть не случилось? – я едва не захлебнулся от негодования. – Это по-твоему ничто?
    — Стой, стой, Валерка! Ведь всё пока нормально…
    — Тебя вместе с Юлькой убьют через минут десять после того, как появятся ещё эти в камуфляже. Потом убьют почти всех! Лейлу, Натали, Тима, Лёху и Лику. – я кричал. Тот Валера ошалело потряс головой, не сводя с меня глаз. – Мою Лику убьют! Ты, Валера, это понимаешь?
    Как он мог этого не понимать? Для него это была такая же катастрофа. И мы стояли тяжело дыша и ничего не говорили. Всё было уже сказано! Нам надо было решать, что мы теперь будем делать.
    — Я его убью! – первым прервал молчание двойник. – Хотел пожалеть, но порву на кусочки! Сам!
    — Ни секунды не сомневаюсь, что ты это сможешь, давай только убавь обороты! Если тебя бы не убили…
    — Стой! – вдруг остановил меня двойник и поднял к голове руки моим жестом, останавливая все дела вокруг.
    Я замолчал и замер, пытаясь угадать чего он задумал или вспомнил.
    — Ну-ка выходи! – потребовал двойник, глядя не на меня, а на ту дверь, из которой всё это и лезло сюда.
    И дверь открылась, и оттуда вышел тот тип, который нырнул туда накануне. Смотрел он злобно. Причём один его глаз фокусировался на Валере, а второй каким-то хитрым способом, на мне. Так что показался он мне немножко косым.
    — Что тебе, Зеро, надо? Мы же договорились! Или нет?
    Я смотрел на обоих в изумлении! Они что, договаривались о чём-то? Для меня это было бы неприемлемым. Как можно договариваться с убийцами? И о чём?
    — Он должен был уговорить свою команду вернуться. – пояснил для меня второй.
    — Ты договаривался с этими? – возмутился я.
    Мне было непонятно о чём можно беседовать с убийцами Лики. Они же нелюди! Но второй Валера на мою реплику внимания не обратил. Он сказал для нашего противника:
    — Если ты не сделаешь, чтобы они ушли, в течение пяти минут все здесь будете лежать. Ты меня знаешь! Не мы к вам убивать пришли.
    Тот воспринял это заявление неожиданно мягко. Я думал, будет какой-то спор или конфликтное стояние друг против друга, но злобный тип лишь коротко кивнул и тут же вернулся за дверь. Я взглянул на двойника. Неужели он серьёзно думает, что им можно вот так верить?
    — Я знаю, о чём ты думаешь! – негромко сказал он, отцепляя от своей шеи какую-то тонкую дугу. – Но он такой же человек, как и мы. Только умытый кровью!
    Для него это «умытый кровью», наверняка что-то серьёзное значило. Лицо двойника изменилось, я бы сказал: посуровело. С моей точки зрения, выпытывать у него сейчас, что он хотел сказать, было не очень мудрым. Какие-то недобрые мысли терзали двойника.
    И я предложил:
    — Давай, отдохнём!
    Валера понял меня мгновенно, всё обдумал и протянул мне руку.
    Странным было проходить во времени нам вместе. Реверс мог бы означать удвоение наших физических сущностей, умножение дублей, так что мы вместе решили перейти в утро завтрашнего дня. Что бы здесь ни произошло, мы всё сможем исправить реверсом в точку нашего отправления предыдущим днём.
    Когда мы наконец вышли в реал в двух шагах от входа в общагу, оба одновременно достали свои смарты и стали перезагружать, чтобы определиться со временем и быть готовыми ко всему. Было утро двадцать пятого мая, девять тридцать семь по местному, московскому времени. Только вышедшая из дверей студентка, чем-то мне напомнившая погибшую Алю, как вкопанная остановилась, удивлённо уставившись на нас. Её наверняка поразила внезапная материализация группы синхронно действующих близнецов.
    — Всё в порядке! – сказал ей Валера.
    — Кино снимаем! – добавил я.
    Про кино это у меня вышла удачная мысль. Студентка, не отвлекаясь больше на нас, стала глазами искать, где камера. А мы в это время спокойно двинулись в своём направлении.

Глава 27. Последний из викингов

    Времени у нас с ним была великая масса. Двойник, Валерка второй, почему-то остававшийся в одной рубашке с разорванным на локте рукавом, по дороге стал рассказывать мне, что нападавшая команда использовала свои страшные химические гранаты, которые убивают, не оставляя шанса отвертеться. По крайней мере, как он сказал, я не смог уйти от облака вместе с Юлькой, пришедшей мне помогать. Он был от этого в шоке. Мне же не верилось, что сейчас моя Лика, какая-то совсем безжизненная лежала в московском морге.
    Этот Зеро меня предал! Впрочем, счёт был 1:1, я за это с ним уже расквитался, уничтожив ранее его нежно любимую жену с двумя остальными дружками. И хорошо помнил с каким хрустом переломились у его пассии на шее позвонки. Она, как и все они были совсем не люди. Точнее, они были нелюди! Животные, которых натаскали убивать всех подряд. Очень плохо, что мне пришлось брать с них пример. Я даже своему двойнику ни за что не посмею рассказать что я чувствовал, убивая этих людей! То есть, что уж говорить об остальных, я боюсь признаться в этом даже самому себе.
