Ваньку Передерина собаки эти достали вконец. Он-то своих ни кобелей, ни сучек сроду не держал, хлопот больно много с ними, считал. А вот у соседей этих тварей было… почти в каждом дворе, и не по одной даже особи, а по две и больше. И шуму от них… знай только и гавкают то на ворону, севшую на конёк сарая или на печную трубу, то на пробежавшую рядом чужую собачонку, а уж на прохожих и говорить не приходится. Как увидят кого-то постороннего, так и заливаются истошным лаем, и лают ведь до тех пор, пока хозяин на них не прикрикнет. Ванька хоть и свой был в деревне, но на него тоже собаки бросались иногда с лаем, поэтому без палки он никогда никуда не ходил. Научен уже был горьким опытом.
Как-то раз зимой шёл он из магазина домой. Шёл себе и шёл, никого не трогал, и тут, откуда ни возьмись, собачья «свадьба» выскочила перед ним. Закружилась, завертелась пёсья стая вокруг одной сучки с визгом и лаем. И ведь не пройти и не обойти её. Дорога-то узкая, только на днях снега столько навалило, кажись, месячная норма выпала за сутки, что и утонуть в сугробах можно. Колхозный бульдозер проехался по улицам, проделал узкие проходы на дорогах, чтобы как-то передвигаться можно было то ли пешему, то ли конному, а на машине никуда и не выедешь. Вот на такой узкой дорожке они и встретились.
Тот рыжий пёс, который поздоровше был и крутился всё время около сучки, вдруг отскочил от неё и накинулся на Передерина. Конкурента что ли в нём почувствовал. Стал кидаться на мужика, за валенки хватать. За ним и другие потянулись. Стали потявкивать и погавкивать и тоже старались за что-нибудь ухватить соперника на случку. А тому-то и деваться некуда. И не убежишь ведь по снегу далеко. Да и псам свою спину показывать никак нельзя. Те ещё большую силу и злобу почуют. Накинутся и загрызут совсем. И отмахнуться-то от них нечем – всё вокруг снегом завалено. Палки нигде никакой не найдёшь. Вот и отбивайся от этой озверелой стаи как хочешь и можешь. Ванька и отбивался: пинал и валенками кидавшихся на него собак и рукавицами по мордам бил. Так и держался, пока какой-то другой пёс, видимо чужой, к сучке той не пристал с любовными притязаниями. Вот тогда-то вся стая и кинулась на того лохматого соперника, оставив в покое мужика, совсем уже ударившегося в панику.
Да и было ведь из-за чего. Он ещё тот раз хорошо отделался. Псы только порвали Ваньке рукавицы да полы шубника. Весной вот хуже получилось. Снег тогда давно уже сошёл. Солнце землю начало подсушивать. Но всё равно везде ещё стояли большие лужи. А Ванька к другу своему в соседнюю деревню погнал на велосипеде. А надо же такому случиться – опять нарвался на собачью «свадьбу». Хотел было объехать её сторонкой от греха подальше, но куда там: с тропы-то и не свернёшь, кругом лужи и грязь. Набрался смелости и решил напрямую ехать. Раскрутил педалями посильнее велосипед и погнал…
Нет, лучше бы он так не делал. Вся громадная стая так и накинулась на Ваньку. И опять тот рыжий полкан верховодил в ней. Псы со всех сторон обступили велосипедиста, озверело гавкая и хватая того за ноги. Хорошо что он «гады» свои рабочие надел, их сильно-то не прокусишь. Но и педалями-то ведь не покрутишь, когда на ногах псы висят. Задрал Ванька ноги кверху и покатил по инерции дальше. Но тут какой-то кобелёнок за шину переднего колеса ухватил, велосипед дёрнулся, и грохнулся Ванька в огромную лужу…
«Всё. Хана мне, – только и успел подумать, зажмуривая глаза от страха и скручиваясь в калачик. – Сейчас накинутся и…» И тут же подхватился, вскочил на ноги и разъярённый кинулся на собак, размахивая большой палкой, неизвестно откуда оказавшейся у него в руках. Псы и оторопели, притихли и тут же бросились в разные стороны, кажется, забыв даже о своей сучке. Огляделся вокруг Передерин, себя осмотрел, вроде цел, но видуха конечно… какие уж тут гости. Вздохнул глубоко, поднял велосипед и зашагал с ним в обратную сторону, чтобы по дороге хоть немного обсохнуть.
А однажды летом псы эти просто обнаглели – всей лающей стаей оказались у него в огороде. И как начали топтать все грядки с огурцами, морковью и свёклою… «свадьбу» свою, видите ли, справляли они. И в центре, конечно, был тот рыжий полкан, на которого давно Передерин зуб точил. Как они смогли заскочить в огород, Ванька и понять не мог. Вроде и забор-то высокий, но дыры-то всё равно в нём есть. Вот он и хотел их залатать, для чего и инструмент соответствующий с собой прихватил: пилу, молоток с гвоздями, ну и топор естественно.
Озлился хозяин на таких непрошенных гостей, прямо спасу нет. А как увидел, что полкан-то с сучкой слящились и дёргаются туда-сюда в разные стороны и никуда стронуться не могут, вообще озверел. Схватил что попалось под руку, а попался-то как раз топор, и кинулся с истошным криком на всю эту ораву. Полкан-то тут сильнее задёргался, потащил свою подругу поближе к забору, а та упирается, задом двигаться не хочет, только повизгивает от боли. А Передерин-то вот уже совсем рядом, топором размахивает. Полкан и дёрнулся из последних сил, прыгнул через забор и… повис красной перемычкой на верхней слеге. Груз-то сзади не по силам тому оказался.
Вот и зависли они вдвоём на этой слеге: полкан, считай, уже за забором, а сучка тут, в огороде болтается. Висят они мордами вниз, башками крутят, лапами сучат, скулят жалобно, а разъединиться никак не могут. Ванька-то их и разъединил. Грохнул топором по этой самой красной и разбухшей перемычке. Взвизгнул пронзительно кобель, скатился кубарем в густую траву, только там его и видели. А освобождённая сучка шмыгнула в ближайшую щель и тоже пропала. Другие кавалеры давно уже все разбежались кто куда.
Полкан этот рыжий больше Ваньку Передерина, конечно, уже не доставал, пропал тот совсем, а вот другие его собратья затаили злобу и ждали удобного момента, чтобы вцепиться зубами в ненавистные им руки или ноги этого двуногого врага. Но пока этого случая им никак не представлялось.