Пелагея внимательно посмотрела на мужа, когда он вошёл в дом и, усадив его за стол, спросила. – Что-то случилось, Филипушка?
- С чего ты взяла? – подняв брови кверху, спросил Филип, усаживаясь на большой табурет.
- Я же вижу, что ты не в своей тарелке, вот и спрашиваю! – отозвалась Пелагея, наливая в литровую кружку молоко, и вновь, бросив взгляд на мужа, добавила. – На вот выпей, пока дети не проснулись, а завтракать будем уже вместе!
Филип ничего не ответил, настроение его почему-то испортилось, хоть буквально несколько минут тому назад, он радовался всему. Как он мог объяснить жене, о чём думал, не заходя в дом? Выпив полкружки молока, заедая его ржаным хлебом, он поставил кружку на стол и крякнул от удовольствия.
- Знаешь, Пелагея, я побывал на нашем участке, трава почти в пояс, погода налаживается и если пару дней подержит, то можно и приступать! Покосить-то я покошу, но тебе с внуками придётся потрудиться, сама понимаешь! Если всё нормально, то должны за один день и управиться, не так уж там и много! – произнёс Филип и улыбнулся жене.
Не успел он договорить, как в дом ввалился Панкрат. Поздоровавшись с хозяевами, он грузно опустился на скамью, стоящую у окна, с обратной стороны стола.
- Ты чего такой загруженный? – спросил Филип, переглянувшись с Пелагеей.
- Да беда у меня, Филип! – сказал он с каким-то надрывом и, тяжело вздохнув, добавил. – Валюха моя никакая, Клавдия сказала, что надо её везти в район, а я от страха лошадь не могу запрячь! Выручай, помоги доставить мою зазнобушку, не дай бог умрёт, я на себя руки наложу!
- Окстись, Панкрат! Ты чего такое говоришь? – всплеснув руками, воскликнула Пелагея и, бросив полотенце на стол, которое вертела в руках, выбежала из дома.
- Так, ты иди, готовь хозяйку, а я запрягу кобылу, только поедем вместе! Попроси Клаву, чтобы сопроводила до больницы, а то чёрт его знает, что могёт приключиться в дороге! – сказал Филип и, поднявшись с табурета, вышел из дома, пропуская вперёд соседа.
Пока Филип запрягал кобылу, вернулась Пелагея вся в слезах.
- Ну, что там случилось? – недовольно пробурчал Филип, остановив жену у входа в дом.
- Господи! Да что тут могло случиться? Видно пробил час, вот и занемогла! – отозвалась глухо Пелагея и, махнув рукой, скрылась за дверью.
Через несколько минут Филип подогнал подводу к дому Панкрата и, оставив её возле ворот, отправился к соседу в дом. Клавдия уже помогла Вале одеться, и они ждали Филипа, а Панкрат матерился на весь дом.
- Говорил же тебе, какого лешего идти на поле, так нет же! Что с вас взять-то, с баб, твердолобые! Вот и итог, промокла, схлопотала воспаление! – нервно прохаживаясь взад-вперёд по хате, негодовал Панкрат.
- Так, кончай нагнетать обстановку! – недовольно произнёс Филип, входя в дом. – Давай Валюху поднимем, да отнесём на повозку, ехать надо, а не скулить!
Отъехав от дома, Панкрат сказал, посмотрев на Филипа. – Давай на Топоркова, там мост есть, да и до Кондрова рукой подать!
- Интересный ты фрукт, Панкрат! – усмехнувшись, произнёс в ответ Филип и, покачав головой, добавил. – В лучшем случае вёрст тридцать будет, а ты рукой подать!
- Мужики, кончайте браниться, лучше поспешайте, а то сгорит сердешная! – перебив их, произнесла Клавдия.
- Господи, Клава, неужели ничего нельзя ей дать, чтобы жар спал? – дрожащим голосом произнёс Панкрат, с тревогой посмотрев на жену.
