Лариса выехала с дочкой к маме на дачу. И первое, что она увидела, подходя с остановки электрички к улочке дачных домиков, это то, что два здоровенных легко одетых мужика рубят прорубь в форме креста.
- Мама, ты видишь, что рядом с нашей баней делается. Прорубь на Крещенье мужики готовят. может и нам попробовать. А на всякий случай баню истопить. чтобы отогреться в ней в случае чего.
- Только дочь не втягивай, ей ещё рано. А мне в 45 лет может и поздно. Но всё равно воду помогу носить и затоплю баню.
Пока они носили воду и затапливали баню, мужики с проруби десяток раз приходили греться и отдыхать, а заодно поговорить по душам с двумя кустодиевского типа в полном соку бабами. Один даже водку стал разливать в складной стаканчик. Пришлось Ларисе сбегать за закуской- принесла на тарелке красиво разложенные ломтики сала и кусочки рыбы. Хотели до Крещенья закусывать рыбой, а после Крещенья салом.
В самую ночь всё-таки окунулись и пытались произнести молитву, но озноб не позволял членораздельно произносить слова, а может уже хмелеть начали. После холодной речки баня показалась раем. И размоченные берёзовые веники пошли гулять по спинам и животам. После того, как было выпито за всех и за всё, закуска кончилась, а любовь началась. Один мужик объяснялся в любви к Ларисе, другой - её матери и любились попарно, а потом как-то перепуталось и Лариса оказалась с материным ухажёром, который был немного постарше, но крепок во всех отношениях.
Ночь казалась Ларисе необыкновенной. Стеснялась она только дочки, когда невзначай встречались на кухне, а Лариса была в не застёгнутом халате, а её ухажёр в трусах и то не своих.
Утром , опохмеляясь, ухажёр обещал. что это только начало их любви. В электричке он заснул и чуть не проспал станцию.
Через день случайно встретились в трамвае и Лариса пригласила Фёдора в гости. Пока не пришла дочь, они успели поесть, выпить по двести граммов и попить чаю. Фёдор пригласил в гости к себе и Лариса из любопытства поехала. По дороге несколько раз вспыхивал разговор, но обрывался из-за шума вокруг. Вот они пришли в коммунальную квартиру. Здесь у Фёдора была комната, разделённая перегородкой на две и были ещё самодельные антресоли, наподобие деревенских полатей. Как оказалось, была у Фёдора семья, но пока он метался между домом родителей, которым постоянно помогал и нынешней квартирой, жена изменила и они разошлись. Правда с дочерью у него остались добрые отношения и он помог дочери построить дачу.
Сначала они сидели и выпивали на общей кухне ещё с одной соседкой, которая, захмелев с двух рюмок пыталась сказать всю правду про Фёдора.
- Расскажи-как, как в Сибири куролесил, как баб православных к себе под видом невест водил, а к тебе всякие сектантки привязывались, а я выгоняла. Думаю, уж лучше православные бабы, может что хорошее будет. Батюшка приходил освещал и мою комнату и его, кухню не успел, помешали атеисты.
-В Сибирь я действительно ездил к двоюродному брату и там дважды чуть не женился. Поскольку я родом из деревни, я пытался и там в деревне прижиться, но сначала работы путёвой не оказалось и пришлось с мая по осень пастухом работать. По очереди ночевал по столько ночей, у кого сколько скотины. А были семьи из одних баб и конечно влюблённости бывали , а то и любовь разыграется. Ну я тогда ещё моложе был и пригожее. Один раз уж так втюрились друг в друга, как мы с тобой, чуть до свадьбы не дошло да характер будущей тёщи не вынес, командовать мной шибко стала. Потом я на рыбалке с одним старичком сошёлся, помог ему сначала хлев достроить, потом баню, а потом его родственница решила новый дом строить, а мне почти задаром старый отдавала. Ну я место нашёл, сначала глины привёз, чтобы почвенные воды не подступали, потом песку, камни закладные и два ряда нарубил, а потом на них старый дом перенёс по венцу, только окна сделал больше. Не успел ещё сделать пол, как ко мне одна грудастая и задастая баба стала с горяченькой приходить и прямо на этом полу и соблазнила. Ну правда помогала мне потолок конопатить и глиной с песком и золой заделывать. Печку мне дед помог. Он же свою старую кровать с повети отдал. Я её чуть построгал, покрасил, матрас купил, бельё постельное. Тут уж эта баба Авдотья совсем от меня не выходит. Работать уж мне стала мешать, всё бы ей на кровати миловаться.
- Знаешь, что , дорогуша, дай мне до распутицы, пока хорошая погода дворик с хлевом сделать, а потом уж вся зима наша.
А весной я хотел баню свою построить, а пока у деда мыться. Но она прилипла, как банный лист. А тут у меня двоюродный в соседней деревне заболел, пришлось его навещать, а его жена свела меня со своей сестрой вдовой. Уж как тут любовь накатила, что Авдотья и в сравнение не идёт. Увлёкся я новой любовью и меньше у меня времени на доделку своего дома стало, а тут мы ещё с дедом колхозную ферму ремонтировали, чтобы денег заработать. Ну вот только свадьбу справил и стал у молодой жены жить, а мать её ко мне приставать начала. Чтобы отделаться, переспал с ней, а она ещё больше, во вкус вошла. Ну я ещё две ночи с ней повозился и стал больше с женой любиться. Тёща стала ко мне придираться, и то не так, и это не этак. А как двоюродному брату по здоровью стало лучше, его старый друг переманил ближе к родным местам. Я дом свой продал и вслед за ним поехал. Стал на производстве трудиться, вот эту комнату получил, дочь родилась и вроде с десяток лет нормально жили , пока я на родину не стал чаще отлучаться к родителям, а жена загуляла.
Той порой, пока Фёдор рассказывал, Лариса посуду помыла и в комнате его подмела и помыла, цветы полила . И легли они отдыхать, обнимались , целовались и опять у них до близости дошло.
- Я тебе нравлюсь, Федя?
- А то... Да разве бы я связался, если бы не глянулась.
- Давай тогда поженимся!
- Надо сначала лучше узнать друг друга.
Она его убеждала, но он уже дремал.