    Через минут десять мы нашли на Лобачевского какую-то точку быстрого питания, до открытия которой оставались минуты. Когда я стал искать по карманам оставшуюся наличность, двойник меня остановил:
    — Спасибо Профессору, у меня немного есть.
    Временами серое небо в вышине открывалось и тёплые солнечные лучи согревали воздух. Близилось лето и завораживающе сладко пахло сиренью. И мы шли к парку, грызя по дороге картофель фри из бумажных пакетиков и запивая его через соломинку горячим капучино из высоких бумажных стаканчиков с крышкой.
    — Ты недавно сказал что-то про Профессора? – спросил я у двойника.
    Валерка-два удивлённо посмотрел на меня:
    — Когда?
    — Он тебе что, деньгами помог?
    — Ах, это! Меня Богданов в Питер спрятал и куртку отнял. И я, когда узнал, что… в общем, про Лику, искал способы вернуться в Москву. Поэтому попросил у Профессора немножко денег.
    — Не помню, чтобы он просто так мне ссуживал…
    — У него даже не было возможности отвертеться! Я попросил и отключился, а он через час прислал. Растёт, наверное!
    — Ладно, я это запомню! – пообещал я.
    Никаких особых планов по вымогательству у старого друга у меня, конечно, не было. Но этот факт менял всё моё понимание Димки Калашникова. Зацикленного, как мне казалось, только на еде, работе и инете. Для моего двойника выходит, он мог поступиться своими железными принципами и сделать доброе дело.
    Потом мы с Валеркой-двойником стали обсуждать, что будем делать с интервентами. Почему-то мы вместе, несмотря на предыдущие слова о мирном выходе из ситуации, решили принять бой. Я, чтобы объяснить почему тогда стал их убивать, сказал:
    — Ты не знаешь даже как они Лейлу с Юлькой убивали! Ножом! Меня коробит от воспоминаний!
    Примерно такой нож сейчас оставался у меня от того реверсировавшего к нам диверсанта Зеро. И я очень надеялся, что это был совсем другой нож, не тот, каким его сподвижники резали тогда девчонок.
    Мой двойник Валерка посмотрел на меня с каким-то странным выражением. Я решил, что в нём сконцентрировалось что-то от моей слабости. В конце концов, зачем мне подставлять его, я и один смогу всё сделать. Вероятно это будет мой последний бой! Если сам всё сделаю, то больше на тропу войны ни шагу. И я сказал этому двойнику, как-никак, мы же одно:
    — Не знаю, как ты, а я пойду и сделаю это грязное дело. Просто предлагаю помочь, как своему самому близкому родственнику…
    — Дурак! – ответил он. – Я ведь сюда тоже пришёл воевать. Так что мы вместе и до конца. Чтобы и в будущем все боялись даже думать плохо о нашей Лике!
    Он в этот раз сказал не «моей», а «нашей». Я тут же протянул второму Валерке руку. Как всё получится дальше, уже не имело такого фатального значения. Мы вместе, и принимаем этот бой! Двое с почти голыми руками против пятёрки головорезов, натасканных на таких как мы. Голыми руками, если только не считать чудесных камушков в наших карманах, и длинного, но чрезвычайно лёгкого и хорошо уравновешенного тесака в ножнах, которым мне Зеро когда-то грозился откромсать голову. И теперь он об этом должен будет горько пожалеть!
    И я, больше для того, чтобы разъяснить с каким врагом нам придётся биться, показал нож двойнику.
    — О, классная штука! Ты этим воевал? – спросил мой двойник. – Хотя, нет. Меня же пока готовили к бою голыми руками. А твой нож это что-то изуверское. Для грязных отморозков.
    Он был прав. Нам их мясницкие методы использовать было ни к чему! В первый раз, выйдя на лестнице против Зеро, я был зол, но и тогда не думал никого убивать. Хотел только разоружить и убедить не лезть в наши дела. А когда в меня прилетела граната от этой женщины, понял, что словами здесь ничего не решить. Я ей голову свернул с первой же попытки. Второй боец, когда подбежал узнать, что с ней случилось, от первого моего броска успел увернуться и крикнуть. Во второй версии я его приложил так, что он сумел только едва слышно вякнуть. Да, я мстил! Это была моя жестокая месть за беззащитных девчонок. А третий… третий даже не успел понять, что умер. И только после этого, увидев четвёртого, последнего и абсолютно безоружного, я решил, что расплатился уже сполна. И тогда, потому как наказал их достаточно, я его пожалел. Пожалел и вспомнил, что надо было узнать, зачем они к нам пожаловали.
    Обучать чему-либо своего двойника я не собирался. Мы с ним прошли одинаковые курсы подготовки. И я вряд ли смогу научить другого себя той жестокости, что внезапно выплеснулась из меня. Если что, мы с двойником можем просто распределиться кто, что и как будет делать. Вдруг, надо будет, он меня спасёт, с ним что случится, его спасать буду уже я.
    Вот только если мы оба в том бою одновременно поляжем…
    Валерка второй на это сказал:
    — Надо тылы подготовить. Пойдём вернёмся и уговорим Юльку к тебе на помощь не ходить, не мешать, а потом всех с Ликой перепрячем в другом месте. Так будет надёжней!
