Часть 5
Федор Иванович и Наденька вошли в палисадник, а затем, по дорожке, ведущей через сад, прошли к добротному дому с резными ставнями и хорошо отмощенной завалинкой, со встроенной лавкой, на которой разместилась всевозможная домашняя утварь. На крыльце стояла мама Наденьки и что-то высматривала в огороде.
- Надежда, вы чего это с отцом там шумите? Чего опять не поделили – сердито сказала она и запнулась на полуслове, увидев Федора Ивановича - здрасти, а вы к кому? Хозяина нет, он вышел в огород, сейчас позову.
- Здравствуйте, не надо, не зовите. Мы уже виделись. Он сейчас придет – спокойно ответил Федор Иванович.
- А чего тогда надо? А кто это с тобой? Надежда, что отец – то сказал? Чего молчишь? – допытывалась у нее мать.
- Сказал, идите в дом. Велел тебе чай накрыть и его ждать. Это - мой начальник, Федор Иванович, он поговорить пришел, а отец сердится… Велел ждать - сердито ответила матери Надежда.
- Ну, так и быть, заходите. Пойду, соберу на стол. Поди ж ты, с работы чай, голодные. Пышки свежие к завтраку испекла, будите? Они пресные, но вкусные, печеньев не надо, а сладости городские не покупаем, свои, они вкуснее, натуральнее – рассуждала Вера Лифантовна, пропуская Наденьку и Федора Ивановича в дом.
В дому было тепло. Чисто. Обстановка, вся новая, городская. На всех окнах красовалась разноцветная герань, это гордость хозяйки. Существует поверье в народе, если на окне в доме цветет герань, значит, там живет домовой с домовихой. Они содержит дом в чистоте и порядке, а в семье – царит согласие да мир с любовью.
Федору Ивановичу от такого уюта и вкусного запаха, свежеиспеченных преснушек, стало, как – то неуютно и неспокойно.
- Разве отец отпустит Наденьку с ним? Нет, ни за что. Здесь дома тепло, уютно и сытно. Все есть и приготовлено только для нее, и куда ей ехать с Дорстроем, в какую то степь - рассуждал Федор Иванович.
Немного подумав, пока Наденька с матерью накрывали стол к вечернему чаю, он решил не тревожить девушку:
- Пусть подольше поживет дома с родителями, а там, если судьба, то свидимся и все решим.Исполнится ей полных восемнадцать лет, сможет сама принять решение. Куда я ее сейчас повезу, в какой вагончик, в какую степь или тьму - таракань. Это я кочевник - одиночка, а она домашняя барышня. Неженка. Все, решил. Пусть будет так. Поговорю с ее отцом. Отпустит, так отпустит, а нет, поговорим об ее новой должности здесь, в поселке Лесное. А там, как судьба сложится.
Так рассуждал Федор Иванович, глядя, как женщины ловко накрывают на стол. Сердце трепетало от тоски и нежности. Чего больше было, он так и не разобрался, а вернее не успел. В комнату с шумом и топотом вошел сердитый Василий Данилович.
- Ну, и чего тяните резину. Все еще не готово. Вот бабы, чего телитесь зря. А ты их не дождешься, садись к столу. Давай по стопке хлопнем, а то что-то подмерз я, да и разговор легче пойдет. Вера, подай стопки и мой заветный графинчик сюда – скомандовал хозяин.
Федор Иванович, подсел к столу на поставленный Наденькой стул.
- Ну, об чем ты хотел со мною поговорить? Я видел, что все, вашенское хозяйство уже тю-тю, уехало. Остался только поезд с теплушками, да начальство. Когда тронетесь? – поинтересовался Василий Данилович.
- Да, завтра и поедем. Все вопросы обговорили. Все дела закончили. Сегодня передали вспомогательный склад Надежде. Она приняла. Рембригаду сформировали. Будет три человека. Куприянов Илья – будет бригадиром, а два человека и Надежда у него в подчинении. Надежда еще должна на полставки нормировщиком быть, наряды закрывать. Думаю, она сможет – спокойно говорил Федор Иванович, искоса поглядывая то на Василия Даниловича, то на Наденьку.
- Ну, все, так все. Значит, все решили? Это хорошо. Ну, давай, за то, чтобы дорога дольше стояла и не портилась. Давай по маленькой, от души - протянул, Василий Данилович стопку Федору Ивановичу, а сам, щурясь, наблюдал за ним. Он не верил Федору Ивановичу, что он просто зашел попрощаться.