- Ты-то чего тянул? – взорвалась фельдшер. – Трудно было с вечера прийти? Сделала бы укол, да и смотрела тогда! Езжайте, а то подзатыльников надаю! А чего ты Голубя не попросил, быстрее бы доехали?
- Да уехал он с вечера в Калугу, был я у него! – с раздражением ответил Панкрат и замолчал.
Дальше ехали почти молча, мысли были лишь о Вале, которая иногда открывала воспалённые глаза, а так проваливалась в забытье. В Кондрово они приехали в два часа пополудни и сразу же отправились к больнице. До пяти часов вечера Валю держали в реанимации, а потом перевели в палату, там её и навестили Панкрат с Филипом и Клавдией. В реанимации Вале поставили две капельницы, укололи антибиотики, и ей стало легче, потому и перевели в палату. Клавдия ходила к врачу, а когда вернулась, Валя спала. Панкрат с Филипом стояли у окна в длинном коридоре и курили.
- Ну, что тебе там рассказали? – спросил Панкрат, когда фельдшер подошла к ним.
- Двустороннее воспаление лёгких! Сказал врач, что если бы сегодня не привезли, то сгорела бы! Вот так-то, бестолковые! Не хотите беречь своих женщин! – отозвалась она и спросила. – Что будем дальше делать?
- А что делать? – в свою очередь произнёс Панкрат и, посмотрев на Филипа, сказал. – Вы езжайте, а я здесь останусь, с оказией и вернусь домой! Ты только, Филип, попроси свою Пелагею, пусть приглядывает за двором и скотиной, я завтра к вечеру вернусь, если всё обойдётся!
Оставив Панкрата в больнице, Филип с Клавдией отправились в обратный путь. За время нахождения в больнице, Звёздочка отдохнула, плотно покушала, поэтому в обратную дорогу бежала спорно, что обнадёживало ездоков. Филип понимал, что дотемна они не успеют, так как время подходило к шести часам вечера, а в девять вечера уже темнело. Он рассчитывал перемахнуть через Угру возле Топоркова, но они успели ещё несколько вёрст отъехать от переправы. Когда стемнело, им оставалось не больше трёх-четырёх километров. Почти всю дорогу Клава проспала, у неё была почти вся ночь бессонной, а Филип думал о своём, напевая себе под нос нескончаемую песню про дороги и туман. Услышав, что она стала ворошиться в сене, он обернулся к ней и улыбнулся.
- Хороша ты во сне, Клава! – произнёс он и легонько засмеялся.
- Филип, да и ты тоже хорош, несмотря на возраст! Уверена, что с тобой бы любая баба в деревне переспала! – отозвалась она и засмеялась.
- Так в чём дело, Клава? Спешить нам некуда, осталось тут немного, могём и передохнуть! Луна полная, светло, да и ночь ожидается тёплой, если не против, можно и поласкаться! – улыбнувшись, произнёс Филип и, повернувшись к ней, погладил её по ноге.
- А ты не боишься, что Пелагея тебя отходит палкой? – смеясь, произнесла в ответ Клавдия, подсев рядом с Филипом.
- Так кто же ей скажет, дорогуша? Приедем, сразу на сеновал, а дальше уже неколи будет об этом думать! И потом, не ты одна в деревне о тепле мечтает! – сказал Филип и, посмотрев на женщину, добавил. – Ну, так как, останавливаться? Звёздочка заодно отдохнёт?
- Ты же знаешь, Филип, что от такого не отказываются, тем более, что я уже забыла, как это делается! – с грустной усмешкой, отозвалась Клава и, приникнув к нему, замолчала.
В итоге они больше получаса, крутились на сене, не слезая с повозки, а потом, довольные, перекусили немного и продолжили путь в свою деревню. Клаву Филип довёз до её дома и, поцеловав, проводил до калитки.
