Сути [С], [В] и “вода”
Пожалуй именно на примере сутей [С] и [В] лучше всего можно полностью представить, что есть вообще процесс детализации Языка от начала и до конца, а потому с начала, в смысле с них, и начнём.
Естественный признак действительности “вода”, что в начале, когда Язык у нас только начинал формироваться, что сегодня, когда он уже развился достаточно, чтобы с его помощью можно было не только называть предметы, но и выражать свои чувства, - абсолютно с тех пор никак не изменился. Менялось наше знание о нём, а это и есть причина всех последующих детализаций, которые таким образом претерпело знание соответствия (значение) между знанием признака Языка словом (“вода”) и знанием естественного признака действительности “вода”. Проще говоря, - вода, она как была водой, так ею и осталась, а вот наши знания о ней, как и знания вообще, постоянно менялись, причём не столько они сами, сколько их количество, - оно постоянно только росло. А отсюда и разные названия воды в Языке, в разных же местах и в разное же время, т.е. при разных же количествах порой разных же знаний.
(Кстати, это общее свойство всех знаний вообще, - необходимость каждый раз по мере накопления (достижения) очередного (критического) своего количества, претерпевать собственную реструктуризацию, - и знания Языка здесь отнюдь не исключение. Единственное, что отличает знания Языка от других, всех прочих знаний, так это то, что помимо реструктуризации Сознания и самих знаний одновременно с этим происходит детализация Коллективного сознания. Потому как знания Языка являются средством Коллективного сознания для приёма-передачи в нём всех прочих знаний. И, если мы можем плохо понимать или не представлять вообще те же научные знания, - а на то и детализация Коллективного сознания (т.е. кому надо, пусть те и знают, а нам зачем?), - то знания Языка (кроме специальных, “обслуживающих” некую специальную узкую группу знаний) касаются нас всех. А потому, чтобы совсем уж не “выпасть” из жизни коллектива, их следует обязательно знать (хотя бы некоторое, базовое их количество).
Сама такая необходимость периодической реструктуризации (перестройки невещественных структур Сознания и знаний) объясняется абсолютно разными скоростями развития Процессов Жизни и Знания, - сегодня эта разница составляет порядок нескольких тысяч раз и при этом она только постоянно растёт, - именно во столько раз быстрее накапливаются знания нежели генетическая информация. (Проще говоря, знания накапливаются быстрее, нежели успевает меняться вещественная структура нашего Сознания (мозг), чтобы таким образом оно могло удерживать их (знаний) ещё больше. - На самом деле проблема не совсем даже в разных скоростях развития этих процессов, потому как по умолчанию предполагает развитие постоянно существующим, а это вовсе не так, - постоянными здесь являются только ограничения самих этих процессов. Другими словами, - “А с чего вы это взяли, что Сознание ещё не достигло своего предела в развитии и продолжает развиваться дальше?”)
Само это знание соответствия в Языке (значение) возникло между тем знанием (естественного признака действительности) “вода”, каким оно вообще могло у человека тогда уже быть, и знанием признака языка, которое представляло собой в ту пору вовсе даже не слово в его привычном сегодняшнем понимании (сегодня под словом мы понимаем исключительно только его звуковую составляющую, в то время как сами в разговоре постоянно используем и мимическую, и жестовую его составляющие, а некоторые так вообще разговаривают на языке глухонемых), а только лишь его мимическую составляющую, которая практически полностью повторяла процесс питья воды (а других напитков человек тогда просто ещё не знал) с поверхности (стаканов тоже не было). Звуковая же составляющая, если и была, то только потому, что совсем без неё обойтись никак не получается, - при “изображении” мимической составляющей звук получается сам собой.
(Кстати, по этой причине эту звуковую составляющую запросто можно услышать и сегодня, для этого достаточно воспроизвести лишь её мимическую составляющую, - сложить губы “трубочкой” и симитировать таким образом процесс питья воды с поверхности, - так звуковая составляющая и получится. Т.е. мы услышим при этом одновременное звучание звуков “с” и “в” в комбинации с одним из трех гласных звуков: “о”, “а”, или ”у”, - всё зависит от того, как широко мы открываем рот (какими глотками “пьём” воду, - “о”, это если большими, “а”, это если средними, “у”, это если маленькими, - впрочем мы к этому чуть позже ещё вернёмся) .)
Звуковая составляющая тогдашнего слова со значением “вода”, хоть и слышится сегодня нам как объединение звуков, но по своим свойствам она безусловно была отдельной звуком, ставшим таким образом значащим звуком, или, по другому, звуком со своим конкретным значением (знанием его, звука “(св)”, соответствия знанию естественного признака действительности “вода”). Проще говоря, то, что сегодня вы слышите как объединение звуков, на самом деле таковым тогда не осознавалось, - не было ещё в Сознании необходимого для этого мыслительного механизма. А осознавалось оно как, пусть и несколько необычный, но единый звук.
