В этом общежитии мы прожили семь лет: сначала жили в двенадцатиметровке вдали от удобств, затем, сведя дружбу с комендатом Васей, в восемнадцатиметровой комнате поблизости от кухни. Там мы пережили пожар, наводнение и знаменитое землетрясение 1977 года. Там пошел в первый класс наш сын Миша, там у нас родился второй ребенок, там он пошёл в детский сад... Но всё это - другие истории, а сейчас речь о квартирном вопросе.
В начале восьмидесятых мечта о квартире вдруг обрела реальные черты.
Муж поменял работу — перешел на ВЦ Министерства сельского строительства. ВЦ был новый, соответственно и очередь на жилье там была маленькой — муж оказался в ней третьим. Он успел там проработать только год, как министерство выделило им квартиру. Не новую, из освободившихся, не очень хорошей планировки — распашонку, маленькой площади, на первом этаже (одни минусы!), но зато — трехкомнатную и в хорошем районе.
Муж уже считал, что квартира у него в кармане, потому что двое, которые были перед ним в очереди, на трехкомнатную не претендовали: это была молодая пара без детей и одинокая женщина. Мы с ним уже заранее радовались — еще бы, наконец уйдем из общежития! Но не тут-то было... Воспротивилась председатель профкома, борец за справедливость. Сказала: надо эту квартиру разменять на две и отдать первым двум очередникам, так будет справедливо.
С разменом долго ничего не выходило — квартира была слишком плоха, чтобы ее можно было быстро разменять на две, пусть даже однокомнатных, но приличных, первоочередники не соглашались, время шло, министерство требовало назвать тех, кому профком выделил квартиру, профком тянул с ответом...
Закончилось все печально. Министерство встало в позу: ах, квартира вам не нужна, ну так мы ее заберем! И забрали, она не досталась никому! Муж мой был страшно зол, тем более, что председателем профкома была жена его троюродного брата Фимы, которую он в свое время взял на работу. Брат попросил — возьми Аллу, он не смог ему отказать. Эта Алла когда-то работала со мной на одном ВЦ, я ее хорошо знала, знала ее дурной характер (она у нас со всеми успела перессориться, прежде чем уволилась), потому предупреждала мужа: не бери ее, будешь иметь проблемы. Я даже не представляла, какие это будут глобальные проблемы. Было действительно очень обидно. Но родственные чувства очень сильны в моем муже, вот и взял на свою голову. Самое смешное, что Алла с Фимой потом разошлись, хотя Фима ее очень любил. Но — дурной характер, это не лечится, жить с таким человеком невозможно.
Однако не было бы счастья, да несчастье помогло. Мы так потом радовались, что нам эта квартира не досталась. Потому что буквально через пару месяцев меня вызвали в профком и спросили, согласна ли я на кооперативную квартиру или буду ждать государственной? Оказывается, все очередники до меня отказались, никто не хотел квартиру за деньги, все мечтали только о государственной. Мы с мужем раздумывать не стали: то ли будет эта государственная, то ли нет, и сколько еще можно ждать... Деньги на первый взнос (4600 рублей) у нас есть: за два года службы в Сальских степях муж заработал кучу денег — там их некуда было тратить. Берем!
Кооперативный дом, в котором нам выделили квартиру, находился в не очень хорошем месте - прямо на трассе, по которой шел транспорт в аэропорт. Двора там почти не было, но куда ж денешься, выбирать не приходится. Строился долго, со скрипом. Дом был экспериментальный, керамзито-бетонный (не знаю, что это значит, но слово помню), 16-этажный. В Кишиневе, поскольку это зона повышенной сейсмической опасности, высотные дома (от 10 этажей и выше) все строились из бетона, без всякого керамзита. Наверное, с керамзитом было дешевле, вот и решили поэкспериментировать. Эксперимент стоил приличных денег, потому что дом подвергали вибрации через каждые 5 этажей. В результате вся экономия от применения нового материала сжиралась экспериментами, и квартиры в доме стоили недешево. Тряску на 5-ом этаже дом выдержал с честью, как и тряску на 10-м. Следующее искусственное землетрясение нашему будущему дому устроили на 14-ом этаже. И тут дом не выдержал, дал трещину. Оставались недостроенными еще два этажа.
