Сталинская закалка
«Не то снег, что метёт, а то, что сверху идёт» (русск. пог.)
Воспоминания Ефаровой Кадрии Сабировны, 1927 г.р.
- Моей матери, Курмашевой Майтап, было 18 лет, когда она обратила внимание на одного паренька, с которым, может быть, и судьбу мечтала связать… Но одно дело – мечты, а другое – жизнь. На Майтап «положил глаз» совсем другой парень, старше её на три года, Шафеев Сабир. Жили все в «татарском краю» города Петропавловска, где в основном и проживала татарская диаспора.
Хоть все наши семьи были не из бедных (до революции), но были свои трудности. Так, воду приходилось покупать на городских водокачках, центрального водоснабжения не было. На все нужды разве напасёшься? Вода же была очень нужна в хозяйстве! Умудрялись ходить с вёдрами, тележками на реку Ишим, чтобы напоить скот, стирать-полоскать, а это совсем не близко…
Тогда у татар невест положено было воровать… Как было всё на самом деле? Ну, родители потихоньку переговорили… Ну, Сабир дал понять Майтап, что та ему нравится, и понял, что и он ей не противен… Конечно, она мечтала о другом, но тот парень активности не проявлял, этак можно и в старых девах остаться…
Однажды девушка с подругами поехали с тележками на реку стирать половики. Стоят они коленками на мостках, полощут тряпки… Тут на конях подъехал Сабир с товарищами, Майтап и зацапали! Увезли к жениху прямо домой.
- Вот моя невеста! – объявил он родителям. Были у него ещё два брата, уже женатых. Молодую сноху родня приняла хорошо. И хоть свекровь, Жубанда-Аби, гордая была, своенравная, но невесток не обижала. Не менее гордой была и старшая невестка Хусни – ей было чем гордиться: она умела шить и носила пенсне, прямо как дама! Правда, детей у неё почему-то не было… Вторая невестка Халима занималась детьми и уборкой по дому… А обязанностью Майтап стало приготовление еды – это была её зона действия, и она с этим справлялась хорошо.
Отца мать искренне полюбила. Ой, до чего хороший человек был! Да ещё высокий, интересный! Мама тоже симпатичная – полная, коренастая! Жили они – душа в душу, шесть детей родили! А после Революции в стране пошли такие порядки, такие законы, что люди забыли, что такое – жить хорошо. Натерпелись все, пройдя голод, репрессии, несправедливость.
Раньше-то кто много работал - и жил зажиточно, а новые законы не позволяли людям ни держать скотину, ни работать на себя, ни отличаться от других. Отец очень рано умер, тридцати семи лет, в 1935 году, оставив на руках матери пятерых детей – второй ребёнок, Софья, с 26 года рождения, восьми лет умерла от скарлатины. Времена были ужасные - каждый спасался, как мог.
Я была подростком, когда, помню, пришли чекисты к соседям с обыском, всё перерыли! Не знаю, что искали – жили-то там бабушка с внучкой, уже взрослой девушкой. Наверное, соседи донос написали, позавидовали чему-нибудь. И через дом, у Исаевых, обыски, репрессии… Вся земля дрожала, и люди тоже… Помню, что тогда депутатом Горсовета выбрали Сарсенбаева…
Потом война началась, мне было 14 лет. Семья наша жила по улице Кирова, она была выстлана щебёнкой. В Петропавловске появилось много приезжих людей, ведь сюда эвакуировали заводы - Куйбышева, Калинина, ЗИМ, МЛД. Сыновья и мужья на фронте, женщины, бросив голодных детей дома или сдав их в детдом, стоят за станками, исполняют работу, за которую не платят, пухнут от голода, хоронят родных… Тогда на месячную зарплату нельзя было и булки хлеба купить…
На квартире у нас стал жить Георгий Иванович Черкасов, зам. управляющего «Хлебопродуктами», приезжий. Потом он женится, построит себе дом на нашей усадьбе – всех стали уплотнять. Вот благодаря ему наша семья осталась жива – старших детей он помог устроить на работу. Я тоже стала работать на элеваторе.
