В офисе Убойного Отдела полиции Дормии было тихо и пустынно. Все агенты срочно мобилизованы на границы Техносферы особым вчерашним указом короля Дормии.
Виланд оставлен вышестоящим начальством за старшего агента. Он был блестящим следователем, но никогда не участвовал в боевых действиях из-за врожденной близорукости и плоскостопия. Размахивание мечом было не самым лучшим его навыком. Начальство ценило его за цепкий ум и умение приоткрыть завесу тайны там, где никто ничего в упор не видел и не понимал. Ему всегда поручали расследование самых странных убийств, когда не было никаких зацепок, никаких свидетелей, никаких явных мотивов и логики преступления, только мертвые глаза несчастных жертв и запах смерти. И его всегда оставляли за старшего агента, когда случалась всеобщая военная мобилизация в ожидании войны. Как мы уже знаем, жители Страны Вечных шахмат привыкли к периодически возникающим между Тёмными и Светлыми войнам за власть, за территории, за ресурсы, за правду и любовь.
И вот снова, как сотни раз в истории, Дормия замерла в ожидании войны. Лучшие специальные воинские части сосредоточились на всем периметре мятежной страны, объявившей две недели назад ультиматум всем народам Страны Вечных шахмат: «Сдавайтесь, или мы уничтожим всех вас!»
Разведка вернулась ни с чем. Во дворце Принца Айкона было безлюдно. Разведчики, маскирующиеся под религиозных нищих паломников, ничего не обнаружили там, кроме заброшенной мебели, стекла, стали и пыли… Никто не жил здесь в последние дни. Никаких следов мятежников не обнаружено. Где они укрылись и где базируется их страшная армия биокиборгов сначала было непонятно. Местные жители лишь пожимали плечами и в испуге прятались по домам. Позже выяснилось, что производство биокиборгов сосредоточено в Кричащих Лесах, что сильно усложнило жизнь озадаченным военным. Сотнями кружили они в этих загадочных местах и ничего не могли обнаружить, кроме чёрных уродливых деревьев.
Тысячи лучших дормийских воинов в ожидании обещанного нападения патрулировали на границе Дормии и напряжённо вглядывались в линию горизонта. Мертвая тишина. Лишь шелест крыльев и крики тысячи неизвестных чёрных птиц нарушали звенящее от напряжения безмолвие. В воздухе пахло грозой. Так всегда бывало в этих краях перед тем, как разворачивались все исторически значимые битвы.
…Виланд сидел за заваленным документами рабочим столом, держался руками за раскалывающуюся от боли голову и тихо зверел от скуки и жары, время от времени срываясь на заглядывающих по рутинным вопросам дежурных агентов. Воспалёнными от душных и бессонных ночей глазами он глядел на часы, отсчитывая минуты до обеда и прихода Люсинды. После вчерашнего свидания она обещала навестить его сегодня в обед и принести ледяной кофе, лимонад, пиццу с морепродуктами и пончики. Ожидание её прихода было как глоток воды и дуновение ветерка в душной бетонной коробке, в которой располагался офис дормийской полиции. С утра не было ни звонков, ни писем, ни срочных сообщений, никаких новостей с линии фронта, а рутиной заниматься было откровенно лень.
«Займусь всем этим завтра», – в который раз подумал он, с тоской оглядывая кучу документов на столе. – «И пусть весь мир подождёт!»
Голова гудела и отказывалась работать. В последние дни его мучила бессонница. Он никак не мог решиться и окончательно объясниться со своей уже бывшей в его мыслях девушкой Мирабель. Он страдал, испытывал жуткие угрызения совести. Ведь она лежала сейчас в больнице, такая хрупкая, такая беспомощная. Если он признается ей в том, что полюбил другую женщину, она не вынесет этого удара. Это так низко и подло с его стороны – бросить её сейчас, но и жить двойной жизнью он не умел и не хотел.
…С пакетом сладостей, пиццей и термосом кофе Люсинда спешила в участок на любимом с детства велосипеде, который она нашла в королевских покоях. От быстрой езды ветерок освежал горящее от жары лицо. Как и все, она боялась войны, но всё-таки была уверена, что её дядя король Прима Богарт быстро расправится с мятежниками, найдет способ расколдовать Принца Айкона, и всё как-нибудь уладится. Вот только Принц ей больше не нужен. Ведь у неё теперь есть Виланд. Он, как никто, умел её рассмешить, был таким добрым и надёжным, а в его близоруких глазах светилась подлинная нежность. Она улыбалась собственным мыслям и пару раз сбивала с ног замешкавшихся пешеходов.