Поэтому удобно будет обозначить эту первобытную суть как [(СВ)], т. е. по тем звукам, что в ней безусловно были. Значениями же этой сути [(Св)] в то время были как сам процесс [питьё с (поверхности)], так и то, что именно во время этого процесса пили [(питьё) вода]. Такие разные (с разными свойствами) значения у одного и того же слова правильно называть “связаннными”. То, что у какой-нибудь сути было не одно, а одновременно сразу несколько совершенно разных, но при этом безусловно связанных значений, было в те времена делом вполне обычным, - словарный запас был невелик, - десятка два слов (сутей), - а потому для создания новых значений, отдельных слов уже не хватало. Вот и использовали человеки одни и те же слова (ими тогда были ещё исключительно только отдельные сути, - значащие звуки, - но никак не их объединения, соответствующего мыслительного механизма ещё не было) в разных значениях, а само их значение уточняли потом или за счёт контекста, или за счёт вот этих самых мимических и жестовых составляющих (которые заменяли контексты там, где слов для них ещё не хватало). А так как детализация значений это есть процесс, то и сегодня (впрочем как и всегда) в Языке существовало, существует, и будет существовать огромное множество многозначных же (т.е. с количеством значений большим, чем одно) слов.
Так вот, одновременное существование нескольких значений у одной и той же сути, объяснялось самим способом их (сутей, - не путать со звуками! - те появляются иначе) появления. Потому как на том (первоначальном) этапе формирования Языка детализация его значений была обусловлена вовсе не появлением искусственных признаков действительности, - их попросту тогда ещё не было, - а самим только что начавшимся процессом “коллективизации” человеков. (А вот потом, с появлением первых искусственных признаков действительности, все последующие детализации значений в Языке будут обусловлены исключительно уже только ими.) Проще говоря, кругом тогда были одни только естественные признаки действительности, некоторые из которых человек вполне себе уже осознавал (сформировал соответствующее знание в Сознании).
Чтобы понять способ, которым человек определял, какой именно звук задать в соответствие тому или иному знанию (именно в этом порядке, и никак иначе! - количество звуков (которые он мог сам издавать) у него было ограничено и он их все знал, в то время как знания (признаков действительности) он не знал, а лишь узнавал), необходимо рассмотреть следующий пример.
Пример 4
Естественный признак действительности “самец” может издавать только ему присущий (соответствующий) собственный звук “р”. Значит, таким образом сам этот звук является частью естественного признака действительности “самец”. А это значит, что он является и частью знания этого признака действительности. Человек и сам умеет подобный звук произносить (потому как кое-кто из человеков безусловно тоже самец), и, если уж задавать этому звуку какое-то соответствие (значение) в Языке, пусть уж тогда это будет соответствие со знанием естественного признака действительности “самец”, тем более, что у него и связь необходимая с этим самым звуком “р” уже есть. А это значит, что и само такое соответствие получится вполне однозначным, что для Языка конечно же неплохо. (Коллективу требовался Язык, без Языка коллектив ничто, а с Языком это уже даже не коллектив, а Коллективное сознание. А Язык тем гораздо удобнее в использовании Коллективным сознанием, чем больше значений в нем являются однозначными, т.е. когда одному слову соответствует одно же значение. Потому как в противном случае, - это если совершенно разные (с разными свойствами) признаки действительности будут называться одним и тем же словом, - среди собеседников обязательно возникнет непонимание, что для Коллективного сознания не есть хорошо.)
Так оно и случилось, примерно в то самое время, - полагаю даже чуть позже (”примерно” для этого процесса тогда значило лет этак сто-двести тысяч, “в то самое время” - миллион лет назад, а “чуть позже” - пятьсот тысяч лет назад), как появилась суть [(СВ)]. А позже потому, что вода в отличии от самца совсем не рычала, а даже больше, - вообще молчала (т. е. не было у неё как у естественного признака действительности собственной звуковой составляющей). Чтобы по образу и подобию сути [Р] с её “самцом”, задать в соответствие со знанием естественного признака действительности “вода” какой-нибудь звук. Для этого предварительно следовало подготовить в Сознании совсем другой мыслительный механизм.
Этот механизм и определил потом многозначность сутей, потому как действовал он следующим образом: если в совокупности знаний, объединённых какой-нибудь одной общей связью, хотя бы у одного из них была звуковая составляющая, которую, пусть примерно, но мог воспроизвести сам человек, то именно она за счёт наличия общей у всех связи, использовалась потом как суть для всех знаний в данной совокупности. Отсюда и следует возможность наличия у одной сути множества значений.
