Сурен
Одиннадцать часов одна минута, на циферблате вечности один. Он не хотел доказывать кому-то, что сам себе отныне господин. Наступило утро, но никто не смел, побеспокоить отдых вождя.
- Когда я попал в ссылку в Туруханском крае, - признался Иосиф Виссарионович Сталин, - то почти отчаялся вернуться оттуда живым!
- Почему? - спросила Валентина Истомина.
- Там было невероятно холодно! - ответил он. - Так холодно, что у меня замёрзло всё внутри и, кажется, не оттаяло до сих пор…
- И что помогло выжить?
- Приезд одного моего товарища! - сообщил старик. - Давнего приятеля по революционной деятельности в Баку Сурена Спандаряна, осуждённого к ссылке в Сибирь в мае 1913 года.
Поддержка надёжного товарища зимой 1914 года ему была крайне необходима. На сей раз наказание для неоднократно бежавшего из мест отбывания наказания Джугашвили оказалось более суровыми. Кобу выслали в Туруханский край сроком на четыре года.
- Одно хорошо, - шутил он в арестантском вагоне, вёзший его через Урал и Сибирь в Красноярск. - Добираться туда долго!
После поезда нужно было проехать, более двух тысяч километров в лодке по бурному, стремительному Енисею. На пути встречались водовороты и пороги. Больше месяца длилось это опасное путешествие по Енисею, пока не добрались до села Монастырского.
- Это село центр Туруханского края! - сообщил жандарм.
Монастырское считалось большим культурным селом в этом диком и пустынном месте. Здесь была школа, церковь, полицейские власти. Здесь жил пристав. Сюда обычно высылали политических ссыльных.
- Нужно сослать грузина дальше… - село показалось охранке недостаточно глухим местом, она боялось, что он сможет ещё раз убежать.
В департаменте полиции он числился «бегуном», редко оставался в ссылке больше двух-трёх месяцев. Чтобы отрезать узнику все пути к побегу, его заслали в посёлок Костино, а в начале 1914 года переправили в Курейку.
- Время тут остановилось… - понял Иосиф.
Курейка - маленький посёлок, затерявшийся далеко за Полярным кругом в беспредельной Туруханской пустыне. Это самое северное поселение края. Туда он попал вместе с Яковом Свердловым, который разузнал об их новом месте жительства неприятные факты:
- Про Курейку можно было без преувеличения сказать, что она находится на краю земли. Зима длится здесь девять месяцев, и зимняя ночь тянется круглые сутки. Здесь никогда не произрастали хлеба и овощи.
Тундра и леса были переполнены дикими зверями. Простая тёплая избушка являлась уже привилегией более счастливых людей.
- Но нам нужно здесь выжить… - сказал Коба.
Его там встретили бесконечная свирепая зима, сырое короткое лето с тучами мошкары и тревожными белыми ночами. Бескрайнее ледяное небо и небольшого роста человек с бородкой, живущий в одной комнате.
- Здесь покончил с собой Иосиф Дубровинский, соратник Ленина… - напомнил Сталину спутник.
Он квартировал у четырнадцатилетней крестьянки Лиды Перепрыгиной и с ней сожительствовал. Через положенное природой время на свет появился младенец, но вскоре умер.
- Настроение неважное… - признался Иосиф Свердлову.
Россия недавно отпраздновала трехсотлетний юбилей царской династии Романовых. Строй казался незыблемым и Коба с печалью признавался:
- Не увидеть нам революции при жизни...
Однажды он едва не погиб, когда отправился вечером в лес за дровами. Мороз всё крепчал, голубоватый в свете луны снег и тени от торосов. Ледяная пустыня. Подул северный ветер, завьюжило, и скрылись звёзды.
- Я попал в пургу, - понял Сталин.
Вешки, которыми отмечали путь, исчезли в пурге. При каждом порыве ледяной стужи лицо немело, превратившись в ледяную маску.
- Началась саднящая боль… - пар из его рта смерзался.
