I
Мчался грузовик по проселочной дороге, торопясь оторваться от преследователей – гонимых ветром, низко рассеянных по всему небу серых облаков. В открытом кузове сидели молчаливые парни и девчата: на одной скамье - ближе к кабине, словно пришитые – парни; на другой - девчата, иногда они под тряску кузова с визгом от скамьи отрывались, наверное, чтобы совсем не улетели, их, приобняв, придерживали рядом сидящие двое взрослых мужчин в рабочих комбинезонах и куртках. Порывистый ветер то неожиданным броском наскакивал, трепал или приглаживал волосы, пузырил рубашки парням, то прятался за бортом, делал разбег по полям, снова нападал, – так заигрывая с общей дремотой. Оставались позади желтеющие проплешины полей, обрамленные цветными перелесками, далеко впереди над ломаной линией горизонта сиял голубой лоскут неба, где ждала природа, чтобы по-матерински принять в свои объятия, где каждый день по-отцовски неустанно будет ломать самоуверенность молодых самцов и приучать к терпению будущих невест.
Ленька осмелел первым - начал сыпать во все стороны брань, лицо его раскраснелось, недобрая ухмылка высветила во рту фиксу. Он словно нажал спусковой курок, парни включились - начали задираться. Первой не выдержала белокурая сероглазая девушка.
- Как вы смеете, подонки, так выражаться! – крикнула в сторону Леньки.
- Тебя, как звать-то, кошечка? – Лёнька привстал со скамьи, наклонился над сероглазкой, взял её за подбородок, окинул взглядом братву, ожидая поддержки.
- Звать меня Вера, - сказала та, решительно вскинула руки, и ударила снизу по Лёнькиным рукам, вставая, всем телом откинула его к борту кузова.
- И чо? Ты откуда упала, кошка? - гаркнул рассерженный Лёнька. - Сюда бы наших девчонок, с ними интереснее, компашку всегда поддержат!
- И выражаются так же! – включилась в перепалку черноволосая девушка.
- Значит, Вера-засулич у нас есть. А тебя как звать? Может, Надежда? – не унимался Лёнька.
- Нет, её звать Машка, ну очень на Машку Коленкину похожа! - подсказал Лёнькин дружок Володя и смущенно отвернулся в сторону.
- А ты кто? Трёпов или трепло?
- Одно слово - АСУП! И какой такой вы суп варите – на нашей рабочей шее сидите?
Лёнька с гримасой отвращения плюнул далеко за борт - в придорожный сухостой, раздвигая руками парней, сел на прежнее место у кабины. Дружки загоготали. Прорвался к машине ветер с дождем, укрыться было нечем. Крепкие мужчины Гена и Юра до этой поры молчали, сняли куртки, одной - прикрылись, другую передали бойким девчатам.
- А ну, шнурки, замолчите!
- Што?
- А ничего, хуже будет! –У Гены лицо посуровело.
Дождь хлестал по кабине, холодом прошивал спины и колени, заставил склонить головы. Разом вспомнили про затерянные в походных сумках свои плащи, куртки.
- Кого бы ты взял в жены? Разве курящую, или пьющую? Хотя именно этой ты достоин, - включилась отчего-то рассерженная третья девица.
Она смотрела на Леньку брезгливо - презрительно, Ленька выдержал взгляд, когда та отвернулась, елейным голосом окликнул:
- Луноликая! Может назовешься?
- Оля – не поворачиваясь, ответила та.
Еще одна бойкая девица (ближайшие соседки называли её Наташей), отбросив сигарету за борт; вглядываясь в мокрое лицо Оли, раздраженно бросила:
- Ну, ты и наглая, наглее меня! - словно наотмашь ударила.
Володя, видя, что Лёнька как-то подустал задираться, а может смягчить удар Наташи, заявил:
- Да не возьму, а возьму вот такую, как ты, может быть тебя. Пойдешь?
Оля недовольно фыркнула, подняла воротник темно-синего болоньего плаща, пряча в нем лицо цвета спелого персика. Остальные девчата не вмешивались, всем видом показывая отстраненность, вероятно, этим охладили пыл забияк.
Дождь закончился, когда машина въезжала в деревню Чаши и остановилась у избы с вывеской «Библиотека». Володя с Ленькой в радостном возбуждении выпрыгнули из кузова. Вернулись они к машине с ящиком вина, гордо забросили ящик в кузов, по очереди цепляясь за борт, ловко впрыгнули. От ящика с вином пахло пока только свежей древесиной. Предчувствуя беду, от которой пахло перегаром и матерщиной, девчата зашептались.
Появилась у грузовика стройная белокурая девушка; объявила, придерживая открытую дверцу кабины:
- Сопровождать буду до конюховки деревни Брагино – там пока поживете.
- Надо же, ангелочек явился! – Ленькино восхищение было неподдельным и подняло с места всех парней. Ленька перегнулся, одной рукой держась за борт, другую руку протянул к головке Нели. Она ловко увернулась от Ленькиной руки, вскочила на ступеньку, нагнулась; ее головка с кучерявой короткой стрижкой мигом исчезла в кабине. Ленька наигранно объяснился:
- Хотел до ангелочка дотронуться.
- Еще успеешь, не последний день на свете живешь, - успокоил Володя и ухмыльнулся.
Пахло свежестью, белая гряда облаков уже издалека поглядывала на ширь полей и дорогу. Грузовик устало тряс боками кузова, переезжая через буераки, с азартом жужжали колеса, попадая в глубокие лужи, то и дело фырчал мотор. Когда грузовик поравнялся с идущими налегке двумя мужиками, водитель приостановил машину. Мужики без лишних слов запрыгнули в кузов, воровато оглянулись; вдалеке виднелись небольшие строения, силуэты сельхоз - уборочных машин; присели на корточки - так ехали, придерживаясь за борт кузова, или садились на пол, каблуками кирзовых сапог прочерчивая грязные дорожки. У коренастого за пазухой старенького пиджака виднелась буханка белого хлеба. Другой мужик на вельветовой черной куртке почему- то расстегнул молнию, и все увидели синие задиристые полосы морской тельняшки. Немного пообвыкнув, мужики начали разламывать хлеб, передавать куски друг другу. Запах свежего хлеба подступал все ближе и ближе, вскружил голову парням. Они тоже решили подкрепиться тем, что было – вином. Когда мужик в тельняшке, без лишних слов настырно ткнул указательным пальцем в пол, Ленка этот жест понял - ударил кулаком по кабине, еще дробь. Мужики перелазили через борт, продолжая дожевывать хлеб; Лёнька резво вскочил с сиденья, шагнул за ними, с силой вырвал из рук коренастого мужика ломоть хлеба, грубо оттолкнул его голову от борта.