С водой так и произошло, - когда появилась необходимость её называть, понадобилось для этого слово. У самой воды таких слов не было и быть не могло, а вот у процесса её питья что-то такое безусловно было. Прислушались, - точно! - получается какой-то звук, и он тем более не получиться не мог, что сам же человек эту воду и пил. Звук этот был звуковой составляющей процесса питья воды, а потому и запросто мог стать (и стал) звуковой составляющей самой воды. В Коллективном сознании сформировалось знание соответствия между знанием признака Языка (звуком “св”) и знанием естественного признака действительности “вода. Так у звука “(св)” в Сознании появилось значение (знание соответствия) “вода”. Т.е. теперь он уже был не просто звуком, а звуком со значением, или по другому “значащим звуком”, или совсем уже по другому - “сутью [(СВ)]” со значениями [питьё с (поверхности)] (процесс - невещественный) и [(питьё) вода] (сущность - вещественная). (Не путать! - именно так: [питьё с (поверхности)] и [(питьё) вода], и никак иначе, - значения просто [питьё] и [вода] совсем не те же самые, - пить можно очень по разному, как и вода может быть тоже очень разной, потому как не только питьём.)
Только Человек с его весьма ограниченными возможностями не мог долго терпеть столь вопиющее расточительство, - использовать как суть по сути объединение из двух звуков, в то время, как везде он использовал тогда только по одному. “Тут, понимаешь, кругом новые знания, им всем свои соответствия подавай (значения), чтоб было потом о чём с ребятами поговорить, а новых-то звуков больше нет и, похоже, вовсе теперь уже не предвидится, чтобы так вот запросто сразу по два использовать, тем более, что и правила такого в Сознании пока ещё нет”, короче, - одновременно с появлением сути [(СВ)] сразу началась и детализация её звуковой составляющей. Но, если про возникновение самой сути [(СВ)] мы можем сказать очень приблизительно, - 700 - 300 тысяч лет назад, то о случившейся с ней детализацией (выделение одного из двух звуков) несколько точнее, - 50 - 25 тысяч лет назад. Такая, “точность” следует из того, что на Алтае во время процесса её детализации предпочли звуку “в” звук “с” (”су” - [вода] ), в то время как в Европе звуку “с” звук “в” (”ву”, “ва”, “во” - “вода”, “water” - [вода], и т.д.), - подобное разделение звуков может быть, если только народы сами уже разделились. А разделились они вот в это самое время - 50-25 тысяч лет назад.
Ещё раз, - любая детализация никогда не происходит просто так, в её основе всегда есть причина (необходимость), и эта причина всегда одна, - количество накопленных знаний. Как только оно превышает некое критическое их число, (критическое потому, что прежние связи не в состоянии уже обеспечить нормальный процесс Осознания для столь большого количества знаний), сразу начинается процесс реструктуризации как Сознания, так и самих знаний, даже тех, что уже были. Непосредственно процессы самой реструктуризации не такие, чтобы длительные, но и не такие чтобы очень короткие (во время них успевают даже двух-трёх еретиков сжечь). Гораздо более длительными бывают периоды накопления знаний между ними, когда ничего особенного в Языке не происходит. Если причина всех процессов детализации одна, - превышение некого (критического) количества знаний, - то механизмы этих процессов всегда разные, потому как каждый раз имеют свои, присущие только им, особенности. Именно по механизмам с их особенностями процесс детализации и можно разделить на соответствующие этапы.
Так первоначальный этап появления Языка характеризуется полным отсутствием искусственных признаков действительности и только начавшимся процессом коллективизации форм жизни “человек”. Потому на этом этапе происходит детализация “голоса” форм жизни “человек” на согласные звуки, которым сразу задаются соответствия (значения) со знаниями вещественных признаков действительности. А звук со значением, это и есть уже суть. (Таким образом сами сути мы можем считать первыми искусственными признаками, но только это были признаки отнюдь не действительности, а уже Языка. )
Следующий этап детализации Языка, можно выделить как появление модуляций - объединений сутей с гласными звуками. На предыдущем этапе отдельных гласных звуков ещё не было, а потому этот новый этап можно считать этапом детализации гласных звуков. (Так, например, сурикаты сегодня находятся именно на этом этапе формирования Языка. Если хотите понять, каким тогда был человек и его Язык, лучше присмотритесь к нашим соседям, сегодняшним сурикатам.) Теперь объединениям одной и той же сути с разными гласными звуками можно было задать гораздо больше соответствий, чем просто одной сути (у них сочетаний больше). Модуляции в соответствие на этом этапе задаются исключительно только естественным признакам действительности, а других тогда ещё нет.
