Русский патриот из Лихтенштейна
…лучшее средство привить детям любовь к отечеству
состоит в том, чтобы эта любовь была у отцов.
Ш.Монтескье
…Меньше всего, выезжая на поезде из австрийского Инсбрука, я ожидал узнать, что в столице княжества Лихтенштейн нет даже своего железнодорожного вокзала …
Началась эта история давно с разговора с известным писателем и публицистом Юлианом Семеновым в далёком 1989 году в Бухаресте. Мы вместе оказались в журналистской командировке во время революционных событий в Румынии. Коротая время в аэропорту, мы беседовали перед отлетом в Москву, как это часто бывает вспоминая общих знакомых и различные истории из журналистских командировок. Узнав, что я собираю материал для статьи о русских эмигрантах, Юлиан упомянул о своём друге русском эмигранте, бароне Фальц-Фейне, живущем в небольшом княжестве Лихтенштейн. Когда мы прощались в Москве, он предложил мне написать о нем статью или сделать телепередачу и дал мне его адрес и номера телефонов, пообещав сообщить Фальц-Фейну о моём возможном приезде.
Судьба распорядилась так, что приехать я смог только через много лет в 1996 году, когда работал на московском телевидении. И хотя со средствами у редакции в то время было непросто, телеканал смог отправить меня в командировку. Телегруппу послать не смогли и все проблемы со съемкой мне пришлось решать самостоятельно. Единственный человек, который не подвел и помогал в создании документального фильма , была моя жена Татьяна.
… Доехав до небольшой станции Фельдкирх, мы, сев на автобус, пересекли границу с Лихтенштейном, которая оказалась мостом через горную реку. В столице, небольшом городке Вадуце, на улице Шлоссштрассе, ведущей в гору, к возвышающемуся вверху замку князя, не доходя который мы и разыскали виллу «Аскания-Нова», где жил Эдуард Александрович Фальц-Фейн. После звонка в массивную дверь к нам вышел спортивного вида мужчина и улыбаясь с небольшим акцентом произнес:
-Добро пожаловать в русский дом в княжестве Лихтенштейн.» Действительно, в доме с первых секунд ощущался русский дух и всё напоминало о России: картины, множество фотографий, книги… У входа в большой кабинет я увидел на специальной тумбе большой бронзовый бюст российской императрицы Екатерины Великой. Поймав мой взгляд, барон усмехнулся и произнес: «Хорошая работа - это творение французского скульптора Ж.Гудона, который создал этот бюст в 1773 году. Его я недавно купил для музея царицы в Цербсте, как известно, она была анхальт-цербсткой принцессой. 200 лет назад она умерла и мы все соберемся помянуть её и я вручу этот мой подарок музею».
Все дальнейшие семь дней жизни в гостях у Эдуарда Фальц-Фейна были наполнены интересными рассказами, дискуссиями и съёмками.
Но для начала необходимо рассказать, как на русской земле появились немцы и приехали предки барона...
В 1762 и 1763 годах российская императрица Екатерина II-я издала манифесты, по которым в Россию, где население составляло тогда 30 миллионов человек, приглашались из западных стран специалисты и фермеры для развития пустующих земель. Условия для иностранцев были очень привлекательными. Им бесплатно предоставлялись земельные угодья, право открывать церкви и исповедовать любую религию. Приехавшие иностранцы на 30 лет освобождались от налогов и на двадцать пять лет от воинской службы. Лишь одно условие поставила императрица приезжим - дать присягу на верность русскому престолу.
Манифесты о заселении пустующих земель колонистами были распространены российскими дипломатами по всей Европе и вскоре иностранцы стали собираться в далекую огромную страну.
Одного из таких глашатаев, громко сообщившего на городской площади переведенный на немецкий язык манифест, однажды услышал Йоханн Фейн. Он, выделявшийся своим высоким ростом и мощной фигурой, в то время скрывался, бежав из армии герцога Вюртембергского, где он обязан был служить. Услышав о приглашении российской императрицы, которая, к тому же, была немкой по происхождению, он понял, что это судьба и в крещенские морозы вместе с группой будущих немецких колонистов прибыл в Россию.
С первых дней, увидев Санкт-Петербург, красоту Зимнего дворца, огромные просторы империи, он был покорен страной.
Прибыв в Россию только с парой кожаных сапог, став земледельцем под Мелитополем, он много трудился и к концу жизни стал уважаемым владельцем процветающего хозяйства. Его сын Фридрих Фейн успешно продолжил дело отца и в 1824 году был признан самым успешным овцеводом на юге России.
Сотни немецких переселенцев прибыло в те годы в Россию. Не удержался от стремления развивать на её просторах бизнес и герцог Анхаль-Кетенский. В 1828 году в Таврической степи русский царь продал ему большой участок земли по 8 копеек за гектар для создания овцеводческих ферм. В безводных степях между Каховкой и Крымом шло освоение пустующих земель.
В 1841 году эта местность была названа Аскания-Нова по имени древнего родового имения и дворца герцога «Аскания». Через 15 лет, в 1856 году, когда герцог умер, его земля была продана его соседям, немецким колонистам Фейнам. Центром большого имения стало поселение названное Элизабетфельдом.
Однажды к Фридриху Фейну зашел познакомиться немецкий колонист, фермер из Саксонии, Йоханн Пфальц, который также переехал в Россию в поисках лучшей жизни. Они стали поддерживать дружеские отношения. У Фридриха Фейна была единственная дочь Элизабет. Новый знакомый стал часто приезжать к ним в гости и вскоре сделал предложение жениться на дочери. Долго в семье Фейнов обсуждали и не принимали решения-семья уже была богата и успешна, а породниться предлагал начинающий, скромный фермер. Не нравилась Фридриху и фамилия будущего зятя и он поставил условие, чтобы Йоханн Пфальц изменил фамилию, убрав букву «П». И когда это требование было выполнено, после бесед с дочерью, согласие на брак было дано. Фамилия молодой семьи стала писаться Фальцфейн. Но и это не устроило Фридриха Фейна, который был патриотом своего рода и он обратился к царю с письменным ходатайством: разрешить его потомкам носить двойную фамилию. Но в высочайшем указе ему было отказано.
Прошли годы. Император Александр II-й после Крымской войны находился как-то в поездке по югу империи. Во время войны хозяйство Фридриха Фейна помогало русской армии сельскохозяйственными продуктами и лошадьми. Царь посетил его село Преображенку, где встретился с Фейном. Император заявил, что готов оплатить все счета за его услуги и поставки продуктов для армии. В ответ Фридрих заявил, что помощь русской армии - это был его долг. Он обратился к императору лишь с одной просьбой: получить разрешение и соединить две фамилии, в двойную Фальцев и Фейнов, чтобы его род не был забыт. Царь пообещал решить эту проблему и вскоре сдержал своё слово. Через несколько месяцев после рескрипта царя в России появилась двойная фамилия Фальц-Фейны.
===
…Эдуард Александрович Фальц-Фейн родился 14-го сентября 1912 года в селе Гавриловка, Херсонской губернии.
К этому времени огромное хозяйство и уникальный зоопарк, где животные жили не в клетках, а на свободе, были хорошо известны в России и за её пределами, став гордостью российских царей. В 1914 году, когда он прибыл на отдых в Крым, император Николай II посетил имение Аскания- Нова. Вот что царь написал в своём дневнике в те дни: «…прибыл в имение Фальц-Фейна Аскания-Нова, где был тепло встречен хозяином и его матерью.»
Дядя Эдуарда, Фридрих Эдуардович Фальц-Фейн, выпускник Дерптского университета, став ученым, в конце 19 века увлекся созданием зоологического сада для животных и ботанического сада с уникальными растениями на огромной территории их земель. Изучивший опыт крупнейших заповедников мира он основал зоологическую станцию и посадил уникальные деревья и растения. В начале XX-го века в Аскании-Нова насчитывалось около двух тысяч различных животных. На территории заповедника проживало 58 видов млекопитающих, 344 вида птиц, туда, впервые в мире были
привезены двенадцать молодых чистокровных лошадей Пржевальского.
