Белочки-Леночки
Уроки английского:
the tazik and чувствительный лось.
ACT I
Scene 1
Крыша дома моего. Тишина. Шкверелпир сидит в кресле и что-то пишет. Скверелл неподалеку возится с камерой. Экюрой сидит в шезлонге возле нескольких пустых бутылок от шампанского, поднимает каждую по очереди, пытается что-то выдавить в стакан.
ЭКЮРОЙ (Скверелл). Ты будешь заказывать сегодня кофе по интернету?
СКВЕРЕЛЛ. У меня абонемент.
ЭКЮРОЙ. Какой еще абонемент?
СКВЕРЕЛЛ. Ну это как у нас что-то типа подписки. Только Ваверка карточку выдала. Вот.
Скверелл протягивает вручную сфабрикованную книжечку. На обложке наклеена картинка с чашкой кофе на столе, вверху надпись «глоток вдохновения». Ниже эмблема - Вавёрка в золотой круглой рамке и надпись «ресторан Золотая Ваверка». И красочно красными буквами по середине абонемент.
Экюрой разворачивает книжку, там табличка по дням и три столбика – утро день вечер и галочки. В конце книжечки дополнительная страница с отрезными талонами.
ЭКЮРОЙ. Господи ты мой, мы в каком веке и в какой стране? Это что, талоны на кофе?
СКВЕРЕЛЛ. Нет. Это абонемент. Вот на книжечке написано - абонемент. Я имею право на три чашки кофе в день. Это оплачено заранее. Любая чашка кофе сверху покупается по дополнительному талону, который вклеивается вот сюда.
ЭКЮРОЙ. А просто отметить галочкой рядом с любым днем нельзя что ли?
СКВЕРЕЛЛ. Ваверка любит клеить. Кстати, это намного выгоднее, чем заказывать у нее кофе поштучно. Плюс вечная задержка с доставкой. А с абонементом все по часам. Вот.
На крыше появляется Ваверка с подносом, на котором стоит стаканчик из СТАРБАКС, рядом тарелочка с блинчиками с творогом и вареньем и еще чашка чая. Ваверка ставит кофе и блинчики рядом со Скверелл. Забирает книжку из рук, отмечает галочку, возвращает Скверелл. Затем подходит к Шкверелпир, ставит возле него чашку чай. Ничего не отмечает.
ЭКЮРОЙ (Шкверелпиру). Я не поняла, у тебя что ли тоже абонемент?
СКВЕРЕЛЛ. (Шкверелпиру). Я не поняла, у тебя что ли обслуживание без абонемента?
ШКВЕРЕЛПИР. У меня безлимитный тариф «Вечность». За заслуги и призвание.
ЭКЮРОЙ. Да ну?
ШКВЕРЕЛПИР. Да. (Берет чашечку с чаем и делает глоток.) Earl Gray? I love it.
ВАВЁРКА. Элтон Джон. I did it again.
СКВЕРЕЛЛ. I did it again это Бритни Спирс. А Элтон Джон это English Man in New York
ВАВЁРКА. Элтон Джон это English Man in the world. А на Бритни Спирс мне again and again. Чай у меня такой I did it again*.
СКВЕРЕЛЛ. Твои познания в английском меня все больше и больше поражают. Что за чай такой с таким названием?
ВАВЁРКА. Это не название, а стратегия. Из одного пакетика я did it again.
СКВЕРЕЛЛ. Твои стратегии поражают еще больше, чем английский.
ВАВЁРКА. У нас нет ни вашей экономики, ни вашего Оbama Care, ни 10 баксов в час. Приходиться выживать.
СКВЕРЕЛЛ. При чём тут Обама? У нас давно Трамп.
ВАВЁРКА. Тем более, Трампа Care тоже нет.
СКВЕРЕЛЛ. Прикинь, у нас тоже.
ВАВЁРКА. А что касается моего английского, то он нормальный, учитывая, что у меня никогда нормальных учителей по английскому не было. А теперь будет!
СКВЕРЕЛЛ. Да ты что!
ВАВЁРКА. Да я то!
СКВЕРЕЛЛ. Серьезно?
ВАВЁРКА. Yes, I am.
СКВЕРЕЛЛ. Что за лось решился тебя обучать языку?
ВАВЁРКА. Yes, he is.
СКВЕРЕЛЛ. Смотрю и глагол «to be» успешно прошли.
ВАВЁРКА. To be or not to be
СКВЕРЕЛЛ. Смотрю, даже очень успешно.
ШКВЕРЕЛПИР. Даже очень. С первого урока уже Шекспир. Молодец, Вавёрка. И чай у тебя отменный!
Шкверелпир делает еще один глоток, ставит пустую чашку на поднос. Вавёрка достает термос, наливает ему еще.
ЭКЮРОЙ. Je r;ve;.
ВАВЁРКА. Yes, you are.
ЭКЮРОЙ. Je r;ve again
ВАВЁРКА. Yes, you are twice
ШКВЕРЕЛПИР. Вавёрка, ты – большая молодец. Но смею заметить, что в этом случае Экюрой употребила простой глагол r;ver, что по-английски dream, а вовсе не «to be».
ЭКЮРОЙ. Я не понимаю, тебя что, удивляет, что кто-то может употреблять простые глаголы, а не твой вечный to be or not to be? Или тот факт, что люди могут мечтать или им что-то может сниться, а не выть в монологах сомнений?
ШКВЕРЕЛПИР (пафосно, с выражением) Увидеть сны? Быть может! (возмущенно) При чём тут это? Я просто объясняю Вавёрке правило. (Вавёрке) Так вот, Вавёрка, именно поэтому ты не можешь сказать «you are». Ты должна сказать «you do»
ВАВЁРКА. Yes, I can
ШКВЕРЕЛПИР. No, you can’t
ВАВЁРКА. Yes, I can
ШКВЕРЕЛПИР. You can’t!
ВАВЁРКА. I can and I can twice.
ШКВЕРЕЛПИР. Why?
ВАВЁРКА. I did it once; I did it twice. So, I can
(Шкверелпир смотрит на Вавёрку недоуменно, делает глоток чая.)
ШКВЕРЕЛПИР. Я не понимаю
ВАВЁРКА. Что тут непонятно? Я сказала так – «you are». Значит, могу сказать так. Дважды сказала, значит дважды смогла.
СКВЕРЕЛЛ. Железный аргумент. Вавёрка – ты мой кумир.
ШКВЕРЕЛПИР. Ненормальный аргумент. Есть простые правила. Это грамматика языка.
ВАВЁРКА. Я сейчас чай у тебя заберу, и ты его больше не увидишь никогда. Этот аргумент нормальный?