Третий этап детализации Языка определяет появление искуственных признаков действительности, - первых вещественных форм знаний. Вещественным формам знаний, как и знаниям вообще требовались соответствия в Языке, проще говоря названия. Ни сутей, ни их модуляций для них уже не хватало, а потому требовалось придумать что-то новое. И этим самым “новым” стал механизм образования сначала устойчивых сочетаний, потом из них объединений (частично “отработан” перед этим на модуляциях) сутей и модуляций. Именно этот механизм формирует “порядок” (слов в сочетании, объединении, предложении), появляются первые предложения.
Параллельно тот же самый мыслительный механизм, что на первом этапе детализации задавал соответствия звукам согласным, теперь уже задаёт соответствия звукам гласным, - они достаточно детализировались на втором этапе, чтобы им вообще можно было задавать соответствия. Разница самих этих соответствий (значений) в том, что у согласных звуков это были знания признаков действительности, а у гласных это уже знания признаков сознания. Так в (древнерусском) языке звук “о” начинает соответствовать соеденительному признаку, звук “ы” признаку множественности, “и” - признаку совместности и т.д. (Конструкция этих соответствий достаточно сложная, чтобы быть изложенной даже частично в рамках этой главы, а потому при необходимости я буду только называть сами значения тех или иных гласных звуков, но не объяснять их. Особенно любознательным советую просто дочитать эту книгу до конца.)
Собственно к началу четвёртого этапа детализации Языка все мыслительные механизмы были уже достаточно подготовлены, чтобы запросто с ней потом справиться. Дело оставалось за “малым”, - провести коренную реструктуризацию самих знаний. Главными следствиями этой реструктуризации, о которых нам обязательно надо знать, являются следующие:
- появляется письменность. Чтобы лучше осознать, - это вообще для чего? - следует сравнить возможности к вычислению одного и того же человека с ручкой и бумагой, и без них. Потому как связано появление мыслительного инструмента письменности с ограничениями Сознания, точнее с необходимостью преодолеть их. Устно, уже начиная с трехзначных чисел, человек практически не может перемножать их без ошибок, а с бумагой и ручкой такого ограничения нет вообще (если только со стороны совсем других уже факторов). Так вот, знания были реструктуризированы таким образом, что теперь человек с помощью мыслительного инструмента “письменность” (”ручки и бумаги”) мог осознавать за раз гораздо большие их объединения. Проще говоря, теперь человек мог мыслить очень “длинными” мыслями, что безусловно делало работу его Сознания гораздо более эффективной, - таким образом он стал ещё умнее;
- сути утратили свои значения, они стали буквами. Значения букв, это исключительно знания соответствий со знаниями признаков сознания (у сутей это знания соответствии со знаниями признаков действительности);
- предыдущие детализации оставили после себя в языках уже столько изменений, которые принадлежали именно этим языкам, что четвёртый этап детализации Языка проходил как формирование правил этих языков, для каждого своих. Проще говоря, теперь уже без переводчиков было точно никак;
- в результате детализации вместо древнерусского языка появляется его реструктуризированная версия “русский язык”.
Если причиной детализации звуковой составляющей [(СВ)] было появление новых знаний (естественных признаков действительности) вообще и банальная нехватка (для задания им соответствий в Языке) звуков, что мог производить из себя человек, то причиной детализации значений знания признака действительности “вода” было появление как минимум ещё одного напитка (знания искусственного признака действительности, или по другому, - вещественной формы знания), т.е. это безусловно был третий этап процесса детализации Языка. Таким образом получалось, что пить теперь можно было уже не только воду, но и что-то ещё. Но значение [питьё с (поверхности)] и значение [питьё из (сосуда)], это абсолютно разные значения. Но значение [(питьё) вода] и значение [(питьё) “что-то, но не вода”] это абсолютно разные значения. И только значение [(питьё) вода] и значение [вода] могут быть одинаковыми. Потому результатом детализации стало то, что прежнее название (д)осталось именно воде, а вот процессу питья с напитком “что-то, но не вода” пришлось таки “подвинуться” и использовать потом что-то уже своё, новое. Про этих последних двоих - процессе и напитке - теперь по отдельности и подробно.
Процесс.