Голова и грудь покрылись ледяной коркой, дышать невозможно, оледеневшие веки слипались. Тело растеряло тепло, но он упорно шёл вперёд, не зная в какой стороне деревня. Каким-то чудом он вышел к спасительному жилью, но сильно заболел от переохлаждения.
- Всё напрасно! - Иосиф провёл следующие две недели, не выходя из избы, и мог подвести неутешительные итоги жизни. - Мне тридцать семь лет, жизнь уже повернулась к смерти.
Член Центрального Комитета партии говорунов, большинство которых сидело по тюрьмам, а остальные ругались между собой по заграницам.
- Жизнь не удалась! - днями он лежит, повернувшись лицом к стене.
Он перестал убирать комнату, мыть посуду. Деливший жильё Яков видел, как Коба ставил тарелки на пол и смотрел, как пёс вылизывал посуду.
- Сплошная антисанитария! - Свердлов переехал в другой дом.
- Нужно съездить, повидать и поддержать Кобу! - решил Сурен, когда узнал, что Джугашвили отбывает ссылку относительно недалеко.
После наступления 1915 года Спандарян выехал к Сталину.
- Благо, мне не запрещено покидать Красноярск! - радовался он.
Добирался долго, последнюю часть пути проехал на собачьей упряжке. Наконец, оказались там, где маленькая изломанная порогами быстрая речка Курейка впадала в бурный полноводный Енисей, разбросано было несколько деревянных домишек, стоявших далеко друг от друга. У Енисея на небольшой возвышенности виднелся деревянный дом, занесённый снегом.
- Приехали! - обрадовался Сурен.
Собаки, завидев жильё, побежали во всю прыть. Из домиков выбежали люди. Лениво вышел стражник, медленно и важно подошёл к ним.
- Где живёт Джугашвили? - спросил его Спандарян.
Местные жители с любопытством рассматривали путешественников и указали нужный дом. Навстречу ему вышел Сталин. Неожиданному приезду товарищу Иосиф был необычайно рад и проявил большую заботу:
- Заходите в дом, отдыхайте!
Сурен с удовольствием вошёл в тёплое помещение. Небольшая комната, в углу деревянный топчан, аккуратно покрытый тонким одеялом, напротив рыболовные и охотничьи снасти - сети, оселки, крючки.
- Недалеко от окна продолговатый стол, заваленный книгами, - осмотрелся он, - над столом висит керосиновая лампа.
Посредине комнаты стояла печка «буржуйка», с железной трубой, выходящей в сени. В комнате было тепло, заботливый хозяин заготовил на зиму много дров. Гости успели снять полярную одежду и Коба куда-то исчез.
- Куда это он ушёл? - удивился Спандарян, выглядывая в окошко.
Появился Иосиф, на плечах нёс огромного осетра. Сурен поспешил ему навстречу, и они внесли в дом трёхпудовую живую рыбу.
- В моей проруби маленькая рыба не ловится! - пошутил Сталин.
Он держал в Енисее «самолов», верёвку с большим крючком. Осетр еле помещался на столе. Гости держали, Иосиф потрошил рыбу, обещая:
- Сейчас пожарим!
Они вдоволь наговорились, обсуждая новости и вспоминая знакомых. Утром гости собрались обратно. Им предстояло преодолеть снежную пустыню. Коба решил проводить их до Моностырского.
- Почту там заберу, - аргументировал он.
Выехали из Курейки, Спандарян сел управлять собаками. Нарты были окутаны брезентом. Это спасло от жестокого холода в пустынной тундре. Они мчались вверх по Енисею. Казалось, морозом скован воздух. Недалеко над ними вспыхнуло северное сияние, озарившее путь.
- Красиво! - ахнул Коба.
Тундра была покрыта снегом. Кое-где маячили верхушки занесённых снегом деревьев. Спутники вели себя весело и шумно, громко разговаривали, хотя было трудно дышать. Неожиданно Сталин затянул песню, он подолгу напевал русские народные частушки. Сурену было радостно слышать знакомые мелодии песен, уносящихся вдаль, и утопающих где-то в беспредельной снежной равнине и он подумал:
- Хорошо в эти минуты мечтать, вспоминать, думать.