- Жадюга! – замахнулся ломтем хлеба. – Морду бы тебе разукрасить. Мы вас угостили, а вы?
И все же хлеб вылетел за борт, виновато упал в колкую остриженную полосу придорожья; Лёнька вместе со злостью чуть не выпал за борт, когда грузовик резко тронулась с места, всё же удержался. Пронаблюдав, как коренастый мужик сделал несколько шагов по полю, подхватил кусок хлеба и положил за пазуху, Юра сжал кулаки, после глухой рыка, возмущенно высказался:
-Слышь, шнурок, черт придет за каждым, кто успеет сравнять свой вес с весом выброшенного хлеба!
Приехали к месту назначения ещё засветло. Деревенька небольшая в две ряда рассеянных по возвышенности ладных домов с большими приусадебными участками. У конторы - двухэтажного деревянного дома встречал председатель колхоза Василий Иванович – высокий мужчина со складной фигурой и добродушной улыбкой на лице. Девчата первыми выпрыгнули из кузова, окружили председателя. Василий Иванович спокойно выслушал недовольства и опасения девчат, сразу высказал решение:
- Их отвезут в Белоусово, есть там подходящий пустующий дом. Девчата, старшие мужики будут жить с вами рядом - так надо! Неля доведет до места, там поживете дня два, пока ремонт в общежитии не закончится.
Парни прислушивались к переговорам. Когда к борту подошел Василий Иванович, не вставая со скамьи, демонстративно крепко обнялись, словно готовились к последнему бою; выслушали указания председателя, отправление грузовика поддержали громким трехкратным - «Ура!».
- До встречи, ангелочек! – закричал Ленька, пытаясь встать на ноги. Удержаться на ногах не получалось – машина набирала скорость, и он завалился на дружков. Неля в ответ помахала рукой, тут же руку спрятала в карман легкого плаща, словно её наказывала за дерзость.
- Девочки, пошлите со мной, - сказала мягко, не двинулась с места, ожидая одобрения от председателя; тот лишь кивнул головой. Неля бодро зашагала, а за ней двинулась цепочкой девичья бригада.
Грязи у домика было по колено, и в нос бросался запах колхозного быта, перемешанный с лошадиным запахом пота. Неподалеку от домика располагались конюшни с рабочими лошадьми, на появление девчат лошади среагировали прерывистым коротким ржанием. Девчата по очереди вошли в новенький бревенчатый домик с двумя комнатами, оглядевшись, начали размещаться в большой комнате, Гену и Юру отправили в другую – поменьше, когда освоились на территории, решили отметить новоселье. И Юра и Гена активно поддержали – раздобыли три бутылки вина «777».
Праздник затягивался. Мужики то прятались в своей комнате - допивали вино, то отправлялись на поиски новой дозы и снова пили. Нескучные соседи не давали спать:
- Девчата, дайте, пожалуйста, спичку - печь затопить надо!
- Дайте, я сказал, спичку - закурить надо!
- Дайте спичку – стакан потерял!
На четвертое - «дайте спичку» Оля, откинув одеяло прикрывающее голову, крикнула:
- Што ли глаза выпали?
Гена, сидящий на табурете у открытой дверцы жаром пылающей печи, среагировал выразительным монологом:
- Господи, ты меня достала! Давай, раз и навсегда решим эту проблему! Не хочешь, а что ты хочешь, заблудшая овца?
В темноте по-особенному тревожно прозвучала угроза убийства. Гена кого-то наказывал, ударяя железным прутом по ведру, Юра ему в такт подвывал, словно получал удары. Все это сопровождалось пьяными рассуждениями: « Ну, совсем ведь жизнь никчёмная. Даже не спросив, отправили. Мы што, на производстве не нужны? Зачем мы живем, скажите хоть кто-нибудь?». Девичья черствость, словно заноза глубже и глубже проникала в пьяное сознание. Гена привязал веревку к железному крюку, который болтался у потолка, покачался, вцепившись в веревку, сделал петлю.
- Кто помешает мне это сделать? Ты? А может, ты?
Мужики то затихали и уходили в свою комнату для совещания, то вновь появлялись для следующей инсценировки. Вере, Наде и Оле надоели мужские стенания, посовещавшись, они накинули простыни. Они стояли молча в темноте у своих кроватей, вскрикнули разом при появлении мучителей. Мужики попятились в испуге к выходу, да и вывалились из дверного проема в жидкую запашистую грязь. Было слышно как “заскулила собака” во дворе и заржали лошади. Юра, чертыхаясь, нащупал, наконец, в темноте плачущего Гену, втащил его сначала на крыльцо, а затем в девичью комнату, встал у пастели Оли, пошатываясь, приказал:
- Доверяю тебе своего друга. Немедленно помыть его!
Оля не шевелилась под одеялом, остальные девчата тоже выжидали развязки. Юра долго ходил - выбирал помощницу, устав уговаривать и приказывать, лёг на пол, вытянул ноги, вскоре захрапел. Гена улегся рядом с другом, пытаясь снять мокрую одежду, запутался в брючинах; уползая в свою комнату, оставил на полу две темные дорожки.
Наутро и Юра и Гена не выходили из комнаты, пока девчата не вызвала их для объявления ультиматума. Сначала отхлестала говорливая Оля:
- Жить вы с нами не будите. Уходите хоть в стойла к лошадкам или в деревню к парням!
Рядом с Олей оказалась Наташа, зло выпалила: - Такая охрана нам не нужна!
