ОЧЕРЕДНОЕ БЕСПОКОЙСТВО
Ольге Николаевне Хижняковой посвящается…
"Если что-то плохое может произойти,
Оно обязательно произойдет…"
(1-й Закон Мэрфи)
- Уважаемые пассажиры, извините за очередное беспокойство, рекламно-строительная компания «Каппучино» поздравляет Вас с наступающим Новым годом и предлагает Вашему вниманию вот такую вот необходимую в каждом доме вещь, как солнцезащитные очки. Они прекрасно оттенят белизну Ваших зубов, и сохранят Вам хорошее настроение. Наша продукция прошла тестовые испытания на стендах, которые показали, что очки выдерживают без особого разрушения удар в пятьдесят килограмм, и не плавятся при температуре в 300 градусов. На прилавках города такие очки стоят двадцать рублей, я же работаю напрямую со склада и предлагаю Вам их по совершенно удивительной цене в пять рублей. Кто заинтересовался, может меня остановить, потрогать, повертеть и при желании, конечно же, приобрести.
Тёму уже даже не раздражали вагонные коробейники, лишь восхищали своей одинаковой слащавостью и идиотской услужливостью. Кроме того, поражал разнообразием ассортимент предлагаемых товаров: по вагону таскали и крем для бритья и саженцы японских груш, и батарейки к часам и батареи на дачу. Тёма с ужасом ожидал, что какой-нибудь бедолага с минуты на минуту прямо со склада впихнет в вагон мебельный шкаф и тут же предложит совершенно по удивительной цене приобрести атомную бомбу.
Тёма смотрел за окошко, тринадцатилетний Картузов мирно спал, напялив на голову лыжную шапочку с прорезями для глаз. Тёма любил, когда Картузов спит, так оно надежнее, во всяком случае, ситуацию можно прогнозировать. Бодрствующий Картузов был социально опасен.
Тёма не совсем ещё понимал, зачем он все это затеял, всю эту поездку в город в предновогоднее утро. Они покинули мирно спящий лагерь в шесть утра и отправились в Ленинград, покупать ананас. Картузов умудрился влюбиться в Леночку Береговую, девочку умную и воспитанную, но больно избалованную и капризную. Как бы невзначай, Лена заявила в кругу подружек, что больше всего на свете обожает ананасы. Подружки, как бы случайно, проболтались об этом влюбленному рыцарю. Картузов ананасы видел только на картинках, но сдуру поклялся, что подарит ей на Новый год именно этот уникальный фрукт. Где его брать Картузов не знал, но обещание было дано и подросток буквально достал Тёму, предлагая свозить его в город в ананасовый магазин. Тема долго отнекивался, ссылаясь на занятость и незнание мест, где в городе могут расти ананасы. Картузов обижался, голодовал и даже затеял побег. Его успокоили, насильно накормили и посадили под замок. В конце концов, Тёма согласился, но в том не было заслуги Картузов, Тёма и сам уже понял, что его неудержимо тянет в город, туда где осталась Настя.
- Что, других фруктов, кроме ананасов нет, что ли,- пнул Картузова Тёма,- Ты б ещё пальму финиковую наобещал.
Картузов открыл один глаз:
- Это дело чести, понимаете? Я обещал.
Всю дорогу они промолчали, Картузов, похоже, опять спал.
Поезд, устало выдохнув, замер, двери открылись и Тёма, держа за руку клубничного гангстера, вышел на перрон. Диктор поздравила прибывающих с Новым годом, пожелала всем традиционного счастья, после чего, почему-то заскрипев, заиграл гимн Великому городу. В этот момент на душе у Тёмы стало легко и спокойно: не он один, но и его любимый город, страна, да и, пожалуй, весь мир живут ожиданием праздника, самого лучшего в мире праздника, момента, когда двенадцатый удар курантов принесет облегчение, успокоение и что-то еще неведомое никому, кроме, соответственно, Деда Мороза и его вечной спутницы – Снегурочки.
Тёма не знал, что на свете есть Праздник ожидания Праздника, но чувствовал, что это гораздо лучше, гораздо острее, чем сам Праздник, и понимание этого охватило его целиком, захотелось танцевать прямо на платформе, петь педотрядовские песни, и объяснять вновь понятое каждому кто встретиться на пути. На пути ему встретился милиционер:
- Воруем? - спросил милиционер.
- Воруем, - тихо ответил едва проснувшийся Картузов.
Милиционер аж оторопел от столь неожиданного ответа, поэтому, слегка замешкавшись, ответил:
- Воруйте, но чтоб в подъездах не гадили, ясно Вам?
- Ясно, товарищ полковник,- ответил Тёма, кинув осторожный взгляд на старлеевские погоны сотрудника. Милиционер тихо съел повышение в звании и величественно удалился.
На перроне было по-предновогоднему весело: кто-то пел калинку – малинку, кто-то елочку, кто–то эту самую елочку пытался впихнуть в переполненный вагон, елочка колола несчастных граждан, граждане неприлично вспоминали черта и чью – то маму и при этом втихаря обдирали ни в чем не повинное дерево. Под шум волны Картузов совершенно подло похитил жмень семечек у задремавшей торговки, Тёма дал ему подзатыльник, мужик с елкой втиснулся в электричку, но елка не совсем поместилась и осталась на перроне, два Бомжа ее прихватили, милиционер прихватил Бомжей – словом, Новый год был где – то рядом…
Тёма искал глазами телефон-автомат, он знал, что изменить что-либо не в силах, переубедить Настю не сможет, но ноги сами несли его к телефонным будкам, а рука нащупывала монету. Телефоны не были заняты, выглядели новенькими, но имели один существенный недостаток – ни один из них не работал. Настроение стало исчезать, пришла мысль заехать на Васильевский, к Насте домой, поговорить с ней, а может быть и остаться. Тёма прогнал эту мысль, взял Картузова за руку и вышел в Новогодний город. Ананасы, если таковые вообще имелись в Петербурге, росли где-то в районе Невского, а потому, удобно устроившись в теплом вагоне трамвая, идущего в центр, Тёма задремал. Проснулся он оттого, что кто-то тряс его за плечо.
- Ваш ребенок? - грозно спросила полная, с ярко накрашенными губами женщина, за спиной которой стояли два коротко стриженых быка. В руке одного из них, удерживаемый за шкирку, висел Картузов. Тёма с трудом вплыл в действительность.
- Ну мой, - ответил он, с ненавистью глядя на Картузова.
- А почему он мне сует билет, найденный на полу? Тёма не знал, что отвечать на такой вопрос, но отвечать было надо и он спросил:
- Да. Почему ты суешь тетеньке билет, найденный на полу?
- А пусть она докажет, что я нашел его на полу!!! - завопил Картузов.
- Вот докажите, что он нашел его на полу, - сурово сказал Тёма тетеньке и та явно растерялась. Быки видимо решили, что процесс доказывания затягивается. Один из них мотнул головой, но в этот момент трамвай тряхнуло, бык отпустил Картузова, схватился рукой за поручень, Тёма вырвался из окружения и нажал кнопку экстренного открывания дверей. Он выпихнул Картузова, после чего эвакуировался сам. Женщина завопила, быки заорали, но в сплошном потоке машин погоня не имела смысла. На том все и успокоилось.
Картузов с Тёмой шли по Невскому проспекту и не разговаривали друг с другом. Картузов опять чувствовал себя виновато, но признавать этого не хотел, ссылаясь на то, что у него все было подсчитано под ананас и денег на проезд не было, а Тёма спал и он не желал его будить. Тёме надоело постоянно собирать вместе с Картузовым в разного рода неприятности, кроме того настроение Тёмы совсем упало и он уже тысячу раз пожалел, что поддался на Картузовскую авантюру, тем более что у Насти дома никто не брал трубку.
Очередной выживший в условиях перестройки автомат, очередной пожранный им жетон и лишь с третьей попытки длинные гудки оборвались голосом Настиной мамы:
- Алло, семья Брагиных.
- Здравствуйте, Анна Павловна, это Тёма, ну то есть я, Настю можно к телефону?
Тёма весь сжался, ожидая отрицательного ответа.
- Здравствуй Тёма, с наступающим тебя, - сказала Анна Павловна мягким голосом, ее голос очень напомнил Тёме голос его собственной мамы.
- Ой, простите, Вас также, то есть с тем же, то есть с Новым годом, ну то есть с наступающим.
Тёма совсем растерялся и, бросив взгляд на Картузова, опустил глаза.
- Давно не заходил, Тёмочка, мы уж соскучились… А Насти нет, она уехала в гости, будет только второго числа.
- Как в гости? Она же … дома, ну с родными там, по-семейному, - голос Тёмы дрогнул, и комок подступил к горлу, - Я же… ну… а ей можно позвонить?
- Она сама нам позвонит, так и сказала, может что передать?
- Да нет, ничего, спасибо, я так это… ну поздравьте ее от меня, счастья там … этого…успехов и так далее.
Картузов предпочел слинять за угол, настолько голос Тёмы изменился. Праздник пропал, Новый год померк так и не начавшись, стало вдруг тоскливо и грустно.
- Тёма, ты заходи, я блинов напеку, Володя тебе рад будет.
- Спасибо, обязательно зайду, - сказал Тёма, попрощался и повесил трубку.
Из-за угла выглянул Картузов.
– Что, бросила, да? Не дождалась. Бывает…
- Ты-то что понимаешь в этом, - бросил Тёма и уныло побрел дальше по Невскому. Дед Мороз, сунувший ему рекламный проспект, не порадовал.