О том, что у сути [В] в самом начале в Языке безусловно было в том числе и значение процесса, следует из особенностей процесса детализации её звуковой составляющей, которая происходила на втором этапе, в разных языках. Второй этап отличался тем, что во время него у сутей образовывались различные модуляции, т.е. их объединения с гласными звуками, с помощью их задавались соответствия с новыми значениями. Так вот, в древнерусском языке тогда возникает модуляция “[В]о”, в языке коми “[В]а”, в удмуртском языке “[В]у”. Понятно, что такие разные результаты процесса детализации как разные модуляции, вовсе не связаны с водой как с сущностью (вещественным признаком действительности), вода у всех была абсолютно одинаковая, а потому в этом качестве смысла они иметь не могут. Потому, как модуляции с “о”, “а”, “у” обычно связаны с относительными размерами, а у воды таких просто быть не может. А вот у процесса запросто, - пить можно и большими, и средними и маленькими глотками. А потому только для процесса все эти модуляции имеют смысл, а значит к нему и относятся. А это значит, что значением сути [В] процесс безусловно был.
(Кстати, следствием этого знания является интересный факт, - если “русские”, “коми” и “удмурты” пили воду разными глотками, - получается, что “русские” пили большими глотками, “коми” поменьше, “удмурты” совсем маленькими, - то не следует ли из этого, что были они развиты физически по разному? Ответ: следует, - удмурты и сегодня очень миниатюрны, о чём непременно упоминал каждый путешественник или исследователь последнюю тысячу лет. )
P. S. - названия национальностей потому в кавычках, что их самих как таковых во времена описываемых событий просто ещё не было, - предки были, да, но только не сами русские, коми, удмурты и т.д.)
Напиток.
(Давая это знание, я тем самым немного “забегаю” вперёд, а иначе просто не получается. А потому, там, где что-то вам не понятно, берите это знание “на веру”, - если дочитаете эту книгу до конца, всё это в любом случае вернётся у вас в плоскость сознательного.)
Это безусловно был квас, этот напиток, который второй. С тех пор сегодня он очень изменился. Это русскоязычные называют квас “квас”, удмуртоязычные называют квас “сюкась”. Оба слова очень древние (третий этап детализации Языка), а потому ничем иным, кроме как сочетанием сутей со всеми их значениями просто быть не могут. Таким образом квас, это “[К] [В]а [С]” у русскоязычных, и “[С]у [К] [С]” у удмуртоязычных.
Небольшая справка:
[К] - суть принадлежности, сохранилась с тех самых времён в русском языке практически в первозданном виде, звучит как её модуляция “[К]а”;
[С] - европейская суть соли, звучит как нечто среднее между звуками “с” и “з”, на конце мягкая;
[С] - алтайская суть воды, так и звучит, в нашем примере используется её модуляция “[С]у”, значение которой [вода];
[В] - европейская суть воды, так и звучит, в нашем примере используется её модуляция “[В]у”, значение которой [вода].
Важно! - в древнем (Алтайском) языке не было отдельной сути со значением [соль].
“Квас” в переводе с древнего у русскоязычных это “к воде соль”, у удмуртоязычных “сюкась” это “вода к соли”. Из самих этих переводов уже много чего следует, - всего рассказать не получится, поэтому остановимся только на главном.
1. Квасом тогда была вода настоенная на золе (соли), потому как зола от костра была единственным источником соли во внутриконтинентальных районах. В своё время форма Жизни “человек”, как и все прочие, вышла из моря, и теперь постоянно нуждалась в достаточном количестве соли (постоянная нехватка соли в пище приводит к слабоумию и куче других заболеваний). Костёр был тем рукотворным реактором, основным назначением которого было получение соли (к черту “защиту от диких зверей”, “источник тепла” и “готовку пищи”! - человеку это даром было не надо) , который давал возможность человеку иметь соль везде, - именно так он и смог освоить внутриконтинентальные пространства. Зола это не чистая соль, растворяя её в воде, человек таким образом её очищал, - земля и песок уходили в осадок. Оставалось отстоять раствор и пить прекрасный полезный напиток “квас”. Сразу же тогда человек научился квасить в квасе разные продукты растительного происхождения (с продуктами животного происхождения не получалось): овощи, зёрна, грибы, и т.д., - так они дольше хранились. Но это вовсе не для калорий, а для поправки кислотно-щелочного баланса, - зола имела сильную щелочную реакцию, что не очень хорошо, а вот квашения даже немного кислую, что конечно же лучше.
Ещё раз, - и сам квас, и способ каким его пили (из сосуда) отличались от воды и от способа каким её пили. (Воду не хранили в сосудах, - зачем? - если она была везде. Хочешь? - иди пей! - в сосудах хранили квас. Только там ещё “круче”, - из Языка следует, что и квас, стали хранить в сосудах вовсе не сразу. Поначалу все эти искусственные сосуды, оказывается, использовались для чего угодно, но вовсе не для жидкостей. А для жидкостей, того же кваса, похоже использовали некие естественные ёмкости (желудки животных?). Я думаю, что эта тема ещё ждёт своего исследователя.) Это были абсолютно новые знания искусственных признаков действительности, которым необходимо было задать свои, только их соответствия в Языке.