Армянин начал подпевать грузину. На просторе лились песни. Одна сменяла другую. Так ехали двое суток. Останавливались, чтобы отогреться, дать отдохнуть собакам, покормить их. Ели заготовленную на дорогу рыбу. Так незаметно, преодолели далёкий путь и приехали в Монастырское.
- Ну, мне ехать дальше… - попрощался Спандарян.
Иосиф забрал почту и вернулся в Корейку. Осенью 1916 года у Лиды от него родился сын, записали Александр Джугашвили. Жандарму, стыдившему ссыльного за растление малолетней, он дал слово жениться на ней:
- При первой же возможности!
Между тем началась мобилизация в армию среди ссыльных. Свердлову службу в армии не доверили, а Кобу решили призвать. Повезли его по тундре, по скованной льдом реке. Лишь через шесть недель, в конце 1916 года, измученного, привезли его в Красноярск на медицинскую комиссию.
- Не годен! - усохшая левая рука освободила Сталина от службы.
Срок его ссылки заканчивался через полгода. Чтобы не везти обратно, красноярский губернатор разрешил ему отбывать оставшийся срок ссылки в Ачинск.
- Здесь есть с кем поговорить! - обрадовался Коба.
Его часто навещал Лев Каменев. Однажды он ждал его в гости вместе с другими революционерами, жившими в Ачинске. На столе меньшевиков ожидали два больших кувшина вина.
- Здесь цинандали, - показал рукой Иосиф. - Это моя любимая хванчкара. Передали с оказией знакомые с Кавказа.
Каменеву не хотелось пить, и он отказался.
- Как хочешь, тогда я в гордом одиночестве… - он налил себе полный стакан хванчкары и залпом выпил его.
Глаза его лихорадочно блестели, Сталин быстро, бесшумно ходил по тесной комнате из угла в угол и чем-то неуловимо напоминал хищного опасного зверя, попавшего в клетку и рвущегося на свободу.
- Чую, Лев, чую! - возбуждённо заговорил он. - Мы накануне больших событий. Только бы не упустить момент! И что в нашей борьбе самое главное? Скажи: что самое главное?
Подойдя к гостю вплотную, дыша ему в лицо винным перегаром, Коба пристально, не мигая, глядел в глаза и прошептал:
- Власть! Захват власти! - и опять бесшумно забегал по комнате. - Да куда же они все запропастились?
Он ждал Сурена Спандаряна, который должен был приехать из Красноярска. Прошёл час, никто так и не пришёл. Коба был уже порядочно пьян и неистовствовал. Каменев раньше никогда не видел его в такой необузданной ярости. Иосиф метался по комнате, грохнул об пол пустой кувшин и во все стороны разлетелись осколки. Он орал, брызгая слюной:
- Шакалы! Трусливые шакалы! Вонючие дохлые крысы! Испугались, попрятались по углам! Ненавижу!
Вдруг, наткнувшись на испуганный взгляд собеседника, успокоился. Его лицо было покрыто мелкими бисеринками пота, и Сталин вытер его рукавом рубашки.
- Прости, - сказал он тихо, спокойно, миролюбиво. - Нервы расшатались. Наша с тобой работа сплошные нервы. Второй час ночи. Оставайся у меня. Будешь спать на диване.
- Не хочу!
- Дам тебе пуховую подушку. Такая сладкая подушка!.. Будешь видеть сладкие сны. Девушки приснятся, дорогой! - он громко засмеялся. - Приснятся, представляешь, на берегу горного ручья. Они снимают одежды, чтобы искупаться, а ты подглядываешь из-за кустов…
Коба вскоре узнал, что Сурен скоропостижно скончался и был похоронен в Красноярске.