ВАВЁРКА забирает чашку из рук Шкверелпира, ставит на поднос.
ШКВЕРЕЛПИР (провожая чашку жалобным взглядом) My tea!
ВАВЁРКА. Все просто, дорогой Шекспир. Ту ти ор нот ту ти
ШКВЕРЕЛПИР. Ну это вообще неправильно. Tea - это чай, это существительное, это совсем не глагол. И ты никак не можешь сказать это с частичкой ту. И тем более использовать эту структуру. Она только для глаголов. To be or no to be. To drink or not
Вавёрка смотрит хмуро на Шекспира.
ВАВЁРКА. I can
ШКВЕРЕЛПИР. You can’t!
ВАВЁРКА. Никакой я тебе не Кант. Я сказала, что могу, значит, могу.
ШКВЕРЕЛПИР. Не можешь. Чай — это существительное. Не глагол.
ВАВЁРКА. Могу.
ШКВРЕЛПИР. Ну да, твои железные аргументы мы слышали.
ВАВЁРКА. Сейчас еще увидишь, раз на слух свой собственный язык не доходит.
ВАВЁРКА достаёт блокнотик и ручку и старательно пишет фразу, затем протягивает листок Шкверелпиру. Шкверелпир смотрит на бумагу, на которой написано - Two tea or not two tea.
ВАВЁРКА. Так могу?
ШКВЕРЕЛПИР (озадаченно) ну да.
ВАВЁРКА. Прочитай вслух.
ШКВЕРЕЛПИР (читает озадаченно) Ту ти ор нот ту ти. (Two tea or not two tea).
СКВЕРЕЛЛ. Ха! (Подходит, смотрит на бумажку, смеётся.) Ваверка сделала Шекспира! Вавёрка –ты мой кумир!
ШКВЕРЕЛПИР. Да что ты тут ее в кумиры возвела? Дурацкая шутка. И все равно неправильная. И если она твой кумир, чего ты ее отказываешься снимать в своем кино?
СКВЕРЕЛЛ. Я отказывалась снимать ее в не ее ролях. Но, пожалуй, о вас сниму я короткометражку. О том, как Вавёрка сделала Шекспира. Так и назову. Ту ти ор нот ту ти. (Ржёт.)
ЭКЮРОЙ. Je r;ve;.
СКВЕРЕЛЛ. А про тебя я тоже сниму короткометражку. О белочке, которая слишком много мечтала. Или ей слишком много уж чего снилось. Тоже так и назову. Un ;cureuil qui a trop r;v;
ЭКЮРОЙ. Je
СКВЕРЕЛЛ. R;ve ?
ЭКЮРОЙ. Yes, you are….
ШКВЕРЕЛПИР (возмущённо, нервно) Ну нельзя так! Это же не глагол to be!
ЭКЮРОЙ (Скверелл, заканчивая прошлое предложение). Right. (поворачиваясь к Шкверелпиру) Ты перебил меня, не дав закончить фразу. Везде тебе твой to be снится!
ВАВЁРКА. Как будто без to be и нельзя уж в этом мире be!
ШКВЕРЕЛПИР. Да не снится. Я просто пытался объяснить правила. Это грамматика.
СКВЕРЕЛЛ. Вот у тебя как раз очень простая грамматика и все по правилам. Все местоимения перепутаны, не то, что глаголы и формы. Бедные дети в школах вешаются.
ШКВЕРЕЛПИР. При чём тут это? То совсем другие времена были. Я объяснял Вавёрке современное правило. Про you are and you do
ЭКЮРОЙ. Я не поняла, ты и есть что ли ее новый учитель языка? У тебя за это чай бесплатный?
ВАВЁРКА. Упаси Господи. Нет, учитель у меня новый. Не из наших. Не из белок. И по совместительству редактор.
СКВЕРЕЛЛ. Кто?
ВАВЁРКА. Редактор. Он будет мои произведения на английский редактировать. И меня языку обучать.
СКВЕРЕЛЛ. О май год! Что за олень на это подписался?
ВАВЁРКА. Yes, he is. Его Белка Ленка нашла!
СКВЕРЕЛЛ. Вот как чувствовала, что без этой проходимки тут ничего не обошлось.
ШКВЕРЕЛПИР. Сейчас тут чувствую, на обучают!
ВАВЁРКА. А вот и обучат! Лучше, чем вы, так точно!
ЭКЮРОЙ. Нет, я не поняла. Если учитель, не Шкверелпир, то тогда за какие-то такие заслуги и призвание у него чай бесплатный?
ШКВЕРЕЛПИР. Читать больше надо.
ЭКЮРОЙ. За чтение?
ШКВЕРЕЛПИР. За творения, Блондинка.
ЭКЮРОЙ. Оскорбления по цвету гривы! (Скверелл.) А ты чего такой тариф не завела?
СКВЕРЕЛЛ. Там условия жёсткие, невыполнимые. Лучше деньгами.
ЭКЮРОЙ. Какие?
СКВЕРЕЛЛ. Ну во-первых, Вавёрка во всех главных ролях всех творений.
Экюрой смотрит на Ваверку. Вавёрка улыбается, делает реверанс.
ЭКЮРОЙ. Ну, вроде так и есть.
СКВЕРЕЛЛ. Не люблю таких ограничений и все…
ВАВЁРКА. Скажи лучше, что второе условие не нравится и невыполнимо, да и все
ЭКЮРОЙ. Какое?
ВАВЁРКА. Творение должно быть бессмертно, вечно. А не один уик-энд во всех кинотеатрах страны, а потом забыли.
ЭКЮРОЙ. Ха!
ШКВЕРЕЛПИР. Не ха, а справедливо. Голливуду до Шекспира никогда не дорасти. Коль заточен на искусстве – получай вечное призвание. А коль на деньги – получай деньги. И goodbye. (Шкверелпир берет с подноса свою чашку чая, с довольным видом делает глоток.) Что посадишь, то и получишь.
СКВЕРЕЛЛ. Лучше уж получать деньги и за деньги покупать какое угодно кофе, чем такая вечность, в которой нужно пить вечный чай с одного пакетика по стратегии выживания Вавёрки I did it again. Кстати, чудесная тема для новой короткометражки. Назову её «Выживший». И Ди Каприо на главную роль Шекспира.
ЭКЮРОЙ. R;ve !
СКВЕРЕЛЛ. I do!
