Фото: Год 1942. Евгений Ракша на танке Т-34. В светлой гимнастёрке, справа.
СТУПЕНИ ПАМЯТИ
новелла
На Балканах в 1877 году во время боёв
против османов за болгарских братушек
великий Белый генерал Скобелев сказал,
что только русские могут воевать за
другой народ из христианского
сострадания, из милосердия.
Я не случайно именно так назвала этот рассказ. Сегодня в юбилейный год Великой Победы моего Отечества над гитлеровским фашизмом, я как по ступеням времени, ступеням памяти прошла по судьбам моих дедов и прадедов. - мужчин моего рода. Защитников своей земли.. И вот чем хочу поделиться.
I .ДОРОГА ЛОЖКА К ОБЕДУ.
Мой прадед Иван Никанорович Никольский - сын священника и прекрасный хирург. Защитник православной веры и Родины. И в России, и на Балканах в боях с басурманами полтора века назад. Вернувшись домой в Нижний Новгород с Крестом Святого Георгия на груди, полученного от белого генерала Скобелева, сказал, обняв детей и жену: " Ты, Мария, завещала мне воевать достойно, с честью. Завещала выжить и вернуться домой. А с чужбины ничего чужого не брать. Все три завета твоих я выполнил.Ничего чужого не взял. Только вот возьми на святой помин эту деревянную ложку. Там у болгарского села Шипка лютой зимой на перевале в передышке между атаками и моими операциями, я вышел однажды из госпитальной палатки. (Тогда ещё не было ни антибиотиков, ни наркоза). Хирург просто вливал склянку спирта в орущий от боли рот и резал раненого по-живому - животы, руки, ноги. А спустя время выходил из палатки сам еле живой. Стоял приходя в себя и, наконец, перекрестясь на белый свет, устало вздохнул и увидел поодаль белый дымок костра. Это наши солдатики варили и ели полевую кашу. Слышу зовут: " Доктор, ваше Благородие! Отдохни, отведай нашего горячего варева".Подошёл, стою, гляжу на котёл, на весёлый огонь костра. Однако, есаул понял, что у меня нет за голенищем, как тут у всех, своей походной ложки. Вскочил и отойдя недалёко, наклонился к недавно убитому, ещё не застывшему, не вмерзшему в снег солдатику. И перекрестясь, достал из-за голенища его сапога деревянную ложку. Сбоку даже чуток объеденную, видать струганную ещё дома. "На тебе, доктор, возьми, садись к нам, - и протянул мне её. - Дорога ложка к обеду. Теперь пусть и тебе послужит ".
Иван Никанорович, глядя на жену, помолчал. Вот. Мария, держи и береги её. Пригодится в хозяйстве. Дорога ложка к обеду. Ложку Мария взяла, но аккуратно завернула в холстинку и бережно спрятала.
...И вот минули десятилетия, больше столетия. И эта самая ложка,- (малая, но великая), - стоит сейчас у меня, дома, за стеклом, в стакане, как цветок вечной памяти.
II. ВЕЧЕРНЯЯ СЕРЕНАДА.
А вот мой дед, Трошев Аркадий Иванович. Авиатор, выпускник-отличник Академии им.Жуковского 1927 года. (Всего второй выпуск!) Совсем молодой дед мой и его близкий друг-однокурсник И... С...организовали в академии собственный музыкальный квартет. Лицо ВУЗа. Некий оркестр свой "Мандалина, гитара и бас". Но не бас был, конечно, был баян. Плюс ещё и дедов кларнет. Он прекрасно на нём играл. Выступал квартет и у себя перед авиаторами. В круглом "приёмном зале послов" красно- кирпичного чудо-дворца, где кстати, столетье назад спасался от пажаров Москвы завоеватель Наполеон. "Путевой" этот дворец на Тверском тракте (ныне Ленинградский проспект) построила ещё государыня Екатерина II, а большевик Ленин отдал его под авиа-Академию) , Играли квартет бескорыстно, увлечённо и радостно. Особо в праздники - Октябрьские, Первомайские. Играли по заводским клубам и по фабричным окраинам..Пролетарии всегда горячо их принимали. Ещё бы, агитаторы-авиаторы - будущее неба страны. И уже такой квартет! Такой свой звонкий голос имеют! Знали бы тогда эти простодушные работяги, пролетарии тех лет каких великих сынов взрастит эта академия. Они не только поднимутся в небо, не только защитят от врагов это небо. Они первыми будут в космосе.
В общем наша власть моего деда берегла, ценила. Как и других, мудрых авиаторов Жуковки. В 41-ом не пустила его на фронт, даже и в ополчение. Выдала "белый билет". Он, тогда уже автор ряда учебников для ВУЗов, уже профессор МАИ и МАТИ, преподавал студентам и в дни войны. Читал курс моторостроения винтовых самолетов. В году 1941 и 42-ом во время ночных налётов на Москву полчищ фашистских Мессеров и Фокеров, дед не прятался в бомбоубежище. Смотрел как эти машины смерти плывут всё ближе и ближе. Ровными рядами чёрных крестов. К Кремлю. К нашей Яузе. Ждал фугасок. Знал как их тушить. Следил за боями в небе. Различал все самолёты по звуку. (Наши смелые "Ястребки" бились тогда отчаянно. Героически гибли Падая вниз, горели как факелы. Точки ПВО не справлялись. Лучи прожекторов метались и шарили в небе впустую. СМИ и сегодня не любят об этом писать, вспоминать). В бомбежку в гуле и грохоте близких разрывов, (даже во двор нашего дома упала бомба, мальчишки потом в этой яме купались почти два года) дед в темноте комнаты, вынимал из футляра свой чудо-кларнет, чей голос так похож на людской, и начинал играть. Чаще любимого, светлого Шуберта, наизусть. Его нежно-прозрачную "Вечернюю серенаду". Звуки волшебной музыки, вместе с дыханием деда, упрямо и дерзко стремились ввысь. Всё выше и выше. Рвались из нашего теплого мирного дома в холодное чёрное небо войны. В гул боя. Они тоже хотели дерзко сражаться с этой армадой фашизма.
