Человек всегда завидовал птицам. Их способности видеть землю трёхмерной, возможности заглянуть за горизонт с высоты полёта. Но попытки скопировать крылья сначала были неудачными. Опереться на воздух не удавалось. И тогда человек создал совсем невиданную конструкцию. Шар, заполненный тёплым воздухом. Обманув гравитацию, братья Монгольфьер построили летательный аппарат легче воздуха. Вскоре профессор Шарль заменил тёплый воздух водородом. Так появился аэростат. Эта новая экзотическая игрушка человечества со временем нашла себе вполне достойное применение. Естественно, что первыми обратили внимание на аэростат военные. Возможность увидеть поле боя с высоты, заглянуть за горизонт было очень заманчиво. Военные стратеги, инженеры, учёные аэрологи принялись за работу. В конце 19 века отряды воздушных разведчиков стали появляться в войсках стран Европы. Россия не стала исключением. Появилась новая специальность аэронавт - в России воздухоплаватель. Стали организовываться специальные школы подготовки воздушных разведчиков.
Горловка.
К 1912 году Россия, оправившись от унизительного поражения в Русско-Японской войне, переживала подъём экономики. На Донбассе открывались угольные шахты. Из горловского антрацита получали кокс, на котором работали металлургические заводы. Горловка в то время была быстро развивающимся промышленным районом. Основное население шахтёры, металлурги, рабочие химических и металлообрабатывающих заводов. Длинные одноэтажные бараки вдоль грязных, чёрных от угольной пыли безымянных улиц, называющихся линиями, были пронумерованы от 1 до 17. Единичные добротные дома владельцев производств и администрации нарушали серую однообразность барачной архитектуры.
Донбасский уголь расходился по всей Российской империи. Горловка стала крупным железнодорожным узлом. С погрузочными терминалами, мощным Депо и солидным паровозным парком.
Евгений Шальопа был паровозным машинистом. Когда он взял в жёны Полину, ему уже было 30 лет. Отец Полины держал трактир. Человек состоятельный он попытался подмять под себя зятя. Но не получилось. Евгений сам зарабатывал неплохие деньги. Был человеком независимым и уважаемым, осуждал свёкра за то, что он спаивает рабочих. Понимания между ними не было. Жили Евгения и Полина отдельно. В 1912 году у них родился сын Анатолий. А ещё через два года второй сын Геннадий.
Революция не изменила уклад жизни семьи. Евгений продолжал водить поезда, Полина стала работать в Депо. Да и Горловка особо не изменилась. Ушли старые хозяева, сменилась администрация. Но работа и рабочие остались прежние, да и многие инженеры остались на своих местах. Добыча угля и металлургическое производство процессы непрерывные. Специалисты были востребованы, и им тоже надо было на что-то жить.
Дети подрастали. В Горловке всегда были неплохие школы. Городские власти были заинтересованы в образованных рабочих ещё с дореволюционных времён. Советские школы в 30-е годы смогли сохранить достаточно высокий уровень образования. Кроме обычных предметов в горловской школе преподавали естествознание, астрономию, достаточно широко литературу и историю.
В 1921 году в школу пошёл Анатолий, а через два года начал учиться Геннадий.
Школа была семилетняя, преподавали не только учителя, которых не хватало, но и заводские инженеры, технологи, химики.
Анатолий Шальопа
В 1928 году окончив 7 классов общеобразовательной школы, Анатолий, проучившись полгода учеником слесаря, стал работать в ремонтном цеху железнодорожного Депо станции Горловка. Он рос сильным красивым парнем. Характер был независимый, кулаки крепкие, а драки с местной шпаной регулярные. В одной из таких драк Анатолию всадили нож в спину слева. Лезвие финского ножа прошло ниже сердца, и выше почки. Повезло. Поймав руку бандита, сломал её в локтевом суставе. Ничего важного нож не задел, здоровье не пострадало, но шрам от финки на спине остался на всю жизнь.
В 1931 году Анатолия призвали в армию. Началась новая жизнь. Евгений хорошо воспитал сына. Приучив его к дисциплине, и ответственному отношению к работе. Физически сильный, грамотный, дисциплинированный солдат был направлен в учебную часть артиллерийского дивизиона города Луги. Через год, получив звание сержанта, стал командиром орудия. Оставшись на сверхсрочную службу, переведён в Солнечно-Горский учебный центр «Выстрел», где проходили переподготовку офицеры, идущие на повышение. В тридцатые годы там были организованы специальные курсы, готовившие в сжатые сроки из сержантов младших лейтенантов. Время было неспокойное. Офицеров катастрофически не хватало. Всё чаще из Германии доходили слухи о милитаризации страны. Всплыло имя Гитлера. После окончания учёбы и присвоения воинского звания младшего лейтенанта, молодого офицера направили служить в Ленинградский военный округ. Артиллерийская часть, где служил Анатолий, стояла в Стругах Красных, в городе Луге. Там же находился учебный полигон воздухоплавательного дивизиона аэростатов артиллерийского наблюдения. На полигоне проходили подготовку будущие воздушные корректировщики. Артиллеристам и воздухоплавателям предстояло работать вместе.
Подготовка к подъёму аэростата часто проходила на глазах артиллеристов. Младший лейтенант с интересом следил, как из черного конверта красноармейцы доставали и разворачивали, на расстеленном брезенте серебристую перкалевую оболочку. Из кузова полуторки ГАЗ-АА доставали зелёные мешки с балластом, брезентовые ленты такелажа. К ручному насосу подсоединяли газгольдеры, специальные баллоны из прорезиненной ткани, заполненные водородом. От насоса через широкий перкалевый рукав заполняли оболочку аэростата газом. И постепенно сморщенный коврик превращался в громадную серебристую рыбину. По мере наполнения Аэростата, на него навешивали такелаж. Вдоль бортов размещали на специальных резиновых подвесках мешочки с балластом, уравновешивая подъёмную силу аэростата. Наконец, воздушный баллон приподнимался над взлётным полем. Под него подводили ивовую корзину гондолы, и с помощью специальной алюминиевой трапеции прикрепили её к такелажу. Всю конструкцию с помощью стального троса подсоединили к лебёдке, смонтированной в кузове полуторки.
Подкатил дивизионный армейский автомобиль ГАЗ-АА, приехали воздухоплаватели в плотных синих комбинезонах в лётных шлемах с выпуклыми очками. Командир наземной команды отдал рапорт о готовности. Офицеры забрались в гондолу, наземная команда, придерживая аэростат за стропы, сняла балласт, заработал мотор лебёдки. Аэростат пошёл в воздух.
Анатолий с завистью смотрел на уходящий в голубое небо аэростат. «Вот бы и мне так».
Батарея, в которой служил Анатолий, была на хорошем счету. На стрельбах в1934 году они отработали на отлично. Анатолий, получив звание лейтенанта, съездил в отпуск в Горловку. Дома случилась трагедия. Погиб младший брат Геннадий. На стройке упал со второго этажа на остеклённую оконную раму. Острый край разбитого стекла разрезал живот. Приезд был невесёлый. Дед Трактирщик был осуждён, доживал, где-то на севере. Отец работал начальником цеха. Работой очень тяготился. Привык командовать паровозом, всегда был независим. А партийные начальники этого не любили, попрекали его осужденным свёкром-трактирщиком. Но приехавшим сыном Евгений очень гордился. Да и на работе, увидев статного офицера, недоброжелатели свои амбиции поумерили. Перед отъездом Лейтенант познакомился с соседкой Олей. Симпатичной девушкой, но времени на продолжение знакомства уже не оставалось.
1935 год пролетел быстро. Батарею перевели в район Шуваловских высот. В ноябре Анатолий стал старшим лейтенантом, был принят кандидатом в партию и за хорошие показатели на службе получил отпуск на неделю. В армии настрой на будущую войну был очень серьёзный. Анатолий торопился. Он уже подал рапорт о переводе в воздухоплаватели. Нужно было увидаться с Олей и родителями. Встреча с Ольгой закончилась свадьбой. Отец и мать поступок одобрили, но ощущение грядущих бед так и осталось.
Воздухоплаватель
В Ленинграде старший лейтенант получил назначение в Струги Красные на учебные воздухоплавательные курсы. Медкомиссию прошёл легко, хотя она была такая же серьёзная, как у лётчиков. Начались теоретические занятия по геодезии, топографии, основам корректировки стрельбы, работа с планшетами и корректировочными сетками, приборами наведения. Конечно, устройство мат.части, то есть аэростата, и всех служб обеспечения. Отдельно шла парашютная подготовка. Предметов курса обучения было много. Но самое интересное - были подъёмы в воздух. Работа на высоте в гондоле. Когда с высоты 1000 метров открывается безграничный простор полей, лесов, коробочки посёлков. Прыжки с парашютом входили в программу обучения, также как и укладка парашюта. Инструктор жёстко требовал выполнения всех нормативов и часто повторял «Ваша жизнь весит на парашютных стропах». В декабре1936 года Анатолий получил письмо из Горловки. У Ольги родился сын. Назвали Валерием.
Курс обучения был сокращён. В 1937году старший лейтенант Анатолий Шальопа сменил чёрные петлицы артиллериста на голубые воздухоплавателя, пришил золотые крылышки на тулью офицерской фуражки над звездочкой на голубом околышке. И отбыл на Карельский перешеек на границу с Финляндией, в отряд воздушных наблюдателей корректировщиков.
