Считающий мир своим да умрет в муках, потеряв контроль.
Этот человек был не из тех, кто признает свою неправоту. Не из тех, кто между черным и белым увидит сотни и тысячи оттенков их смешения.
-- Вам никогда не казалось, что мир потратил сам себя? – спрашивал он у друзей. – Каким он стал неправильным?
Парни пожимали плечами, не стараясь вникнуть в проповеди товарища. Но находились и те, кто пытался понять ход его мыслей.
Ей он показался очень занятным, и она решила во что бы то ни стало выяснить, чем живет этот человек, что таится у него внутри, откуда берутся его убеждения и в чем они заключаются.
-- Он такой интересный! – кричала она, влюбленная, каждому из своих близких. – Я верю, это тот, кого следует знать! Он такой, такой… Стоящий, глубокий. Я так рада, что познакомилась с ним! Знаешь, я думаю, и тебе следует с ним поговорить, я как-нибудь вас познакомлю, вот увидишь, он…
И так день за днем. От любви теряя голову, она все же понимала, что добиться его не сможет – слишком он хорош, слишком она проста для него. Он все-таки человек более сложного устройства, и она рядом с ним чувствует себя маленькой глупышкой.
И, как бы то ни было, она звала его на прогулки, стремилась поймать его взгляд в каждую из возможных минут, искала случайных встреч, даже провожала его до дома.
День за днем он открывался ей все больше, податливый к появлению нового человека в своей жизни, и вот они уже стали по-дружески доверять друг другу.
-- Я считаю, -- говорил он, -- что чем больше проходит лет, тем более абсурдные вещи происходят вокруг нас. Ты согласна со мной? Люди позабыли о том, что должно быть их главными ценностями. Все одно, все: дешевые фильмы; ничего не стоящие книги; песни, все как одна, про деньги и проституток. Все они перестали думать об ответственности – они больше не заботятся о своем будущем, снимают квартиры, живя лишь «сегодняшним днем», находят, с кем переспать одну ночь, не думая о том, что будет завтра, когда юность их кончится, и они останутся одни, а за плечами будет только бесконечное количество комнат да партнеров… Так неправильно, так не нужно. Их теперь не заботит ничего, кроме осторожности – не задеть бы ненароком чьи-нибудь чувства! Ишь, нашлись, такие из себя чувственные. Они боятся осуждения в обществе, но при этом ведут себя распущенно, не как подобает. Они хотят самореализоваться, но застревают в «сегодняшнем», и это меня бесит. Ну какой может быть разговор об успехе, когда все, что они делают – потребляют бессмысленные сериалы и едят дешевый фастфуд? Ты согласна со мной, согласна?
Но она согласна не была. Она никогда бы не стала делать мир черно-белым, проводить резкие границы греха и благого дела, никогда бы не стала говорить за все человечество, объединяя всех в пустое общее «они». Не увидела бы ничего плохого в том, чтобы жить здесь и сейчас и наслаждаться этим.
Поначалу она лишь слушала и кивала головой, пытаясь понять, в чем причина таких его слов. Откуда в нем столько самоуверенности, убежденности в своей полной правоте? И кем он считает себя? Кто он, чтобы осуждать других? Но позже, осознав, что в нем цветет не доброта и стремление безвозмездно помочь миру, но не что иное, как насильственное проповедничество и откровенное издевательство над людьми, которые могут смотреть дальше собственного носа, она стала пытаться пробудить его от безмятежного сна, так как любила его больше жизни.
Но это стало лишь бесполезными попытками вернуть к жизни убитого ядом возлюбленного, который, однако, принял этот яд самостоятельно.
-- Нет, так неправильно! – восклицал он яростно и, чуть не дрожа от негодования, нервно взмахивал рукой, будто пытаясь стряхнуть с себя какую-то страшную грязь. – Так решительно неправильно! Неужели сама не понимаешь?! О, я думаю, ты поймешь скоро, я думаю, мне удастся тебе все объяснить…
Теперь уже он считал ее несмышленым дитем, но незаметно для себя влюблялся в нее все сильнее и сильнее, пока не осознал, что жизнь без нее станет невыносимой, и более всего его волновал тот факт, что она никак не хочет последовать за ним. Он ведь вел ее вдаль, в белое, пытался вести… Почему же она оставалась в стороне? В то же время она стала себя ощущать никем иным, как наблюдателем некого перфоманса, который непонятно чем и когда закончится. Осознав ограниченность этого человека, она почувствовала, как пропала ее к нему любовь, будто не было ее в помине, и, более того, начала испытывать даже некоторое отвращение к его бесконечным проповедям.
Каждый разговор с ним теперь становился зовом, пропагандой, стремлением показать значение ответственности, стабильности и независимости.
Медленно, но она начала отдаляться, уже жалея о том, как в свое время бежала за ним по коридорам университета, чтобы позже случайно столкнуться лицом к лицу, как звонила ему и писала, как просила провести с ним время. Не все то золото, что блестит – и этот внешне красивый экзотический фрукт оказался на редкость гнилым.
Она пыталась сбежать от него, но теперь он шел за ней по пятам, держа над головой, словно вождь, знамя своего драгоценного мнения.
Никому оно оказалось не нужно. Не стоит и говорить, что на этой планете нашлись бы точки зрения куда более стоящие и гибкие, готовые принять в себя капельку здравомыслия, поймать своим существом что-то новое, что привнесет пользу.
В один день он узнал страшную новость – девушка, в которую он был теперь безумно влюблен, изловчилась нарушить разом все его моральные принципы, пойти против системы, которую он сам же для себя сложил. Кирпичик за кирпичиком выстроил вокруг себя высокую башню, оставаясь за ее стенами.
«Но… Так нельзя…» -- в слезах думал молодой человек, не понимая, как же так получилось, что мир не подчиняется тому, чего он хочет, не ведет себя так, как он полагает нужным. Он видел себя и ее, разлученных границей белого и черного, он был на одной стороне, она – на другой, и переступить эту границу, смешав краски, не смог бы, даже сделав над собой большое усилие.
Считая себя свободным душой, он в самом деле являлся лишь могучим львом в крохотной клетке – нераскрытый потенциал, множество упущенных возможностей для изначально сильного ума, потеря самого себя в строгом разграничении правильного и неправильного. Тяжела судьба моралиста – и этот человек тому явный пример. Он был тем, кто осуждал людей, заточающих себя в рамки, но стал ли кем-то, отличным от них? Он был тем, кто самоотверженно провозгласил себя проповедником, и да погибнет он от непослушания окружающих.