    И через полчаса мы вернулись к общежитию. Через дверь и мимо охраны мы прошли в реверсе. Солнце, пока мы реверсировали, успело нырнуть обратно за горизонт. В реале был предутренний мрак. Мы сели в лифт и поднялись на шестой. Вернуться в то прошлое было безопаснее отсюда. Когда по ночному коридору подходили к комнате 613, мой двойник внезапно остановился.
    — Погоди! Что-то здесь не так.
    — Что не так? – спросил я.
    Дверь закрыта в комнате тишина… Всё вроде, как надо.
    — Замок! Он не выбит. Я тогда дверь плечом вскрыл, когда Юльку с Лейлой здесь заперли. Замок был только фанеркой прихвачен.
    Да, сейчас замок выглядел целым. И мы, недолго думая, вместе толкнули дверь, а, когда она не открылась, я тихонько постучал, а Валерка второй поскрёбся ногтями. Там была тишина…
    — И не вижу полицейских отметок! – сказал двойник. – Должна быть лента и бумажка на личинке замка…
    И он уверенно несколько раз громко стукнул костяшкой указательного пальца в дверь. До меня дошло, там полиция ещё не побывала и могло быть всё. Но, когда я доставал свой опаловый перстень, собираясь проникнуть внутрь через реверс, Валерка-два меня придержал за руку и шепнул:
    — Девочки могут спать…
    До меня снова что-то неправильно дошло. А если там все уже мертвы? Двойник посмотрел на меня и отрицательно покачал головой. Мы понимали друг друга даже по выражению лица.
    Потом он постучал снова.
    — Кто? – наконец спросил оттуда какой-то невнятный голос.
    Он, похоже, был мужским, заспанным. Я не разобрал Лёха это или Тим.
    — Это я, Валера! – громко ответил ему дубль.
    — Чем докажешь? – снова спросил мужчина.
    — Открывай быстро, это Валерка! – я расслышал негромко прозвучавший голос из глубины комнаты.
    Там, за дверью была какая-то возня, потом щёлкнул ключ в замке, дверь немного приоткрылась и оттуда выскользнула моя Лика. Она была босой, и кинулась на шею к моему двойнику, он стоял ближе. И я закрыл глаза бесконечно счастливый, что вижу её живой! После часа с мыслью, что она мертва, пришло блаженство неподтверждённой утраты. Валерка второй тоже был счастлив. Он, обхватив, держал её на весу молча. Я чувствовал, как он прямо урчит от счастья.
    Когда Лика у него на плече открыла глаза, то вдруг увидела меня. Я поднял руку в приветствии. А Лика внезапно оттолкнулась от двойника и стала рассматривать его на некотором удалении, пытаясь найти среди нас обманщика.
    — Да я это. Не сомневайся, Лика! – успокоил я.
    Но она уже не верила ни ему, ни мне. Поэтому отошла ещё на шаг, к самой двери, и, нахмурившись, смотрела на нас обоих. Моя разумная, но ещё сонная Лика.
    Наконец из-за двери в комнате показался свет. Я осторожно кашлянув, бережно, не преминув коснуться руки моей Лики, протиснулся внутрь. Надо было выяснить, насколько тяжелы оказались наши потери.
    Очень странно, здесь были все! Лёха с Тимом убирали с пола лежащие там пальто и прятали всё в шкаф. Видимо, мальчики лежали под дверью последней баррикадой на пути интервентов. Две Юльки, Аля и Натали тесно сидели на одной кровати, привалившись к боку соседки. Они все, похоже, ещё спали. С противоположной стороны Лейла, вероятно поднятая Ликой, стояла с закрытыми глазами, потирая ладонью полусонную щёку. Вторая Лейла, Три девятки, пользуясь отсутствием помех, вытягивалась на кровати во всю длину.
    — Доброе утро, друзья! – мне хотелось разбудить это сонное, но совершенно живое, царство.
    По крайней мере, необходимо было выяснить почему они все живы. Двойник ведь клялся, что все погибли, и я ему верил. Но Лика и остальные вот они!
    Три девятки неожиданно быстро вскочила и, отодвинув с пути близняшку и пацанов с их хозяйственными делами и, чуть не опрокинув меня, неожиданно повисла на моей шее. Я тоже был рад, что она жива, но не в такой же степени! В смущении оглянулся назад. Моя Лика через дверной проём строго смотрела на нас. Нелепость какая-то.
    — Она на нас с тобой запала! – сказал из-за плеча Лики мой клон.
    И он, паразит, улыбнулся. Три девятки чуть повернула голову, всматриваясь в моего двойника. Она меня не оттолкнула, как перед этим моего двойника Лика. Всё это было бы хорошо, если бы не происходило со мной, моей Ликой, Валеркой и этой Лейлой.
    А мне больше в такие неловкости попадать не хотелось. И я сказал Валерке:
    — Ты знаешь, есть у нас ещё одно дело…
    И он поддержал меня:
    — Верно! Пошли…
    Я коснулся руки Лейлы и, как можно мягче, сказал:
    — Извини, Лейла, дела. – я уверенно отстранил девушку от себя и вышел в коридор.
    Когда оглянулся, она смотрела мне вслед такими глазами! Прав был Валерка, она запала на кого-то из нас.
    — Почему ты мне не сказал? – спросил я у него, когда мы дошли до лестницы.