Мужики спорить не стали, собрали вещи. По велению Василия Ивановича Гена и Юра начали жить в подвале колхозной конторы, а девчата срочно переселились в дом будущего агронома с большой гостиной и небольшой кухней.
II
Неспокойная ночь, переезд на новое место выявил полюсную разнохарактерность в бригаде девчат. Вдохновителями одной стали Вера, Надя и Оля, другую возглавила своевольная и своенравная работница заводоуправления - Наташа.
В первый же рабочий день по сонной деревне девчата брели в колхозную столовую группами. Столовая находилась напротив конюховки, приютившей девчат в день приезда. Лил дождь, его тяжелые струи били по резным воротам конюховки, размывали дороги. Трудно было идти по жирной грязи, ноги разъезжались. Завтракали неторопливо, успевая: рассматривать типографские плакаты, воспитывающие правильное отношение к хлебу и его производителям; читать призывы к выполнению планов пятилетки. Неожиданно появился бригадир, к всеобщей радости сообщил: «Рабочий день переноситься. Благоустраивайте общежитие!»
Надя и Оля решили сходить в деревню Брылинка за подарком для Веры, у которой намечался день рождения. Сопроводить их до магазина согласилась белокурая Неля. До деревни ходу пять километров. Девчата прошли мимо памятника солдатам, словно охраняющим белокаменное здание Дворца культуры, приблизились к озеру. Издали казалось, что пройти по берегу озера невозможно, но, чем ближе подходили, тем зримее становилась обходная тропинка. Это был путь в сторону деревни Белоусова, где разместили парней; решили заглянуть к ним в гости.
Спрашивать у жителей деревни: “ где тот самый дом?” не пришлось – Неля знала. На ограде, поблескивая чешуей, висела связка рыбы; оглядев безлюдный двор, одна за другой вошли в дом. Топанье девичьих сапог, похоже, никто из снующих в темноте комнаты жильцов, не услышал. Вера с порога заметила, беспорядок на кухне, призывно выкрикнула: - Кто дежурный? Парни выскочили на кухню, не обращая внимания на девчат, продолжили свернутыми в руках газетами преследовать мух и рубить воздух. Наконец, самый азартный, хлопнув орудием мести по столу, рыкнул: - Я! – и превратился в доброхота - Володю.
- Опять ангел явился! Как мы рады! Вы обязательно должны с нами пообедать!
Из любопытства, присущего больше девушкам, чем женщинам, согласились и тогда Ленка, подталкивая, каждую из девчат поставил во главе колонны голодных. Володя с Леней шли позади, мирно перешучивались. Ленька больше всех нахваливал кушанья, приготовленные местными поварихами, почти утопая в удовольствии, то и дело спрашивал: «Ну, как?», демонстративно собирал крошки со стола в ладонь и, прижимая к губам, смачно вдувал в себя. «Видите? Ни одна крошка не достанется мухам!» Работа в поле явно парней начинала воспитывать.
После сытного обеда девчат разморило, им не хотелось продолжать путь. Надя, не выходя из-за стола в этом призналась. Ленька откровение расценил по-своему: - Оставайтесь, сеновал найдем!
Пятерка остальных парней, сидящих за столом, лишь рты открыли. Оля вскрикнула: - Еще чего?! – разбудила этим девчачью дремоту, и бросила россыпь невидимых кляпов всем остальным. Ленька посчитал по головам парней, вернулся в мыслях с сеновала в реальность.
- Тогда с почетом проводим, но через неделю приглашаю на свое День Рождения!
- Обязательно, Леня, купим тебе подарок! – пообещала примирительно Надя.
Этой же командой веселых и находчивых провожали девчат до конца деревни, пошлыми намеками никто уже не смел отличиться. Парни долго смотрели в след, кричали: «Ждем!»
-Ждем на день рождения всех девчат! – перекрикивал дружков задорный Ленька.
Перестав оборачиваться, шли молча.
- Они что? Исправились? Надо же, какие перемены! - выразилась Оля.
- Чудеса возможны, - подытожила Надя.
Дождь предупредительно застучал по последнему на пути дровянику, выбивая из него запахи сосны. Дорога блестящей пятнистой змеей потянулась вперед по оврагам и холмам, казалось, обвивала ноги, пытаясь сбросить со скользких глинистых взгорков. Издалека блеснули помытые дождем крыши домов Брылинки. Путь пролегал через небольшую речку по старому мосту. Прозрачная вода в речке журчала, как обычно журчат ручейки родников, обходя нежданные препятствия и хвалясь первозданностью. Услужливым скрипом встретил гостей мост и проводил на другой песчаный берег. Справа на высоком берегу нависал над речкой знатного вида двухэтажный кирпичный дом. Неля, кивнула в его сторону головой.
– Дом купца - когда-то здесь жил.
Он был настоящим украшением чистенькой деревни, другие дома не уступали - тоже хвастались своим видом: убранством, аккуратными строениями и многоцветьем палисадников. Чуть поодаль от дома купца в окружении сосен различалась, прикрытая лесами, церквушка. Лицо Нели погрустнело; она, вздохнув, пояснила:
- Перестраивают в Дом Культуры. Такую красоту!
На крыльце избы с вывеской «магазин» аккуратно одетая женщина, гремела ключами.
- Тетя Валя, мы за подарком!
Женщина, оставив ключи в большом амбарном замке, стала торопливо отряхивать подол цветастого платья.
- Нелечка! Давно не приходила. Конечно, открою!
Подарок выбирали долго, продавец терпеливо ждала. Возвращались, когда уже темнело и начинался обычный праздник саранчи; их хвастливая трескотня не утихала до самого дома, будто армия кузнечиков шла следом, выполняя приказ чьей-то неведомой силы. Как только зашли в спальню общежития, бессильно повалились на кровати.
На следующий день молодой улыбчивый бригадир Алексей отстранил от работы троих девчат: « Какой от вас прок в кедах-то», остальных девчат повел к трактору, нетерпеливо тарахтящему. День был пасмурный. На сером небе лишь изредка появлялись голубые просветы, намекающие на перемену погоды. Алексей, смущаясь, объявил: «Поедете за сеном».