ШКВЕРЕЛПИР. Ну твой кофе тоже лишь стаканчик от Старбакс. Если вы в наше время стали снимать фильмы за миллионы долларов, поймите, это не значит, что они стали стоить миллионы долларов, это вы себе так просто накрутили цену. Что соответственно, сделали везде и все другие. И думая, что вы пьете кофе за 10 баксов, поймите, что его цена такая же с такой же накруткой, как и шампанское за 1000. Все справедливо в этом современном мире.
ЭКЮРОЙ. Боже упаси. Ваверка, а можно и мне абонемент на шампанское Вечность?
ВАВЁРКА. За какие заслуги?
СКВЕРЕЛЛ. За мечтания!
ЭКЮРОЙ. За изобретение шампанского.
ВАВЁРКА. Ну вот и пей то, что изобрела.
ЭКЮРОЙ. Ну я серьезно. Еще я изобрела социальную справедливость и права человека.
ВАВЁРКА. Что до сих пор на этой крыше миф и призрак, намного дальше, чем кино, и недоступно, как, впрочем, и ваше шампанское.
ЭКЮРОЙ. Ну я серьезно.
ВАВЁРКА. Не положено.
ЭКЮРОЙ. А что положено? Я устала платить за бутылку поштучно. Это неудобно. Это ж не сигарета какая-нибудь, которую раз в полгода выкурить хочется. И потом вечно ждать, когда …
Ваверка достает из передника красочный, собственноручно сделанный проспект, протягивает, раздает всем. На обложке точно так красуется эмблема с изображением Ваверки в круглой золотой рамке. «Ресторан Золотая Ваверка. Абонементы и тарифы.»
ВАВЁРКА. Вот все тарифы. Рекомендую тариф Пятница, тариф выходного дня, тариф жестокие будни, тариф Алкоголик. Тариф Запой, тариф Вечный запой. Тариф Запой Лайт. Тариф Похмелье…Тариф Новогодний.
ЭКЮРОЙ. Так спасибо, не грузи мозг!
СКВЕРЕЛЛ. Исходя из названий мне лично абсолютно непонятно в чем разница тарифов похмелье, запой и алкоголик?
ВАВЁРКА. Будто вы полгода на этой крыше и не живете?! В буклете все написано. Прочитаешь, выберешь. Заведем карточку.
ШКВЕРЕЛПИР. В утрезвителе или исправительной клинике.
ЭКЮРОЙ (рассматривая буклет). Ок, прочитаю. Хоть я не сильно читать люблю. Принеси мне пока одну вот такую (Экюрой протягивает Ваверке бутылку.) по старой системе оплаты.
ВАВЁРКА. В кредит?
ЭКЮРОЙ. Что в кредит? По старой системе, при оплате за штуку.
ВАВЁРКА. У тебя пока эта система только в кредит выходит.
ЭКЮРОЙ. Получу пособие по безработице, отдам. Ты же меня знаешь.
ВАВЁРКА. Знаю. Partir sans payer тоже хорошо знаю. Притом, что у вас пособия по безработице больше, чем наши зарплаты, сбежать, не заплатив у вас по-прежнему Национальный французский спорт.
Вавёрка забирает бутылки, кладет их в сеточку-авоську времен Советского Союза. Хочет забрать последнюю, но Экюрой оставляет.
ЭКЮРОЙ. Тут есть еще. Ну и морально проще, чтобы была рядом. Так принесешь?
ВАВЁРКА. Наливка еще не настоялась. Как настоится, принесу. Выбери абонемент, тогда я буду точно знать, сколько тебе нужно и не будет вот таких неприятных моментов со стоком или доставкой. И попробуй только сбежать потом! Тут тебе Беларусь, а не Бастилия! Просто так не сбежишь!
Вавёрка уходит с авоськой с бутылками. Экюрой всматривается в брошюру.
ШКВЕРЕЛПИР. Как будто не понятно, сколько надо и без абонемента. Вечность, вечность.
ЭКЮРОЙ. Мне следует полагать, это английский юмор?
ШКВЕРЕЛПИР. Нет это твоя реальность.
СКВЕРЕЛЛ. Ну как? Выбрала?
ШКВЕРЕЛПИР. Какое выбрала? Она еще пока только заглавие еле прочитала.
ЭКЮРОЙ. Да тут чтиво побольше, чем твои произведения. А главное, примерно так же понятны. И чем одно отличается от другого? Шекспир, не ты ли часом ей проспект писал?
ШКВЕРЕЛПИР. Не я. Я давно уже в этом мире ничего не пишу. Но у меня по-прежнему списывают.
ЭКЮРОЙ. Тут просто тариф «Гамлет» на настойки «Макбет» и «Генрих 4», а также специально предложение на один раз - эксклюзивное шампанское для двоих «Ромео и Джульетта или сон в летнюю ночь», обещающее жизнь вместе и на всегда где-то очень далеко, где-то au d;l;.
ШКВЕРЕЛПИР. Это Ваверка так на английский тариф «агрессивный алкоголик» и «вечное похмелье» перевела.
ЭКЮРОЙ. Тяжело у Вавёрки, однако, с английским.
ШКВРЕЛПИР. У тебя будто легко.
ЭКЮРОЙ. Ноу сусай, ноу сусай.
ШКВЕРЕЛПИР. Ну а я о чём. (Вздыхает.) Я думал, что буду понятен хотя бы потомкам. Прошли века, а нет…Всё нет. Однажды, быть может…
ЭКЮРОЙ. И не мечтай, у тебя тариф вечность на признание и вечное непонимание.
Скверелл выпивает свой стаканчик, ставит его аккуратно на поднос, возвращается к камере. Шкверелпир тоже допивает чай и вместе с пакетиком ставит на поднос.
Экюрой доливает последние капли из бутылки в стакан, ставит бутылку на поднос. Допивает до конца содержимое стакана, ставит кубок на поднос, забирает бутылку, пытается что-то вылить оттуда себе в рот. Вздыхает, смотрит через горлышко одним глазом в глубину бутылки.
ЭКЮРОЙ. Нет печальнее картины на свете, чем видеть, как на дне застыли последние капли абсента.
СКВЕРЕЛЛ. Хемингуэй?
ЭКЮРОЙ. Акстись…Все импрессионисты и Бодлер.
ШКВЕРЕЛПИР. Еще чуть-чуть и будет Сартр.
ЭКЮРОЙ. Чуму еще Камю добавь. Кстати, о чуме. Вот она, тут как тут!
Появляется Белка-Ленка.
БЕЛКА ЛЕНКА. Так, белки загнивающего запада, у меня для вас радостная новость.
ШКВЕРЕЛПИР. Только новость? Или шансы есть, что радостными будем мы?
БЕЛКА ЛЕНКА. Шекспир, тебе не надоело вечно жить в сомнениях? Конечно, только новость.