Финская война
То, что нам придётся воевать с Германией, Советское руководство не сомневалось. К войне готовились основательно. И не к короткой победоносной, а тяжёлой затяжной. На Урале готовили площадки для возможной эвакуации заводов из центра страны. Спешно строились укрепления вокруг городов. Важен был каждый месяц, каждый день мира. Но война неумолимо накатывалась.
Для того чтобы обеспечить защиту Ленинграда, необходимо было получить часть территории вокруг Ладожского озера принадлежащей Финляндии. На предложение обмена финны не согласились. Они тоже готовились к войне, но на стороне Германии. И Советский союз решил взять эти земли силой. В ноябре 1939 началась война с Финляндией.
Менталитет русского воина столетиями был заточен на защиту. Уж больно беспокойные и завистливые у нас были соседи. Нападали с запада и с востока. Приходили незваные гости с юга и севера. Но Россия всегда держала удар. И вот теперь обстоятельства заставили русский народ стать агрессором. Напасть на соседа. И непросто соседа. Финляндия много лет была в составе Российской империи. Командующий Финской армией маршал Маннергейм закончил Российскую Академию генерального штаба, будучи русским офицером. Война для России была очень тяжёлой. И в моральном отношении, пришлось воевать с недавно братским народом. И противник по силе и мужеству был достойный. Кровавая и несправедливая война. Но Ладога и Карельский перешеек стали нашими. Войска и командиры приобрели бесценный опыт. Анатолий мало рассказывал об этой войне. Было страшно и горько. Но вышел он из войны уже другим человеком. Воином, сумевшим себя преодолеть, командиром, способным взять на себя ответственность за жизнь солдат.
Ленинградский фронт
1941год тяжелейший год, когда новобранцы из деревень, строек и заводов, после школ и гражданских училищ, слабо обученные, потому что учились они совсем другому, мирному делу, встретились с умным жестоким и, главное, умелым врагом. Против них вышли танки, пушки, пулемёты, пикирующие самолёты. Кровь, плен, смерть обрушились на вчерашних школьников, крестьян и рабочих. Конечно, были страх, паника, беспомощность. Но скоро на их место пришли злость, ярость и ненависть. И опыт.
Ленинград с трудом оживал после голода зимы1941- 42 годов. К весне стали медленно расти хлебные нормы. К лету снизилась смертность, пока ещё незначительно, но уже заметно. По «дороге жизни» через Ладожское озеро круглосуточно завозили продовольствие. В госпиталях появились палаты для больных дистрофией. На заводах для истощённых рабочих стали открываться заводские столовые. А рабочие были в основном старики пенсионеры, женщины и мальчишки из ремесленных училищ. На Ленинградском фронте, пытаясь пробить блокаду, заливая кровью невские берега, сражались стрелковые роты, морская пехота балтийского флота, лётчики, артиллеристы, дивизии ополченцев.
Над всем этим страшным театром военных действий уходили в небо перкалевые баллоны аэростатов. Одни, чтобы закрыть собой небо над городом немецким самолётам. Другие, чтобы поднять в воздух офицеров воздухоплавателей, направляющих на врага огонь наших батарей.
Немцы к 1942 году создали вокруг Ленинграда мощную артиллерийскую группировку разрушающую город. Для контрбатарейной борьбы в Главном управлении командующего артиллерией Красной армии на Ленинградском фронте было принято решение сформировать специальный воздухоплавательный дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения «1 ВДААН» в составе 6 отрядов.
В начале войны отдельные отряды на северо-западе Ленинградской области работали с пограничниками. Но во время отступления воздухоплаватели, влились в обычные пехотные подразделения, с боями выходили из окружения, теряя однополчан и отрядное снаряжение. Из этих бойцов, уже опалённых огнём, и начал создаваться дивизион.
Анатолий Шальопа отступал со своим отрядом в Ленинград, спасая тяжёлые конверты с оболочками аэростатов. Оборудование по производству водорода пришлось бросить.
1 ВДААН.
Виктор Филиппов
Виктор Васильевич Филиппов не был воздухоплавателем и даже профессиональным военным, хотя знал довольно много об этом роде войск от своего брата, одного из первых выпускников Высшей школы воздухоплавателей. Валентину Васильевичу Филиппову было поручено, в составе подразделения курсантов высшей школы воздухоплавателей принимать экспедицию Руаля Амундсена на дирижабле «Норвегия». Вылетев из Италии, они взяли курс на Север. Пилотировал «Норвегию» её конструктор Умберто Нобиле. Экспедиция сделала остановку в Ленинграде, для дозаправки топливом и ремонта.
Еще в юности Виктор часто бывал в военных летних лагерях под Лугой в посёлке Струги Красные, где командиром дивизиона аэростатов был его брат Валентин Филиппов. С разрешения брата даже поднимался в воздух и рисовал панораму окружающего полигон пространства, помогая создавать учебные пособия, для будущих воздушных корректировщиков. Это был захватывающий опыт. Но учился он всё же в строительном техникуме, потому что в эти годы считал строительную специальность самой лучшей и важной. После окончания учёбы, получив специальность мостостроителя, Виктор начал строить мосты. Россия восстанавливалась после войн и революций. Работы хватало. Перед призывом в армию на срочную службу Виктор Васильевич успел построить три моста. Служил, как и работал, с полной отдачей. После армии получив звание, командир взвода снова работал строителем, одновременно учился заочно в строительном институте. До войны Виктор Васильевич много строил. До сих пор в Ленинграде стоит мясокомбинат, который строил старший инженер Филиппов. В Луганске тоже мясокомбинат Филиппов построил, став главным инженером. После Луганска был направлен на Дальний восток, создавать с нуля город и порт Находку. К 1941 году Виктор Васильевич уже Главный конструктор мастерской Наркомата обороны. Разрабатывал проект здания Наркомата Обороны. Потом Баку - направлен строить Дворец Советов.
А 22 июня 1941 года началась война. Стройку свернули. Филиппов вернулся в Ленинград, успел отправить жену и сына в Пензу к родителям, отметиться в Наркомате. И 30 июня Виктор Васильевич, не ожидая повестки, явился в военкомат, несмотря на положенную ему бронь, как работнику Наркомата обороны. А как же иначе? Обычное дело, пришла война.
Филиппов получил назначение в 281 стрелковую дивизию помощником начальника инженерной службы дивизии. А инженерная служба это сапёры. Строить переправы, рыть окопы закладывать мины, создавать укрепления. Как раз работа для строителя, только под пулями и бомбами. Танки тоже входили в сферу ответственности сапёров.
Первое крещение получил Филиппов в начале дивизионной учебы, когда вновь прибывшие инженеры учились рыть окопы. Рыли хорошо, с душой ровно и красиво. Но налетели Юнкерсы, и с неба упал смертоносный огненный ураган, перепахавший идеальные окопы, разбросав тела сапёров в новенькой форме, и лишив жизни еще не повоевавших бойцов. Было очень страшно. Виктор Васильевич один из немногих выжил не получив даже царапины.
А дальше была война. Бои на Ленинградском фронте. Страшная кровавая Невская Дубровка. Ранение и обморожение ног на острове Лавассааре, и госпиталь в блокадном Ленинграде. Однажды в палату пришёл Полковник. Старый друг брата, тёзка младшего Филиппова Виктор Васильевич Вавилонов.
Передав письмо от брата, сразу перешёл к делу.
«Мне поручено сформировать специальный дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения. Ты, как сапёр, уже получил своё. Помню, как ты рвался в небо в молодости, помню твои рисунки и топографию. Предлагаю, иди ко мне помощником начальника штаба. Мне нужен твой опыт боевого офицера и организатора. Предупреждаю, это не тыл, а серьёзная, очень нужная боевая работа».
Вот так в «1 ВДААН» пришёл Виктор Васильевич Филиппов будущий начальник штаба дивизиона, а затем и командир 1 ВДААНа.
Впереди были тяжелейшие годы боёв. Ужас блокады, гибель от голода родных, потери однополчан. Но и сознание что он делает очень нужную и важную работу для своей страны.
Воздухоплавателей искали по стрелковым частям, по госпиталям, по артиллерийским батареям. В Ленинграде, в районе Поклонной горы в нескольких, на скорую руку отремонтированных, сараях был создан штаб «1 ВДААНа». Здесь формировался личный состав. Распределялись по отрядам офицеры-воздухоплаватели и солдаты технических служб, со своими командирами. Накапливалась материальная часть. Комплектование дивизиона шло быстро. Анатолий Шальопа со своим отрядом прибыл вовремя. Война уже гремела, заливая огнём и кровью страну.
Сформированные отряды направлялись к линии фронта и сходу включались в работу. Аэростаты уходили в воздух, и всё чаще на немецкой стороне стали взлетать фонтаны огня в местах дислокации вражеских батарей.
Володя Судаков.