-Ой, хорошо, прошла. К душе. Вера, мастерица, сама делает, почитай чуть больше 75 градусов. С мороза больно хорошо, маленькую, перед ужином пропустить. Молодец она у меня, все понимает, только вот не повезло нам, нет у меня сына, да и дочь, как я понимаю, вы хотите у меня увезти. Не пущу. Один сказ, пусть дома живет, для кого это все? Да, ты закусывай. Не последнее же вынули из погреба. Чай, своим трудом живем. Сами сеем, сами пашем, сами жнем, а потом и сами едим … Давай еще по маленькой - сказал Василий Данилович, наливая первача в рюмки.
- Спасибо, да мне хватит. Я не пью много. И не любитель этого зелья. Вот машину хочу купить. Премию дали, да с прошлой осталось. Встал на очередь. Жду. А пришел, я поговорить с вами про Наденьку. Прижилась она в нашем отряде. Никто ее не обидит. Поработает. Заработает денег. Потом направление дадим в институт на рабфак, выучится. Должность получит …. - говорил Федор Иванович, но закончить не успел, как его перебил Василий Данилович.
- Хороший ты мужик, федор. Врать не умеешь. Я всю войну прошел. Награды имею. И два осколка ношу, на память у самого сердца, нельзя их тревожить, доктора не велят. До сих пор не знаю, когда и где они рванут, и сколько мне осталось. Поспрашивал я и посмотрел на тебя, и все я про тебя понял… - начал Василий Данилович, но его перебила Вера Лифантовна.
- Ну, чего, чего сказился. Опять за старое взялся? Чего голову гостю своими прожектами забиваешь? Дочь пожалей? Что ты ею всем насылаешься… - громким полушепотом проговорила сердито она.
- Молчи, баба. Не твое это дело. Мне все обсказали. Да и Надьке он глянется. А за спрос плату не берут. Вот чувствую, я, что все сладится. Ну, давай еще по маленькой, а потом я тебе свой прожект озвучу. Это его так обозвала моя женушка. Ох, и люблю я ее, только вот сердита уж больно на меня, да видно есть за что. Боится она, что в поле случится и помочь не кому будет мне, но слава Богу, Господь не допускает пока Надька еще не определена. Определю, там не страшно. Да, что я о грустном. Давай, выпьем и поговорим без баб.
Мужчины выпили, закусили. Надежда сидела за столом, молча. Она знала, когда отца лучше не трогать. Она боялась, что Федор Иванович, встанет и уйдет, а она останется опять в этом маленьком поселке при дороге, дожидаться свою судьбу, но судьба ее опередила.
- Все, пошли, подышим и поговорим, но без баб. Мы по - мужски поговорим, а то мне не с кем посоветоваться, они мне развернуться не дают. Пошли, оденемся и выйдем во двор. Покажу свое хозяйство. Пошли?- спросил, как бы немного заискивая, перед разговором, Василий Данилович.
- А что, можно и посмотреть. Пошли – согласился Федор Иванович.
Мужчины оделись и вышли. Женщины остались в доме. Наденька сидела и молчала. Щеки ее горели.
- Ну что, давай рассказывай, зачем пришел Федор Иванович? Свататься? – напрямую спросила мать.
- Ой, мама ничего не знаю. Зовет ехать с ними. А как восемнадцать исполнится, распишемся.
- Дуреха, ты… Куда тебя понесет из дома. Как в этих теплушках жить и детей рожать. Доиграетесь, и приедешь с дитем, а за таким, что замужем, что нет… Да, я понимаю, что везде люди живут. И что квартиру получите и машину, а мы с отцом то, как? У нас больше никого нет… Обидно. Все для тебя, а ты вон из дома собралась. Подумай. Может, не Федор, а другой, твоя судьба. Может, прав отец, когда говорит, что приведешь в дом зятя, выстроим дом, и все будет хорошо, и мы рядом, с детками поможем, а ну эти деньги, их все не заработаешь - напутствовала дочь Вера Лифантовна.
- Да, что ты мама, какие дети, я еще молодая, я хочу поездить, мир посмотреть. Ой, смотри, там отец чего-то разошелся, может, сходить к ним?- подходя к окну, сказала Наденька.
Не успела мать сообразить, что делать и куда идти, как мужчины вернулись в дом.