ЭКЮРОЙ. У Вавёрки настоялась наливка?
БЕЛКА ЛЕНКА. Еще раз повторюсь для тупых, новость радостная, а не Вавёрка. И уж тем более не ты.
ЭКЮРОЙ. Это всего лишь был вопрос. (Крутит бутылку в руках перед глазом точно подзорную трубу.) У меня последняя. Нужно еще.
БЕЛКА ЛЕНКА. Тебе, по-моему, уже не нужно.
ЭКЮРОЙ. Кто ты такая, чтобы судить о потребностях моей утонченной души?
БЕЛКА ЛЕНКА. Иди тогда, купи.
ЭКЮРОЙ. Я на пособии по безработице. Денег нет. И потом я за домашний продукт.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ну, так жди. Домашний продукт это тебе не магазин. Тут качество, тут сроки, тут ждать надо, когда все зацветет, вырастет. Когда картошка так настоится, что от шампанского не отличится, или хотя бы от самогона. Ну или виски, или коньяка. Так сказать, пока не будет готово к потреблению и к выходу на международный уровень. Так, белки, возвращаюсь к новости. Сообщаю. Мы все выходим на международный уровень.
ЭКЮРОЙ. Вот те раз. Это как?
БЕЛКА ЛЕНКА. Все, что мы делаем, отныне будет везде, во всем мире.
СКВЕРЕЛЛ. А сейчас у нас что по-твоему? Какой уровень?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Социально-несправедливый. Американский-продвинутый, белорусско-задвинутый, русский везде сущий. А по сему предлагаю задвинуть Америку и начать выдвигать Ваверку.
СКВЕРЕЛЛ. Куда?
БЕЛКА-ЛЕНКА. На пост президента.
ЭКЮРОЙ. Вот она - белка с безлимитным тарифом на алкоголь.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Шучу. Для начала как поэтессу.
ЭКЮРОЙ. И не только алкоголь.
ШКВЕРЕЛПИР. Вавёрка – поэтесса?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ну не поэт же!
СКВЕРЕЛЛ. Кому сегодня вообще стихи сдались? Кто сегодня вообще их пишет? А кто их читает?
БЕЛКА-ЛЕНКА. В этом то и загвоздка. Потому мы решили подарить миру первую современную белорусскую поэтессу Ваверку Усё, которую будут читать.
ЭКЮРОЙ (махая проспектом). Я уже полчаса в восторге вот от этой брошюры.
БЕЛКА-ЛЕНКА. И вот доказательство. Ее уже читают.
ШКВЕРЕЛПИР. Кто?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Экюрой! Вот! И в восторге!
ЭКЮРОЙ. Так есть от чего!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Видите и есть от чего!
ЭКЮРОЙ. Вообще-то я о рекламе алкогольных тарифов. Кстати, у тебя какой?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Тариф новогодний премиум.
ЭКЮРОЙ. Да ладно? Будто ты только в новый год пьешь?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Там 364 бесплатных дня на любимый напиток идет вместе с тарифом. И тариф «похмелье – мое утро» за полцены.
Экюрой листает брошюру, останавливается, смотрит на страницу через бутылку, открывает рот, убирает бутылку наконец от глаз, еще больше открывает рот.
ЭКЮРОЙ. Офигеть!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Вот пример! Когда вы видели, чтобы так читатели офигели?!
ЭКЮРОЙ. Je r;ve;.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Вот, когда вы видели в последний раз книгу, которая заставляет мечтать?!
СКВЕРЕЛЛ. Книгу? Алкогольные тарифы, а не книгу. Если бы люди читали книги, как меню в ресторане, особенно алкогольную страничку.
ШКВЕРЕЛПИР. (махая проспектом). Признаюсь, даже я зачитался…
БЕЛКА-ЛЕНКА. Естественно, ты такого и не видал небось никогда? Ни слога, ни строки, ни разнообразия фуршетов? Да и ни читал ничего, кроме тех редких книг, что спер. А так писал, писал, трудился, ни видя дня, ни света.
ШКВЕРЕЛПИР. Ха, ха, как смешно. (смотрит в проспект.) Вот – тариф! Все свое ношу с собой. Это что такое?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Там разве нет пояснения маленькими буквами?
ШКВЕРЕЛПИР. Нет! Написано лишь все свое нести с собой.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ну вот и неси.
ШКВЕРЕЛПИР. А за что тогда платить то?
БЕЛКА-ЛЕНКА. За место на шифере в этом чудесном золотом ресторане.
ШКВЕРЕЛПИР (смотрит дальше в проспект). Тариф Одноразовый! Много шума из ничего! Это что вообще за тариф? Как я могу понять, что мне он нужен?
БЕЛКА-ЛЕНКА. (берет у Шкверелпира буклет, смотрит.) А это когда бутылки разбили еще в магазине и домой нести нечего.
ШКВЕРЕЛПИР. И кто такое выберет?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ну знаешь, раз на раз не приходится. Вещи случаются. Судьбу, Шекспир, не выбирают. Так. Как вы все заметили, Ваверка изобретательна, находчива, талантлива!
СКВЕРЕЛЛ. Зашибись, как заметили.
ЭКЮРОЙ. Не то слово.
ШКВЕРЕЛПИР. Я воздержусь от комментариев. Видеть, Ваверку видел, слышать стихи ее – слыхал, а чтоб талант заметить, так как-то не заметил.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Да потому, что ты слепой. И потом взаимно. Тоже самое вся Беларусь и Россия могут сказать о тебе. Слыхать слыхали, читать читали, Корней Чуковский нам понятней, у колобка структура лучше, но лучше всех понятней и милей речь на новый год президента.
(На крыше появляется Ваверка с котелком и тарелками.)
Особенно для Вавёрки. Да, Вавёрка?
(Ваверка ставит котелок, открывает, берет тарелку и накладывает картофельное пюре. Добавляет котлетки, огурчики. Подает Белке-Ленке.)
ВАВЁРКА. Ты о чем вообще?
БЕЛКА ЛЕНКА. Да ни о чем, о речи президента. А вообще, Шекспир, ничто не сравнится с картошкой Вавёрки. А особенно с пюре, да с огурчиком, да с селедочкой. Так что…
Ваверка берет другую тарелку, накладывает туда сначала кусок хлеба, затем на него слой пюре, затем огурчики, затем две котлеты, затем опять слой пюре, затем хлеб, украшает сверху вновь огурцом и помидорчиком. Подает Скверелл.
ВАВЁРКА. Двойной Гамбургер Скверелл XL– картошка фри по-деревенски. Два в одном.