Ленинград укрывали от немецких наблюдателей маскировочными сетями, художники расписывали специальным городским камуфляжем стены и крыши домов, заводские корпуса и площади, сбивая с толку немецких наблюдателей и лётчиков. Но ярким золотом продолжали гореть под осенним небом купола церквей, и соборов, шпили Адмиралтейства, Петропавловской крепости, Инженерного замка. Кроме того, что это были архитектурные шедевры, здания располагались в центре города и являлись ориентирами для вражеских артиллеристов.
Специалисты из ленинградской комиссии по охране памятников обратились к командованию Ленинградским фронтом с просьбой помочь замаскировать шпили. Закрасить купол Исаакиевского собора для городских альпинистов сложности не представляло. Но шпили требовали особенного подхода.
Лейтенант Володя Судаков был опытным воздухоплавателем
ещё с довоенным стажем. Ему и поручили помочь сотрудникам комиссии закрыть шпиль Адмиралтейства.
Проблема заключалась в том, что надо было под самым золотым корабликом-флюгером венчающим шпиль закрепить специальный блок с тросом, с помощью которого уже будут работать альпинисты. Приехав в Адмиралтейство, Володя увидел металлические баллоны с водородом, лебёдку, коллектор для заполнения аэростата и конверт с оболочкой тысячекубового БД. То, что на вершину шпиля подняться можно только на аэростате, лейтенант понял ещё в кабинете комиссии. Но не на этом же тысяче кубовом монстре. Во-первых, на нём не подобраться к шпилю. Во-вторых, его просто порвёт ветер, ударив о шпиль. Здесь нужен небольшой шар-прыгунок с подвешенным сиденьем. И ещё
Володя попросил себе в помощь трёх опытных сержантов из своего отряда, чтобы они стропами управляли шаром при подъеме по шпилю.
На следующий день команда Судакова подготовила шар к подъёму. Володя в комбинезоне и лётном шлеме разместился на узкой скамеечке, пристегнулся парашютной обвязкой к такелажу. Заработала лебёдка. Сержанты Пивоваров, Гущин, и Сакович стали постепенно стравливать стропы, управляя подъёмом воздухоплавателя. На крыше Адмиралтейства расположена башня с колоннадой. Офицер впервые увидел вблизи необыкновенное творение архитектора Захарова. Классический четырёхугольник колоннады венчали скульптуры стихий. Выше колоннады площадка, в центре которой небольшое сооружение с часами под позолоченным куполом. Дальше небольшой круглый, кованый балкончик вокруг основания шпиля. Вот с балкончика и начались проблемы.
Порыв ветра закрутил шар. Внизу у лебёдки успели среагировать и прекратили подъём. Сержанты повисли на стропах пытаясь остановить вращение. Но ветер усилился, и порывы его снова и снова бросали аэростат на шпиль. В таких условиях не только работать, но и просто удержаться на сиденье было очень трудно. Хорошо, что офицер успел подняться выше острых перил балкона. Иначе перкалевый шар уже был бы разорван в клочья. Дождавшись относительного затишья, сержанты оттянули за стропы шар от башни и опустили воздухоплавателя на землю.
И так первый блин комом.
Надо ждать безветренный день. Но осенью, вдоль Невы ветра дуют постоянно. Было сделано ещё несколько попыток. Но, редкое затишье, пока готовился подъём, на уровне основания шпиля внезапно сменялось резким порывом студёного ветра, и Володя Судаков начинал кувыркаться то и дело, ударяясь чувствительными местами тела о шпиль.
Пришлось обращаться к метеорологам. Выяснилось, что осенью затишье бывает в конце ночи перед рассветом. Решили караулить погоду ночью на крыше адмиралтейства.
Заполненный водородом аэростат разместили на площадке над колоннадой. Раскрепили оттяжками. Здесь же устроились сами воздухоплаватели, прикрывшись шинелями. Ночи, были уже довольно холодные.
Володю разбудил сержант Пивоваров.
«Товарищ лейтенант, затишье. Ветра совсем нет».
Офицер вскочил. Помощники быстро разобрали стропы. Освободили от крепёжных канатов шар. Вокруг основания шпиля приладили петлю. Закрепив её концы на такелаже шара. И аэростат пошёл в воздух.
Лейтенант подбирал петлю, прижимаясь к шпилю. За аэростатом тянулся крепкий трос. На середине подъёма появился лёгкий ветер и стал раскачивать шар. Но похожий с земли на насекомое, шар с человеком упрямо полз вверх.
Ветер усилился. Руки замёрзли даже в брезентовых рукавицах. Шпиль заканчивался шаром и короной, над которой установлен вращающийся на оси флюгер-кораблик. Володя высоты не боялся. Но сидеть на узкой жердочке, на высоте 70 метров, которую пытается раскрутить студёный сентябрьский ветер, было очень не уютно, тем более что надо было не сидеть, а работать. На уровне позолоченной короны Судаков должен прикрепить к шпилю металлическую скобу с блоком, через который пропустить вниз трос. Пальцы закоченевших рук уже не гнулись. Порывы ветра отталкивали воздухоплавателя от шпиля, не давая закрепить болты на скобе. Ещё труднее, оказалось, вытянуть прикреплённый к аэростату трос и пропустить его через блок. Но лейтенант справился. Трос пошёл вниз, и вскоре сержанты сообщили, что трос принят и закреплён.
Работа на высоте продолжалась. Теперь надо было подняться до кораблика-флюгера и одеть на него брезентовый чехол, чтобы скрыть блеск позолоты. Кораблик только с земли кажется небольшим. А на самом деле он не меньше двух метров в поперечнике. Да и чехол из толстого брезента весит не мало. Плюс ветер вращающий флюгер. Работа непосильная. А чехол наотрез отказывается лезть на острые концы мачт флюгера. В конце концов, Володя ножом разрезал одну сторону чехла, надвинул мешок на флюгер сбоку и накрепко обвязал всё верёвкой. Аэростат пошёл вниз, и Судаков спускался, придерживаясь за натянутый канат.
Ребята вернулись в свой отряд. Но на этом их работа не закончилась. Следующее задание была маскировка шпиля Инженерного замка. Там во время войны находился военный госпиталь, весьма заманчивая цель для фашистских артиллеристов. С этой работой ребята тоже справились. А через несколько дней их снова вызвали в комиссию по защите памятников. И там вручили благодарственную грамоту и приличную сумму денег за выполненную работу. Что делать с деньгами даже не обсуждалось. Шла война, и воздухоплаватели перевели все деньги в фонд обороны.
Купола Исаакиевского и Казанского Соборов закрасили серой краской ленинградские альпинисты. Они же поднялись по канату натянутому Судаковым на шпили Адмиралтейства и Инженерного замка, закрыв их серыми камуфляжными чехлами. Шпиль Петропавловского Собора имел люк в основании, от которого до золоченого ангела на вершине шла узкая металлическая лесенка. Альпинисты совершили подвиг, подняв на стометровую высоту брезентовый чехол весом в полтонны, сшив его края толстой верёвкой. Серый цвет камуфляжа сливался с осенним северным небом Ленинграда. Немецкие наводчики и бомбардировщики потеряли привычные ориентиры
Евгений Кириков.
Евгений Кириков проучился всего год в артиллерийском училище. Потом началась война. Курсантов отправили на фронт. Через два месяца боёв тем, кто выжил, присвоили звание лейтенантов и отправили в резерв. В резерве Женя был всего четыре дня. Затем отправлен в 1 ВДААН воздушным наблюдателем. Молодой лейтенант, оставшись, живым в мясорубке первых боёв чувствовал себя ветераном, которому всё по плечу. Лейтенант был направлен в экипаж старшего лейтенанта Саида Джилкишева. Саид был воздухоплавателем ещё с довоенных времён. Успел повоевать в финскую войну, и пороху нанюхался гораздо больше Кирикова. Джилкишев браваду не любил. Вручив молодому офицеру инструкцию по воздухоплавательному делу, он сказал строго.
«Выучить назубок. Скоро проверю».
За ужином в офицерской столовой, подсев за столик Жени, Саид спросил: «Как инструкция?»
«Нормально».
«Что значит нормально?»
«Выучил».
«Как выучил?»
«Как приказали. На зубок».
Когда дежурный солдат убрал со столов тарелки, Саид вздохнул: «Ну, давай, рассказывай».
«Как?»
«По порядку».
И лейтенант слово в слово пересказал всю инструкцию.
Да, новое приобретение 1 ВДААМа был не прост.
«Ну что же, пошли к аэростату».
В метрах двухстах от столовой над хорошо утрамбованной взлётной площадкой, окружённой сосновым лесом, покачиваясь, завис перкалевый баллон, обвешанный балластными мешками. Аэростат БД объёмом 1000 кубов. Под аэростатом, что больше всего поразило лейтенанта, стояла жёлтая плетённая из ивовых прутьев квадратная корзина. В памяти всплыло название «гондола». Ну и техника. Надутый водородом матерчатый мешок и вместо брони ивовая плетёнка.
Увидев скисшее лицо нового воздухоплавателя, Саид успокоил. Не бойся, корзина не оборвётся. Если, что сам выпрыгнешь. Идём смотреть парашюты. Вечер и следующий день они занимались изучением парашюта и наземными тренировками. Джилкишев монотонным голосом вдалбливал
основы парашютизма начинающему воздухоплавателю.