Позже у деда и бабушки уже пухли от голода ноги. (Одного скудного пайка на семью не хватало). Иногда дед на толкучем рынке выменивал за бабушкино золотое колечко пару стаканов зерна. И дома аккуратно молол его. Бережно вращая длинную ручку коробочки-кофемолки. Древней, деревянной, тёмно коричневой. "Золотая" эта спасительная мука белой струйкой сыпалась в крохотный ящичек...Потом бабушка смешивала её с лебедой и пекла на воде живительные лепешки. А зимой в морозы дедушка за "вязанкой дров" для железной буржуйки (со скрипучей дверцей) ездил трамваем за город. Топить печку книгами не поднималась рука. А там ему кто-то где-то разрешал разбирать старый штакетник. За живые деревья штрафовали. За их пилку даже сажали.
В это же время папа мой, лихой лейтенантик был на фронте, на передовой. Командовал танковым батальоном Наши грозные, гремящие траками, Т-34, наступая на врага, и поводя длинными дулами пушек, послушно ему подчинялись как живые, домашние звери.. Мы же с мамой были тогда за Уралом, в эвакуации под Курганом. Таких эвако-беженцев расселилось по избам колхозников много. Их было полно. И мы два года жили в землянке у леса. Словно в сыром окопе. Однако в окопе своём, отдельном. Мы даже кошку пригрели. Мама пианистка и агроном долго не находила работы. От голода нас спасал лишь огород. Картошка, солёные огурцы и капуста в бочках. В общем как всегда спасала наша родная земля. Земелюшка-матушка.
Чёрно-белых фото тех лет очень мало. Бережно их храню.
III. ПОЛЕВАЯ СУМКА ТАНКИСТА.
А вот таков был мой отец Ракша Евгений Игоревич. Агроном (как и мама выпускник ТСХА факультет механизации) и одержимый изобретатель сельхозмашин. А ещё танкист-победитель, гвардеец, с редким орденом Александра Невского на груди. Защитник Отечества и лично меня от неминуемой смерти под сапогом фашизма. И я гордилась и буду всю жизнь гордиться тем, что после войны, (в которой мы смяли этот сапог), я носила в школу вместо портфеля полевую сумку отца из дерматина. С длинной лямкой через плечо. Внутри эта сумка, долго пахла (как и мои тетрадки), горьким машинным маслом, дымом стреляных гильз от снарядов, фронтовыми дорогами. Вместе с ней я получила и "Аттестат зрелости". Истинной моей зрелости.
IV. ПУТЁМ БЕССМЕРТНОГО ПОЛКА.
А вот это мой внук Владимир... (Фамилии умышленно не даю. Но миром такие Владимиры, знаю, владеть не будут). Улыбчивый недоучка, самоуверенный лгун и хитрец... Что ж, пришло иное время, иные песни. Вляпались мы в капитализм в девяностые, когда эти внуки рождались. Вернее, нас вляпали. Даже втолкнули. "Свобода!..Свобода!" А от чего собственно свобода-то? Ради чего, для чего? Теперь кругом или сытые сибариты или недовольные всем наглецы. Но и тех и других заботит одно - прибыль, коммерция. Уже больше на кухнях не собираются - поспорить, потолковать о политике под гитару. За стеной в застольные праздники больше уж не поют хором "Ой, мороз, мороз", или "Рябинушку". И во дворе дети уж больше не прыгают в "классики" и скакалку. Ведь какую чудо-страну потеряли.
Я же буду всю жизнь страдать и стыдиться, что в эти мирные десятилетия скрывала своего циника внука от призыва в армию, от годовой (всего-то!) службы. (А вдруг там кто-то его обидит? А вдруг там дедовщина? ) Военкомат его очень искал, прописанного в моей квартире, Десять лет (!) донимал меня постоянно. Особенно в период призыва. Каждую весну и осень. Я же скрывала адрес его, жившего у подружек. Его, такого рослого здорового бугаЯ, "защитничка Отечества", родной матери и лично меня. От возможного вражьего нападения.. Теперь мне стыдно за это. Хотя тут не только моя вина. Но каюсь, всё равно каюсь...
И наверно долго бы каялась. Но нет. Этого не позволили, не допустили настоящие патриоты: мои отцы, деды и прадеды. Мои великие предки. Они, покойные, но никогда врагом не сломленные, отстоявшие Родину и лично меня, поднялись недавно "Бессмертным полком". .Напомнили о себе. И как живые, и вместе с живыми, молодыми и старыми, пошли, уверенно зашагали по сёлам и городам. Явили миру нашу бессмертную мощь. И многотысячное это шествие по всей стране (с портретами и наградами на груди) показало, (до слёз, до мурашек), что Россию не победить. И что живут в каждом бьющемся сердце, и ныне, и присно, и во веки веков - вечные наши - Вера, Надежда, Любовь. И мудрая мать их - София.