Ели мы всё - сырое и варёное, хорошее и плохое, даже шкуры от коровы уплетали, как шашлыки – открывали дверцу у печки, совали туда натыканные на проволоку кусочки шкуры, и поджаривали! Из овсяной шелухи кисели варили. На Белом (село в десяти километрах от города) работники элеватора огороды сажали, у кого в семье работники были, а мы потом чёрную замёрзшую картошку, капусту, брошенную на поле, собирали, варили, и с отрубями смешивали. Крахмал замёрзший, месилось плохо, но ели – всё! Помню – мама принесла целое ведро какой-то съедобной травы, пыталась её с чем-то замесить, чтобы «хлеб» испечь – ничего не получалось, всё рассыпалось… Всё равно съели!
Самое вкусное в то время, конечно, это была каша из молотой пшеницы, её в столовой элеватора бесплатно работникам давали. Паёк мы несли домой - 300, 400, потом стали давать по 700 граммов хлеба. Мама делила его на всех. Конечно, немного и пшеницы подворовывали, тоже несли домой, жарили на плите и ели – вкуснятина! Но это было редко и очень опасно! Вот так трудно жили, так скудно питались, а всем сейчас – по 80-90 лет! Выжили – сталинская закалка!
Первый директор элеватора при мне был Титов, второй – Синицын, третий – Котов, четвёртый – Изотов… Лучше всего мне Котов запомнился, ой, строгий был, умел руководить! Ездил по городу и по области он на конной повозке, вроде кошёвки, а лошадь у него была Серко. Хорошая, красивая лошадь, сизая такая! Подъедет директор куда-нибудь в вышестоящие организации, привяжет торбу с овсом коню на морду, и пошёл по инстанциям ругаться с начальством!
Из конюхов помню Ерусенко и Дурнина. Дурнин в Рабочем посёлке жил, рыжий такой, и дети все в него пошли – рыжие. Очень хороший человек был! На весах стояла Звягина Галина (она была моей соседкой в Рабочем. В 1953 году умрёт ночью внезапно с пятилетней дочкой в руках, девочку с трудом вытащат из закостеневших материнских рук). Люди тогда совсем безграмотные были, у меня, считалось, пять классов, а я даже и писать почти не умела – так наставлю каких-то кругляшек. Но иногда меня заставляли даже писать лозунги – на красном материале. Напишут на бумажке, а я перерисовываю…
Мужчин на элеваторе было мало. Зав. корпусом Степанов – оставленный по брони, Князев, бухгалтер Эпштейн, а в основном работали женщины. Зав. лабораторией была сначала Марья Лукьяновна Бартенёва, а потом – Печонкина, грузчиками – Свикторенко Мария и Агафья, Фёдорова, Очкасова Вера, Фролова Пелагея Фёдоровна, и я – Шафеева Кадрия. Мешки с зерном весили по 60 кг, а мы, молодые девчонки, их таскали! Хорошо помню Анну Герасимову, Жукову Аню – её потом на 10 лет посадят, якобы она машину зерна украла. Да куда ей! Это сделал кто-то другой – подставили…
Элеватор был старый – деревянный, обшитый железом, маленький, освещения не было. Движок работал внутри корпуса только для подачи энергии на сушилку, в котельной машинистом работал старый казах. Из машин зерно выгружали транспортёром в приёмный амбар – привязку к элеватору. Потом надо было зерно переместить на товарный склад, в нижнюю галерею, и дальше – плицами вручную подавали на сушилку.