А потом пошла работа. Начальную артиллерийскую подготовку лейтенант всё-таки получил в хорошем училище. Они сработались в паре. Через две недели в отряд приехал генерал - командующий артиллерийским дивизионом. Хорошо замаскированная немецкая дальнобойная батарея обстреливает Кировский завод. Наземная разведка к ней подобраться не может. «Слухачи» не могут её запеленговать потому, что звуки её выстрелов немцы глушат миномётной канонадой. Вся надежда на воздухоплавателей.
Утром Кириков и Джилкишев пошли в воздух. Сходу удалось выловить несколько батарей, но главную мощную батарею пока не видно. Наконец, Женя увидел вспышку у подножья Вороней горы, и сразу разрыв на Кировском заводе.
Есть, она! Быстрый расчет координат и к нашим артиллеристам пошла информация. Первые залпы. Корректировка. С каждым пристрелочным выстрелом снаряды нашей батареи ложатся ближе к цели, еще одна команда артиллеристам, и огонь на поражение.
Но тут из облака вывалились два мессершмитта. Женя ещё увидел, как у вороньей горы рванул чёрный фонтан на огненном основании. Немцы трассирующими пулями прошили аэростат.
«Женя, прыгай, горим». Саид перелетел через борт гондолы. Женя на секунду замешкался, оболочка пылала, теряя форму. Лейтенант перевалился через борт. Сто один, сто два, сто три, сто четыре, сто пять. Рванул кольцо парашюта. Мимо пролетела огненная смерть. А парашют стал подниматься вверх. Лоскуты оболочки упали на землю. В стороне развалилась обгоревшая корзина. Жени нигде не было видно.
Пока растерянная наземная команда ворошила баграми останки аэростата, сквозь кустарник проломился Кириков. Живой и невредимый с парашютом подмышкой. Правда, с синяком на левой скуле. А дело было так. Когда пылающая оболочка пролетела мимо, поток горячего воздуха ударил в купол парашюта, подбросив лейтенанта вверх. Затем порыв ветра отнёс парашют в сторону, ударив Женю о полуразрушенное строение, и затащил потерявшего сознание офицера на старые шпалы. Там, сидящие в окопе красноармейцы приняли его за немецкого лётчика, съездили по физиономии, приведя в чувство. Увидев над собой молодого парня замахнувшегося прикладом винтовки, Женя вскочил, заорав: «Да, свой я свой» и дальше всем русским понятные слова крайнего возмущения. Услышав знакомую ненормативную лексику, солдаты поняли свою ошибку.
Воздухоплавателю помогли собрать парашют и вывели на тропу к взлётной площадке.
К сожалению, далеко не всегда всё кончалось так удачно.
Контрбатарейная борьба.
К весне1942 года контрбатарейная борьба с каждым днём совершенствовалась. Теперь советские артиллеристы стремились не противостоять артиллерии противника, а уничтожать его батареи полностью.
Артиллерийские полки, огневые соединения балтийского флота, отдельные разведывательные артиллерийские части, эскадрильи авиа корректировщиков и, конечно, воздухоплавательные дивизионы были собраны в хорошо отлаженную контрбатарейную машину с разветвлённой телефонной и радиосвязью всех элементов.
Немцы поняли, что упёрлись в стену. И от этого понимания противостояние и ярость битвы резко возросли. Особенную ненависть противник испытывал к русским аэростатам наблюдения. Воздухоплаватели становились виртуозами корректировки огня. Порой для уничтожения цели хватало трёх-четырёх выстрелов.
Были придуманы специальные планшеты с нанесёнными ориентирами. Координатные сетки позволяли быстро, а главное точно определять отклонение снаряда от цели и передавать поправки артиллеристам.
Немцы сосредоточили на Ленинградском фронте большой парк крупнокалиберных орудий. Батареи получили мощные пушки калибрами от 240 мм до 280 мм, осадные мортиры, жерла которых достигали от 330 мм до 350 мм. Громадные тяжёлые малоподвижные гаубицы на железнодорожных транспортёрах калибрами 400 мм и 420 мм. Среди этого смертоносного железа, доставленного для разрушения непокорного города из Германии, Франции, Словакии, были и такие эксклюзивные монстры, как немецкая пушка «Дора» калибром 800 мм, и длинной ствола в 32 метра. «Толстый Густав» калибром 520 мм с бетонобойными снарядами весом 900 кг. Франция тоже поставляла короткоствольные гаубицы калибром 520 мм. Но все эти экстравагантные стволы оказались малоэффективными. Они требовали до тысячи человек прислуги и специальные железнодорожные пути. На цель они практически не наводились. Стреляли только прямо по курсу. Из-за чудовищной отдачи при выстреле многотонная конструкция могла перевернуться, и слететь с рельс. Не говоря уже о дефиците редких снарядов и запасных частей.
К лету 1942 году у Советского Союза уже было, что противопоставить немцам. Главный калибр корабельной артиллерии Военно-морского флота ничуть не уступал противнику ни по дальности, ни по мощности огня. У Красной армии в достатке сохранились стволы главного калибра ещё с дореволюционных времён. Они устанавливались на подвижных судовых станках в мощных железобетонных береговых укреплениях. Корабельные орудия главного калибра накрывали немецкие батареи всё сметающим огнём. А для того, чтобы работа артиллеристов была эффективна, по всему фронту уходили в воздух аэростаты, поднимая в плетённых из ивовых прутьев гондолах отчаянных офицеров корректировщиков.
С каждым днём отрядам воздухоплавателей прибавлялась работы. Людей не хватало. Для обслуживания материальной части требовались грамотные солдаты хотя бы со средним образованием. После чудовищных потерь в 1941–1942 годах многие специалисты из наземных команд были на фронте. Деревня поставляла малограмотных пацанов с начальной школой, в лучшем случаи. А нужны были мастера механики, химики, такелажники, электрики, связисты.
К середине 1942 года небо над Ленинградом удалось расчистить от массированных налётов вражеской авиации. Служба аэростатов заграждения стала сокращаться. Зенитная артиллерия и истребительная авиация уверенно прикрывали город. И умники воздухоплаватели выпросили освободившихся заградителей себе.
Плополнение.
И пополнение пришло молодое, грамотное, правда, очень истощённое. Сто девушек. Студенток, не уехавших в эвакуацию с институтами, учащиеся закрывшихся техникумов. Многие имели не только среднюю школу, но и незаконченное высшее образование, или даже среднее специальное. Золотой фонд . Почти все добровольцы, пережившие тяжелейшие месяцы блокады. Опалённые войной, голодом, видевших гибель родных и друзей однополчан. Так они и стояли друг против друга. Мужчины и женщины в одинаковых застиранных вылинявших гимнастёрках. Солдаты. И у здоровых сильных мужчин не появилось не одной пошлой мысли. Только стыд, за то что не смогли уберечь этих девочек от того ужаса, что им пришлось и ещё придётся испытать.
В большой палатке уже были накрыты столы. Воздухоплаватели, ходившие в воздух, были приравнены к лётному составу и получали соответствующее довольствие. Наземные команды, конечно, питались скромнее, чем офицеры, но всё же лучше, чем в обычных строевых частях.
Вновь прибывшее пополнение усадили за столы. Дежурные внесли подносы с хлебом - белым, недавно испеченным в собственной пекарни.
От такой роскоши у многих девушек появились слёзы на глазах. Один запах мог довести до истерики. А ведь впереди был ещё борщ и настоящая котлета с картофельным пюре.
Начальник медсанчасти майор медицинской службы Сергей Фёдорович Шушко был против такого пиршества. Он боялся, что истощённые организмы девчонок не выдержат подобного обилия пищи. Поэтому борща было всего несколько ложек, а котлетка была маленькой. И всё прошло хорошо. Начальник штаба Филиппов приказал женщин не нагружать, пока не откормим.
На следующий день девушек разобрали по отрядам.
И скоро на лицах женского воинства заиграл румянец, а перешитые гимнастёрки уже не скрывали соблазнительных форм их обладательниц.
Формы, конечно, хорошо, но девушки активно включились в боевую работу. Они умели и хотели учиться. Одни стали связистами, другие такелажниками, третьи освоили минигаз. заводы по производству водорода. Были и такие, особенно те, кто учился в строительном институте или на географическом факультете университета, знающие топографию и математику, остроглазые и отважные девчонки, рвущиеся в небо. С помощью друзей офицеров они тайно изучали премудрости корректировки и неплохо разбирались в координатных планшетах. В редких контрабандных подъёмах были не лишними в гондоле.
Лиля Гуревич.
Холодная ветреная ночь. Воздух прозрачный, видимость отличная. Два воздухоплавателя забираются в гондолу. Лейтенант Якименко уточняет полётное задание с командиром отряда капитаном Андриановым. Второй воздухоплаватель женщина, Лиля Гуревич. Она уже не первый раз ходит в воздух. Вдвоём удобнее корректировать огонь и работать с планшетами. Как правило, ночью в воздухе тише, да и аэростат немцам плохо виден. Вот и пускают командиры отрядов в ночные подъемы рвущихся в небо подготовленных девушек. Лиля связистка. Днём её рабочее место в палатке на взлётной площадке у коммутатора. Она связующее звено между корректировщиком в гондоле и командиром ведущей огонь батареи. При обстрелах и нарушении связи в её обязанности входит быстро найти обрыв проводов и срастить оборванные концы. Работа не безопасная. Осколков у взлётного поля хватает. Зато ночью она в небе. Она уже не хуже мужчин офицеров находит цель. Вот и сегодня в районе Синявинских высот вспышки выстрелов немецких батарей. На координатной сетке уже нанесены ориентиры. Пристрелочный выстрел - отметка на сетке. Поправка, второй выстрел разрыв снаряда уже ближе к цели. Третий, четвёртый, пятый. Огонь всеми стволами командует Якименко. Лиля повторяет приказ в телефонную трубку. Из леса полыхнул залп 120 миллиметровый орудий. И погасли вспышки выстрелов на немецкой стороне. Будто накрылась батарея чёрным покрывалом.
