Легкомысленные кучерявчики, курносый носик «любопытной Варвары», небольшие «кошачьи» глазки (с обводочками черным карандашом под веками), нежная кожа, с легким загаром (из огорода), лопоухая, золотые сережки с рубинами, платье в горошек (по синему полю белый, мелкий горох), белые носочки и крохотные туфельки «цебо» - вот точный портрет спешащей на электричку девушки, можно сказать, и – женщины (но, кто признается?! Это, в 25, с лишним, лет!). Я, не задумываясь, дам ей имя – Маша, и отправлю во всякие приключения…
Цок! Цок! Цок! Стучали по асфальту каблучки любимых туфелек. Машка обожала свои «цебочки». Только у нее самая маленькая ножка на свете – 32 размер (!). На весь рынок – 3 пары чехословацкой обуви детского размера, но по взрослой модели. Ласковый шелк нового платья плыл рядом по воздуху, поднимаясь, иногда, на неприличную высоту. Машка его немного опускала, но все же, игриво, кокетничала. Под платьем вырисовывались белые шелковые трусики. Да! Это впервые она надела такое белье. Обычно, на изящное не было денег. А тут, сестра поделилась – купила, а ей малы оказались, давят. Вот и отдала Марии. Девушка сразу напялила, и пошла «выгуливать трусики». Легкомысленная! Носик держала по ветру. Машка так хотела любить и быть любимой, что аж челюсти сводило! Прохожие оглядывались. Не все, конечно, а те, что надо – транспортная милиция (сначала - строго, а потом – с понимающей улыбкой), ребята в военной форме (дембеля), студентики, с портфельчиками и «дипломатами», худые и бледные (фу! Поганки!), и даже мужчины средних лет. Высокий, подтянутый, в модном, синем спортивном костюме «Адидас», в белейших «кроссарях», с белой спортивной сумкой через плечо. Он стоял в рискованной близости от девушки. И так пахнуло от него! Аж - голова кругом. Машку качнуло. В электричке, куда она еле пролезла, яблоку было негде упасть. Раним утром всегда так. Полно народа. Девушка торопилась к подруге на юбилей, 5 лет семейной жизни. Подруга жила скромно, далековато. Машка везла подарок – настольную лампу. Тогда, в советские годы 1988 г, это был стоящий презент. Чуть не уронила коробок. Мужчина подхватил. Так завязалось нечаянное знакомство.
Мужичка звали Тимофей Ильич. Ему было за 40. Женат. Сыну 22 г. Где-то на перроне под Новогродовкой, на «блочке» 107, ждала его жена. «И всегда так!» - с досадой подумала девушка. Машка протиснулась внутрь вагона, ей еще полтора часа телепаться, надо где-нибудь приземлиться, а то ноги гудят. «Цебы» хороши, в них действительно удобно ходить, но подошва очень жесткая, и ноги быстро устают. Она присела на краешек сиденья и благодарно взглянула на пассажирку, уступившую ей место у окна. «Ты поосторожней с кобелями-то, девочка! А то – захомутают, и родителей не увидишь никогда, в рабство попадешь!» - напоследок предостерегла та, выходя из вагона. Чепуха какая-то! Чушь!!! Какое рабство в Советском Союзе?! На дворе 20-й век! Мы построили социализм. Уже одной ногой в коммунизме. «Да, она тронутая старушенция!» - заключила Машка и уткнулась в окно вагона, наблюдая за пассажиркой. Та вышла и помахала ей приветливо рукой. Машка показала ей язык. Ну, а чего она с нравоучениями? Что, Машка – маленький ребенок, что ли? Выдумала тоже про рабство. Какое рабство?! Импозантный мужчина в белейших «кроссарях» нежно обнял жену, элегантно взяв ее под руку, двинулся по оживленному перрону к выходу. Проходя близко возле Машкиного окна, на 2-3 секунды задержался, глядя ей прямо в глаза, а потом заспешил к выходу. Супругу тянул под руку. Она, вроде, ничего не поняла. А Машку морозом обдало. Ух, какой! Красивый! И он сам знает, как нравится женщинам. Вероятно, тот еще ходок… Но! Машке нужен помоложе. Вот, разве что сын его. Высокая фигура случайного попутчика мелькнула за окном и скрылась в толпе. Девушка ничего не спрашивала у эффектного мужчины, и – шанс развития каких-либо событий был упущен. Электричка опаздывала на 10 минут. Народ входил и выходил. Машка приехала в Ясиноватую. Теперь надо пересаживаться на рейсовый автобус и ехать до Макеевки. Пока добралась, полдня ушло. Подарок благополучно был доставлен по назначению. За столом просидели всего пару часов. И Машка засобиралась домой. Когда муж подруги отлучился покурить, девушка рассказала ей о необычной пассажирке и что та ей сказала. Подруга была очень серьезной и надежной. В Машкином рассказе чего-то не хватало. Несколько раз Машка пересказывала, что и как сказала