Нижеследующая история датируется началом девяностых годов.
В стране Р. произошло что-то вроде переворота, двери наружу распахнулись, новые люди и новые порядки хлынули сквозь них туда и оттуда.
Так в столицу попала юная француженка-студентка: по обмену с частным колледжем приехала на год преподавать французский язык.
Поселили ее в общежитии. Она покрутила носом, и обратилась к своему куратору: - Такая-то Такойтовна, так и так.
- Хорошо, я подумаю, - сказала куратор, и тем же вечером, придя домой, первым делом спустилась этажом ниже к своей соседке, жившей без мужа, но с маленькой дочкой..
- Не возьмете ли на постой француженку? Всего на год.
- Да я никогда не сдавала! - удивилась соседка.
- Ничего, потеснитесь немного, и все будет хорошо, она вам и денежку заплатит!
Время было скудное. И соседка согласилась. Доллар тогда, до того, как рухнул рубль - кажется, это случилось в 1998 году - был ужасно дешевый, и потому соседка сильно удивилась, когда спросила заселившуюся француженку, сколько примерно она ей будет платить в месяц, и та, немного подумав, протянула:
- Нууу, двацять долляров.
Тогда всё научились переводить на доллары, так почему-то было понятней.
"Двацять долляров" были крошечной суммой - просто насмешка. Тем более, что француженка собиралась у соседки не только жить, но и питаться.
- А сколько вы хотите? - свысока спросила француженка.
- Ну, хотя бы сто... (это тоже было очень немного по тем временам).
- Хорошо! - быстро согласилась эта франьця, и на этом коммерческий разговор закончился.
Время, опять же, было скудное. По утрам хозяйка варила франьце овсянку, как и себе, и дочке. Старалась чем-то эту будничную кашу украсить. Вареньем. Если повезет, сыром. Француженка совершенно не роптала - ела, что дают.
Иногда она получала посылки с едой из Франции. Родители присылали что-то существенное, а бабушка, обычно, кексы. Здесь таких и не видели. Невообразимо вкусные, длинные, завернутые в кружевную бумагу, желтые, с коричневой прожаристой корочкой, в них было много изюма.
Кексами франьця делилась, особенно с девочкой. Она вообще к ней благоволила, даже пыталась немного учить своему языку. Немного! Не уроками, а между делом. Например, рассказывала короткий стишок и просила повторить. Про Ла Манш. Так выяснилось, что ла манш - это рукав. В стишке была какая-то игра слов.
Учить хозяйку француженка отказалась. И та постепенно поняла, почему. Уроки франьци стоили денег. Она их у себя в колледже давала отдельно, и брала дорого. "Доллярами". Она же была "носитель языка"!
Учить хозяйку бесплатно ей было невыгодно.
Зато сама француженка говорила, что ей нужна бытовая практика в русском языке, и всеми способами впитывала его и от хозяйки, и от ее дочки. А им что, жалко? Они ее с удовольствием учили! Не уроками, они этого не умели, а просто длинными разговорами с ней - с переводами, со словарями, с шутками и прибаутками.
Постепенно хозяйка с дочкой вошли в круг интересов франьци. Особенно любили обсуждать ее бойфренда. Неразделенную пока ее любовь! Парень туго шел на сближение, а француженка просто помирала по нему. Леон, Леон! Это была ее любимая тема.
Леон остался во Франции, они не общались, но она рассказывала о том, что было между ними раньше. И показывала затертый поцелуями снимок: они с Леоном в горах (Монблан!), оба в спортивных красивых костюмах и ботинках с высокой шнуровкой.
И так они спокойненько жили, но тут в гости к хозяйке приперлась ее тетя из далекой деревни.
Хозяйка обрадовалась. Она готовить не любила, просто терпеть не могла.
Куда денешься, готовила, но не любила.
А тетя наоборот - обожала возиться на кухне, и готовила - пальчики оближешь. Из дерьма конфетку - пожалуйста.
Тетка знала, что племянница кухню не приветствует, и потому первым делом, едва спешившись, отправилась варить борщ.