Война гремела, набирая силу ярость и ненависть. По ладожской дороге жизни днём и ночью шли машины с продовольствием, горюче-смазочными материалами, сырьём для заводов. А из города порожние машины вывозили не только ослабевших жителей, стариков и детей, но и продукцию ленинградских заводов: пушки, пулемёты, автоматы. Своим ходом на большую землю шли отремонтированные танки, везя на буксире металлические поддоны со снятыми башнями, чтобы уменьшить вес машин.
Продолжалась ожесточённая дуэль артиллерии. Командование требовало, чтобы во время любого боестолкновения в воздухе висели аэростаты.
Для контрбатарейной борьбы артиллеристы должны видеть врага. И шли в воздух воздухоплаватели с обстреливаемых минами взлётных площадок. В воздух, наполненный металлическими осколками от бризантных снарядов, прошитый трассирующими очередями немецких истребителей. Как только не изощрялись наземные команды, чтобы спасти своих наблюдателей.
Тактика укола.
На лесном биваке полностью снаряженный аэростат затаился в сосновом лесу в подвешенной над землёй корзине пилоты Шальопа и Бишоков. На откидном столике готовые к работе планшеты. Наступает тишина, затихли пушки. Проходит несколько минут, и сброшен балласт. Аэростат рвётся вверх. Лебёдка на четвертой скорости раскручивает трос. Высота 400 метров. Появились ориентиры. Видны всполохи выстрелов немецких орудий. Пеленг взят. К земле пошла информация. Сразу ударили наши пушки. Разрыв зафиксирован, введена поправка. Сразу залп всей батареей. Среди султанов чёрной земли огненный выброс. Попадание. А немецкие зенитки уже ведут огонь, ловя в прицел аэростат. Лебёдка на полуторке визжит от напряжения. Аэростат проваливается вниз, к спасительному лесу. Водитель Вася Расчупкин, выкручивая баранку, жмёт на газ, уводя аэростат с пристреленной немцами траектории. Задевая корзиной по кустам, полуторка вылетает на лесную дорогу. Аэростат болтается на привязи, аэронавты кувыркаются, матерясь в гондоле, но все живы, матчасть цела, даже цель накрыта, а разрывы остаются всё дальше за спиной.
Эта тактика называется укол. Быстро поднялись, скорректировали огонь и убрались восвояси. Но для такой работы требуется совершенное мастерство корректировщика.
Бывает, что немецкие миномёты исхитрились накрыть взлётную площадку в лесу, где с одной стороны болото, а с другой непроходимый бурелом среди каменных завалов, остатков морены ещё с ледникового периода. Узкая лесная дорога просматривается сквозь редкие сосны. Даже в этом случае водители совершали чудеса, маневрируя по взлётному полю, уходя из-под выстрелов и таская за собой на тросе аэростат, в гондоле которого спасались аэронавты.
Ложные аэростаты.
Иногда, чтобы сбить столку немецких наблюдателей использовали старые списанные аэростатные оболочки. В корзину сажали манекены, консервные банки одевали на шлемы вместо лётных очков. И пошёл в воздух подставной экипаж.
Внизу в окопах сидит наземная команда и считает выпущенные в пустую немецкие снаряды. У противника с боезапасом тоже было не густо. Прикрываясь ложными аэростатами, можно было относительно безопасно поднять и настоящий. У немецких лётчиков тоже была своя тактика. Звено истребителей уходило в облака, а немецкая наземная служба следила, когда наши воздухоплаватели пойдут в воздух. Вот, наконец, над лесом всплыл перкалевый купол. У немцев портативные рации и на земле и в самолётах. Сразу информация уходит дежурным мессершмиттам. Два истребителя вываливаются из облака. С большой дистанции трассирующие очереди бьют по баллону. Вспышка, факел аэростата пошёл к земле. Если повезло, то из корзины выбрасываются две точки. Парашюты раскрываются через пять секунд, если эти секунды есть в запасе. А если нет?
Две секунды.
Немцы выскочили из облака, когда аэростат уже пошёл вниз. Лейтенант Сергей Натрусев стал выбрасывать из гондолы, недавно полученные планшеты корректировки огня и координатные сетки. Трассирующая очередь пробила оболочку. Лейтенант Иняев, закричав «Серёга прыгай», перевалился через борт гондолы и ушёл вниз. Оболочка полыхала. Сергей подобрал со дна корзины последний лист, оглянулся и прыгнул в пустоту. Сто один, сто два , сто три. Парашют не успел раскрыться. Пробив крону развесистой осины, Сергей упал на жёсткую землю на краю взлётной площадки. Когда подбежали солдаты наземной команды, Сергей был уже мёртв. Всего две секунды не хватило.
Кровь на ивовых прутьях гондолы.
Немцы знали, что выживший офицер снова будет в воздухе. У русских хватает и оболочек и гондол. Но подлетать ближе к взлётному полю боялись. Его защищают зенитные скорострельные пушки и счетверённые пулемёты Эрликоны. Гораздо безопаснее поджечь с большого расстояния тысячекубовый баллон. Но бывает и так. Опытный фашистский лётчик летит над самыми верхушками елей. С взлётной площадки его не видно. Аэростат поднят на 800 метров. Воздухоплаватели корректируют огонь наших батарей. Прямо на гондолу выходит на придельной скорости вражеский истребитель. Короткая очередь из всех стволов. От гондолы летят щепки. Головы офицеров скрываются за разорванными стенками корзины. А немец свечой уходит в зенит. Невредимый аэростат прижимают к земле солдаты наземной команды. Стенки гондолы забрызганы кровью. На дне развороченной корзины лежат пробитые тела офицеров. Погибли два опытных наблюдателя лейтенанты Перлович и Казенок. Аэростатов много, опытных воздухоплавателей единицы. Каждый на счету. Ослепла батарея.
Но пошли в воздух старший лейтенант Сударев и капитан Шальопа с соседней взлётной площадки .Звено ЯКов вылетело над лесом прикрыть корректировщиков. Снова загрохотали пушки, и на немецких позициях рванулись к закопчённому небу фонтаны чёрной земли, подсвеченные огнём. Цель накрыта. Но рой осколочных снарядов рвёт на лохмотья перкаль аэростата. Сударев перемахивает через борт корзины, и уходит к земле, сжав в кулаке кольцо парашюта. Капитан Шальопа подтянувшись на трапеции, уходит следом. Рядом в чёрном дыму полыхают лохмотья пылающей оболочки. Сударев уже внизу собирает парашют. Ветер выносит капитана из чёрного облака . Все целы, только лицо капитана почернело от копоти горящей оболочки.
Жизнь в займы.
Война - тяжёлая работа. Гибли в пламени горящих оболочек воздухоплаватели. Отряды теряли солдат наземной команды, неуспевших спрятаться в защитные щели при минных обстрелах взлётных площадок. Попадали под осколки снарядов связисты, восстанавливающие связь, сращивая порванные провода. А ведь связистки были в основном девушки. Война ломала жизни и судьбы.
Писем из Горловки не было. Там были немцы. Анатолий, уходя каждый день в воздух, понимал , что этот день вполне, возможно, будет последним. После блокады, которая ещё не кончилась, смерть стала привычной. Всё, что было до войны ушло навсегда. Разве можно уцелеть в этой свинцовой вьюге. Ну, день, ну, два. Будущего нет. И вдруг появилась Лиля. Маленькая отважная связистка, которая тоже ходит в воздух, корректируя по ночам огонь наших артиллеристов. А днём работает на связи в палатке на взлётном поле. И не редко, под пулями и осколками восстанавливает связь, сращивая перебитый провод на батарею. И у неё тоже нет завтра. На войне нет будущего, но есть любовь. Она существует здесь и сейчас. И она появилась между двумя совершенно разными людьми. И чем тяжелее были бои, тем крепче и безогляднее было это чувство. Они воевали в разных отрядах.
Напряжённая артиллерийская дуэль. В воздухе старший лейтенант Кириков. Немцы уже бьют по аэростату. Перепадает и взлётной площадке. Старший лейтенант корректирует огонь по наглой немецкой батарее. Внизу в брезентовой палатке у коммутатора ефрейтор Лиля Гуревич. Она слышит и воздухоплавателя и командира батареи.
И вдруг пропал голос батареи. Кириков орёт в телефонную трубку: «Лиля! Пропала связь». Заглянул в платку Судаков. Лиля уже накинула на плечо катушку с проводом. Каску на голову, на другое плечо сумку от противогаза с пассатижами, изолентой и телефонной трубкой.