2. Порядок уже тогда безусловно имел значение, а потому, как следует из названий, “русскоязычные” и “удмуртоязычные” готовили квас по разному, - одни к воде добавляли соль, в то время как другие воду к соли.
3. Русскоязычные в названии кваса используют европейскую суть воды, а удмуртоязычные алтайскую, и в этом ничего странного нет. Потому как процесс отличается от события тем, что сам является совокупностью событий, а потому не может иметь ни точного времени, ни точного места, ни тем более все это вместе. Проще говоря, так не было и быть не могло, чтобы у некого народа, только из-за самого факта его переселения на новое место, вдруг сразу поменялись все сути, конечно нет. О том, что тогда произошло на самом деле чуть подробнее.
И алтайская суть воды [С], и европейская суть воды [В] какое-то время сосуществовали вместе, т.е. на одних и тех же территориях, где про меж собой жили предки будущих разных народов. А разных потому, что имели они разные уклады жизни, как и доставшуюся им в наследство привычку уже от их предков по разному называть воду, - одни называли её на алтайский манер “су”, а другие уже на европейский “ву”. Сам этот факт нашёл отражение в древнерусском языке как появление там объединений [В][Д] и [С][Д]. В отличии от сегодняшнего письма, которое надо читать справа налево (т.е как пишется, так и читается), то звучание следовало тогда осознавать с конца до начала (в обратном произношению порядке, - сначала осознается то, что сказали последним, потом то, что было перед ним, и т.д.). Так вот все объединения с [Д] на конце соответствовали тогда социальным группам: “людь”, “чудь”, “судь”, “мудь”, ”водь”. Но, что интересно, и объединение [В][Д] , и объединение [С][Д] это объединения сути [Д] с одинаковыми сутями, а именно с сутями воды! Только в одном случае это европейская суть воды, а в другом алтайская. Таким образом наши древнерусские предки отличали одни народы от других по той сути воды, что те употребляли в своих языках. И отличие это заключалось вовсе не только в назывании этими народами воды по разному, но и в самом отношении к ним древнерусских, которые это своё отношение вкладывали в значения этих объединений (слов).
Так из древнерусского объединения [С][Д] в русском языке появилось слово “судья”. “Я тебе не судья”, - это значит, что: “Я вовсе не твой предок (родитель) (чтобы иметь право давать оценку твоим действиям).“ А, если подробно, то будет так: “([С]у[Д])[Й]а”, где “а” - признак принадлежности человеку впереди стоящей (слышащейся) сути (а это [Й]), [Й] - суть всего сущего (имеющего вещественную структуру), объединение ([С]у[Д]) - предки (алтайские), которые воду называли ещё “су”. Это безусловно более чем уважительное значение.
(На самом деле там ещё круче, со всеми этими значениями, - почему, как, и т.д. Я, когда готовил материал для этой книги, открыл это для себя из анализа самого Языка. Казалось, что теперь мне останется только сетовать и заранее мириться с тем, что придётся еще долго ждать, когда археологи или подтвердят, или опровергнут эти мои находки. Как вдруг, нашёл! - уже оказывается накопали, совсем недавно, буквально вчера, да так хорошо, что их выводы и мои предположения на основе Языка совпали с точностью. Более того, теперь я смог ответить уже на все вопросы, на которые не мог ответить ещё вчера. - Обо всём этом и многом другом во второй части этой книги.)
А вот древнерусскому объединению [В][Д] соответствует русское “водь”, так называли всех тех, кто продолжал называть воду “во”, “ва”, “ву”, в то время, как сами русские давно её уже называли “вода”. Т.е. людей безусловно отсталых, потому как воду так тогда называли только безграмотные, не знающие письменности люди. А потому само это русское слово изначально имело пренебрежительное, даже оскорбительное значение.
И ещё, - о том, что суть “св” безусловно была, свидетельствуют слова в русском языке с объединением “зв”, - до того, как детализировалось её (сути [СВ]) звучание (т.е. перед тем, как она таким образом исчезла) произошла детализация её значений. И одним из таких её значений было [звук], с которым в русском языке были сформированы соответствующие слова, и вы их знаете..