Пятый по счету «Вавилон» ни чем не осчастливил начинавшего паниковать Картузова, один ананас был, но он был пластмассовый, и на провокации Тёмы купить хотя бы пластмассовый Картузов не поддавался. Пришлось идти дальше и искать для влюбленного Картузова экзотический африканский фрукт, который вряд ли вообще водился в посткоммунистическом Петербурге, в котором картошку-то не всегда можно найти по приемлемой цене. На улице было холодно, ветер пронизывал Тёму до самых костей и он решил было уже в приказном порядке отправиться обратно, когда на горизонте замаячил не совсем «Вавилон», но какой-то достаточно необычный магазин, обвешанный неоновыми лампами, с огромным Санта-Клаусом в витрине, державшим в руке ананас. Было видно, что этот ананас настоящий, не пластмассовый, не восковой. Тёма сразу поставил крест на какой-либо возможности приобрести экспонат, но Картузов стал одержим и, войдя в роскошное помещение магазина, направился прямо к продавцу, был очень похожему на жителя одной из южных республик.
- Сынок, это экспонат, он нэ продается и он прыклэин намэртво к Дэду Марозу и он дэнэг стоит, патаму што клыентов зазывает и хозаин голову атарвет, если я его прадам, понял, генацвали?
- Я не Гена, я Вася. И не с Валей, а с Леной, - ответил обескураженный Картузов и внезапно горько заплакал.
Тёма был готов к такому повороту событий, благо знал Картузов не первый день и понял, что настал его выход.
- Батона продавец,- слегка нелепо обратился Тёма к сыну гор - это его первая любовь в жизни, он обещал ей ананас, а ананас только у Вас и больше ананасов нигде нет, и в солнечном Тбилиси не поймут, если узнают, что Вы разрушили хрупкую детскую любовь из-за какого-то буржуазного фрукта и вообще, по законам гор, если гостю что-то понравилось в доме хозяина, тот должен немедленно это подарить и еще барана зарезать и так далее.
Сын гор немного растерялся, но видно было, что задумался.
- А если ему мой «Ауди» понравится, что тогда? – спросил продавец.
- Тогда придется дарить «Ауди», но ему нужен ананас, причем вот этот вот, а «Ауди»ему не нравится, понял, Батона продавец?
Продавец был явно тронут историей любви, рассказанной Картузовым и, спустя минуту раздумий, ответил:
- Трыдцать.
- Чего, тридцать, - переспросил Тёма.
- Рублэй, - не моргнув глазом, ответил продавец.
- Двадцать пять,- пискнул из-под прилавка Картузов.
- Двадцать восэм, – парировал продавец.
- Двадцать шесть и по рукам, - резюмировал Тёма.
- Забирай, - ответил продавец, - если отдэреш.
- Отдеру, - обрадовался Картузов и направился к витрине отдирать фрукт от иностранного Деда Мороза.
- С чучелом аккуратнее, - заявил продавец, когда Картузов без всякого уважения к сединам Санта-Клауса стал немилосердно отдирать от него намертво приклеенный ананас. Когда ананас оказался в руках довольного Картузов, Тёма направился к выходу. «Какая невообразимая глупость тратить такие деньги на какой-то полу ядовитый продукт». Картузов с достоинством рассчитался, продавец положил деньги не в кассу, а в карман, после чего направился в подсобку, взял клей и приклеил к Санта-Клаусу невообразимых размеров грейпфрут. Тёма купил два пирожка и лимонад, после чего взял курс на площадь Декабристов, где намеревался не торопясь откушать.
Все произошло достаточно быстро. Тёма даже не успел опомниться, как начались неприятности, поломавшие все его планы и спровоцировавшие дальнейшие приключения, обрушившиеся на его голову в предновогодний день. Он достал "полароид", который арендовал у своего знакомого, сделал снимок исторического места, потом сфотографировал Картузова с ананасом на фоне Петра Первого с лошадью, потом отдал фотоаппарат Картузову и взяв в руки ананас начал позировать. Картузов отвлекся на достаточно грубые окрики сзади, прошла группа родственников с молодоженами, выкрикивая здравицы, после чего Тёма увидел, что около темного-синего «BMW» громко что-то обсуждают молодые люди спортивной национальности, один из них, размахнувшись битой со всей силы ударил отчаянно жестикулировавшего мужчину, тот упал, а бритый сдернул у него с шеи цепочку и наступил на живот. В общем, разборка как разборка, к этому все привыкли, но вот зачем Картузову понадобилось это фотографировать не смог объяснить никто, в том числе и он сам. Один кадр, второй. Стоявший у машины бандит заметил Картузова и двинулся к нему, Тёма понял, что Картузов его не видит, но сам крикнуть не решился и стал оглядываться по сторонам, разыскивая милиционера. Милиционера не было, а здоровый верзила уже схватил за волосы незадачливого репортера, двое других поспешили к нему. Тёма не обдумывал решение, а действовал спонтанно, как впрочем, и тогда, на клубничной плантации, спася того же Картузова. Он быстрым шагом приблизился к месту событий и на секунду остановился.
- Отдай фотик щенок, - прошипел горилла, - щас я тебе ноги из жопы выдерну.
Картузов со всей силы ударил пяткой по колену державшего его громилу, но на того это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Мужика получившего битой и видимо потерявшего сознание бросили лежать и, не торопясь, направились к Картузову, бита была в руках у одного из приближавшихся и он ей мрачно помахивал. Тёма приблизился вплотную к державшему Картузова уроду и громко проорал:
- Граждане извините за очередное беспокойство, - после чего, увидев, что граждане то ли не слышат его, то ли не хотят слышать, со всей силы одел ананас на бритый затылок картузовского обидчика. Тот завыл как бегемот, разжал кисть и Картузов выскочил из захвата, деформированный ананас повис на ушах оглушенного верзилы, на секунду оторопели его подельники, а Тёма заорал:
- Бежим, скорее.
Но бежать было некуда, они оказались зажаты между обалдевшими родственниками молодоженов и каким–то дауном, продававшим шарики и загородившим дорогу к отступлению. Преследователи пришли в себя и ускорили шаг, наконец-то разобравшись что к чему, и тут Тёма увидел, что в десяти метрах от него стоит заведенный «Жигулёнок» болотного цвета, ключи торчали в замке зажигания, а хозяин по всей видимости покупал ядовитого цвета шарик. Это был единственный путь к спасению, Тема неплохо водил машину, хотя и не имел прав, « БМВ» бандитов находилась как раз в противоположной стороне, бегом убежать от здоровых парней Тёма, обремененный Картузовым вряд ли бы смог, а если бы их настигли, то вряд ли бы пощадили. Словом машина была обречена на угон, и Тема буквально впихнул перепуганного Картузова на пассажирское кресло после чего уселся сам и с места с жутким скрипом, выплевывая из-под колес грязный снег, сорвал автомобиль с места. Пол метра не хватило горилле с битой, чтобы разбить заднее стекло, в нескольких сантиметрах бита прошла от бампера, горилла упал в грязь, а машина под управлением Тёмы уже выруливала на тротуар, приближаясь к проезжей части. Бандиты бросились к своей темно-синей бомбе, но время было упущено, Тёма «нырнул» в арку и стал, бешено петлять по старинным переулкам.
- Артём Олегович, - это угон, нас посадят! – орал побледневший Картузов.
- А ты хотел, что бы нас убили, баран!? Какого черта ты их снимал, тебе что, делать нечего?!
Мимо проносились дома, арки, переулки, орали прохожие, какой-то ветеран запустил в машину бутылкой, но промахнулся и отбил мягкие ткани зазевавшейся пенсионерке.
- Я хотел милиции помочь, я же пионер, - сквозь слезы проорал Картузов.
- Урод ты, а не пионер, - почему-то тоже громко проорал Тёма, - а они козлы, причем натуральные.
- Ананас жалко, - орал Картузов.
- Заткнись, а то я тебя выкину, - злобно ответил Тёма, ты меня в гроб вгонишь рано или поздно.
В этот момент ожила неизвестно откуда взявшаяся рация... "ВНИМАНИЕ, ВСЕМ ГЛАВНЫМ РАДИОСТАНЦИЯМ, Я «БАЙКАЛ», ТОЛЬКО ЧТО ОТ ПЛОЩАДИ ДЕКАБРИСТОВ СОВЕРШЁН УГОН АВТОМАШИНЫ ВАЗ-2106 ТЕМНО-ЗЕЛЁНОГО ЦВЕТА, ГОСЗНАК: ЕЛЕНА 5644 СЕМЁН РОМАН, ПРИНАДЛЕЖАЩЕЙ ХОЗЯЙСТВЕННОМУ УПРАВЛЕНИЮ ГУВД. МАШИНА ДВИЖЕТСЯ ПО НАПРАВЛЕНИЮ К ЦЕНТРУ, ПРИНЯТЬ МЕРЫ К РОЗЫСКУ И ЗАДЕРЖАНИЮ. ПРИМЕТЫ УГОНЩИКОВ: ПЕРВЫЙ – НА ВИД 17 ЛЕТ, ХУДОЩАВОГО ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ, ВОЛОСЫ ТЁМНЫЕ КОРОТКИЕ, ОДЕТ В ФОРМЕННУЮ КУРТКУ ТЕМНО-СИНЕГО ЦВЕТА, НА РУКАВЕ ШЕВРОН, ВТОРОЙ - НА ВИД 12-13 ЛЕТ, ХУДОЩАВОГО ТЕЛОСЛОЖЕНИЯ, ВОЛОСЫ РЫЖИЕ, ОДЕТ В ЯРКО-ОРАНЖЕВУЮ КУРТКУ, ДРУГИЕ ПРИМЕТЫ УТОЧНЯЮТСЯ. ИНФОРМАЦИЮ ПЕРЕДАЛ «БАЙКАЛ»".
Тёма почувствовал, как холодный пот выступил на спине, он знал, что ему всегда везет как утопленнику, в военное время он бы точно угнал машину военного коменданта. Только сейчас он заметил в зеркало заднего вида, что за задним сидением лежит милицейский маячок, фуражка и жезл.
- 406-й информацию принял, едем, – прохрипела рация.
- 510-й принял, 508-й принял.
