Я уже стояла перед лифтом, когда позвонил Карпович и сказал, что у меня еще дня отгула.
Не успела я мысленно выстроить планы на внезапно свалившиеся на мою голову каникулы, как дверь Розы открылась, и она поманила меня:
-На минуту зайди.
Я вошла и спросила - как она?
-Нормально. Маму проводила в аэропорт.
- К твоей дочке полетела?
-В Москву. Позвонила её подруга и сказала, чтоб срочно прилетала. Мама пообещала, что к девяти дням вернется. Я нечаянно подслушала, что тебе не надо на работу. Помоги мне. Хочу бабушкины вещи разобрать.
Я кивнула, и Роза повела меня на кухню.
-Чай?
-Кофе. Того фирменного, что в магазине не продается.
Роза придвинула ко мне банку и тарелку с пирожками:
-Понимаю, что ты следишь за фигурой, но съешь хоть один – помяни бабулю.
-Царство небесное рабе божьей Софье, - я взяла пирожок и, видя, что Роза пододвинула чайник на горящую конфорку, воскликнула, - Не кипяти повторно воду – ненавижу горячий кофе. Чуть тепленькая водичка меня устроит.
Роза с бормотанием, что только ненормальные пьют тепленький кофе, налила мне воды из чайника в чашку, вручила чайную ложку и пододвинула банку. Я открыла банку, вдохнула кофейный аромат, потрясла ее:
-Обалденный запах. У тебя, сколько таких банок?
-Одна. Только эта. Не нравится мне этот кофе. Не бодрит.
Я открыла рот, чтоб сказать, что это другая банка, а потом решила промолчать. В семье горе, и допытываться, почему Роза врет про количество банок кофе как-то не прилично.
- Вещей у бабули мало. Одежду я уже отнесла. Кресло, кровать забрали с общества инвалидов. Разобрать надо тумбочку и шкаф. Шкаф с моего детства стоит запертый. Бабушка еще ходячая ключ потеряла. Мама сказала, что там ничего нет ценного. Что она приедет, сломает замок и всё вычистит. Но понимаешь, Любаша, мне некуда себя деть. Больше никакой работы по дому не осталось. Ночью несколько раз просыпалась с испугом – проспала перевернуть бабушку на другой бок, а потом вспоминала – её больше нет. Долгие годы я заботилась о бабуле, и вот, когда её не стало мне некуда себя деть. Я потеряла свою нужность.
-Иди работать, - я отпила кофе и отметила про себя – вкус другой.
-Куда? За лоток овощами торговать или улицы подметать? Здоровья не хватит. Нет у меня ни диплома, ни специальности на другую работу.
-Почему нет? Ты же секретарь. А с компьютером и прочей техникой быстро разберёшься.
-Не всем везет как тебе. Кто в здравом уме посадит на секретарское место возрастную тетеньку?
-Розочка, а на какие средства ты существовала? На две пенсии – мамину и бабушкину?
-Последнее время - да. У меня шикарная квартира есть, я её сдавала. Но два года она у нас без жильцов – ремонт там шикарный. Побоялись с мамой чужих пускать. От отца досталась. Мы с мамой жили здесь только из-за бабули. Теперь есть мысль продать эту квартиру. Разберем шкафчик, помою комнату, и выставим квартирку на продажу.
-А вдруг дочь твоя захочет вернуться?
-Нет. Роза посмотрела на меня изучающе, потом махнула рукой, - тебе скажу. Только ты никому. Даже Мила не знает. Сонечка моя сделала свой выбор при разводе. С отцом осталось. Мы всем врали во дворе, что она учиться уехала в Европу. Стыдно, когда от тебя родная дочь отказывается, и ты ей алименты высылаешь.
-А кем был твой бывший?
-Да никем. Обыкновенный тунеядец. В нулевые раскопал какую-то прабабку еврейку и мотанул с моей Сонькой в Израиль. Из Израиля они переехали в Испанию. Ради приличия звонит она мне по скайпу раз в два месяца и все. Уже по-русски говорит с трудом. Сказала – никогда не вернется. Борется с перенаселением планеты – не иметь ни семьи, ни детей. Так что, Люба, страшно подумать, если не дай бог, я заболею, и буду нуждаться в уходе, как бабуля.
-Самое главное – твоей дочке хорошо. Эгоизм думать, что дети рождаются, для решения родительских проблем в старости. У тебя две квартиры – одну подашь и обеспечишь себе нормальную старость.
-А с одиночеством как быть? Выть как ты на луну?
-Замуж выйти. Или просто друга иметь.
-Ну и советы ты даешь! Работать секретаршей, выйти замуж! Это нереально в мои годы.
Я встала и повертелась перед Розой:
-Посмотри – старше тебя почти на пятилетку и у меня всё реально. Вот в следующую субботу в загсе официально расписываюсь.