До покоса пять километров. Кузов тележки беспрестанно приплясывал на ухабах, заставляя подпрыгивать. Зелень полян сменялась разноцветием лесов, ветки деревьев хлестали по головам, не было достойней мечты - оказаться на земле. Запах скошенной травы был горьковато - приторен. На верхних полянах более сухие валки легко рассыпались, в низинах у кустарниковых зарослей сыроватые валки с трудом можно было растеребить граблями и вилами. Чем громче разговаривали девчата и активнее работали, тем слышнее становилось многоголосие птиц, толи недовольных появлением незваных гостей, толи наоборот. Высоко в небе в просвете облаков, наконец, объявилось солнце, оно достало каждого: жарким потоком обаяло – обрадовало. Краски повсюду стали сочнее, деревья и кустарники будто помолодели.
- Как только нагрузим, сразу поедем на обед! – выкрикнул главный трудяга Гена.
Последние сухие валки в кузове. Гена подозвал девчат, без предупреждения подхватил первую за талию, приподняв, поставил на колесо кузова, после слов: «Ну залезай же, красуля!» подтолкнул подошвы сапог, Надя, несмело хватаясь за сенную стенку, вползла наверх. Подбежал Юра и тоже заиграл мускулами: помогая вставать на колесо трактора, буквально руками вталкивал на верхотуру сеновала. Сами мужчины запрыгнули с прицепа. Кто –то сидел, кто-то возлежал. Затарахтел трактор, покачиваясь из стороны в сторону, покатила тележка за облаками. Чвакала под колесами сырая глина, прощались поклонами березы. Опираясь на локти, Гена то и дело клал на лицо навзничь лежащей Оли пучки сена; та передергивалась упругим телом, как заведенная периодически вскрикивала.
- Наш граммофон, - не выдержал - позавидовал Юра, покусывая травинку, посмотрел на рядом лежащую изморенную отдыхом Надю.
- Нет, не граммофон, а танк, - Гена откинулся и сквозь непреодолимую сонную усталость медленно как песню вывел, - зачем нам в кедах хлюпики, когда в бригаде есть ударница труда?
-Мы все ударники! – не удержалась справедливая Надя, мысленно вручая каждому медаль.
III
Сентябрьский вечер был теплым. Застолье закончилось, и девчата высыпали на улицу. Последние песни пела трава, цветы и листва кустарников, каждой из девчат хотелось поддержать этот грустный хор и выплеснуть томленье из груди. Дружной компанией отправились в клуб. При виде городских девчат местные парни прижались к стенкам. Их подружки – деревенские девчата завертелись рядом, стараясь отвлекать на себя избранников. Виктор был первым, кто осмелился подойти к городским. Он протянул руку Оле, приглашая на танго.
Вокруг танцующих прогуливались Гена и Юра, наблюдая за поведением деревенских парней. Когда убедились, что угрозы для девчат те не представляют, а даже наоборот – проявляют симпатию, то перестали выгуливаться, начали подзывать парней. Юра на спор за бутылку вина готов был поднять зубами стол. Деревенские в спор не заманивались, отходили на место. Похоже, в подвале колхозной конторы, Юра с Геной заскучали без инсценировок.
- Мы не гордые и не хапливые, - при этих словах Юра скинул клеёнку со стоявшего в углу стола, сцепил руки за спиной, присев на корточки, зубами впился в угол стола. Стол начал приподниматься.
- Кошмар! - вскрикнула Оля, освобождаясь из плена горячих рук Виктора.
Стол продолжал подниматься, Юра продолжал разгибаться. На зрелище сбежались все. Каждый, отталкивая соседа, старался встать ближе к богатырю. Когда стол также плавно опустился на пол, Гена подошёл к Юрию, схватил его руку и поднял со словами:
- Выступал чемпион Московского военного округа по боксу!
- А в чём секрет? - волновались парни.
- Тренируйте, братцы, грудные мышцы! – бросил Юрий коротко, но назидательно.
Вечером, когда девушки готовились ко сну, открылась дверь спальни. Стоящий на пороге, любопытный мужчина превратился в Юру. У того было отекшее лицо, в руках держал алюминиевую фляжку. Слабым дрожащим голосом запросил:
- Да-а-йте пить!
- Ну, нача-ло-о-сь! – тягуче вывела Ольга.
- А, спичек не надо? - подключилась Надя.
- Да ладно вам, девчата, не часто знаменитость из наших рук воду пьёт! - сказала Вера, подошла к Юрию, выдернула из его руки фляжку. Когда Юра ушел, потряхивая фляжкой, задиристая Наташа прыснула от смеха.
- Представляете, захожу в контору, сажусь на стул в приемной, открывается люк, и как из преисподней появляется Юра. « Заходите, пожалуйста», - слышу голос за дверью, а кажется, что это произнес Юра. Я смеюсь, выходит бригадир, спрашивает: «Что тут происходит?»; Юра бормочет, с люком на голове исчезает. Надюха, как он на тебя смотрел на танцах! Наверное, приходил пригласить на ночную прогулку. А ты, Верка, не вовремя впихнулась!
Через неделю ударного труда на сенокосе, бригаду отправили на заготовку берёзовых веников. Гена обрадовался заданию, принял его от Алексея задорным ором: “Веников заготовлю на весь год и всех девчат выпарю!” В первый же день энтузиазм иссяк, рубить ветки большими острыми ножами оказалось делом и опасным и трудным. В другие дни тоже работалось не шатко - не валко, но как только запевала новенькая - манерная Люба, все менялось: погода начинала радовать, пение поддерживалось, интересное общение завязывалось. В последний день заготовки веников Оля затеяла розыгрыш Любы. Игру поддержала Вера с Надей.
- Мне Муслик пишет уже второй год! …Помнишь, Вера, какие он тебе комплименты говорил, когда ты поддержала игру в волейбол? А ведь написал он мне, а не тебе. Обещал приехать!...
Наивная Люба-артистка заинтересовалась:
- Когда приедет? Я хотела бы с ним познакомиться и спеть с ним.
