Когда любишь, то простишь
Петербург готовился к Первомаю: Невский проспект был увешан флагами, транспарантами, бордюры сверкали белизной, а ограды — черным лаком. Деревья, кустарники в скверах укутались нежно-зелёной дымкой.
У Михаила Беликова намечался семейный праздник: десять лет их совместной жизни с женой. К ним на торжество придут их родители, а так же его брат Степан со своей женой красавицей Людмилой.
Беликов с огромным букетом темно-красных роз спешил по вымытому Невскому проспекту домой. Питерская погода давала о себе знать: несмотря на конец апреля, дул прерывистый колючий ветер с Финского залива. Он гнал по небу стада темно-серых облаков. Хорошо ещё, что он послушал Анжелу и надел под ветровку свитер. Михаил с проспекта завернул в сквер и вышел к Троицкому мосту. Дошел до середины его и остановился. Стоя возле чугунных перил, он глянул в темные воды Невы. И снова, как десять лет назад, ощутил, как мороз пробежал по коже. «Господи, что же меня тогда остановило? — подумал он. — Я был не в себе, и готов был, кажется, прыгнуть».
В его памяти всплыли события давно минувших лет. Что было, то было, — из-за Анжелы Беликов мало не покончил с собой. И что удивительно, познакомился-то он с ней не зеленым мальчишкой — за плечами уже был немалый опыт: школа, институт, два года армейской службы.
…Как-то за кружкой пива, Потап Белоусов, его давний, ещё со школы друг, спросил у него:
— Михаил, как у тебя дела с Анжелой?
— Нормально, а что?
— Целовать-то себя она хоть позволяет?
— Потап, ты же знаешь, я с ней встречаюсь всего две недели.
— Согласись, но это ненормально.
— Почему?
— Вы взрослые люди. Тяготение друг к другу — это естественно, или вы, что: устроены по-другому?
— Потап, существует культура отношений.
— Михаил, какая культура! Для любви законы не писаны. Анжела, глядя на тебя, подумает ещё, раз ты не проявляешь активности, то и не любишь её. Тут, друг, надо быстро соображать и действовать решительно. Разумеется, тебе виднее.
— Спасибо, Потап, но понимаешь, чувства — это такая тонкая сфера, что не всегда поступаешь по логике, особенно, когда девушка нравится и как во хмелю кружится голова.
— Михаил, это мне знакомо. Когда я втрескался в свою Лауру, то три дня ходил, как чумной. Ничего не ел, забросил учебу...
— Вот видишь, Потап, а говоришь...
Тогда для Беликова майские праздники имели особенное значение: ведь Анжела будет свободна от занятий в институте, и они смогут побыть побольше вместе. Уже одна эта мысль радовала. Он мысленно представил её, миниатюрную и миловидную брюнетку, идущую рядом с ним — и у него даже сердце зашлось. Её красота просто сводила с ума. Лишь только силой воли сдерживал он лавину чувств. Беликов позвонил Анжеле, и они договорились, что сходят в их любимый Летний сад. Идя на свидание, он всё прокручивал в голове, что ей скажет, и как признается ей в любви. Столько раз уже мысленно он произносил эти слова: «Анжелочка, как я счастлив, что ты рядом со мной. Каждый день я думаю о тебе. Удивительно, как прекрасны эти дни для меня, они самые яркие. У меня словно выросли крылья. Вместе, мы добьемся, чего пожелаем. Знаю и верю, что мы будем счастливы, потому, что я люблю тебя!» Но, придя и увидев её, так и застыл на месте с открытым ртом: такой он еще её не видал — эта желтая куртка и синее платье с тёмными колготками преобразили её до неузнаваемости!.. Выполнить задуманное, открыть свое сердце любимой у него так не хватило духу. Сдерживая порыв, он лишь чмокнул её робко в щёчку и сказал: «С праздником, радость моя!» Она, улыбаясь, ответила: «С праздником, Миша!»