«Володя, посиди на связи, пока я сбегаю». Судаков кивнул, и связистка вылетела в зимний лес. От палатки связи к батарее проложен телефонный кабель. Его в левую руку, в правой автомат. И бегом по перепаханному разрывами мин лесу к месту разрыва. На краю свежей воронке горит корявенькая ёлочка. Провод выскользнул из руки. Один разрыв найден. Быстро пассатижами сорвала изоляцию с провода, подсоединила катушку. Оглянулась по сторонам в поисках оборванного провода на батарею. Повезло. Нашла быстро, на горящей ёлке. Обошла воронку, откусила пассатижами обгоревший кусок провода, подсоединила телефонную трубку. Прорезался безнадёжный голос батарейца: «Арбуз, Арбуз, не слышу тебя». Арбуз позывной воздухоплавателя. Слава богу, всего один разрыв. Минута и скрутка надёжно заизолирована. Сразу радостный вопль Кирикова: «Фиалка, связь есть». Кириков всё-таки достал батарею немцев. На обратном пути, уже видя палатку, Лилю сбила с ног взрывная волна немецкой мины. Она добралась до палатки. Теряющую сознание девушку подхватил на руки Володя Судаков. Из пробитого правого сапога торчал окровавленный осколок.
А в двадцати километрах южнее, в районе Ораниенбаумского пяточка был подожжён аэростат Анатолия. Высота была маленькая, прыгать нельзя, пылающая оболочка парашютировала, и скорость падания была небольшая. Офицер подпрыгнул и повис на трапеции. Чтобы не попасть под горящую оболочку он хотел выскочить из гондолы, но не успел отстегнуть страховочный пояс. Спасла воздухоплавателя гондола. Ударившись о землю, она перевернулась и накрыла Анатолия. Пылающая оболочка упала сверху. К месту падения бросились солдаты наземной команды и баграми растащили горящие лохмотья. Ивовая корзина тоже начинала гореть. Её перевернули и отсоединив страховку вытащили офицера. Глаза спасли очки. Лицо он прикрыл рукавами комбинезона, но кисти рук, нос и щёки были обожжены. Пока его обрабатывала фельдшер в медсанбате, дозвонился Володя Судаков и рассказал о Лиле. Еле дождавшись окончания перевязки, капитан связался со штабом дивизиона. Филиппов немедленно ехать не разрешил. Рассказал, что с Лилей всё в порядке, кость не задета. Она в дивизионном медсанбате и в госпиталь не поедет. Пообещал через пару дней прислать «Виллис». На все протесты сказал: «Ты свою физиономию в зеркале видел»? «Ещё не успел». «Так посмотри, мне начальник медсанбата уже доложил».
В маленьком зеркальце, принесённом санитаркой, замазанное противоожоговой мазью лицо офицера восхищения не вызывало. Перебинтованные кисти рук тоже не добавляли шарма. Ни поцеловать любимую, ни обнять. Филиппов сдержал слово. Через два дня пришёл штабной «Виллис». Они встретились в медсанбате. Оба красавцы. Она бледная от потери крови, он со свежими струпами от ожогов на лице, но живые. А ещё через день капитан Шальопа пошёл в воздух. Надо было защищать Кронштадт.
Операция Искра. Капитан Карчин.
Январь 1943 год. Операция «Искра», Ленинградский фронт район многострадальной Невской Дубровки. Войска переходят в наступление. Но враг ещё очень силён. Бои иду со всё нарастающим ожесточением. Немецкая артиллерия Бьёт всеми калибрами по залёгшим в снегу наступающим ротам. Ветер с пургой больше двадцати метров в секунду. Аэростат с его громадной парусностью пускать в воздух нельзя. Гарантированная гибель наблюдателя. Наша артиллерия молчит. Видимость нулевая. Пока начальство орёт в телефонные трубки, солдаты лежат под обстрелом, заметаемые пургой. Воздухоплаватель капитан Карчин застегнул молнию комбинезона, накинул на плечо лямку парашюта, открыв дверь в ревущий ураган, сказал повернувшимся на шум командирам: «Пойду попробую, может, что и увижу» и вышел. Застучала лебёдка. Аэростат пошёл в воздух. Гондолу раскачивало так, что она ударялась о дно баллона. Пристегнувшись страховочным ремнём к трапеции, капитан всё же увидел сквозь метель вспышки выстрелов немецких пушек и хорошо изученные ориентиры. Цели указания пошли на батареи. Карчин ещё успел скорректировать огонь, трос оборвался. Аэростат в свободном полёте уносило ветром к Неве. Артиллеристы, получившие координаты целей, ударили всей мощью дивизионных орудий. Немецкие батареи захлебнулись, белыми призраками из снега поднялась ожившая пехота и пошла за огневым валом, пробивая насквозь блокадное кольцо.
Капитан Карчин рванул трос разрывного клапана, и в носу баллона открылась треугольное отверстие. Оболочка быстро теряла форму. Гибнущий аэростат летел в потоке урагана, почти горизонтально приближаясь к острым граням невских торосов. В последний момент капитан подпрыгнул и, поджав ноги, повис на трапеции. Гондола ударилась о лёд . Ивовая корзина, погасив силу удара, развалилась на мелкие прутья, сохранив жизнь воздухоплавателю. Ушибы и обморожения не в счёт. А сколько радости было в отряде и на батарее, когда Карчина привезли домой на дивизионном «Виллисе» из медсанбата.
Прорыв Блокады.
В те штормовые январские дни войска ленинградцев пробили блокадное кольцо, освободили Шлиссельбург и соединились с бойцами Волховского фронта. Пусть пока ширина прорыва была всего 11километров, это была победа. Железнодорожники, сапёры и ленинградские рабочие на следующий день начали укладывать рельсы. Под огнём немецкой артиллерии, под бомбёжками юнкерсов шла работа. Кроме железнодорожных путей надо было построить мост через Неву. Сквозь лёд забивали тысячи свай. Первый временный низководный мост появился через 15 дней. Одновременно укладывались рельсы вдоль Ладожского канала. Второй постоянный высоководный построили за три недели. Филиппов, начальник штаба дивизиона, сам строитель с большим опытом, писал: «Знаю, что это сделать не возможно, но ленинградцы сделали». По норме положено забивать в день 200 свай. Ленинградцы забивали 700. Для охраны железной дороги выделили дивизион 120 миллиметровых орудий, зенитные подразделения, авиацию. И, конечно, постоянно в воздухе висели аэростаты. Немцы, засевшие на Синявинских высотах, находились на сорок метров выше наших артиллеристов. Пушки пришлось ставить на открытых позициях. Всё зависело от чёткости работы корректировщиков.
После боёв прорыва среди воздухоплавателей были большие потери. Пришлось направить лучших командиров артиллеристов в отряды воздухоплавателей. И контрбатарейную борьбу удалось выиграть. Немецкие батареи были сметены с Синявинских высот. А зенитчики и истребители закрыли небо для немецких самолётов над железной дорогой. В конце февраля в Ленинграде встречали первый поезд из Челябинска.
Железнодорожная связь с большой землёй позволила поднять продовольственное обеспечение жителей Ленинграда до общесоюзной нормы.
Ораниенбаумский пятачок, небольшой плацдарм на берегу Финского залива. Наши артиллерийские батареи с плацдарма прикрывают Кронштадт от наступления с берега. Заодно сковывают немалые силы противника. Аэростаты, естественно, в воздухе. В 1943 году граница Ленинграда практически вся просматривалась наблюдателями отрядов 1 ВДААНа. От Пулковских высот до посёлка Отрадное в воздухе постоянно висели аэростаты, сообщая на батареи обо всех перемещениях немецких войск, управляя огнём наших артиллеристов.
К лету 1943 года роль аэростатных отрядов воздушных корректировщиков значительно возросла. Появились ещё два новых отряда. Увеличилось количество артиллерийских батарей, которые требовали корректировки с воздуха.
Позывной «Арбуз» Командный пункт в своей квартире.
Для улучшения управляемости отрядами было решено перенести командный пункт дивизиона ближе к отрядам, размещённым в районах Автово, Мясокомбината и Колпино, в зоне действия 42 и 55 армий. Филиппов, назначенный командиром дивизиона, выехал в город, чтобы подыскать место для КП.
Международный проспект ровной десятикилометровой стрелой соединяет Пулковским меридианом Среднюю рогатку с Сенной площадью. Заезженный дивизионный ЗиС-5 медленно едет, обходя воронки и осыпи кирпичей от раненных немецкими снарядами домов. Дом №98. Этот дом Филиппов строил сам. И жил в нём до войны на пятом этаже. Одно окно разбито, другое целое. Виктор Васильевич не удержался, нашёл домоуправа, пожилого человека по мере сил охраняющего квартиры воюющих жильцов. Ключ с трудом провернулся в заржавевшем замке. Несмотря на пыль, выбитые стёкла, оборванные обои, рванные металлические осколки в стенах, квартира сохранила тепло родного очага. Филиппов подошёл к выбитому окну. А обзор-то из окна прекрасный. Виден и Мясокомбинат и Автово, и даже Колпино.
В башне Мясокомбината наблюдательный пункт командующего 42 армией Михалкина. Филиппов доложился. «Ну, Виктор Васильевич, нашёл себе новый КП?»
