Опустели улицы города,
Опустели жилые дома,
И молчание, как тяжкий колокол,
Давит слух и сводит с ума.
Кафе Припять, Лазурный, Полесье –
Опустело всё в один миг.
Лишь осталось слово «молитесь».
Так молитесь за тех, кто погиб!
Ликвидаторов всех и пожарных,
Жителей города не воскресишь.
Помолись за них – ну и ладно,
Тихий шепот «спасибо» услышишь.
Этот демон дошел до финала,
Выиграл приз и сидит в небесах.
Обладатель страшного яда,
Он плюет нам всем прямо в глаза.
Ярко светятся люди земные,
Лучики их бьются о стекла,
А город-река встречает
Бесконечный рассвет без солнца…
Часть 2
Глава 1
10.05.1986 г.
Лес шумел. Ветер со свистом проносился над деревьями, лавируя и закручивая спирали, штурмовал тонкие ветки берез, осин и даже старые сучья вековых дубов. Ветки хлестали друг друга, цепляясь и разрывая молодые, только появившиеся листья. А временами он так завывал, будто оплакивал смерть близкого человека. Птицы спрятались в свои гнезда в ожидании дождя, а лесные обитатели сидели в своих укрытиях, боясь шелохнуться. Наконец молния блеснула среди туч яркой стрелой, и долгий раскат грома потряс небо. Мать-природа сегодня брала свое. На травинку упала первая капля. Кап, кап, кап – небо заплакало слезами цезия и стронция…
– Мам, ну где папа ходит? Мы сегодня есть будем в конце концов? – Яна сидела у окна, и, глядя на ненастную погоду, скучала.
– Янка, ну потерпи! Сейчас бабушка доделает драники и сядем, а папа, как придет – присоединится, – Ира тоже глянула в окно, высматривая мужа. На душе у неё было тревожно.
– Это что, деруны, что ли? – кинула Яна маме, улыбнувшись.
– Да, – бросила Ира дочке и поспешила к двери, за которой уже слышались шорохи и шаги приближающегося человека.
В это время Вера Николаевна выключила плиту и позвала всех к столу.
Ужинали молча, и только гром за окном нарушал эту смиренную тишину спокойной семейной трапезы. Все ждали, когда Олег – как глава семьи – начнет говорить. Наконец, доев последний аппетитный драник и промокнув губы салфеткой, он наконец начал:
– Ну что, мои дорогие, можете меня поздравить – я нашёл работу! – радостно сообщил он, и женщины улыбнулись, облегченно вздохнув.
– Да, приняли, как ни странно. На следующей неделе уже приступаю к работе. Ир, ты же помнишь институт имени Сухого?
– Ну как же не помнить место знакомства с будущим мужем! – Ирина смущенно улыбнулась и, слушая мужа, принялась потихоньку собирать посуду.
– Именно он! И представляешь, им нужен лаборант! Правда, в отделе кадров, когда узнали, что я из Припяти, слегка отшатнулись. Но их можно понять, радиация не шутка ведь…– Олег на минуту замолчал, задумавшись, но потом, спохватившись, продолжил, – что касается Янки, тут всё оказалось сложнее. Как объяснила мне ваша знакомая, Вера Николаевна, в самом конце года ни в одну школу Гомеля её уже, к сожалению, не примут. Классы все укомплектованы под завязку, да и выпускные экзамены на носу. Так что, придется тебе, Янка, потерпеть – ну, потеряешь годик, это же не смертельно!
Зато к вступительным подготовишься основательно, столько времени еще впереди! – Олег как-то невесело улыбнулся и поднялся из-за стола.
Яну услышанное, конечно, не обрадовало, но и огорчаться она сильно не стала: в конце концов, будет время спокойно во всем разобраться. А что до института, то она все равно планировала из Припяти приехать в Гомель, чтобы поступить на подготовительные, а это, как ни крути, весь год. Может, теперь и подготовительные не понадобятся, ведь у нее и так целый год с лишним в запасе! Так она размышляла, отмывая после ужина тарелки в тесной бабулиной кухне.
Вот уже целых две недели, как Гриневские обитали у бабушки Веры. Из небольшого, но все-таки города, они перебрались в уютный домик в достаточно большой деревне недалеко от Гомеля, который как нельзя лучше подходил для жилья в теплый период. Решили так: пока все не устроится, они поживут здесь. Бабушка как раз взяла часть отпуска за свой счет, и это время готова была посвятить своим близким.