На весах тогда работал ста-арый дедушка Шилин., он же – грузчик, возчик, электрик – фазы переключал. Все получали за работу копейки или облигациями – значит, совсем не получали: жили под лозунгом «Всё для фронта, всё – для победы!» Обещали потом отдать деньги. И правда – после войны деньги Хрущов вернул, молодец, не обидел. Все были довольны – немножко одежду купили, ботинки – подошва деревянная, верх брезентовый, юбки шили из белой и коричневой мешковины, она – как брезент. Нижнего белья не было – ни бюстгальтеров, ни трусов, носили вместо них что попало… У меня было пополам обрезанное мужское пальто – я в нём щеголяла! С тряпками было очень плохо – ни на пол, ни на кровать постелить было нечего…
Если мы выписывали уголь или отходы, или надо было кого-нибудь схоронить, увезти на кладбище, нам давали быков – они хоть долго едут, а и увезут, и привезут… А крыс сколько было - ужас! А морозы какие – воробьи на лету замерзали! Везде на элеваторе холод, сквозняки! Елыми днями на морозе работали! Ещё и шутили: «Эх, мороз! Ветру мало!». Если работы не было – согревались в «ожидаловке», где стояла русская печь, иногда жарили пшеницу – но днём этого делать было нельзя – начальство увидит или запах почувствует! Только ночью… Работали в две смены… - в нашей смене я, Сырова Варвара Ивановна, Никулина, Харитонов, Макарова Зина, Шалимова Валя. Дядя Саша Урузалимов был машинистом двигателя… Шафееву Катю помню, Куровкину – здоровая женщина была! Князева Стёпу – косоротый, и грыжа на носу...
Думаешь – на машинах нам зерно привозили? Не-ет, на быках, а то и на коровах! Лошадей было мало, всех на фронт забирали. В обозе по пять-семь быков тянутся медленно-медленно, а в каждых санях, бывает, всего-то по три-четыре мешка - из районов последнее заставляли отдавать. Все люди голодные, вся скотина заморённая… Эх, жизнь!..
Мы-то хоть работали и немного чего-то получали, а все соседи, раньше бывшие зажиточными, мужчин отправили на фронт, совсем обеднели, сдавали детей в детдома – чтобы не умерли с голоду, посылали их, сроду не видевших куска сахара, просить милостыню…
Закончилась война, первый год целины… Урожай был очень большой, и весь сгнил – мы оказались не в состоянии его переработать... Начальство начало думать о постройке Нового, современного элеватора. Машин стало больше, коней начали понемногу упразднять. Появились водители – Поротиков Леонид Андреевич(мой отец), который вернулся с Дальнего Востока, где караулил страну от японцев. Мартыны Андрей и Николай, тоже водители. Интересная судьба у Николая – до войны он выучился аж на лётчика! Это в то-то время, когда все ещё неграмотными были! А как война началась, его, немца, упекли в трудовые лагеря… Ну, а потом он так всю жизнь и работал водителем…
Пертурбации в стране многих заставили подняться с родных мест и уехать в дальние края искать счастья… Старшие братья мужа уехали с семьями в Узбекистан, где, по слухам, прожить было легче, да и подальше от строгих глаз начальства… Жили сначала в Ташкенте, потом – в Самарканде, Коканде, да так и потерялись из виду… Позже было землетрясение, и на родину они больше не вернулись.
Самая успешная у нас в родительской семье старшая была, Рашида. Замуж она за москвича вышла, там и прожила жизнь – целых девяносто лет! Умерла семь лет назад… Двух хороших сыновей вырастила… Она в Раю превратилась, «обрусела»…
Я была третьей, с 27 года рождения. У меня был хороший муж, двое детей родилось, Хамит и Лида. Оба получили высшее образование. Хамит Ефаров был тележурналистом у нас, на областном телевидении. Дочь Лида закончила педагогический институт, она с 57 года рождения – теперь Петрова Лидия Михайловна.
Я политику слушаю по телевизору, понимаю! Сталина же хотели в войну ВАКУИРОВАТЬ в Тюмень, а он решил: «Если я уеду – сдадут Москву!» - и не поехал. Значит, он за Россию был! А теперь на Украине «москали» - говорят, "ватники"! Братьями были, вместе сколько и горя, и радости пережили... Помнишь песню:
«Киев бомбили, нам объявили,
Что началася война»?..»