Тёма тоже принял информацию, но не знал, что делать дальше... «ВНИМАНИЕ, Я «БАЙКАЛ». НА ПЛОЩАДИ ДЕКАБРИСТОВ ПОСТРАДАВШИЙ, ОТКРЫТАЯ ЧЕРЕПНО-МОЗГОВАЯ ТРАВМА, КРОВОПОТЕРЯ, НАХОДЯЩИМСЯ РЯДОМ ОКАЗАТЬ ПОМОЩЬ, ОРГАНИЗОВАТЬ ДОСТАВЛЕНИЕ ПОТЕРПЕВШЕГО В БОЛЬНИЦУ. ПРИ ЗАДЕРЖАНИИ СОБЛЮДАТЬ ОСТОРОЖНОСТЬ. ПРЕСТУПНИКИ МОГУТ БЫТЬ ВООРУЖЕНЫ. Я «БАЙКАЛ». Тёму не покидало ощущение, что все это происходит в кино, совсем не с ним, а с кем-то другим, он попасть в такую переделку не может, он же хороший, весь положительный, студент лучшего Вуза и прочее, но даже не кусая себя за локоть было ясно, что все происходит в действительности, именно он угнал милицейский автомобиль и именно за ним сейчас и охотятся.
Картузов вцепился руками в торпеду и закрыл глаза.
- 406-й прибыл на место, здесь «Скорая», потерпевшего забирают, продолжаю «Перехват».
«БМВ» показалась неожиданно, Тёма догадался, что все переулки в этом районе радиально сходятся к центру и ловушка нашла угонщиков сама собой. Резко бросив машину вправо, Тёма ушел под арку и промчался по детской площадке, детей благодаря Господу на площадке не было, а алкаш под грибочком даже не среагировал на происходящее. Низко посаженная «БМВ» села брюхом на какой-то дефект покрытия и забуксовала, Тёме хватило этого, чтобы попетляв, проскочить в соседний двор и выехать на параллельную улицу. Тёма уже знал, что если повиснет где-нибудь их «Жигулёнок», бандиты бить их не будут, а скорее всего просто убьют. Это придало силы.
- Отрада – 510-му, вижу преступников, движутся в направлении ул. Дзержинского, приступаю к задержанию.
- Я «Отрада», Вас понял, - всем сохранять тишину в эфире, действуем по схеме.
"Ну, вот, пожалуй, и все", - подумал Тёма, но видать сама судьба благоволила угонщикам. В зеркало заднего вида Тема увидел, как бандитский «БМВ» вылетел из переулка, резко затормозил и буквально подрезал милицейский УАЗик. Время было выиграно и Тёма нырнул в проходной двор и, долго петляя, уперся в тупик. Он выключил зажигание и откинулся на спинку кресла, силы оставляли его.
- «Отрада» – 510, я потерял его из-за каких-то быков, ребята, кто слышит, увидите темно-синюю «БМВ» тормозните и отбейте козлам почки, ублюдки кукурузные…
- Разговорчики в эфире, продолжаем перехват… Ёрш твою медь! - внезапно проорал дежурный, - знаешь, кто тебя слышит? У них там рация, ой болваны…, - слышно было какая досада обуяла дежурного, - Всем тишина в эфире.
Тёма похолодел, но он ждал этого, ждал и надеялся, что преследователи выйдут на связь.
- Сынок, - прохрипела рация, - не делай глупостей, ты еще молодой, вся жизнь впереди, сдавайся по хорошему, тебе один хрен не уйти, будешь дурачить, мы можем применить оружие. Подумай, сынок. Если слышишь меня, возьми на торпеде переговорку на шнуре, слева клавиша, нажмешь и говори, отожмешь - слушай. Давай сынок, мы тебе поможем, подумай о родных.
Картузов жестами показывал, что пора бежать, пока не нахватили, но Тёма дрожащей рукой потянулся к переговорному устройству, нажал на левую клавишу и пытаясь подавить волнение сказал:
- Але, это я угонщик, вы меня слышите? - он отжал клавишу и прислушался, Картузов тоже превратился в ухо.
- Слышу, сынок, где ты находишься?
«В заднице» - прошипел в рацию Тёма, но клавишу при этом не нажимал, у Картузова округлились глаза.
- Одевай телогрейку, - приказал Тёма Картузову, - быстро, - и указал на лежащий на заднем сидении засаленный, прожженный в нескольких местах тулуп выглядевший совершенно мерзко.
- Зачем, - недоуменно уставившись на Тёму, спросил Картузов.
- Затем, мало того, что ты рыжий, ты еще и ярко-оранжевый. Быстро, тебе говорят. – Картузов молча повиновался.
- Алё, милиция, это я – угонщик. Мы не специально украли машину, нас убить хотели, прямо там на площади, мы спасались. Это эта, как ее, крайняя необходимость.
Тема учился на втором курсе и вроде бы сдавал на семинаре эту самую необходимость.
- Те быки на «БМВ», что Вас подрезали, они человека убили, по башке дубиной.
- Я ж сказал – козлы, - прохрипел 510-й, - надо было очередь дать.
- Тишина в эфире, - я тебе дам, очередь. Говорит «Отрада». Сынок, я все понимаю, но у нас тоже крайняя необходимость поговорить с тобой, ты где сейчас?
- Мы не виноваты, но мы торопимся и боимся, машину мы оставим, дверцы захлопнем и я скажу адрес, только поймите, мы не специально, так получилось.
Картузов уже вырядился в ужасающий тулуп и не мигая смотрел на Тёму.
- Василий, слушай и запоминай, запоминай так, чтобы не переспрашивать. Уходить отсюда будем порознь. Встречаемся через час в переходе под Невским, в «трубе», знаешь, - Картузов кивнул, - не беги, не оглядывайся, если меня поймают, тебя я не выдам, жди еще полчаса и езжай в лагерь, скажешь, что был в побеге, про меня ни слова. Только умоляю тебя, будь осторожен, когда-нибудь ты и на собственных похоронах что-нибудь отмочишь. Понял меня?
- Понял,- совсем серьезно ответил Картузов и посмотрел на Тёму.
- Удачи, Василий, я в тебя верю.
Тёма положил ему руку на плечо. В глазах Картузова появились слезы.
- Отставить, Картузов, время – деньги. Иди.
Василий вытер слезу рукой и выбрался из машины. Тёма махнул ему и отвернулся. Ситуация напоминала плохой боевик. Еще минут десять рация угрожала, предлагала скидку, один раз даже обозвала Тёму нехорошим словом, Тёма молчал. Потом, поняв, что Картузов ушел, он спрятал под росовку оранжевую улику, положил на торпеду 10 рублей, столько по его мнению стоила телогрейка, и вновь взял рацию:
- Алё, милиция, это я угонщик, - подавленно сообщил Тёма, - Конногвардейский переулок 26, машина в тупике. Целая и невредимая.
- Ну ты даёшь,- удивленно проговорил дежурный,- сынок, у тебя не больше пяти минут, а впрочем шансов у тебя нет.
- Шанс есть всегда, пока дядя, - сказал Тёма, вышел из машины, прошел метров десять назад по переулку и нырнул в канализационный люк, который совсем недавно переехал. Снег вокруг люка оттаял, горячая вода заливала дно, и было темно, хоть глаз выколи. Спасли спички и диггерский навык первого курса, в подземных коммуникациях Тема чувствовал себя как рыба в воде, вернее крыса. На верху послышался визг тормозов, крики, переговоры по рации. Дядя его обманул, с момента передачи координат прошло не более трех минут, по верху он бы уйти не успел. Но за милицию стало приятно.
Много интересных тайн хранят питерские подземелья, много открытий можно сделать, много интересного узнать, но можно сломать ноги или шею. Тёма был далек от разгадки тайн подземелья, а вот к возможности остаться без головы, был как никогда близок. Балки, металлические прутья, ямы и колдобины встречались на каждом шагу, к нестерпимой вони Тёма привык быстро, а вот к крысам привыкнуть не мог. Он слышал о чудовищных крысах, поедающих человека целиком, но не верил этому, слышал о приведениях и духах умерших бояр, но единственным духом, которого он встретил, был пьяненький БОМЖ, попросивший денег таким будничным тоном, как будто сидел на паперти у Казанского. Тёма не дал ему денег, вынужденное приобретение за червонец ободранной куртки подкосило его финансовое благополучие, кроме того, Тёма не на шутку испугался, БОМЖище вылез неожиданно, в полной темноте и даже не сказал «пожалуйста». А это хамство.
Всю дорогу Тёма думал о Насте. "Как же так, ведь она отказалась ехать к нему, потому, что не хочет бросать в Новый год семью, хочет провести праздник дома, у телевизора, с любимой собакой. И вот те на… Уехала в гости. К кому?" Тёма испугался, того, что он ревнует, а ревность и зависть, по его мнению, были самыми мерзкими чертами человеческого характера. Он вспомнил, как она приходила к нему в общежитие, как встречала его после разгрузки вагонов, оглядывая до блеска убранную ей комнату. «Типично мужская пещера, что ж я буду пещерной женщиной», - говорила она при этом и улыбалась. Как все это было давно. Они катались на горке у зоопарка и когда проголодались, Настя отправила его добывать мясо, упомянув, что пещерная женщина предпочитает мясо пещерного медведя и Тёма долго убеждал ее, что купленная сосиска сделана как раз из такового. Они долго смеялись, а потом пещерная женщина добыла лошадь, и они катались по парку, пока лошадь не стала брыкаться, а деньги не закончились. И вот теперь в Новогодний день Настя в гостях у черт знает кого, он в сыром подземелье пугается Бомжей, Картузов вообще неизвестно где и их обоих ищет милиция. Веселый денёк.
"Нет, Настя определенно меня любит и поехала скорее всего к этой выпендрежнице Шаповаловой, смотреть новые костюмы", – успокаивал себя Тёма, - "женщина она хоть и пещерная, а к шкуркам все равно не равнодушна".
