ЧАСТЬ СТО ЧЕТВЕРТАЯ (1881-1883)
Глава 104.220. ДВОЙНАЯ ИГРА…
Свою роль, и немаловажную, здесь играла Россия, ее представители, работавшие над закреплением русского влияния. В первую очередь, это относилось к предоставлению российской компании подряда на железнодорожное строительство.
Мечта Вильгельма была соединить железной дорогой Берлин и Багдад, через земли братушек. В Румынию, Грецию и Болгарию Баттенбергов посадили, только сербы не пустили его на свой трон, и являлись препятствием для кайзера. Две мировые войны не смогли проломить сербов, зато сейчас они согнулись в поклоне и ждут когда кайзерша подпустит к своему трону. И цепь замкнулась -Берлин-Вена-Бухарест-Белград-София. А дальше уже Стамбул и дальше на восток.
Однако ни князь, ни поддерживавшие его консерваторы не спешили идти навстречу требованиям М.А. Хитрово*, все больше подозревавшего княжеско-консервативный блок в двойной игре.
*) ХИТРОВО Михаил Александрович (1 [13] февраля 1837, Москва — 30 июня [12 июля] 1896, Санкт-Петербург)(см. фото) — российский дипломат, поэт и переводчик, посланник в Португалии и Японии. С 1855 г., окончив школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, служил прапорщиком, корнетом в лейб-гвардии Конно-гренадерском полку. Во время Крымской войны находился в составе войск, охранявших побережье Балтийского моря. В 1857 г. в чине поручика вышел в отставку.
С 1859 г. — на службе в Министерстве иностранных дел: переводчиком VIII класса в Азиатском департаменте, затем чиновник особых поручений, с 1860 г. — управляющий консульством, затем консул в Битоли. С 1864 г. — младший секретарь миссии в Константинополе, с 1868 г. — дипломатический чиновник Министерства иностранных дел при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе в звании камер-юнкера. В 1871—1876 гг. — Генеральный консул в Константинополе, после чего был назначен в распоряжение Главнокомандующего армией великого князя Николая Николаевича Старшего для ведения дипломатической переписки.
В начале 1878 г. произведён в действительные статские советники и назначен Генеральным консулом в Салониках с откомандированием к действующей армии для исполнения обязанностей директора дипломатической канцелярии Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича Старшего.
По окончании военных действий — комиссар международной комиссии по делам Болгарии, с 1881 г. — дипломатический агент и Генеральный консул в Болгарии, с 1883 г. на такой же должности в Египте (в звании камергера). С 1886 г. — чрезвычайный посланник и полномочный министр при румынском короле Карле; пожалован званием гофмейстера.
С 1891 г. — посланник в Португалии. В 1893—1896 гг. — посланник в Японии. Ему удалось образовать на Дальнем Востоке союз трёх держав: России, Франции и Германии, которые вмешательством своим воспрепятствовали Японии после победы над Китаем утвердиться на материке. Возвратившись в Россию, выступил горячим сторонником идеи русско-японского союза, но без успеха.
Близкий к Алексею Толстому, Хитрово писал много стихотворений, которые публиковались в различных периодических изданиях России. Эти стихотворения преимущественно посвящены борьбе славян за независимость и героям освободительной войны. Несколько стихотворений посвящены М.Д. Скобелеву, с которым Хитрово находился в дружеских отношениях. Сборник этих стихотворений выдержал два издания (СПб., 1892 и 1896). Кроме того большой популярностью пользовались небольшие юмористические и сатирические стихотворения Хитрово, посвящённые злобам дня Петербургской жизни.
Был в большой дружбе с дипломатом и философом К.Н. Леонтьевым.
Скончался в Санкт-Петербурге 30 июня 1896 года.
Внук Николая Захаровича Хитрово и Анны Михайловны Голенищевой-Кутузовой, правнук Михаила Илларионовича Кутузова.
Отец — Александр Николаевич Хитрово (1805—1865) — статский советник, калужский и смоленский вице-губернатор.