«Так точно, нашёл. Международный проспект дом №98»
«Так там же Запасной командный пункт 42 армии».
«Ваш ЗКП в подвале, а моя пустующая квартира на пятом этаже. Отличный обзор из окон. Дом угловой. Видны три отряда. И надёжная связь через ваш ЗКП».
Михалкин развеселился «Ну, Филиппов, ну, молодец, решил воевать с удобствами, не выходя из дома. Ладно, добро, обустраивайся. Доложишь о готовности. Я заеду, посмотрю».
Вскоре приехали из дивизиона связисты. Наладили радиосвязь с отрядами, проложили телефонный кабель до ЗКП, подсоединили коммутатор. Теперь у командира дивизиона была отличная связь и с отрядами воздухоплавателей и с артиллерией. В спальне построили двухэтажные нары. В зале поместили большой стол с огневым планшетом. На отдельных столах разложили карты, таблицы стрельб, координатные планшеты. Солдаты подмели пол, заделали выбитое окно. Зам по тех младший лейтенант Володя Ерошенко привёз печку буржуйку. Наконец, на кухне дивизионный повар Гога Сахашвили растопил старую кухонную плиту. Всё, можно докладывать полковнику Михалкину - командный пункт 1 ВДААНа готов к работе. Позывной дивизионного КП «Арбуз». Здесь воздухоплаватели провоевали почти до конца 1943года,
1943 год стал годом крупных наступательных операций на всех фронтах. Первому ВДААНу пришлось поделиться своими самыми опытными офицерами и командирами отрядов для создания новых воздухоплавательных частей на других фронтах. Что поделаешь, 1 ВДААН стал хорошей школой и кузницей кадров. Жаль было отпускать товарищей. Но у войны свои резоны. Ленинградские воздухоплаватели на многих фронтах возглавили отряды и дивизионы, своим опытом, храбростью и умением приближая победу.
А на ленинградском фронте работы ещё хватало с лихвой. Дивизион пополнился боевыми артиллеристами, хорошо проявившими себя, командуя батареями и работая в связке с воздушными корректировщиками. Одним из них был командир батареи лейтенант Гуров. Сначала артиллерист ходил в воздух с опытными воздухоплавателями, но вскоре перешёл к самостоятельной работе.
Защита мостов и дороги жизни. Цель №752.
Немцы не оставили попыток разрушить дорогу жизни - Ладожскую трассу. Руководство города, А.А. Жданов и Л.А. Говоров, командующий обороной Ленинграда, требовали регулярного доклада о состоянии трассы. В Мгинских лесах притаилась крупнокалиберная четырёх орудийная немецкая батарея, цель № 752. Она била по Ладоге и железнодорожным мостам. Дать её точные координаты и скорректировать огонь нашей артиллерии могли только воздухоплаватели. В воздух пошли два лейтенанта Сергей Фетисов и Николай Гуров. Немцы уже начали свой концерт. С нашей стороны должны работать две батареи 152 мм гаубиц. Гуров удачно начал пристрелку и корректировку огня. Затем присоединилась третья батарея. Немцы опомнились, и стали бить по взлётной площадке и аэростату. Фетисов скомандовал на лебедку манёвр по высоте. Спустившись на 50 метров, полуторка заметалась по взлётному полю, уходя от снарядов. Гуров продолжает корректировку. Из низкого, пасмурного неба вывалились два немецких истребителя, и устремились на аэростат. Немцы прекратили стрельбу ,боясь сбить свои самолёты, внизу на взлётном поле затаила дыхание наземная команда. Почему молчат наши зенитки? В этот момент Гуров, спокойно закончив корректировку, командует «Огонь всем батареям». Земля качнулась. К грохоту выстрелов гаубиц присоединился торопливый перестук скорострельных зенитных пушек. Один Мессер задымил и, сваливаясь на крыло, круто пошёл к лесу. Фетисов, увидев взлетевшую волну чёрной земли с огненной подсветкой, там, где была цель №752, закричал в трубку телефона «Есть попадание, цель уничтожена». Над лесом грохнуло, и взвился огненный фонтан над местом падения сбитого немецкого самолёта. Второй самолёт, не искушая судьбу, на бреющем полёте почти касаясь верхушек сосен, ушёл к своему аэродрому.
Операция «Искра» должна была, по замыслу ставки Верховного командования, со временем перерасти в полное снятие блокады и уничтожение немецких войск на Ленинградском фронте. Но сопротивление немецких войск, несмотря на численное превосходство советских подразделений на участке Невский пятачок – Шлиссельбург, было очень упорным. В зону боёв перебрасывались свежие дивизии, взамен уничтоженных батарей доставлялись новые мощные орудия, пришедшие из Европы. Немцы всеми силами пытались закрыть прорыв. Советские войска упорно метр за метром выдавливали противника, неся большие потери. Кончился январь. Февральские морозы по-прежнему терзали город. Ненависть и ярость защитников Ленинграда схлестнулась с панической ненавистью фашистов, уже почувствовавших неотвратимость расплаты за свои преступления. Блицкрига не получилось. В случае поражения их ждала только смерть. Но пока они были ещё очень сильны. Воздухоплавательные отряды теперь шли за армией.
Разбитые дороги в весеннюю распутицу стали непроходимы не только для немцев, но и для советской наступающих частей. Застревали в грязи грузовики со снаряжением и боеприпасами. Буксовали даже гусеничные тягачи с пушками. Порой артиллеристам приходилось на руках переносить по одному снаряду через дорожные хляби из застрявших намертво машин. В этих условиях только аэростаты сохраняли боеспособность и вели постоянное наблюдение за противником.
Уходили в воздух экипажи воздушных наблюдателей с неподготовленных взлётных площадок, продолжая долбить увязшие в грязи батареи немцев.
Станция Мга.
Авиаразведка доложила, что станция Мга забита
немецкими эшелонами с войсками, боеприпасами, танками, среди которых были несколько новых «Тигров», и батареи мощных крупнокалиберных пушек. Целые составы цистерн с бензином и смазочными материалами. Очень приличное пополнение для фашистских вояк.
В мгинских лесах взлётная площадка 3 отряда. В воздух пошли командир отряда капитан Евгений Кириков и командир второй батареи 152 мм орудий старший лейтенант Юрий Соболев. Оба достаточно искусные корректировщики. Аэростат подняли на 2400 метров. Сквозь паровозный дым офицеры разглядели заполненные эшелонами рельсовые пути крупного железнодорожного узла. Корректировка не заняла много времени. Немцы не успели опомниться, как Соболев скомандовал своей батарее «Огонь», и огненный вал накрыл станцию. Потом ещё долго чёрный дым висел над лесом. Артиллеристы 2-ой батареи покалечили и переломали всё, что завезли немцы, включая паровозы, подвижные составы и рельсовые пути. Лето и осень прошли в тяжёлых боях.
К концу 1943 года началась подготовка к окончательному снятию блокады. В войсках накапливалось вооружение боеприпасы. Пришли новые пушки, танки Т-34, армии пополнялись личным составом.
Снятие Блокады.
15 января 1944года в 9 часов 25 минут со стороны Пулкова ударила артиллерийская группировка 42 армии и третьего артиллерийского корпуса. На семнадцати километровом участке разом грохнули 2300 орудий, и в течение 100 минут утюжили вражеские позиции, разрушая укрепления, круша доты и дзоты, настроенные за два года осады. Погода наступающих не баловала. Так же, как и в прошлом году, январь был морозным и ветреным. А где ветер, там и пурга. Авиация пока работать не может. Но, всё равно, после такой артподготовки войска продвинулись на 5 километров. Погода улучшилась. Ветер стих, и аэростаты пошли в воздух. В Пушкине мощная фашистская группировка. Чтобы как-то сохранить уже полуразрушенные дворцы воздухоплаватели корректируют огонь артиллерийских дивизионов, выбирая цели подальше от архитектурных шедевров. Аэростаты всё время в воздухе. Опускаются только на несколько минут для смены экипажа. Всё равно после войны почти 50 лет ушло на восстановление дворцов и парков Пушкина.
20 января после тяжёлых боёв в Ропше соединились войска 42-ой и 2-ой ударных армий. Немецкая петергофско - стрельненская группировка была полностью уничтожена.
22 января последний обстрел Ленинграда из Пушкина. В воздухе корректирует огонь старший лейтенант Битюк. Только 8 снарядов успела выпустить немецкая батарея. Воздухоплаватель накрыл её залпом 155 мм гаубиц.
24 января город Пушкин освобождён. В районе Гатчины, в воздухе работают Иняев и Фирцев. Гатчина хорошо укреплена. Огонь ведут два артиллерийских дивизиона 12-ого гвардейского артполка. Немецкие зенитные установки бьют по аэростату, а миномёты по взлётной площадке. Взрывы и свист снарядов в воздухе. Лейтенанту Фёдору Иняеву всего 19 лет, но он уже заслужил уважение товарищей своей храбростью и способностью работать под обстрелом, в мороз и ветер. Капитан Фирцев опытный воздухоплаватель и удачливый корректировщик. Они быстро наводят на цели дивизионные батареи. Взлетают фонтаны земли, куски бетона. В пламени взрывов разлетаются склады боеприпасов. И нет немецких укреплений. Развалины бетонных колпаков и земляных укреплений встречают наступающих солдат. Перекорёженная техника, разбитые орудия, горящие остовы домов, трупы немецких солдат.
