Мы собрали уже серьезную коллекцию. Солидную. Местных происшествий несерьезного содержания. Вполне себе мелкофилософского характера. Из жизни человеческой породы здешнего замеса.
Теперь гадаем – кому бы ее отдать. Может, в книжку ее оформить?
Сюда в свое время народ отовсюду собрался. На большую стройку. Ну и давай перемешиваться. Как в той Америке.
Получился вполне себе интересный, скажем так, винегрет.
Куда там до него другим местечкам. Скучно у них. У нас – сплошь веселье.
К примеру, мы сейчас расскажем про один день нашего здешнего товарища и ровесника.
Петровича, так мы его в миру зовем. На него забавные случаи сыплются часто. Как на нас тоже и на других наших товарищей и знакомцев.
Петрович среди тех приключений и живет. И в ус не дует. Как будто, так и надо.
А после любит рассказать о своих приключениях. С иронией к себе. Не преминет пошутить. Мол, чего там. Недотепа. Валенок сибирский.
Вот то-то и оно, что с иронией. А другие бы на его месте – с другими чувствами. Более сильными.
Однажды ему вообще повезло. Три забавных случая за день. Утром, в обед и вечером. Словно их подали на завтрак, обед и ужин.
Утром Петрович проходил медосмотр. В нашей здешней поликлинике. С целью производственной профилактики. Все как полагается: очереди, анализы, кардиограмма, рентген, постукивание молоточком в подколенную область… Три дня уходит на всю эту канитель. Десяток специалистов вертят его в своих медицинских руках. Ставят синие штампы в книжку.
Вот он заходит к очередному узкому специалисту. У которого мудреное название, мы его даже выговорить не сможем. Где проверяют уши, горло и нос. Кладет ассистентке врача свои документы, и его начинают вертеть и осматривать. Заглядывают в интересующие их отверствия.
После ставят в нескольких метрах лицом к стене.
Сейчас врачица начнет выговаривать тихим задушевным образом такие, допустим, числа:
- Тридцать шесть… шестьдесят два… девяносто четыре
Подопечный Петрович должен лихо их повторят. Обычная проверка слуха.
Мы лично, когда проходим такую процедуру, сильно волнуемся. Туговаты на ухо стали. У нас пульс и температура тела даже подскакивают. Заячья дрожь в теле наблюдается. Ага. До того переживаем, что нас забракуют. Но – пока справляемся. Изо всех сил пыжимся и держим ушки на макушке.
Значит, встал наш Петрович на ту роковую черту. Стоит. Ждет. Волнуется, само собой. Как мы дрожит. Напрягся из последних сил.
Стоит себе. Целую минуту. Только слышит – как сердце ухает. Да в висках кровь переливается.
Еще постоял. Думает:
- Чего там врач? Уснула, что ли? Или забыла про пациента?
Еще чуть постоял. Подождал.
После поворачивается и смотрит в ее черные медицинские глаза:
-Ну, говорите же что-нибудь.
Таким спокойным заискивающим тоном выдает просьбу пациента. Мол, чего волынку тянете? Жду ваших заветных слов.
Только врач ответила:
- Так я уже все сказала. А вы, видимо, не расслышали совсем.
И смеется своим медицинским вульгарным смехом. Ее напарница тоже лыбится во весь рот.
Тогда и Петрович засмеялся дробненьким ветеранским смехом. Покраснел. Глазами хлопает. Виноват, мол. Опростоволосился.
Смешная получилась сценка, ничего не скажешь. Настроение медицинским работникам было поднято на весь день. И они, покачав головами, с улыбками поставили симпатичному Петровичу нужный синий штамп в его книжку.
В самом деле, не в филармонии же работает человек. В случае чего – может переспросить. Или попросить, чтобы погромче говорили…
А Петрович после обеда пришел на работу. В наше педагогическое подразделение. Которое по линии дополнительного образования. Из области физической культуры.
Там как раз у нас в тот день собрание проводилось. На тему бумажного оборота. Петрович чуток опоздал. Прошмыгнул и сел на задний ряд. Впереди него – весь цвет здешней дополнительной педагогики. Все пятнадцать человек.
Какая-то незнакомая дама выступает и разносит всех в пух и прах. Мол, документация запущена. Отчетность слабая. Журналы ведутся формально, без души. Планы не сверстаны. Сметы не поданы. И так далее.
Мы сейчас отвлечемся. Просветим вас, что это за мадам. Тут все просто – новый современный директор заведения принял сюда на работу личную супругу. Каким-то своим заместителем по части бумажного оборота. Пару-тройку месяцев назад. Принял, но работе ее никто не видел. Такое бывает. Называется – взять в штат мертвую душу.