Вера Николаевна жила одна. Со своим мужем, Федором Станиславовичем, она развелась несколько лет назад, и теперь была полноправной владелицей квартиры в Гомеле и небольшого участка в Сосновке. Работая главным бухгалтером на крупном предприятии, она практически ни в чем себе не отказывала и очень ценила свою независимость.
Так получилось, что десять лет назад мать с дочерью серьезно поссорились, и до этого момента практически не общались. Тогда неосторожные слова, брошенные родной кровинкой, сделали свое дело, и даже миролюбивый и покладистый зять не смог примирить двух гордых и своенравных женщин.
Конечно, в душе Вера Николаевна скучала по детям, внучке, но не решалась сделать первый шаг к примирению и все ждала слов прощения от дочки. Да, были открытки и письма, но они были черствыми и сухими, жесткими, как лист бумаги и картон, на которых были написаны. В них всегда было всего пару скупых строк: живы, здоровы, чего и Вам желаем.
Но сейчас все изменилось. И когда дочь через столько лет вдруг попросила мать о помощи, женщина, не раздумывая, пригласила их к себе. И непросто в гости, а насовсем: живите, дети, сколько хотите. Возможно, обратись Гриневские к знакомым, то те просто помахали бы руками и сказали жесткое «нет». Но это был самый родной человек, которого не пугала радиация и прочие глупости.
Спать в новой, хотя и очень уютной, но все же чужой кровати в бабушкином доме для Яны было до сих пор непривычно. Но тихий шум леса, завораживающая стрекотня светлячков и мягкий свет полного месяца быстро убаюкали девушку. Хотя суровая реальность добралась и до мира грез: во сне был Костя – весь бледный, в сыпи, без волос и, как ей казалось, кричащий о помощи, хотя это был лишь сдавленный хрип.
Яна вскочила с кровати в холодном поту. Расправившись, она начала массировать грохочущие болью виски, пытаясь отогнать мысли о только что приснившемся кошмаре. Снова засыпать она боялась, ведь кошмар мог повториться, а она понимала, что второй раз такого испытания не перенесет.
Стены дома умело прятали то, что слышали. Им удавалось хранить в тайне сотни тысяч произнесенных слов и звуков, раздающихся извне. Вот и сейчас они покорно впитывали в себя разговор, который происходил в соседней комнате.
– Олег, ты уверен, что здесь безопасное место?
– Нет, Ира, не уверен, и ты это прекрасно знаешь. Но мы не можем пока себе позволить уехать куда-то дальше, ты же понимаешь. Хотя я целиком осознаю, что ставлю ваше с дочкой здоровье под угрозу. Не знаю, что делать дальше… Но в любом случае, нужно сначала заработать денег, хотя бы немного, на первое время, чтобы переехать в Минск и снять какое-нибудь, пусть и самое дешёвое, жилье.
– Да, это понятно, конечно… А как ты себя сегодня чувствуешь? Голова не кружится? Может все-таки съездим в больницу?
– Нет, сегодня только кровь из носа шла. Ну, ничего, пройдет, – Олег отвел взгляд и замолчал. Он не хотел говорить жене о страшном диагнозе, название которого давно знал и сам, без врачей.
Глава 2
12.05.1986 г.
День выдался солнечным и после двухдневного ливня был просто подарком природы. С самого утра Яна с бабушкой съездили в город, купили продукты и теперь возвращались с электрички домой по узкой тропинке через поле.
– Бабуль, почему все уезжают отсюда? Мне казалось, что это безопасное место, ну или по крайней мере относительно, – Яна поправила на плече сумку и посмотрела на бабушку.
– В том то и дело, Ян, что относительно. Сейчас нигде не будет полной защиты от заражения. Даже Минск уже, наверное, кишит радиацией. Но там её гораздо меньше, чем тут, в двухстах километрах от АЭС. Я ночью плохо сплю, мне начали сниться кошмары.
– А мне душно очень, и тоже постоянно снится один и тот же сон: я вижу Костю, который ворочается в кровати. Он такой весь… Такой весь больной и я, я не могу не проснуться… А потом вообще бессонница, – Яна взволнованно зажестикулировала, отчего сумка снова съехала с плеча и пришлось ее поправлять.
