Шинель
Это было в тот год, когда везде создавали колхозы. Власти направляли на места свои представителей, организаторов, толкачей. В этой деревне тоже был такой активный строитель светлой жизни и называли его здесь - уполномоченный. Здесь были рядом две большие деревни и, хотя, в одной стояла кирпичная часовня, деревня селом не называлась. Жили здесь русские и карелы, вернее потомки переселенных в смутное время карел. В одной деревне, где была часовня было больше русских, а в другой чуть меньшей по размерам и численности населения было больше карел. А в округе было еще несколько хуторов, еще со столыпинских времен, а один хутор был большой и богатый и там было восемь домов на огромной по местным меркам площади, а в длину так вообще растянулись на четыре версты. Уполномоченный везде создавал колхозы и активно агитировал, чтобы крестьяне вступали в них и добровольно сдавали свою живность и даже куриц. А хутора призывал переехать и занять промежуток между деревнями. Если кто с ним не соглашался, то и наганом мог попугать, правда ни разу еще не стрельнул. Так вот в одной деревне кроме церкви еще была школа и магазин или лавка, как ее здесь называли. А еще были склады потреб союза и конюшни, что были отняты у местных лесопромышленников. Уполномоченный жил в этой деревне, сначала квартировал у местного бедняка бобыля, что жил один и промышлял охотой да рыбалкой, а потом переехал жить к ушлой и разбитной вдовушке, что уже давно всячески его приманивала, надеясь на всякие вкусности при большом начальнике. Уполномоченного звали Егор Иванович, но Иванычем его называли, когда в глаза разговаривали, а за глаза все называли его просто Уполномоченный. Ходил он в длинной шинели, в фуражке и хромовых сапогах. Если шинель застегнута наглухо и ремнем перепоясана, значит уполномоченный настроен на серьезное дело, а если шинель расстёгнута, значит он весел, не при деле или слегка пьян. Егор Иванович развернул активную деятельность не только по созданию колхозов Красный пахарь и Красный карел, но и старался поднять местную культурную жизнь. Батюшке, который приходил из недалекого монастыря по воскресеньям и праздникам служить в часовне, появляться запретил под страхом тюрьмы и ссылки, а на пустыре, недалеко от школы организовал строительство клуба, а то молодежь на посиделки по очереди по частным домам собиралась. Приехала откуда-то бригада строителей, которые поселились в пустующей избе рядом со стройкой и начали возводить фундамент будущего клуба. Правда работали не очень охотно, а вот зелена вина отведать были большие мастера. Это их и погубило, потому как однажды ночью домик загорелся, и один артельщик сгорел заживо, а остальные получили ожоги и отравление, двойное. Уполномоченный обвинил в поджоге врагов колхозного строительства, произнес зажигательную речь у гроба героя и распорядился вести останки на местное кладбище. Несколько старушек выступили против того, чтобы вести гроб через деревню, так как это к беде и надо всей процессии идти вокруг деревни по полевой дороге. Уполномоченный обругал старушек крепкими коммунистическими словами и первый, взяв в руки вожжи, направил телегу с гробом через деревню, по широкой улице. Вечером на поминках активисты, артельщики и примкнувшие к ним сочувствующие сильно увлеклись в поднимании тостов за светлое будущее и даже в мировом масштабе. Вышли покурить на улицу, так как в избе уже дышать было невозможно и продолжили разговор о пережитках прошлого и об опиуме религии и предрассудков. Один из активистов, Филип, который говорят даже с Ильичем разговаривал, сворачивая самокрутку, сказал:
- Нет, Иваныч, ты конечно все правильно делаешь, но поверья народные зараз не переломаешь. Тут надо с умом да с разъяснениями действовать, чтобы люди убедились в своей отсталости и по-новому на жизнь смотреть начали. Много еще всяких страхов в людях, а вот если объяснять да показывать на примере, тогда и народ перестанет покойников да кладбище боятся.
Иваныч, глубоко затягиваясь самосадом, заплетающимся языком ответил Филипу:
-Правильно, Филя, надо разъяснять и поверья всякие осмеивать и отвергать. Вот я сейчас возьму кол осиновый, пойду на кладбище староверское заколочу его у мраморного памятника. И даже факела с собой брать не буду, все в темноте сделаю. Завтра сход соберем и все это обскажем.