Не замечая времени, они бродили по парковым дорожкам и радовались как дети. День выдался солнечным. В Летнем саду играл духовой оркестр. Музыка волнами разносились вокруг, наполняя сердца весенней радостью. Если бы они только знали, что их ждет впереди! Но счастье всегда, видно, ходит рядом с несчастьем. Они только что вышли из кофейни, где выпили горячего шоколаду. Михаил залюбовался лицом Анжелы. Оно еще было таким юным, таким нежным с румянцем на белых щеках, а под черными ресницами светились радостью, словно два агата, чудные глаза. И Миша не удержался: нежно обнял Анжелу и припал к её губам. Тут же мирную радостную обстановку разнесли на куски её гневные слова:
— Миша, что ты как сапожник кидаешься? Я тебе не уличная девка!
— Ну, знаешь, чего-чего, а такого я от тебя не ожидал!
Беликов резко поднялся, в его душе все пылало и кипело. Будь перед ним пропасть — кинулся бы, не раздумывая. Он выскочил на тротуар и, сгорая от обиды, не разбирая дороги, помчался в сторону Троицкого моста. Вокруг гуляли радостные люди, звучала праздничная музыка, а он, несчастный, убегал от той, которую так боготворил! Он остановился возле чугунной ограды моста, глянул с большой высоты в темную бездну Невы. Острыми иглами по телу пробежала волна... и только ангел-хранитель уберег его от безумной затеи.
К родителям он не пошел, а направился к брату. Степан удивленно посмотрел на брата и произнес:
— Миша, что случилось? Ты, случайно, не заболел?
— Хуже — я влип в неприятную ситуацию.
Выслушав его, брат сказал:
— Миша, ты же взрослый мужик, а ведешь себя, как юноша. Пора тебе знать, что женщины — нежные существа, тонкие и сложные натуры. Тем не менее, их капризы нельзя принимать так уж всерьез. Ты же из-за своей ненаглядной готов был сигануть в воду. Представь, если бы я после каждой ссоры с женой прыгал в Неву? Тебе смешно!.. а ты подумал, что было бы с твоим отцом и матерью?.. И про Анжелу свою забыл?!
— Да пошла она!.. знаешь куда?
— Знаю… видать, этого тебе и не хватает.
— Да я к ней на пушечный выстрел больше не подойду!
— Миша, поверь, время залечит раны. Короче, для выхода из этой ситуации я вижу два варианта: первый — ты звонишь Анжеле.
— Никогда в жизни!
— Тогда можешь смотаться в Париж. Я знаю там хорошее место на берегу Сены. Остановишься у бабушки Сары, она родом из России, и шпрехает по-нашенски. Отойдешь там от стресса. Я с ней созвонюсь. Так что готовься. Делаешь визу, садишься в автобус и — вперед.
— А что, еще и визу надо?
— Ну, если не хочешь,— звони Анжеле.
— Уж нет, не дождется она…
На вокзале Степан, провожавший брата в поездку, сказал: «Миша, вот возьми гостинец: питерские конфеты и шоколад для Сары. Доберешься: — брякни. Счастливо!» — «Спасибо, Степан. До встречи!»
…Двухпалубный серебристо-серый автобус плавно бежал по широкому автобану. Михаил, откинувшись в кресле, наблюдал весенний пейзаж за окном. Уже через полчаса все туристы, в основном пожилые женщины, впали в дрёму, а Беликов взялся за книгу. Красавец-автобус без устали всё бежал и бежал, и колеса его мотали милю за милей: остановится где-нибудь для заправки и — снова в путь — дорога неблизкая. У Беликова было достаточно времени для анализа последних событий. И для себя он решил про Анжелу: «Просто она для большой любви еще не готова… и обожания не заслужила».
Длинная утомительная дорога для Беликова наконец закончилась. И вот он покинул автобус, ступил на французскую землю... и глазам своим не верил, что оказался в Париже, — фантастика, да и только! Но где же тот загадочный домик бабушки Сары? Тут на помощь пришел молодой таксист, и на «пежо» доставил его по нужному адресу.