пассажирка. «А, вдруг, действительно, предупреждение? Но, о чем?» - девушки задумались. Муж подруги был иного мнения. Он услышал за дверью их разговор и решил вмешаться: «Ты одна никуда не поедешь! Заночуй! А завтра мы сами тебя проводим до Ясиноватой и посмотрим, что там за страсти-мордасти». Но Машка рвалась домой. Мать все глаза проглядит, волноваться будет. Ну, зачем это? И она поскакала. Друзья напутствовали молитвами и пожеланиями хорошего пути. Обратная дорога не казалась ей длинней. Людей было мало. Потому что Машка попала на самый последний рейс, в 21.30. Опустилась прекрасная июньская ночь. Небо усыпано звездами. Луна, как блюдце. Иногда набегали сизые тучки, закрывали луну ненадолго. Но дождя не предвиделось. Вагон от Авдеевки был совсем пустым, когда зашел тот самый, Тимофей Ильич. Только в др одежде. Машка его не сразу признала. Он, и – не он. Он пробежал мимо нее. Покрутился в следующем вагоне, ровно столько, чтоб она успела еще раз пожалеть, что и тут его не окликнула. Скучно же одной ехать! И страшно. А тут, свой человек, знакомый. Но он уже «нечаянно ее заметил» и плюхнулся рядом, на сиденье. Машка охнула. Мужчина все видел. Все понимал. Если б знала она, какую цель он преследовал! Так они сидели и говорили. Поддавшись обаянию и хитрому поведению попутчика, Машка вышла с ним на «блочке» 107, и направилась в гости, к нему домой, знакомиться с его сыном Олегом. Время было – чуть больше 11ч вечера. И куда ж тебя поперло? Но голос рассудка молчал.
Главное, что дом находился рядом с остановкой. Там, получается, будка из бетона, от дождя прятаться. За будкой – посадка. Редкая, через нее видно дома. Дорожка шла наискосок. И самый крайний дом, за высоким зеленым забором, ихний. Мужчина завел Машку во двор и сразу запер на замок калитку: «Лазят по ночам, воруют. А у нас – машина! И сын зря не будет беспокоиться. Он у нас – талант, художник по камню». Если б знать девушке, что это был за художник! Двор освещался ярко лампой на столбе. Хоть книжку читай! В окнах ярко светилось. На порог вышла жена Тимофея Ильича. Машку передернуло немного. Хоть бы не заметила, что она запала на ее мужа. А та и «не заметила»… Ласковым голосом зазвала заходить и «быть, как дома». Машка зашла. В доме все сияло чистотой и достатком. Шикарная мебель. Импортный телевизор. На кухне все – белейшее. Похоже, хозяева немного сдвинутые на белом цвете. Но милые разговоры, чуть-чуть шуток и юмора растопили скованность. После «чая» как-то стало легко общаться. Машка все время смеялась. И когда вышел из своей комнаты Олег, она еще смеялась. Она смеялась и смеялась и не могла остановиться. Парень был очень красивым. Чем-то напоминал отца. Такие же - высокая фигура и темные волосы, длинные руки с тонкими пальцами, в «Адидасах». Машка удивилась, что оба носили длинные волосы. У отца – до плеч. А у сына – до пояса. Темная грива, вьющихся, ослепительной чистоты волос. И серые пронзительные, с поволокой, глаза. Глаза безумца. Хозяйка дома была блондинкой. Голубые глаза, белая кожа. И – спортивный костюм. Тимофей Ильич уже успел переодеться, в спортивный костюм. Машку развезло. Она ничего не понимала – почему же опьянела? Она же ничего спиртного не пила. Но и возражать не могла. «Чай» притупил в ней способность здраво мыслить и сопротивляться. Почему хозяева в спортивных костюмах? Это что – соревнование? Она и вслух спросила. Но хозяева мило ей улыбнулись и повели в комнату сына. Сами же выскочили во двор и замкнули дверь. Машка поняла, что дверь замкнута, и она не убежит. Но зачем ей убегать? Ведь Олежка такой милый… Поговорив с Олегом, девушка поняла, что тот психически болен. В прекрасном теле жил некрофил. А во дворе его родителей была ритуальная служба. Олег сначала «познакомил» Машку со своей «любимой» подругой Тоней, потом - с Татой, потом – с Мариной и Лидой. В модных одеждах, увешанные золотом и бриллиантами, в гробах лежали «подруги». Чтоб тела не благоухали и не разлагались, отец с матерью вымачивали их в специальном растворе. Но тела все равно гнили и воняли. Поэтому, требовалась новая «подруга». Машка сама «запрыгнула» на Тимофея Ильича. По глупости. По наивности. Вот и попала. Долго рассказывал Олег Марии о своей работе. Показывал эскизы. Он действительно слыл хорошим художником. Портреты на могильных плитах получались, как живые. Семейный бизнес процветал. Отец и мать видели, какой талант у их сына. И не считали сильно зазорным то, что «мальчик развлекается» именно таким образом.