У Любы голос то - не хуже Софии Ротару.
IV
Наступал особенный день – День Рождения Леньки. После обеда Оля, Надя и Неля отправилась в Брылинку за обещанным подарком. Успели добраться до закрытия магазина. Голубая рубашка, одеколон, носки - хороший подарок для парня. Посидели на лавочке, полюбовались видами деревни. Когда проходили мимо Белоусово, решили подарок вручить, ведь вернуться в эти места вечером, казалось делом несбыточным. Подписали открытку “на коленке”.
Вся бригада парней хлопотала в доме. Каждый был занят подготовкой ко дню рождения, но на появление девчат все среагировали – выстроились на кухне. Оля любопытство парней наградила выразительным чтением поздравления для Леньки, под громкий ор и хлопки звонко поцеловала Лёньку в щёчку. Ленька долго стоял, скособочившись, наконец, вымолвил:
-Хочу, чтобы ангел меня поцеловал, - намекая на Нелю. Неля стояла у порога с прямой спиной, с вложенными в карманы плаща руками, только краешки губ у нее дрогнули.
Парни удивились, когда девчата повернулись на выход, предложили:
- Останьтесь – поможете!
Насторожила настырность парней: сначала уговаривали, потом начали за руки хватать и усаживать, а девчатам хотелось быстрее покинуть дом, наполненный винными запахами. Вера, выходя в сени, успела заметить стоявшую у кухонного стола большую оцинкованную флягу с ковшом на крышке.
Шли торопливо, словно боялись погони. Вера волнительно высказалась:
- Неужели у них целая фляга бормотухи?
Неля шла впереди девчат с прямой спиной, с вложенными в карманы плаща руками. Остановилась, чтобы сказать:
- Во фляге брага. Толи это лучше, а толи хужее всего.
Девчата распрощались с Нелей у крыльца общежития, вернулись они как раз в то время, когда остальные девчата активно прихорашивались. Дорогу в Белоусово по краю озера вряд ли они знали, провожатых не нашлось, но решились идти даже те, у кого были дырявые кеды и сапоги. Вера с Надей отговаривали, высказывая опасения, но Наташины соратницы были непреклонны.
V
Вера мыла сапоги, когда услышала знакомый вкрадчивый голос:
- Витя у вас?
Витя – тот самый деревенский парень, с которым начала встречаться Оля. У крыльца стоял бригадир Алексей – сын председателя колхоза. Было заметно его смущение.
- Он заходил и увел Олю, - с улыбкой ответила Вера. Надя проявила свой интерес:
- Ты женат?
На что бригадир буркнул: «Мне некогда!» - отвернулся и пошел себе.
Через несколько минут прибежал бойкий деревенский парнишка Сашка, с завидной решительностью выкрикнул:
- А, где Алёшка?
- Какой Алёшка? – спросила задиристо Вера.
- Был здесь, наверное, домой вернулся, - с охотой ответила Надя.
Сашка глубже нахлобучил кепочку, гикнув, побежал, размахивая прутом и срезая им зрелые головки ромашковых кустов.
Вернулся Сашка быстро, смело зашел на крыльцо, сел, рассматривая свои босые ноги, забалагурил:
- А чо, вы тут делаете, все же ушли в Белоусово? Охота убираться чо ли?
- Саш! - окликнула заговорщицки Вера.
- Алексей-то нашёлся?
- Нашёлся. А куды ему деваться-то? Дома сидит. Меня к вам послал.
- Да?! - удивилась Надя.
- А зачем? – подмигнув подруге, поинтересовалась Вера. - Наверное, мы ему понравились. А какая?
Сашка сделал вид, что последний вопрос он не слышал.
- Ты скажи ему, чтобы он пришел, мы его будем ждать! - напутствовала Вера, когда Сашка сорвался с места.
- Ладно, - сказал Сашка и помчал вприпрыжку.
Интересно, каким Сашка будет лет через двадцать? Командиром, директором или председателем колхоза? В деревне добротные дома с крепкими постройками - хозяева здесь жили работящие.
Вера видела из окна кухни, как Алексей подошел к крыльцу, как мялся, но вошел. Приятная улыбка, ямочки на щеках. «Кто же ему понравился? Друг Виктор реактивным оказался - сразу сделал выбор, а какой этот?» Алексей выбор сделает спустя несколько недель, когда приедет в город и зайдет в комнату общежития к Вере, а этим вечером он был одинаково доброжелателен с обеими подружками.
Алексей сел на лавку у печи, помял большие ладони рук, видимо настраивался на знакомство. Он уже начал улыбаться и смело смотреть в лицо каждой. Подружкам нравился его голос, его смущение, они даже начали конкурировать – старались понравиться: лучше ответить, интереснее вопрос задать, симпатичнее улыбнуться и удачнее похвалить. Планы Алексея на будущую жизнь тоже обеих девчат интересовали. Вера в этом опередила:
-Алексей, ты останешься в деревне работать?
- Отец, конечно, хочет, чтобы я выучился на агронома. А за что вас в ссылку отправили? – он смотрел на Надю, и вопрос был именно к ней обращен.
- Не в ссылку, на помощь к вам!
- Не нужна моему отцу никакая подмога. Я слышал, как он ругался с секретарем райкома или обкома, что нахлебников на шею садят.
-А подробнее?
Алексей, похоже, пожалел о том - что сказал, встал с лавки.
- Извините, я пойду, - вышел на улицу. Вера поторопилась выйти за Алексеем.
- Может, здесь на крылечке посидим, - сказала, так пыталась задержать его. Алексей понял, что Вера отступится от допроса, сел на верхней ступеньке, пожимкал пальцами, ладони рук.
Пахло травой и сыростью. Все утопало в вечерней мгле, но еще можно было различить стебли ромашковых кустов. Донеслись грубые голоса. К крыльцу из темноты вышли Юра и Гена, каждый из них тащил за собой девушку. Наташу самую дерзкую из праздных девчат крепко держал за руку Гена; она ладонью прикрывала лицо, другая - держалась за локоть Юры и всхлипывала. Это была Люба-артистка. Обе девушки отцепились от провожатых, взбежали на крыльцо. Алексей успел встать, пропуская их в дом.