Дом её выглядел лет на сто, не меньше. Она — тоже — женщина пожилая, голова седая, кожа на лице, руках побита коричневыми пятнами, но фигура — еще сохранилась, и движения её были без признаков старческой немощи. Худощавое лицо её было укрыто сетью мелких морщин. А вот глаза — те ещё хранили первозданную синеву. А, самое главное, — у неё сохранилась русская душа,— щедрая, нараспашку. Едва Беликов вошёл в дом, как она заговорила:
— Мишель, отведайте вина, откушайте печёного тунца.
— Бабушка Сара, благодарю вас от всей души. Вино ваше — прелесть, а тунец — так прямо отличный!
Она выставила на стол пирог яблочный, пирожные, всё улыбалась, приговаривая:
— Кушайте, сударь, на здоровье.
— Тётя Сара, благодарю вас за угощение, за внимание, душевное тепло, здоровья, вам, и светлых дней!
— Мишель, большое тебе спасибо.
«Дорогой брат, — Михаил позвонил Степану, — я уже в Париже, тётя Сара приняла меня как родного, накормила и напоила. Привет родителям. Обнимаю тебя».
После ужина Сара не умолкала. Всё интересовалась, как в России живут. Душа ее тянулась на родину предков, в Тулу. А как её глаза светились радостью, как благодарила она Михаила за русские конфеты и шоколад!
— Мишель, знаешь, я счастлива, что ты привёз мне гостинцы. Они напоминают мне о родине. Это очень важно. Вот моя внучка, Луиза, тоже порадуется. — Она смахнула слезу.
— Бабушка Сара, у вас тут чудное место: речка рядом, домик такой уютный и еще такой прочный.
— Спасибо, Мишель…
Беликов, едва проснувшись, подошел к окну и открыл шторы. «О, Господи!», — воскликнул он. За окном красовалась Эйфелева башня. О её вершину тёрлись, казалось, проплывающие белые облака. «Вот это да! Как жаль, что у нас в Питере нет такого чуда», — восторгался Беликов.
Не успел он толком ополоснуть лицо, как в коридоре появилась молоденькая блондиночка с сияющими глазами.
— Мишель, это Луиза, моя внучка, будьте знакомы, — улыбнулась Сара.
Весело улыбаясь, Луиза и Михаил пожали друг другу руки. Своим появлением Луиза принесла в квартиру майский праздник. Как будто в комнате засверкало яркое солнце.
— О, Мишель, ты из Петербурга? Я тоже хочу в Петербург. Я слышала, что там очень хорошо. Мои подружки ездили на праздник «Алые паруса». Это необыкновенно! Такого нигде больше в мире нет. Это великолепно, грандиозно!
— Ну, все, Луиза, угомонись, Мишель будет завтракать, — бабушка попыталась прервать внучку.
— И я буду с вами завтракать. Я принесла булочки, они еще тёплые. Мишель таких никогда не пробовал.
Когда Михаил продегустировал её круглые булочки с творожной начинкой, то сказал:
— Это просто шедевр кулинарного искусства. Можно язык проглотить. В Питере я таких не встречал, Луиза!
— О, Мишель, теперь я буду каждый день приносить тебе булочки.
— Луиза, посмотри в вазу, — сказала бабушка, — там гостинцы из Петербурга!
Луиза взяла одну конфету, сняла фантик, и, закрыв глаза, откусила кусочек. «Ого!!! Мишель, в другой раз привези их побольше!!!» — и она чмокнула его в щёчку.
В это майское утро они пили кофе, беседовали, радовались. Беликов высказал мысль, что он хотел бы побродить по Парижу. Бабушка Сара, глянув на внучку, сказала: «Луиза, будь добра, прогуляй гостя, что тебе стоит».
— Хорошо, бабушка, я стану для него настоящим гидом.
— Вот и хорошо, внучечка, счастливо вам.