- Ты извини, если что не так! – произнёс тихо Филип и, наклонившись к ней, поцеловал в губы.
- За что же мне тебя извинять, Филипушка? Ты меня к жизни вернул! Появится минутка, заглядывай ко мне, я тебя тоже отблагодарю! – сказала женщина и, чмокнув Филипа в небритую щеку, скрылась за калиткой.
Постояв немного возле дома фельдшера, Филип вздохнул и отправился домой, где его уже заждалась Пелагея. Открыв ему ворота, она помогла мужу управиться с кобылой, взволованно бегая возле мужа.
- Ну, что там, Филипушка? Моё сердце всё изныло, как она там, сердешная? – произнесла Пелагея, после того, как лошадь поставили, на сей раз, в сарай рядом с коровой, дав ей воды и овса, а также свежей травы.
- Обошлось, дорогая! Устал до чёртиков, ты мне собери что-нибудь перекусить, да стакан самогона, я пойду под навес, благо сегодня тепло! – отозвался Филип, боясь посмотреть на жену.
Чувство вины, не позволяло ему притронуться к жене. Он боялся, что она почувствует что-то неладное, и начнутся вопросы.
- Ну, так что там у неё? Панкрат вернулся, или там остался, а то я скотину покормила? – не унималась Пелагея, провожая мужа в дом.
- Двустороннее воспаление лёгких, если бы сегодня не доставили в больницу, уже бы не спасли! Клаву я привёз назад, а Панкрат остался с Валюхой, сказал, что завтра приедет к вечеру, так что придётся тебе ещё день повозиться и у него! – сказал в ответ Филип и, войдя в дом, сел за столом, положив руки на стол.
Они слегка подрагивали, но это и нормально, напряжение от вожжей не сразу проходит, нужно время.
- Ну и ладненько! – радостно отозвалась она и, достав из печи горшок с тушёной картошкой, стала накладывать её в большую миску.
На столе уже стоял, накрытый полотенцем хлеб, а также лежали свежие помидоры с луком и несколько свежих огурцов. Через минуту Пелагея налила ему полный стакан самогона, который он залпом выпил. Глянув на жену, он улыбнулся и принялся за еду. Через полчаса Филип уже спал под навесом, укрывшись тулупом по плечи.
Когда Филип проснулся, солнце уже играло на стенах сарая. Рядом с ним сидела Пелагея и тихонько плакала.
- Что случилось? – испугавшись, воскликнул он и сел, положив руки на колени.
- Филипушка, милый! – всхлипывая, отозвалась жена, глядя мокрыми глазами на мужа. – Извини меня, но ты так громко разговаривал во сне, что я невольно подошла к тебе! Ты изъяснялся в любви Клавдии, это не нашей фельдшерице? Ну, да ладно! Скажи, чем это я тебе не угодила? Ты же знаешь, как я тебя люблю и всегда любила, зачем ты так со мной поступил?
- Господи, Пелагея! – насупившись, произнёс Филип глухим голосом. – О чём ты говоришь? Да, мы ехали с ней с района, так как Панкрат остался там, но это же не говорит о том, что я тебе с ней изменил? Что ты несёшь?
- Филип, кончай, я тебе ничего не несу, это ты во сне говорил, а не я! Ты думаешь, что я не догадалась, что у тебя с ней была близость? Я просто вида не подала, боялась тебя обидеть! – вздохнув, отозвалась Пелагея и, поднявшись, добавила. – Ладно, бог тебе судья, мне хватает, только знай, что мне очень больно!
Сказав это, хозяйка повернулась и отправилась в дом, а Филип ещё долго сидел и смотрел на закрытую дверь.
- Да! – подумал он. – Докатился ты ненаглядный Глобус до того, что стал разговаривать во сне! Ну, да ладно, перебесится и всё пройдёт, а вообще-то вышло хреново! Бабы они ведь начнут чесать языки!
