Дверь крепкой, лишь слегка покосившейся избы скрипнула, открываясь, и маленькие комья снега припорошили меховую шапку вошедшего проводника. На вид ему было лет сорок, но его загорелое лицо с щербатой улыбкой не могло меня обмануть - он годился мне в отцы, если не в деды. Жизнь в этих местах не располагает к тому, чтобы медленно чахнуть, выйдя на пенсию - ежедневный тяжелый труд, долгие походы в соседнее поселение за провизией и в стужу, и в палящий зной, закалили Редвольфа. И это мне, после всех моих экспедиций и зимовок, приходилось поторапливаться и следить за дыханием, поспевая за ним в новых снегоступах, которые он сам для меня смастерил.
- Выйдем завтра, пораньше. Метель почти спала. - Улыбнулся он.
- Нет, я все же попробую ещё починить снегоход. Мы не выберемся из леса до темна, я не могу так рисковать.
- Выберемся, выберемся.
В сердце начал закрадываться холод, но я уже даже не знал, что хуже - ссориться с проводником или отправиться в лес, рискуя застрять в нем ночью…
Сольвейг поторапливала братьев как могла. Родительские снегоступы сваливались с их маленьких ног, она раз за разом пыталась затянуть ремни потуже, но замёрзшие пальцы не слушались. На этих вынужденных остановках сердце колотилось как бешеное, и казалось, что вот сейчас сзади раздастся утробный рык, и две тяжёлые лапы толкнут ее в спину, топя в снегу. И тогда это будет конец. В детстве Сольвейг видела, как принесли в деревню останки Сеймдаля, ее дяди. Волки в ту зиму унесли много жизней. Лучше бы это сразу был конец, лучше умереть от страха.
Сумерки уже опустились, и, хотя она знала этот отрезок пути, разбирать дорогу было все тяжелее. Главное не свернуть впотьмах к реке, оттуда им уже не выбраться. Вой послышался справа от них. Сольвейг пробил холодный пот. Догоняют. Дети захныкали.
- Тихо, тихо. Не привлекайте их внимание. Бежим, левее.
Что-то хрустнуло, и Эйнар упал. Снегоступ! Сломанные половинки повисли на кожаных ремнях вокруг ступни брата.
Снегоступ.
Что же теперь делать.
- Вставай! Давай. Ничего, ничего, не плачь. - Сольвейг торопливо сдергивала непослушные кожаные ремни. - Не плачь, не сбивай дыхание. Тихо, тихо.
Думать было уже не о чем.
Сольвейг осторожно распустила ремни вокруг своей правой лодыжки.
- Держи, давай ногу. Так лучше. Так даже лучше, он поменьше, будет удобнее бежать. Вилле, и ты не плачь. Все хорошо, сейчас все поправим. Давай-давай.
Снегоступ пришелся почти в пору.
Схватив братьев за руки, Сольвейг попыталась держаться на одном снегоступе.
- Пойдем, пойдем, справимся.
На первом же шаге она провалилась по колено.
Получится, все получится. Сейчас она приноровится. Эйнар и Вилле перешли на шаг, Сольвейг старалась не опираться на ногу без снегоступа.
Надо пустить их вперёд.
- Эйнар, Вилле, - она соединила их ладони. Бегите вперёд, я догоню.
- Сольвееейг, - захныкал младший.
Эйнар сжал губы. Совсем как папа.
- Бегите вперёд. Эйнар, бери левее, но не сильно, бегите к Дедушке Фритьофу. Не кричите. Я вас догоню. Скажи дедушке, что я отстала. Не возвращайтесь. Вилле, не плачь. Эйнар, следи за Вилле, не тяни его сильно. Бегите! - она толкнула их руки от себя. - Бегите, не оглядывайтесь.
Сольвейг продолжала бороться со снегом, когда ребята скрылись из виду. Только бы не заплутали. Только бы успели. Но они так медленно бегут. Слишком медленно. Правая нога промокла и замёрзла, вот если бы был наст, по нему можно было бы проползти.