Понятно, что детализация звуковой составляющей сути [(СВ)] произошла из-за необходимости иметь больше звуков, а потому их самих стали теперь произносить более чётко и, таким образом уже из одного звука “(св)” получилось два “с” и “в”. Повторяю, в самой такой детализации ничего необычного нет, необычны её результаты, - на Алтае в результате детализации для значения воды стали использовать звук “с” (суть [С]), а в Европе звук “в” (суть [В]) .
Ещё раз, - детализация просто так не происходит, причиной её всегда знания, а коль результаты её в разных местах оказались разными, то это значит, что сами знания этих признаков действительности в этих местах были разные. Проще говоря, в Европе в то время (время детализации) про воду знали уже что-то такое, чего ещё не знали на Алтае.
Разница этих знаний заметна в том, что в Европе возникает суть соли, а на Алтае нет, и связано это со свойством воды “солёность”. Свойство потому свойство, что собственной структуры не имеет, а значит знанием быть не может, только если участком знания. Т.е. свойство без знания не существует. Потому солёность как свойство могло быть и у воды, и у земли, и т. д. Алтай, это внутриконтинентальные районы, где представить человеку, что основное состояние воды, это её солёное состояние, невозможно. У Моря (в Европе) наоборот, человек видел, что основное состояние воды солёное, а вовсе не пресное. Это и есть причина разной последующей детализации слова “(св)”.
Ещё раз, - о том, что соль как вещество (вещественную структуру) безусловно можно получить выпариванием, знали тогда и на Алтае, и в Европе. А коли это есть вещество (вещественный признак действительности), то из него вполне можно сформировать соответствующее знание в том числе и в Языке. Европейцы, выросшие с представлением, что основное (нормальное) состояние воды это солёное, когда детализировали звук “(св)” на два звука (первый этап детализации), сразу сделали из них и две сути [С] и [В] - со значениями [соль] и [вода]. Алтайцы не так, для них солёная вода воспринималась как исключение, а потому само название соли у них возникло гораздо позже прошедшей перед тем детализации звуковой составляющей, а именно уже как объединение сутей [Т] и [С] (третий этап детализации). Значение алтайской сути [Т] - [жар (огонь)], и алтайской же сути [С] - [вода], таким образом значение самого их объединения “[Т] [С]” - “тус”, которым алтайцы называют соль, мы можем вполне принять как [(вещество) выпаренное из воды].
(Кстати, русское название “соль” возникло гораздо позже алтайского, это видно по тому, что “о” в нём используется уже как соеденительная гласная (четвёртый этап детализации): “[С]-о-[Л]“. Значение европейской сути [Л] сегодня можно выразить по сути через её же многократное повторение [мелкий иЛистый заЛив]. Таким образом европейские названия соли: “соль, “сiль”, “salt”, и т.д. значат по сути “морская соль”, так как называют способ, которым её получили, - выпариванием морской воды.)
(Так вот, предки удмуртов потому придумали сюкась (квас) не сами, что в его названии одновременно используется алтайская суть воды [С] и европейская суть соли [С], которую они если и могли от кого узнать, то только от европейцев (сами мои предки в те времена, впрочем как и сейчас, отдыхать на море не ездили, нет).
Чего не могу сказать об удмуртском суре, “сур” - “[С] [Р]” - [вода мужика] соответствует русскому “пиво” -”[П] [В]” - [вода для питья]. (Уже из этого следует, что под самим питьём понималось употребление напитков приносящих удовольствие, а не просто какой-то там воды, которой в любой луже полно.)
А вот специальный сосуд (для кваса в том числе) появился как слово уже на четвёртом этапе детализации и тоже как объединение алтайской и европейской сутей: “[С]-о-[С] [Д]” - “вода с солью предков (которую пили ещё наши предки)”. Т.е. сосуд, в котором специально отстаивалась вода с растворенной в ней золой. Из чего я делаю вывод, что коли речь уже тогда зашла о предках, то квас у тех безусловно уже был, но вот пили они его из чего-то совсем другого, нежели из этих самых сосудов.)
Образование сегодняшнего звучания древнерусского слова “вода” происходит на третьем этапе детализации, потому как гласные звуки “о” и “а” собственных значений никаких не имеют, а являются всего лишь модуляциями соответствующих сутей. Т.е. слово “вода” это объединение модуляций [В]о и [Д]а, - “[В]о [Д]а”.
Значения обоих модуляций нам известны: [В]о, - это [вода], [Д]а, - это форма утверждения [да] (но только начиная с третьего этапа, до этого не так). Вопрос только в том, - каким образом эти два значения связаны вместе в одном слове? Или, по другому говоря, как однажды образовалось устойчивое сочетание из двух слов “во” - [вода] и ”да” - [да] из которых потом в русском языке и возникло объединение (слово) “вода” со значением [вода]?