Для полива растений и содержания животных были пробурены несколько подземных скважин, из которых ежедневно вода подавалась по всей огромной территории. Уже в конце 19-го века связь из Аскании-Нова осуществлялась с городами России по телеграфу и телефону.
Уникальный заповедник в России привлекал внимание многих ученых, зоологов и орнитологов мира, которые приезжая, восхищались увиденным в имении Фальц-Фейнов.
Царь Николай II, завершив свой визит, написал своей матери: «Там живут разные олени, козы, антилопы гну, кенгуру и страусы круглый год под открытым небом, на открытом воздухе и тоже вместе. Удивительное впечатление, точно картина из Библии, как будто звери вышли из Ноева ковчега».
В дневнике, который император вел ежедневно появилась запись: «Голова ходила кругом от стольких впечатлений и поразительного разнообразия животных!»
По семейной легенде во время визита в 1914 царь году держал двухлетнего Эдуарда на руках и хвалил, что тот не плакал. Завершая визит, Николай II для заповедника передал в подарок двух зубров.
Пребывая в гостях у Фальц-Фейнов, царь, несмотря на то, что даровал за год до своего визита им дворянское звание, нарушил главное правило протокола: император не имел права во время поездок останавливаться проживать у частных лиц, даже у дворян. Протокол требовал, чтобы монархические особы были под опекой губернаторов, представителей власти на местах. Но оказавшись среди просторов степи в прекрасном имении, окруженный вниманием, император и его свита ощущали себя в комфорте и безопасности.
Эдуарду исполнилось пять лет, когда он стал свидетелем Февральской революции 1917 года. В те дни они гостили в Санкт-Петербурге, у дедушки ,отца его матери, Веры Николаевны, у Николая Алексеевича Епанчина, генерала от инфантерии, который приехал в столицу с фронта.
Всей семьёй они жили в отеле «Медведь», где отец, Александр Фёдорович, снял номера .Находясь в столице они узнали об отречении
царя Николая II и стали свидетелями появления вооруженных отрядов на улицах Петрограда.
Вскоре, Вера Николаевна мать Эдуарда и дети заболели корью. Как стало понятно позже, возможно, болезнь спасла всю их семью. После выздоровления, они планировала возвращение в Херсон, в своё имение.
Однажды, взволнованный владелец гостиницы вбежал в комнату к Александру Федоровичу, и предупредил, что по гостинице ходят революционеры и ищут постояльцев с немецкими фамилиями и офицеров. Едва тот успел спрятаться, дверь открылась и на пороге появились вооруженные люди. Они удивились , что днём в комнате было темно. Когда им объяснили, что там находятся больные корью дети и мать, они спешно удалились. После выздоровления Веры Николаевны и детей было решено, что всей семьей не медля уехать на несколько месяцев из России в Финляндию.
События в стране развивались стремительно: произошла Октябрьская революция и вскоре началась Гражданская война. Весной 1918 года они переехали из Финляндии в Швецию, а позже в Германию, в Берлин. Так начался период эмиграции, тяжелых испытаний и трагедий в семье Фальц-Фейнов. Никто из родителей и родственников не думал тогда, что они уезжают навсегда. Временный отъезд для них, как и для многих людей, превратился в проблему поиска страны, места для выживания и жизни.
Приехав в Берлин, они вскоре осознали, что эмиграция спасла им жизнь. В 1919 году пришло трагическое сообщение, что рядом с их имением, в порту Хорлы была убита Софья Богдановна Фальц-Фейн, мать отца Эдуарда и Фридриха Александровича, основателя заповедника Аскания-Нова. После революционных потрясений она пыталась вести управление хозяйствами Фальц-Фейнов в Таврии, на юге России, включая построенный по её инициативе в 1897 году порт Хорлы.
С конца 19 века он был многим известен на юге России. У его причалов могли одновременно швартоваться шесть судов. Оттуда вывозилось на экспорт зерно и шерсть Уже в конце 19 века Хорлы был также связан современной на то время телефонно-телеграфной связью и осуществлялось активное каботажное сообщение с Херсоном, Одессой, Севастополем, Николаевым…
После Октябрьской революции 84 летняя пожилая женщина, отказалась покидать родину. Она была уверена, что крестьяне и рабочие порта, для которых она построила школы, больницы, которым оказывала помощь, не дадут пожилую женщину в обиду. Но шла Гражданская война белых сменяли красные, им на смену врывались «зеленые», по Украине перемещались банды анархистов, которые грабили и убивали… Однажды в Хорлы вошел отряд революционеров и, узнав, что в одной из комнат управления порта живет старая, барыня кто-то выстрелил в закрытую дверь её комнаты. На следующее утро пожилую женщину обнаружили убитой.
Революционные потрясения на Родине, убийство матери, ностальгию и трудности эмиграции всё это вместе не смогло вынести сердце отца Эдуарда Александровича. 9-го сентября 1919 года он скоропостижно скончался от сердечного приступа. Буквально через несколько месяцев также неожиданно ушел из жизни и его брат известный зоолог и эколог, основатель заповедника Аскания-Нова Фридрих Александрович Фальц-Фейн.
В те годы неспокойно было и в Германии. После Первой мировой войны страну сотрясали революционные события и народные выступления. Послевоенная астрономическая инфляция, тяжелая экономическая ситуация заставили семью русских эмигрантов вначале переехать из Берлина в Баварию, в Мюнхен. Но после «Пивного путча» национал-социалистов Гитлера, Вера Николаевна приняла решение перебраться с детьми во Францию, в Ниццу, где муж ещё до войны приобрел дом.
Но эмиграция не всегда сплачивала родных людей. Отец Эдуарда не оставил завещания. Большой и красивый дом на морском берегу вынуждены были делить с родственниками от первого брака Александра Эдуардовича Фальц-Фейна. Судебные разбирательства, выяснения отношений, раздел и продажа имущества привели к тому, что семья смогла лишь приобрести себе небольшой дом с запущенным садом вблизи Ниццы. Но они были рады и этому-многие русские эмигранты не имели своего угла, месяцами маялись без работы и жили впроголодь.
Там во Франции, Эдуард , которого с раннего детства воспитывали в атмосфере немецкой и русской культуры и языков стал больше узнавать и изучать историю и культуру России, учить и говорить на русском языке. Дед, генерал Епанчин, также приехавший к ним, много сделал, чтобы внук узнал как можно больше о русской истории и ратных подвигах своих предков. В 1923 году Вера Николаевна настояла и Эдуарда, которому исполнилось 11 лет, крестили и, став православным, получил имя Олег.
…Эдуард Александрович перебирает пожелтевшие фотографии и вспоминает перед видеокамерой:
«Моя мама была очень доброжелательным и хлебосольным человеком. Она любила музыку, часто играла на рояле, который летом стоял под пальмой, рядом с домом.»
Когда собирались гости в их доме, часто в минуты ностальгии они пели русские песни и романсы. В те годы очень популярной в среде эмигрантов стала песня, которую исполняла известная певица Надежда Плевицкая, где были слова:
«Занесло тебя снегом Россия,
Замело сумасшедшей пургой.
И холодные ветры степные
Панихиды поют над тобой.»
Позже её назвали »Галлиполийским гимном» в память о русских солдатах, оказавшихся после Гражданской войны на чужбине, в Турции, возле города Галлиполи.
В такой атмосфере, среди людей, испивших горькую чашу эмиграции и ностальгии по Родине, воспитывался Эдуард. Он говорил, вспоминая тот период жизни: «Если в раннем детстве на меня оказали большое влияние родственники со стороны Фальц-Фейнов, то уже в школе и в сельскохозяйственном институте, со мной много занимался мой дедушка, генерал от инфантерии, в прошлом директор элитного Пажеского корпуса генерал-лейтенант Епанчин и моя мама.
В истории России Епанчины –это славные имена. Если познакомиться с нашей родословной, то нетрудно увидеть, что это один из самых старинных дворянских родов России, как и Романовы, получивший герб еще от Петра I. Три моих предка стали адмиралами и, к примеру, двое из них были участниками знаменитого Наваринского сражения.