Скверелл с радостью берет тарелку, дает вновь Ваверке другую книжечку с логотипом Ресторан Золотая Ваверка. Ваверка отмечает галочкой на страничке, отдает обратно.
ЭКЮРОЙ (Скверелл). Ты и на еду себе абонемент завела?
СКВЕРЕЛЛ. Да, а что?
ЭКЮРОЙ. Когда успела?
СКВЕРЕЛЛ. Да я как приехала, они мне бумагу дали, сказали подписать. Я и подписала.
ЭКЮРОЙ. Не читая?
СКВЕРЕЛЛ. Конечно же не читая! Надо это мне больно читать? Как все, подписалась и всё. А там оказались все эти тарифы включены. Так что вот как-то так. Сразу дали книжки на питание, на напитки. Круто. У нас такого уже век как нет. Не знаю даже, было ли. Я даже фотки на Фейсбуке и Инстаграм разместила. Все завидуют.
ЭКЮРОЙ. А почему у меня ничего нет?
СКВЕРЕЛЛ. Тебе разве бумагу не давали?
ЭКЮРОЙ. Давали. Но я отказалась.
СКВЕРЕЛЛ. Не читая?
ШКВЕРЕЛПИР. Читать! Читать она отказалась! Много видите ли было букв.
ЭКЮРОЙ. Как раз наоборот, прочитала и сказала. Я на все это не подписываюсь.
СКВЕРЕЛЛ. На еду?
ЭКЮРОЙ. Да нет, на все терки ваши, театры, спектакли, кино, санкции, войны, разборки на все.
СКВЕРЕЛЛ. Да? Там такое было?
ЭКЮРОЙ. Да, а вот про еду я что-то не помню.
ВАВЁРКА. Еда и напитки и тарифы были маленькими буквами. Читать до конца надо.
СКВЕРЕЛЛ. Или не читать вообще.
ЭКЮРОЙ. Ладно. Дай мне как обычно…
(Вавёрка подает ей такую же тарелку пюре, только льет на нее плавленый сыр.)
ВАВЁРКА. Фондю! Бьенвеню.
ЭКЮРОЙ. Мне бы к нему беленького? Желательно c;te de Bourgogne.
ВАВЁРКА. Какой кот? У соседей напротив есть белый. Только он не Бургонь. Рыжий надоел что ли уже? Распущенный запад. Никакого чувства совести, ни
ЭКЮРОЙ. Да я о вине говорила.
ВАВЁРКА. А я о чем, никакой совести, ни вины.
(Вавёрка подходит к Шкверелпиру, подает ему тарелку, кладет туда две ложки картошки и один маленький кусочки селедки, делает реверанс. Шкверелпир кланяется в ответ.)
ЭКЮРОЙ. Что это? За что ты его так?
ВАВЁРКА. Тариф Творческий – Вечность плюс - Художник должен быть голодным.
ШКВЕРЕЛПИР. О, Фиш энд чипс. I like it. (Смотрит в тарелку, разочарованно.) Правда без фиш, только чипс.
(Вавёрка тыкает вилкой в кусок селедки в его тарелке.)
ВАВЁРКА. Как нет фиш? А это что по-твоему? Селедка та еще фиш. Вот меня лично больше беспокоит другое. Ты как сейчас мою картошку обозвал?
ШКВЕРЕЛПИР. В смысле?
ВАВЁРКА. Ты как это блюдо назвал?
ШКВРЕЛПИР. Чипс.
ВАВЁРКА. Ты что чипс никогда в жизни не видел? Или что?
ШКВЕРЕЛПИР. Да нет, это не я, это язык такой.
ВАВЁРКА. Странный язык какой-то. Что ж это за язык, коль картошка в нем чипс?
ШКВЕРЕЛПИР. Как будто это я?
ВАВЁРКА. А кто еще? Ты ж носитель языка во всем мире.
ШКВЕРЕЛПИР. Я о картошке не писал.
ВАВЁРКА. Не писал?
ШКВЕРЕЛПИР. Нет!
ВАВЁРКА. Тогда отдай обратно (забирает тарелку.) Ешь то, о чем писал.
(Белка-Ленка ржет.)
ШКВЕРЕЛПИР. Чего ты?
БЕЛКА ЛЕНКА. Представила. (Поднимется, выставляет лапку.) О бедный Йорик! Кстати, а не ты ли его?
ШКВЕРЕЛПИР. Да пошли вы…Вавёрка, я есть хочу. У меня абонемент «вечность».
ВАВЁРКА (дает ему чипс). На, вот посмотри, что такое чипс. А то может не видел никогда, не пробовал, не ел. Вот что отныне твоя вечность.
ШКВЕРЕЛПИР. Ничего ты не понимаешь, это просто язык такой.
ВАВЁРКА. Конечно, Ваверка ничего не понимает, Ваверка тупая. Только что это язык такой, где картошка не картошка, а какой-то чипс? Не знаю я такого языка и знать не хочу. А если еще сомневаешься, то - Ешь, пока я do!
(Белка Ленка поднимается, обнимает Ваверку за плечо.)
БЕЛКА ЛЕНКА. Понимаешь Вавёрка, в мире полно языков. Вот как мы все тут на нашей крыше разные, так и языки тоже разные.
ВАВЁРКА. Да ты что?
БЕЛКА ЛЕНКА. Да.
ВАВЁРКА. Не верю.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ей богу. Язык на отсечение даю.
ВАВЁРКА. Покажи!
БЕЛКА ЛЕНКА. Что?
ВАВЁРКА. Язык.
(Белка ленка показывает язык, Вавёрка рассматривает его.)
ВАВЁРКА. Хорошо. (Шкверелпиру) Теперь ты покажи.
ШКВЕРЕЛПИР. Что?
ВАВЁРКА. Язык.
ШКВЕРЕЛПИР. Зачем?
ВАВЁРКА. Картошки дам настоящей, а не «чипс», покажи!
Шкверелпир показывает язык, Вавёрка дает ему картошку, затем поворачивается к Белке Ленке.
ВАВЁРКА. (Белке-ленке) Одинаковы, так что можем отрубать твой.
БЕЛКА ЛЕНКА. Что?
ВАВЁРКА. Языки у вас одинаковые. Кто давал на отсечение? Давай! Отсекай! Дамы, на ужин будем все язык жрать! За счет заведения!
Ваверка достаёт свои любимые щипцы, направляется к Белке Ленке.
БЕЛКА ЛЕНКА. Ты что с ума сошла?!
ВАВЁРКА. Надо отвечать за свои клятвы!
Вавёрка с грозным видом движется по направлению к Белке-Ленке. Скверелл оставляет свой гамбургер в покое, хватается за камеру, направляет ее на белок. Белка-Ленка начинает пятится назад.