Время подходило к восьми, это Филип определил по солнцу. Подойдя к бочке, он умылся холодной водой и, вытерев лицо полотенцем, вошёл в дом. Пелагея молча посмотрела на мужа и, вздохнув, подошла к печи.
- Пелагея, ну извини, бес попутал! Сама пойми, баба уже столько лет не ощущала мужика, вот у неё и заиграло, а я не смог ей отказать! Прости! – виноватым голосом произнёс Филип и, подойдя к ней, обнял за плечи, после чего поцеловал в седые волосы.
Потом, вернувшись к столу, он добавил. – Пелагея, ну, ты же знаешь, что я иногда сплю с другими женщинами, ну, не могу я им отказать, сама же женщина, должна и их понять! Я же не бросаю семью, люблю всю жизнь только тебя, а война проклятущая оставила баб без мужицкой ласки, вот они и готовы всё отдать, лишь бы поласкаться! Честно, я тебя не обманываю! С Клавдией тоже самое получилось!
- Филип! Я знаю, что ты бабник, но только хватит уже этим заниматься, не мальчик чай! – усмехнувшись, отозвалась Пелагея и, вынув из печи горшок с тушёной картошкой, принялась накладывать в миску. – Ты сейчас покушай, да надо сходить к дубу, дети жаловались, что там что-то отвалилось, они вчера с ребятишками там почти весь день проторчали! А что, земля сыроватая, в футбол не захотели, а там хочь на качелях душу отводили! Я выходила за огород, там их человек тридцать собралось! У них игры детские, а у меня сердце изнылось, всё думала, хоть бы с дерева не упали! Они же, паразиты, норовят на самый верх забраться, вот и наши внуки туда лезут! Скоро должны подняться, вчера сияли от счастья, говорили, что сегодня снова побегут туда доигрывать свои игры!
- Спасибо! – улыбнувшись жене, произнёс Филип и, поймав её за руку, усадил к себе на колени. – А с дубом я решу, золотце, за всё остальное благодарствую! Сегодня надо будет всё подготовить, ну, а завтра я ещё затемно отправлюсь косить! Ты потом с детьми тоже подходи, надо поворошить траву, чтобы сохла!
Когда Филип заканчивал завтракать, прибежали выспавшиеся внуки. Они радостно обняли деда и убежали во двор умываться, подражая деду. Филип, отложив ложку, улыбнулся жене и, погладив её по спине, вышел вслед за внуками.
- Дед, на дубе одна скоба вылезла, мы боялись на качелях кататься, только одни и работали, ты поможешь? – произнёс Миша звонким голосом.
- Так, бегите завтракать, а я пока приготовлю, что необходимо, потом и пойдём! Надо будет только лестницу туда поднести, а то одному мне будет тяжеловато! – улыбнувшись внукам и, потрепав их по головкам, добавил. – Вы сегодня ещё побегайте, а завтра помогите бабушке управиться с травой!
- Обязательно, деда! – обливаясь водой с Костиком, отозвался Миша и сказал. – Дед, мы лестницу с пацанами принесём, они скоро должны подойти!
- Ну, вот и договорились! – усмехнувшись, произнёс Филип и отправился под навес, где у него, кроме сена и места, где он спал, находились разные инструменты.
Приготовив топор и верёвку, Филип вывел кобылу на воздух и поставил перед ней кадку с водой, а так же кинул возле неё охапку свежескошенной травы. Пока он возился, подошли и ребята, которые, прихватив с собой лестницу, шумной ватагой припустили к дубу, который рос прямо за околицей вначале луга, ведущего к реке.
Бросив на них взгляд, Филип взял инструменты и отправился вслед за ними. Как-то так получилось, но этот дуб разбудил воспоминания, которые и относились к нему. Вернее не к нему, а к тем событиям, которые происходили вокруг него.
17.01.2020 год.
http://www.proza.ru/2020/01/20/1704!