Картина хоть куда. Сиди себе дома, стряпай пирожки. Ожидай супруга со службы. Он и зарплату за нее получает. Чего на службу ездить?
Помаленьку в коллективе узнали про ту птицу. Ну, узнали и узнали. Не бунтовать же по такому поводу. Новые времена. Такое не редкость. Все можно.
Узнали все, кроме Петровича. Поскольку он ветеран и на отшибе уже. Повторим – туговат на ухо. Прошляпил, короче, он такую новость. Теперь сидит на собрании и недоумевает, что это тут за оратор в юбке разоряется, так переживает за течение бумажных дел…
А та мадам начинает переходить от общего к частному. Ей муж, скорее всего речь написал. Также цифры, аргументы и факты про каждого подчиненного субчика.
Теперь она с важной миной и со знанием дела песочит народ. Каждому лично ставит на вид. Задает вопросы. Слушает ответы. Ставит сроки исправления ситуации.
Так дошла очередь до Петровича. До его упущений в бумажном обороте.
А в конце – вопрос к нему:
- Вам понятны ваши недостатки? Как и когда вы собираетесь их исправлять?
Тут он почему-то встает и говорит своим тихим, приятным и задушевным голоском:
- А вы, собственно говоря, кто такие будете?
Тут состоялась маленькая немая сцена. А потом все эти пятнадцать ударников педагогического труда засмеялись громким ядреным смехом. Со слезами на глазах. И мы тоже, поскольку сцена, достойная Петросяна.
Директор покраснел почему-то. Его мадам смутилась.
Так Петрович второй раз за день поднял людям настроение. И заработал в свой актив еще одно происшествие из жизни наивных чудаков.
Вечером того же дня Петрович подался на рыбалку. Тут у него произошла еще одна встреча.
Буквально настоящего философского характера.
Вот представьте – человек в годах идет на рыбалку. Петрович. Он в душе, да и на практике – вечный тертый рыбак. Идет себе по проселочной дороге. Слева гаражи стоят аккуратным рядком. Справа река Енисей рядом лениво бежит. Горы на другой стороне вертикально стоят. Небо подпирают. Скалы на них сверкают своим серым цветом и отражаются в воде.
Весна на дворе. А там, глядишь, и лето. Какие-никакие планы на летние месяцы в голове.
Словом, жизнь идет себе.
Навстречу Петровичу шагает его старый товарищ. Его зовут Иваныч, он большой прагматик. Все время чего-то там тащит в дом. Всегда весь в работе, несмотря на то, что он пенсионер и живет один. Вечно имеет взмыленный и небритый вид. Не снимает с себя рабочей робы. Может, и спит в ней.
Его последние двадцать лет никто никогда не видел в белых одеждах.
Еще знаменит тем, что у него пять гаражей. В одной простаивает полуходячая машина, а в остальных хранится всякий там скарб, накопленный десятилетиями.
Мы его перечислять не станем. Больно долго. Иваныч любит этот скарб перемещать из одного гаража в другой. Над чем вечно подшучивают его соседи и товарищи. Такое у него хобби. Вечные перевозки.
Или возьмется все это дело перемещать на свою дачу. А потом обратно.
Так живет человек. Подшучивает над собой, что характерно. Понимает ситуацию. Но не может остановиться.
Наши герои искренне здороваются. С теплотой смотрят друг на друга. Поскольку, повторим, они старые товарищи, рядом прожившие молодость и средние годы. Знающие о чудачествах друг друга.
Петрович чистосердечно зовет его с собой:
- Идем со мной на рыбалку. Видишь, у меня три телескопички в рюкзаке. Выделю одну. Посидим, поболтаем на вечерней зорьке.
Но Иванычу некогда:
- Да мне в гараж надо, в тот, что здесь на берегу. Железяку одну позарез ищу, кажется, что она там находится. Срочное дело.
Петрович подумал – да, не свернешь его. Глыба. Добавил:
- Эх ты… Так в своем каком-нибудь гараже когда-нибудь и помрешь.
Он думал, что этим пригвоздил Иваныча. Но не тут-то было.
- А ты на своей рыбалке помрешь – ответил Иваныч и самодовольно улыбнулся своей небритой физиономией. Мол, кто кого уел?
После чего оба рассмеялись мелкофилософским смешком старых милых товарищей…
Так у нас здесь течет жизнь. С шуткой по жизни.
Ну как такую коллекцию не собирать? Когда это все на каждом шагу, когда об это запинаешься ежедневно.
Скорее всего – следующие поколения будет более правильные и скучные. Пусть нас полистают иногда, может – настроение себе поднимут…
Узнают – как деды жили.