А мой дедушка во время Первой мировой войны успешно сражался с германскими войсками в Восточной Пруссии».
Мы говорили о реалиях жизни в эмиграции и барон продолжил: «Надо признать, что многие русские аристократы в эмиграции очень нуждались и вынуждены были торговать даже своими родовыми титулами.
Конечно, покупатели были и , в основном ,из Америки. Так, например, родственник моего друга Николай Трубецкой пытался стать актёром. Вначале он снимался в 20-е годы в кино в Германии. Позже переехал в Голливуд, где, обладая внешностью героя-любовника, пытался найти своё место. Но актером он был не очень талантливым. В результате не смог найти счастья в профессии, но очень удачно женился на дочери миллионера, владельце фирмы «Чемпион», которая производит автомобильные свечи зажигания.»
Вспоминая известных людей бывавших в их доме в Ницце, Эдуард Александрович рассказал: «В Монте-Карло, в Монако, рядом с Ниццей, дважды в год проходили «Русские сезоны», на которые приезжали известные музыканты, певцы, режиссеры… В нашем доме был прославленные балетные постановщики Сергей Дягилев и Серж Лифарь, композитор Игорь Стравинский, приезжал великий певец Федор Шаляпин, который своим могучим голосом исполнял песни и арии из опер.
Но я в то время заканчивал школу и увлекался велосипедным спортом и на этих встречах не засиживался, меня ждал мой друг Игорь Трубецкой, с которым мы уезжали на велосипедах или вместе занимались учебой. Вскоре я поступил в аграрный институт в Ницце, где продолжал заниматься спортом и выступал за студенческую команду, став в 1932 году чемпионом Франции по велогонкам среди студентов.»
Эдуард Александрович показывает старинные фотографии, сделанные в его юности. Среди них снимок, где он получает награду за победу в соревнованиях.
После спортивных побед о талантливом спортсмене-студенте в газетах появились статьи и фотографии. Однажды, Эдуард зашел в редакцию спортивной газеты «L’Auto»,где случайно разговорился с главным редактором, месье Годе. Тот, узнав, что молодой человек известный спортсмен и знает несколько иностранных языков, предложил ему работу репортёра спортивной газеты. «В то время шла подготовка к Олимпийским играм 1936 года в фашистской Германии.
Всех интересовало как будет организована олимпиада и чем всех удивят. Фашистские власти Германии действовали с размахом: в стране строились прекрасные шоссе, в Берлине создали огромный олимпийский стадион, для журналистов был подготовлен современный пресс-центр…Делалось всё, чтобы поднять престиж Германии во главе с Хитлером. Именно так в Европе мы называем его. Не Гитлер, а Хитлер.
Я был аккредитован на этих олимпийских играх, где каждый день был интересен и приносил материал для публикаций. Готовя материалы для газеты, я смог взять интервью у Геббельса и Геринга. Я видел Хитлера, который позже сидел вместе со своими помощниками и охраной недалеко от ложи прессы и мы могли наблюдать, что из себя представляли фашистские лидеры.
Один из самых интересных моментов, чему я был свидетелем, произошел, когда проводился забег на 100 метров. За Германию выступал известный немецкий легкоатлет Борхмайер, который надеялся на победу. Его соперником был чернокожий американец
Джесси Оуэнс. Это соперничество стало одной из самых ярких интриг олимпиады. Во время забега Геринг кричал как сумасшедший, а Хитлер вскочил со своего места и сжимал кулаки. Но первым финишной ленты достиг американец. Д. Оуэнс , который в результате стал четырехкратным чемпионом тех Олимпийских игр, выиграв забеги на 100 метров, на 200 метров, в эстафете и даже в прыжках в длину, впервые преодолев длину в восемь метров.
Проигрыш арийца чернокожему и его успех нарушали нацистскую теорию об арийцах и , чтобы не поздравлять чернокожего спортсмена, Хитлер ушел в тот день с олимпийского стадиона.»
После Олимпиады 1936 года редактор принял решение, поручить Эдуарду Фальц-Фейну возглавить корреспондентский пункт в Германии. Это был насыщенный событиями период в жизни Эдуарда. Он был молод полон сил и замыслов. Часто приезжая в Париж, журналист бывал и проводил встречи в известном ресторане «Максим».
Его история примечательна. В 1893 году, официант Максим Гайаром решил начать свой бизнес и открыл свой ресторан. Чтобы не терять время на поиск его названия он решил дать ему своё имя «Максим».
Вскоре ресторан прославился своей изысканной кухней и приятной атмосферой.
С 30-х годов им владел Луи Водабль прекрасный ресторатор и большой любитель велоспорта. В один из приездов Эдуарда они познакомились и вскоре стали хорошими друзьями. Зная, что у журналиста нет своей квартиры в Париже, Водабль предложил ему останавливаться у него в «Максиме». На втором этаже над рестораном была комната для отдыха владельца, от которой Эдуард и получил свой ключ. Когда он говорил , что остановился у «Максима», многие знакомые удивлялись, заявляя - это не гостиница, но он объяснял, что там у него есть небольшая комната, вызывая восторг и уважение у приятелей.
«Луи Водабль был настоящий и очень хороший мой друг, представьте-на мою свадьбу в 1964 году он привез 100 бутылок прекрасного шампанского и 100 бутылок подарил, чтобы мы пили его в наш медовый месяц-вот такой был неординарный и внимательный человек…»-сказал Эдуард Александрович и погрустнел:
«Когда мой друг умирал, он попросил меня позаботиться о его старинной подруге, которую он любил всю жизнь. Он не мог развестись с женой, взяв обязательства еще в юности, быть всю жизнь с ней вместе. Но жизнь сложная штука и он встретил молодую прекрасную женщину…
Я всё сделал, как он просил и отвёз её в Швейцарию и передал деньги с секретного счета Водабля, завещанные для неё. Эта красивая и еще не старая женщина отдала ему всю свою любовь и нежность и она не должна была страдать от того , что он не смог женится на ней.
Его жену я тоже знал-она была некрасивая и вечно чем-то недовольная дама. После кончины мужа она жила в шикарных апартаментах. Однажды, она пригласила на Новый год сына, тот не захотел приехать и она, раскрыв окно выпрыгнула вниз. Только утром её мертвой обнаружил садовник…
С «Максимом» связана еще одна замечательная моя дружба. Мы организовали при ресторане Спортивный клуб, куда приглашались ежегодно самые известные спортсмены. Однажды я встретился и вскоре подружился с легендой автоспорта тех лет, Рудольфом Корачоллой. В 30-е годы он был признан лучшим автогонщиком Германии. Всего в его карьере было 100 побед. В те годы я тоже начинал увлекаться автогонками и это сближало нас. Мы часто проводили время вместе. Когда началась Вторая мировая война и в 1941 году Германия напала на СССР, я в этот период жил на его вилле «Скания» в швейцарском Лугано. В начале войны, когда у нас появились первые проблемы, я помогал ему выращивать овощи, занимался садом, разводил кур… надо было выживать. Вскоре из Ниццы мама сообщила, что она больна и я вынужден был срочно приехать к ней , чтобы ухаживать за ней.»
Фальц-Фейн поднимается и берет с письменного стола фотографию спортивного «Мерседеса» и рядом молодого человека, в котором узнается его профиль.
«Когда я уже жил в Лихтенштейне, после войны и увлекался автомобильными гонками, в 1958 году Корачолла неожиданно приехал ко мне на новейшем спортивном «Мерседесе» с «крыльями», у которого двери открывались вверх. Это был его подарок мне. Через год случилась трагедия- он умер в три дня. Когда Руди позвонил и сообщил, что заболел, я немедленно выехал в Лугано. Он чувствовал себя плохо. Срочно я его отвез в Германию, к одному из лучших врачей, но тот после обследования покачал головой и развел руками, произнеся фразу: «Слишком поздно - печень вся разрушена».Позже выяснилось, что виной его смерти стал бензин, которым пользовалась фирма «Мерседес». Тогда еще не следили за уровнем токсичности и очистки бензина и , вдыхая его, человек отравлялся… Так я потерял еще одного замечательного друга.