- В спальню и чтоб я вас не видел! - вслед им проорал Гена.
Мимо прошли важные события, в которых героями были все те, кто отправился праздновать Лёнькино день рождение. Гена стоял на крыльце, рассказывал историю дня рождения, а мимо него в дом проскальзывала очередные плакальщицы. Не вслушиваясь в рассказ Гены, они как-то бочком проходили в спальню и тоже, как Наташа и Люба, падали в кровати и зарывались в подушках.
Благодаря вмешательству Гены и Юры история, в которой участвовали все девушки, закончилась менее трагично, чем могла бы. Деревенский парень из Белоусово успел сообщить Виктору - Олиному другу о происшествии. Виктор за помощью обратился к Гене и Юре. Все трое, спотыкаясь в темноте, побежали по болоту на выручку девчатам.
VI
Двумя часами раньше в доме назревали события. Вино закончилось в течение часа празднования. Парни вынесли на всеобщее обозрение сорокалитровую флягу, черпали брагу ковшом и тут же, не отходя её хлебали. Начались споры парней из-за девушек. Когда по просьбе Наташи Люба – артистка спела задушевную песню, это словно явилось сигналом. Незаметно к Любе подкрались двое пьяных парней, закрыли рот руками и, схватив за руки, сорвали с табуретки и потащили в спальню за печь. Она кричала, но сочувствующих девчат на выручку в спальню не пускали. Ленька был занят, уже подтаскивал к входной двери ящик с гвоздями и искал топор. Когда Ленька начал вколачивать гвозди, то девчата, сразу протрезвев, дружно бросились к двери, но Лёнька отталкивал их с топором в руках, и продолжал свое дело. Когда попадал обухом топора в руку, то орал:
- Никого не выпущу, сказал!
По приказу Володи - Ленькиного собрата у окон встали на дежурство, еле держась на ногах, остальные парни. Девчата ругались, пытаясь так вразумить озверевшую братву.
- Все здесь поляжете! - орал Лёнька, вбивая гвозди.
Юра с Геной подоспели вовремя. Они по очереди попытались плечами высадить дверь. Не получилось. Тогда Юра отстранил всех, разбежался и спиной вошел в образовавшийся от удара проем. Побывав в роли заложниц, девчата, как ошпаренные выскочили одна за другой во двор и, не разбирая дороги, почти в кромешной тьме поскакали по кочкам и бездорожью в свою деревню.
Виктор немного поразбирался с пьяной братвой: поддал пинков двум плюгавеньким городским, на остальных поднял топор:
- Вы здесь никто, понятно!
Юра гаркнул:- А ну, шнурки, разойдитесь по-хорошему!
Шнурки в драку не полезли, швыркая носами, гундявили:
- Они сами виноваты.
- Вы у меня щас крещение примите и тоже без воли.
Юра нашел неподалеку таз, одним рывком правой руки опрокинул флягу. Гуща выливалась в таз. Гена, схватив за шею ближе всех стоящего шнурка-Кольку, резко окунул его головой в гущу. Остальные парни разом протрезвели - стояли с открытыми ртами, наблюдали.
- На, жри, если не нажрался! - Гена окунал голову в гущу снова и снова.
Виктор оттолкнул Гену.
- Ну, ладно, пошлите назад.
Там, в деревне, его ждала Оля. Она ждала, не трогаясь с места, будто боялась с ним разминуться и потерять.
Когда всхлипы девчат прекратились, в сенях раздались пьяные голоса. Сначала зашёл Володя, оглядевшись, прошел в спальню к девчатам, нашел глазами Наташу, двинулся к ней, придерживаясь за спинки кроватей.
- Наташа, они в ногах твоих ползать будут, твари. Хочешь, я их щас накажу?
Наташа ничего не хотела, она прятала свои синяки в подушке и подвывала.
- Да они пальца твоего не стоят, скажи, Лёнь?
Лёнька-юбиляр уже стоял рядом с Володей.
- Ну, хочешь, я на колени встану?
- Что за концерт? – входя в спальню рыкнул Гена на братву, - Зализывать раны пришли? А ну, брысь!
Девчата с интересом наблюдали, не понимая, какие события параллельно происходили, свидетелями которых они не были. Самой пострадавшей была Люба-артистка, жалкая, никому не нужная она тихо лежала, пытаясь вернуться в реальность, а к Наташе подходили все новые и новые посетители. Каждый говорил то же, что и предыдущий. Наташка когда-то успела стать их общей подругой. Эта стая признала её своей и почему-то волновалась. Наверное, она выпила на спор больше, чем они, наверное, она выдала какие-то девичьи тайны и была соучастницей заговора. Стая стояла у ног Наташки. Люба была обычной жертвой, Наташка была чем-то большим. Гена и Юра оказались героями – спасли репутацию не только заложниц. Так они отработали былой грех.
VII
Субботний день был сухой. Солнце все активнее поддерживало хлопоты Юры и Гены; они натаскали воды, залили свободные емкости, протопили баню. Они делали это с особой тщательностью, ведь согласились поддержать компанию Оля, Вера и Надя. Девчата пришли к полудню, во дворе уже было чисто. В бане неторопливо прибрались, помыли лавки и пол, благоустроили предбанник.
Первыми в баню пошли Гена с Юрой. Девчата сидели во дворе и ждали своей очереди, вспоминали минувший пятничный день.
- Почему все парни оказались виноватыми только перед Наташкой? – затеяла разговор Вера.
Ответила Оля: - А я знаю. Люба-артистка за столом по-дурости призналась Наташе в невинности. Наташка в перекурах с пьяной братвой брякнула эту новость. Может специально? Когда Любу парни потащили в спальню, Наташка одумалась, начала отбивать ее. Колька с дружком на нее переключились – наподдавали за то, что помешала.
Надя облегченно вздохнула.
- Значит, не успели снасильничать!
- Спорим, что не продержитесь и полчаса - выскочите?