БЕЛКА ЛЕНКА. Да я не эти языки имела ввиду! А те, на которых мы говорим. Вавёрка, успокойся!
Белка Ленка доходит до края крыши, оглядывается назад, затем смотрит на Вавёрку, делает шаг в сторону и бежит со всей своей прыти наверх. Вавёрка размахивая щипцами за ней. Скверелл с камерой за ними. Шкверелпир берёт свою тарелку картошки, быстро съедает все, затем смотрит на гамбургер Скверелл, тоже съедает, хватает перо и бумагу и начинает строчить. Экюрой наблюдает за всеми, находит вновь свою бутылку от шампанского и пытается выдавить из нее хоть сколько капель. Пусто. Тяжело вздыхает.
ЭКЮРОЙ. Я одна не могу успокоить в данной ситуации свои нервы своим любимым занятием?
ШКВЕРЕЛПИР. Или занятие смени, или научись все свое с собой носить!
Шкверелпир протягивает Экюрой фляжку, на которой выгравирована этикетка «Золотая Вавёрка» и надпись Dry Gin «Старик Хоттабыч, Березина» 1812. Экюрой рассматривает флягу, делает глоток, смотрит вновь на бутылку.
ЭКЮРОЙ. Это точно джин?
Шкверелпир кивает, продолжая писать.
ЭКЮРОЙ. Думаю, в погребе он у Вавёрки точно с года, который на фляге написан. Что за дата такая?
ШКВЕРЕЛПИР. Тебе ли не знать?
ЭКЮРОЙ. Видимо Белка Ленка спонсировала производство.
ШКВЕРЕЛПИР. Почему это видимо? По-моему, на этой крыше уже все давно спонсирует Белка-Ленка.
ЭКЮРОЙ (делает глоток, вздыхает). Это точно. Хорошо хоть, что не Эль.
ШКВЕРЕЛПИР. Еще и возмущается. Отдай обратно.
ЭКЮРОЙ. Зачем тебе? У тебя в крови веселье. Вон как настрочил. Нашло, однако, вдохновенье.
ШКВЕРЕЛПИР. Всего лишь описал, что видел. (замирает, смотрит в даль, бледнеет.) Или еще не все.
Экюрой поворачивается, смотрит туда же, куда смотрит Шкверелпир, открывает рот, делает глоток.
Вверху по крыше несется Вавёрка с щипцами, на конце которых болтается красный кусок, точно язык. Следом Скверелл с камерой.
ЭКЮРОЙ. Мама дорогая! Офигеть.
Экюрой падает в обморок. Шкверелпир подхватывает ее одной рукой, второй берет фляжку, пьет.
ВАВЁРКА. Так, кто еще что-то имеет против картошки?
ШКВЕРЕЛПИР. Да никто ничего не имел против. Смотри, Экюрой в обмороке от твоих варварских замашек. Разве же так можно?
Вавёрка наклоняется, смотрит, достает похожую фляжку, приставляет к губам Экюрой. Та оживает. Ваверка убирает флягу. Экюрой опять падает в обморок. Вавёрка вновь подносит флягу к губам, Экюрой жадно пьет.
ВАВЁРКА. Живая твоя Экюрой. Одно средство на неё действует.
ЭКЮРОЙ. Ты правда отрезала Белке Ленке язык?
ВАВЁРКА. А ты сомневаешься?
Вавёрка подносит щипцы к лицу Экюрой, затем лицу Шкверелпира. Они орут и отпрыгивают. Скверелл активно снимает это с очень довольным лицом.
Экюрой и Шкверелпир отходят на несколько шагов, поднимают глаза выше, замирают, начинают орать еще больше.
ЭКЮРОЙ/ШКВЕРЛПИР. А-А-А! Лось!
СКВЕРЕЛЛ (с довольным видом). Трусливые европейские белки. Языка забоялись. Лоси им от страха мерещатся. Не для вашей психики война престолов. (замирает, меняется в лице, начинает кричать.) А-А-А. Лось!
Вавёрка поднимает голову, смотрит туда, куда и все, меняется в лице, улыбается.
ВАВЁРКА. Yes, it is! Хэлоу!
На самом верху крыше перед белками стоит ЛОСЬ и рядом с лосем довольная Белка-Ленка.
СКВЕРЕЛЛ. Какое хэлоу?! Это же Лось!
ВАВЁРКА. Yes, it is!
ЛОСЬ. Ни хао.
СКВЕРЕЛЛ. Что? Кто это вообще?
БЕЛКА-ЛЕНКА. А это и есть моя прекрасная радостная новость, которую мне не дали сказать.
СКВЕРЕЛЛ. Поэтому ты решила показать?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ага, по-голливудски. Меньше слов, больше дела.
ЭКЮРОЙ. По-моему, это совсем не новость, а просто лось.
ВАВЁРКА. Yes, he is!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Вовсе нет, это совсем не просто лось.
ВАВЁРКА. Is not He ?
ШКВЕРЕЛПИР. И чем же он, осмелюсь я спросить, не прост?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Знакомься, Шекспир, это наш редактор.
СКВЕРЕЛЛ. Лось?
ЛОСЬ. Yes, I am.
ВАВЁРКА. Yes, he is!
СКВЕРЕЛЛ. Вот этот олень ваш учитель и редактор?
ЛОСЬ. Yes, I am.
ВАВЁРКА. Yes, he is!
ШКВЕРЕЛПИР. Так это нам о нем с утра Вавёрка всё сказать пыталась?
ВАВЁРКА. Yes, I was. Но некоторые же совсем не понимают современного английского языка.
ШКВЕРЕЛПИР. Боюсь, тут дело вовсе не в языке. Из-за нехватки информации возникло наше непонимание. Как мы могли додуматься, что вы решили язык учить не у Шекспира, а у лося?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Оскорбление прав лося на лицо. А также оскорбление по умственному признаку без всяких оснований. Лось может лучше тебя научит нас? Ибо сколько мы тебя не читали, сильно не научились.
ШКВЕРЕЛПИР. А может дело совсем не в учителях, а в ваших куриных мозгах?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Нет, я не поняла, ты нас сейчас что курицей обозвал?
ВАВЁРКА. Yes, he did!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Сам ты курица!
ВАВЁРКА. Yes, he is!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Хотя нет…Он не курица!
ВАВЁРКА. Is not he?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Нет! Он - не курица! А почему? А потому что он – петух! Вот кто он!
ВАВЁРКА. Yes, he is!
ШКВЕРЕЛПИР. Оскорбление по половому признаку на лицо!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Да? А я думала это отображается на других органах. Итак, как я уже сказала, лось наш учитель английского и редактор!