Вера Николаевна на минуту о чем-то задумалась, но потом, спохватившись, ответила внучке то, что следовало ответить:
– Ты не переживай, Яночка, мы обязательно что-нибудь придумаем! Главное сейчас не нервничать. Вот я вечером ромашкового чая сделаю – он тебя успокоит, – она ободряюще обняла внучку, и они не спеша пошли дальше.
С порога, только увидев готовившую на кухне мать, Яна тут же задала ей вопрос, который волновал ее с того самого момента, как они сюда приехали:
– Мам, а ты случайно не знаешь, где живет семья Арсения?
Ирина, чистившая к ужину картошку, на секунду опустила нож, задумалась, а потом как-то рассеянно ответила:
– Да вроде в этой же деревне, так папа говорил. Участок у них большой и дом тоже, пожалуй, один из самых приметных по величине. Это где-то в том конце, – она показала головой нужную сторону и продолжила начатое дело. – Можешь пока сходить до ужина, но учти, не больше, чем на час! – крикнула она дочке, которая, схватив рюкзак, уже вовсю неслась прочь, соскакивая вприпрыжку со ступенек крыльца, и думая только о том, чтобы поскорее увидеть Арсения.
Яна стояла около высокого забора, размышляя, как же ей зайти во двор. Калитка изнутри была, конечно, заперта, а между досками были такие крохотные щели, что через них практически ничего не было видно. На побитой ямами дороге стояли огромные лужи, и по иронии судьбы Яна поскользнулась и упала в одну из них.
– Везунчик блин, – поднявшись, девушка как раз полезла в рюкзак за салфетками (хотя интуитивно понимала, что они не помогут), как вдруг услышала позади знакомый голос.
– Ну здравствуйте, мадам, давно не виделись, – Арсений открыл калитку, и опёршись плечом о дерево, ехидно ухмыльнулся.
– Чего смеешься? Мне вот совсем не смешно! Вымазала штаны свои любимые!
– Ой, да что там страшного? Давай залетай, сейчас быстренько тебя отмоем,
– Арсений взял из рук Яны рюкзак и пропустил девушку во двор. – Кстати, твой парень говорил, что у тебя классная попа?
На свои слова Арсений получил только громкое «кхм» раскрасневшейся девицы и с улыбкой проследовал за ней во двор.
– Ничего такая у тебя хибарка, – сказала Яна, войдя в просторную комнату, где ждал ее Арсений.
К этому времени она уже успела вытереть сапоги, спрятать в пакет грязные штаны, слегка помыться и надеть джинсы, что дал ей Арсений.
И теперь вальяжно сидящий на диване парень оценивающе смотрел на неё, отчего Яна чувствовала себя не в своей тарелке.
– Да, жилище здесь годное, хоть и не город…– наконец сказал он, – А ты не боись, осваивайся, – жестом он пригласил ее сесть.
Яна скромно присела на кресло и еще раз окинула себя придирчивым женским взглядом.
– А кстати, я и не думала, что у нас с твоей мамой почти одинаковый размер,
– стараясь скрыть волнение, весело прощебетала она.
– Да вот, как видишь… Слушай, я вот что хотел у тебя спросить…У вас нет здесь случайно фотоаппарата какого? Мне нужно тут парочку дел провернуть, – Арсений озадаченно почесал макушку и с надеждой посмотрел на Яну.
– У НАС нет, а вот у меня есть один. Соседка на память подарила. Только я не знаю, будет ли он работать, ведь им уже долго не пользовались. Ну, хорошо, а если я тебе его дам, и он будет работать, какая же благодарность меня ждет? – осмелевшая Яна переместилась на диван, и, сложив ноги по-турецки, оперлась подбородком о ближайшую подушку.
– А какую надо? – его лицо приблизилось максимально близко к лицу девушки.
– Ну… Покатаешь меня на своем мотоцикле? Я видела во дворе такой симпатичный агрегат. Это же твой?
– Мой, мой…– Арсений разочарованно опустил голову.
– А ты чего сразу такой хмурый стал? Если жалко, то так и скажи, но не надо строить из себя обиженного мальчишку.
– Да никого я из себя не строю! – всё же обиженно и даже как-то зло отреагировал на ее слова. – Просто ты умеешь обламывать.
