Зейнаб шла не спеша по тропинке, вдоль паркового забора, поглядывая на
зрелую зелень парка, не собирающуюся желтеть в эти, по летнему тёплые,
сентябрьские дни.
Она вздыхала, вспоминая мандариновые ряды садов своих односельчан,
плотную листву этих деревьев, усыпанные осенью плодами, похожие на маленькие
осколки оранжевого солнца.
Девочка опять вздохнула, с грустью понимая, что скучает по своему селу,
дому, что давно не видела, как наливаются соком маленькие завязи после своего
цветения на чудных деревьях.
Вспомнила, как мама её называла своей мандаринкой, такой же красивой
и немного загадочной.
Смеясь объясняя, что никогда не знаешь, когда ешь дольку фрукта - сколько
в ней попадётся косточек: две, одна или три...
Зейнаб не отличалась особой общительностью, стесняясь вида,
соответствующего своей национальности. Никому в подруги не навязывалась, но
и не дичилась одноклассников и остальных ребят их школы .
Но, шагающих на небольшом расстоянии от неё двух парней с её школы,
скорее всего - класса девятого, десятого, она видела уже не однажды,
беззаботно определяя их в свои соседи, живущих в том же микрорайоне, что
и она.
Одеты они были в хорошие костюмы, безжалостно, походя портили свои
новенькие туфли об острые камни, пиная их в подходящий для себя момент.
Они о чём то говорили, то и дело подталкивая друг друга плечами, как
задиристые петухи, не найдя вблизи курочку, с необходимым в их возрасте
желанием подурачиться, потискаться или чуть- чуть подраться.
Конечно, в этом случае, лучше всего сходить в спортзал и сбросить там
то лишнее, что иногда выявляется не лучшим образом...
Ну, например, как у них, тем же пинанием камней или пустых бутылок, пока
те не треснут и, сломаясь не улетят куда подальше, нещадно царапая туфли
и загрязняя улицу.
Девушка шла не осуждая их, думая о своём, не реагируя на возню
великовозрастных оболтусов, посещающих школу для видимости или по обещанию
своим отцам. На чьи замечания они ещё как то реагировали, в отличии
от не замечаемых просьб своих матерей, тщетно взывающих к здравомыслию
и задумываться о своём будущем.
Их мысли были вообще в какой то прострации, где женщин и в том числе
матерей, не воспринимали, как будто таких вовсе не было в их окружении.
Нет они замечали представительниц женского пола, но только своего
возраста, ну, или чуть постарше или помоложе...без разницы.
Зейнаб по возрасту была ещё девчонка, с желанием побегать, поиграть в
скакалки, порисовать или - попеть, ну или - в прятки поиграть. Но понимала,
что такая роскошь не для неё.
Для неё было первостепенной задачей - учиться и как взрослая делать всю
домашнюю работу для отца и двух старших братьев, приехавших в этот большой
город год назад не для праздной жизни, а с целью обрести возможность
содержать не малое семейство, поставить на ноги детей и дать им, хотя бы
среднее образование.
Понимая всю серьёзность намерений родителей в её семье, она, как старшая
дочь, всё делала безотказно и старательно.
По другому вести себя она просто не представляла уместным, ведь в её
родном селе остались мать девочки и двое младших братьев, которым нужно
было помочь выжить, а не зачахнуть в той нищете, в какой они могли быть,
не имея помощи от них из города.
Конечно, при этом в игры играть было некогда, но вспоминать и думать
о маме с братьями ей никто не запрещал, да и никто не знал об этом.
И всё её развлечение было в этой, небольшой прогулке, добираясь пешком
три трамвайных пролёта, до маленькой квартирки, арендованной у одинокой
женщины, проживающей тут же, но в отдельной комнате и с отдельным входом
в неё.
Зейнаб не заходила в парк, хотя пройти там по аллее было по пути. Она
шла рядом, чтобы кроны местных деревьев не мешали вспоминать те кусты
и деревья, что росли у дома или на краю её села.
Там было всё привычное, родное, о чём помнила всегда. И пусть деревья
в их селе не имели такую буйную крону и нежную листву, как деревья летом
в этом городе, зато они и не пахли мандаринами, чей запах доносился, лишь
приближалась осень и сама Зейнаб к тем чудным кустам.
И даже летом забот у её отца с братьями было не меньше, ведь они работали
с тремя, такими же мужчинами в бригаде по крупному ремонту, чего летом, как
водится бывает полным полно.
На летнее время Зейнаб приходила в бригаду вместо женщины, которая готовила
еду для всех, а с заменой - уходила, как бы в отпуск.
Прошлое лето девочка уже отработала, братья ей немного помогали, когда
была такая возможность и на вопрос учительницы - как отдохнули?
Надеюсь - хорошо?- она не знала, что ответить.
Имея хорошую репутацию, заказов на ремонт было много, простоев не было,
как не было их и у Зейнаб.