- Ну, что я тебе говорил. У тебя деньги есть, не хватит, поможем. Земля есть. Сад – огород, всего хватит. В общем, все тебе сказал, показал. Обещаю полную свободу, что хочешь, то и строй, помогу. Знаешь, мать, а налей нам еще по рюмочке, и себе с Надькой вашего принеси. Тост скажу. Хороший человек, Федор, по душе мне, и Надьке тоже. Иди ко мне в примаки. Это не позорно, это почетно. Нет у меня сына, бог не дал, зато ты мне внуков, здоровенных и красивых настрогаешь, а я их баловать буду. Хорошо будет - взволнованно и громко, почти выкрикивал, от полноты души и чувств, хозяин дома.
- Папа, ну ты чего разошелся? Тебе же волноваться нельзя и пить много… - пыталась отговорить его Наденька.
- Сегодня мне все можно. Молчи дочка. Я тебя люблю и хочу выдать замуж за настоящего мужика, хорошего человека. Пусть он мне зятем будет, как сыном. Все. Налили всем. Дайте мне сказать, помолчите.
Василий Данилович взял полную рюмку в правую руку, а в левую соленый огурец. Встал по стойке смирно. Всех обвел довольным взглядом, слегка крякнул, как бы говоря, а была – не была и сказал:
- Я долго думал про нас с тобой Вера, но ничего умнее не придумал. Так вышло, что нет у нас с тобой сына, да и дочь одна. Кто виноват? Не знаю. Может моя теща, то бишь, твоя мать, толи война, разрази ее гром. Не знаю. Как вышло, так вышло. Но вот мы уже скоро станем старыми. Дочь выросла. Она одна надежда нам, недаром мы ее, так назвали, Надежда. Что с бабы взять в хозяйстве, да ничего особенного. Ей многое не по силам. Поэтому я и решил, что никуда ее не пущу от себя, пусть ведет в дом хорошего мужа себе, а нам зятя, а мы по силе, возможности будем помогать. Так вот, что я хочу сказать.Тебя, Надежда не спрашиваю, весь поселок уже гудит, знаю, а вот тебе Федор, можно без отчества, молод еще с отчеством, скажу, и не только скажу, а предложение сделаю. Женись на моей дочке Надьке, как восемнадцать стукнет, т.е через три месяца, совет вам да любовь, но жить переходи прямо завтра. Дадим тебе жилье и стол, обижен не будешь. Пойми, какое это доверие тебе оказываю, и уважение. По весне выстроим вам дом в другом конце нашего участка и все такое, и гараж тоже. Я, как участник войны, помогу с машиной, ну и все такое. Не прими это, как за обиду, это я вынужденно так поступаю. Дочь свою люблю и тебя уважать буду. Долго говорить не умею. Вы, бабы, молчите, здесь мужики решают. А на все про все, я тебе даю 1 час, подумать. Это, как на фронте. Время – это как жизнь, сколько не дели, кончится, но как ты распорядишься ею, это зависит от тебя самого, и что ты сможешь с ней сделать тоже. Либо по пустякам размажешь, либо миг и все... Давайте выпьем, за нас и пусть судьба сама решит, что и как. А ты, Федор иди к себе и подумай, крепко подумай, чего ты от жизни хочешь. Через час не вернешься, значит, не в кон. Обиды не будет, а если придешь, то придешь - на совсем… Все сказал. Говорить не чего.
Сказал и залпом выпил рюмку. Вздохнул протяжно, с облегчением и закусил огурцом. Потом сел на свое место и осмотрелся.
Все, молча, сидели за столом и смотрели на Федора. Ждали, что скажет Федор.
Федор встал, немного волнуясь, сказал:
- Спасибо, вам, Василий Данилович, за такое доверие и предложение. Если, честно, то я сам шел с вами говорить о Надежде. Сейчас, вы меня озадачили. Я тоже много говорить не люблю. Я люблю вашу дочь, но мне нужно крепко подумать, перед тем, как отказаться от нового назначения и т.д. Свой ответ я дам вам через час. А сейчас я хочу выпить за вас, за вашу откровенность и прямоту. Интересы у нас с вами одни, но цели, немного разные. Для меня это будет сложно, принять это решение, но время для него пришло. Решать что-то необходимо и срочно. Спасибо за теплый прием. Мне нужно подумать… Я сейчас пойду, а через час отвечу вам. Простите меня Наденька и Вера Лифантовна, но это действительно мужской разговор.
Федор выпил рюмку и вышел.
В комнате воцарилась тишина. Ни Наденька, ни Вера Лифантовна ничего не могли сказать, а просто сидели и держали рюмки с налитым вином в руках, и только Василий Данилович, сидел довольный собой и своим выбором. Он точно все рассчитал и знал, что Федор вернется…
Продолжение следует