Курт
12 июля 1943 года командир экипажа нового танка «Тигр» лейтенант Курт Браун решил помыться. Танк находился в обороне на высоте 252, около бывшего совхоза «Октябрьский». Накануне он получил письмо от двоюродного брата по матери Вилли.
- Прочитаю позднее… - решил внебрачный сын Бориса Генсицкого.
Мать никогда не говорила им с сестрой Евой, кто являлся их отцом. Знай, Браун тайну своего происхождения, может быть, он бы с большей симпатией смотрел на людей, против которых пришлось воевать.
- Танкисты в лучшем положении, чем пехота! - пошутил механик-водитель Хальке, вымачивая одежду в бензине.
- Уж лучше вдыхать резкий запах, чем терпеть набеги этих кусачих «партизан»... - согласился лейтенант, отдыхая после бани.
За годы войны он превратился в матёрого воина. Ему исполнилось двадцать лет в день окончания ускоренного обучения командиров танка.
- В начале войны нам приходилось добивать разрозненные отряды русских, скрывающиеся в лесах без продовольствия и боеприпасов… - неожиданно вспомнил танкист. - Уверенность в лёгкой победе поколебалась после одного случая на Украине…
Они открыли настежь двери в бедном домишке. Стояла дикая духота, воздух в помещении был спёртым. Лейтенант проснулся от вскрика и увидел, что над умирающим радистом стоял русский с ножом в руках.
- Кто ты?! - закричал Курт.
Ночной гость ударил его лезвием, но Браун успел закрыться рукой. Он выхватил пистолет и стал стрелять. Выскочил на улицу и начал кричать:
- Тревога, русские!
Выскочили пехотинцы и открыли по беглецу огонь. Стало понятно, что русские их не атаковали. Единственный нападавший был убит. Он лежал на траве возле дома, был изрешечён пулями, рядом валялся окровавленный нож.
- Парень моих лет в гражданской одежде, - Браун отогнал неприятные воспоминания. - Он зарезал шестьдесят солдат, пока они спали…
Танки роты постоянно спасали ситуацию на фронте, русские не собирались сдаваться. Командование немецкого Вермахта обещало солдатам, что война закончится в сентябре, но наступила зима, а они дошли только до Москвы.
- Осталось несколько десятков километров! - рассчитывал Курт.
Командование нашло слабое место русской обороны, и они ударили встык их армий со всей мощью, которую предоставило немецкое оружие.
- Прорыв удачный, - радовался лейтенант, - сопротивление слабое...
Танки вышли на отличную шоссейную дорогу и с большой скоростью выдвинулись в сторону Москвы. По сторонам раскинулся зимний лес, будто сошедший с рождественских открыток, перемежающийся с широкими заснеженными полями.
- Вот последний рывок, - думал он. - Пару часов и мы увидим Кремль.
Вдруг над их головами заревели авиационные двигатели и буквально в нескольких метрах над землей, пронеслись пара самолётов.
- Воздушная тревога! - закричал по радио новый радист.
По инструкции они должны были остановиться и рассредоточиться, чтобы бомбардировщикам было сложнее в них попасть.
- Но русские самолёты не сбрасывают бомбы… - присмотрелся Браун.
Минуту спустя они опять пронеслись на бреющем полёте.
- Похоже, у иванов кончились боеприпасы, - сказал стрелок-радист. - Только и могут, что носится у нас над головами.
- Погоди, - ответил ему по внутренней связи Хальке. - Сейчас они начнут таранить наши танки своими самолётами!
- Не хватало нам ещё этого дерьма! - лейтенант высунулся из башни.
В сотнях метров впереди, над обширной поляной один из самолётов сделал странный маневр и из него посыпались какие-то белые крупные предметы. Другие самолёты стали повторять манёвр с таким же результатом.
- Они что-то сбрасывают возле дороги! - крикнул он экипажу.
- Наверное, это мины!
- Нет, что то слишком большое для мин… - поразительная догадка будто пронзила командира. - Чёрт!.. Это десант! Русские сбрасывают солдат без парашютов! Просто вываливают как мешки в снег!
