Сергей Ребельский
Длинношеее, змееед и компания
Давным-давно, когда еврейским детям ещё давали еврейские имена, в захолустном Немирове явился на свет младенец (впоследствии оказавшийся моим дядей), которого нарекли библейским именем Менаше. Ребёнок рано проявил музыкальные способности, с малолетства пиликал на скрипке, и даже учился в консерватории по классу самого Ямпольского. Но выбрал всё-таки математику, поступил на Мехмат МГУ (тогда, до войны, ещё принимали). Родные называли его Мусей, друзья – Мишей. Перед самой войной у дяди Муси родился сын, Веня. Записывать мальчишку отправились всей мешпухой и там, в ЗАГСе, затеяли грамматический спор: как писать отчество, «Менашевич» или «Менашеевич»? Подняли такой гвалт, что совсем заморочили голову паспортистке, – и та записала: «Менашееевич». Так в русском языке появилось третье слово с тремя «е» кряду.
Вернувшись с фронта и оправившись после ранения, дядя Муся родил ещё двоих сыновей. Которые, повзрослев, не пожелали в своих документах никакой экзотики, будь там три «е» или вовсе ни одного, - и заставили-таки отца официально поменять имя на Михаила. Заодно уж и отчество своё, Срульевич, дядя сменил на политически некорректное, но не вызывающее гастроэнтерологических ассоциаций: Израилевич. И правильно, по моему разумению, поступил. Ибо – коли уж средь русских живёшь, общаешься с русскими и на русском, - так поимей в виду и язык. А то вот, к примеру, присвоил себе некогда крупный еврейский писатель псевдоним «Мойхер» (потом, через тире, ещё и «Сфорим», что в совокупности означает «книгоноша») – и вверг в тягостное недоумение поколения русскоязычных читателей.
Что касается дяди, то именно под своим обновлённым именем, Михаил Израилевич Ребельский, был он известен ученикам и ими любим: в трёх школах и в Автомеханическом Институте, где больше сорока лет виртуозно преподавал математику.