Только бы ребята добежали. Только бы успели. Луна уже взошла, так им хотя бы светлее бежать. Эйнар не заблудится.
Варежки промокли; обливаясь потом, Сольвейг почувствовала взгляд в спину. Нет. Нет.
Медленно повернувшись, она встретилась взглядом с несколькими парами мелькающих зелёным глаз. Конец.
- Матушка Берегиня! Матушка Берегиня! - Сольвейг тихонько села на снегу. Пусть будет так. - Матушка Берегиня, защити Эйнара и Вилле! Дай им добраться до деревни!
Волки неспешно и слаженно сжимали кольцо. Сольвейг зажмурилась, продолжая шептать.
- Матушка Берегиня! - Тяжёлые лапы ударили в грудь, и Сольвейг провалилась в снег. - Не откажи!
…Все было даже хуже, чем я предполагал. Мы вязли в снегу, мне едва хватало дыхания и с каждым километром все труднее было сохранять темп. Проводник начал уставать. Я видел усилие, с которым он шел, как сильнее при каждом шаге начинало качать его мощную спину в лохматой шубе. Было темно, луна то и дело скрывалась за быстро бегущими облаками. Слева раздался вой.
Ну вот и бесславный конец. Местный фольклор обошелся мне слишком дорого.
Я встретился глазами с проводником.
- Не трусь. Пойдем.
- Куда? Они могут обойти нас спереди.
- Предлагаешь вернуться? – смуглое лицо проводника будто было высечено из дерева. Вот и оживший идол с северного капища, стоит, залитый лунным сиянием в ночном лесу. Жаль, что это моя последняя антропологическая находка.
- Пойдем, - повторил Редвольф.
Я прокручивал в голове все сделанное и несделанное за жизнь, находя в этом известную долю иронии, Редвольф шумно дышал. Мне хотелось зажмуриться и остановиться. Это бы конец, и волчий вой еще ближе это подтвердил.
- Идем, - не поворачиваясь, приказал проводник, - идем, - повторил он, перекрывая второй вой, ответивший первому.
Мы почти перешли на бег. Лес был высоким и редким, лавировать между деревьями было легко, я заботился только о том, чтобы не оступиться, особенно здесь – мы шли по кромке обрыва и свернуть было невозможно.
Моя правая нога скользнула, и я поехал вниз, цепляясь за снег.
- Ред… - дыхание сперло от ужаса, - …воольф! – из моей груди вырвался скорее писк, чем крик.
Старик нырнул за мной, хватая меня за варежки, его тяжелое тело остановило мое падение. Вой раздался позади слева.
- Помоги, помоги! - Я понял, что лицо жгут слезы.
Старик пыхтел, барахтаясь в снегу, я стоптал весь снег под собой, но не мог подняться.
- Давай, давай. Все хорошо. Не плачь. Вот так. – тонкий девичий голос раздался сверху, и что-то рвануло нас с проводником вверх. Старик тяжело упал на спину, извлекая меня из обрыва. Лицо горело от снега, руки ходили ходуном, хриплое дыхание раздавалось в звенящей тишине. Тишина. Переглянувшись, мы замерли. Хрустальный воздух, наполненный лунным светом, будто звенел меж темных стволов. Искрился снег, клубы пара окутывали наши лица. Тишина.
- Ушли. – старик смотрел перед собой невидящим взором. – Пойдем.
Крякнув, он тяжело встал. Меня трясло, но я поспешил за ним.
Я смотрел в огонь, впитывая кожей тепло очага и грея руки о металлическую кружку с чаем. Сил говорить не было. Редвольф сидел поодаль, в его глазах плясали отсветы огней.
- Я уж думал, что и не увижу ее никогда. Дед рассказывал, да я не верил. Ты ведь за этим сюда приехал, антрополог?
Я дернулся, переводя взгляд на него.
- Ч-что?
- Лучик. Это была Лучик. Местная легенда. Девушка по имени Сольвейг – «солнечный путь». Дед говаривал, что она спасает путников в лесу. Слышал голос?
- Да…
- Вот тебе в копилку наблюдений. – Он хмыкнул и шумно отхлебнул чаю.