Мужики

 
Годочков – то с тех пор набежало… Была у меня очередная командировка. Хозяйство в пригороде. Не так далеко, чтоб на выходные не приехать, но и не так, чтоб каждый день из дома и домой в него ездить. Лишнего жилья там не было и приткнули меня в комнату при совхозном гараже. Вроде как рабочее общежитие. Пять или шесть псковских ребят – трактористов на заработках. На сезон.
 Да, сейчас в таких комнатках гастрабайтеры живут. Но тогда ещё времена не те были…
 Так вот. Подселили меня к ним то ли шестым, то ли седьмым. Проблем с ними не было, со мной тоже. Работали в одних полях, кормило хозяйство нас из одного бачка, кроватные сетки у всех одинаковые. Общались нормально. Так, что уезжая из совхоза, я ребятам отвальную сделал. При всей своей простоте – в них была сдержанная гордость и достоинство за свою малую родину: «Мы – Псковские!». И при всем этом – посторонним я им не был. Вот только имен за годами в памяти не удержалось. 
 И тут – то ли в тот раз, то ли раньше – случилась у нас небольшая пьянка. Небольшая – потому как все с головой, все не дома и всем тут ещё работать… И какой – то момент глазами, или ещё чем – зацепились мы с парнишкой, что из них помоложе был. Точно до армии – лет семнадцать, или вроде того.
 Слово за слово – и разговорились ним. И от компании как-то в сторону отодвинулись. И начал он свою историю рассказывать. Видно висело на нем репейником. Со своими – как-то и не удобно. А я тут – вроде как сосед в поезде: вчера вошел – завтра вышел. Да и старше я их уже был, хотя и не сильно.
 Есть ли Бог, нету ли Бога – а вроде как свел он нас на полчаса: И мне парню помочь, и самому что-то в этой жизни понять…
 А дело было за месяц, или два до того. Вот подгуляли они, и потянуло на подвиги. «Поехали к метро, девок сымем!». Поехали. Не сказал, но и так ясно – впервые деревенский парень увидел, как снимают проституток. Так обычно и просто…
 Он мне рассказывает, а у него глаза больные: «…и как она может? Она же Женщина?..». Именно с такой интонацией и сказал. С большой буквы.
 «…Нет, я понимаю, типа жить надо, ребенок голодный… Да ведь это так, отмазки. Как она вот так может?»
 Не сказано, но понято: Были подростковые мечты. О любимой. О том, как это будет в первый раз… А вместо Принцессы пришла придорожная шалава. «Скамьи ладьи красны от крови, моей растерзанной мечты».
 И сейчас эти глаза просили у меня ответа: как же это так возможно? Как это понять и как с этим жить?
 Не знаю, откуда наитие пришло. Понять, что не знал и не думал.  И ответил ему примерно так:
 «Знаешь… Человек – это переходная стадия от животного к Богу. И каждый в разной степени и животное и Бог. У одного разве только нимб не светится. А те, о которых ты говоришь – почти те животные и есть. И это мера в человеке меняется. Всё время. И не всегда вверх…»
 И увидел по лицу его – что смог ему что-то сказать. Объяснить. Работа говоруна - психотерапевта, в натуре. Я справился. Мы ещё говорили о чем – то. Уже не помню. С тех пор я не видел его. Надеюсь, у него всё сложилось.
 Но вот чего. Этот так порядочный в душе парень – возник не сам по себе: его родили и воспитали такие же как он, деревенские мать и отец. Конечно же – и в деревне и в городе живут всякие люди. Но в массе своей –  деревенский человек и порядочней и надежней. И это вот уже не перебить ни армией, ни тюрьмой – ни чем. Только вот их всё меньше. Принято болтать о «гибели русской деревни». Это не так. Это у всех. Наша деревня уходит так же, как китайская или мексиканская. А жаль. Тех мужиков, на которых «стояла и стоять будет». Не только деревня.