- Брось Иваныч, ты не очень тверезый, да еще в темноте зацепишься за что то, да еще чего переломаешь. Давай лучше в другой раз, да и людей подготовим. – пытался остановить его Рыбак, тоже вышедший с ними покурить на улицу.
-Э нет, раз сказал, считай решил, значит так и будет. Сейчас вот кол с забора возьму да топор. Обухом заколочу, а вы тут меня подождите, я скоро приду, а утром всей деревне покажем. Филя, тащи топор и кол укороти.
- Так это же не осиновый, а еловый – попытался остановить героя Рыбак.
- Да какая разница, был бы деревянный, а на сухом все равно не понятно, поглубже заколочу – уперся уполномоченный. Он зашел ненадолго в дом и тут же вышел одетый в шинель и фуражку. Взял у Филипа топор и кол и со словами – скоро приду растворился в ночной темноте. Мужики вернулись в прокуренный и насыщенный запахом сивухи дом, сели за стол и продолжили поминки. Большинство поминающих уже спали кто где и вскоре Филип с Рыбаком тоже вовсю храпели, уронив головы на стол. Утром обнаружилось, что уполномоченного нет, но мужики особо не волновались, решив, что он, наверное, у Настены заночевал. Опохмелились и пошли к Настене, но та сказала, что Егор домой не приходил и народ заволновался. Прошли по деревне, расспрашивая в домах, где мог заночевать уполномоченный, не видали ли его. Когда поняли, что уполномоченного нет нигде, разволновались не на шутку и трусцой кинулись к кладбищу, да и хмель сразу прошел. Возле старого мраморного постамента, уткнувшись головой в соседнюю могилу, лежал уполномоченный. Он был мертв, рядом лежал топор, а когда его попытались поднять то обнаружили, что пола его длинной шинели была прибита к земле деревянным колом.
-Мать честная! Филя, это ты кол короткий сделал, вот Иваныч то и наклонился, чтобы кол забить, да видно полу шинели подхватил колом то. В спешке да в темноте и не заметил, что вместе с полой заколачивает, а потом не смог распрямиться вот и случилось.
- Да ты Рыбак чего несешь, я что, по-твоему, специально так сделал. Какой получился кол такой и получился, мерку не задавали. Чего молоть, надо в район сообщать.
Тут же послали гонца верхом на лошади в район, сообщить в райком и в милицию, а сами активисты стали со страхом ждать своей судьбы.
Но все обошлось. Выяснилось, что умер уполномоченный от разрыва сердца, криминала не нашли и никого не посадили. Через месяц в деревне отмечали престольный праздник, один из тех, что из года в год отмечался только в этой деревне. День был жаркий и народ, местные жители и пришедшие на праздник гости из других деревень, почти все были на улице. С разных сторон доносились звуки гармошек и веселые задорные частушки, поэтому сразу не заметили, что в дальнем проулке загорелся дом. Пожар быстро разгорался, и ветер вдруг поднялся сильный, разбрасывая крупные горящие угли по всей округе. Пока народ сообразил, пока организовался, несколько домов в середине деревни уже горело. Кто мог кинулись по домам спасать свое имущество, вытаскивая все, что под руку попадало на огороды. Тушить было невозможно, ветер и сильный жар не позволял приблизится к огню на несколько сотен метров. Ветер дул в сторону соседней деревни и туда уже стали долетать головешки, которые старались быстро тушить всем миром. Несколько старых женщин вошли в часовню и взяв оттуда чудотворную икону устроили крестный ход с молитвами вокруг еще уцелевшей деревни. К ним присоединились все женщины деревни. Когда обход деревни был завершен, ветер на какое-то время прекратился, а потом начал дуть в противоположную сторону. За несколько часов сгорело все кроме часовни, магазина и школы, что были на краю деревни. Приехавшему начальству рассказали про первый пожар и похороны, а про уполномоченного и так все знали, и, хотя это не очень повлияло на начальство, но колхозы здесь стали организовывать только через два года, а клуб на этом месте так и не построили.
2019.