Мать — княжна Елизавета Николаевна Вяземская (1807—1867), дочь Николая Григорьевича Вяземского (1769—1843), камергера Великой княгини Анны Фёдоровны, предводителя дворянства Калужской губернии, сенатора, действительного тайного советника, и Екатерины Васильевны Васильчиковой (?—1816).
Жена с 1868 г. — Софья Петровна Бахметева (29.02.1848 — 22.9.1910), приёмная дочь графа Алексея Константиновича Толстого.
Дети:
Мария (1877 — 1956, Жуковский, МО), замужем за Никитским, коллежским советником, затем — за Евгением Николаевичем Грушецким, петербургским архитектором;
Елизавета (30.10.1870 — после 1918) — фрейлина, замужем с 25.1.1896 за Георгием Александровичем Мухановым (22.12.1870 — 30.11.1933), полковником; с 1914 г. в разводе.
Андрей (6.8.1872 — 24.3.1900) — лейтенант гвардейского экипажа, женат на княжне Елене Николаевне Голицыной (27.9.1867 — 7.4.1943, Ницца), дочери сенатора Николая Михайловича Голицына (1820—1885) и графини Марии Сергеевны Сумароковой (1830—1902);
Георгий (6.7.1875 — 15.7.1916) — выпускник Пажеского корпуса (1895), коллежский советник, женат с 6.7.1915 на Надежде Александровне Гриколевской (? — 26.2.1971, Париж), дочери Александра Владиславовича Гриколевского и Софии Францевны Рассели (1864—1932).
Разумеется, Баттенберг старался заверить русского дипломатического агента в том, что он сам «во что бы то ни стало желает, чтобы постройка болгарской линии попала в руки русской компании, а именно компании Гинцбурга». Но каких-либо твердых гарантий он не мог дать. Сам Хитрово писал в МИД, что имя Гинцбурга было в высшей степени непопулярным в Княжестве и внушало «болгарам какой-то панический страх: им мерещится целое наводнение страны евреями и передача в их руки финансового положения страны» {АВПРИ. Ф. ГА У-А2. Д. 920. Л. 230 об.}.
Но дело было не в том или ином имени, а в стремлении самой болгарской буржуазии принять участие в строительстве и извлечь соответствующую выгоду. Сам болгарский князь обещал выполнить требуемое лишь при условии публичного заявления о том, что таково «непременное желание государя императора».
Но в том же Петербурге отнюдь не хотели неминуемых в таком случае осложнений с Веной, желавшей проведения дороги в соответствии со своими планами и к своей экономической и политической выгоде. Да и само финансовое положение России не позволяло предоставить крупный заем на подобное строительство.
В этой ситуации, видя уклончивую позицию князя, Хитрово разрабатывает свой план обеспечения русского влияния и гарантий в том, что поддержка, оказываемая Баттенбергу Россией, не обернется против нее самой.
Суть мыслей дипломата сводилась к назначению министров «по совету» российского правительства. Причем, в новом, уже либерально-консервативном, кабинете министров портфель главы ведомства внутренних дел, в чьей компетенции были вопросы железнодорожного строительства, принадлежал бы ставленнику России {Косик В.И. Русская политика в Болгарии 1879–1886. М., 1991. С. 55–56}.
Здесь можно говорить и утверждать, что эти «советы» были бы равносильны по своей сути приказам, вели к вмешательству во внутренние дела княжества, чтобы еще жестче связать Болгарию с Россией. Но весь парадокс состоял в том, что этого вмешательства желали как либералы, стремившиеся не допустить господства консерваторов в управлении, так и сами консерваторы, которых серьезно тревожил рост либерального движения, приобретавшего все больший размах.
Хитрово рассчитывал, что бушующая в стране политическая борьба со всей ее пеной и грязью убедят Петербург в правильности его идеи. Впрочем, пыл Хитрово был уже нейтрализован готовностью не только политических партий, но и самого князя просить Петербург о приискании кандидатов на министерские посты. Иного со стороны князя было трудно ожидать.