– Подожди-ка, давай наконец разберемся, что между нами происходит. Я запуталась в тебе, пытаюсь разгадать, а ты только все усложняешь. В конце концов нужно сесть и…
Дальше Яна продолжить не смогла, так как Арсений просто впился в ее губы напористым и в тоже время безумно нежным поцелуем. Будем честны: им обоим этого сильно хотелось.
Она – хотела почувствовать этот уже знакомый и давно любимый горький привкус сигарет с запахом ванили и выпечки, обвить руками его шею и прильнуть к его телу. Он – хотел прикусить эти сладкие пухлые губы, вдохнуть запах шампуня с клубникой, коснуться носом самой нежной на свете кожи на ее шее.
Что влекло их друг к другу? Яна понимала и даже знала точно, что это не обычная подростковая интрижка наподобие тех, какие можно встретить в этом возрасте. Может, это начало новых отношений? И она решила раз и навсегда выяснить это для себя.
– Арсений, можно вопрос? – спросила она, нехотя оторвавшись от его губ и слегка отстранившись.
– Валяй.
– Почему при первой нашей встрече ты был таким холодным и грубым?
– Ян, я всегда такой, такой у меня характер, и я не могу с ним порой совладать. Ты единственная, кому я настолько открылся. Да, не удивляйся, я
очень замкнутый человек, и от этого страдаю. Девушки обычно не задерживались у меня дольше, чем на одну ночь.
– А почему ты поменял свое отношение ко мне?
– Ян, я, если честно, хотел отложить этот разговор, но в силу определенных обстоятельств, – при этих словах парень на секунду улыбнулся, – я должен сказать об этом сейчас. Не умею я, как некоторые, красиво, да и слова такие я пока никому не говорил…В общем, ты мне нравишься, и даже больше, наверное, и я почему-то думаю, что это взаимно. – Арсений говорил медленно, с паузами, четко произнося каждое слово, будто хотел максимально мягко приблизить Яну к осознанию того, что хотел донести.
– Уверен, ты уже придумала, как мы с тобой построим красивые отношения, которые потом, возможно, перейдут в более серьезные… Черт, Янка, я не тот человек, который тебе нужен и которого ты заслуживаешь. До нашего знакомства я только и делал, что гонял на мотоцикле, выкуривал пачку в день, ввязывался в постоянные драки, хреновые компании, девушек менял как перчатки…В институт не поступил, вот и решил год оторваться – гульнуть перед армией. Родичи добрые – на всё закрыли глаза. Но моя разгульная жизнь должна была иметь свой конец. И вот, однажды я шел с очередной гулянки и увидел, как одну девушку с силой затаскивают в машину. Я подошел разобраться, а у них оказались ножи… – Арсений приподнял футболку и немного приспустил штаны.
Увидев длинный шрам внизу живота, Яна сглотнула образовавшийся в горле комок и болезненно скривилась.
– Я тогда несколько месяцев провалялся в больнице, всякое было... Потом оказалось, там нерв какой-то задет был, мне тяжелое запретили поднимать, а в армии дали отсрочку на два года. Ты знаешь, я после этого многое переосмыслил, и мне не захотелось продолжать тот образ жизни, который я вел. Метался от одного решения к другому, пробовал работать на легких работах, родителям помогал… А потом вот наступила весна, и батя сказал, что мы переезжаем. Я был рад, что смогу начать всё с чистого листа. Но, как говорил кто-то там, не помню, наша жизнь – эта книга, и мы не можем вырвать из нее страниц, не можем замазать ошибки в словах. Вот так и я, понимаешь, не могу взять и сразу поменять того себя, кем был эти 19 лет. Даже сейчас я порой срываюсь и могу накричать на маму, отца, могу сломать что-то от злости… Да и кардинально я все равно не поменяюсь, что-то всё равно останется внутри меня. Поэтому я не заслуживаю такую, как ты…
Глава 3
– Ты всё сказал? – выслушавшая и ни разу не перебившая парня Яна теперь пристально смотрела ему в глаза.
– Да, вроде.