Они вышли на улицу, прошли на набережную и спустились по ступеням к Сене, остановились возле речного причала, что находился возле плакучей ивы. В ожидании прогулочного катера они разговорились. Михаилу и Луизе повезло, что редко бывает: они подходили друг другу по интеллекту и интересам.
— Луиза, извини,— сказал Беликов,— ты замужем?
— Мишель, мне замуж нельзя.
— Есть важная причина?
— Дело в том, что я занимаюсь хореографией, преподаю. Сам понимаешь,— фигуру надо беречь.
— Танцы преподашь современные или классические?
— У меня широкий профиль.
— Значит, я не могу занимать у тебя время.
— Мишель, не беспокойся. Я только что закончила занятия со своей группой. Мои ученики отправились на каникулы, а я — в отпуск. Я вольная птица, а у тебя какое любимое дело?
— Я — инженер-строитель. Занимаюсь строительством домов. Пока холост. Девушка, разумеется, есть, но мы с ней в раздоре. Так что мы можем с тобой гулять спокойно
— Что бы ты хотел посмотреть в Париже?
— В первую очередь меня интересует Леонардо да Винчи, его «Джоконда». Еще — Эйфелева башня. В остальном я полагаюсь на тебя. Времени у меня в обрез.
— О, Мишель, я тебе покажу такой Париж, что ты его никогда не забудешь!
Вскоре подошел катер, и они отправились в первое для него путешествие по Парижу. Эти прогулки продолжались ежедневно. Каждый день садились они на катер и уносились по Сене, куда глаза глядят. И как-то уж так сложилось, что рядом им было хорошо, спокойно и просто. Пока осматривали музеи, парки, памятные места, — подружились.
Михаил с Луизой заранее договорились, что в этот день они поднимутся на Эйфелеву башню. Погода выдалась солнечной и тихой. И вот они уже на вершине башни, стоят на площадке, прислонившись к перилам. Они не одни, с ними люди. Луиза заглянула в лицо Михаилу:
— Мишель, как себя чувствуешь?
— Нормально, но холодок гуляет под рубашкой.
— Мишель, не смотри вниз, всё-таки триста с лишним метров. Посмотри вокруг, перед тобой Париж, как на ладони. Он достал смартфон и стал делать селфи.
— Узнаешь с высоты город? — спросила она.
— Мне трудно сориентироваться.
— Ну, вот же — Лувр, а вот — собор Парижской богоматери. Мы ж там были с тобой. А вот синяя лента Сены.
— Да, реку вижу. Как она прекрасна.
Они, стоя рядом, с высоты птичьего полета любовались панорамой Парижа, что раскинулась вокруг до самого горизонта.
— Мишель,— улыбнулась она. — В моей квартире, на стене висит портрет этой башни. В свое время я сделала фото, а в мастерской мне его увеличили, завели в раму, и вот уже десять лет меня радует этот снимок. Каждый раз, когда я подымаюсь на вершину башни, то восхищаюсь её совершенством и гармонией.
— Луиза, для меня она не только совершенство, её поразительное техническое воплощение выражает сущность и смысл человеческой жизни. Вот она, 130 лет стоит, доказывая, что каждый из нас, в своем деле, может подняться до запредельной высоты.
— Мишель, хорошие слова говоришь.
— Луиза, я очень тебе благодарен за твою помощь и душевность. Рядом с тобой я испытал много счастливых мгновений. Ты — прекрасна, и достойна большой любви.
— Мишель, если я летом приеду в Петербург на праздник «Алые паруса», ты не откажешь в помощи?
— Луиза, что ты! Приезжай, и не пожалеешь.
Как только они спустились с башни, она сказала:
— Это еще не все. Я приготовила тебе необыкновенное зрелище. Ты посмотришь Сиреневый сад. Он необычный! Там представлены несколько десятков сортов сирени из разных стран: Ирана, Китая, Канады, Венгрии… Ты видел, как цвет сирень?
— У нас в Питере растет сирень. Как же, — я видел.
— Будем считать, что ты всё же не видел настоящего чуда, а сейчас увидишь и почувствуешь!