    — Сам в это верить не хочу! – скривился он. – Она, я боюсь, радовалась, что Лика погибла…
    — Дурак! – я легонько ткнул его кулаком в плечо.
    Это, верно, была такая подлянка от двойника.
    — Сам дурак! – ухмыльнувшись ответил он.
    На лестнице, по которой мы стали спускаться, теперь уже никаких тел не было. Чистые ступени без следа того, что здесь произошло раньше. В коридоре пятого также было пусто и чисто. Быстро здесь прибрались. Мне не хотелось об этом вспоминать и я радовался, что всё это проворно подчистили. Думал, будут меловые обводы на полу, как в американских фильмах про гангстеров и полицейских. Для меня это было бы неприятным напоминанием. Хотя мне моих врагов было по-прежнему не жалко. Ведь они в тот момент шли убивать моих друзей и получили от меня за это по самой верхней планке!
    Мы, тогда на шестом, почему-то прошли мимо лифта, но возвращаться уже не стали и спускались по лестнице до конца пешком. В подвале всё было также, как и раньше. Пусто и пыльно. Двойник мой открыл дверь туда, где осуществляли посадку эти ратники из будущего на своём зелёном боевом помеле и выдал:
    — Ого!
    Я заглянул через его плечо. Там никакого реверсера уже не стояло, паровоз уехал, но на полу недалеко от двери была расчищена от пыли и мусора небольшая площадка, на которой виделся меловой контур лежащего скрюченным человека с огромным тёмным пятном на месте верхней части туловища. Значит, одного пассажира они всё-таки оставили здесь вместе с теми тремя, что приостановил я. Кто этот «счастливчик», у меня никаких сомнений не было. Мой Зеро получил от своих всё, что они не смогли выплеснуть в наш мир! Самому себя наказать ему было нечем, значит, помогли его «друзья».
    Мне было жалко теперь этого бедолагу. Я сохранил ему жизнь только для того, чтобы потом его зарезали свои. Впрочем, то, что я у него в последний раз просил, он выполнил честно! Я подошёл ближе и бросил на площадку с чёрным кровавым пятном горсточку пыли, из сметённой рядом кучки. Валерка странно посмотрел на меня, но мудро решил ничего не спрашивать. Если ещё не понял, всё сам поймёт потом.

Глава 28. Шутка не удалась

    В этом году это последняя запись в моём ежедневнике, где я весь год планировал свои действия на последующее время и отчитывался перед собой за проделанное. Но в этот день я только отчитывался:
    «Суббота, 30 дек. Какое-то сумасшествие преследует меня последние предновогодние дни. Мой Самсунг вполне ничего, но имеет слабенькую память в 16 гигабайт и позавчера вечером я получил от Профессора несколько рекомендованных им мобильных приложений и сразу постарался установить. А вчера утром, когда необходимо было предупредить Степана о том, что на его «Тойоте» под капотом появился подозрительный дымок (я обратил на это внимание, когда он уже отъезжал), мой смарт оказался неживым. Завис и отказался работать. Была перегружена постоянная память, пришлось кое-что из свежеустановленного смахнуть и вечером по дороге домой купить SD-карту на 32 гига, чтобы поддержать в дальнейшем свой Самсунг в рабочем состоянии.
    Когда вернулся с работы почувствовал усталость и операции по ремонту решил отложить до сегодняшнего утра. У меня начались выходные и никто не может помешать моим техническим операциям со связью.
    Утром достал из стола коробку со всякой железной всячиной, поставил на стол, открыл и начал искать ключ от лотка для карты памяти. Пытаться открывать лоток ногтем не стоило.
    Самая мелочь, такая как этот ключик, всегда ссыпалась на дно и мне пришлось сперва повытаскивать из коробки некоторые крупные предметы. Первым таким предметом было какое-то старенькое и до сих пор не распечатанное письмо. На конверте которого была интригующая надпись:
    «Сюрприз, Валера! Обязательно вскрыть 30 декабря 2017». Дата, вот удивительно, была как раз сегодняшней. А на поверхности конверта был лёгкий слой пыли, значит, письмо пролежало там в коробке по крайней мере, не одну неделю. И надо же, именно сегодня я письмо и увидел. В этом без сомнения была какая-то очень загадочная загадка. А если бы я вчера не купил себе память и не решил в этот день заняться апгрейдом своего смарта? Так бы письмо и лежало с просроченной датой что ли?
    В общем, я стал считать, что мне повезло, что я так удачно обнаружил у себя в коробке это письмо с таинственным сюрпризом.
    Попытался вспомнить зачем положил туда письмо, но не смог вспомнить. Да мне никто и не писал до сих пор писем в таком варианте. На бумаге и написанное ручкой! Это письмо – первое! Я и с электронными письмами не очень церемонился, прочитал и в корзину!
    И кто же это мог мне такую «свинью» с бумажным письмом подложить? Чтобы не мучил больше этот вопрос, я конверт вскрыл, оторвав краешек, и достал оттуда листок бумаги с рукописным текстом. А когда пустой конверт в руке смял, почувствовал в бумаге какие-то плотные предметы. Бумагу окончательно разорвал и достал из неё связку металлических ключей. Вот это оказалось самым удивительным сюрпризом, потому что это были мои ключи! Они лежали долго в заклеенном конверте, дожидаясь сегодняшнего дня.