- Господи, это невозможно, кто может остаться в живых после этого?!
Из леса напротив раздалась очередь из пулемёта и попадания зазвенели по броне их танка. Курт мгновенно нырнул в башню.
- Похоже, у них достаточно живых чтобы пойти в атаку, - сказал Штерн.
- Приготовиться к бою! - гаркнул Браун.
Неподалёку раздалось несколько взрывов противотанковых гранат.
- Огонь, по наступающему противнику! - приказал он и пулемёт ожил.
- Шрапнель по лесу! - услышали по радио они голос командира роты.
Десятки пушек дали залп. По лесу заметались белёсые тени. Немецкие пушки били без перерыва, но на дороге показался белый силуэт русского солдата, затем последовал взрыв гранаты. Наконец, им приказали прекратить огонь. Наступила звенящая тишина. Лейтенант огляделся с помощью перископа. Обзор застилал дым горящих боевых машин.
- Хальке вылези через нижний люк и выясни обстановку! - приказал он.
Через пару минут Курт услышал по внутренней связи его голос:
- Герр лейтенант, вокруг нас горящая немецкая техника и тела убитых русских в маскхалатах и наших солдат в шинелях. Не меньше половины наших танков горят! Русские закидали их гранатами.
- И сам погибли, - добавил командир.
- Яволь, - ответил Хальке. - Выстрелов из леса нет герр лейтенант.
Над головой снова пронеслись советские транспортные самолёты. Теперь в них никто не стрелял. Брауну хватило глупости снова высунуться в люк, и он увидел, как из самолётов снова, как мешки посыпались люди. К удивлению они довольно быстро вскакивали на ноги и бежали в лес.
- Чёрт, они нас так всех перебьют, - сказал он негромко.
В голове колонны снова послышались взрывы гранат.
- Отходим назад на пять километров! - приказал по радио ротный.
Двигатель танка зарокотал, они покатили назад. Это было самое близкое расстояние, на которое немцы смогли приблизиться к Москве, дальше отступали. С приходом холодов ситуация ухудшилась. Двигатели танков не заводились, их грели кострами. Механизмы ломались, замерзала смазка.
- Хорошо, - подумал Курт, - что нас затем отвели на переформирование.
Одевая влажный после обработки от вшей, танковый комбинезон лейтенант кривился. Было жарко, он лёг в тени танка и достал письмо от брата Вилли. Читая неровные строки, Браун понял, что он написал ему, чтобы похвастаться, что убил сына русского правителя Сталина. Вилли писал:
- После пленения Якова Джугашвили направили в Хаммельсбургский лагерь для военнопленных. Ему разрешили работать в команде резчиков по дереву. Оказалось, что у Якова золотые руки. С его приходом резчики зажили, словно свободные люди. Суп с кухни приходил вёдрами, хлеб буханками, табак пачками. Всем хотелось мундштук, сделанный Сталиным…
В апреле 1942 года Якова перевели в «Офлаг ХС» в Любеке. Затем в лагерь Заксенхаузен. Однажды сокамерники увидели Джугашвили бледным, пристально уставившим взгляд в стену, на которой висел громкоговоритель.
- В тот день он не брился и не умывался... - написал Вилли, служивший в лагере. - Его жестяная миска с супом перед дверью оставалась нетронутой.
Насколько он понял, Яков услышал передачу берлинского радио, в которой говорилось о русских военнопленных и заявлении Сталина:
- У Гитлера нет русских военнопленных, а есть лишь русские изменники, с которыми расправятся, как только окончится война!
Знаменитый пленный чувствовал себя отверженным человеком. 14 апреля 1943 года арестованные были на прогулке. Джугашвили потребовал коменданта лагеря лейтенанта Зелингера. Эсэсовец пошёл вызвать его по телефону. Яков прошёл к проволоке с током. Часовой Вилли крикнул:
- Стрелять буду!