Я не молодой человек и, к сожалению, вспоминая о многих друзьях, я вынужден говорить, что их уже нет с нами.»
После войны Вера Николаевна убедила Эдуарда поехать в Лихтенштейн. В разрушенной Европе в то время это княжество было одним из самых благополучных и нетронутых войной мест. Князь Лихтенштейна Франц I обещал деду, генералу Н.А.Епанчину, когда был послом Австро-Венгрии в России, что поможет всегда в трудную минуту.
Но еще до Второй мировой войны судьба однажды привела молодого спортивного журналиста в горное княжество и он сделал уникальный снимок последнего солдата княжества. Случайно узнав, что ещё жив житель Лихтенштейна, который служил в армии княжества и ему исполнилось тогда 95 лет, Эдуард сделал редкий снимок, запечатлев пожилого , с белой бородой подданного княжества с винтовкой и в военной форме.
Армии у княжества уже не существует давно и часть своих суверенных прав, включая оборону, оно передало Швейцарии. Фотография с подписью «Последний солдат княжества Лихтенштейн» вошла в историю этого небольшого государства и открытка с этим снимком считается в наши дни редкостью. Кроме того, как спортивный журналист Фальц-Фейн ещё в 1936 году помог княжеству создать Олимпийский комитет Лихтенштейна.
И вот вскоре после окончания войны в солнечный летний день 1945 года в Вадуц приехал 33 летний человек со спортивной фигурой и хорошими манерами и обратился в канцелярию с просьбой о встрече с князем. Во время аудиенции Эдуард Фальц-Фейн попросил предоставить ему подданство княжества и напомнил, что он внук генерала Епанчина. Правящий князь Франц I-й тепло встретил его и заявил, что рад будет иметь среди свои подданных внука своего друга, русского генерала, но необходимо, чтобы одно из поселений княжества одобрило предоставление подданства своим голосованием проживающих там жителей. Таковы были демократические правила княжества. Через несколько дней один из самых маленький городков княжества Руггель, а по меркам России деревня, где было немногим более ста домов провел голосование в Совете общины: принимать или отказать в качестве нового подданного, бывшему дворянину Российской империи Эдуарду Фальц-Фейну. Сто голосов было «за», шесть голосов были «против».Казалось всё было решено и он стал жителем княжества. Но в Совете ему было поставлено условие, которое необходимо было выполнить как новому члену общины. Местные коровы по пути с альпийских пастбищ в Руггель не имеют удобного водопоя. Эдуарда попросили построить удобную поилку для коров. Когда она была построена и он стал полноправным подданным княжества, правящий князь присвоил ему сразу титул барона. Дворянин в княжестве обязан был иметь титул.
Но даже будучи бароном, необходимо было как-то выживать и зарабатывать деньги. У Эдуард была своя идея. Он пришел к выводу, что после войны люди будут активно перемещаться и путешествовать, начнут развиваться международные связи и развивать туризм.
Швейцария и Лихтенштейн находятся в самом центре Европы и поэтому одним из самых успешных видов бизнеса в княжестве может
стать сувенирный бизнес. Но, необходимо было решить проблему, где взять первоначальный капитал? Барон вновь обратился к князю, у которого существует свой банк, с просьбой предоставить ему кредит в 50 тысяч долларов. И на этот раз ему не отказали, хотя сумма по тем временам была огромной.
От границы Австрии до Вадуца на машине всего около 10 минут езды. Там, у таможенного поста он и решил открыть свой первый сувенирный магазин. Улыбаясь, Эдуард Александрович рассказывал, вспоминая первые годы жизни в Лихтенштейне: « Сувенирный бизнес требовал понимания психологии и привычек путешественников, туристов и, спешащих по делам граждан различных стран. Я постарался пригласить к себе продавцов, которые знали несколько иностранных языков. Например, для американца важно было, чтобы с ним говорили по-английски и он без труда мог поменять свои доллары на швейцарские франки. Все это он и получал в моем магазине. Это касалось и других иностранцев. Когда в Европе появилось много японских туристов я пригласил на работу японок со знанием языков, чтобы они могли говорить и понимать своих соотечественников.
Второй магазин открыл в центре Вадуца. Я договорился так, что туристические группы, приезжая в Лихтенштейн первым делом шли в мои магазины. Для этого я провел переговоры с туристическими компаниями и проехал по многим странам Европы, рассказав какой райский уголок Лихтенштейн и как интересно у нас побывать , где воздух как шампанское и можно купить, например, редкие почтовые марки для коллекций филателистов, посмотреть красивый горные пейзажи и отдохнуть в наших отелях и ресторанах.
Не без труда упросил Луи Водабля помочь обучить рестораторов из Вадуца хорошей кухне парижского ресторана «Максим». Ведь у его
поваров свои секреты, о которых не принято рассказывать. В результате в Вадуце появились два хороших ресторана и нашу маленькую страну стали рекламировать все крупные туристические агентства мира.
Вскоре обо мне стали говорить как о короле сувениров из Лихтенштейна. К удивлению князя я уже через год вернул ему мой долг. Он не ожидал, что это произойдет так быстро. Но я люблю все делать в срок и никому не быть должным !»
Но если бизнес у Эдуарда Александровича развивался успешно, то его личная жизнь не складывалась. До 38 лет он не был женат, но был избалован вниманием женщин и привык жить в одиночестве, не обременяя себя семейными проблемами.
«Моя мама настояла, чтобы я начал думать о семье. Она настаивала, чтобы я создал семью. В то время я собирался в поездку в Америку. Она дала мне адрес Владимира Набокова известного писателя и нашего дальнего родственника, который жил в то время в США. Когда
в 1950 году , - рассказывал барон, - я прилетел в Нью-Йорк, то первым делом позвонил ему. Тогда еще Набоков не написал свою знаменитую «Лолиту», иначе моя мама была бы категорически против наших дружеских отношений. Ей не нравился этот его роман, она считала непристойным описание развращения юной девушки. Кстати, так считала не только она , но и крупные американские издательства, которые отказались публиковать это его произведение и роман был издан только в 1955 году за границей, в Париже.»
Владимир Набоков тепло встретил Эдуарда и заявил: «Ты очень удачно приехал! Сегодня вечером в «Уолдорф-Астория» будет приём и за нашим столом не хватает одного мужчины. Приезжай в ресторан и познакомишься со многими интересными людьми.»
В.Набоков оказался прав. На том приеме Эдуард действительно встретил красивую девушку, которую полюбил с первого взгляда. Её звали Вирджиния, дочь сэра Кертис-Беннета, президента Олимпийского комитета Великобритании, с которым Фальц-Фейн ранее встречался. Но едва они познакомились, как пришло сообщение из Лондона - случилось несчастье и внезапно умер её отец.
Вирджиния улетела в Лондон. Они созванивались, вели переписку и Эдуард вскоре прилетел к ней в Англию. Через несколько месяцев они поженились и в 1952 году в молодой семье родилась дочь Людмила. Но весь короткий период этого брака стал для Эдуарда Александровича психологическим испытанием. Он с горькой усмешкой рассказывал: «Вирджиния признавала всё только английское. Например, все знают, что Швейцария-родина лучшего в мире шоколада, но она заявляла, что это не так. Лучший шоколад делают в Англии. Лучший сыр английский. Все мои друзья: русские, итальянцы, немцы перестали бывать в нашем доме. Я вынужден был поменять мой любимый немецкий «Мерседес» на английский «Ягуар», так настояла моя жена- я не имел права ездить на немецкой машине. Получалась, что я женился не на женщине, а на стране ! Но я любил её и вынужден был уступать.»
В 1952 году, вскоре после рождения их дочери, в Лихтенштейне появился известный американский журналист и писатель Пол Гэллико. Эдуард и Пол вскоре подружились-общие спортивные увлечения помогали их общению. Американец часто бывал в гостях в семье Фальц-Фейнов.