26 января освобождены Гатчина и Тосно. Войска проходят по улицам городов и посёлков, среди развалин обугленных строений и закопчённых, с выбитыми окнами стен дворцов. Боль и ненависть кипят в сердцах русских воинов. А фронтовая дорога ведёт войска дальше, на Толмачёво, Лугу
и дальше, на Псков.
27 января перед строем бойцов 1 ВДААНа Филиппов зачитал приказ военного совета фронта:
«В итоге 12 дневных боёв войсками решена задача исторической важности. Город Ленинград полностью освобождён от вражеской блокады»
В этот день в городе был первый за войну грандиозный салют. Двадцатью четырьмя залпами из трёхсот двадцати четырёх орудий отметили артиллеристы подвиг ленинградцев.
К концу января была полностью очищена от врага Октябрьская железная дорога. Возобновилось движение поездов между Москвой и Ленинградом. Но ещё предстояло отбить у финнов Карельский перешеек. Уничтожить мощные линии Маннергейма. Освободить Выборг. Линия Маннергейма, несмотря на её усиление в ходе блокирования города, была пробита за десять дней. В финскую компанию на это пришлось потратить два месяца. Армия стала другая, и командиры стали другие. После освобождения Выборга
пришло время воздухоплавателям двигаться за войсками. В хозяйстве командира отряда майора Анатолия Шальопа в кузове ЗиС-5 умельцы помпотеха лейтенанта Владимира Ерошенко построили передвижной командный пункт 1 ВДААНа. Получилось прочное сооружение с утеплёнными, оббитыми вагонкой стенами, с просторным столом для карт и планшетов. Там же установили телефонный коммутатор и радиостанцию. Провели свет. Володя Ерошенко приспособил маленькую печку, в марте ещё было довольно холодно. На этом подвижном КП Штаб 1 ВДААНа проехал через разные фронты и города до Берлина.
В составе второго Белорусского Фронта. На Берлин.
Отряды снимались с насиженных баз. После завершения военных действий на Карельском перешейке и выхода из войны Финляндии, 1 ВДААМ был передан в подчинение Второго Белорусского фронта. Война продолжалась, впереди была Польша, (Померания). Тяжелейшие кровопролитные бои. За Данциг, Гдыню, Сопот. Уничтожение немецких военно-морских баз на Балтике и батарей тяжёлых дальнобойных орудий на островах. Замаскированных аэродромов истребителей Фоке-Вульф 109. И всё это время над линией фронта шли в воздух аэростаты, и бесстрашные офицеры корректировщики наводили на врага огонь наших батарей. Немцы тоже не оставались в долгу. По аэростатам били из всего, что могло стрелять. На аэродромах стояли готовые к вылету самолёты специально для охоты за воздухоплавателями. И, несмотря на защиту зениток и дежурных истребителей, вспыхивали пламенем перкалевые оболочки. Был тяжелый день, когда немцам удалось сбить 6 аэростатов. Старший лейтенант Можаев выпрыгнул из-под пылающей оболочки и, подтянув стопы скольжением, ушёл в сторону. Опустился удачно, без единой царапины. Лейтенанта Немещаева атаковали сразу три Мессера. Ведущего сбили зенитчики, он упал в болото, второго сбил ЯК, но третий поджог оболочку. Лейтенант вовремя вывалился из корзины и тоже приземлился удачно. Шестакову осколок снаряда перебил подъёмный трос. Аэростат в свободном полёте. Воздухоплаватель смог быстро дотянуться до разрывного клапана и вскрыть оболочку. На земле оболочку быстро привели в порядок, и офицер снова пошёл в воздух. Капитан Битюк попал под сильнейший обстрел судовой артиллерии. Но сумел скорректировать стрельбу батареи по кораблям противника. Налетевшие фоккеры 109 зажгли аэростат и ранили в ноги прыгнувшего с парашютом офицера. Приземлился он уже без сознания. Его сразу отвезли в госпиталь. Пришлось прыгать с парашютом и капитану Кирикову. Его аэростат пробил насквозь тяжёлый снаряд. Прыгнул, как всегда, удачно, а оболочку можно отремонтировать. Капитан Позомник был убит в гондоле подбитого аэростата. Его так и нашли у остатков оболочки в обгоревшей корзине.
Война явно шла к завершению. Но смерть ещё не насытилась людским горем и болью. Немецкая пропаганда вещала из всех репродукторов о зверствах русских солдат. И обезумившие немцы убивали свои семьи и кончали жизнь самоубийством. В одном из городков к В.В Филиппову прибежала дивизионный врач и позвала его в один из домов. Там в подвале обнаружились несколько женщин и детей окровавленных с перерезанными на руках венами. Потрясённые врач и помогающие ей солдаты перевязали несчастных и отвезли в госпиталь. Почти у каждой части у полевых кухонь стали выстраиваться очереди детей с мисками, кастрюльками, банками, и солдатские повара наливали им сытный армейский суп. Так уж повелось на Руси к поверженному врагу испытывать не ненависть, а жалость.
Всё когда-нибудь, кончается, даже войны. Остались в памяти переправы через Вислу и Одер. Бесконечные марши по заброшенным селам и разрушенным городам.
Страшный ночной кровопролитный штурм Зееловских высот. И вот, наконец, Берлин взят. Весна, майское тепло согревает не только тела, но и души.
Победа! Маршал Рокоссовский.
Первый ВДААН дислоцирован в городе Нойбрандербург. Приказ по всем отрядам закончить боевую работу и в полном составе прибыть к месту постоянного базирования. Война закончена. В Берлине подписана капитуляция. В городе Лигниц готовится смотр частей участвовавших в боях. Моется и красится техника. Приводят в порядок обмундирование офицеры и солдаты участвующие в смотре. 1 ВДААН представляют командир дивизиона полковник Филиппов, начальник штаба майор Бауров и командир лучшего отряда капитан Кириков.
На площади у дома офицеров выставлена боевая техника Танки, пушки, установки залпового огня «Катюши». Там же в боевой готовности вывешен аэростат отряда Кирикова. Вдоль строя проходит Маршал Рокоссовский. Останавливается у аэростата. Кириков начинает доклад. Маршал машет рукой.
-Ладно, знаю, наслышан о ваших подвигах. Как аэростат? К работе готов?
-Так точно. Готов, товарищ маршал.
-Поднять меня можешь?
Ну, что тут скажешь?
-Так точно,.
-Тогда командуй.
И Кириков скомандовал.
- Аэростат к подъему приготовить!
Наземная команда разобрала стропы, сняли лишние балластные мешки. Заработал мотор лебёдки
-Товарищ Маршал, без парашюта я вас не пущу.
Рокоссовский не возражал. Кириков застегнул лямки парашюта и помог маршалу забраться в гондолу.
Команда на лебёдку, и аэростат пошёл вверх. На высоте 500 метров аэростат замер в неподвижном воздухе
Через 15 минут маршал скомандовал в телефон «Земля, теперь можно опускать». О чем он думал, глядя с высоты птичьего полёта на побеждённый город, никто не узнает. Возможно, там, на высоте он поставил для себя точку в войне. Прощаясь, Рокоссовский пожал капитану руку и сказал «Спасибо за службу».
Только в августе стали уходить поезда домой в Россию.
Война окончилась. Надо было привыкать к миру.
В одном из залов ленинградского артиллерийского музея уже много лет хранится обожжённая ивовая корзина, аэростатная гондола 1го ВДААМА, №АН-Я-421 807, а под потолком подвешена модель аэростата. Память о той страшной войне, в которой сражались наши родители. Мои отец и мать воевали в 1 ВДААНе, ефрейтор связист Лия Михайловна Гуревич и командир отряда капитан воздухоплаватель Анатолий Евгеньевич Шальопа. Они выжили. В 1946 году у них родился сын. Анатолий всю жизнь прослужил в армии. Лиля стала учителем. Защитила диссертацию, занималась наукой.
. Род продолжился и есть кому сохранять о них светлую память.
Командир 1 ВДААНа Виктор Васильевич Филиппов после войны вернулся к своему любимому делу. Снова стал строителем. Страну нужно было восстанавливать. Жил он в своей квартире на Международном проспекте в доме №98 на пятом этаже, теперь проспект переименован в Московский, в квартире, где во время войны находился КП «Арбуз». От войны в квартире осталось обожжённое пятно на паркете, где стояла ерошенковская буржуйка. Виктор Васильевич занимал высокие государственные должности. Но всегда опекал и помогал, при необходимости, своим однополчанам. Двери КП «Арбуз» всегда были открыты для друзей. Он написал прекрасную книгу о боевом пути своего дивизиона. Я решился воспользоваться материалами его книги, чтобы освежить память наших современников о тех, кому мы обязаны жизнью. Пока мы сами живы.
Только в мае 1965 года воздухоплаватели 1 ВДААНа наконец собрались все вместе. Дожившие и победившие в Великой войне за своё отечество, а заодно и спасшие весь остальной мир, Они ещё были полные сил успешные и гордые своим подвигом, восстановившие страну и родившие детей. Герои. Вечная вам слава.