Глава 15. Письмо из тюрьмы
Прошло пять лет.
И, как ни странно, для компании Дрима они были успешными. Благодаря массированной рекламе, мечта, как товар стала востребована, и люди с деньгами в массе своей потянулись вкладывать в её исполнение свои средства. Это стало интересно. А мечты, надо сказать, у людей оказались разные. Чего только не пришлось организовывать его команде, в какие переделки не попадать. Конечно, услуги по началу, были лишь для состоятельных. Объехать мир – самая классическая мечта, а, если ещё и со встречей с оркестром – очень дорогое удовольствие, а объехать его с интересом и со смыслом – это вообще другой порядок вещей! Конечно, людям попроще устраивались тренинги, семинары – как достич мечты самому. Так, один мужчина в наших опросах заявлял: хочу быть директором. А кто ты сейчас? Автомойщик. А что ты делаешь для того, чтобы стать директором? Не знаю. И примеров таких уйма.
Мы не благотоворители. Сначала – расширение бизнеса. Сегодня Бренд Дрим Мейкер уже раскручен как Кока-кола. Мечта не должна падать с неба, ты её должен заработать, потрудиться, а иначе она не принесёт счастье. А мечта должна приносить счастье, одним от деланья, другим от достижения. Но, тем не менее, мы начали устраивать благотворительные лотереи – розыгрыш осуществления мечты за наш счёт. Это имело фурор! Тысячи писем, тысячи поклонников осаждали наш офис.
Однажды Алекс пришёл домой, и открыл почту. И опять таинственное письмо, пришедшее из какого-то мрака, из какого-то тюремного холода…
«Привет, Дрим. Ты наверное забыл меня. Но это не важно. Слава твоя разлетелась далеко от твоей страны, и долетело до французской тюрьмы, в которой я сижу уже более тридцати лет. Я потерял счёт дням. Остались одни воспоминания. Можешь ли ты осчастливить меня мечтой здесь, за колючей проволокой? Вряд ли, Дрим. Никому ещё не удавалось сделать это.
Я вижу, что ты незауряден. Но главное, что ты не зазвездился, и не гнушаешься общаться с тамими как я. Нас таких много сидит по всему миру. Мечтатели. Они, наши враги, тоже этот мир называют миром, но с такой же лёгкостью – сбивают самолёты, и посылают ракеты по мирным кварталам. Но их не называют за это террористами. У кого власть – у того и Бастилия. Бастилии умеют возрождать снова и снова.
Вся наша вина заключалась в том, что мы не согласились жить по законам этих бастилий. Знаешь, у Мартина Лютера Кинга была мечта покончить с расизмом в Америке. Он, конечно понимал, что расизм – всего лишь одна из голов гидры капитализма. Отруби её, и не её месте вырастут три новые. Но моя мечта была другой. Я хотел схватить капитализм за самые яйца. И мне удалось это сделать. Вот поэтому я и здесь, в роскошной тюрьме. И у меня есть интернет. и ноут, и казённая еда, которую для меня зарабатывают французы. Самым большим злом в отношении себя, я считаю ту ложь, которую выдумывают обо мне все кому не лень. И что я был агентом КГБ, кровожадным убийцей. Сами они убийцы с фотоаппаратами. Гендерные дегенераты.
Мир так устроен. Знаешь, Дрим, всё же я хочу тебя попросить, если ты когда-нибудь сцепишься с капитализмом, то передай ему от меня привет.
С самого детства меня преследует эта мечта. то, что я натворил – это пшик. Нас у отца было три сына, и назвал он нас: Владимир, Ильич, Ленин. О судьбе братьев мне ничего неизвестно. Ниши имена предопределили нашу судьбу – мы были обречены стать борцами с капитализмом. Наивные, безграмотные, мы встали на путь терроризма, как старший брат самого Ленина. А Ленин сам учил, что терроризм – это не метод коммуниста. Но мы видели, как по всему миру сами коммунисты не могли найти между собой единства. И СССР, и Китай, и Камбоджи, и Вьетнам – они умудрялись вести войны и сами с собой. А от нас, радикалов – вообще открещивались. Что нам оставалось делать? Как найти свой путь к счастью для всех?
Мои родители были глубокими католиками, что, впрочем, не мешало моему отцу быть марксистом-ленинцем! Он учился во Франции, и готовился уже стать католическим священником, но видя, как они распутны забросил веру и стал атеистом. Он встречался с племянницей одного из епископов, и однажды видел «как епископ рано утром выходит из комнаты племянницы». Мать – католичка, а отец – марксист. Понимание коммунизма в Латинской Америке, а родился я в Венесуэле, весьма своеобразно. Коммунизм и Христос – там так же близки, как Ленин и Троцкий. Но с коммунистами я был не долго. Это были уже не те коммунисты большевики, о которых я читал в книгах. Я учился в Москве в 1968 году, и там познакомился с настоящими будущими борцами. Это была страна настоящей свободы. Нам там было делать нечего, и готовились мы, чтобы выйдя оттуда осчастливить остальную планету. За это я был отчислен из компартии Венесуэлы, а после и из университета. Я стал бойцом Народного фронта освобождения палестины. Именно с этого момента я начал восхождение к своей мечте.
Знаешь, сегодня я не сожалею о своих делах. Но это было ребячество. Даже, когда мы взяли в заложники всех участников встречи ОПЕК в декабре 1975 года, в количестве 80 человек, в столице Австрии, включая 11 министров, замов, ведущих бизнесменов. Мы даже не знали, что с этим делать – будь, что будет! Мы требовали только возможность выступать! Быть гласными, объявить на всю планету, что мы есть, и с нами нужно считаться.
Посмотри на карту Палестины сегодня. Как-будто крысы её проели. А каждый народ согласно уставу ООН имеет право на борьбу.
Я знаю, о чём мечтаю сегодня. Ислам воспламенил моё сердце, а я воспламеняю другие. Но я скажу тебе откровение:
Панславизм, православное христианство, коммунизм – возродят Россию. Но подвигнет их на это Ислам. Мечты… Мечты мои просты: Хочу получить гражданство России, и быть обмененным на какого-нибудь западного шпиона. Хочу отпраздновать свой медовый месяц, которого когда-то не было, и помолиться на могиле Симона Боливара, великого освободителя.
Что скажешь, Дрим? Поможешь воплотиться моим мечтам?
Past Scriptum. Знаешь, Дрим, право теряет свою сакральность и торжественность, когда начинает использовать методы бесправия. И тогда получается, что, если я веду против этого бесправия борьбу – оно ведёт против меня бойню. Как из пушек по воробьям. Наши силы изначально непропорциональны. У меня нет тюрьмы для моих врагов, а у них для меня есть. У меня нет армии вооружённых спецназовцев, а у них есть. Мораль, честь – для них ничтожны. Когда меня задерживали в чужой стране, были нарушены все международные нормы права, и они ещё кичатся своей демократией. У меня на суде не было ни одного свидетеля, и меня осудили по кем-то, когда-то составленным сказкам.
Знаешь, Дрим, здесь мне всегда вспоминается ваш русский фильм «Берегись автомобиля» Такое возможно было только у вас. Россия - благодатная страна, не дайте только её погубить.
Благородство. Оно не может быть односторонним. Разговаривать можно тогда, когда тебя слышат. Мы живём в мире, в котором слышат лишь силу. Весь западный мир основан на этом. Так какого же чёрта они требовали от меня иного?
Миру нужна справедливость, а не террор, Дрим. И ты это учти, осуществляя чьи-то мечты.