То, что брак фиктивный я решила промолчать. Роза скажет Миле Мила Феде, потом узнают в подъезде, потом в доме, и есть вероятность, что слухи о том, что брак по договоренности ради Ксюши дойдут и до Бочки с Башней.
Роза вытаращила глаза:
-С Носатым?
-Нет, Носатый мне просто друг. С его кузеном.
-А он тоже с большим носом?
-Он красавец. С классическим носиком. А черты лица у него - хоть картину пиши. А глаза такие красивейшие, что утонуть в них и не всплыть - чернея черного, даже хрусталика не видно. В них смотришь и как …под гипнозом удава, хочешь, чтоб он тебя проглотил.
-Так описала, что я чуть не влюбилась. Вот ты везучая, - сказала с завистью Роза.
-Розочка, тебе тоже можно позавидовать – не все имеют шикарное жилье в дубликате. Не продавайте эту квартиру пока. Сдайте. И раз ты имеешь доход с ренты, ищи работу не по зарплате, а по интересу. Я вот с удовольствием в няньках была у подруги.
Роза кивнула:
-Хорошо, поищу непыльную работу.
-А замуж? Мила сказала, что последний твой мужчина тебе всю охоту отбил.
-Козел! Нет даже баран! Не то чтоб отбил, просто лучше никакого, чем подбирать то, что никому не нужно.
-А Федор? Тебе не нравится он? Чем не жених. На лицо приятный. Забирай его.
-Федька? Нет, люба Фидель меня не интересует.
-Из-за Милы? Ей уступила?
-Милке уступила? Скорее наоборот. Милка мне вчера также сказала, как и ты: «Забирай его».
-Вчера? – удивилась я.- Она же в маске сидела?
-Когда ты с Федькой ушла, Мила меня вызвала во двор и сказала, что не любит Федю и даже сомневается, что любила когда-то. Роза замолчала, через минуту выдала, - А ты знала, что она и Фидель в детстве были вместе?
Я непонимающе спросила:
-Что означает твое «вместе»? Дружили?
-Дружбы между ними как раз и не было. Наша Милка просто спала с ним, еще нося пионерский галстук. Вообразила себе, что он из-за этого он обязан в будущем на ней жениться. Ей повезло, что не забеременела.
Я уставлюсь на Розу:
- Да что ты говоришь! А почему они не поженились?
- Фидель не любил Милу. После экзаменов в восьмом классе он явился ко мне с признаниями в любви и предложил быть моим парнем и мужем в перспективе.
-Вот гад! А ты?
-А мне он с детства был противен. Я как вспомню, что он маленьким сопли свои слизывал и сразу меня выворачивает.
Роза с трудом подавила в себе спазм. Я кстати тоже.
-Давай Люба отвлечемся. А то кофе с пирожком наружу выйдет. Лекарства думаю, выпотрошим в унитаз. Выкидывать страшно. Вдруг дети найдут.
-Дети к твоему сведению по помойкам не лазают. Но ты права – в унитаз проще и спокойнее. Пока вытряхиваем, расскажи, что я не знаю еще о Федоре и Миле? Какие они были в детстве?
-Несчастными, что она, что он. Может оттого, и позволили себе запретный плод.
-Федор был несчастным из-за Тани?
-Таня – это цветочки. Ягодки были – отец. Он Федьку бил за малейшую провинность. Диму тоже бил, но Федю он бил уж очень сильно. Однажды избил так, что Федька в больницу надолго попал. Мой папа пытался ему помочь - милицию всегда вызвал. А Федька им говорил – упал с лестницы, незнакомые ребята избили.
Я от удивления рот раскрыла:
-Не знала я этого!
-Ну, ты здесь же не жила. И к тому же Федька скрывал это. А потом его отец в люк провалился и умер.
Я вспомнила, как в детстве провалилась в люк. Испугалась и локоть поцарапала и больше ничего не травмировала. Там были скобы на стене – вылезла. Сказала об этом Розе.
-Когда он на люк наступил и провалился, крышка ему по голове стукнула на смерть.
Роза извлекла из тумбочки веревочную лестницу, кожаные краги, канат с петлей и карабином и ахнула:
-Забыли о них! Не пользовалась бабуля ими в последние пять лет – руки ослабели. У нас крюк был вбит над ванной и кроватью. С помощью верёвочной лестницы она приподнималась над кроватью. А с этим альпинистским канатом мы её в ванную опускали. Эх, надо было с креслом и кроватью отдать. Это всё дорого стоит. А кому-то бы пригодилось бы. Я не знаю телефона общества. Мама вызывала их.
-Розочка, а в чем проблема - вернется Агнесса Владимировна и позвонит в общество инвалидов.
-Не хочу в доме их держать. Всё, что напоминает о бабушкиной болезни, не хочу, чтоб в доме осталось! Моя любимая бабуля! - и Роза горько заплакала, прижав к груди огромный клубок из каната и веревочной лестницы.
