Лифт высадил их на четвёртом этаже, и очутились они там, где стол дубовый, подобно скатерти самобранке яства воздаёт, кои душе угодны.
На этот раз места были разобраны их старыми новыми знакомыми. Умершая матушка Зиночки, утопленник Константин, и учительница Серого покойница Мария Ивановна разместившись за столом с канделябром с горящими свечками, кушали торт, запивая из маленьких фарфоровых чашечек ароматным напитком с запахом разнотравья. Четвёртый стул занимал голенький малыш. Он был такой маленький, похожий на «пупса» из детства, что даже стоя еле дотягивался до дубовой столешницы. Глаза его были закрыты, а пальчики сжаты в кулачки, и Зиночка догадалась, что этот эмбрион, и есть её, не родившийся братик, о котором рассказала ей умершая мама, когда они заселились в предоставленную Андреем квартирку. Вернувшиеся фантомы не замечали их присутствия, и вели меж собой непринуждённую беседу.
- Ну, здравствуй, негодник, - обратилась к зеленоватому Константину Мария Ивановна. – Хорошенько же ты приложил меня бампером: три перелома, а одно рёбрышко прямо в сердечко.
- Так вот значит, кто виноват в гибели моей учительницы? – процедил сквозь зубы Серый. А Боцман, увидев с какой злостью он смотрит на утопленника, догадался, что судьба злодейка пошла ещё дальше, и мало того невероятным образом соединила их с Зиночкой судьбы, так ещё и посмеялась напоследок, столкнув их с Серёжей. Очевидно, что Костя, не дождавшийся рождения дочери, ещё до своей трагической гибели успел набедокурить, и умудрился сбить близкую Сергею женщину. Да, недаром говорят: мир тесен.
- Да не заметил я вас, темно было, - оправдывался бывший лихой водитель. – И откуда там было взяться пешеходному переходу? Ведь не было?
- Был Костя, был! – отвечала погибшая в ДТП. – А не заметил ты его, потому как пьян был. Предупреждали тебя приятели, чтобы вызвал такси, не садился за руль. А ты не послушал, сбил меня, и убёг. Но Боже праведный всё видит и карает. Вот и тебя покарал: отправил за борт рыбам на корм. Сам на дно за грехи свои, так ещё жёнушку свою оставил на сносях одну-одинёшеньку. Куда ей было деваться горемычной? Не смогла противиться искусителю, избавилась от дитя.
Умершая матушка Зины, - девушка без имени, сидящая за столом напротив мальчика, которому сама же и не позволила появиться на свет, всхлипнула. И малыш, будто бы услышав её вздохи, раскрыл глазки: посмотреть, кто же эта женщина, что дала согласие прикончить его в собственной утробе. Константин же поспешил сменить неприятную тему, и переключился к их теперешнему положению после смерти:
- Вам легко рассуждать Мария, когда место в Раю забронировано. Кончится власть Сатаны, и ринетесь из Чистилища на Небеса обетованные, - праведники божие: а нам что? Страдать в муках вечных, гореть в гиене огненной? – В этот момент эмбрион испугался чего-то, запрыгнул на стол, и побежал: нет, не к своей нерадивой мамаше, а прямиком на руки к Марии Ивановне. По пути он прошёлся по кондитерскому изделию, оставив на пышном креме махонькие не глубокие следики, а когда очутился в объятиях женщины, то положил головку ей на грудь, а руками обвил её шею.
И тут всем присутствующим, живым и мёртвым, стало понятно, чего так испугался умерщвлённый зародыш. Из-за границы тьмы и света к фантомам присоединился А.Н., в обличие Андрея, и занял оставленное мальцом место.
Чего раскудахтались? – обратился он к когда-то умершим. Боцмана, Сергея и беременную на большом сроке Зину, которые наблюдали со стороны за сценой чаепития мертвецов, он так же не замечал, или не хотел замечать.
- Пусти ты меня Сатана, к чаду моему! – обратилась к нему девушка без имени.
После такого обращения к Андрею, его приятели вспомнили каким чудищем оставили его под завалом, но сейчас он здесь, и судя по всему, распоряжается судьбами умерших людей. Немыслимо! Но что поделаешь, и им оставалось только внимать собравшимся призракам.
– Разве же муками своими и покаянием не заслужила я снисхождения? – продолжала давить на жалость мамочка Зины. - Прошу: разреши хоть на время подержать на руках моего мальчика.
- Власть моя над душами грешными веками силилась, - отвечал ей пришедший из тьмы, - И помог бы я твоей, да дурной пример заразителен. И захотят многие поднести мне прошения. Не забывайте: не я решаю здесь!
А Мария Ивановна, забыв про то, кто он есть и откуда, взялась поучать Сатану:
- Отпусти ты Духа Святого! Будет уже! Зачем глумишься над теми, кто верой и правдой жил и честь знал?
Тем временем эмбрион на её руках подтянул ножки, и принялся слизывать с них кусочки прилипшего торта, а Сатана, завидев, с каким удовольствием облизывается малыш, отвечал на это:
- Видишь женщина! Даже эмбриону оному за-сладко живётся. Чем же вам худо праведникам на распутье? На земле живя, о вечной жизни грезили, а теперь один шаг до врат Рая и остался.
Тем временем малыш, кажется, насытился, прикрыл глазки и засопел, а А.Н., похоже, заканчивал с загостившимися призраками:
- Не могу боле задерживать вас. Возвращайтесь же туда, откуда прибыли, и ждите до первой звезды! Может и взойдёт когда?! Хе, хе, хе.
Мария Ивановна привстала, и тихонечко, чтобы не разбудить малыша, удалилась с ним в окружающий мрак.
- Сынок, постой! – выкрикнула им вслед девушка с голубыми глазами, но до тех уже было не докричаться.
- И вам пора! Да будет так! – названный Сатаной, привычно хлопнул в ладоши, после чего оставшиеся духи медленно поднялись в воздух, где воссоединились в единое бесформенное существо, - парообразную субстанцию, на фоне которой отдалённо вырисовывались черты Константина и девушки без имени. В стремительном полёте пропащие души скрылись в сумраке бездны, оставив за собой пылающий огненный след…