Для этого я взяла с собой «дроника». Хочу снять с его помощью цветущие кроны сада сверху. Специально для тебя.
— Мишель, вот смотри на него — она открыла сумку.
— Ух, ты, Луиза, мне еще не приходилось держать его в руках. Глядя на небольшое серое устройство, и не подумаешь, что оно может летать.
— Скоро ты в этом убедишься.
Едва они ступили на обширную территорию сада, то перед ними открылась чудная картина цветущей сирени. Это райский уголок. Там уже собралось немало людей. В нос Беликову ударил такой насыщенный пьянящий аромат, что у него закружилась голова. Они попали в самую пору буйного цветения. Достаточно представить десятки длинных рядов цветущей сирени разных цветов и оттенков,— от одного этого может закружиться голова. Женщины, молодые пары окружали кусты и, надышавшись приятным ароматом, переходили к следующим. Луиза повторяла то же самое. Она настолько порой увлекалась, что забывала о Михаиле. Вспомнив, звала его:
— Мишель, оцени вот эту персидскую. Ой, какой утонченный аромат. Он пьянит и очаровывает, какой-то невидимой силой притягивает к себе!
— Да, Луиза, этот аромат великолепен, но меня больше волнует японский, темно-сиреневый куст.
— Мишель, подойди-ка к немецкому кусту и к голландскому — это что-то неповторимое, как будто не земное, с ума можно сойти!
Насладившись цветом и ароматом сирени, она достала из сумки «дрон», расправила ему крылья, опустила его на землю и с помощью пульта подняла выше крон сиреневых кустов. Он взлетел как птица, и начал снимать своей камерой буйное цветение. И вот, что камера «дроника» засекла в этот чудный момент: казалось, что в огромном котле поднялась разноцветная пена всех цветов радуги, от снежно-белого до фиолетово-синего. Разные цвета, сверкая на солнце, пробуждали такие яркие, необыкновенные чувства в душе.
Они еще долго дегустировали запахи, пока Михаил не сказал;
— Луиза, все, отказало обоняние.
— Сочувствую, я тоже дошла до предела. Так можно получить атрофию нюхательного аппарата. Пора отдохнуть.
— Луиза, что за странные пары, сидевшие за кустами, в каких-то странных позах?
— Ну, что ты, Мишель. Они просто так целуются.
— Луиза, они больше похожи на религиозных фанатов, что наглотались феромонов и застыли в чувственном экстазе.
— Мишель, это они используют метод французского поцелуя.
— Луиза, ты не находишь, что нам тоже не помешало бы использовать этот метод? С радостью стану твоим учеником.
— Я не против, но сегодня мне нельзя. Я не готова. Подождем до завтра. Утром кушать не будем. Можно только шоколад.
— Лиза, предвкушать сладостный миг тоже приятно.
С этой надеждой они и расстались.
Вечером, после ужина Беликов попросил у Сары что-нибудь почитать на русском. Она достала ему старый томик Гюго. Он начал читать с интересом, но когда глаза стали закрываться, он отложил книжку. Тут же зазвонил мобильник. Звонок пришел из Питера. Он нарушил его планы с Луизой. Что было делать. Подумав, Беликов брякнул Луизе.
— Прости, Луиза, что нарушил твой покой. У меня невеселые новости. Наши планы на завтра придется отменить. Моя подруга написала мне и пригрозила, если я не приеду, то она просто умрет. Придется ехать, надеюсь, что мы еще встретимся. Жду тебя в Питере летом. Счастливо оставаться. Она ответила коротко:
— Счастливого пути. Привет Петербургу.
Беликов первым же рейсом отправился в Питер. Из автобуса он послал сообщение Анжеле: «Анжела, я выехал. До встречи».
Уже в Питере на автовокзале, через окно, Беликов среди встречающих узнал по желтой курточке Анжелу. Едва он вышел из автобуса, как сразу же попал в её объятия. По нежным щекам её катились слезы радости.