– Теперь скажу я. То, что я кажусь такой милой и беззаботной семнадцатилетней девочкой-паинькой еще не значит, что я такая и есть. Ты обо мне мало что знаешь, да и я тоже до сегодняшнего дня тебя практически не знала. Так что не принимай решения за меня, мне не пять лет… Да, я не успела в своей жизни попробовать столько всего, но и у меня были трудные времена. Когда мне было всего пару месяцев, мама серьезно заболела и лежала долго в больнице с воспалением, а я была под присмотром медсестер из детского дома. Потом, когда я была еще совсем маленькая, мы шли с папой вечером из магазина, и увидели, как за домом сильно избивают человека. Я испугалась, а папа быстро схватил меня на руки и побежал домой. Но тот случай навсегда запечатлелся в моей памяти и видно серьезно подействовал на детскую психику. После этого у меня иногда случались истерики. Я могла запереться в комнате и никого туда не впускать. Или просто лежать несколько часов, не разговаривая. Сейчас это уже прошло, но я до сих пор не могу понять, что со мной было. Может психическое расстройство какое…
Яна на минуту затихла, а потом, набрав воздуха, продолжила:
– Еще я как-то попробовала покурить. Период тогда был такой, сложный, с родителями ссорилась постоянно. И знаешь, сигареты вдруг как-то вошли в привычку. Конечно, я все тщательно скрывала, и никто не догадывался. Но потом я познакомилась с Костей, и только он смог меня остановить, уговорив бросить. Конечно, было сложно так сразу избавиться от этой ужасной привычки, но что не сделаешь ради любимого человека! – Яна впервые за все время этого пылкого монолога улыбнулась.
Арсений пристально смотрел на неё, не отрывая взгляда ни на секунду. Его лицо не выражало никаких эмоций, и Яну это просто взбесило:
– Не смотри на меня так! Сегодня я уже могу с уверенностью сказать, что не люблю Костю. Я испытывала к нему скорее чувство симпатии, нежели любви, я только сейчас это поняла. А к тебе я чувствую нечто определенно большее… Да и в конце концов, мы все со своими странностями и не всегда хорошими наклонностями! И даже из-за твоего жуткого, как ты считаешь,характера я не собираюсь от тебя отказываться. Я приму тебя таким, какой ты есть, – девушка подсела ближе к парню и обвила своими маленькими ручками его шею.
– Какая ты все-таки малая еще, – только сейчас Арсений улыбнулся и уткнулся носом в ее волосы.
– Ну значит маленькая! Верю в любовь и прочие ванильные штучки! А ты уже взрослый, но несешь всякую ерунду, – Яна бормотала, тоже уткнувшись носом в плечо парня.
– Вот за что мне такое счастье привалило? Я даже не хочу тебя никуда отпускать, – он сильно-сильно сжал девушку в объятиях.
– Правда? – Яна наконец оторвала голову от его плеча и посмотрела на парня умиленным взглядом.
– Правда, малышка, правда, – Арсений чмокнул ее в макушку и подумал, что даже его прошлое никак не может повлиять на прекрасное настоящее.
В маленьком коридоре стояли двое – им очень не хотелось расставаться.
– Ну все, я пошла. Мы же завтра погуляем? – сделав щенячьи глазки, Яна посмотрела на парня и повисла у него на шее.
– Если ты так хочешь, можем завтра сходить на пикник. Возьми с собой покрывало, я возьму еду… Штанишки свои оставь, я постираю и завтра презентую тебе, – после этих слов последовал дикий смех.
– Умеешь ты испортить романтику!
– Ну не надувай губки, ты похожа на маленькую девочку, которой не дали мороженого, – Арсений взял любимую за щечки и чмокнул в губы.
– Ну всё, я побежала, а то будет грандиозный скандал!
Они вместе вышли из дома, и Арсений проводил девушку до калитки.
Яна бежала в сторону дома, старательно избегая луж, чтобы не упасть во второй раз. Парень еще долго провожал ее взглядом, и уже хотел было закрыть калитку, как увидел силуэт, направляющийся в его сторону.
Даже издалека он сразу узнал эту подергивающуюся фигуру, решительную походку, красивое и правильное лицо, обрамленное белыми волосами,нещадно выжженными гидроперитом. Девушка вплотную подошла к калитке и остановилась, сложив руки.
– Ну здравствуй, родной! Давно не виделись? – спросила она, поправляя белые волосы, которые, подбрасываемые ветром, постоянно закрывали её лицо и, попадая в губы, мешали говорить.
– Кристина? Что ты здесь делаешь и чего от меня хочешь? – Арсений нахмурился, но не прогнал ее, решил выслушать.