В один прекрасный момент его жена, Вирджиния, патриотка Англии и всего английского, сбежала к известному американцу и они вскоре переехали в Монако. Дочь английской образцовой даме была, видимо, в тягость и она оставалась с отцом до 16 лет. Когда девушка стала взрослеть барон отправил её к матери, которая в то время была камер-дамой у князя Монако. Позже дочь вышла замуж за талантливого голландского скульптора К.Веркаде, с которым проживает в Монте-Карло.
С горечью Эдуард Александрович признался:»Кроме русского имени Людмила ничего русского в ней нет. Русского языка она не знает, Россию, куда приезжала, не полюбила и не поняла…» Барон смотрит задумчиво в окно на горный пейзаж и делает паузу…
В начале 60-х годов Эдуард Фальц-Фейн, у которого ещё не было своего дома, решил построить себе удобную виллу. Он купил участок земли в Вадуце недалеко от замка князя Лихтенштейна. С этого места открывается прекрасный вид на горы, да и сам дом, архитектурное решение которого придумал Эдуард Александрович, удачно вписался в ландшафт на склоне горы.
Архитектор, помогавший создать проект виллы, названную «Аскания-Нова», однажды, спросил, что он будет делать один в таком большом и красивом доме. Вскоре он пообещал познакомить барона со своей племянницей. Однажды, архитектор приехал в Вадуц с потрясающей красоты девушкой. Её звали Кристина Шварц. К тому времени она была известной манекенщицей в Мюнхене. Девушке было 27 лет, а барону исполнилось 52 года.
Они повенчались в январе 1964 года, в Мюнхене. Эдуард Александрович достал из стола фотографию с церемонии венчания. На ней запечатлены гости и друзья барона: Игорь Трубецкой, Морис Годе, Владимир Нарышкин, Константин Лихтенштейнский, Морис Шевалье, основатель компании «Сименс»-Поль Сименс, Вера Кальман… Луи Водабль приехал из Парижа и привез в подарок 100 бутылок известного шампанского «Мaxim’s»…
Семейная идиллия продолжалась 13 лет. Этот брак неожиданно закончился трагедией: приняв большую дозу наркотиков, Кристина умерла. Общих детей у них не было и барон решил больше не жениться –ему уже было тогда 65 лет.
Эдуард Александрович жил один, продолжая заниматься бизнесом, и хотя женщины любили бывать в его доме, вопрос о женитьбе больше не стоял.
В те годы у него появились новые увлечения и цели в жизни. Много свободного времени Фальц-Фейн стал уделять изучению русского искусства, литературы и коллекционированию. Он все чаще посещал аукционы, покупая редкие русские книги, иконы, картины, скульптуры… Барон с интересом следил за событиями в Советском
Союзе, ему хотелось побывать там, посетить места, где жили его предки. Но русским эмигрантам, живущим на Западе, визы в советском посольстве выдавались редко.
Его первая попытка познакомиться с советскими людьми была неудачной. Когда Эдуард ещё учился в школе в Ницце в 20-годы, он однажды прочитал в местной газете, что во французский порт зайдет пароход из Херсона. В день прихода советского судна мальчик приехал на велосипеде к пирсу. Тогда он еще не знал о той невидимой стене, которая разделяла русских эмигрантов с гражданами Советской России. Когда пароход причалил, он крикнул матросам, стоящим на высокой палубе, что он тоже из Херсона… В ответ услышал грубость и гадкие слова про эмигрантов. Расстроенный Эдуард вернулся домой и рассказал о случившемся матери. Вера Николаевна строго запретила в тот день сыну общаться с людьми из Советского Союза. Прошли годы, любопытство осталось, но изменился мир, менялось отношение и к эмигрантам. В сувенирные магазины Фальц-Фейна приходили люди из различных стран в том числе и из СССР. Первую такую встречу он хорошо помнил:
«Впервые в Лихтенштейне я встретил советских людей в шестидесятые годы-это были известный поэт Сергей Михалков и детская поэтесса и писатель Агния Барто, они были в Швейцарии на каком-то конгрессе и заехали в Вадуц купить почтовые марки княжества. Так мы познакомились.
У меня в гостях в те годы бывали известные фигуристы, олимпийские чемпионы Людмила Белоусова и Олег Протопопов, которые позже остались жить в Швейцарии. Приезжал чемпион мира по шахматам и коллекционер почтовых марок Анатолий Карпов, шахматист Виктор Корчной, режиссер Сергей Бондарчук, но главная моя встреча тех лет состоялась с удивительным человеком, чья биография тоже связана с Херсоном. Но эта встреча произошла не в Вадуце…"
Однажды барону позвонил Сергей Лифарь, известный артист балета и страстный коллекционер и библиофил, ученик Сергея Дягилева. Серж Лифарь сообщил, чтобы барон, взяв все свободные деньги, срочно выезжал в Монте-Карло, где два дня будет проходить аукцион«Сотбис», на который выставлена большая часть книг из уникальной и огромной коллекции Дягилева.
Уже в первый день работы аукциона барон приобрел около ста уникальных и редких книг. На следующий день, когда был небольшой перерыв между сессиями, в зал вбежал взволнованный человек. Он бросился к аукционисту и что-то торопливо объяснял. Тот выслушав, показал в сторону барона Фальц-Фейна.
Узнав, что большая часть книг куплена русским, он подошёл , и искренне обрадовавшись, представился. Это был Зильберштейн Илья Самойлович известный литературовед и искусствовед, а также коллекционер. Он объяснил, что он получил с задержкой разрешение на выезд из СССР и поэтому опоздал на аукцион, а ему Государственная библиотека имени Ленина поручила купить для их фонда редкую книгу 18-го века, которую приобрел Эдуард Фальц-Фейн.
«Так я познакомился с замечательным человеком и знатоком литературы и искусства. Благодаря ему, я смог вернуть в Россию ценные книги, приобретенные мной уникальные издания из библиотеки Сергея Дягилева. Это был первый мой дар Родине. А с Зильберштейном мы стали друзьями. Я очень ценил его замечательную деятельность. Например, он издал мемуары Александра Бенуа художника и искусствоведа, чьё имя было долгие годы под запретом в СССР. Именно по инициативе Зильберштейна в Москве был открыт в 1994 году Музей частных коллекций, куда он передал свою замечательную коллекцию. Илья Самойлович в числе первых начал рассказывать и публиковать статьи о русских эмигрантах в советских газетах и журналах. Зильберштейн написал статью и обо мне, за что я ему благодарен.»-рассказал Эдуард Александрович.
В следующий раз барон Фальц-Фейн помог Москве стать столицей летних Олимпийских игр. Это был выдающийся подарок Родине. В середине 70-х годов решался вопрос, где проводить Олимпиаду 1980
года. Барон к тому времени занимал пост президента Олимпийского комитета Лихтенштейна.
Перед Международным олимпийским комитетом стояла задача выбора одного из двух городов-претендентов американского Лос-Анджелеса или Москвы. Президент Национального олимпийского комитета СССР Сергей Павлов - опасался, что американцы используют свой знаменитый прессинг. »Когда мы как-то остались вдвоем за день до голосования, я сказал ему: «Не нервничай! Завтра ты получишь Москву»-вспоминал ,улыбаясь, Эдуард Александрович.
Барон Фальц-Фейн переговорил со всеми знакомыми членами МОК, среди которых был даже его родственник, и убедил, что необходимо голосовать за Москву, где олимпийские игры еще не проводились и город заслужил это право. На следующий день советская столица была выбрана местом проведения Олимпиады 1980 года. Теперь и он, в пять лет, ставший русским эмигрантом, мог официально приехать на родину.
В 1980 году Эдуард Александрович был гостем Олимпиады в Москве, где ему очень понравилось. Это был его первый приезд на родину, после 1917 года. Эта поездка оставила у Фальц-Фейна двойственное чувство - с одной стороны было радостно увидеть страну, людей, музеи, спортивные соревнования. Но было и чувство огорчения. Эдуард Александрович в те дни попросил Советский Комитет по делам физкультуры и спорта организовать ему поездку в родные места –в Херсон , заповедник Аскания-Нова.
