Хруст, ударив заточкой Якова Моисеевича, поехал за бабками. В это время Сучок находился у Лезвия. Тот давал наставления, как раскрутить юриста, чтобы он заговорил, он должен знать, где девчонка. Теперь зная его лежбище, установить за ним слежку, если в течение недели девка не появится брать его в работу.
Сучок ели стоял, у него подкашивались ноги. Это он сегодня послал Хруста убрать старика. Лезвие не говорил раньше, что его надо раскрутить, он сказал убрать. Его и убрали, как только нашли, где он залег. Но у него еще была надежда, что Хруст его не достал. Выслушав Лезвие, он поехал к Хрусту.
- Но что, я твое поручение выполнил, дед копыта откинул, я за этим проследил, гони бабло.
- Какое бабло?! Ты знаешь, что с тобой и со мной сделает Лезвие, если узнает, что старика нет? Он нас на пику посадит. Я только что от него, и он сказал старика раскрутить и узнать где девка.
Хруст стоял с выпученными глазами,- ты чо, базар фильтруй, ты мне сказал убрать, я убрал, пошел на мокруху, а теперь оказывается, что его не надо было убирать?!
Но это твои проблемы, мне гони бабки, иначе вторая заточка будет у тебя в левой почке.
- Кто здесь заточками размахивает, - спросил Лезвие, входя в комнату. Все затихли перед бурей.
Хруст сказал: - поясняю, мне еще неделю назад, Сучок сказал убрать старика, как только мы его найдем. Нашли, убрали, а он не отдает мои заработанные бабки.
- Кого убрали?- не понял Лезвие.
- Старика - юриста, с улицы Менделеева.
- Козлы, да я вас всех в расход пущу, вы что сделали, как теперь искать девку? Идите и не возвращайтесь пока ее не найдете, срок вам неделя или я вас, порешу,- приказал Лезвие.
Хруст и Сучок вышли из комнаты.
- Ну, ты козел,- возмутился Сучок,- заложил меня Лезвию.
- А ты отдай мои бабки, и будем в расчете. Сучок вытащил из кармана брюк резинкой перехваченные доллары и отдал Хрусту,- возьми, подавись.
- Ты еще заплатишь мне за эти слова,- пригрозил Хруст и пошел в другую сторону.
Оставшись один, Сучок стал мараковать, где может девка засветиться: но конечно на похоронах юриста. Надо узнать, когда будут похороны. Перед Лезвием надо как-то оправдаться, а то и правда в расход пустит,- подумал Сучок.
Рувим прилетел в аэропорт Внуково, его встречал Мирон.
- Что будем делать?- спросил он у Рувима,- где будем хоронить?
Повезем прах в Израиль, я похороню его рядом с мамой.
В больнице им сказали, когда приехать для прощания, из больницы труп увезут кремировать.
Мирон с Рувимом приехали на съемную квартиру.
- Расскажи, как все это случилось, как погиб мой отец, - попросил Мирона, Рувим.
- Знаешь, все так шло хорошо, мы уже со всем, справились, оставалось найти новую квартиру твоему отцу и решить вопрос с имуществом, оставленным у тети Фани. Туда мы отправили два контейнера антиквариата и подлинники картин.
Оформили договор купли – продажи на его квартиру вышли от нотариуса, откуда взялся этот бандит, я не видел, он просто проходил мимо нас. Вдруг твой отец начал падать, оказалось, он ударил его заточкой в почку. Скорая не успела оказать помощь.
Он перед тем как уйти из жизни сказал: передай моему сыну пусть женится на Ирине, лучшей жены ему не найти, это я передал тебе дословно его слова, больше он ничего не сказал и умер.
- Но это отец сказал, вгорячах, не подумав обо мне,- проговорил тихо, Рувим.
Возле больницы дежурили бандиты с группировки Лезвия, они должны были узнать, кто приедет на похороны Якова Моисеевича, их интересовал женский пол.- Никого.
Когда труп увезли из больницы, дежурство у больницы Лезвие снял.
Мирон с Рувимом, получив урну с прахом, вылетели в Израиль, их сопровождал посланный Лезвием Хруст, он должен был посетить церемонию захоронения урны с прахом. Если же Ирина не появится и на похоронах, значит, они к ней не имеют никакого отношения, надо будет искать в другом направлении.
Хруст проводил Мирона и Рувима до самого дома и поехал искать, где бы переночевать.
Ира не встречала урну с прахом Якова Моисеевича, ей не сообщили, когда привезут.
Она понимала, что ей оставаться в этом доме нельзя, по тону, которым были сказаны слова, «богатая наследница» она поняла, что Рувим считает ее виновной в смерти его отца.
Собрав в сумку некоторые свои вещи, отправилась в пригородную гостиницу. Она не хотела, чтобы ее искали.
Рувим и Мирон приехали домой на машине, оставленной в аэропорту.
- Странно, почему Ирина не вышла нас встретить,- сказал Рувим.
