ОЛЬГА ГАИНУТ - http://proza.ru/avtor/yulekart1610288 - ВТОРОЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ "ИМЯ" МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ
1.
Алина за завтраком увидела на столе книгу. Мама купила недавно, а читать могла только по выходным и то урывками: совсем не оставалось у неё времени, она вся в науке. Открыла наугад и выхватила глазами кусочек текста: «Только двадцать процентов людей – искренние, добрые, преданные. Но двадцать процентов – это лишь каждый пятый. С ним, пятым, можно и не столкнуться за всю жизнь».
- Хм, интересно. Вот бы мне встретить того - пятого! - принялась было размышлять. – Ой, я же опаздываю на уроки.
И понеслась. Пробегая мимо школьных деревьев, увидела, как с одного из них спрыгнул в кучу жёлтых листьев паренёк. В руке он держал дрожащего котёнка.
- Залез, глупый, на высоту, а вернуться не мог, пищал и звал на помощь, - Захар выпустил рыжего и, как бы извиняясь, объяснял однокласснице свой поступок, видя её удивлённо открытые глаза.
Пока отряхивал форму, Алина прошмыгнула мышкой в толпу спешащих, как и она. А ей так хотелось идти вместе с ним, говорить о чём угодно, разглядывать его вьющиеся волосы, слушать разные истории. Она бы даже могла не проронить ни слова, лишь бы он был рядом.
Мальчик учился в их классе второй год. Алина присматривалась к нему, как к новенькому. Забегая в школу, все резко распахивали входную дверь и мчались, не думая ни о ком. Захар же обязательно придерживал дверь, чтобы не ударила следующего. Другой раз он увидел, как уборщица тётя Даша пыталась прочитать какой-то текст, и щурила глаза, и наклонялась вплотную, но без очков буквы ей не поддавались. Захар помог и поддержал улыбкой. Тётя Даша улыбнулась в ответ.
И Алина влюбилась. Ей хватило того немного, что узнала из своих наблюдений. Её сердце безошибочно почувствовало доброту мальчишки и отозвалось нежностью. Когда он отвечал у доски, девочка будто слышала приятную мелодию.
«В классе думают, что я слишком серьёзная и потому не дружу ни с кем. Фыркают на меня, что я только об учёбе думаю. Из зеркала на меня смотрит нормальная девчонка, худая, правда, зато глаза зелёные и ямочка на правой щеке. Не уродина. Такая же шестиклассница, как и все. Да нет, все вокруг болтают и хохочут, а во мне сидит какая-то заноза и мешает общаться. Характер такой ужасный. Вроде бы должна быть смелой, но чего-то не хватает, всегда кажется, что я хуже всех».
Она долго и мучительно думала, видя, что главное для общения не внешность, не ум и не одежда, а есть что-то совсем другое, самое важное. Вон Маша и толстенькая и нос широкий, а с любым заговорит. Около неё всегда толпятся и девчонки и мальчишки. С ней бы Алина хотела дружить.
- Эта Фролова - зазнайка, - услышала разговор девчонок за спиной.
Она страдала от их неправильного мнения. Ну не умела почему-то запросто подойти к любому в классе и рассказать что-нибудь интересное или смешное. Никак не могла решиться. Хотя мечтала именно об этом. А они - зазнайка... Обидно.
- Почему ты такая грустная?
Резко развернулась и увидела... Захара. Сердце ухнуло, кровь прилила к лицу.
- Я за тобой на кроссе наблюдал. Ты неслась, как машина.
- Да... Бегать я люблю, - схватила со стола тетрадь и принялась обмахиваться ею, как веером. – Физрук хвалит, что ноги у меня быстрые.
- Только на вручении медали ты была красная как рак, вот как сейчас. Наверно, много сил отдала?
- Нет... Совсем не поэтому... Не могу я, когда все на меня смотрят.
- Ничего себе! - мальчик то ли удивлённо, то ли восторженно смотрел на неё.