Я оторвала от Розиной груди этот клубок и направилась к двери.
Роза побежала следом всхлипывая:
-Любочка, не выкидывай – они могут кому-то жизнь облегчить.
-Я только удалю их от тебя. На площадке стоит тумба со старыми газетами. Там есть место. Приедет твоя мамуля и передаст их куда нужно.
Роза всхлипнула и кивнула.
Когда я вернулась в квартиру, Роза уже не плакала и задумчиво смотрела на шкаф.
- Думаю, как его открыть. Но мебельные замки же примитивные?
Мы безрезультатно поковыряли скрепкой в замочке. Замочек оказался далеко не примитивным.
-Бесполезно, - вздохнула Роза. А выламывать дверцы я опасаюсь – вдруг маме этот шкаф дорог. Хотя мы его хорошо поцарапали креслом бабушки. Но все - равно без мамы я не решу, что с ним делать.
Я посмотрела на шкаф в стиле семидесятых, с поцарапанной полировкой и подумала, что вряд ли он будет оставлен в живых – его судьба гнить на свалке. Но, может быть ему будет дарована жизнь в качестве дачной мебели?
-Нет, ломать не будем. Выставите на Авито как подарок. Вдруг кому понадобится. Дизайнеры иногда из ужасной рухляди конфетку делают. Я по телевизору видела. Разворачиваем его задней стенкой к нам.
Шкаф еле поддавался. С трудом двигая его, я пожалела, что нет рядом Федьки – все-таки мужская сила.
-В такие минуты жалеешь, что ты одинокая женщина, - прокряхтела Роза. Шкаф двигался по миллиметру. За пять минут мы сдвинули его на шесть - семь миллиметров. Я вспомнила, что я племянница профессора математики и стала подсчитывать, за какой отрезок времени мы отодвинем шкаф на 45 градусов, потом на 60 градусов. У меня цифра вырисовалась тождественно равная рабочему дню в приемной Карповича. Роза услышала, сколько часов мы будем корячиться, задумалась, потом хлопнула себя по лбу, ушла и через минуту пришла с мокрой ветошью и протерла пол рядом со шкафом.
С мокрым полом мои вычисления оказались с большой погрешностью - мы отодвинули шкаф минут за 15. Посмотрев на его заднюю стенку, Роза присвистнула:
-Ну, ты и умная. Пошла за отверткой.
-А пока будем отвинчивать, расскажи мне еще что-нибудь о Феде.
-А нечего больше рассказывать. Отец умер. Больше его никто не бил. Жить они стали нормально - мать его портнихой прирабатывала – весь двор обшивала. Но идиллия продлилась недолго – Дима по залету женился на Татьяне еще, будучи студентом. А дальше ты знаешь – Таня невзлюбила Федю, а Федя Таню. Федор уехал из дома после восьмого класса и вернулся только сейчас.
Шурупчики с трудом покидали свое насиженное за полтинник место. Наконец мы сняли фанеру и посмотрели на шкаф изнутри. В нем были только коробки. Мы их вытащили и поставили на стол в большой комнате.
-Детские игрушки! - воскликнула Роза, склонившись над деревянным ящичком.
Мы извлекли из ящика резинового зайчика и две машинки и железного заводящегося петушка.
-Роза — это очень старые игрушки. Твои, наверное.
Роза посмотрела на машинки и сказала:
-Не помню, чтоб я в машины игралась. В куклы помню. У меня кукла Манька сохранилась. На той квартире.
Мы отложили игрушки и стали смотреть другие коробки. В одной были документы блокноты. Роза пролистала их и сказала:
- Дедушкины. В блокнотах фронтовые записи.
-Просмотри их, вдруг будет кёнигсбергский адрес? Найдем потомков хозяев коллекции.
-Хорошо просмотрю. Но мы же договорились не искать прежних хозяев.
-Если адрес найдем, то подумаем.
В следующей коробке были документы Софьи Дмитриевны. Свидетельство о рождении, метрика об окончании семилетки, ремесленное училище, свидетельство о браке, трудовая, грамоты, пенсионное.
Я разложила их в ряд перед Розой. Роза посмотрела и принесла медицинскую карточку из поликлиники и свидетельство о смерти.
-Это маршрут жизни моей бабулечки. Только эти документы от неё осталось. А прожила она долгую жизнь.
Я покачала головой:
-От твоей бабули остались не эти пожелтевшие документы, а ты и твоя дочь. И пусть она стала иностранкой всё равно в ней ваша кровь.
-Ты права Люба. Я тут альбом старый нашла. Смотрю, дедушка, бабушка молодые. Не верится, что жизнь на карточках была реальностью. Я помню их только стариками.
Я села с Розой смотреть фотографии. Довоенные картонные фотографии незнакомых людей.
-Это мои предки, а я не знаю кто они. Может мама знает. Люба, посмотри, вот дом похож на тот, в котором Штирлиц в фильме жил и дедушка с бабулей уж очень молодые. Ой, на доме немножко видна табличка с буквами. Ты какой язык учила?