- А ты ее не обидел, когда узнал о смерти своего отца?
- Я не помню, возможно, и сказал, что-то резкое.
- Она девушка понятливая, поэтому не осталась в твоем доме. Ты потерял отца, она потеряла хорошего человека, друга, помощника. Ей будет очень трудно. Деньги не делают человека счастливым, счастлив он только тогда, когда с ним рядом хорошие, верные друзья, каким для нее был, твой отец.
Рувим слушал Мирона молча, конечно, он прав, я эгоист, и поступил по отношению к Ирине, эгоистично.
Сейчас давай переоденемся и объедим гостиницы,- предложил Рувим,- больше ей идти некуда, хотя бы она не уехала от обиды на Родину, там ее ждет смерть. Они проехали несколько гостинец, но ни в одной из них Вердинская, не зарегистрирована.
- Куда же она делась? - уже с тревогой в голосе говорил Рувим,- неужели уехала?!
Ира, оформившись в гостинице, оставив вещи в номере, поехала в аэропорт узнать, когда на Москву авиарейс: завтра, после обеда.
С утра она поедет на кладбище и будет ждать Рувима, закладка урн в стену с десяти до двух часов. Если в это время Рувима с Мироном не будет, она уедет не попрощавшись.
Утром, заказав цветы Рувим с Мироном взяв урну с прахом Якова Моисеевича, поехали на кладбище, Хруст, посмотрев, что их ни кто не сопровождает из женщин, развернулся и поехал в аэропорт.
Ирина в черном одеянии с накидкой на лице сидела недалеко от стены, где родственники провожали в последний путь прах своих родных. Тяжело смотреть на людское горе, у нее плакала душа, ей не верилось, что она уже никогда не обратится за помощью к замечательному, самому лучшему человеку на свете.
Ей нужно было еще сделать перечисление на счет Якова Моисеевича, отдать должное за его неоценимый труд. Но это она сделает на Родине, так как его счет в Российском банке.
Хотя она может перевести и на счет его сына, но это придется с ним общаться, что бы узнать номер его счета, а ей, ох, как этого не хочется.
Она увидела Мирона и Рувима, когда они с работником кладбища подошли к нише, где была уже закреплена табличка. Рувим поставил урну, ее сразу же закрыли и запечатали. Они постояли и медленно пошли на выход из кладбища.
Ира встала и подошла к месту, где только что замуровали прах Якова Моисеевича, она положила на полочку цветы, стояла, грустно глядя на табличку из нержавеющего сплава, с выгравированными на ней красивыми буквами на еврейском языке.
Уже почти доходя до выхода из кладбища Рувим оглянулся, там, где только что стоял он с Мироном, стоит женщина.
Мирон то же оглянулся,- это Ирина,- сказал он.- Давай вернемся.
- Нет,- сказал Рувим,- пусть она побудит одна, давай ее здесь подождем.
Они присели на скамейку и стали ее ждать.
Ира стояла, слезы катились из ее глас, Яков Моисеевич был последний, кому она была нужна, искренне, без предвзятости. Теперь его нет. Как ей жить дальше? Она не знала. Она подошла и погладила табличку, ей показалось, что она теплая, - это он отдает мне свое последнее тепло,- подумала она.
Она пошла к выходу из кладбища, слезы душили ее, она шла, никого не замечая. Прошла мимо Мирона и Рувима. Они поднялись и пошли вслед за ней. Ира поехала в гостиницу, они за ней, из гостиницы, в аэропорт. Подошла к кассам, посмотрела расписание вылета самолетов на Москву.
И куда мы собрались? – спросил, подойдя к ней Мирон,- вы же знаете, что там вас ждет только смерть.
- Пусть, смерть, я уже ничего не боюсь, после того что они сделали с Яковом Моисеевичем мне, незачем жить, это по моей вине он погиб, будь прокляты эти деньги.
К ним подошел Рувим, взял из рук Ирины саквояж, ее под руку и повел к машине, вы меня простите, я был в таком состоянии, не соображал что говорю, даже, не помню, что я вам сказал, и вы не захотели меня больше видеть.
- Но что вы, Рувим, это вы меня должны ненавидеть, по моей вине вы потеряли дорогого вам человека.
-Давайте сейчас все успокоимся,- предложил Мирон,- и поедем в Синагогу, а затем домой, нам всем необходимо отдохнуть, иначе можно таких дров наломать, что потом будет стыдно вспомнить.
У Ирины не произвольно катились по лицу слезы, Мирон сидел рядом и вытирал их платком. Ира даже этого, не замечала.
Наступило у нее душевное спокойствие после посещения Синагоги, ее душа получила как будто омовение. Она успокоилась, стала разумно рассуждать и понимать то, о чем говорят Рувим и Мирон.
- На этом жизнь не заканчивается, мы продолжаем жить и делать так, как делал в этой жизни Яков Моисеевич,- сказал Мирон, - любить своего ближнего и, помогать друзьям.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