Над головой был люк, первый попавшийся Тёме на глаза. По ржавой лестнице он поднялся наверх и неимоверным усилием отодвинул крышку. Тёма даже не удивился, когда увидел у своего носа форменные милицейские сапоги инспектора ГАИ. "Что им дома не сидится", - подумал Тёма и попытался соскочить вниз, но гаишник уже с интересом уставился на появившуюся в люке голову. Спасла Картузовская куртка. Тёма повязал ее поверх шеи и улыбнувшись совсем не удивленному милиционеру, сказал: «Служба газа, с Новым годом!» Инспектор почему-то козырнул ему в ответ и очень кстати перекрыл движение. Без особых приключений Тёма добрался до «трубы».
Кого здесь только не было: и панки, и рокеры, и еще какие-то пестрые уроды с бритыми лысинами. Тёма не любил неформалов и относился к ним с опаской. Побродив по «трубе», Тёма понял, кого там не было, там не было Картузова, который судя по часам уже давно должен был околачиваться где-то рядом.
- Брат, - обратился к Тёме какой-то тщедушный парень в белом балахоне, и с каким-то кольцом в носу, - а ты уже спасся?
Тёму передернуло: «А этот клоун откуда знает». Он подозрительно посмотрел на обратившегося.
- Мы все спасёмся, все, Господь любит нас, приди к нам, найди любовь его и вознесись.
У Тёмы совсем не было желания возноситься куда-либо, а тем более с таким красавцем. Он действительно только что спасся и больше всего хотел найти Картузова, а Господь, если он действительно всевидящ, должен помочь ему в этом. Парень не успокаивался и, уцепившись за Тёмину одежду, притягивал его к себе.
- Мы вознесёмся, вознесёмся, - шептал парень и закатывал глаза.
Тёма решил, что если клоун не отстанет, он вознесёт его досрочно, но тут Тёма увидел нечто, что заставило его вмиг забыть обо всем на свете. Зрелище было действительно не для слабонервных, Тёма похолодел. По «трубе» бегал и орал Картузов, за ним бежала полная женщина и орала басом: «Стой, недоносок, мы ж тебе добра желаем». За воплощением доброты бежал милиционер и вовсе орал матом, но что самое интересное, всю процессию замыкал хорошо одетый мужчина в пенсне и орал на чистом английском, добавляя самый известный русский артикль. Тёма открыл рот и остолбенел. Картузов явно уходил от погони, но какая-то прогрессивная пенсионерка ухнула его сумкой по голове, Картузов споткнулся, облокотился на стену, к ней же со всего размаха его пригвоздила, не ожидав такого маневра, добрая тетенька больших размеров, через секунду вязать Картузова принялись милиционер и дядя в пенсне, хотя лучше бы он этого не делал. Извернувшись, Картузов двинул его сапогом между ног и дядя согнулся, пенсне упало, но не разбилось, но что-то остальное у дяденьки разбилось определенно, потому, что он дико завыл и смесь русской и английской ненормативной лексики заполнила гулкую атмосферу «трубы».
Картузова выследили, опознали, сейчас он расколется и это конец. Конец учебе, лагерям, карьере и прочему. Скандал, суд, тюрьма, в лучшем случае стройбат – вихрем пронеслось в голове у Тёмы. Но больше всего было жаль самого Картузова, точно будут бить, а бить–то его не за что, машину угнал Тёма, Тёма морочил голову дежурному, Тёма, в конце концов, сам взял Картузова из лагеря, поволок на площадь, грохнул ананасом бритого, все сделал он сам, а бить будут Картузова и помочь ему никак нельзя. Как же его все-таки выпасли?
Брыкающегося Картузова поволокли на улицу, Тёма на дрожащих ногах поплелся за процессией, его охватила паника. Отбить Картузова у этой тётки было бы ещё можно, но милиция… Отбить преступника у милиции – это точно тюрьма. Провалились. И всё же что-то не укладывалось в обычные рамки задержания преступника. Преступнику никто не орёт, что желает ему добра, и при чём здесь иностранец? Очередное беспокойство затягивалось и приобретало угрожающие формы.
Разгадка наступила очень быстро. Картузова поволокли в большой и красивый автобус, на борту которого громадными буквами было написано «АРМИЯ СПАСЕНИЯ», а на крыше красовался плакат: «БЕЗДОМНЫМ ДЕТЯМ - ДОСТОЙНУЮ ВСТРЕЧУ НОВОГО ГОДА!!!». В автобусе сидели страшные уголовные рожи лет 12-14-ти и показывали прохожим неприличные жесты. Тёме полегчало. В такой шикарной телогрейке, как та которую пришлось приобрести в угнанной машине, Картузов был похож на персонаж «Республики ШКИД», не удивительно, что на Невском его повязали и теперь организуют ему достойную встречу Нового года. Теперь надо действовать хладнокровно и быстро, пока Картузова не усыновил какой-нибудь австралиец или добрая тетя не свернула ему в благотворительном порыве шею.
Редакционное удостоверение университетской газеты было в кармане, вместе со студенческим. Тёма посмотрелся в витрину, пригладил волосы и направился к автобусу. Картузов, как перепуганный зверёк сидел на заднем сидении и затравленно смотрел на улицу. Увидев Тёму, он чуть не заорал, но тот вовремя сделал ему знак. Картузов замолчал и уставился на своего воспитателя. Жестами Тёма объяснил страдальцу, что всё в порядке и он его спасёт, после чего направился прямиком к молоденькой милиционерше, которая стояла у дверей.
- Здравствуйте, - бодрым голосом сказал Тёма, - я журналист газеты «Петербургский Университет». У меня редакционное задание написать статью про вашу благородную акцию. К кому я могу обратиться?
- Это к Рэйчел, не ко мне, я и так уже мозоль на языке натёрла, - как–то недобро ответила милиционерша и потеряла к Тёме всяческий интерес.
- А где я могу поговорить с этим благородным Рэйчел, - спросил Тёма и ещё раз улыбнулся.
- В притоне она – ждет новую партию.
- Где?!- Тёма едва не потерял дар речи.
- В притоне, тьфу ты чёрт, в приюте, совсем заговариваться начала. Надо Вам так туда и езжайте, а я интервью не даю. Садитесь в автобус, последнего тащут.
Большая тётя за шкирку волокла совсем чумазого паренька похожего на Маугли и пахнущего клеем «Момент». На вид ему было лет девять.
- Куда меня, тётенька? - спросил Маугли сквозь слёзы.
- На ёлку, скоты, пойдёте, потом в филармонию, потом обреем, отдраем и в приёмник, нечего город коптить, - басом сказала тётя, забросила Маугли в салон, а потом с трудом втиснулась туда сама.
- А тебя сразу в тюрьму, большой уже, будешь лес валить, - сказала она, указав пальцем на Тёму, и ему в очередной раз стало нехорошо.
- Я журналист, я статью писать буду про Вашу благородную миссию.
- Чёрт бы её побрал, эту миссию, я бы их поутопляла, а не бумагу портила. Эта Рэйчел совсем свихнулась на своей благотворительности. Пусть бы сама и ловила своих щенков, а мне в Роно копейки платят, а за это новогоднее сафари и вовсе не заплатят, - она грузно погрузилась в кресло и стала есть бутерброд. Тёма сглотнул слюну. С того момента как они ели на площади прошло немало времени.
Автобус ехал не торопясь, медленно тянулось время, за окнами сновали люди, работали Новогодние ярмарки, всеми цветами радуги переливались ёлки. Кто-то наверно уже готовил праздничный ужин, Настя надела свое лучшее платье, город живет ожиданием праздника, лишь он, Тёма едет чёрти–куда, спасать, своего пионера, который в очередной раз доставил ему очередное беспокойство. И все-таки без Картузова было бы скучно. Тёма вспомнил лагерь, который где-то далеко живет предвкушением новогодней ночи, уже, наверное, играют сказку, девчонки готовят салат, Славка прикрепляет к настоящей бороде искусственную, директор Хижнякова как всегда беспокоится всё ли готово, чудесное время. Заметила Ольга их отсутствие, вряд ли, Славка прикроет, но только если они успеют. А вот успею ли? Вопрос. Плохой боевик в самом разгаре. Хорошо горилл скинули с хвоста - на свои похороны точно бы не опоздали.
За окнами проплывал уставший от праздничных хлопот город. Вечерело. Тёма оглянулся на Картузова, тот спал. Перегрузки даже для такого разбойничьего организма как Картузовский оказались запредельными. Тёма тоже устал смертельно и хотел только одного – вернуться в лагерь и лечь спать. Ещё он хотел увидеть Настю, но мысль о ней доставила боль, и Тёма заставил себя отвлечься.
Автобус подошёл к явно аварийному зданию, пришвартовался у замызганного подъезда и отловленных детей начали выгружать под конвоем большой тёти и инспекторши, которая нервно смотрела на часы и злобно на пойманных.
Рэйчел оказалась очень симпатичной американкой, со светлыми волосами, стройной, подтянутой, оптимистично настроенной, лишь морщинки у глаз выдавали её возраст. Тёма тихо выдохнул, напялил дежурную улыбку и плавно соскочил на землю. Детей пинками загоняли в подъезд, Рэйчел что-то громко говорила по-английски и улыбалась во весь рост. На дверях одной из квартир красовалась надпись: «АРМИЯ СПАСЕНИЯ». И что за дурная привычка – спасать всех кого ни поподя,- подумал Тёма, - здесь спасают, в «трубе» спасают, дурдом какой-то.
Рэйчел подошла к нему сама.