Неделю уже жила Машка у новых «друзей». Но никак убежать из ужасного места не могла. Приводили еще одну девушку. Сидели за одним столом. Но от увиденного и передозировки «чая» она скончалась. Ее «привели в порядок» и усаживали по утрам, рядом со всеми, за столом, во время обеда и ужина. Машка не могла есть. Ее рвало. Она падала в обморок. Ее заливали «чаем» и снова усаживали, или укладывали «спать» в гроб. По надобности, к ней укладывался рядом Олег. Он проявлял такую фантазию и оказывал такие удовольствия, о которых скромная девушка и не знала даже. В перерывах между «клубничкой», парень занимался работой. Рисовал. Рисовал много и плодотворно. Никто не мог заподозрить в его работах намек на вульгарность или разврат. Одно – целомудрие! Он рисовал ангелов, Божиих Матерей, Иисусов, с разными лицами. Но всегда, в благочестивом виде. Олег молился. И приучал молиться Машку. Она была уже почти на грани жизни и смерти, когда ей подфартило. По воскресеньям семья хозяев уходила рано утром в местную церковь. На часок. Машка притворилась сильно больной. Не ела. Не пила «чая». «Сама дойдет!» - подумала «семейка Адамс» и отчалила молиться. Машка во всем доме осталась одна. Сначала она хотела их наказать и ограбить – сгребла золото и брюллики в свою сумку. Но, передумала. Разрыдалась. Подошла к зеркалу. Боже мой! На нее глянула изможденная тень человеческая. Время тикало. Кое-как причесав волосы, нашла свое платье и босоножки. Машка сумела-таки открыть окно из кухни. Разбила стекло. В задней части двора увидела лаз. Пробралась в чужой двор. На нее выбежала большая собака. От страха у Машки подкосились ноги. Она упала на грядки с картошкой. Заплакала горько-горько, навзрыд. Собака удивилась. Обычно – орут, палкой отбиваются. Она кинулась облизывать плачущую девушку. Машка ползком добралась до калитки и выглянула на улицу. Никого! Молнией, изо всех сил, понеслась к остановке электрички. Вдалеке гудела подходящая электричка, гремели составы и кричали пассажиры. Машка смешалась с толпой. Когда залезала в вагон, увидела, как к дому торопилось «святое семейство». Девушка прошмыгнула в вагон и забилась в уголок. Дома Машка матери сказала, что потеряла деньги, и пришлось заработать на билет, чтоб доехать домой. Мать поверила. Сидя в ванной, Машка отмывала с себя грязь. И не могла отмыть. Запах тлена въелся в кожу. Вошел в ее сознание. Она зажила дальше, обычной жизнью, но, иногда, просыпалась оттого, что снова чувствовала в себе и на себе Олега, его ласки, его терпкий запах мужчины. По совету батюшки, она исповедуется и причащается, она молится и соблюдает все посты и святые праздники. Ездила к святым местам. Прикладывалась к мощам. И, конечно же, обращалась к психиатрам. Она никак не может забыть Олега. В темной ночи слышен шепот. Это Мария молится…
11 января 2017 г