    Особенно удивительным было то, что мои-то ключи всё время были при мне. Я вышел в прихожую и на тумбочке нашёл её, свою связку. Теперь у меня в руках оказалось сразу два комплекта. Они были почти совершенно одинаковыми, и внешне отличались друг от друга совсем немного. Взятые с тумбочки, мои, казались новее, а у тех, из письма, вид был уже немного потёртый. Будто ими пользовались интенсивнее, чаще или раз в пять дольше. Ведь своими я стал пользоваться в этом январе, меньше года назад, когда переехал в свою новую квартиру.
    Долго смотреть на ключи я не стал, оставил оба комплекта вместе на тумбочке и вернулся в комнату. Надо было прочитать это письмо. Быть может неизвестный автор там всё и разъяснял.
    Я сел за стол, развернул листок и удивился. Письмо написано было совершенно моим, недостаточно разборчивым почерком, но всё-таки со следами тщательного выписывания букв. Это была точно чья-то шутка! Копия ключей и подделка письма под мой почерк. Тоже мне, весёлые шутники! Возможных виновников шутки я определять не стал, сами потом захотят похвастаться своими проделками. Так что для меня осталось только прочитать текст. Тем более, что всё читалось довольно легко с первого слова и до последнего. Ведь написано-то было как бы моим почерком:
    «Привет! Я долго раздумывал прежде чем написать тебе это письмо. Что-то подсказывало, что ты всё равно не избежишь и столкнёшься с этой проблемой даже если я всё-всё-всё постараюсь исправить.»
    Это «всё-всё-всё» было точно написано в моём духе, но про какие-такие исправления, было всё ещё непонятно.
    «Потому что есть вещи, которые я исправить уже не в силах. Да и не хочется мне. Чтобы ты всё правильно понял, немного расскажу о себе.»
    Ну вот, подумалось, сейчас и посмотрим кто тут во всём виноват. Начиналось знакомство.
    «Мы с тобой очень даже хорошо знакомы. По крайней мере, я знаю о тебе всё, а ты обо мне знаешь тоже всё, только без двух с половиной лет после сегодняшней даты. Я – твой двойник из две тысячи двадцатого года. Не тайный близнец, не просто очень похожий. Я – это ты! В будущем некоторые люди умеют уже перемещаться во времени. И вот я вернулся к этому дню! Больше ничего про это говорить не буду, иначе история снова покатится по тому неправильному пути, который я и пытаюсь сейчас откорректировать.»
    «Откорректировать» - это точно было не моим. Эти «близнецы» стали уже мне портить всё веселье. Я вздохнул, но продолжил читать:
    «Но тебе всё равно ещё предстоит кое-что узнать об этом вопросе во время визита Лики, дочки дяди Вити. Я, знающий это наверняка, презентую этот её визит одиннадцатого марта следующего года. Она принесёт записку от своего отца. Но эта записка адресована будет не тебе, а мне, и то, что дядя Витя предлагает тебе, ты выполнить больше никогда не сможешь. Просто потому, что вот это мне удалось исправить. В той записке речь пойдёт об устройстве, которое я у тебя, с благими намерениями конечно, уже изъял и второй раз ликвидировал.»
    Текст перегружался событийно. Зачем это всё? Что тут смешного? Но я упорно продолжил читать:
    «Да, и кстати, попроси папу рассказать тебе всё о твоём «дяде». Тебя его рассказ, я уверен, удивит. Вы с Ликой оказывается даже не родственники. И это, кстати, очень хорошо. Ведь она – твоя судьба, я это знаю, как никто другой.»
    А это вообще показалось странным. Я никому и никогда не рассказывал про свою родню. Вот может быть Димка Калашников ещё что-то слышал о Викторе Александровиче, но про его дочь я ему точно никогда не говорил.
    А автор письма продолжал в том же духе:
    «Ещё я мог бы много рассказать о разных людях, с которыми столкнулся в моей жизни после этого момента истории. Но я всё поменял и эти встречи скорее всего уже никогда не состоятся.
    Да, этим письмом я всё меняю. Твоя жизнь теперь принадлежит одному тебе и мои воспоминания ничего больше не значат. Это послание первое и последнее в нашей с тобой односторонней переписке. Так что отвечать тебе не придётся.
    Желаю тебе спокойной и удачной жизни в твоём собственном оригинальном будущем.
    Твой неудавшийся двойник и возвращенец из будущего, Валера Евграфов.»
    Вот тут, когда я дочитал до конца, понял, что ничего не понял! Это письмо не могло быть написано моими весёлыми друзьями. Авторство стало ещё большей загадкой. Какой-такой двойник, и откуда он у меня взялся? И зачем вообще это письмо и причём тут фантастические путешествия во времени?
    Подумал про какую-то неизвестную рекламную компанию такими хитрыми и уж очень тщательно подготовленными письмами завлекающую к себе клиентов. Откуда они столько обо мне знают? Правда способ, каким было доставлено письмо, сразу показался очень сложным и даже криминальным. Кто-то должен был изготовить копии моих ключей, проникнуть ко мне домой, чтобы написать и спрятать письмо ко мне в стол. Ещё всплыли множественные факты только моей личной жизни… Кому, вообще, это надо?