Он мечтал побывать в местах, где жили его предки и создавался уникальный заповедник. Когда барон приехал в Херсон, ему показывали стадионы, спортивные команды, бассейны, рассказали о достижениях в спорте, но в родные места не везли. Только после напоминания он смог оказаться в легендарном заповеднике, основанном Фальц-Фейнами. Приняли его там без традиционного гостеприимства и не дали пообщаться и спокойно поговорить с живущими там людьми. «После такого приема на родине,-рассказывал Фальц-Фейн,- я решил, что больше никогда туда не приеду. Я был расстроен и, честно говоря, не сдержал слёз. Но все эти мои выводы изменил Михаил Горбачев своей перестройкой и реформами...»
В те годы у него состоялась еще одна встреча, которая переросла в дружбу. Случайно в баре отеля «Ричмонд» в Женеве молодой советский журналист Юлиан Семенов узнал, что на аукционах «Сотбис» часто бывает русский коллекционер с немецкой фамилией Фальц-Фейн из Вадуца. Быстро найдя нужную фамилию в телефонной книге Лихтенштейна, он позвонил. Прошло несколько дней и, проехав по горным извилистым дорогам княжества, Юлиан оказался на вилле «Аскания-Нова»:
«Милости прошу в матушку Россию» улыбаясь произнес хозяин дома.
Рассказывая о своем впечатлении автору этих строк, Ю.Семенов вспоминал:«Войдя в дом барона, я остолбенел. В центре Европы , в княжестве Лихтенштейн, где многие люди никогда не слышали русскую речь, я оказался в окружении замечательных картин русских художников, расставленных на полках и в кабинете уникальных фолиантов и русских книг, а на рояле и стенах стояли и висели фотографии из жизни дореволюционной России» . Этот рассказ я записал в блокнот и, когда сам оказался гостем барона , пережил похожее потрясение.
С этой встречи началась дружба журналиста и писателя Юлиана Семенова и барона Эдуарда Фальц-Фейна. Они стали вместе действовать, стремясь разыскивать потерянные произведения русского искусства, восстанавливать память о русских эмигрантах за
границей. Так они начали долгую эпопею переноса праха великого русского певца Федора Шаляпина с парижского кладбища "Батиньоль" в Москву. Федор Иванович Шаляпин один из немногих иностранцев, которому воздали государственные почести после его смерти. Над парижской оперой был приспущен французский флаг, в церемонии прощания участвовал французский президент.
Э.Фальц-Фейну и Ю.Семенову удалось договориться с родственниками о разрешении переноса праха Федора Шаляпина на Родину. В 1984 году в Москве, на Новодевичьем кладбище появился памятник великому певцу. Но и на французском кладбище Батиньоль в знак признательности и уважения был оставлен памятник Федору Шаляпину.
Одним из самых важных дел для Ю.Семенова и Э.Фальц-Фейна стал многолетний поиск Янтарной комнаты.
Свыше 300 лет назад прусский король Фридрих I заказал выложить янтарем одну из комнат своего берлинского замка. Десять лет различные мастера создавали этот «янтарный кабинет». После поддержки Россией в противостоянии Пруссии со Швецией, Янтарная
комната была подарена королём российскому императору Петру Великому.
В 1743 году архитектор Б.Растрелли настоял на необходимости изменений и Янтарная комната была переделана. Были созданы панели из деревянной резьбы и покрыты тончайшим золотом, мастера осуществили дополнения комнаты зеркальными пилястрами и были созданы мозаичные панно из яшмы и агата. Комната преобразилась, став больше и потрясая своей красотой. Она достойно украсила дворец в Царском селе, получив название «восьмого чуда света».
Во время Великой Отечественной войны, она оказалась на оккупированной немцами территории. Янтарную комнату они демонтировали и перевезли в Кенигсберг, где она находилась в Королевском замке, который в августе 1944 года подвергся мощному налету английской военной авиации, после чего там долго бушевал пожар. После освобождения города Янтарная комната не была обнаружена. Она бесследно исчезла.
После окончания войны в Европе шёл поиск» восьмого чуда света.» Его активно вели российские исследователи и журналисты, немецкие специалисты также стремились найти пропавшую уникальную комнату из янтаря, вели поиск и десятки авантюристов-одиночек… Но годами шли поиски и ,кроме единичной янтарной панели, обнаружить ничего не удалось.
Эдуард Фальц-Фейн и Юлиан Семенов решили создать международную группу, которая провела бы своё расследование пропажи янтарного шедевра. В эту группу вошли : Эдуард Фальц-Фейн, журналист и писатель Юлиан Семенов, бывший немецкий военнослужащий, видевший комнату, упакованной в ящики 28 января 1945 года Георг Штайн, известный французский писатель Жорж Сименон, английский писатель Джеймс Олдридж, журналист из Лондона Терри Скотт и еще несколько человек. « Мы даже съездили к известному художнику Марку Шагалу, который жил в то время в
Сен-Поль де Ванс, на своей милой вилле «Колин». Он охотно пообещал оказать поддержку , но , к сожалению, конкретной помощи от него мы так и не получили»- рассказал барон.
Многие годы шли поисковые работы и расследование пропажи шедевра, но они так и не привели к успеху. Приходило немало писем от ,якобы, свидетелей, что они видели Янтарную комнату, спрятанную в горах, в подвалах Кенигсберга или на дне озера, но проверки ни к чему не приводили. Журналисты писали книги, документалисты снимали фильмы, но Янтарную комнату так не обнаружили.
Огромную работу провел немец Георг Штайн, чья судьба трагична, а его вклад в поиск шедевра был огромен. Он - уроженец Кенигсберга, выходец из семьи ученого и общественного деятеля Восточной Пруссии, который хорошо знал музейные коллекции региона. Георг и его семья не разделяли идеи нацистов и когда немецкие войска в конце войны начали отступать на Запад, они вели письменный учет награбленных культурных ценностей, которые по приказу ставленника Гитлера Эрика Коха, отправлялись из Восточной Пруссии в Германию. Узнав об этом, немецкие власти схватили отца, мать и сестру Георга и расстреляли в гестапо.
Георг Штайн после войны упорно продолжал вести активный поиск пропавших культурных ценностей, но его деятельность не всем нравилась в Западной Германии. Вначале его начала преследовать налоговая служба, а позже он потерял работу. В результате, не выдержав испытаний, в 1983 году покончила жизнь самоубийством его жена. Георг тяжело пережил эту трагедию и вынужден был лечиться в психиатрической лечебнице. В 1987 году он приезжал к Фальц-Фейну и они обсуждали дальнейшие планы поиска Янтарной комнаты. Он огорченно сообщил, что у него не осталось никаких средств и сомневается, что комната сохранилась и не видит смысла продолжать дальнейшие поиски. Расстроенный, лишившийся средств он уехал из Вадуца в Баварию. Вскоре сын Г.Штайна позвонил Эдуарду Фальц-Фейну и сообщил, что в лесу был обнаружен труп отца с раной в животе и рядом лежащим ножом. Полиция сообщила, что это было самоубийство, но у многих остались сомнения в добровольной смерти Георга Штайна.…
Эдуард Александрович объяснил:
«Георг получал немало угроз перед смертью и это должно было вызвать серьезное разбирательство следствия. Мне кажется странным такой вид самоубийства-удар в живот…
Я смог быстро после смерти Штайн приехать к его сыну и выкупить весь его уникальный архив, который я позже передал в Калининград-Кенигсберг. Надо было спешить-архив хотели купить в Германии. На основе этих архивных материалов председатель местного Фонда культуры Юрий Иванов написал о Янтарной комнате книгу с интригующим названием «Пятая версия». Но как только она была издана, он также скоропостижно умер. Может это совпадение, но уже ушли из жизни многие, кто входил и в нашу группу поиска: Юлиан Семенов, Жорж Сименон, Джеймс Олдридж, Георг Штайн…
Однажды, меня разыскал, приехавший из Мюнхена, журналист и кинодокументалист Морис Филипп Реми и сообщил, что хочет принять участие в поисках легендарной комнаты. Он-очень талантливый человек и я ему откровенно сказал, что уже не верю в успех поиска и рассказал о странных смертях в нашей группе. Я объяснил, что за многие годы мы проверили все версии и я пришел к выводу - Янтарная комната погибла в пожаре после бомбежек авиацией. В 1995 году Реми снял прекрасный документальный фильм «Янтарная комната. Конец легенде.»