Знал бы он, как девчонка мечтала вот так стоять рядом с ним и разговаривать, но первой подойти точно бы не решилась.
После уроков Захар ждал, пока Алина соберёт ранец.
- Ты домой? Айда вместе.
«И нечего трястись. Пора уже побороть свой дурацкий характер. Почему он должен ставить булыжники на моём пути и портить жизнь?»
2.
- У меня нет ни брата, ни сестры, - делился мальчишка, - родители работают за границей, а я живу с бабушкой. Она у меня лучше всех. На все вопросы знает ответ, всегда поможет.
- А мои преподают в нашем универе на кафедре прикладной математики. Они доценты. Это научное звание такое. Мама с тринадцати лет помешана на математике.
Родители Алины приходили с работы усталые и молчаливые. За день наговаривались во время лекций, а потом со студентами на семинарских занятиях, а дома становились похожими на сдувшиеся воздушные шарики. Шарики не порвались и могли ещё долго служить, просто нитка ослабла, и воздух потихоньку вышел. Утром шарики снова надувались, крепко завязывались ниткой и, полные сил, летели на работу. Для дочери их энергии и заботы не доставалось. Зато студенты боготворили и маму, и папу. Шла как-то Алина сзади девушек-студенток и услышала имя своей мамы. Прислушалась. И узнала, что мама у неё и душевная, и чуткая, а уж по знаниям вообще мало кому уступит, разве мужу, который тоже самый-самый.
Дочь, переполненная впечатлениями, сразу подбегала к маме, чтобы поделиться с ней своими новостями, а та почти не слушала. Папа делал вид, что пытается вникнуть в переживания своего ребёнка. Наверно, думал, дочка ещё не умеет чувствовать фальши. Поэтому, про Захара они ничего от неё не узнали.
«Я в своё время превращусь в такую же усталую и равнодушную к детям? Совсем не хочу. Постараюсь помнить мои переживания. И детей у меня будет двое, чтобы не знали одиночества. Нет, лучше трое».
- Я же всегда одна. Нет, не так. У меня много верных друзей. Это книги. У нас книг много, родители собрали, - Алина не верила сама себе: может, потому взахлёб рассказывала столько Захару, что страстно мечтала разговаривать с ним долго и обо всём? – Мне нравится забраться в кресло, немного подержать в руках книгу, медленно открыть и вдохнуть запах страниц. И только потом читать. А электронные книги ничем не пахнут, они... у них... души у них нет.
- Точно. Ты столько знаешь, так просто рассказываешь, а в классе трусишь? – Захар слегка задумался, а потом уверенно заявил: - Я познакомлю тебя с моей бабулей.
Бабушка Захара оказалась высокой и худой. Глаза, как у внука, умные, пытливые. С дипломом философского факультета всю жизнь преподавала в университете, имела десятки научных трудов.
После беседы с внуком об Алине, задумчиво глядя в окно, произнесла: «Заниженная самооценка вопреки полному набору качеств, от которых любая другая сошла бы с ума от радости. Знакомая ситуация... Как мне мешала эта черта характера! Однако был бы самородок, а оценщики слетятся... Кто-кто, а я-то знаю».
Девчонку бабушка нашла точно такой, как рассказал внук. Умная собеседница без труда разговорила Алину, а потом улыбнулась как-то хитренько: «Э-э, то ли ещё будет. Ты пока – маленький дурачок. Но скоро засверкаешь. А мы с Захаром порадуемся за тебя».
Что это означало? Откуда она могла знать, что будет? Хоть ответа Алина не нашла, но почему-то поверила. Может, все бабушки – особенные?
Прощаясь у двери, старушка приобняла Захара и Алину, и глядя куда-то вверх и вперёд, сказала с чувством, словно стихи читала: «Львёнок, пока мал, боится мира, всех и всего. Но проходит время. Он вырастает. И становится Львом. Царём зверей».
