Застоявшийся Чертак потёрся мордой о плечо ведьмака и фыркнул, увидев за его спиной сутулую фигуру в зелёном балахоне. Тиур оглянулся и встретился взглядом с владельцем самых тусклых глаз, что когда-либо встречались ему. Человек смотрел так, будто Чимпанская трясина из графства Ойлинд каким-то образом перетекла на его лицо. В нём не было радости, горя, гнева, чопорности или даже тщеславия - одна тягучая, зыбкая тоска. Ведьмаку захотелось отвернуться, но он вспомнил, что любое, самое неприятное существо может стать ключом или хотя бы указателем на его непростом пути. Поэтому он отбросил сомнения и поприветствовал незнакомца:
- Будь здрав! Что тебе угодно от моей скромной персоны?
Горожанин громко хихикнул, затрясся, будто лекарь приставил к его макушке десяток пиявок, и неожиданно гулким басом рявкнул:
- А труба-то у дома скошена! Видать хозяйка - гулёна!!! У-пру-пру, три юбки и все в дырьях! Какую не наденет, всяк кобель её сдёрнуть норовит! Ууууууууу!!!
С диким воем сумасшедший отпрыгнул в сторону и побежал по улице, размахивая руками, как мельница крыльями.
- Ну, и городишко, - подумал Тиур. - Безумием пропах, как золотарь - дерьмом.
Однако спустя минуту он задумался над словами тоскливого.
- Погоди-ка, дружище! - сказал он сам себе. - А, ведь, вполне может быть, что это подсказка. Только записана она не на листке, а передана через местного дурачка. Да и "дурак" ли он ещё, поди разберись!
Ведьмак повёл коня в поводу, внимательно разглядывая дома. Обошёл три площади, миновал семь улиц, ткнулся в переулок, прозываемый "Заячьим", увернулся от ведра с помоями, перекинулся парой слов с тугоухим стариком, жующим лакричный корень, и уже решил остановиться на ночлег в первой попавшейся гостинице, как увидел кривую трубу над крышей.
- "Ласковая Нельва" - прочитал он красные, будто клюквенным соком смоченные, буквы. - Что ж, от ласки я никогда не отказывался, особенно, если за неё не приходится платить жизнью.
Привязал Чертака к коновязи и толкнул дверь, отозвавшуюся мелкоколокольным звоном. Зал в гостинице оказался небольшим, но уютным. От него не несло прогорклым жиром или дешёвой бейской пудрой, которой обычно злоупотребляют продажные девки, любопытные монашки и чевгарские острозубы, бегающие по дебрям с голым задом. За длинной стойкой стояла женщина, про которую любой мог сказать: "Съел бы да мне не предложили!". Она была высока ростом и потому могла легко плюнуть на макушку господаря Тишлы. Пышным грудям явно было тесно в бархатном вишнёвом корсаже, и они норовили показать себя во всей красе, когда хозяйка наклонялась. Талию перехватывал широкий кожаный пояс, отчего бёдра казались ещё более сочными и упругими.
- Нда, - причмокнул губами ведьмак, падкий до аппетитного женского тела и только после этого почувствовал Силу, исходящую от женщины. От неё не пахло угрозой или скрытой агрессией, но всё внутри Тиура разом встрепенулось и навострило "уши". Он мгновенно перекинулся в иную свою суть, так, что мечи за его спиной тонко зазвенели и вспыхнули белым пламенем.
- Ай, да. ведьмак! - послышался весёлый женский смех. - Неужто ты над миской с тушёной бараниной воевать станешь? Мне, конечно, дела нет до твоих заскоков, у всякого они случаются. Но жаль будет барана, впустую отдавшего свою жизнь. Всё содержимое тарелки на полу, ведь, окажется!
Хохочущая физиономия хозяйки заставила Тиура вновь вернуться к обычному облику и присмотреться к "ласковой Нельве" . Её голубые глаза были так беспечны и азартны, что опытному ведьмаку стало ясно - перед ним самая настоящая, чистокровная Ведьма, из тех, кто может мыслью создавать и разрушать, манить и отталкивать, исцелять и поражать безумием, любить и обрекать на любовь, вдохновлять своей яростью и опьянять нежностью.
- Ты похожа на мой меч, - сказал Тиур и уселся за дубовый стол, покрытый белой скатертью. - Никогда не знаю, в какую историю он меня втянет.