-Какая разница какой, если и двух слов не вспомню. Никаких букв кроме двух не видно. Если твой дедуля встал бы с другой стороны мы бы имели адрес. Я её заберу и дам сыночку. Он отсканирует и увеличит.
Нельзя. Мы не должны говорить маме, что без спросу залезли в шкаф.
-Сколько тебе лет?! Это и твой шкаф.
-Я не должна была без мамы его разбирать. Но с любопытством не справилась.
-Хорошо Роза. Ничего забирать не буду.
Я достала из кармана телефон и сделала несколько снимков.
-Старые здания, платья - смотри какие. И лица мне кажутся совсем другие. Того времени уже нет, как ластиком стерли запись на бумаге.
-Время - ластик для настоящего. Розочка, однажды смотря на наши фотографии, так же скажут наши внуки. И теперешняя мода, здания и лица будут сильно отличаться от их.
-Моя дочь не собирается рожать. Так что Люба о внуках мне не мечтать.
-Больше оптимизма. Вспомни себя в её возрасте. Тоже глупостей было в голове больше положенного.
-У меня отец был самый лучший. С ним мне никакие глупости бы не навредили. А у моей Сонечки папаша такой, что не подскажет, как правильно.
-Иногда жизнь всё меняет, так что прежние проблемы перестают существовать.
-На это и надеюсь. Только бы мама жила долго со мной, - Роза повернула страницу и воскликнула, - Кто это?!
-Я посмотрела на фотографии и сказала:
-Чья-то свадьба.
-Невеста – мама, а кто рядом не узнаю. Это не папа.
-Розочка, ты правильно подметила, мы помним своих родителей уже в возрасте. Я своего отца молодым на фото тоже не узнавала.
Роза перевернула страницу, и мы потеряли дар речи. Агнесса Владимировна, на фото совсем молоденькая девушка со счастливым лицом стояла под вывеской «Родильный дом №4 г. Москва» держала на руках два свертка. Следующая фотография - она рядом с незнакомцем и у каждого на руках по свертку с новорожденным.
-Это точно не папа, сказала Роза. Не понимаю, что за дети. А вдруг мама была замужем до моего отца, родила, потом развелась, а детей забрал муж?
Я вытащила фотографию из пазух и мои надежды оправдались. На обратной стороне была дата.
Я показала её Розе. Она воскликнула:
-Значит один из свертков я. А второй ребенок?
Мы стали листать альбом. Но больше фотографий, которые раскрыли бы нам загадку второго ребенка, не было.
Я закрыла альбом и сказала:
- Продолжаем изучать содержимое коробок. Вдруг найдем то, что поможет разгадать загадку второго ребенка.
Разобрав следующую коробку, мы запутались окончательно. Мы нашли свидетельство о расторжении брака между Агнессой Владимировной и Николаем Семеновичем. И спустя год свидетельство о заключении брака между Николаем Семеновичем и Агнессой Владимировной.
-Папа, получается, развелся с мамой и через год опять женился?
-Розочка, ничего странного в этом нет. Был СССР, многие так делали, чтоб прописаться в другой квартире.
-Скорее всего, так и было, - сказала Роза, рассматривая два свидетельства. Смотри - развод был в Москве. А повторный брак в Краснодаре. Но посмотри – год и месяц рождения папы на свидетельствах совпадает, а день нет. Ничего не понимаю.
- Давай посмотрим другие коробки. На одной есть метка Николай.
Мы вскрыли коробку. Роза достала старую трудовую книжку и сказала:
-Это документы отца.
Разобравшись в документах, мы были поражены. У Николая Семенычева до Розиной мамы была семья, которая погибла в ужасной автокатастрофе. И родители, и жена с маленьким ребенком.
Роза просмотрела стопку фотографий в черном конверте и сказала - здесь папа молодой. Узнаваемый на сто процентов, но с первой женой. Получается, что он женился на моей маме, спустя пять лет после того, как его семья погибла. Но не понятно кто с мамой у роддома. И кто второй новорожденный ребенок? Погибший ребенок отца?
Мы просмотрели все коробки, но тайну парня у роддома и второго ребенка не раскрыли.
Я покрутила в руках маленький деревянный ящичек, на котором было написано – «кубики с буквами» типографским шрифтом и от руки химическим карандашом - «Рома».
-Тут старинные кубики. Посмотрим?
Ящичек был наглухо забит гвоздями. Роза решительно сказала:
- Вскрываем. Я чувствую там разгадка.
Гвозди поддевались и вытаскивались ненамного легче, чем шурупчики, державшие заднюю стенку шкафа. Наступил момент, когда мы, кряхтя, выдернули последний гвоздь и отодвинули крышку.
Просмотрев содержимое, мы раскрыли загадку и второго ребенка и незнакомого мужчины. Роза заплакала:
-Бедная мама. Но почему я не помню брата?