– Ну мы с тобой так и не договорили тогда. Ты же просто убежал, да еще после такой ночи! Я уж было подумала, что у нас может что-то получиться… А ты скотиной оказался, Кузнецов!
В самый неподходящий момент в жизни Арсения снова появилась та, кого он меньше всего хотел сейчас видеть. Так часто бывает: мы совсем не ждем кого-то с распростертыми объятьями, не хотим целовать их в щеку во время приветствия, а уж тем более впускать их заново в свою жизнь. Но, как говорится, жизнь та еще стерва – от нее можно ожидать чего угодно…
Уже смеркалось, когда Яна подходила к бабушкиному дому. Она открыла ставшей уже родной калитку и еще не войдя в дом, увидела то, что заставило ее застыть прямо на месте, парализовав ноги, руки, речь.
Перед крыльцом, прямо на сырой весенней траве лежал её папа. Яна, выйдя наконец из ступора, быстро подбежала к отцу и пощупала пульс: сердце билось, и это уже было хорошо. Тогда она бросилась к дому, распахнула дверь и, ничего не замечая вокруг себя, ринулась к телефону.
Трясущимися руками Яна набрала номер скорой помощи и только, когда на том конце провода ответили «слушаю вас», увидела боковым зрением стоящую на пороге маму с белым, как снег, лицом, и выбежавшую из гостиной бабушку.
В больнице на окраине города медсестра делала вечерний обход. Ее смена заканчивалась, и она собиралась пройти по последнему этажу, а потом поехать домой к мужу, выпить чаю и поскорее лечь спать, однако ее ждал сюрприз, сидящий на корточках прямо у стены больничного коридора и рыдающий во весь голос.
– Девушка, кто вас сюда пустил? Почему вы тут сидите? – молодая женщина возмущенно посмотрела на существо со спутанными волосами и перемазанным растекшейся тушью лицом.
Яна посмотрела в глаза этой строгой, но добродушной женщины и, шмыгая носом, заикаясь, сказала:
– П-п-понимаете, у меня папа в реанимации, он в себя не приходит уже несколько часов! Мама у главврача сидит, заполняет бумаги какие-то… Поймите, я… Я не могу поехать домой, я волнуюсь! – девушка не выдержала и кинулась к медсестре, которая приняла Яну в свои теплые объятья.
– Тише, девочка, не кричи, перестань плакать… Этим ты папе не поможешь. Я думаю, что тебе нужно домой поехать, а мама твоя пока здесь останется. Она тебе потом обязательно позвонит! Тут нельзя сейчас находиться, так что лучше поезжай домой, поспи. У тебя дома есть родные?
– Да, бабушка…
– Ну вот, давай я тебе помогу, – медсестра взяла Яну за руку и повела по коридору к выходу.
– Софья Алексеевна, можно вас на минуточку? – послышался позади громкий мужской голос. Из реанимационной вышел врач, и, стянув маску с лица, подозвал к себе медсестру.
– Да, Михаил Евгеньевич, я сейчас. Ты сама-то дойдешь? – женщина участливо посмотрела на Яну, и та, легонько кивнув, медленно двинулась к дверям.
Медсестра подбежала к доктору. Тот угрюмо потирая подбородок, тихо произнес:
– Соня, у меня к тебе важная просьба. Нужно доставить мужчину из реанимации в левое крыло, к зараженным. Завтра я осмотрю его. Когда Невченков выйдет на работу, предупреди, что есть новенький. Доза – 350 рентген. Да, и принеси мне чистый комплект, пожалуйста.
– Что сказать жене?
– Пока ничего. До тех пор, как Невченков его не осмотрит, точный диагноз сказать невозможно. Но шансы у него ничтожные…
Эти слова хмурого заведующего отделением лучевой терапии, сказанные полушепотом, тем не менее донеслись до маленьких ушей Яны, которая пряталась всё это время за углом. Они стали еще одним раскатом грома после сильной бури, что пронеслась в душе девушки, оставив сумятицу и беспокойство. Слова, что тут же заставляют взрослеть даже тех, кто этого не хочет. Прислонившись к холодной стене, Яна закрыла глаза и поняла, что беда пришла и в ее дом: радиация захотела отнять у нее не только родной город, но и семью. Слезы, как-то сами по себе, безвольно потекли по щекам…