Етае блюдо дорогих продуктов не требует - овощи и в девятостых были доступны. А кавалок мяса и специи тетка привезла с собой.
И так она часа за полтора наварила целую выварку роскошного борща. Он пах так, что прохожие снизу задирали носы и плотоядно принюхивались.
К этому борщу даже второго не требовалось. Умял тарелку, отвалился от стола, пыхтя и отсапываясь, и чапаешь до вечера в блаженстве сытости.
Когда борщ был готов, кликнули к столу франьцю, которая в своей комнате о чем-то там мечтала.
Она вошла в кухню, и даже покачнулась: так крепко пахло едой. Непривычный для этой кухни запах!
- Давай, Бельця! - возопила распаренная тетка. - Давай к столу, сейчас обкушаешься!
Тендитная франьця, соблюдавшая талию-рюмочку, замахала руками: мне немножько!
Тетка захохотала: - Чего там немножько! Смотри, какая ты глиста! Ешь, девка, краше будешь!
Она от души набухала большую тарелину, и хлопнула ее перед обалдевшей франьцей.
Пауза.
Все с интересом смотрели, как приезжая иностранка оценит, наконец-то впервые появившееся на этой кухне сытное и вкусное блюдо.
И тут произошло странное.
Франьця вскочила, прижала пальцы к вискам, и заорала не своим голосом, истерично, надрывно:
-Ньет, ньет, я больше так нье могу! Я этого нье выньесу! Это конце-коньцов невозьможьно!
Прокричав так раненой птицей, она унеслась в свою комнату.
- Что это с ней? - удивилась тетка. - Припадочная?
- Да не обращай внимания, - смутилась хозяйка. - Давайте обедать без нее. Не хочет, что поделаешь.
Она смутилась не потому, что франьця раскапризничалась. Ей было немного стыдно за свою тетку, которая понятия не имела о политесе, а так же жалко ее, эту натуральную деревенскую тетеху: откровенную, распаренную, благодушную, но...такую лишнюю в рамках европейского мировоззрения.
Франьця где-то через час вышла из комнаты, извинилась, и съела (все-таки, голод не тетка:)) маленькую тарелочку борщика, которую сама себе накляпкала из выварки, от чего объем варева в ней практически не уменьшился.
Борщик она сдержанно похвалила, и, отдуваясь от непривычной сытости, для чего хватило и такой небольшой тарелочки, с облегчением скрылась у себя в комнате.
От тетки она все время ее пребывания держалась подальше. А та этого как-будто не замечала, и всегда радушно потчевала "глисту" своими кухонными деликатесами - в собственном представлении, конечно. Пельмешками ручной работы, варениками с творогом (естественно, тоже самолепленными), жарким (мало мяса, зато много картошки и божественной подливки), разваристыми молочными кашами, сырниками, блинами, киселями... Франьця все это потребляла, но на кончике ножа.
...Долго ли, коротко ли, тетка свалила в свою деревню. А в интернациональном семействе наметилось новое событие. Приехала сестра франьци из Франции со своим мужем. Гостиница - дорого, и потому они на неделю остановились у хозяйки. Ни о каких деньгах, разумеется, речь не шла. Почти родственники приехали!
Днем гости мотались по Москве, приезжали поздно, только завтракали вместе со всеми наутро, той же общей овсянкой.
Разносолы с отъездом тетки закончились.
Перед возвращением домой, сестра с мужем объявили, что назавтра, в благодарность за гостеприимство, приглашают хозяйку с дочкой на "французский обед", который сами приготовят.
Приехали они в тот день пораньше, и сразу принялись колдовать на кухне. Обед был назначен ровно на шесть часов вечера.
Хозяйка с дочкой перехватили бы что-нибудь свое по-быстрому, так как были голодными, но вход на кухню им был запрещен, и перекус тоже. Ждите обеда!
Пока муж на кухне запекал в духовке окорочка, сестры в большой комнате накрывали на стол: постелили нарядную скатерть, которая в шкафу у хозяйки годами лежала без дела, дожидаясь лучших времен, и вот они, очевидно, настали.
