Пассажирский поезд остановился у западной границы незалежной Украины. Дальше он следовать не мог: ширина незалежной железнодорожной колеи не совпадала с демократической шириной колеи европейской. Вагоны снаружи помыли, подвели под них колесные оси соответствующей демократической ширины и поезд покатил по Европе.
Произошла интеграция украинских незалежных вагонов в европейскую железнодорожную систему. Но внутри вагонов ничего не изменилось – те же запачканные пассажирами туалеты, та же грубость отечественных проводников и матерящиеся, на москальском языке, подвыпившие мужчины в вышиванках и юбкоподобных красных шароварах.
По Европе мчатся интегрированные вагоны с кусочками Ураины внутри, интеграция которых не коснулась.
Уже после нескольких дней пребывания в Берлине я понял - « Украина — це не Европа!».
Я сменил свои шаровары на джинсы и перестал пугать немецких детей своими металлическими фиксами.
Соотечественники не узнали меня в джинсовом костюме, а, узнав, обиделись. Среди их шаровар я выглядел предателем. Пришлось признаться - это не измена незалежности, а интеграция. Приехавший с нами профессор меня поправил. Все эти шмотки на мне, сказал он, это не интеграция, а мимикрия.
Мимикрией оказалась маскировка под окружающую среду. Тогда, что же такое– интеграция?
Спросил у профессора. «Интеграция, - сказал он, - это – объединение в целое каких-либо частей».
Выходит, я, приехавший в Германию, завершил свой интеграционный процесс, так как объединилсь два европейских народа. Ведь незалежные украинские ученые доказали, что все европейские народы вышли из украинских племен.
Удивило, что понятие «интеграция» украинцы и европейцы понимают по-разному.
Украинцы: «Хочу жить лучше!»
Европейцы: «Стань таким, как я!»
Легко сказать стань таким, как я!
Это значит, что найденный в пустом зале супермаркета кошелек уже нельзя будет сунуть себе в карман, а придется отдать администратору? Отдать свою мечту администратору? И зачем? Только затем, чтобы хоть чуточку быть похожим на коренного европейца!? Так мечта никогда не осуществится...
Недосягаемость мечты порождает чувство зависти и обиды… Уж так мы воспитаны.
При любой проблеме я сразу спрашиваю: кто виноват?
В незалежной сейчас проще.
Там во всем виновата агрессор-Россия.
Здесь же, в Европе, москалями не прикроешься...
Определив «крайнего», отпадает необходимость искать ответ на второй вопрос: что делать? Кто виноват, тот пусть и ломает голову– что делать?
Правда, с тех пор, как стал ходить в джинсовом костюме, да к тому же трезвым, в голове стали появляться и другие мысли.
Например, мы часто употребляем словосочетание: «Европа– наш дом». И, при этом, вспоминаем случаи нерадушного, обидного для нас поведения европейцев, как не странно, тоже живущих в «нашем» доме. Стал думать, может не следует на них обижаться за это? У них ведь тоже есть причины для обид. Не обижаем ли мы их своим утверждением относительно «нашего дома»? Может, первым шагом к взаимопониманию с ними было бы не утверждение, а вопрос к ним: «Европа– это и наш дом?»
Вспоминаю эпизод из фильма «Отец солдата», когда на глазах старого солдата-грузина танкисты наезжают танком на виноградную лозу? Тогда он становится перед танком, преграждая путь к лозе, спрашивая танкиста: «Ты его сажал, ты его поливал, ты его сеял? Ты его не сажал, ты его не поливал, ты его не сеял, ты его только кушать любишь!»
Европейцы не спрашивают нас: « Ты строил этот дом?» А говорят: « Ты только жить в нем хочешь!»
Да, я очень хочу прижиться в их доме. Ради детей и внуков.
Понимаю - так хорошо, как здесь им в нашей незалежной Украине долго еще
не будет.
Поэтому, с тревогой жду, когда в пустом зале супермаркета найду кошелек. Твердо знаю, если он будет маленьким и пустым, отдам его администратору, сделав еще один интеграционный шаг к Европе.
Если же вместо тощего кошелька попадется бумажник из натуральной кожи, разбухший от своего евросодержания, боюсь, что интеграция уступит место мимикрие.
Меня это очень волнует.
Так хочется, чтобы дети были сытыми и счастливыми.
А ночами, в европейской гостинице, мне снится пологий берег Днепра, куда я бегал с пацанами на рыбалку и купаться. Ребята во сне кричали мне на понятном языке…
И дед Матвей, стороживший на бахче, размахивал незаряженной берданкой и, страшно матерясь, грозился убить меня. Но мне не страшно. Я смеюсь в ответ, убегая с арбузом и почему-то плачу от счастья…
И так не хочется просыпаться в немыслимой дали от всего этого...
В благополучной, но не моей, чужой жизни.
Ночами вытираю слезы, вспоминая:
Садок вишневий коло хати,
Хрущi над вишнями гудуть,
Плугатарi з плугами йдуть,
Спiвають iдучi дiвчата,
А матерi вечерять ждуть.
Но просыпаюсь с улыбкой, радуясь мысли, что без всяких виз скоро вернусь в мою любимую Украину...