    Единственно правильным из всего этого будет переговорить с отцом. Что он сможет рассказать мне о дядьке и его дочери не буду даже и гадать. Скорее всего, ничего такого странного! Виктора Александровича, кстати, уже два года как не стало. И летом мы с отцом поставили ему памятник из тёмно-серого гранита. Так что никаких записок от него быть не может в принципе. И ждать, что его сопливая дочка Лика мне что-то такое может принести, будет просто окончательным слабоумием.
    И я лёгкой рукой разорвал листок на мелкие кусочки и сунул вместе со смятым и распотрошённым конвертом в мусорную корзину под столом. Больше думать об этой чепухе не хотелось. Кто бы так ни пошутил, шутка эта точно не удалась!
***
    Началось всё со ссоры. В конце мая мы втроём решили встретиться и обсудить наши проблемы. От ФСБ пришёл Богданов с каким-то вальяжным господином в офигенной форме, но безо всяких знаков отличия. Богданов нам его не представил и я первое время считал его каким-то обыкновенным статистом. С другой стороны были мы с моим двойником Валеркой-вторым. Так вчетвером мы и приехали в какое-то не очень посещаемое кафе на северо-западе Москвы. Посетителей там почти не было и персонал, как видно, ожидая вечернего наплыва, зевал и работал очень вяло.
    Мы устроились за свободным столиком вдали от бара и какое-то время спокойно сидели, разглядывая друг друга. Тот господин тщательно делал вид, что нами не интересуется, но за тонированными очками я видел как его зрачки следят за нами. Полковник Богданов со скрытой ухмылкой тоже смотрел на нас с Валеркой. Валерка же разглядывал Богданова довольно нахальным взглядом. Как видно, он никак не мог простить ему Лики и своего отравления.
    Молчание явно затягивалось и персонал кафе на нас внимания не обращал. Поэтому я для начала кашлянул и сказал:
    — Чего же мы ждём? – давно пора было начинать обсуждение сложившейся ситуации.
    Богданов вместо меня повернулся и стал рассматривать того господина рядом с собой. Через, пожалуй, целую минуту господин тоже повернул голову к полковнику и сказал:
    — Да, очень похожи. – после этого он снял свои очки и уже в открытую уставился на нас с Валеркой.
    Мне это совсем не понравилось, а двойник вообще негромко пробормотал нечто непристойное, адресованное в частности Богданову. Я нашёл и сжал ему руку под столом. Очень не хотелось начинать с какого-то фанатского конфликта с мордобитием.
    — «Похожи» – это ни о чём! – тут же заявил наш полковник. – Это один и тот же человек! С абсолютно идентичной биографией, генетической информацией и памятью. Таких «похожих» в природе раньше никогда не было. Давайте, Максим Денисович, решим сразу, кто это такие…
    Так вот оно что! Наш Юрий Маркелович пригласил этого Денисовича чтобы решить проблемы двойников. Мудрое решение! Мы сами, если не признать наше родство, окажемся в ужасных социальных и человеческих условиях. Кому-то одному придётся постоянно доказывать своё право на существование. Если не придётся это делать обоим вместе.
    — Бесполезно, Богданов! – сказал на это его собеседник. – Ваших фокусов чтобы убедить меня будто это один человек, мне недостаточно. Это двое, и совершенно различные, только как-то слишком похожие! Где ты их таких набираешь?
    — Валеры, никто из вас не желает продемонстрировать свои возможности? – Юра наконец соизволил обратить на нас внимание.
    — Только для того, чтобы тебе поверили? Нет! – заявил второй Валерка.
    Потом посмотрел на меня и добавил:
    — И тебе запрещаю!
    Он, пожалуй, перегнул со своей ненавистью. Так мы никогда не сможем стать официально признанными в этом мире. Да если бы только в нас был вопрос! А как же девчонки, которых я вытащил в прошлое из той горячей бойни?
    Но Валерка был мной. И я не мог его не поддержать:
    — Не беспокойся! Я и не собираюсь. – и я тоже посмотрел в глаза Богданову. Он что, ожидал что мы ему тут спляшем на столике после всего, что их глупая организация для нас сделала?
    А Валерка под столом в благодарность сжал мои пальцы. И полковник, чтобы заполнить возникшую паузу, стал объяснять этому господину какие-то азбучные истины:
    — Я знаю почему они не хотят ничего делать. Вы их не признаёте и подвергали унизительным опытам по рекомендации их врагов. Да, я тоже в этом участвовал, поэтому они и мне теперь не доверяют.
    Денисович засмеялся:
    — Да, удачная была постановка. Режиссура, правда, у тебя, родной, слабовата! Актёры ролей своих не выучили. Да ты и сам сценария не знаешь. И продолжаешь бред свой нести! На работу завтра можешь уже не приходить, с сегодняшнего дня ты уволен!
    И он поднялся и не оборачиваясь направился к выходу. Когда он уже не мог нас слышать, Богданов негромко сказал:
    — Ну и как? Что вы теперь собираетесь делать? Я же хотел, чтобы вас признали. Неужели трудно было подыграть?
    — После того, что ты со мной сделал, я поклялся тебя убить! – заявил мой двойник.