Народ заволновался: мало того, что дом треснул, так еще в нем на всех не хватит квартир, ведь два оставшихся этажа достраивать не будут, а два этажа — это порядка сорока квартир. Но нас успокоили: нам дополнительно отдают девятиэтажку, 54 квартиры, в лучшем месте - в обжитом квартале, школа, садик, магазины — все рядом, и квартиры там лучше — большей площади, улучшенной планировки. И главное — там чудесный двор. Когда сносили старые частные дома, как-то умудрились сохранить деревья, которые росли в палисадниках. Это было так здорово: не чахлые деревца зелёных насаждений, как в обычных новостройках, а настоящие раскидистые липы, каштаны, даже сирень. Одно такое дерево раскинуло свою густую крону прямо над песочницей, под деревом была скамейка — тоже оставшаяся со старых времен деревянная лавочка со спинкой, в жару там было очень уютно. Одно но: дом еще даже и не начинали строить, только вырыли котлован под фундамент. Все оказались перед дилеммой — взять квартиру в треснувшем, но уже почти готовом доме, или согласиться на квартиру в девятиэтажке, которую еще даже не начали строить.
Муж сразу сказал: соглашаемся на девятиэтажку, там столько плюсов, ничего, что придется еще немного подождать, столько ждали, подождем еще лишний годик. Таких, как мы, набралось чуть больше 20 человек, остальные хотели остаться в уже построенном доме. Им пришлось тянуть жребий. Кстати сказать, никакого лишнего года ждать не пришлось, девятиэтажка была построена в рекордно короткие сроки: в мае 1982 ее начали, а 25 декабря мы туда въехали, почти на полгода раньше, чем оставшиеся в треснувшем доме, который очень долго приводили в порядок — ликвидировали дефект, да и отделка там продолжалась дольше, ведь квартир там было вчетверо больше.
На первом же собрании нового кооператива мой муж втянул меня в авантюру. В старом кооперативе все было известно заранее: кто председатель правления, кто бухгалтер, кто председатель ревизионной комиссии, нам оставалось только проголосовать. В новом же кооперативе единственное, что нам сразу предложили, так это избрать незнакомого нам мужика председателем правления кооператива, мотивировав это тем, что он самый полезный для дома человек, потому как является исполкомовским работником и может добыть все, что для дома потребуется в будущем. Что, кстати, оказалось чистой правдой — Иван Захарович таки добывал все, что требовалось. Когда же речь зашла о бухгалтере, оказалось, что ни одного бухгалтера среди нас нет. Бухгалтером не хотел быть никто. И тогда мой муж сказал Наташе, моей соседке по общежитию (мы жили на одном этаже), с которой мы вместе пришли на собрание:
- Наташа, предложи Лину бухгалтером.
Я замахала на него руками:
- Какой из меня бухгалтер, я бухгалтерию только в теории знаю.
Действительно, в институте у нас был курс бухучета, но никакой практики.
- Ничего, теорию знаешь, вот и попрактикуешься. Другие и того не знают. Великое дело — бухучет, это ж тебе не ядерная физика. Зато квартиру сможем выбрать без жеребьевки, да и деньги, пусть и небольшие, платят, на коммунальные услуги хватит.
Мужа моего, если он чего в голову вбил, переспорить трудно, так что я сдалась. Наташа предложила мою кандидатуру, все дружно проголосовали. По дороге домой я ругалась:
- Ну, вот что я теперь буду делать? Ничего не знаю, ничего не понимаю в этой дурацкой бухгалтерии...
- Ерунда, - сказал муж. - Попроси Ивана Захаровича, он тебе добудет консультанта в области бухучета. Сказали же — Иван Захарович может добыть все.
И Иван Захарович не подкачал, свел меня с девицей, которая мне все популярно объяснила. Все действительно оказалось нестрашно, и я 10 лет, до самого отъезда в Германию, проработала бухгалтером в нашем кооперативе. Знания эти потом мне пригодились. Уже здесь, в Германии, я больше года работала помощником у дамы, которая вела бухгалтерию для сына и бывшего мужа, владевших несколькими игорными залами. Для того, чтобы составлять отчеты о доходах и расходах, да еще и на компьютере, а не вручную, моих знаний бухучета хватило с лихвой.