Связав свою политику с консерваторами, Баттенберг вынужден был искать помощи у своего августейшего родственника, зная, что только русское имя еще раз может спасти страну от либералов. Расчет и здесь оказался верным.
Ради устранения столь ненавистного ему либерализма, пустившего корни в Болгарии, Александр III был готов снова помочь Баттенбергу. Летом 1882 г. в Софии формируется новое правительство, где пост председателя совета министров и министра внутренних дел занял русский генерал Л.Н. Соболев; его сотоварищ генерал А.В. Каульбарс получил портфель военного министра.
Любопытна программа нового главы правительства:
«1. Строго стоять на почве законности и права;
2. Не склоняться на сторону ни консерваторов, ни либералов, ибо эти партии не много здесь стоят, да и не существуют в строгом смысле;
3. Не душить прессу, а давать ей высказываться;
4. Воздерживать князя от увлечения чрезвычайными полномочиями и склонять его к конституционному образу правления, добиваясь созыва Народного собрания;
5. Поддерживать, елико возможно, политическую и экономическую связь между Болгарией и Россией, нисколько не нарушая, однако, независимости княжества, которое должно выработаться в самостоятельное, крепкое государство при дружеском содействии России» {Щеглов А. Н. Русское министерство в Болгарии // Исторический вестник. 1911. Т. 11. С. 554–555}.
Однако действительность диктовала свои законы, да и сам премьер в генеральской шинели отнюдь не был настолько наивен, чтобы, играя роль человека со стороны, быть нейтральным. Для Соболева, если говорить прямо, главной целью было создание прочной материальной базы для укрепления русского влияния. И здесь не замедлили открыться старые язвы в русско-болгарских отношениях.
В первую очередь это относилось к железнодорожному вопросу, где Соболев столкнулся с консерваторами по проблеме финансового обеспечения. Как и Хитрово, генерал все больше убеждался в том, что консервативная верхушка вместе с князем преследует свои интересы и даже стремится вовлечь страну в русло австро-германской политики.
Как записывал осенью 1882 г. Стоилов, главной целью министров-консерваторов в железнодорожном строительстве было «отнять все из рук русских министров», не уступать им руководства в этом деле {Стоилов К. Дневник. С. 272}.
Экономическую карту и решил разыграть Соболев для обеспечения влияния своей страны в Княжестве. Основой плана должен был послужить оккупационный долг Болгарии за прошедшую войну, составлявший примерно 50 млн франков для Княжества и Восточной Румелии. Эти деньги он намеревался использовать для развития Болгарии в прорусском направлении.
Генерал решил добиться утверждения конвенции об уплате Софией 25 млн франков. Судя по его расчетам, Россия в случае благоприятного разрешения этого финансового вопроса «будет в течение 12,5 лет получать от Болгарии по 2 000 000 фр. в год... Когда Румелия сольется с Болгарией, русское правительство предъявит новое требование на 25 000 000 фр. Это будет материальная сила в его руках. Силою этой можно воспользоваться с целью укрепить связь Болгарии с Россией. Можно будет учредить в Софии хорошие высшие школы для мальчиков и девочек и подготовить целое поколение в русском, или, вернее, в общеславянском духе. Можно развить русское и болгарское пароходство на Дунае и ослабить германизацию сей реки. Можно, наконец, на эти потребности затратить всего 15 000 000 фр., а остальные 35 000 000 фр. употребить на сооружение флота на Черном море, словом, на создание могущества близ Босфора» {Соболев Л. Н. К новейшей истории Болгарии: материалы о внутренней политике 1881– 1883 // Русская старина. 1886. Т. 9. С. 737–738}.
План был хорош для создания «Задунайской губернии России», однако он не учитывал ряда факторов. Во-первых, это традиционная бережливость болгар, унаследованная ими со времен османского владычества. Даже в вопросе железнодорожного строительства правящие круги прежде всего рассчитывали на дотации из России, и вряд ли можно было предполагать, что правительство согласится на выделение из своего скудного бюджета столь значительных сумм; во-вторых, сам план можно было трактовать как исключительно прорусский, подчиненный прежде всего превращению Черного моря в Русское озеро, где болгарам отводилась бы вспомогательная роль.