- Стреляй! - он схватился руками за гимнастёрку, обнажил грудь.
Вилли выстрелил в голову. Джугашвили схватился за проволоку с высоким напряжением и повис на ней.
- Он висел сутки, после чего труп отвезли в крематорий, - закончил брат.
Только Браун дочитал письмо, разгорелся бой. Контрудар танковых корпусов русских начался в половину девятого утра после атрподготовки, которая не выполнила задачи по нарушению управления в частях немцев.
- Попадание! - закричал заряжающий Берти.
Они получили удар противотанкового снаряда в бортовую броню. Он разорвал защитный козырёк над траком. Лейтенант подумал:
- Это конец, наш трак разорван...
Но механик-водитель сказал, что «Тигр» на ходу и управляется. Кирш послал два снаряда по позиции противотанковых орудий, и уничтожил оба.
- Отличная работа! - выдохнул командир.
Корпус русских атаковал двумя эшелонами вдоль железной дороги, второй вдоль реки Псёл, его боевой порядок был построен в три эшелона. В атакующем эшелоне двух корпусов в полосе шириной около шести километров находилось четыре бригады, всего 234 танка и 19 САУ.
- Нашу позицию захлестнули русские войска! - изумился Браун.
Как только советские танкисты подошли на расстояние прямого выстрела к их позициям, открыли огонь. Вспыхнули факелами и задымились около двух десятков машин первой линии наступающих.
- Ощущение, что броневой клин бригад резко остановился перед большим, но невидимым препятствием… - радовался лейтенант.
Танкисты запросили артиллерийскую и авиационную поддержку. Перекрёстным огнём удалось загнать тысячи красноармейцев в овраг.
- При такой поддержке чувствуем себя прекрасно, - воскликнул Кирш.
Наблюдать за летающими частями тел врагов ему удовольствия не доставляло и заряжающего дважды вырвало в ячейки хранилища снарядов.
- Сам будешь потом убирать... - недовольно заметил Хальке.
Бригады русских шли скученно, большими группами. Они уничтожили группу пехоты противника, пытавшейся обойти немецких гренадёров с фланга. Курт никогда не видел столько крови. Его мутило, Кирш орал в ухо:
- Что за день! Я думаю, мы подбили пять танков сегодня. Я не уверен точно, так как там столько пыли и столько танков кругом!
Боевое построение нарушилось, русские экипажи маневрировали, использовали складки местности, чтобы выйти из-под огня «Тигров».
- Значительная часть первой линии русских танков сгорела за считанные минуты… - изумлялись немецкие танкисты.
В сплошном дыму было трудно обнаружить цель. В один из моментов боя Браун почти приказал открыть огонь по немецкому StuG.
- Мне показалось, что это русский танк… - успел опомниться он.
Четыре танковые бригады, три батареи САУ и два стрелковых полка Красной Армии волнами накатывали, но, встретив сопротивление, вновь отходили с большими потерями. Так продолжалось почти пять часов.
- Я уничтожил русскую САУ выскочившую в лоб! - закричал Кирш.
Куски взорвавшейся самоходной артиллерийской установки долетели до «Тигра» и застучали по броне. Наступила ночь и бой затих. Русские потеряли около двухсот танков, они несколько безвозвратных потерь. Их лобовую броню Т-34 пробить не мог, «Тигр» проламывал их с любого расстояния.
- Поэтому, когда Ротмистров бросил навстречу нашему специальному батальону бригады средних танков, то сделал, о чём мы даже мечтать не могли! - потирал чёрные от копоти руки Хальке. - Намолотили их, как зерна в страду!
- Мне непонятно, зачем русским надо было атаковать нас в лоб? - спросил командира Кирш. - Почему нельзя было танковой армии Ротмистрова наносить удар во фланги, где находились наши слабые танки Т-III и Т-IV?
- Теперь это неважно! - широко зевнул лейтенант. - Давайте уже спать…
продолжение http://www.proza.ru/2020/01/20/1190