- Хай, - оскалилась она в чисто американской улыбке. «Бай-бай», – хотел сказать Тёма, но сказал совсем другое на довольно сносном английском. Рэйчел пришла в неописуемый восторг от того, что к ним пожаловал журналист и пригласила Тёму в помещение. Стены внутри были слеганца обшарпанными, свежими были лишь плакаты армии спасения и тараканы, кое-где бегавшие по стенам. Интервью с Рэйчел заняло полчаса и то только потому, что Тёма её остановил, когда она стала восхищаться Горбачевым вообще и перестройкой в частности. Поймавший удачу за хвост Тёма выразил желание побеседовать с воспитанниками, Рэйчел вновь пришла в восторг и предложила Тёме самому выбрать объект интервью. Тёма прошел в коридор и стал выискивать глазами Картузова, намереваясь именно его интервьюировать, пока того не обрили наголо.
Картузов сидел на корточках в углу комнаты и играл в карты с каким-то грязного вида спасаемым жутко пахнущим бензином.
- Мальчик, как тебя зовут?- улыбаясь Картузову спросил Тёма.
- Аристарх, - ответил Картузов.
«Начинается», - подумал Тёма,- «где-то мы это уже проходили».
- Аристарх, я хочу поговорить с тобой о твоем несчастном детстве, пойдем со мною, - Тёма взял за руку Васю-Аристарха и повел в комнату отдыха, где его ждала Рэйчел. Она опять улыбнулась и округлила глаза, отчего стала похожа на Наталью Дарьялову.
- Гуд бой, найс чаилд, - ворковала Рэйчел. Тёма смотрел на неё злобно, но она этого не замечала. Какой-то верзила-педагог совсем не иностранного вида, прознав про журналиста пристроился в углу и Тёме пришлось на полном серьёзе выслушивать полный слез и ужаса рассказ Картузова о его скитаниях по подвалам и прочих неприятностях. Тёма ещё раз поразился способности Картузова столь беззастенчиво врать. Тёма аж заслушался, но когда Вася дошел до того места, где он воровал картошку с прилавков и занимался карманными кражами у иностранцев, Тёма его перебил, дело могло принять нехороший оборот. К вящему ужасу Тёмы Картузов заявил, что его папу звали Артём Олегович, что тот его бросил в трудную минуту, но Картузов его простил и теперь ждет, когда папа за ним приедет и увезет его в Мозамбик, где постоянно работает продавцом пончиков. Укор был несправедлив, и Тёма сказал Картузову, что если он будет не по делу обвинять папу бог знает в чем, то папа может совсем не приехать, так как он, Аристарх, видимо ему жутко надоел. Картузов намек понял и уверил Тёму, что папу очень любит и ждет и надеется, что тот привезет ему ананас. Тема аж подавился предложенной Рэйчел булочкой.
Прозвенел звонок, и верзила куда-то ушёл. В помещении кроме Тёмы и Картузова осталась Рэйчел.
- Артём Олегович, надо валить отсюда, пока меня не обрили и не загнали в баню с этими чудиками. Я домашний, я там умру. Да и этот в пенсне сказал, что я могу случайно упасть.
- Ты чё сдурел?- испугался Тёма и украдкой посмотрел на Рэйчел. Она сидела совершенно блаженная и влюбленными глазами смотрела на Картузова.
- Да она не волокёт по-русски, вот смотрите, - и в следующий момент Картузов чуть не довёл Тёму до инфаркта:
- Что смотришь, чучело американское, - сказал он, обращаясь к Рэйчел, - тебя бы так отметелили в переходе, не так бы смеялась, что глазищи вылупила, у себя в Америке лови бездомных, а я домный, воспитанный.
- Не очень ты и воспитанный, перестань быстро, – Тёма посмотрел на Рэйчел.
- Уандефул,- пропела Рэйчел и погладила Картузова по голове.
- Дурак ты и есть дурак, ты опять человека хорошего обижаешь, нельзя так Вася, людей надо любить.
- Но только не надо их спасать, когда не попадя, - сказал Картузов злобно, но было видно, что он смущен. Тёма отвернулся.
- Извините, Рэйчел, - сконфуженно сказал Картузов и посмотрел на Тёму. Тёма был недоволен, но он понимал, что Картузов смертельно устал и агрессия его – следствие пережитого стресса.
Тёма обратился к Рэйчел, надеясь услать её куда-нибудь, чтобы по–тихому смыться вместе с Картузовым, он рассказывал, что торопиться в лагерь, что хочет посмотреть какие-нибудь фотографии и всё в таком духе. Рэйчел немедленно удалилась, напевая рождественскую песенку.
- Уйти нельзя, - сказал Картузов приглушенным голосом, - я все выяснил, на воротах охранник, окна зарешёчены, с боем тоже не пробиться, охранник здоровый. Правду тоже говорить нельзя, сдадут для проверки в милицию, там и засядем.
- Что делать будем?- спросил Тёма, также приглушенно.
- Будем комбинировать.
- Хватит, ты докомбинировался, если ничего не получится, поговорю с Рэйчел, постараюсь объяснить, хотя вряд ли она поверит.
- Да… я сам с трудом верю, что все это было с нами. Ананас ещё жалко...
- Меня тебе не жалко? – спросил Тёма громче.
- Жалко, – ответил Картузов, и Тёма ему поверил.
Толкая впереди себя огромную тележку, набитую апельсинами и бананами, в комнату вошел верзила. Ананасов в телеге не было и Картузов потерял к ней интерес. За верзилой вошла Рэйчел и голосом, которым объявляют о заключении брака, объявила, что Армия спасения дарит детям из Тёминого лагеря эти продукты и желает им, чтобы они пришли к Господу и желает им Счастливого Рождества. Тёма учтиво поблагодарил Рэйчел, заверил в искренней признательности и попросил, если можно, большую коробку для подарков. Верзила принес с кухни коробку из-под телевизора и удалился, Рэйчел пошла, просить мужа довезти Тёму с подарками до вокзала. Тёма моментально одним прыжком оказался у телеги, подогнал ее к двери кладовки и вывалил все подарки на пол, после чего кладовку закрыл.
- Лезь в коробку, быстро, - скомандовал Тёма Картузову.
- Да вы что, не полезу, там же не удобно, - обалдел Картузов.
- Лезь тебе говорят и не выпендривайся, другого шанса не будет.
- Может как-нибудь по другому, - попытался поторговаться Картузов.
- Не хочешь – оставайся, я поехал.
- Нет, нет, лезу, лезу, лезу, – торопливо выпалил Картузов и погрузился в коробку, которая была, как специально подобрана под Картузовские габариты.
- Не вздумай кашлять и чихать, повяжут – сядем, - сказал Тёма перевязывая коробку скотчем, взятым со стола.
- Пару апельсинчиков дайте, - жалобно из коробки попросил Картузов.
- Облезешь, - огрызнулся Тёма, но потом вспомнил, что Картузов весь день практически ничего не ел, одним прыжком достиг кладовки, взял два апельсина с бананом и просунул их в щель.
- Что такие маленькие, - возмутился Картузов.
- Рот закрой, ты и такие не заслужил.
- Ладно Вам, я же это от голода, - промямлил Картузов и стал устраиваться поудобнее.
- Это Гарри, мой муж, - радостно сообщила Рэйчел, и Тёма пожал Гарри руку.
- Мальчишку я отпустил, он в туалет просился. В общем интервью получилось хорошее, - непринужденно проговорил Тёма и посмотрел на коробку.
- Ну и как он Вам? - на ломаном русском спросил Гарри.
- Да, честно говоря, несколько туповат, - ответил Тёма, - понимает все с третьего раза. Ну это наследственность. - Теме показалось, что коробка хрюкнула.
- Очэн плехой малчик, злой, но будем перьевоспитывать, трудом и мольитвами, - деловым тоном обрисовал Гарри дальнейшую судьбу Картузова.
- Честно говоря, не помешало бы, - добавил Тёма, - можно бы и розгами.
- Я тоже за розги, меня пороли и я сталь человьеком, но Рэйчел через чур добра к ним, - резюмировал Гарри и попытался поднять коробку.
- Тяжеляя, - с усилием произнес он и Тёма бросился ему помогать, чтобы Картузова вдруг не стали частично разгружать. Рэйчел согнулась над коробкой и стала долго выводить на ней мудреный автограф. Картузов перестал дышать.
Пока Гарри копался с двигателем, Тёма поудобнее пристраивал коробку в багажнике.
- Зря Вы так, про наследственность, и про тупого тоже, у меня папа - милиционер, а мама - учитель, - пробубнила коробка голосом Картузова, но Тёма проигнорировал это заявление упакованного подростка.
Тёма с Гарри вынесли коробку на улицу и загрузили в багажник «Фольксвагена». Тёме вдруг нестерпимо стало жалко Картузова, но ему он об этом соответственно не сказал. Всю дорогу Гарри нес какую-то чушь про систему образования в Англии, о том, как бабушка, жена лорда, порола его розгами и ставила коленями на соль. Тёма кивал и со всем соглашался. Гарри говорил, что понял Россию, понял загадочную русскую душу, но уже при разгрузке на площади перед Финляндским вокзалом Гарри убедился, что Россию понял не до конца: он абсолютно не понимал как апельсины могли почистить себя сами – в багажнике рядом с коробкой лежали апельсиновые шкурки. Тёма мысленно обругал Картузова и попытался запарить мозги удивленному Гарри. Лишь природная сообразительность потомка лорда не дала ему возможности разоблачит обман. В недоумении Гарри попрощался с Тёмой, пригласил в Англию и Америку и спешно уехал, переваривая весьма наглое поведение в общем-то спокойных от природы фруктов.
- Слышишь? - пнул коробку Тёма, - ты хотя бы думай, что делаешь. Этот дятел едва не расколол нас. Зачем зараза шкурки выкинул?
- Они аппетит раздразняли, - шепотом ответил Картузов, - вот я их и выкинул.
- Ты б ещё нагадил там, бестолочь, он бы точно офигел от русской души.
- На свободу можно?, - вопросила коробка.
- Сиди не вякай, - ответил Тёма коробке и еще раз её пнул, - сейчас я тебя отволоку за угол, тогда и вылезешь.
Тёма не видел, как прохожие шарахались от молодого человека, разговаривающего с коробкой. И зря. Бдительный гражданин сообщил в пикет о подозрительном типе странной наружности, регулярно пинающем коробку из-под телевизора.