Вообще, нашлось все - хрустальные рюмки, парадные ножи и вилки. Они валялись в каких-то дальних ящиках, и почему-то никогда на свет божий не вытаскивались.
И вот, уже понесли из кухни в комнату салаты и нарезку, как вдруг спохватились: одного стула не хватает.
До этого, когда все вместе ели, пользовались длинной общей скамьей - "кухонным уголком" - но в комнату же его не потащишь.
Хозяйка метнулась к одинокой соседке Генне. В те времена еще, чуть что, бегали к соседям: за солью, за спичками, за подсолнечным маслом, за сметаной, за стульями...
- Кстати, Геня, - взяв стул, с энтузиазмом воскликнула хозяйка, - у нас там обед накрывают. Айда к нам! Вы же часто бываете во Франции (у Гени там жили друзья), парлекаете прекрасно - вам будет о чем поговорить с нашими французами!
- Вы что? - изумилась Геня. - Они знают, что вы меня решили пригласить?
- Да нет, конечно! Но они будут рады, я уверена!
- О-ля-ля! - сказала Геня. - Вы не знаете французов. Обед наверняка приготовлен в расчете только на приглашенных лиц. А я там не фигурирую!
- Такого не может быть! - возмутилась хозяйка. - Обед для всех, кто придет.
Геня мудро улыбнулась
- Вы пойдите, спросите их, могу ли я прийти, и, если да, возвращайтесь за мной. Если не придете, я пойму, что они вам ответили.
Хозяйка вместе со стулом ворвалась в квартиру и бросилась к франьце. Она была уверена, что Геня сейчас будет посрамлена, и франьця воскликнет: конечно! пусть приходит! как интересно!
Именно так поступила бы она сама, и ее распаренная деревенская тетка, да вообще все, кого она знала!
У нас приходит незаявленный человек в гости, и все за столом теснятся, и, с трудом, но находят колченогую табуретку, и тут же несут ему чистую тарелку, наливают штрафную, и наваливают на тарелку ту еду, что еще осталась - от души. И даже некоторое время этот незваный гость находится в центре внимания и почитания. Пока все не отвлекутся на прерванный разговор о том, хороша нынешняя власть, или ни к черту не годится.
А потом споют. "Ты не вейся, черный ворон".
Хозяйка никогда не видела, чтобы у человека так вытягивалось лицо, так круто менялось его выражение. Разве что в кино.
Франьця просто остолбенела, когда хозяйка, грохнув стул, завопила на энтузиазме: а еще одного гостя можно? Со своим стулом!
И объяснила, кого она имеет в виду.
Побледневшая франьця только шептала: тише! тише!
Она, видно, не хотела, чтобы их разговор услышали сестра с мужем.
- Ви с ума сошьльи! Мы готовьили на пьять человек! Невозможьно! Как ви не понимаете?
Хозяйка подкисла. Геня оказалась права.
Обед был приготовлен по ровному счету едоков. Каждому - порция салата и один окорочок. Потом крюшон с кексом - каждому по вымеренному кусочку.
Вино тоже присутствовало. Бутылка чего-то сладкого - как раз хватило на пятерых.
Все всё съели и выпили до крошки. Как-будто какую работу проделали.
Мыть посуду отправился французский муж. Он же, в основном, и готовил.
- А у нас так, - сказали сестры, когда хозяйка выразила удивление - типа, наши мужики посуду не моют и не готовят.
Она вспомнила свою тетю. Которая после праздничного веселья, напевшись в хоре, после ухода гостей первая кидалась убирать со стола и перемывать тарелки. У нас так:).
У нас вообще - так, а у них - иначе. И тут, кто с чем вырос.
Нам ближе распаренность,открытость, безрассудство, нерасчетливость, небрежность, нехватка стульев и табуреток, да и вообще - нехватки по всем статьям. Привычное дело!
А они вишь какие - тоненькие, едят сухие крекеры, хорошо умеют считать...
"Двацять долляров." Все равно ведь аборигены темные. Не совсем даже люди. Им и двацять-то многовато...