Постановка вопроса о «завязывании материальных узелков» лишь усугубила трудности в отношениях Соболева с консерваторами. Взаимное недоверие и подозрительность не раз способствовали возникновению конфликтных ситуаций, вплоть до выхода из правительства в феврале 1883 г. ведущих министров.
Разочарование было обоюдным. Генералы видели в тактике консерваторов лишь одно: желание превратить Болгарию в провинцию Австро-Венгрии. Их политические оппоненты, надо думать, усматривали в политике ими же приглашенных генералов стремление превратить Княжество в вотчину России.
Генералы искали новой опоры в либералах. Консерваторы по-прежнему делали ставку на князя. В свою очередь, Александр Баттенберг видел выход в замене Соболева, как успевшего пропитаться либеральным духом, на испытанного Эрнрота. Однако опыт, приобретенный князем в деле смены российских представителей, на этот раз ему не помог. В Петербурге, где Соболев успел изрядно подпортить имидж князя, отнюдь не собирались больше потакать ему и убирать генералов. В Софию направлялся опытный дипломат А.С. Ионин*.
*) ИОНИН Александр Семёнович (?)(3 марта 1837— 21 мая 1900) — действительный тайный советник, русский дипломат и писатель. Старший брат В.С. Ионина.
Родился в небогатой дворянской семье. Окончил курс в Лазаревском институте восточных языков, поступил на службу в министерство иностранных дел. Дипломатическая деятельность началась в 1856 году в Константинополе. Потом несколько лет служил в русских дипломатических представительствах в Италии и Греции. В 1868 году был назначен генеральным комиссаром, а затем министром-резидентом в Черногории.
В 1883 году, сменив своего приятеля М.А. Хитрово, временно управлял генеральным консульством в Софии, затем до 1892 году был чрезвычайным послом и полномочным министром в Бразилии. Ионин проехал вдоль восточного побережья Южной Америки, от устья Амазонки до Магелланова пролива, и вдоль западного — до перуанского порта Кальяо. Описание путешествия с ценными характеристиками природы, хозяйства и быта населения он изложил в четырёхтомном труде «По Южной Америке», опубликованном в 1892—1902 годах. За это ему была присуждена премия Петербургской АН в 1897 году (после выхода 2 томов).
Жена — Марина Павловна Ионина, принадлежала к одной из ветвей семьи Негуш. Родители её находились в разладе с управляющей черногорской династией и жили в изгнании. Воспитывалась в Далматинском монастыре около Рагузы. Сын - Борис (1880— ?) - «офицер императорской армии, с 1902 года служил в Конвое Его Императорского Величества. Затем состоял атташе в русских консульствах в Бухаресте, Белграде, Гааге, Париже, Лондоне и Вашингтоне. С 1925 года в эмиграции во Франции. Работал шофером такси».
По словам современников, Марина Павловна была замечательной красавицей, смуглого типа, имела открытый, веселый нрав и обворожительно гибкий ум; «стоило Марине Павловне улыбнуться, немного стиснув при этом зубы, да пристально взглянуть на собеседника — и мороз пробегал по спине». Жила в основном на своей вилле в Граце или в Петербурге.
В 1897—1900 годах был посланником в Швейцарии. Скончался в 1900 году в Петербурге и был похоронен на кладбище Александро-Невской лавры.
Он должен был на месте преподать жесткий урок Баттенбергу, не получившему его по дипломатическим соображениям в России. Согласно инструкции МИД, Ионин должен был приложить все усилия к сохранению — на определенный срок — Соболева и Каульбарса в правительстве, равно как и к восстановлению Конституции. Тот парадокс, что самодержавная Россия выступала защитницей Конституции, имел довольно простое объяснение: император больше не верил в искренность заверений князя в своей преданности России.