Чтобы понять это, надо вспомнить, что после детализации звуковой составляющей “(св)” на два звука, у неё уже просто не могло быть прежней мимической составляющей, имитирующей питьё воды с поверхности. И ей у новой (детализированной) звуковой составляющей нашлась замена, - жестовая составляющая в виде поднятого вверх большого пальца, - “во!” у которой была даже своя эмоциональная составляющая (восклицательная). Но этот жест использовался не просто к воде, а именно к хорошей воде, к той самой, которую можно было пить без опасения. А узнать это можно было не обязательно попробовав самому, - так и помереть можно, если тем более вода окажется нехорошая, - а спросив это у того, кто её уже попробовал, - “во?” В смысле “Хорошая вода?”.
Ещё раз, - ко времени возникновения жестовой составляющей со значением [хорошая вода] у человеков безусловно уже было знание, полученное через опыт, что не всякую воду можно пить. Потому, оказываясь в условиях, где не было известной (однажды уже проверенной) воды, они вынуждены были получить знание о том, хорошая вода или нет. Получить это знание можно было только через опыт, а потому, кому-то одному (зачем рисковать всеми?), следовало первому её попробовать (полагаю, что это был тот, кто больше всех хотел пить, потому как опыт тогда был делом вполне добровольным). И вот это своё знание посредством вопроса - ответа, он передавал остальным: “во?” - “да!”. Так возникло устойчивое сочетание, которое со временем и стало словом “вода” со значением [вода].
Во время четвёртого этапа детализации Языка сути утрачивают свои значения, становятся просто буквами. Не избежали этой участи и сути [В] и [С], - а чем они хуже? Поэтому слово “вода” стало значить [вода], а никакая его часть своих собственных значений уже в Языке не имела (не стало состава слова). Это тем более понятно, если вспомнить, что в то время человек уже перешёл на оседлый образ жизни, а значит необходимости каждый раз проверять источник у него уже не было, он пил только оттуда, где точно была вода.
(Кстати, это значения как соответствия знаниям признаков действительности потеряли сути, в то время, как уже будучи буквами, некоторые из них, - не все да, только самые древние, потому как на всех значений не хватило, - приобрели значения как соответствия знаниям признаков сознания. В их числе безусловно были сути [В] и [С]. Чтобы понять, что за значения у них таким образом теперь появились, лучше чем слово “все” мы вряд ли найдём.
Итак, слово “все” со значением [совокупность], - сразу вопрос совокупность чего (кого)? В слове явно какая-то “недосказанность”, - с одной стороны вроде “вода” (”(вс)”, с другой стороны “не пойми чего”, - какая-то “е”. Или “йэ”? “Е” как “[Й]э”? Ведь, если это так, то все сразу становится на свои места: ”В С [Й]э”. А это слово вполне можно уже прочитать, если вспомнить, что только что появившаяся суть [Й] значила [сущее (имеющее вещественную структуру)]. А значениями букв В и С, после того, как в Языке уже появилась “вода”, стали соответствия со знаниями признаков сознания {внутри} и {снаружи}. (О том, что это были уже безусловно буквы свидетельствует существование этого объединения (слова) в разных языках с одним и тем же значением, но без всякого на то порядка: “все” - украинский, “sve” - хорватский, “vse” - чешский, “све” - сербский. Зачем далеко ходить, если в своём же родном русском языке есть слово “свой” в значении [часть от совокупности]? А это значит, что сутями, в объединениях которых в первую очередь имеет значение порядок, они уже точно не были. ) Таким образом значением слова “все” является [сущности внутри и снаружи].)
И, напоследок:
- накопление знаний в разных местах и у разных носителей происходит с разной скоростью, а потому процесс детализации в разных языках сегодня находится на разных этапах. Так родные мне вотяки, одной половинкой которых я являюсь, накопили знаний, количества которых было достаточно только для третьего этапа, никак не более. Потому удмуртский язык сам недоразвитый, а потому недоразвиты и его носители (количество людей с высшим образованием среди удмуртов в 2,5 раза меньше, чем среди русскоязычных), пользуются чужой письменность и чужими словами; .
- примерная оценка по накопленному количеству слов (имеются в виду слова, значениями которых являются знания вещественных признаков действительности) после каждого этапа детализации даёт следующие “цифры”:
1-ый этап - 20 слов;
2-ой этап - 100 слов;
3-ий этап - 500 слов;
4-ый этап - 2500.
Как видите, уже сегодня у Человека есть возможность реконструировать весь процесс возникновения и последующего развития Языка, - мы все ещё пока на четвёртом этапе.
Язык 116: Суть[Д]