СКВЕРЕЛЛ. Ты его из какого леса притащила?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Из нашего. Московского. Московский лось. Настоящий. В нескольких поколениях. Не из понаехавших.
ЭКЮРОЙ. По-моему, мне кажется, я знаю, кто выпил всю Вавёркину наливку.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ты определись сначала, по-твоему, тебе кажется или ты знаешь? И так понятно, кто выпил всю Вавёркину наливку. Кажется ей тут. Столько бухать, и не то покажется.
СКВЕРЕЛЛ. А что, лось и английский знает?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Да!
ЭКЮРОЙ. А почему вы не обратились к Скверелл и Шкверелпиру? Они ж носители
БЕЛКА-ЛЕНКА. Носители чего?
ЭКЮРОЙ. Языка.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ну вот пусть и продолжают носить язык. А мне надо тот, кто его не носит, а знает. Кто может нас обучить, поправить, отредактировать!
СКВЕРЕЛЛ. Вы что редактировать собрались-то?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Произведения Вавёрки!
СКВЕРЕЛЛ. Картошку или наливку?
ЭКЮРОЙ. Меню и тарифы на абонементы!
ВАВЁРКА. Мою поэзию, сборник стихов!
СКВЕРЕЛЛ. Это ты сама додумалась? Или тебе твоя подруга безмозглая подсказала?
ВАВЁРКА. Подруга безмозглая. Но признаться, я и сама мечтала.
СКВЕРЕЛЛ. И что за сборник такой? Что за поэзия?
ВАВЕРКА. Хокку.
ШКВЕРЕЛПИР. Что?
ВАВЁРКА. Хокку! Мое хокку! Мой сборник Колорадские жуки!
ШКВЕРЕЛПИР. Зачем?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Для глухих и тупых, Мы с Вавёркой выходим на международный уровень. Собираемся покорять читательскую аудиторию мира.
ШКВЕРЕЛПИР. Зачем?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Затем! Кто бы спрашивал вообще? Тебе вот зачем это однажды было надо? Вот видишь, и сам не знаешь. Мы тоже не знаем. Как, впрочем, и все остальные. Принято так нынче, мир покорять. Ну и плюс, Вавёрка – белка хорошая, поэтесса тоже ничего, душевная. Стихи у нее народные, открытые, экологически чистые. Без пластика.
ШКВЕРЕЛПИР. Аргумент!
ВАВЁРКА. Yes, it is!
СКВЕРЕЛЛ. Офигеть! Вавёрка, хочешь, скажу более выгодный способ заработать денег, чем перевод сборника на английский и выход на международный рынок?
ВАВЁРКА. Yes, I do.
СКВЕРЕЛЛ. Выкинь этот сборник куда подальше, отдай на макулатуру, спали в бане, отдай вон соседке на подтопку, наконец, в туалет его вместо туалетной бумаги! Странички у вас в нем глянцевые, приятные. Всем рекомендую!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Так вот ты куда, скотина, подарочный наш экземпляр дела?! Мы его тебе от чистого сердца подарили тогда летом! А ты…для своей грязной задницы! Да я тебя сейчас!
Вавёрка вся покраснела от злости, стоит еле сдерживает слёзы.
ЭКЮРОЙ. Опять обидели Вавёрку!
СКВЕРЕЛЛ. Она обиделась сама. И потом, я по-доброму, ну куда ей лезть куда-то? Ни фактуры, ни связей, ничего. Не говоря уже о самих стихах и слоге.
БЕЛКА ЛЕНКА. А вот без связей типа никак нельзя ничего добиться?
СКВЕРЕЛЛ. Кто б говорил?! Ты в какой стране живешь? У вас же даже курьером на работу по связям устраиваются. Не то что шоу бизнес или литература!
БЕЛКА ЛЕНКА. Знаю я, в какой живу. Потому и учим английский, и выходим на мировой рынок.
ШКВЕРЕЛПИР. Вот вы нам очень надо! Вот кроме вас у нас поэтов нет!
СКВЕРЕЛЛ. Точно! Заждались вас прямо!
ШКВЕРЕЛПИР. Вашу хокку и необычайный дивный картофельный слог. Ни формы, ни рифмы, ни правильного построения строк.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Мы живем в свободном мире! У Вавёрки стиль Free.
СКВЕРЕЛЛ. Точно! Картофельное хокку! На международном рынке известное под именем Хокку Картошке Фри.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Нет, ты мне реально уже надоела! (Опускает глаза на шифер, замечает оставленные щипцы Вавёрки, хватает их.)
СКВЕРЕЛЛ. Ах, боюсь, боюсь! Кому-то ими уже язык оторвали!
ЭКЮРОЙ. Je r;ve;.
СКВЕРЕЛЛ. А кто-то только мечтает об этом!
БЕЛКА ЛЕНКА. Мечтать не вредно, вредно не мечтать! И хватит уже думать в этом мире, что все вам, а нам – ничего. Вавёрка ничем не хуже Шекспира и тоже заслуживает того, чтобы ее стихи читали, а пьесы ставили. И еще неизвестно, может на английском они зазвучат еще более мелодично, чем на родном.
ШКВЕРЕЛПИР. А вы уже и на родной перевели?
БЕЛКА-ЛЕНКА. Нет пока. С родным сложнее. Это знающих английский на каждом шагу развелось. А белорусский в мире знают хорошо лишь единицы! Можно сказать, белорусский в мире языков как Тиффани в мире драгоценностей. Просто знаем, что где-то существует. И что вряд ли когда заговорим на нем.
СКВЕРЕЛЛ. Какое эпистолярное сравнение!
ШКВЕРЕЛПИР. Какая пошлость! Как можно так сравнивать язык!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Спокойно! Так вот, я задействовала все свои связи и пригласила к нам самого лучшего редактора английского языка.
СКВЕРЕЛЛ. Лося?
ВАВЁРКА. Yes, it is!
СКВЕРЕЛЛ. Кто-то совсем недавно говорил об достижении успеха без всяких связей!
БЕЛКА ЛЕНКА. О достижении успеха – да! Сейчас речь идёт о хорошем редакторе. Хорошие редакторы и учителя только по связям у нас! Итак, с помощью Лося мы отредактируем наш сборник. А все остальное – сделаем сами! Вёрстку, картинки, обложку. И на рынок выйдем сами. Без потусторонней помощи.
СКВЕРЕЛЛ. Интересно как?
