Он шел по пустыне и уже не надеялся, что его найдут. Чтобы надеяться, нужно иметь хотя бы немного влаги в мозгах, а в его голове было слишком сухо.
Он брел по пустыне, не думая, не желая, ни на что не надеясь, и выбрасывал личные вещи по мере смутного осознания их не нужности.
Первым полетел в песок галстук, потом ремень, пустая фляжка, пистолет с кобурой, шлем, тужурка, галифе… Песок жег пятки, поэтому он долго не решался скинуть обувь. Наконец, снял и ее.
Он шел и шел, топча свою крохотную тень. Поднимался, и падал, и снова полз вверх, и скатывался вниз с шершавых горячих барханов, — и ему Ничего не было нужно, совсем ничего, кроме движения; и еще чего-то — неопределенного, как забытая мысль, похожая на мерцающую воду, на прохладное облако над голубыми волнами большого озера, не злого, спокойного, готового принять его в свою бесконечность…
...Когда спасатели нашли его, пройдя вдоль "путеводной нити" из выброшенных им вещей, он был почти гол, а в красной, опаленной солнцем руке, крепко и бережно сжимал фотографию какой-то немолодой женщины, вероятно, его матери…
Удивительно, но фото было целым. Оно не порвалось даже не помялось, только было чуть продавлено большим и указательным пальцами в том месте, где пальцы сильно сдавили фотобумагу…