Сержанты – люди не торопливые, и у Тёмы было время смыться, но тут вновь произошло непредвиденное. Сумасшедшая старуха схватила Тёму за рукав и страшным голосом проговорила:
- Конец света грядет, Сатана приходит в мир, черти ото всюду полезут, кровь будут пить, Антихрист придет, Смерть нам, смерть!
Тёма попытался высвободиться из захвата, но старуха оказалась бойкая:
- С минуты на минуту появится Сатана, муки адовы нам всем, бойтесь, бойтесь!!!
- Бабуля, отвали, - ласково сказал Тёма и в очередной раз, попытался высвободиться.
- Сержант Подкопытко, линейный отдел внутренних дел на транспорте, - сказал подошедший сержант Подкопытко и добавил: - Воруем?
«Да что они все сговорились?», - подумал Тёма, но по спине все-таки пробежали мурашки.
- Да нет, подарок вот маме везём, - неестественно улыбнулся Тёма.
- Посмотрим, разберёмся, накажем, - отчеканил сержант Подкопытко и обратился к сумасшедшей старухе, - а вы, мамаша, понятой будете, зафиксируете так сказать… факт.
- Сатана явится с минуты на минуту, черти полезут из всех щелей, спасайтесь!!!
«Еще одна спасительница, бога душу твою мать», - богохульственно подумал Тёма и стал лихорадочно думать, как выпутаться на этот раз.
- Полезут, полезут черти, Антихрист придет, кровь, кровь, кругом кровь, - вопила старуха, чем страшно раздражала Тёму.
- Не кричите, гражданочка, - придет – досмотрим, разберёмся, накажем, – ответствовал страж закона.
«Дурдом», – констатировал Тёма.
Вторым понятым оказался совершенно гнусного вида алкоголик, извлечённый из камеры, который заявил первой понятой, что уже видел чёртиков, вылезающих ото всюду и такого счастья ему больше не надо.
- Значит, телевизор - маме, - Подкопытко сдал отдирать скотч от картона, - посмотрим, проверим, накажем.
- Антихрист придет, черти полезут, - кричала мамаша.
- Заткнись, дура, - орал алкоголик, встречавшийся с чертями.
Тёма зажмурил глаза и попытался представить себе, что же сейчас будет. Бабка заорала нечеловеческим голосом и стала креститься.
- Накаркала, тварь, - просипел побледневший алкоголик и с криком «Сгинь!», грохнулся в обморок.
- Отставить, – не своим голосом прошептал Подкопытко. Тёма застонал.
Из коробки, словно восточный джин, в жуткой телогрейке с кожурой банана на голове медленно вылезал Картузов. Понятая забилась в истерике, понятой не подавал признаков жизни, страж закона почему-то взял под козырек, но увидев перепуганного до смерти подростка, взял себя в руки, а потом в эти же руки взял Картузова и поставил его на пол.
- Как это понимать, молодой человек? - хмуро спросил сержант, глядя на побледневшего Тёму.
- Сюрприз маме, - нашёлся Тёма, - новогодний фант, прикол, понимаете, мама у нас прикольная, приколы любит.
- Прикольная, значит, любит говоришь… Разберёмся, досмотрим, накажем. Давай телефон мамы.
На Урале у Тёмы был телефон, но мама бы вряд ли поняла такого рода прикол, и Тёма ответил:
- Мама на даче, дома дядя, он в курсе, - и назвал телефон.
Тёма редко виделся с дядей Володей, он жил в Питере, приходился матери двоюродным братом. Отношений они не поддерживали. Мать не поощряла контакты Тёмы и Владимира, говорила, что он настоящий бандит, мафиоза. Володя не отрицал, но и не подтверждал этого, но квартиру имел действительно шикарную, а о месте работы Тёма не спрашивал. При всем негативном отношении к нему матери Тёма испытывал к Володе определенную симпатию и небезосновательно считал, что это взаимно. Володя был не разговорчив, спокоен как танк и никогда не был жадным. В тайне от матери Тёма иногда занимал у него деньги до стипендии. Володя никогда не отказывал, один раз даже предложил переехать из общаги к нему. Где-то, неизвестно уж где, дядя Володя научился не задавать лишних вопросов, и эта его черта сейчас была как нельзя кстати.
Тёма взял трубку и набрал номер сотового телефона.
- Слушаю, Греков, - отозвался в трубке Володин голос.
- Володя, это Артём, меня привели в милицию в пикет на Финляндском и не верят, что Васька твой сын, мы с ним тут неудачно пошутили, нужно засвидетельствовать, а мать, ты знаешь, на даче.. ну во общем так.
Тёме было страшно неудобно, но другого выхода не было, если Володя все понял, можно проскочить неприятности, если нет – труба.
- Сиди там, буду через 10 минут, - сказал Володя спокойным голосом и раздались короткие гудки.
Алкаша увели в медпункт, полоумную бабку выгнали, Картузова с Тёмой посадили на скамеечку у камер. Они сидели молча и каждый думал о своем. Тёма о Насте, Картузов об ананасе.
Прошло ровно десять минут, у окошка дежурного появился как всегда молчаливый и безупречно одетый дядя Володя.
- Я Греков, вот моя визитка, - он положил визитку на стол через окошко.
– Здесь мой сын и племянник, я приношу за них извинения, сожалею, что отняли у Вас много времени, ребята молодые, возможно, пошутили неудачно.
- Вот, почитайте,- протянул им рапорт сержант, а сам взял в руки отливающую золотом визитку, по выражению его лица Тёма понял, что визитка подействовала.
- Василий, придём домой, будешь наказан. Артём, я не хочу, чтобы мать расстраивалась, ей ничего не говорите и впредь так не шутите.
- Хорошо, дядя, - едва скрывая восхищение, произнес Тёма.
- Ладно, папа, только не ругайся, - добавил Картузов. Володя пристально посмотрел в глаза стражу порядка и спросил:
- Сержант, в честь праздника не откажитесь, прекрасный «Хайникен», - и, не дожидаясь ответа обернувшись, сказал что-то сзади стоящему парню, также прекрасно одетому, и с явно спортивной фигурой.
Через пол минуты на столе дежурного красовалась целая упаковка прекрасного баночного пива, сержант поспешно сунул её под стол:
- Благодарствую, - он оглянулся по сторонам, проверяя все ли спокойно.
- Я могу идти?
- Да, да, распишитесь только, - поспешно ответил сержант и опять обернулся.
- Сержант, - спокойно сказал Володя, - у меня кисть вывихнута, может ты сам там чиркнешь потихонечку. Ну вот и славненько,- закончил Володя не дожидаясь ответа, пропустил вперед Тёму и Картузова, после чего вышел сам и обратившись к молчаливому парню бросил:
- Альберт, принеси что-нибудь холодненького, - и, глянув на Картузова, добавил, - да, и без градусов.
Альберт подошел к перламутровому «Плимуту», открыл багажник и достал «Колу».
- Володя, как я могу тебя отблагодарить? Ты действительно нам очень помог, - Тёма уже и не скрывал благодарности единственному родному человеку в Питере, пусть даже он сам Аль-Капоне.
- Матери в письме напиши, что я, мол, поздравляю. Если что помочь надо, пусть пишет, - он задумался. - Зря она так, можно было как-то по другому уладить… А впрочем этого не пиши, не надо, просто привет передай.
- Хорошо, Володя, передам обязательно, – сказал Тёма. Картузов восхищенно смотрел на перламутровый «Плимут», бока которого отливали радугой в новогодних огнях, - Володя, сфотографируйся с нами. У меня «Поляроид», правда, чужой, но бумага моя. - Было заметно, что Володя задумался. Прошло секунд двадцать, и он крикнул:
- Альберт, сними нас.
Вспышка на секунду озарила небо и Тёма прищурился. Ещё через минуту фотография была готова и Тёма решил, что обязательно пошлёт её матери.
- Артём, тебя подвезти? – спросил Володя.
- Нет, спасибо, мне в Зеленогорск, я в лагере. Там хоть кормят задарма.
- На вот возьми, других нет. И не отказывайся, это подарок, – он протянул Тёме купюру.
- Не надо, Володя, у меня есть, ты не так понял.
- Ты весь в отца, мы с ним не ладили, а жаль. Бери, мальца покормишь, смотри как он на «Шаверму» смотрит, сейчас съест глазами.
Так оно и было в действительности, хотя Тёма и не исключал того варианта, что Картузов контролировал ход разговора.
- Спасибо, Володя, вообще это кстати, мы тут ананас везли подруге и грохнули его об одну дурную голову. Ну ничего, время есть, купим где-нибудь.
- Чудак, не купишь ты нигде ананас вечером.
Володя открыл телефон, набрал номер:
- Исмаил привези к часам ананас, отдашь Артёму, он ждет… Обычный ананас, с пальмы… Давай.
Телефон перекочевал во внутренний карман пиджака.
- Все, Артём, мне пора, с праздником, племянник, – и он крепко обнял Тёму. У того на глазах выступили слезы. Володя повернулся и пошел к «Плимуту». Альберт открыл дверь. Володя обернулся:
- Про мать не забудь, пусть напишет, мы теперь одни родственники на всём белом свете.
- Напишет, обязательно напишет, - крикнул сквозь комок в горле Тёма.
«Плимут» рванул с места, к нему немедленно присоединилась черная «АУДИ». Тёма стоял и молчал. Рядом с ним стоял Картузов и тоже молчал. «Вот оно ведь как получилось. А Володя-то, похоже, одинок. Мать должна это понять».
Ещё менее разговорчивый Исмаил появился через пятнадцать минут, отдал Тёме ананас и растворился в привокзальной толпе.
Поесть им так и не удалось – купюра, которую Володя дал Тёме, оказалась пятидесятидолларовая, обменные пункты закрылись, менять на руках Тёма не хотел.
