Боброк Кармаль, воевода - засадист центральной руки тактицкой субподрядности Тохтамышу лично в ноги и - иногда - месье Уй из идиотической комедии о вздорных путешественниках во времени с крючконосым пархом Рено, лишь прикидывающимся Ситроеном и гаэлом, будучи на самом деле обычным жидом и ублюдком бесталанности, пидарасом и гадом ( прости, Рено, обещаю : быть тебе в других историях самым натуральным Пежо, надо дождаться, когда гной крысы и рыжей скотобазы выйдет из ума с рассудком автора, огорошенного донельзя говноуровнем проклятого рунета ), припал к юфтевым сапогам Димитрия Натолича Донского, мираторговавшего у Пирогощи на подоле, аккурат у аккуратно прорезанной по подолу сзаду зирочки восседал рядами Донской, вовремя уворачиваясь от падающих по законам галактического притяжения какашек, утробно и со всхлипами исторгаемых физиологицки Пирогощей, таившей засапожный ножик за голенищем и три сотни буйных гайдамаков, уединившихся замыслами Мосфильмы в троичность Боярских. Никто не знал, кто именно третий из Боярских и от этого становилось еще страшнее, кое - кто подозревал, что мелкий ( давно ) скот, вытаскиваемый усатым папой на сцену рампы, но нет, не так все просто, все еще проще, ибо третьим из Боярских был дедушка Боярский, никому не известный и неведомый гугноид, забытый на планете в сорок втором. Тогда над Курской дугой кружили инопланетные тарелки Шишкина, сводя с ума фельдшера Потупчик, маленько лечившего конезапас пулеметом еврейского заградотряда, как всегда мудро разделив процесс производства : русским воевать и подыхать, гражданам жидкам - скакать на Ашхабадском фронте Нины Ургант и палить в спины, не жалея боеприпасов, в чем и крылась победа, врученная в сорок шестом по личному указанию Сталина Микояну.
- Чота я уже ни х...я не понимаю, - признал смысловую ущербность Донской, чутко поглаживая вскочивший свежим чирьем на пояснице монастырь. - Какой, бля, дедушка Боярский, какие заградотряды, если Мединский давно разоблачил резолюцией СНК всю злостность польских крылатых гусаров ? Слышь, - закричал он в оптимизированное маской хоккейного голкипера лицо Боброка, - а ты танцы со звездами видал ?!
На середину подола вышел в валенках великий актер Пашутин, небрежно сбрасывая плащ - палатку на суфлера пана Мошку. Выставил ногу и повел налитыми дурной кровью глазами, зачаровывая партнершу Машу Ситтель, вылетевшую из - за кулис дубиной и камнем.
- Ё...й в рот, - вздохнула древняя лошадь Тарасова, вспоминая папу, как он, бывалоча, ластился к франко - канадцам, выпрашивая кожаную куртку Третьяка, внеочередное премирование чехословацким шкафом и профсоюзную путевку в Гагры, где скромный разврат мешался с терпким запахом Крачковской, застрявшей в знаменитейшем на весь мир троллейбусе " Ялта - Севастополь - Город русских моряков Когана, Бруевича и Гурвича ". - И вот эта вот гнида чревовещает манипулятивные новости не мандой, как говорила Кидман, а ротом.
- Х...ня какая - то, - решил Донской, нащупывая в кармане френча радужную бумажку валюты Донского правительства Африкана Богаевского, - как вот эти деньги х...ня.
- Деньги х...ней не бывают, - осторожно заметил курсивом Кармаль, припечатывая лоб Димитрия Натолича слюнявым и влажным поцелуем.
- Ты пошто меня, как покойника, в лобешник ху...шь ? - закипешевал маленько Донской, немного усевериваясь по географицким расположениям Слобожанщины. - Иль ты думаешь, ежели я говно, то сразу мертвый, что ли ?
- Решил я в партию вступить, - покаялся Боброк, смахивая танцы со звездами с подола рукой и ладонью как частью руки.
- Это можно, - демократически радовался Донской, притаивая фактологичность тесного оммажа Орде от поколений школьников, но меж тем нервничая : " Почему, мать вашу так, имеется качковый говноактер Невский из Америки за большие деньги, а качкового артиста Донского из России за еще большие деньги нагиевщины и ургантовщины нету ни х...я ? "
- Пока нельзя, - помотал гривой Боброк, сам себя чересседеля и куя на все стороны света, - сначала мне надо партию придумать и лишь потом вступить. Га ! - заорал он, оборачиваясь месье Уем.
- Не гони, - заоленил ситуацию Донской, медленно стекая к Керченскому предмостному креплению на саморезах и рельсом матросов экипажа, белыми форменками ползущих по раскаленному зноем двору блокадного Ленинграда, града Ленина, как открылось фюреру германской нации в одном из мистических видений накануне ввода оккупационных войск в Восточную часть Польши. - Ты не Уй, а Кристиан Клавье, гнусный француз, не снявшийся ни в одном кине.
- Ты это Потупчик и Ландер объясни ! - вопил месье Уй, скача и теребя тоже любую х...ню, что потенциально в ширинке. - Говноедам и бабуинам разжуй, что персонаж и Готфрик - вещи несовместимые.
- Да ну на х...й, - отрицал саму такую возможность Донской, решив стать отныне старшим сыном Людмилы Кузоватовой товарищем Конским. О нем шла речь в какой - то древней сказочке, там еще три сестры единоутробных фигурировали по именам Дейзи, Трейси и Стейси, но мне неохота вспоминать, честно, потому как все хреново закончилось первым февраля и мне опять совершенно не с кем играть.