– Мы познакомились уже очень давно, точнее нас познакомил мой брат, Роджер. Все мы втроём учились на одном потоке в колледже и общались, только вот выбрала Мэри не меня, а брата. Несмотря на симпатию к девушке, я не стал даже думать о том, чтобы разрушать их отношения: счастье Роджера и Мэри было для меня важнее своего собственного. Вскоре они поженились, но это нисколько не испортило нашу дружбу. Мы всё так же могли встретиться и выпить вместе чашечку кофе. Но время шло, а мои чувства не становились слабее, я все так же горячо любил её. И мне лишь приходилось с горечью час за часом и день за днём наблюдать, как они находятся рядом друг с другом…
На этих словах Джонсон умолк. Было видно, что рассказ дается парню с трудом. Он снова набрал в лёгкие воздуха и продолжил:
– Но это длилось недолго: мой брат по нелепой случайности попал в автокатастрофу и погиб. Умирая, он попросил меня позаботиться о Мэри, и я, по уже известным тебе причинам, просто не мог отказать ему. После похорон Роджера мы с Мэри стали чаще видеться, проводить вместе время. Я поддерживал её и старался, чтобы на её лице всегда была улыбка. Мне казалось это ужасным, но я был настолько счастлив и рад, что наконец-то выпала возможность быть с моей возлюбленной вдвоём, что порой забывал, какая жуткая трагедия привела к тому, что я мог теперь наслаждаться обществом Мэри.
Снова тишина, и Джонсон поднял на Мелиссу свои полные вины и отчаяния глаза. Девушка молча кивнула, показав взглядом, что понимает и не осуждает его. Мистер Матклефф снова продолжил:
– Мы проводили с Мэри много времени вместе, она чувствовала мою любовь и заботу, и вскоре я начал замечать, что она тоже ко мне неравнодушна. Но будучи вдовой, она не позволяла себе ничего предосудительного. В подвешенном состоянии мы находились около полугода, но однажды вечером в моей квартире раздался стук в дверь, это была Мэри. С порога она заявила, что не в силах больше скрывать свои чувства. Ей всё равно, что скажут другие, она хочет быть только со мной. Обезумев от счастья, я заключил её в свои объятия и не отпускал долго-долго…
Впервые за весь разговор на лице у Джонсона появилась улыбка, он с наслаждением вспомнил те минуты, и нотки блаженства заиграли в его глазах. Но тут же радость от воспоминаний сменилась иным чувством – парень нахмурился и произнес.
– Как уже можно догадаться, мы тут же стали объектом общественного укора и упреков. Люди не могли понять нашей любви, наших чувств. Они только осуждали и не давали нам покоя. Я не мог устроиться на работу, и Мэри так же не везло – её стали считать легкомысленной и ветреной, поэтому никто не хотел иметь с ней дел. Дошло всё до того, что нам попросту не давали спокойно жить – каждый норовил лишний раз напомнить, какой ценой мы с Мэри были сейчас вместе. И тогда мы решили покинуть свой город и уехать в столицу, где нас никто не знает, где бы мы могли начать жизнь с чистого листа. Так и случилось, мы перебрались в Вэллингтон. Я устроился ассистентом преподавателя в колледж, Мэри так же нашла свое призвание: она стала рисовать. Мы смогли купить небольшой домик на окраине, прямо рядом с городским парком, Мэри очень любила вечерами устроиться на террасе с мольбертом и кистями и переносить на бумагу красоту здешних мест.
«О Боже я тоже люблю рисовать, не думала, что мы так похожи», – тут же пронеслось в голове у Мелиссы, но она не показала виду, а продолжила слушать Джонсона.
– В любви и благополучии мы прожили 2 года, пока в один день всё не изменилось. Моя любимая тяжело заболела. Она мучилась с каждым днём всё сильнее и сильнее. Врачи не могли понять, в чем причина её ужасного состояния, а я ломал голову, что же могло случиться. Но увы, время шло, самые лучшие специалисты разводили руками, а я со слезами на глазах и камнем вместе сердца наблюдал, как жизнь ускользает из красивого тела моей Мэри. Она слабела, силы покидали её, взгляд становился безучастным ко всему. Полная апатия пришла на смену радости и оптимизму. И тогда я решил взять себя в руки и постараться помочь любимой самостоятельно. Для начала я обеспечил ей самые лучшие условия дома, хотя в таком состоянии ей требовалось немного. Но каждый новый взгляд и новый вздох Мэри давали мне надежду, что еще не всё потеряно, и что можно вернуть девушку к жизни. Я начал работу над лекарством, от ассистента поднялся до преподавателя, начал преподавать, чтобы оставаться на хорошем счету в колледже, ну а дальше ты и сама знаешь. Мои исследования неплохо шли, но мне требовалась помощь. Как только я тебя увидел, то сразу почувствовал, что ты можешь мне помочь. А когда узнал, что ты так же занимаешься разработкой лекарства, то понял – сам Бог послал мне тебя в помощь. То обстоятельство, что ты оказалась ко мне неравнодушна, сыграло мне на руку: ты стала допоздна задерживаться и вовсю заниматься работой, а я под любым предлогом придумывал себе дела и отменял встречи, чтобы побыть дома, с моей Мэри. Помнишь, я уезжал на неделю якобы по учебным делам? Думаю, сейчас не составит труда понять, что командировки не было, я взял небольшой отпуск, так как Мэри стало хуже, и я вынужден был быть рядом с ней… Мне очень стыдно, Мелисса, что я обманывал тебя всё это время, что скрывал от тебя такую правду. А ты ведь действительно старалась изо всех сил мне помочь. Помочь моей Мэри… Если сможешь – прости меня. Я виноват перед тобой. Я не скрываю: я испытывал к тебе тёплые чувства, но это скорее были благодарность и дружба, нежели любовь.
Мелисса посмотрела на Джонсона, казалось, он и в самом деле раскаивается и содеянном и просит его простить. Девушка помолчала с минуту, после чего спросила:
– Джонсон, а как сейчас себя чувствует Мэри?
Мистер Матклефф удивился такому вопросу. Он ожидал чего угодно: обвинений, крика ненависти, но только не искренне заданного вопроса, в котором чувствовались забота и сопереживание.
– Сейчас… Сложно сказать. За последние несколько недель её состояние не ухудшилось, но и не улучшилось. Никакой динамики. Она все так же слаба и нуждается в помощи. Поэтому я хотел поскорее получить первый экземпляр лекарства, чтобы дать его Мэри в надежде, что смогу ей этим помочь. Но ты сказала, что не хватает еще одного ингредиента. Ты смогла понять, какого именно?
– Да, смогла. И вчера вечером, пока ты… В общем, я подвела итог нашим исследованиям и смогла понять, чего именно не хватает. И сегодня мы уже сможем разработать в лаборатории заветную сыворотку. Составляющих мало, так что больше 50 мл вряд ли получим… Немного, но в случае её успешности, мы сможем уменьшить концентрацию и получить больше лекарства. А в дальнейшем, сделать и большее количество.