-До трех лет в нашей памяти ничего не остается. С трех до четырех помним только обрывки. Первые осмысленные воспоминания, ложатся в память после четырех лет. Попытайся вспомнить самое раннее детство.
Роза задумалась. Спустя некоторое время сказала.
-Первое мая, я у папы на плечах.
-Запоминается события, вызвавшие сильные эмоции.
-Получается, мама родила двойню. Брат умер, когда нам было по четыре годика. Мама ездит в Москву на его две памятные даты: рождение и смерть. А я с детства думала, что она навещает подругу в Москве специально перед моим днем рождения, что б мне хороший подарок купить.
-Тот мужчина на фотографии – твой биологический отец. А кого ты считала отцом на самом деле отчим.
-Но почему они носили одинаковые фамилии имена и отчества?
-Совпадения. Кто-то в этом увидит знак свыше, кто-то случайность. Сестру, которую я нашла, назвали, как и меня. И замуж она вышла за Иванова. И была как я Любовь Михайловна Иванова. Только даты рождения у нас были разные. Совпадение.
Роза смотрела на свидетельство о смерти маленького мальчика.
-Бешенство?
-Вирус передается через слюну зараженного животного в кровь.
-То есть укус?
-Скорее всего. Но можно упасть и в кровь сбить коленку на месте где до этого лежало больное животное и роняло слюни.
-Но можно же вылечить?
-Сразу послу укуса делали сорок уколов в живот. Но они тоже не всегда помогали.
-Мама всю жизнь ненавидела животных. Мне не разрешалось иметь даже хомяка в банке. Теперь я понимаю почему. Люба у меня есть коньяк. Помянем брата.
Роза поставила на стол три рюмки и в две налила коньяк.
-Третья зачем? – спросила я, указывая на пустую рюмку.
Роза тяжко вздохнула:
-Ему. Будто умерший брат был с нами. Так прощаются. Я с ним не попрощалась в свое время. Однажды я спросила маму, почему я в семье одна, и мама сказала, что не получилось у неё больше детей. Мне всю жизнь было одиноко.
-Мне тоже Розочка. И у моей мамы больше родить не получилось.
-Наши мамы дружили. А мы вот – нет. Завидую тебе. Не в мужьях не нуждалась ни в подругах. Сильная, независимая, сама сына подняла. Я бы так не смогла.
-Ты сильнее меня – столько лет за лежащей бабушкой смотреть!
Роза протянула мне рюмку и сказала, глядя на третью:
-Ромочка, я не знала тебя, но понимаю – скучала по тебе. Если есть за пределами смерти что-то, то будь там счастлив. Бабушка скоро к тебе придёт. Девять дней пройдет и на небеса она попадет. Встречай её.
Смотря на рюмку, я несколько минут думала – не позвонить ли Саблезубому, не сказать ли ему что я выпью глоток коньяка. А потом вспомнила, что у меня есть жених, хоть и фиктивный. Тай мне несколько раз говорил, что перестанет опекать, когда у меня появится муж. Жених это почти муж. И Саблезубый не оговаривал, что он должен быть не фиктивным. Я позвонила Тагиру:
-Я у соседки. Мы поминаем её брата. Так что я выпью.
Тагир сказал – поступай, как считаешь нужным.
Мы молча выпили по рюмке, налили по второй, как раздался звонок в дверь.
Это был Федр. И мне показалось, что он был не совсем трезв.
Он сел, напротив меня молча и налил себе коньяк в третью пустую рюмку и выпил, ничего не сказав.
-Кофе будешь? - спросила я.
Федор покачал головой, взял пирожок.
Роза не выдержала:
-Ты зачем пришел? Ты вообще работаешь где-нибудь? Как домой вернулся так без дела склоняешься.
-Точно такие же слова я услышал утром от Димы. Я инвалид на группе. Но работаю по мере сил. Только я привык работать в удобное время для себя. Сегодня уже поработал. Заказ маленький – перила на лестницу. Я их уже обточил и отполировал. А пришел я к тебе Роза, зная, что ты точно не работаешь. Мало ли какая помощь, тебе нужна - отодвинуть, что-то тяжелое донести до мусорных контейнеров. А если честно, пришел я к вам девочки, потому что мне страшно. Дома никого нет даже Тани. Не работает – куда она может вообще ходить, каждый день?! Видел я вчера приведение, - и Федор налил себе еще рюмку и выпил залпом.
-В голубом с маками халате? – уточнила я, в душе обижаясь на приведение - явиться к соседям и не навестить родных!
-Нет не человека. Собаку. Шарку помните? Рыжая с белыми пятнами по двору бегала?
Роза равнодушно сказала:
-Не помню.
Я тоже не помнила дворовой собаки.
-Тебе Роза близко запретили к ней подходить. А ты Люба могла её не застать. Ты же здесь появлялась только на каникулах.