Над сидящими девчатами нависли два полуобнаженных богатыря, дышащих жаром, в треко с махровыми полотенцами на крепких шеях; Гена хитро щурился, гордо выпятив грудь, щелчком пальцев с удовольствием отстреливал струйки с груди, Юра попеременно вытирал полотенцем струйки с груди, со лба и шеи.
- С легким паром! - приветствовала Вера.
- Теперь наша очередь? – с опаской в голосе вымолвила Надя, разглядывая Юрины бицепсы.
- Что-о-о опять придумали? - плавно переходя на высокие тона, крикнула Оля. Они - эти взрослые мужики, всегда были у нее на подозрении.
- Это же наша охрана, пусть посидят – покараулят, пока мы моемся. – простодушно объявила Надя и первой уступила место.
В бане было нестерпимо жарко, сквозь дверцу печи языки пламени дразнились и норовили вырваться наружу. Нужно было торопиться. Девчата вспоминали, как правильно вести себя в бане по-чёрному. Обнаружив в тазике золу, решили, что ею нужно пользоваться вместо мыла, ведь моют же золой в деревнях посуду. Такое мытье не понравилось - экзотика по душе не пришлась. С улицы донесся хохот, он становился многоголосым, и девчата забеспокоились.
- Похоже, полдеревни собралось мужиков.
- Что у них там за веселье и как выходить будем?
- Ладно, девчата, у них одно веселье, у нас другое, - бодро высказалась Вера.
- Веники-то не взяли, вот как сейчас просить?
Надя накинула на голое, раскрасневшееся тело халатик, крикнула, выглядывая из предбанника:
- Гена, где наши веники?
В ответ получила:
- Где-где? В бане моются!
- Хохмят паразиты. Оля, там твой пришел, стоит с Алексеем забор подпирает, крикни ему.
Оля накинула халатик, пригнувшись, вышла под хохот мужиков.
- Вторая! Годиться!
Виктор улыбался. Увидев ее мокрое, розовое личико, гикнул на мужиков, чтобы замолчали. Подойдя к Оле, из-за спины подал три веника.
- На здоровье, Оленька!
- Нечего тут смотрины устраивать! - Прикрикнула на него Оля, вытянула обеими руками веники, шмыгнула в баню.
- Веники распарить нужно, - подсказала Вера, забирая веник, опустила в таз с кипятком.
О! Как она была права! Парились по очереди. Вдруг забеспокоились - тело стала прожигать боль. В чем дело? Вырывая таз, окатывали себя прохладой водой, торопились выскочить. Они выбежали из бани, запахивая на ходу халатики.
- Ну, Витька, не прощу!
Виктор оторопело смотрел на покрасневшую возмущенную Олю. Алексей схватил за рукав Виктора.
- В веник, видать, крапиву вплели! Зачем?
Довольные мужики гоготали. Оля резко повернулась, заскочила в баню, схватила веник и с разбегу этим веником хлестанула по лицу сначала Гену, а потом и Юре досталось, отбросила веник в ноги деревенским парням.
- И вам спасибо!
Виктор кинулся обнимать Олю. Алексей шагнул навстречу Вере, а убегающую Надю пытался перехватить улыбающийся до ушей Юра.
Ленькино день рождения и персональный банный день еще больше раздружил девчат. Наташкина группировка вела себя настороженно, словно боялась чего-то.
Так прошли две недели колхозной жизни. Все уже скучали по городу. Виктор отпросился у председателя съездить в город, а заодно выполнить заказы механизаторов. Сопровождающими, конечно, он выбрал подружек Олю и Надю. Чтобы разлад смягчить, девчата согласились выполнить заявки других претенденток. До города Виктор домчал подружек за полтора часа, высадил у крыльца женского общежития.
В семь часов вечера девчата ждали Виктора на выезде из города. Добросовестно прождали час. Мимо, по обе стороны шоссе, то и дело пролетали танки. Было нескучно наблюдать за этими миражами. Они, эти танки - гордость и города и нации, существовали только в сводках машиностроителей и министерства обороны. А тут воочию - такое зрелище!
- Жалею, что Юрия с собой не позвали в город, думаю, он бы не отказался, - высказалась Надя.
Оля, не понимая Надиной озабоченности, просто спросила:
- И что? Чем бы помог?
- Он же из этих… испытателей. Договорился бы со своими, домчал нас до темноты к месту!
Было уже восемь часов вечера. Что делать? Решили доехать на мимо проходящем рейсовом автобусе до райцентра Чаши. Доехали, но опять девчат поджидала неудача - «рейс до деревни Брагино отменен из-за поломки автобуса», а ведь еще добираться двадцать пять километров. Решили идти пешком с такими же неудачниками, пока не нагонит попутка. Шли, теряя в каждой деревне попутчиков, те оставались то ли у родственников, то ли у знакомых. Совсем стемнело. Шли в кромешной тьме на ощупь, держась за руки. Уже лента горизонта не просматривалась - сливалась со стеной лесозащитных посадок.
Наконец, огоньками засветилась деревенька. Сколько пройдено и сколько осталось идти неизвестно. Решили идти на огоньки. Так обрадовались, когда услышали сзади тарахтенье трактора. Сноп света от фар ослепил. Трактор остановился почти у ног, тракторист расспрашивать не стал, только предложил садиться в кузов. Мимо проплыли огоньки деревеньки, куда девчата намеривались свернуть. Проехали километров пять, остановившись, тракторист крикнул из кабины:
- Все, я сворачиваю. Поедете со мной в деревню?
Девчата не успели ответить, как резанул слух гудок машины, Оля закричала во всю силу голоса:
- Витя-а-а-а! Мы зде-е-е-сь!
Действительно, это была машина Виктора.
В общежитии их встретили холодно. Было ощущение, что все кроме Веры не желали их скорейшего возвращения. Оле это не понравилось.
- Что, хотели, чтоб нас волки съели?
- Да, уж лучше бы волки, чем танкисты, - съехидничала Наташа.
VIII
Приходил к концу месяц ссылки. В колхозном хранилище лежал картофель, там же висели на перекладинах веники; сеновал принял и берег, пойманные девчатами запахи лета.