Барон был очень рад, что в России удалось создать новую янтарную комнату и оказывал свою посильную помощь при работах, купив специальные швейцарские станки для шлифовальных работ с янтарем.. «Это материал хрупкий и требует хороших инструментов и приспособлений при обработке.» заявил барон.
26 октября 1993 года Эдуард Александрович узнал что президент России подписал указ о его награждении орденом Дружбы народов «за выдающийся вклад в сохранение и умножение культурного достояния России».
Фальц-Фейн любил говорить «За доброе дело надо всегда говорить, спасибо» и был рад, что Родина на высшем уровне сказала слова благодарности.
В отличие от эмигрантов различных поколений и волн, которые много говорили о любви к России, но ничем не помогали своей Родине, он продолжал передавать для возращения в российские музеи свои дары, купленные на аукционах и разысканные у антикваров редкие книги, картины , скульптуры. Перед награждением, в российском посольстве в Берне его попросили составить список, переданных им в музеи и фонды страны культурных ценностей.
Подобный бюрократизм российских дипломатов и чиновников поразил даже знающих эту старую болезнь российского государства.
Властям хорошо было известно и без подробного списка о передаче в дар уникальной коллекции книг Сергея Дягилева, о проведении Олимпийских игр в Москве. О меценатстве барона были информированы десятки людей во властных структурах, усилия по
поиску Янтарной комнаты тоже хорошо были известны … уже все это заслуживало быть отмеченным наградой.
Просьбу составить список Фальц-Фейн воспринял хладнокровно, долгие годы жизни научили его ничему не удивляться. Собрав волю в кулак и, вспомнив о немецком педантизме, он составил список своих «добрых дел». Получалось, что, начиная с 70-годов и до начала 90-х годов он приобрел за свои деньги и передал России около 100 предметов только русского искусства. В российские музеи, архивы и фонды были переданы картины, уникальные документы, письма известных деятелей культуры, предметы быта и редкие книги. Например, только Третьяковская галерея получила в дар от Фальц-Фейна пять живописных полотен известных русских художников.
Церемония награждения барона орденом прошла в два этапа. Много «чудес» рождает политика и бюрократия. Вначале в январе 1994 года в российском посольстве в Швейцарии, в Берне состоялось торжественное встреча и прием, на котором присутствовало свыше 200 человек, среди которых было немало эмигрантов. Приехала из Монте-Карло и дочь барона ,Людмила, которая, хотя и не говорила по-русски, но была восхищена и тронута тем, что был награжден её отец и как присутствующие говорили о его меценатстве и благородной деятельности.
Вскоре, после участия в Давосском форуме, через Лихтенштейн планировал проехать тогдашний премьер-министр России Виктор Черномырдин. В его программу также была включена церемония награждения барона Фальц-Фейна государственной наградой. Было решено повторить церемонию награждения. Но на этот раз уже на вилле «Аскания-Нова» в Вадуце, подняв уровень протокола со стороны государства до уровня премьера-министра…
Странный экспромт удался во время рабочего визита в Лихтенштейн главы российского правительства. Но многим людям в России и за границей было очевидно, что для сообщества русских эмигрантов, для всех русских живущих вдали от Родины, достойно было наградить Эдуарда Александровича в российской столице, в Кремле.
Отдав в его лице дань уважения всем тем русским людям, которые оказывали поддержку и помогали своей Родине. Но ни награды волновали барона, а помощь в возврате памяти и возвращении в Россию многих забытых имен и уникальных произведений искусства, исторических документов.
Барон Фальц-Фейн, например, помог провести обмен архивами следователя Соколова, который вел расследование убийства царской семьи и архива князей Лихтенштейна, который после Второй мировой войны оказался в Москве. Вся эта акция была сродни серьезным дипломатическим переговорам и потребовала немало усилий и времени.
Юлиан Семенов рассказал мне, как он однажды оказался на аукционе, который проходил на территории всемирно-известной книжной ярмарки во Франкфурте-на-Майне. На предварительном просмотре он обнаружил, что на торги будет выставлен уникальный ковер, который шах подарил русскому царю Николаю II. На нем было искусно выткано изображение русского императора, его жены и сына, цесаревича Алексея. Предположительно этот ковер создавался к вручению во время празднования 300-летия дома Романовых в 1913 году.
Юлиан Семенов срочно позвонил барону в Лихтенштейн и сообщил об этом Эдуарду Александровичу. Тот в ответ сообщил журналисту, что ему предстоит увидеть целое представление с телефоном и победу над конкурентами. Когда начались торги, то боровшийся за уникальный ковер богатый иранец, дошел без труда до суммы, в 30 тысяч немецких марок и был уверен, что он уже победил. Но неожиданно раздался телефонный звонок и аукционист объявил, что покупатель, известный ценитель искусства, готов приобрести ковер за 35 тысяч марок. Упорная борьбе шла между иранцем и неизвестным телефонным покупателем до 50 тысяч марок и, когда была объявлена эта цифра, иранец сдался. Эдуард Фальц-Фейн и был тем неизвестным телефонным ценителем искусства…
Где барон только не находил уникальные произведения искусства. Однажды, приехав в Америку, он долго просматривал антикварные предметы у одного из продавцов древностей. В подвале магазина Эдуард Александрович увидел знакомый портрет, который оказался портретом князя Григория Потемкина-Таврического, руководившего присоединением Таврии и Крыма к Российской империи. Сегодня эта картина отреставрирована и находится в Воронцовском дворце, в Алупке.
Стремясь вернуть память о многих людях, барон оплачивал реставрацию десятков памятников и надгробий , похороненных за границей российских государственных деятелей, известных писателей, актеров и музыкантов, помогал в создании новых памятников. Одним из примеров такой деятельности стала инициатива и помощь Эдуарда Фальц-Фейна по созданию памятника великому русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову на высшей точке горного перевала Сен-Готтард. Русский скульптор , академик Д.Н.Тугаринов изобразил полководца сидящим на коне и рядом старика –швейцарца, помогавшего найти горную тропу для российских воинов, которые вели войну с французами, захватившими Швейцарию.
Во время Итальянского похода русской армии в 1799 году от французов была освобождена почти вся Италия. Поход в Швейцарию не был спланирован, но военная необходимость заставила фельдмаршала Александра Васильевича Суворова провести войска по горным швейцарским районам, нанося удары французским войска, к изумлению всей Европы.
В тяжелейших условиях русские чудо-богатыри, ведя бои и, находясь в суровых горных условиях, сумели прорваться и соединиться с другими российскими подразделениями. Интриги австрийских политиков и генералов вынудили выбрать такой сложный и опасный путь. В память о героизме и отваге русских солдат стоит памятник в Швейцарии у знаменитого Чертова моста, через который переправлялись в горах с боями войска. В 1898 в скале был высечен 12-метровый крест, где внизу по-русски бронзовыми буквами выведено:»Доблестным сподвижникам генералиссимуса графа Суворова-Рымникского князя Италийского». Этот памятник был создан по инициативе князя Сергея Голицына и лично им был оплачен. Место в Альпах, у Чертова моста было выкуплено российским государством.
Э. Фальц-Фейн обнаружил в церковных книгах в Лихтенштейне, что А,Суворов и его солдаты проходили и по территории Лихтенштейна и в городке Бальцерс 11 и 12 октября 1799 года останавливались на отдых. Там также появился памятник у дома, где бывал великий русский полководец.
Княжество по инициативе барона выпустило памятную почтовую марку, посвященную 200-й годовщине Альпийского перехода. Редкий случай- на марке с портретом полководца было написано по латыни не только имя и фамилия, но и отчество русского полководца , что никогда ранее не указывалось на иностранных марках.