Мальчик провожал гостью до её дома. Подростки шли молча. Летели то ли дождинки, то ли снежинки. И мысли обоих были под стать времени года – неразбериха, сумятица, предчувствия, непонятные ожидания.
Внезапно Захар сорвался с места и кинулся на другую сторону улицы. Он увидел, как женщина с двумя сумками обронила перчатку. Парень догнал хозяйку и вручил находку.
Алине объяснил:
- Знаю, как расстраивается бабушка в таком случае. Не хочу, чтобы так же переживала эта женщина. Мне же не трудно.
«А ведь это он, - озарило девушку, - тот пятый, о котором мечтала». Прижала руки к груди, кулачками к подбородку, и боялась поверить своей догадке, спугнуть её.
3.
В середине зимы в классе появилась Яна. Сначала девчонки запаниковали: с такой красотой соперничать нельзя, это безоговорочно понималось. Но потом рассмотрели новенькую внимательнее: сапоги явно не по размеру, хлопающие при ходьбе широченными голенищами и, похоже, с чужой ноги. Подозрительная сумка, исцарапанная, залитая то ли краской, то ли клеем. Одежда не то чтобы плохая, а неопрятная. Вслед за девчонкой тянулся какой-то специфический стойкий запах неблагополучия. Не физический запах, а социальный, что ли. Очень быстро расползлась неприятная новость: родители Яны – пьяницы, шляются по помойкам, потом пропивают то немногое, что удалось раскопать и продать. И вся одежда дочери - оттуда, из мусорных баков.
- Убрала быстро с моего стола это, - презрительно искривившись, указал пальцем на сумку Яны толстый Сидоркин. – И греби отсюда! Шевели копытами! Тут ты сидеть не будешь!
Девчонка молча потянула сумку и направилась к последней парте. Но и там не нашлось желающих сесть с ней рядом. Она видела в одних глазах насмешки, а в других - угрозу, почти ненависть. Прислонилась к стене в надежде, что учитель, придя на урок, найдёт место новой ученице.
Алина быстро представила себя на месте Яны. Какая-то сила подкинула и толкнула к столу Сидоркина.
- Чем это ты лучше неё? Сбегай к зеркалу и посмотри на себя. Яна сядет тут, - за себя Алина никогда бы не кинулась в драку, но видеть, как травят другого, не могла совершенно.
- Убери грабли, - толстый мальчишка медленно поднялся. Злые глаза и сжатые кулаки выдавали намерение как минимум наговорить кучу гадостей. Тут рядом встал крепкий и высокий Захар.
- Ты что, не понял? Это место – для новенькой, - с неожиданной твёрдостью проговорил опешившему однокласснику и махнул рукой, подзывая Яну.
- Да пошли вы! Сидите с ней сами.
3.
- Давай покатаемся на велосипедах, - весной Алина позвала Захара. День был замечательный. В такую погоду сидеть дома – просто преступление.
- Сегодня я не могу. Мне... В общем сегодня я занят, - ответил, почему-то пряча глаза.
- Ну занят, так занят, - сказала Алина упавшим голосом.
- Как-нибудь в другой раз. Ладно?
- Хорошо, - буркнула и медленно пошла прочь.
«Ну тогда и я не поеду. А пойду-ка я к маме на работу. Мне нравится ходить по коридорам, заглядывать в аудитории, особенно в те,полукругом, с кожаными сиденьями и висящими телевизорами».
Главный университетский корпус красивой круглой клумбой и рядами скамеек отделялся от городского кинотеатра. А слева по центру длинного проспекта, построенного по наклонной линии, слышался перестук трамвайных путей. Алина хорошо провела время в храме науки и, возвращаясь домой, легко скакала на левой ноге, потом - на правой, как будто представляла нарисованные на асфальте классики.
Случайно глянула на входящих смотреть фильм и остолбенела: одной рукой Захар подавал контролёру билеты, а другой... другой держал ладошку Яны. Воздух словно уплотнился до твёрдой дубинки и наотмашь хлестнул по лицу, оставляя красные, похожие на языки пламени, следы.