-А не мог ты, Федя, просто увидеть похожую собаку?
- Пролетающую ночью в небе, мимо моего окна? И еще она помахала мне лапой и человеческим голосом сказала: «Привет, я скучала по тебе»! Наступила пауза.
- Любка права – нас всех чем-то травят, - сказала Роза и вышла из кухни.
-А где тетя Агнесса? - спросил Федор, наливая себе еще коньяка.
-Уехала.
А не переночевать ли мне у Гаджиевых? Мне совсем не хотелось вдруг увидеть собаку, летящую по небу. Роза появилась за спиной Феди, приложила палец к губам и поманила меня. Я вышла.
-Делаем вид что уходим. Не хочу, чтоб пьяный Федька торчал у меня. Ненавижу пьяных, - прошептала Роза.
Я вернулась в кухню – Федька нагло допивал коньяк. Я вырвала его у Федьки:
-Фидель прекрати. Это всего на всего призрак собаки. Я когда бабушку летающую увидела, то выпила только валерьянку с пустырником.
Федор посмотрел на почти пустую бутылку коньяка в моих руках и сказал:
-Может, в магазин сбегаю? Куплю выпить и закуску?
-Нет, Фидель. Мы с Розой уходим через полчаса.
Федор с испугом смотрел на меня:
-Домой не хочу. Я точно вам не нужен?
Я вспомнила о шкафе.
-Ты можешь помочь, - потянула Федю в комнату и указала на фанеру, - Надо завинтить её назад и придвинуть шкаф.
Федор посмотрел на наши отвёртки и сказал:
Пошел за инструментом. И шатаясь, ушел.
Мы с Розой быстро убрали ящики в шкаф.
-Не говори маме. Пусть все будет, как раньше, - сказала я Розе.
-Я тоже так думаю. А вдруг он еще жив?
-Кто? - не поняла я.
-Мой биологический отец.
Я уставилась на Розу.
-А ты поставь себя на мое место! Тебе было бы не всё равно?! Ничего бы не почувствовала в душе?!
Я представила себя Розой. Мой любимый папочка - мне на самом деле отчим. То есть мясо на моих костях, кровь и мои внутренности не имеет его формулу белка. Но любим мы не генами, полученными по наследству. Любим мы душой, и мне было бы всё равно. В моей душе ничего не шевельнулось. Отца я не стала любить меньше, а к биологическому отцу никаких чувств не испытала. Я сказала об этом Розе.
-Мне хочется узнать не его, а себя. Кто мои предки. Какие болезни я могу, а даже не я а моя дочь получить по наследству.
-Можно подать в розыск. Имеешь права ты дочь. Кстати если ты соберёшься переезжать к дочери, то тебе придется его найти, и если он жив, взять у него расписку что он к тебе без претензий. Если конечно Агнесса Владимировна не лишила его отцовских прав. Но подобного документа мы не нашли.
Вернулся Федор с чемоданчиком. Шуруповёрт плюс пьяная мужская сила плюс пять минут, в сумме получилось - шкаф как будто никогда и не покидал свое место.
-А что вы там искали?
-Адрес Кенигсбергский, - Роза, незаметно подмигивая мне.
Федор испуганно сказал:
-Анжелина Тихоновна не советовала искать прежних хозяев. А вдруг они стребуют коллекцию назад?
-А откуда они про неё узнали бы? Мы же могли с мамой её продать или выкинуть. Да даже если и стребовали, то без их мельниц у нас прилично накопилось экземпляров. Но никто ничего не стребует, потому что адреса мы не нашли.
Я открыла рот, чтоб сказать, что кое-что мы нашли, и уже потянулась к карману, за телефоном, но Роза за спиной Феди прислонила палец к губам и я закрыла рот.
Мы прошли в зал. Федор посмотрел на пустые полки и спросил:
-А где она кстати?
-В ящиках. Упаковали к выставке. Выставочный зал освободиться и выставим.
-А большая картина с ужасной рамой?
-У стены стоит в спальне.
- Как резчик по дереву скажу – рама сделана мастером с большой буквы. Но виноградная гроздь её уродует. А вы куда уходите? Можно мне с вами? Не оставляйте меня одного в подъезде. Я больше летающей Шарки не переживу, и Федор пьяно икнул.
-А ты выпей еще и спи. Завтра всё по-другому казаться будет, - посоветовала Роза.
-Ты так говоришь, потому что тебе еще никто не являлся с того света! Меня холодный пот прошиб!
-А вот Любку не прошиб.
-Любку?! её испугаешь – как же! Она же с приведениями состоит в родстве! Сестра являлась! Теперь её бабушка по подъезду ходит! Федор повернулся ко мне, - обдал меня спиртным дыханием и зло сказал, - Это из-за тебя! В детстве, зачем было пугать нас! А может, это ты их вызываешь!? А может ты – ведьма?!
-Федор прекрати истерику! Иди, проспись! - и Роза вытолкнула его за дверь.