Прижав к себе ананас как любимую женщину, Картузов двигался по перрону, глаза его слипались, но хорошо знакомый огонек горел в них не переставая, он представлял как поразится Лена увидев его с ананасом, как заслужит он её любовь и утрет нос всем, кто смеялся над ним и его затеями. Что ж, ради этого стоило пострадать.
- Гиббон, смотри, щенки, те самые?, – раздался голос сзади и оборвал тишину в измотанных, но было уже успокоившихся душах. "Засада", - пронеслось в голове Тёмы, - "Как же так? Ведь все так хорошо складывалось, откуда они взялись?"
- Вася, бежим, - подтолкнул Тёма Картузова, который уже почти засыпал на ходу, - это они, те с площади. «Как же так? Почему? Где же все эти менты? Куда же они подевались, когда нужны. Как же так, почему нас нашли ?», – мысли роем проносились в Тёминой голове и вдруг, как и обычно в экстремальной ситуации догадка пришла почти сразу – вот куда оказывается подевалось расписание поездов с обведенными ручкой часами и минутами отправления и обратным билетом, они выскочили из кармана, когда Тёма одел ананас на голову бритому. Тут и дурак поймет, где их ждать. Ну надо же так, надо было догадаться.
Они бежали вперед, не помня себя от страха, и понимали, что не убегут, преследователи настигали их. Призрачная надежда на электричку, там может быть милиция, много людей. Их не рискнут там убивать при людях. Тёма буквально забросил Картузова в поезд и надежды на спасение тут же растаяли, как первый ноябрьский снег. Вагон был пустой, ни души. Гонка окончилась, Тема и Картузов прижались к стенке вагона, Тема пытался давить на кнопку экстренной связи, но её не было, кто-то и когда-то вырвал и эту призрачную надежду с корнем. Два горилообразных урода, мерзко скалясь медленно приближались к загнанным в угол путешественникам.
- «Полароид» давай, гадина, - прошипел бритый Тёме, от которого и получил утром фруктом по башке. Картузов прижимал к груди ананас и это, видимо, выглядело слишком вызывающе, похоже, что горилл это немного удивило.
- Ну что, дебилы ананасные, - прогнусавил второй, - умирать будете медленно. Гони фотографии, падла.
Картузов медленно достал из куртки три фотографии и положил на скамейку перед собой.
- Разрисуй их, Жбан только быстро, - повелел он бритому, указав на Тёму с Картузовым и стал рассматривать фотографии.
Тот, кого назвали Жбаном, медленно двинулся навстречу. Тёма изготовился к последней битве. Продать свою жизнь, а тем более картузовскую он собрался задорого, но внезапно в руках Жбана мелькнуло лезвие и Тёма понял, что это нож. Присутствие духа почти покинуло Тёму. Шансов на спасение не было.
- Стоп, Жбан, стой, тормозни!, - как-то даже испуганно прервал расправу первый.
– Откуда это у Вас? – спросил он, изменившись в лице, протягивая Тёме фотографию. Жбан оглянулся, посмотрел на фото, и голос его испуганно сел, нож исчез так же быстро, как и появился.
Ничего не соображая, Тёма взглянул на фотографию: на фоне «Плимута» стояли обнявшись и улыбались он сам, Картузов и дядя Володя.
- Жбан, это Грек, падлой буду, это его «Плимут».
- Это не грек, это мой дядя, мы только что расстались, но к электричке он вернётся, - чуть-чуть соврал Тёма, - а Альберт уже наверное нас ищет.
При упоминании имени Альберта Жбан смертельно побледнел:
- Гиббон, валим отсюда, ты, как хочешь, а я валю, это палево голимое, Гиббон, пошли. Было видно как Жбана затрясло. Бритый, не менее бледный, осторожно положил фотографию на скамейку, а остальные две, где он был запечатлён у «Медного всадника» с битой в руках, спрятал дрожащей рукой в карман.
- Дядя Альберт, Дядя Альберт!!! Мы тут, я Вас вижу, идите к нам, – что есть мочи заорал Картузов. Жбан сбил зазевавшегося Гиббона и бросился бежать. Гиббон не долго приходил в себя и столь же стремительно ретировался.
Тёма с Картузовым сели прямо на пол, силы оставили их, все закружилось перед глазами, в горле пересохло, сознание едва не покидало их, руки и ноги дрожали. Если бы вошли милиционеры, Тёму бы точно разбила истерика, но милиционеры не входили, лишь старушка, нагнулась к Картузову и слабым голосом проговорила:
- Помочь, тебе, сынок? Бледный-то какой! Может «Скорую» кликнуть, али милицию?
«Еще одна спасительница, бога душу твою мать», - богохульственно подумал Тёма и стал лихорадочно думать, как выпутаться на этот раз.
"Нет, только не это" - к Теме вернулось сознание, милиции на сегодня было более чем достаточно.
- Бабуля, мы опоздать боялись, бежали, еле вот успели.
- Куды успели?
- Ну, на электричку вот,- указал Тёма в потолок все еще дрожащим пальцем.
- Так она, еликтричка энта, никуды сегодня больше не пойдет, я тут бутылочки прибираю, в депу ее сейчас погонят, на ночь.
Тёма застонал и уже задним числом вновь смертельно испугался. Однако перспектива встретить Новый год в депо не вдохновляла. Тёма встал, помог встать Картузову, и они вышли на перрон. Нужная электричка отправлялась с крайней платформы через семь минут. Было время сходить «попугать зайцев», Тёма прислонился к стенке полуразрушенного гаража, Картузов нырнул в подъезд заброшенного дома. Вышел он через минуту, держа в руках пачку бесплатных газет «Привет, Петербург»:
- Странно, дом расселённый, а газеты кто-то приносит.
- Их не приносят, их выбрасывают, это обыкновенная уловка распространителей бесплатных газет, кому охота в новогодний вечер с ними париться? Выкинь их нафиг, там кроме рекламы ничего нет.
- Нет, - возразил Картузов, - я их приберу, обои дома поклеить, да и сейчас рекламу почитать.
- Ну смотри, мне уже не до рекламы, я сплю, смотри в окно, не то Зелек проедем.
- Ладно, - ответил Картузов и углубился в чтение рекламы.
Ощущение праздника не возвращалось. Они ехали обратно, той же дорогой, что и сегодня утром. За окном была все та же зима, все те же люди сновали за окном радостные и поглощенные предпраздничными заботами. Но все почему-то было уже не так, акценты сдвинулись, навалилась усталость и нежелание двигаться вообще. Праздника не хотелось, слишком много сил отнял праздник его ожидания.
"А Васька молодец", - подумал Тёма, хороший мужик вырастет, если доживет с его-то способностью искать неприятности на ровном месте.
Сам Тёма и от себя не ожидал такой прыти, и от Картузова, и от Володи не ожидал такого могущества. Как он надоел мне – этот город, век бы в него не возвращаться, век бы сидеть в лагере, носиться из угла в угол с пионерами, откапывать закопанные самим же клады, краснеть в тихий час перед Хижняковой, горланить по ночам песни, а по утрам просыпать планерки. Век бы не видеть уголовных рож, из-за которых-то в общем всё и началось, никогда больше не видеть добрую Рэйчел и её сумасшедшего Гарри, избегать какого-либо рода спасений и еще спать - много и долго, у себя в комнате и чтобы обед таскали в кровать.
- Уважаемые пассажиры, извините за очередное беспокойство… "Ух, как надоели, Боже мой, когда же в лагерь, когда всё это кончится?"
- Давай, давай, шагай, переставляй копыта, - раздался в тамбуре грубый мужской голос, – и Новым годом мне мозги не пудри, на следующей, что б ноги твоей в поезде не было.
Из тамбура показался мужик в форменной одежде контролера, за руку он тащил подвыпившего мужичонку.
- Граждане, приготовили проездные документы, у кого нет лучше сами проходите в тамбур, пока милицию не позвал.
Неприятности продолжались, народ засуетился, у многих забегали глаза, кто-то, видать деревенские, потянулись к тамбуру, двое рыбаков решили откупиться рыбой, дедушка приготовил стакан и бутерброд.
Тёма никогда не жил в деревне, рыбы у него не было, магарыча тоже, а глазки его еще некоторое время назад в упор смотрели в лицо смерти, и напугать его теперь уже вряд ли, что могло. Правда, выходить в Белоострове за полтора часа до Нового года также не хотелось, и Тёма принял решение. У Картузова тоже не было сил бояться, он спокойно смотрел, то на ругающего мужичонку злобного контролера, то на Тёму, то на свой ананас, нежно его поглаживая. Тёма знал, что контролеры их окружили, один где-то впереди и вряд ли он гораздо понятливее того, что зашёл сзади. Законопослушный Тёма всегда покупал билеты, но обилие на вокзале беспризорных жбанов и гиббонов, предопределило чисто заячий проезд. Надо было что-то решать.
На Урале у Тёмы был телефон, но мама бы вряд ли поняла такого рода прикол, и Тёма ответил:
- Василий, давай сюда газеты, - обратился он к Картузову.
- Да пожалуйста, они фиговые, - Картузов передал Тёме всю пачку.
- Двигай за мной и не отставай.
- Да, шеф, - ответил Картузов; раньше Тёма не замечал у него такого обращения.
Впереди показался враг, он шел, надвинув фуражку на глаза и как коршун выискивая жертву.