И мы действительно выбрали себе квартиру, которую хотели. На третьем этаже, не угловую — внутреннюю, как раз над Иваном Захаровичем. Я не ходила на стройку, не смотрела, как растет наш дом, — не было времени. Первый раз пришла, когда уже отделка шла полным ходом — обои были поклеены, настилали паркет. Зашла в квартиру, паркетный мастер бесхитростно пожаловался мне:
- Ну, что за дом у вас, что за люди? Никто ничем не интересуется. Ни какие им обои поклеят, ни какой им паркет положат... Обычно когда начинается отделка, от будущих жильцов с их просьбами отбоя нет. А на вас даже ничего не заработаешь. Вот только председателю вашему сразу положили дубовый паркет, он заказал. А вам я уже успел в одну комнату липовый положить. Но в остальные могу дубовый, хотите?
- Конечно хочу! А сколько это будет стоить?
- Вам — ничего, вы ж бухгалтер...
Кстати сказать, липовый паркет в детской комнате нравился мне значительно больше качественного дубового: он был такой светлый, такой солнечный... Я вообще была в восторге от квартиры, даже дешевые обои не портили ее, мы их поменяли через год. Мебель купили без проблем, как раз было очередное поднятие цен на мебель, и дорогая импортная стояла в магазинах, никто ее не брал, предпочитали более дешевую отечественную. Это продолжалось недолго, не больше полугода, потом люди привыкли к новым ценам, опять появились очереди, люди записывались на мебель, но нам было уже все равно - мы успели, мы взяли мебель в кредит без всякой очереди, потом, правда, два года выплачивали, но это уже были мелочи.
Мы оказались "провидцами". Когда собрались уезжать, выяснилось, что наши вложения в квартиру и мебель оказались почти единственными, что принесло нам хоть какие-то деньги. Мы прожили там 10 лет, кооператив же брал ссуду у Стройбанка на 15 лет. Но уже началась инфляция, и тогда я на собрании кооператива предложила всем выплатить наш долг банку прямо сейчас, не растягивать удовольствие ещё на 5 лет.
- Люди, - сказала я, - неужели вы не найдете сейчас 2-3 тысячи рублей, чтобы погасить всю задолженность разом? Ведь теперь это уже не такие большие суммы в сравнении с вашей зарплатой. Вы же видите, что деньги обесцениваются прямо на глазах. Если будем тянуть, государство опомнится, индексирует нашу задолженность по ссуде, и тогда вам уже придется выплачивать не пару тысяч, а совсем другие деньги.
Я боялась, что мне долго придется убеждать наших пайщиков в правильности такого подхода к проблеме, решила про себя — ну, основная масса заплатит, а за тех, кто будет тянуть, заплатим из накоплений на кап.ремонт, а со временем вернем. Но наш кооперативный народ, обычно очень прижимистый, делавший мне вырванные годы за каждую, как им казалось, не на дело потраченную копейку, вник сразу, никого не пришлось убеждать, в течение недели расплатились все, и мне удалось без проблем рассчитаться с банком. Государство, кстати, опомнилось очень быстро, прошло всего месяца два, как задолженности по ссудам перед Стройбанком были индексированы, но нас это уже не волновало — мы наконец-то стали в полном смысле собственниками своих квартир.
Когда мы уезжали, до приватизации государственного жилья дело не дошло, так что из трех наших квартир — маминой, свёкров и нашей — продать мы могли только нашу кооперативную, две остальные государство просто забрало, причем еще заплатить за ремонт потребовало. Денег за нашу чудесную квартиру, правда, давали мало, ни у кого еще толком не было валюты, даже 5 тыс. долларов мы не могли за нее выручить, бросили так, на Юру, лучшего друга мужа, он продал ее через год уже за 15 тыс. долларов и даже умудрился переправить нам деньги кружным путем — через Америку. Тоже небольшие деньги, но если сравнить их с затраченными десятью тыс. рублей, то это был неплохой гешефт.
А на деньги, вырученные от продажи нашей мебели, мы смогли купить 7 билетов на самолет до Германии (билет стоил тогда 18 тыс. рублей), примерно столько мы и выручили за нашу мебель, причем заплатили нам заранее, а забрали всё в день нашего отъезда. Ни у моих родителей ни у мужниных не было абсолютно ничего, что можно было бы продать. Кое-что из вещей положили в контейнер (по большей части всякую ерунду), остальное просто раздали соседям. Но это уже совсем другая история.