-Придется нам уйти Люба. Пьяный Федька это еще противнее, чем Федька - ребенок с соплями, - Роза подавила в себе спазм. Я тоже.
Роза стала собираться. Я сделала обход квартиры. «Обход квартиры» у меня это целый ритуал: я проверяю газовую плиту с вентилем, краны, трубы, шпингалеты на окнах, розетки. Все это сопровождается фотографированием на телефон – чайник на плите, утюг с выключенным проводом, даже если я ничего не гладила и не разогревала на плите. Зачем? Надоело возвращаться полпути домой, потому что мне начинало казаться – что я что-то забыла выключить или закрыть. Однажды этим навязчивым состоянием – а не оставила ли я утюг включенным плашмя на гладильной доске? (Лешка, Тоня и Леночка были в отъезде) я испортила себе прекрасный субботний вечер у Гаджаевых. Тигру пришлось везти меня домой, (кстати, утюг был выключен) потом назад, когда приехали, и сели за чаепитие, я вспомнила, что забыла запереть дверь, а защелка на замке такая, что линейкой можно открыть. Тигр повез обратно, но и когда я на третьем круге – Гаджаевская калитка – моя входная дверь, сказала: «меня не покидает ощущение, что я что-то оставила включенным», – Саблезубый не выдержал. Он прорычал, что если я такая склеротичка, то уходя должна все приборы фотографировать на мобильник. Совет оказался то, что надо. Кстати в тот раз ощущение, «забыла выключить», было почти правильным. Я наоборот выключила то, что не надо было - холодильник. Тоня после этого сделала наклейку на розетку – «холодильник не трогай».
Мы с Розой вышли из арки, и я спросила:
-Сделаем круг и вернемся?
-Ты да – а я на вторую квартиру. Хочешь посмотреть ее? Здесь недалеко - исторический центр.
Я кивнула и через шесть кварталов Роза подвела меня к старому особняку.
-Дом старинный, два этажа. Четыре квартиры. Памятник архитектуры. Поэтому сноса не боимся.
Квартира мне понравилась - одна большая комната, две маленьких. Высокие потолки, большие окна. Шикарный ремонт, стены в шелковых обоях, потолки в золотой росписи, полы паркетные как зеркала блестели.
-Класс! – сказала я.
-За этот класс мы год сдавали её бесплатно. Квартирант строитель был. И ему хорошо – ремонт из материалов, сэкономленных на работе, и нам – такой шикарный дизайн мы с мамой, не потяну ли бы. Мебель кое-какую поменяем и переедем сюда.
-А почему ты не говорила о ней даже Миле?
-Мама мне с детства запретила о квартире рассказывать. Сказала, чтоб не отняли и не подселили. Я с отцом здесь была прописана. Теперь понимаю. Раз я не его дочь, то меня и не прописали бык нему. А с Милой, я не так близка, как тебе это могло показаться. Нас Федор сейчас сдружил. И с тобой то же.
-А мне казалось – вы с Милой с детства не разлей вода.
-Дружили. Но так, не сильно. С ней же никуда сходить нельзя было, ни в кино, ни еще куда. Родители её никуда не пускали. Воспитывали как при царском режиме в пансионах. Сейчас я их понимаю – Милу родили, не молодые они уже были – за сорок, вот и оберегали от всего. И тут Роза засмеялась: - А она курила и с мальчиком сексом занималась. Может Милка это делала, чтоб им за строгость отомстить?
Я кивнула:
-Скорее всего. Я про эту хату буду молчать. Обещаю.
-Я поживу здесь до приезда мамы. Миле скажу, что у дочки. Вспомнить бы какую страну я в прошлый раз называла. Я хочу тебя попросить раза два заглянуть ко мне и полить бегонии, - Роза протянула мне ключи.
-Зачем? Ты же в полчаса ходьбы? Зашла, полила.
-Если честно, то - страшно мне на той квартире одной.
-Из-за приведений? Ты же никого не видела.
-Не видела. Слава богу. Но слышала. Сегодня ночью.
Я вспомнила, как Саше показалось, что в комнате кто-то ходил.
-Шаги?
-Почти. Как будто собака ходила – когтями по полу стукала и ушами трясла. Я думала, показалось. А когда Федор сказал, что видел собаку-приведение, как-то не по себе мне стало. Может у нас на площадке портал в загробный мир открылся?
-Или я ведьма и колдую, - засмеялась я, попрощалась с Розой и ушла.
Я позвонила Карлу и узнала, что сегодня он после дежурства дома и Энель готова позаниматься с нами пораньше.