Оля уже реже ночевала в общежитии. Наступал вечер, за ней приходил Виктор или прибегал Сашка. Девчата после её ухода разводили дискуссию: «А что там - у Виктора в доме происходит? Оля, получается, вышла замуж?» Утром она сразу приходила в контору, вся светилась от счастья. Весной Оля проводила в армию своего парня Василька, и прошло-то чуть больше полгода - она собралась замуж. Конечно, Виктор парень достойный, и Оля для него - выбор исключительный. Она красавица, бойкая на язык, решительная, труда не боится – этим покорила Виктора. Но все видели, что сватовство затягивалось.
У Оли из рук всё валилось. Три дня подряд не приходил Виктор. Своим подружкам Оля рассказала о последней встрече с Виктором:
- Сказала, что не могу дать согласие - ведь у меня жених в армии, а он мне: «Я так и знал, что всё, что было между нами - твоя прихоть и баловство». Я сказала: «Нет не баловство, хочешь, я буду к тебе приезжать?» Он: «Зачем? Чтобы спать со мной? Да, ты просто шлюха!» Понимаете, девчата, я люблю и его, и Василька. Они мне нужны оба, а он: «Пошла ты!..»
Приехала машина за девчатами. В кузове сидели парни, они радостно загалдели. Из кабины грузовика вышел Виктор. Он стоял в сторонке, курил и искоса посматривал на грузившихся девчат. Надя и Вера подскочили к Виктору.
- Витя, почему не приходил в гости?
- Уезжал в город по личным делам.
Подошла Оля, тихо спросила:
- А по каким делам? – потупилась.
- На свиданье к своей девушке, - щелкнул пальцем, отбрасывая подальше папиросу, гаркнул:
- Ну, ладно, поехали! В кабину никого не возьму!
С разбегу втиснулся в открытые двери кабины грузовика. Парни запрыгнули в кузов, быстро расселись. Ленька смекнув, начал приставать к Оле.
- Замуж не хочешь? – сказав так, замер – увидел, стоящую у кабины белокурую Нелю.
Володя понял заминку Леньки, за него продолжил:
- Ну, вот ты хорошая, красивая, а Витьке не нужна!
Машина резко рванулась с места, Неля отскочила в сторону, но успела вынуть руку из кармана плаща и взмахнуть ею.
- Могу подобрать, пойдешь? – не унимался Володя
Оля, недолго думая, наотмашь ударила Володю, встала, постучала по крыше кабины.
- Витя! Останови!
Виктор остановил машину, наполовину высунулся из кабины:
- В чем дело?
Все молчали. Оля схватила сумку и бросила через борт машины, сама подошла к борту, намереваясь выбраться.
- Сказал, не возьму никого в кабину! - опять гаркнул Виктор.
Оля уже была на земле. Прошла к сумке и оставалась стоять рядом с ней, отвернувшись от машины. Подружки засуетились.
- Витя, она же останется здесь, на дороге, сделай что-нибудь!
Прошло некоторое время, Виктор спрыгнул на землю, подошел к Ольге. Без слов схватил на руки, поднёс к машине. Оля пыталась вырваться, психовала:
- Нет, не хочу с тобой!
- Она к танкистам хочет, - включилась Наташа и добавила прозрение, - а Леня остаться хочет с Нелей. Да Лень? Или с собой возьмешь?- Крикнула во всю силу: - Неля! Леня тебя любит!
Нелин подбородок подался вперед и понес свою хозяйку на Наташкин голос. Когда Неля подошла к машине, Ленька уже стоял у борта.
- Неля! Ты меня жди, ладно?
Неля смотрела на Леньку как на спасителя, ничего не ответила, только вынула из кармана плаща и протянула ему белый конверт; он от ветра колыхался в руке, а Ленька пытался его схватить. Неля вдруг покраснела, вынула другую руку из кармана, чтобы помочь и все увидели, что на этой руки нет двух пальцев: мизинца и безымянного. Ленька спокойно положил конверт во внутренний карман, помахал Неле обеими руками.
В Ленькину спину раздался предательский выстрел:
- А ангелочек-то оказался с перебитым крылом!
Все парни рты открыли, а Володя успел заметить ехидную гримасу на лице шнурка - Кольки, вскочил со скамьи и с силой наотмашь ударил того. Колька только прикрывал щеки от других ударов, но молчал.
-Мало тебе за Любу и Наташу досталось? – так Надя напомнила Кольке о былых грешках.
Володя сел, приобнял Леньку, машина рванула с места.
Оля украдкой посматривала на Виктора, тот молчал, его упрямый подбородок, зоркие глаза и все тело несли напряженную службу. Лишь изредка Виктор поворачивал голову в сторону Оли, любуясь её профилем. Когда показались очертания города, пассажиры кузова разом заговорили, пытались со скамей вскакивать. Юра и Гена это пресекали – взмахами рук осаживали смельчаков.
Машина остановилась у Дворца Культуры. Парни мигом соскочили, еще мотор работал - встали у борта; девчата без ужимок и сомнений падали им в руки.
Оля попрощалась с Виктором сухо, пообещала приехать на выходные.
- Посмотрим, - сказал строго Виктор, высаживая Олю из кабины и, уже обращаясь к Леньке, спросил: - Приедешь?
Ленька взял под козырек, совершенно серьезно ответил:
- Да, командир!
- Ну как? Все живы - здоровы? - Навстречу Наташе, раскрывая объятия, шел полковник.
- Что волк не съесть, то танкист не захочет, - отшутилась Наташа.
- Ты, конечно, в своем репертуаре, дочка!
Серые здания пятиэтажек наблюдали, как неспешно разбредались по площади приезжие.
Гена и Юра оказались перед полковником, вытянулись в струнку, преобразились; полковник отвёл в сторону, приобняв, похлопал обоих по плечу.
- Отчет можете не писать, вижу, что справились.
Надя шепнула Вере:
- Это же Наташкина охрана! А мы - бесплатное приложение?
Вера подхватила догадку.
- Для перевоспитания.