Под песни колкие костров
живая рвётся плоть
на части
во тьме раскрытой настежь пасти
я - нерастерзанный улов.
В тоске
пьянея от объятий
кровит душа,
разбита бровь,
с запястий хлынувшую кровь
уж не успеть теперь унять мне.
Ослеп я,
онемел,
оглох,
пронизан желчью сладкой водки
от грязных стоп до подбородка -
и мне ничуть
не помогло.
Канавой вновь
расстелен пух,
перину-грязь укроют лужи
(бывает жарко здесь и в стужу),
сюда остыть пришёл
мой дух.