Следующий час я всецело отдала себя станку. Энель с завидным терпением заставляла нас с Карлом одновременно выполнять три движения: плавно махнуть кистью руки, наклонить как можно сильнее тело вбок и отвести ногу в сторону. У нас с Карлом получалось только два – или мах рукой и наклон, или мах и отвод ноги или наклон и отвод ноги. Энель уже готова была исключить это триптих из танца, когда вдруг у нас получилось. Закрепив несколько раз эту часть, Энель заставила нас повторить прошлые уроки и сегодняшний вместе. На последнем прогоне она нам зааплодировала:
-Молодцы. Танец готов, - объявила она. Осталось последнее занятие с вашими партнерами.
У нас с Карлом от удивления глаза полезли, на лоб.
Сев к нему в машину, я спросила:
-На следующее занятие ты придешь с Людой, я не нужна же больше в качестве партнерши?
-Наверное. Не верится, что у нас получилось. Хотя медведей в цирке тоже танцевать обучают.
Карл привез меня к арке и остановил машину. Он показал на ближайшее дерево и сказал:
-Эта ворона сидела на дереве около танцзала. Она окольцована.
Я приглянулась к вороне. Неужели он?!
-Не может быть, - сказала я и позвонила Ире.
-Скажи, когда мы ехали к Тагу, для чего ты меня заставляла выходить из машины?
-Мне показалось, что над тобой кружит черная птица. Это не тот ворон, что вы с Саблезубым выпустили?
-Да, судя по кольцу на лапе - он. Мы немного поговорили о Грише и Гоше, и попрощались, пожелав друг другу всяческих благ.
Карл с вопросом смотрел на меня.
-Это тот самый ворон, что спас нас летом от маньяков. Птичий психолог, то есть орнитолог сказал, что у него неправильная социализация. Он не понимает, что он ворон и не должен жить в городе. Я покормила его булочкой, когда выпускали. Может он не умеет еду добывать и поэтому летает за мной?
-В средние века решили бы, что ты ведьма. Видимо он летает за тобой как за источником еды. Тебе придется его кормить, пока сам не научится еду добывать.
Я подошла к дереву и сказала:
-Встреча во дворе у помойки. Принесу еду. Ворон решил, что я разговариваю с деревом, но никак не с ним – демонстративно отвернулся.
Дома я взяла котлету и направилась к помойке. Я поломала её на четыре части, бросила на землю, отошла, убедилась, что окольцованная птица соизволила взять в клюв одну часть и взлететь на дерево. Далее направилась к подъезду, предвкушая, как вечером отключу будильник, и утром смогу спать, сколько захочу, как через несколько минут лягу в постель с детективчиком, обниму свою любимую диванную подушку - божью коровку и …
Меня кто-то схватил за руку со словами: - Давай быстрее, опоздаем, потянул к арке. Это была Галя.
-Люба, все вопросы потом. Надо поймать такси.
Галя дотянула меня до дороги и подняла руку голосуя.
-Так делали три десятилетия назад. Вряд ли кто остановит. Сейчас не ловят такси, а вызывают.
-Частника поймаем.
-Ну, ищи ненормального, который в свою машину…
Около нас остановился российский внедорожник.
Ненормальным оказался Тагир.
-В аэропорт, - бросила ему Галя и гаркнула на меня:
-Закрой рот и откроешь его только в самолете. Иначе пожалеешь.
В самолет и без паспорта? Что ж помолчим. А после того как меня не пропустят через регистрацию я смогу спокойно вернуться домой. С Галей меня познакомила Тая. А кто у нас Таисия Леонидовна? Врач психиатр и психотерапевт в одном лице. Предположим, что Галина могла быть её пациенткой. Вывод – она не совсем нормальная. Что делать мне? Ничего! Я просто прокачусь до аэропорта и вернусь.
Тагир повернулся и хотел мне что-то сказать, но я показала ему, что мой рот на замке и он понимающе кивнул.
Мы подошли к столу регистрации, девушка за стойкой надела на себя приветливую улыбку. Я зевнула. Тагир не мог далеко отъехать, через пять минут я ему звякну, он развернется и …
Галя протянула девушке два билета и два паспорта!
Я повернулась к Гале, чтоб спросить ее, где она, черт возьми, раздобыла мой паспорт?!!
-Напоминаю - ты молчишь до самолета, - сказано это было таким тоном, что у меня пропало желание о чем-то её спрашивать. Из московского аэропорта звякну Тигру – он пришлет мне денег на обратный билет.
Нас пропустили через турникет. От турникета до трапа самолета я тщетно пыталась сообразить - зачем Гале меня похищать? Но мои мозги отказывались соображать, видимо решили, что их рабочий день закончился. Плюхнувшись в кресло, я открыла рот:
-Куда, зачем, и на сколько?
-На день - два, в Москву. Встретимся с несколькими людьми. Поговорим.
Я посмотрела на Галю – всё те же очки, всё тот же непонятный возраст.
-Неужели тебе не интересно – Муж и любовник, два несчастных случая. Одному повезло, другому нет.
Я ничего не понимала:
-Ты про что?
-Не про что, а про кого. Про Патрика и Федора твоего.
Точно ненормальная!