    — Юра! – перехватил инициативу я. – Не проще ли было сперва с нами наладить отношения, а потом уже играть в свои игры! Ты с нами ведёшь себя не очень честно. Мы что, у тебя на службе? Ты нами просто помыкаешь! Если хочешь, чтобы мы тебе доверяли, добейся этого доверия. Прежние твои заслуги не в счёт! Ты играешь в игры с бандитами из будущего, где разменной монетой мы… Ну хорошо, не ты, так твоя организация этим занимается. Нам с Валеркой от этого не легче! На вашей совести смерти семи человек.
    — Восьми. – поправил меня Валерка.
    — Не понял! – заявил Богданов. – А кто умер?
    — Да, не умер никто, ты прав!.. – начал объяснять я.
    Но Валерка снова включился:
    — Давай посчитаем этих «никто»! Загибай пальцы. Вот этот Валера прошлым утром уже был в морге вместе с семью студентами. Его убили в подвале общежития вместе с одной из студенток, кинувшейся ему помогать. Потом бандиты поднялись на шестой и прикончили ещё пятерых. Трое сумели сбежать и одна из них погибла от удушья…
    — Это всё моя вина! – вставил я.
    — Нет, не твоя! – отрезал Валерка. – Это вина тех, кто должен был всех защищать, а вместо этого стал о чём-то договариваться с бандитами.
    — О чём вы?
    Похоже, Богданов в этом времени ничего не понимал. Или почти ничего. Всё же про тайный договор он знал точно!
    — Надпись в подвале на два квадратных метра. – напомнил я. – Или забыл чем решили накачивать Евграфова?
    Для него наш разговор тогда ночью в сто одиннадцатом кабинете не существовал. Валерка тоже смотрел на меня, как на сказавшего вздор.
    — Это я тебе сказал? – догадался полковник. – Но я ведь сам почти ничего не знаю.
    — Значит, знаешь всё-таки. – определил за меня Валерка.
    — К тому же я не мог этого сказать!
    — А режим наблюдения вэ в сто одиннадцатом? – припомнил я известное только мне.
    — Господи! Меня за такое разглашение пожизненно посадят…
    Мне было жалко своего бывшего друга. После всего, в чём он тогда признался мне, я его готов был оправдать и простить.
    — Не бойся, Юра, кроме меня в этой реальности никто об этом не знает!
    Валерка посмотрел на меня в удивлении. Неужели я решил простить Богданова?
    В общем-то я оказался в двойственном положении. Мой клон из прошлого настаивал на непременном возмездии, забывая, как многим мы обязаны полковнику. Ведь он, наперекор собственным обязанностям, стал поддерживать и защищать идею перемещений во времени. Посоветовал узаконить наши небывалые возможности. Даже рекомендовал поучаствовать в телешоу, угадывать всяческие сложные головоломки и искать ответы на неразрешимые задачи. Если бы это мне показалось интересным или нужным, я бы согласился. А так, ничего, кроме глупой и не нужной популярности…
    Когда мы отказались возвращаться в его машине на Малый Каретный, Богданов в расстройстве уехал один, а мы начали до хрипоты ругаться. Я пытался убедить своего двойника, что Богданов нам не враг и, если он имеет такую возможность, всегда будет помогать нам. А в этот раз он был связан обязательством хранить молчание о замыслах своего руководства. На что Валерка выдал такую мысль, что нельзя доверять лицам, которые из своих организационных интересов могут пожертвовать восьмёркой посторонних лиц, которые ничего плохого им не сделали.
    К этому времени в кафе свободные столики стали заполняться и нам пришлось перенести свой диспут на улицу. Но там уже мы с ним шли молча. Не особо разбирая, куда нас несёт. И после часа такого движения мой телефон принял какое-то сообщение, а Валерке пришёл звонок.
    — Да, Лика, это я! – выкрикнул он и замолчал, слушая её голос.
    Включать громкую связь он не стал, посчитал, как видно, излишним. А я на своём смарте обнаружил сообщение о попытке дозвониться до меня моей Лики.
    Потом Валерка помахал у обочины рукой и к нему тут же подъехал какой-то водила. Дверца открылась и быстро захлопнулась, мой двойник, не говоря ни слова, укатил. А я остался. Без копейки денег и плохо соображая где нахожусь.
    Но это были только цветочки. Когда я попытался позвонить Лике, оператор сотовой сообщил, что мой номер является клоном, и потому заблокирован. Для выяснения причин блокировки мне предлагалось посетить с паспортом офис оператора и там разобраться.
    Вместе со связью пропали и интернет-функции. Единственное, что удалось выполнить, это своё определение в пространстве. Я оказался недалеко от Волоколамского шоссе и за три часа пешком всё-таки добрался до хижины Фёдора Алексеевича. Усталость последних дней взяла верх, и я, закрывшись у себя в комнате и погасив свет, растянулся прямо на синем тонком покрывале, в последних воспоминаниях видя как покрывало зарастает пушистым белым и мягким ковром из плесени…
    Валерка разбудил меня в третьем часу ночи:
    — Вставай давай! Мне тоже поспать надо.
    Когда я, поднимаясь, попытался в шутку толкнуть его в бок кулаком, Валерка с презрением меня отпихнул, завалился на кровать и почти сразу захрапел.