Осуществлял все это, занимался организацией, координацией деятельности различных организаций человек немолодой- Эдуарду Александровичу уже было 80. Тратил немалые деньги на меценатство человек имеющий дворянский титул барона, но не очень богатый. Чтобы , к примеру, купить продукты или товары для быта, барон ездил в Швейцарию или Австрию, которые находятся рядом с княжеством, где цены ниже, чем в Лихтенштейне. Все своё хозяйство в доме он вёл сам, никого не приглашая и не прося о помощи.
Во время наших бесед, я как-то обратил внимание на портерт военного, который висел в доме барона у лестницы на второй этаж. «Это мой дедушка, генерал Николай Епанчин»произнес он.
Незадолго до моего отъезда Эдуард Александрович показал прекрасно изданную книгу своего деда, удачно названную: «На службе трех императоров». Эта история с книгой из-за нехватки времени не вошла в фильм.
« Мой дедушка умер в 1941 году, в Ницце. В 30-е годы он много лет работал над своими мемуарами, но после его смерти оригинал рукописи исчез. Шла война и нам не удалось найти эти воспоминания. Не так давно моя дочь, Людмила, обнаружила на чердаке виллы, где мы все вместе жили в то время, ящик с бумагами. Там мы и обнаружили семь папок рукописных мемуаров. Встал вопрос, как подготовить их к печати и опубликовать.»-рассказывал барон.
Как-то к нему заехал старый друг Илья Зильберштейн. Он сокрушался, что эмигранты перестали заниматься благотворительностью и меценатством и стремятся только заработать на старинных книгах, документах, мемуарах и коллекциях картин. Эдуард Александрович предложил ему вывезти в Россию рукопись мемуаров генерала Н.А.Епанчина и издать их. На этом и порешили. Прошло время, но книга все не выходила. Терпение барона было на пределе и он стал наводить справки о причинах задержки её издания. Выяснилось, что одной из главных проблем для редакторов стало то, что его дед почти на каждой странице ругал и критиковал большевиков и революционеров. Несмотря на трудности, редактирование книги было все же завершено и в начале 1996 года мемуары генерала Епанчина, при поддержке журнала «Наше наследие» и Инкомбанка были изданы немалым по нынешним временам тиражом в 15 000 экземпляров.
Внук был счастлив, выполнив волю своего деда. Причину, почему книга не вышла во Франции и любой другой стране, была не только в преклонном возрасте генерала. В те годы просто не было достаточно средств на издательские расходы. На последних страницах мемуаров я обнаружил пронзительный документ, который без лишних комментариев помогает многое понять.
Материальная ситуация в семье бывшего генерала Епанчина и его дочери в середине 30-х годов оставалась тяжелой. В августе 1935 года генерал Епанчин и его жена даже решили снять небольшую квартиру в Ницце и переехать с виллы. Это позволило Вере Николаевне сдать в аренду освободившиеся три комнаты. Несмотря на то, что Эдуард начал работать журналистом, материальная ситуация не улучшилась и пожилой генерал решил в мае 1937 года написать письмо известному британскому политику Уинстону Черчиллю. В нём он, как русский генерал, сражавшийся вместе с британскими союзниками против общего врага - Германии, просил поддержать его в трудную минуту в эмиграции и старости.
Он напомнил, что он боевой генерал и был командующим корпуса в Первую мировую войну, участвовал в битве под Гумбиненом и Столупененом (сегодня Гусевым и Нестеровым), в Восточной Пруссии (нынешней Калининградской области), в августе 1914 года. Во время этого первого сражения Первой мировой войны для русской армии, они нанесли поражение противнику, что заставило германское командование срочно перебросить с Запада на Восточный фронт около 50 тысяч солдат. Генерал Н.Епанчин просил У.Черчилля поддержки, при его встрече с британским королём Георгом VI и найти возможность и выплачивать ему пожилому боевому генералу русской армии небольшую пенсию.
Вскоре в Ницце получили ответ от депутата британского парламента У.Черчилля на имя Н.А.Епанчина :
«Дорогой генерал!
Бесполезным было бы моё самое трогательное прошение на имя Его Величества, поскольку нет никаких оснований, согласно которым Ваша просьба могла бы быть удовлетворена.
Я попытаюсь, несмотря на Ваш запрет, намекнуть о Вашем деле советскому послу в Лондоне. Большие перемены происходят нынче в русской армии. Я вижу, что всё большим признанием начинают пользоваться в России те, кто особенно отличился в бытность её империей. Вполне вероятно, что Советское правительство за Ваши военные заслуги в войне против Германии разрешат Вам вернуться на родину.
Я не могу, естественно, знать насколько активную роль Вы играли в Белой армии во время революции и каково Ваше отношение к нынешней ситуации. Однако я полагаю, что среди новых военачальников самого высокого ранга у Вас достаточно много сторонников.
Любезно прошу Вас вместе с Вашим ответом вернуть мне моё письмо, так как его содержание носит конфиденциальный характер.
Ваш. Уинстон Черчилль."
В ответном письме генерал Н.А.Епанчин, в частности, написал, что не желает просить помощи у Советского правительства и был бы счастлив «остаток моих дней получить небольшой пенсион у Его Величества короля Георга VI».
Никакой помощи от британского короля генерал так и не получил, а содержание написанного письма вряд ли стало неожиданностью для русского офицера. Даже будучи союзником в Первой мировой войне, Лондон никогда не стремился оказывать поддержку России ни на государственном уровне, ни на уровне граждан и подданных. Король
даже своего кузена, двоюродного брата царя Николая II отказался спасать после его ареста в 1917 году.
Когда мы прощались с Эдуардом Александровичем в 1996 году он вручил в подарок мне книгу генерала Николая Алексеевича Епанчина с его экслибрисом, где изображен герб Фальц-Фейнов. Его дед был видным представителем первой волны русской эмиграции и древнего и уважаемого на Руси рода. Можно только сожалеть, что истинные патриоты, которые могли бы принести большую пользу отечеству, оказались рассеянными по миру, вдали от родных берегов…
Прошли годы, были наши новые встречи с Эдуардом Александровичем в Москве и в Вадуце. Последний раз мы виделись в Лихтенштейне в 2007 году, когда я смог заехать буквально на час. В тот год ему исполнилось 95 лет. Он лежал на своем диване у большого окна, рядом стоял телефон, у изголовья была сложена стопка книг. Барон лежал в одиночестве и печально смотрел на горы за окном. «Мои ноги перестали ходить»-сказал он огорченный и за время беседы так ни разу не смог встать.
Когда праздновался 100-летний юбилей барона я поздравил его телеграммой, желая ему главного- здоровья.
В 2018 году, 17 ноября информационные агентства принесли сообщение о трагедии в Вадуце. На той самой вилле «Аскания-Нова», где мы не раз встречались, произошел пожар. Информационные агентства сообщали, что в огне пожара погиб известный общественный деятель и меценат, барон Эдуард Фальц-Фейн. Это произошло вскоре после того как ему исполнилось 106 лет.
Я представил жуткую картину его гибели: одиноко лежащего и беспомощного старика у окна своей прекрасной виллы…
У многих его друзей и знакомых остаются вопросы о последних годах и днях жизни Э.А. Фальц-Фейна, вопросы к тем, кто был или не был рядом с одиноким старцем в те роковые минуты. Вопросы есть, а замечательного человека нет…
…В одну из наших встреч Эдуард Александрович сообщил, что когда-то он выкупил место для своего захоронения на кладбище «Кокад» в Ницце, где уже похоронены Епанчины-Фальц-Фейны. Он показал мне фотографию своего памятника, который был установлен рядом с могилой его матери, деда и сестры. На памятнике уже была нанесена надпись имени и фамилии барона, закреплена его фотография на фарфоровой пластинке и выгравирована дата рождения: 14 сентября 1912 года. Помню, что невольно почувствовал себя участником сюрреалистической истории и одновременно еще одной трагедии.
Он невесело взглянул на меня , и усмехнувшись произнес: «Моей дочери нужно будет только выгравировать дату моей смерти. И никаких хлопот…»
Так трагически ушел удивительный и редкий человек, бывший частью России, которую мы навсегда потеряли. А для живущих ныне родственников он действительно не создал хлопот ни при жизни, ни после своей смерти…