Ноги у Алины подкосились, и она шлёпнулась на скамейку, не видя её.
"Занят!.." – подумала с осуждением и развернулась в другую сторону, но перед глазами так и стояла потрясшая её картина.
Такой удар для юной девочки оказался страшным, будто боксёр промахнулся мимо подвешенной груши и попал в грудь стоящей рядом Алины. Она прижала голову к коленям, закрыла лицо руками и зарыдала.
«Я-то думала, он для меня – пятый. А он выбрал мордашку куклы... Преданный? Да уж, такая преданность хуже предательства. Но ведь он не знал о моей любви. Он видел во мне товарища. Чем же он виноват? Разве он не добрый, не искренний? А почему скрывал? Значит, виновата я сама. Так запрятала свои чувства, что он не мог догадаться... Нет, если бы повторилось всё сначала, я бы ничего не изменила в своём поведении».
Алина резко выпрямилась: она приняла решение...
Но додумать мысли ей не пришлось. Крик незнакомой девчонки на велосипеде прервал размышления. Полная девочка не могла отвернуть руль, уже почти пересекла дорогу, несясь прямо на трамвайную линию, при этом беспомощно кричала. «Только учится кататься», - догадалась Алина. Сверху по наклонной ехал трамвай. Со стороны было ясно видно, что эти две точки вот-вот столкнутся. Да ведь тогда случится беда!
Забыв обо всём, побежала быстрее ветра, кинулась наперерез велосипеду и сбила девчонку. Почти одновременно мимо них пролетел трамвай.
- Вставай... Лучше просто упасть, чем упасть под колёса, - поднимала она стонущую "велосипедистку". – Маша! - да, это была одноклассница Маша: полненькая, с широким носом.
- Я понимала, что надо свернуть, а сделать ничего не могла, - она испуганно оглядывалась по сторонам, будто ей везде мерещились трамваи. – А ты как ураган налетела. Спасибо, Алина. Ты меня спасла. Ой, только теперь мне стало страшно, - и Маша открыто залилась слезами.
- Ну не надо. Всё же хорошо закончилось. Значит, так было нужно, чтобы я... сидела на скамейке. Пошли, - тихонько тронула одноклассницу за плечо, подняла велосипед.
Девчонки проходили мимо большой красочной афиши. Как назывался фильм, Алина не запомнила, но львёнок, нарисованный по центру, сразу привлёк внимание.
И вспомнилось: «Львёнок вырастает. И становится царём».
Дома у Маши пили чай.
- Да, Алина, а правда, почему ты оказалась на той скамейке?
Алина и не заметила, как поведала о своём потрясении около кинотеатра. Одноклассница умела слушать.
- Мама говорит мне, что я сама должна поступать хорошо, - Маша внимательно смотрела добрыми глазами. - Мама верит в меня. И я поверила. Это помогает мне. И тебе может помочь. Я не думаю, как выгляжу, и не боюсь сказать неправильно, я же не академик какой-нибудь, да? Поэтому мне легко общаться с любым человеком.
«Как просто, - не верила Алина своим ушам, - меньше думать о себе и помогать другим. И всё получится».
4.
Муж и старшая дочь ушли в парк, а я, уложив младшую двухлетнюю шалунью, расставляла по полкам мягкие игрушки. Зазвонил домофон. Открывая дверь, прижимала к груди любопытного львёнка, любимую игрушку дочерей. Это пришла Маша – моя верная подруга и друг нашей семьи. Я не рассуждала о её порядочности или искренности. Просто знала, что дружу с тем, пятым, уже много лет. В шестом классе я и правда была маленьким дурачком и, разглядывая неприметную коробочку, не догадывалась, что внутри может лежать драгоценный камень. Не думал тогда об этом и Захар.
На тематический Конкурс "Имя" http://www.proza.ru/2019/10/08/938 Международного Фонда ВСМ