    Мне наше такое раздвоенное состояние нравилось всё меньше. Двойник меня почему-то ненавидел. Мы были уже не единым целым. По крайней мере он о вчерашнем звонке Лики мне ничего не сказал. А мне было очень важным, что думает о нас моя Лика. Ни обо мне, ни о нём, а о нас обоих!
    И я решил не тратить время попусту и тотчас отправился в завтрашнее утро. Не пошёл в реверс, так как дополнительный мой клон от реверса был явным излишеством.
    Выйдя на лестничную площадку на первом этаже, я достал из кармана перстень и перегнал время до самого рассвета. Была только посветлевшая ночь и я вышел из подъезда и пешком отправился к дому Лики. И меньше чем за час я оказался у её подъезда. Небо над столицей за это время окончательно порозовело. А во времени я ориентироваться перестал тоже окончательно. На смартфоне было около четырёх, хотя по моим скромным подсчётам, в этой реальности не хватало минут шестидесяти. Это было как раз время, которое я прогулял на площадке первого этажа до самого начала рассвета. Утро было ясным и день ожидался солнечным. Но до выхода моей Лики оставалось ещё часа два, и я отмотал в сутках ещё часа полтора, чтобы приблизить нашу встречу.
    Я устроился на скамейке шагах в двадцати от подъезда, откинулся на спинку и стал ждать.
    Лика вышла минут через двадцать в сопровождении моего двойника, которого я оставил спящим на Малом Каретном у добрейшего Фёдора Алексеевича.
    На меня Валерка не посмотрел, но Лика увидела сразу. Я встал и дождался когда они подойдут.
    — Я же всё сказала! – спокойно сказала, подойдя ближе, Лика.
    И я вдруг разглядел у её покрасневших глаз слёзы. Лика, будто почувствовав, что я это вижу, тотчас отвернулась и пошла дальше. Валерка остался стоять, презрительно разглядывая меня.
    — Ну и что ты стоишь? – сказал я ему. – Беги и догони! Она там плачет.
    — Ты беги! – сказал он. – Она не желает больше со мной разговаривать.
    Я догнал Лику у входа в метро. Денег на поездку у меня не было, поэтому я постарался поговорить с ней до турникета.
    — Здравствуй Лика! Ты и со мной тоже разговаривать не хочешь? Почему?
    Лика не отвечала и продолжала стремиться к турникетам вместе со всем потоком торопящихся уехать. Последний поворот и вот они турникеты.
    — Лика! Прости, если что я тебе не так сказал. Только не плачь, пожалуйста! Скажи хоть слово…
    — Отстань! – наконец сказала она.
    — Я не могу. Телефон у меня не работает, заблокирован. Я могу только так с тобой разговаривать.
    Мы дошли, наконец, до турникетов и мне пришлось притормозить и уйти в сторону, чтобы не останавливать неостановимый поток спешащих.
    — У меня даже на метро денег не осталось! – крикнул я ей вслед.
    На какое-то мгновение её синяя туника притормозила в общем потоке, но тут же была унесена дальше.
    Да что же такое с моей Ликой случилось. Неужели я заслужил такое отношение к себе. «Отстань» и всё!
    И тут до меня дошло! Я действительно заслужил это, создав своего двойника. Различить нас было невозможно. Я перестал быть уникальным и остался лишь половинкой от этого Евграфова Валеры. И заставлять Лику выбирать одного из двух нам было нельзя.
    — Понял наконец?
    Я обернулся. Валерка стоял и смотрел на меня уже со спокойным вопросительным выражением лица.
    — Сам-то давно об этом узнал? – спросил я.
    — Ещё вчера.
    — Не мог просто сказать что ли? Обязательно нужно было пропустить это всё через Лику.
    — Так ты поймёшь лучше!
    Я и сам это понял уже. Двойник хотел, чтобы я понял всё сам. Поэтому и создал вокруг меня обстановку непреодолимого одиночества. Правда, он не знал ещё, что оставил меня и без связи в этой жуткой реальности.

    Когда мы вернулись домой, нас у порога встретила Анна. Похоже, у неё сразу отнялся язык, когда увидела двоих абсолютно одинаковых постояльцев.
    — Здравствуйте, Анна! – сказали мы в один голос.
    — Здра… – ответила она, продолжая скользить взглядом по нашим лицам. Как видно, желала выбрать кого-то одного, а второго отсечь и прогнать.
    Поэтому я, указывая на Валерку, сказал:
    — Мы немного позанимаемся, а потом он уйдёт.
    Этого оказалось достаточно. Анна облегчённо выдохнула, покачала головой и пошла по своим хозяйственным делам.
    Потом мы с Валеркой сели рядом за стол в своей комнате и Валерка спросил:
    — Что делать будешь?
    — Хочешь сказать, что будем делать мы?
    — Нет! – двойник помотал головой. – Решать придётся кому-то одному. То есть, тебе!
    — Это за что же такие привилегии?
    — Не надо задавать глупых вопросов! Ты всё отлично понимаешь, поверь, я знаю что говорю! Ситуация вышла из-под контроля и вернуть всё может только глубокий реверс. Я сперва думал, что всё решит ювелирный магазин. Ан нет! Рано или поздно, что-нибудь такое же вызовет управляемый переход и всё начнётся сначала. Тебе нужно…
    — Не дать Валерке в том году экспериментировать с машиной времени. – быстро сказал я.
    И Валерка мне кивнул.