Потом-то я грамоты поднабралась, стала начальником транспорта и сбыта! И старшим бухгалтером работала, и плановиком, и начальником оперативного учёта, и инспектором по охране труда! Так что у меня трудового стажа -37 лет, из них 3 года – военного времени… Ассенизатором я не работала, а некоторые, чтобы выжить, и до этого докатились! Семьдесят лет после войны прошло, а всё не можем из руин подняться:
«Кто за гребень, кто за хвост,
Растащили весь совхоз!
Я и баба, и мужик,
Я и лошадь, я и бык!..» - тогда пели. И по сю пору мало что изменилось. Сталин-то ничего не знал, что творил Берия, так и сейчас акимы – то один заворуется, то другой. А Назарбаев разве может что-то сделать, если все такие?..
Я политику понимаю!
Май 2015 года... Моей собеседнице 86 лет...
Рассказ продолжит дочь Кадрии, Лидия Петрова - Ефарова, она - одна из моих внимательных читательниц.
- Папа мой, Ефаров Михаил Харитонович, участник Сталинградской битвы, прошел всю войну. Но не любил о ней рассказывать, не любил фильмы смотреть. Больше вспоминал о детстве. Семья была работящая, лишнего не было, но сыты были. Жили они в селе Становом. Рассказывал, как забрали у всех лошадей, "обобществили", собрали их в голом поле, а кормить-то нечем - померли лошадки от голода и холода! Как отец его спрятал машинку швейную, приданое матери, от реквизиции - так до сих пор у кого-то родственников сохранилась... Как болел ребёнком малярией сильно: живот огромный от голода, а мимо кто-то проходил и сказал: "Эх, умер бы ты если - так за счастье..."
А вернулся с войны, так начал хлеб возить из своей деревни на элеватор. Тут ему и сказали: "Ты на Катю внимание обрати, девка работящая, бойкая!.." Он и обратил... Вспоминал, как он, деревенский парень, пришел к будущей теще, а та: "Садись, сейчас плов будем кушать!" Папка таких названий и не слышал... "Сижу, жду... - рассказывал, - а это, оказывается, каша рисовая!.."
Папа мой самый добрый был на улице Партизанской, его все соседи любили, многие ещё помнят! У нас вся улица во фронтовиках была, у всех были полные семьи, все работали... Хамит - мой брат, у нас с ним было семь лет разницы. Учеба ему давалась легко. Тогда, по тем меркам, закончить первую Ленинскую школу на "хорошо" было дано не каждому! Так же легко поступил в петропавловский пединститут на исторический факультет.
Родители уже мечтали, как сын директором школы будет, а Хамит понял, что история - не его призвание. Поступил в Казахский Государственный университет на факультет журналистики, закончил его. Начал сотрудничать с газетой "Ленинское знамя". Героями его публикаций были горожане, заезжие артисты, колхозники... Потом стал работать на телевидении. Много ездил по области, иногда и на "кошёвке" - конной повозке, как когда-то ездили, ведь не везде по бездорожью можно было добраться на машине.
Женился. Мало он прожил, заболел, умер в 37 лет, как и его дедушка. Мама, когда его хоронили, не плакала, а на следующий день пучками выпали все волосы... Она плакала всегда сердцем...Это боль, с которой родители жили... Миша, его сын, работает теперь адвокатом во Владимире...
Я закончила пединститут, работала в комсомоле, на швейной фабрике "Комсомолка", потом уехала из Петропавловска в Тюмень, вышла замуж, переехали на север. Позже, на пенсии, опять вернулись в Тюмень - хотелось быть ближе к родителям. Только вот они моего "великого переселения" не дождались...
Папа прожил 92 года, умер в 2014, мама - 89 лет, умерла через два года после папы. Вместе они прожили 65 лет. Дружно жили, не было в семье ни скандалов, ни шума. Мама папу всегда оберегала и защищала...
Чувствую себя очень счастливой! Теперь вижу, что далеко не каждому ребёнку посчастливилось родиться и жить в такой хорошей семье, у таких чудесных родителей, вся жизнь которых - подвиг!