Что ей Принц? Далёкая и несбыточная мечта. В предрассветные часы последних двух недель она думала о том, как глупо и бездарно она отдала лучшие юные годы своей жизни этой безответной любви. Была ли она счастлива в своих мечтах? Стоит ли её страданий мужчина, годами не замечающий её присутствия во дворце, не ценящий её душу и красоту? Кто он был все это время для неё? Идол, почти что Бог. Кто была она для него? Серая пыль, которую она убирала в его спальне. Ей нужно было пройти через всё это и встретить Виланда, чтобы понять, что она не пыль, а красивая молодая женщина, заслуживающая любви. Желанная и сногсшибательная.
Люсинда собственноручно приготовила угощение для Виланад сегодня с утра пораньше. Кухарки недовольно бурчали, пытаясь прогнать её с королевской кухни. «Нечего здесь делать племяннице короля, мы всё сделаем сами», – недовольно бухтели они. Но Люсинда лишь шутила и смеялась, заботливо замешивая тесто для пончиков. Ей было легко на сердце, как никогда раньше не было в её жизни. Её жизнь только-только начиналась здесь – на узкой дороге между королевским дворцом и местом, где работал Виланд. Она неслась на велосипеде, словно крылья выросли у неё за спиной, и ни о чём не тревожилась.
Виланд обещал всё уладить со своей девушкой. Люсинде было жаль её, но ничего страшного не происходило. Ведь иногда люди расстаются, когда встречают свою настоящую вторую половинку. Такое случается часто. Никто не виноват. Жизнь продолжается. Прекрасная жизнь, где есть Люсинда, Виланд, сладкие пончики и сверкающеё солнце в высоком небе. Люсинда подняла голову и вдруг увидела сотни чёрных птиц. Словно чёрное облако, они тяжело и шумно заполонили всё небо и закрыли солнечный свет. Люсинда от неожиданности наехала на камни на дороге и упала с велосипеда. Термос разбился, и чёрный кофе медленно разлился по белой каменной дороге.
В это время в полицейском участке зазвонили телефоны. Все сразу. Тридцать четыре телефона зазвонили все сразу одновременно, и даже у бывалых агентов похолодело всё внутри от предчувствия страшной беды.
– Срочно! Помогите! Убийство в спортивном клубе Готланд… Спасите, помогите! Нет!!! Умоляю! Нет!!! Ты??? Пощади!
– Умоляю, приезжайте! Массовая резня в доме престарелых в Эланде! Все мои друзья мертвы! Здесь кровь, всюду кровь… Я больше не могу говорить. Что ты делаешь! Нет!!!
– Прошу вас, спасите меня! Они все погибли! Все мертвы! Я осталась совсем одна! Приезжайте, спасите меня. Университет, юрфак. Чёрт, ты? Нет!!!
Тридцать четыре сообщения о массовых убийствах за четыре минуты. Все звонившие и оставлявшие сообщения погибли во время звонка. Виланд посмотрел в зеркало и с ужасом увидел свои первые седые волосы, которые появились за эти минуты.
Открылась дверь, и встревоженная Люсинда с ободранными в кровь коленками молча подошла и обняла его.
– Я знаю, – сказала она. – Случилось что-то страшное. Я буду с тобой. Я поеду тоже.
– Ты не поедешь, – мрачно сказал Виланд, собираясь в дорогу по самому первому поступившему адресу.
– Ты совсем не знаешь меня. Я поеду. И точка.
Минуту спустя двинулись в путь.
Оставшись за старшего агента, Виланд обладал правом самостоятельно принимать решения в случае поступившего сообщения об убийстве. Он решил лично поехать по вызову. У Виланда бешено колотилось сердце. Массовый психоз на фоне ожидания войны? Всеобщеё помешательство? Но почему так, одновременно?
– Это – не Война, это – Вторжение, – сказала Люсинда, словно прочла его мысли.
Виланд ничего не ответил. Он умел распутывать самые запутанные преступления, но ни черта не знал ничего о Вторжении.