Тёма прокашлялся, вышел в проход и громко, четко, пародируя мерзкие интонации коробейников, заговорил:
- Уважаемые пассажиры, извините за очередное маленькое беспокойство. Издательство «Картузов и сыновья» поздравляет Вас с наступающим Новым годом и предлагает вот такую вот удивительную газету под названием «Привет, Петербург». Из новогоднего номера газеты вы узнаете: ИНТИМНАЯ ЖИЗНЬ ПРЕЗИДЕНТА ЕЛЬЦИНА, АЛЛА ПУГАЧЕВА ЖДЕТ ДВОЙНЮ, У ОГОРОДНИКОВ ОТБЕРУТ ИХ УЧАСТКИ, В НОВОМ ГОДУ ГРЯДЕТ ПОНИЖЕНИЕ ПЕНСИЙ, КАК ПОХУДЕТЬ ЗА 10 МИНУТ, ПЕРВОГО ЯНВАРЯ БЕСПЛАТНАЯ РАЗДАЧА ВОДКИ И МНОГОЕ ДРУГОЕ, А ТАКЖЕ СВЕЖИЕ АНЕКДОТЫ, КРОССВОРДЫ, РЕБУСЫ И ЗАГАДКИ. На прилавках города такая газета стоит пять рублей, мы же работаем напрямую от издательства и предлагаем Вам ее по совершенно удивительной цене – всего пятьдесят копеек.
Тёма чувствовал себя мошенником, но назначить ещё более низкую цену – значит вызвать подозрения. Провалов в истекшие сутки было предостаточно.
Газета пошла на ура. Перепуганные огородики, поклонники Пугачевой, любители халявной водки просто-таки ломанулись без очереди к Тёме, забыв про контролера.
- Граждане билетики, билетики показываем, высажу, - проорал контролер и протиснулся к Тёме:
- Парень, заныкай мне номерок, ладно?
- О чем разговор командир, специально для Вас бесплатно, - сказал Тёма и протянул газету контролеру.
- Ну тогда и для Вас бесплатно, - контролер отстранился, пропустил Тёму с Картузовым, остальных желающих отсёк, грозно призывая всех показать билетики.
Проскочили.
До лагеря добрались без приключений, пока ждали автобус, слушали радиоприёмник, который заботливо защищал от снега угрюмый пенсионер. Картузов первый сообразил, что по радио говорят о них, и дернул задремавшего Тёму за рукав:
"ГУВД Санкт-Петербурга обращается к молодому человеку и мальчику, которые сегодня около 12 часов дня присутствовали при происшествии на площади Декабристов, где в результате нападения бандитов пострадал мужчина с просьбой позвонить в следственный отдел ГУВД по телефону 2780000 и дать показания. Сотрудники милиции просят их не бояться, так в ситуации разобрались и претензий к ним у правоохранительных органов нет, но их показания помогут изобличить настоящих преступников".
Диктор также просила всех остальных очевидцев происшествия позвонить по тому же телефону.
- Вернемся из лагеря, надо позвонить, - задумчиво сказал законопослушный Тёма.
- Надо, - отозвался Картузов и добавил, - вот это тоже передать надо, а пусть не обижают.
Он неизвестно откуда достал две поляроидные фотографии, на одной из них была запечатлена вся банда у «Медного всадника», на второй та же банда у автомобиля с четко просматриваемым номером.
- Ты же отдал все этому уроду, - недоуменно вопросил Тёма.
- Я отдал неудачные снимки, - манерно замялся Картузов, - так сказать авторский брак, а эти я в трусах спрятал, мало ли что.
- Пионер – герой прячет компромат на банду в своих героических трусах, - пафосно подвел итог Тема. «Доказательство в штанах» – интригующий заголовок для очередного номера нашей газеты, кстати, сколько мы намыли?
- Пять рублей пятьдесят копеек, – монеты звякнули в руке Картузова.
- Иди бабуле отдай, видишь вон сидит на скамеечке, милостину просит. Картузов слегка замялся, но потом добавил:
- Может быть Вы и правы, Артём Олегович.
Василий подошел к старушке и вежливо к ней обратился:
- Извините за очередное беспокойство…
«Далось ему это беспокойство, меня уже от него тошнит», - Тема скорчил недовольную мину:
- Картузов, будь ты человеком, наконец, престань же паясничать.
- Извините бабуля, я просто очень устал, сегодня мы мошенническим путем заработали пять рублей пятьдесят копеек, но поскольку мы все-таки честные…
- Картузов! Сейчас бабуля ксиву достанет и нас опять повяжут. Тебе что, мало на сегодня? Отдай деньги и пошли, автобус идет, сорок минут до Нового года.
Автобус подошёл и они в него без труда вошли. Всю дорогу Тёма с Василием придумывали способ вручения Ленке ананаса. Подподушный вариант отпал, ананас был не маленький, сошлись на романтическом преподнесении многострадального фрукта с двенадцатым ударом курантов. По пути в лагерь от остановки они вспоминали прошедший день и сами себе удивлялись. Картузов вдруг стал серьезен и, немного помявшись, поблагодарил Тёму за то, что тот поехал с ним за ананасом, что спас его там, на площади, вытащил из лап Гарри и за все остальное тоже.
- Артём Олегович, мы всегда будем друзьями?, - внезапно спросил Картузов, глядя себе под ноги.
- Нет, периодически, - ответил Тёма, - только в каникулы. Да и не друзья мы вовсе. Ты мой пионер, - Тёма остановился, – хотя чёрт его знает… Давай лапу Картузов, честно говоря, после всего прожитого сегодня мы наверное друзья.
- Я приеду к Вам в городе.
- Вот этого не надо, очередного беспокойства я не переживу.
Картузов не обиделся, недаром в отряде у него была кличка Человек – авария:
- Я буду звонить.
- Звони. Так оно безопаснее. Только у меня нет телефона.
Оставшийся путь они шли молча и вновь каждый думал о своем. У ворот лагеря они остановились.
- Помнишь, как летом клубнику воровали?
- Помню.
- Вот здесь сидели.
- Помню.
- Классно было, да?
- Да, было классно.
Им не верилось, что они у ворот родного лагеря, что все самое страшное уже позади, здесь им ни что не угрожает, здесь их ждут, здесь нет быков и бритых, милиционер здесь добрый и веселый, здесь вкусно кормят и дают на полдник фрукты. В лагере был виден фейерверк и где-то неподалеку малыши пели песню про ёлочку. Ощущение праздника внезапно вернулось к Тёме, он очень захотел быть там со своими друзьями, на дискотеке, послушать поздравление Хижняковой, выпить шампанского, танцевать, увидеть Деда Мороза. Вероятно, Картузов испытывал те же эмоции. Он смотрел в расцвеченное фейерверков небо и улыбался, Тема тоже улыбнулся и они вошли в лагерь, до Нового года оставалось пятнадцать минут. На развилке они обнялись, поздравились и разошлись. Здесь у каждого была своя жизнь.
- Тёмка, привет, как там в городе?, - это Надя с толпой в тридцать человек бороздила просторы лагеря в поисках клада Деда Мороза.
- Скучища, с тоски сдохнуть можно, - ответил Тема, улыбнулся Надежде и направился к своей комнате.
- Меня не искали?
- Нет, все в порядке, С Новым годом!
Природа постаралась, с неба падал мягкий снежок, и небо было чистым. Снег хрустел под ногами и осыпался с деревьев. Все это напоминало новогоднюю сказку и Тёме стало хорошо и спокойно, лишь непонятная грусть затаилась где-то в дальнем уголке сердца. Маленькая иголочка покалывала где- то в глубине, но ощущение праздника, хотя и медленно, но возвращалось.
Тёма вошел в свою комнату и остолбенел. Она блестела чистотой. Все было убрано на свои места, в углу на тумбочке стояла пластмассовая ёлочка, обвитая гирляндами, на столе тарелки с салатами, жареная курица, две бутылки шампанского и свечи. Тема зажмурил глаза, потом открыл их, но ничего не исчезло, все было именно так, как было, то есть невероятно. Тёма стоял, жмурился и не верил своим глазам.
- Типично мужская пещера, - раздался сзади самый любимый и самый знакомый голос, - пока ты видимо добываешь мясо, пещерная женщина добывает в Вашей глухомани шампанское, причем шампанское очень неплохое, заметьте, товарищ пещерный мужчина.
Тёма не мог поверить, что все это на яву, он еще раз зажмурился, потом медленно повернулся. На пороге в белом переднике стояла Настя и улыбалась.
- Здравствуй, чудик, где ж тебя весь день носит?
- Я к тебе ездил, - медленно произнес Тёма.
- А я к тебе, - ответила Настя и вошла в комнату.
За окном падал снег…
Уже далеко за полночь они сидели при свечах, пили шампанское и разговаривали. Тёма как всегда говорил много, а Настя его слушала, он держал ее руку и наслаждался покоем. В дверь осторожно постучали, и в комнату просунулась голова Картузова:
- Артём Олегович, извините за очередное беспокойство, можно мы с Леной немножко погуляем по лагерю.
Картузов был лишним:
- Иди гуляй, подальше, подальше, разрешаю, - отстраненною сказал Тёма.
- Спасибо Вам, - сказал Вася и добавил, - за все.
- Не за что, - ответил Тёма, но Картузов нырнул не на улицу, а в комнату и на стол со свечами перекочевала половина ананаса.
- Это Вам, мы объелись, - прошептал Картузов.
- Наконец-то, - тоже почему-то прошептал Тёма.
Картузов вышел за дверь, но его голова вновь появилась в проеме:
- Тетя Настя, вы такая молодец, что приехали… Вы очень красивая.
- Картузов, скройся, я тебе сказал, а то спать отправлю, - пригрозил Тёма.
- Все. Ухожу, ухожу, ухожу, - Картузов скрылся.
- Тёма, пойдем мы тоже погуляем, здесь так здорово, я так рада, что приехала к тебе.
- Пойдем.
Они не торопясь, шли по аллее имени влюбленных и ловили ладонями крупные снежинки. Метрах в тридцати по той же аллее шли Картузов и его подружка, держась за руки. На снегу лежали шкурки от африканского фрукта, где-то пели «Ёлочку» и «три белых коня», на крыльцо клуба выскочили девчонки в летних платьях и туфельках, за ними в таких же платьях и туфельках выскочили вожатые c доктором и забрали их с собой. Снег падал мягкий и искрящийся.
На крылечке грустно улыбалась Хижнякова.