ШКВЕРЕЛПИР. Боюсь, Вашему сборнику как раз только потусторонняя и поможет!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Шекспир, ты на ночь вообще молишься? Нет? Так вот советую. Вместе с Дездемоной! Итак, за обложку возьмусь я сама. Картинки тоже сама нарисую. На худой конец найду кого в просторах интернета. Нынче все в рисование кинулись, авось кто с мозгами и способностями подвернется. Нет, нарисую сама. Верстка книги на Экюрой!
СКВЕРЕЛЛ. Уверена?
ЭКЮРОЙ. Я даже не знаю, что это такое.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ты знаешь, меня почему-то это совсем не удивляет. Удивляет лишь, как ты это делать будешь без знаний. Вроде вы газету изобрели первыми.
ЭКЮРОЙ. Так не я же лично.
БЕЛКА-ЛЕНКА. И что?
ВАВЁРКА. I can!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Что?
ВАВЁРКА. Я могу верстать газеты. У нас был Франциск Скорина - першы друкар.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Кто?
ВАВЁРКА. Друкар. Книгопечатник!
ШКВЕРЕЛПИР. Вавёрка уже и на родном заговорила!
СКВЕРЕЛЛ. Ага, представила себя в Тиффани!
ВАВЁРКА. Имею право!
СКВЕРЕЛЛ. Что-то я в этом году не узнаю Вавёрку!
ВАВЁРКА. Да потому что ты слепая!
ШКВЕРЕЛПИР. Она ж прошла марафон позитивного мышления у Белки Ленки!
СКВЕРЕЛЛ. Ага! И совсем обнаглела!
ВАВЁРКА. Я буду верстать мой сборник! Это мой сборник!
СКВЕРЕЛЛ. Точно! Мало того что сборник его! Мало того, что она его напечатать захотела! Так еще перевести! Да на мировой рынок! Так еще и верстать сама! Ты хоть умеешь?
ВАВЁРКА. Я в детстве в школе вела боевой листок.
СКВЕРЕЛЛ. Это особенно пугает!
Вавёрка хватает щипцы, надвигается на Скверелл.
ВАВЁРКА. А это не пугает?!
СКВЕРЕЛЛ (делая шаг назад). Узнаю Вавёрку! Всё-таки горбатого только могила!
ВАВЁРКА. Сама ты квазимодо!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Вавёрка, оставь щипцы в покое. И Скверелл тоже. Мы на мировой уровень выходим. Ты у нас душевная поэтесса, а не душевно больная. Не надо тебе в биографию лишние убийства и нападения на граждан-туристов. Твое буйное детство ты потом в мемуарах опишешь, а сейчас ты у нас сама нежность. Потому никаких боевых листков. Только хокку. Природа, поры года и гармония. Ой цветет Сакура где-то за рекой. Понятно?
ВАВЁРКА. Yes, I am!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Значит так. Вавёрка, доставай свой сборник. Начнём с него. Лось – редактор хороший! Но чувствительный! Потому аккуратно с ним! Не надо на него выбрасывать сразу всю поэзию! А то, как расчувствуется! А нам еще с ним долго жить! Потому бережно, по одной хокке. Строка за строкой. Постепенно так. Сильно мозг не выносить. Работать будем по программе – сначала редактура хокку, потом урок языка, чтобы мы понимали, почему именно так. Ну и понять, что за птица этот английский и как на нем наша картошка звучит. Ясно?
ВАВЁРКА. Yes, I am!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Ну а потом уже, как лось твои хокку выдержит, мой роман!
СКВЕРЕЛЛ. Что? Ты написала роман?
БЕЛКА ЛЕНКА. А то! Триста страниц, двадцать семь глав! Души прекрасные порывы! Пока черновой вариант. Плот, наброски, пометки. Потом по нему напишу тебе сценарий. Поставишь свой лучший шедевр!
СКВЕРЕЛЛ. Вот спасибо! Как-то только вот боюсь, как бы эти прекрасные порывы не оказались абсолютно не постановочной херней.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Плохому танцору всегда яйца мешают. Так, все, время у нас ограничено, к сожалению, жизнью. А потому терять его больше некогда. Да и не на вас. Вавёрка тащи сборник хокку. Начинаем!
ВАВЁРКА. No, we can’t.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Мы не Кант, ты это верно подметила. Но мы в философы и не стремимся. Мы в поэты. Потому не стесняйся, начинай. Все в наших руках.
ВАВЁРКА. No, it is not.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Вавёрка, что за саботаж в решающий момент. Не дрейфь. Лось для того и здесь, чтобы помочь тебе с английским. Потому смело открывай и показывай ему твое первое хокку. Лось всё проверит, прочитает, объяснит.
ВАВЁРКА. No, he does not.
БЕЛКА-ЛЕНКА. Это почему это он does not?
ВАВЁРКА. Because he is not here anymore
БЕЛКА-ЛЕНКА. Что?
Белка-Ленка поворачивается, смотрит по направлению, где был лось, но его больше нет. Она подбегает к краю крыши, смотрит вокруг. Вдалеке виден Лось, убегающий в лес.
ВАВЁРКА. Он убежал!
СКВЕРЕЛЛ. В форест!
ШКВЕРЕЛПИР. Услышав про ваши хокку!
СКВЕРЕЛЛ. Скорее про роман и души прекрасные порывы!
БЕЛКА-ЛЕНКА. Молчать! Наверняка, у него какие-то другие причины. Я сейчас побегу и его найду! А когда вернусь, чтобы вели себя соответствующе. Ты, Вавёрка, пока найди свои хокку и переведи их с помощью Гугл переводчика. Чтобы Лосю было меньше работы, ну и нам не так стыдно. А я мигом!
Белка-Ленка шустро сбегает с крыши и бежит в сторону леса. Все остальные белочки подходят на край крыши и смотрят вслед.
ШКВЕРЕЛПИР. 100 фунтов – не догонит!
СКВЕРЕЛЛ. 300 баксов – не догонит!
ЭКЮРОЙ. 10 евро – не догонит!
СКВЕРЕЛЛ. Чего так мало?
ЭКЮРОЙ. А вдруг догонит?
ВАВЁРКА. 200 белорусских рублей – что догонит! И еще 200 что догонит и приведёт!
СКВЕРЕЛЛ. По рукам!
Белочки складывают лапки вместе, разбивают.
ЭКЮРОЙ. Вавёрка, ты мне это пока принеси наливки! А то как-то все ваши эти творческие старания тяжело на трезвую голову переносить.
ШКВРЕЛПИР. А мне еще чаю и кусочек пирога.
СКВЕРЕЛЛ. И мне кофе, дополнительный обед Скверелл XXLL и виски.
Вавёрка достает блокнотик, записывает, делает реверанс, уходит.
Конец первого акта.