Зато не плохо все заработали, матери денег отправили, к зиме оделись и
Зейнаб в школу собрали.
Нет, мужчины в её семье были хорошие. Строгие, но дочь и сестру не
обижали и поощряли, как могли.
Девочка благоговейно относилась к отцу и старшим братьям, как и было
принято у женщин их национальности, да и вообще - у женщин, которых
не обижают свои мужчины.
Так жила и думала юная Зейнаб, по годам - ещё не девушка, а по
обязанностям - серьёзная женщина.
Забот у неё было не мало, но выглядела она не замученной и не истощённой,
вне дома держалась скромно, но - не запуганной.
В облике её читалась не гордость, а достоинство, какое прививалось
в их семье с малых лет.
Она не выставляла напоказ свои мысли, мечты и чувства, считая их очень
личными, как и те признаки её взросления, кои были у неё с двенадцати лет.
Зейнаб не подводила глаза, какие выглядели в обрамлении ресниц и так,
как подведённые. Придерживая бюстгальтером грудь, её не выпячивала, хотя
показывать ей было - что.
Вела себя спокойно, ровно, без эксцессов, которые были вполне возможны,
потому что среди однокашников хватало и наблюдательных, и завистников.
Но она умела так ответить на явную провокацию к ссоре, что задира при
этом был обескуражен, а она - не унижена.
Да Зейнаб и не видела особой обиды и отвечала правдиво, потому что
не видела в правде унижения.
- Зейнаб. Ты собираешься с классом в субботу на пикник? Будет весело.
- Я бы с радостью. Но у меня тесто заготовлено и надо напечь на всю
бригаду отца чебуреки.
И язык не поворачивался обозвать её кухаркой, потому что они пробовать то
пробовали чебуреки, но никто из одноклассников не умел сам печь такую
вкуснятину. И те, кто хотел подтрунить над ней, предполагая, что Зейнаб
почему то откажется, но после объяснения смотрели на неё уже уважительно.
- Ребята, в понедельник я вас ими угощу.
И правда, в понедельник, на большой перемене девочка доставала свёрток
с чебуреками, ломала их полиэтиленовым пакетом; одноклассники безотказно
принимали угощение и, уплетая его за обе щёки, начинали вспоминать пикник,
его шутливые моменты, смеялись, а с ними смеялась и Зейнаб.
И казалось, что все опять на пикнике и Зейнаб вместе с ними.
- Зейнаб. А правда, что у вас девушку в пятнадцать лет могут отдать замуж?
- Иногда отдают.
- А тебя - могли бы?
- А зачем?
- Тогда ты сама хотела бы в пятнадцать лет выйти замуж?
- Если бы нашёлся достойный.
- И что, такого нет?
- Пока не вижу.
Все смеялись, а задиристый одноклассник, смущаясь углублялся в группу
ребят, прячась за спины стоящих рядом.
В первый год появления в их классе Зейнаб, кое-кто стараясь обидеть или
унизить девочку, язвительно говорили.
- Приехали бабло срывать.
Ей было странно слышать такое, будто бригада отца это бабло в виде
одуванчиков под парковыми деревьями срывает. Она верила отцу и зная, как
он говорил, у них на проживание и работу есть разрешение и документы и они
в этом городе находятся на полных правах, подтверждённые этими документами.
Ну а ребята, наслушавшись слухов и сплетен, выдумывают, будто они
заняли чьё то место.
Зейнаб на такое заявление грубостью отвечать не стала, а спокойно
предложила возмущённому однокласснику пригласить своего отца поработать
в бригаде её отца и убедиться, как работникам это бабло достаётся.
- Мишка, что ты нозишь? Знаешь как они вкалывают?
Не с восьми и до пяти вечера, а с восьми и до заката.
- Ну и что? Ложи дощечки ломината, приклеивай кафельку одну к одной.
Что тут сложного и тяжёлого?
- Ну да. Я как то попробовал. У меня всё отвалилось и криво получилось.
А твой отец где работает- спросила Зейнаб.
- Охранником.
- А почему не в банке?
- Почему, почему...потому...
Ребята беззлобно смеялись и больше эту тему не обсуждали, догадываясь,
что многого не знают и не понимают.
Зейнаб этот разговор не забыла, но не желая вспоминать - не вспоминала.
Будучи не злопамятной, но в нужном случае могла находчиво среагировать,
давая остроумный ответ.
Да у Зейнаб зависти не было, зная что не имея чего то одного, у неё есть
то, что у других не было. И понимая, что всё знать, как и иметь -не возможно,
она не расстраивалась, глядя на более дорогую одежду девочек из её класса.
Зато у неё есть такие хорошие отец и братья, которые тоже не шикуют, как
некоторые мальчишки - одноклассники... Ну, как например те, что плетутся
за ней, когда она добирается домой.
- Странно, что они идут пешком, а не на машине. По их одежде можно
предположить, что до школы и обратно они должны добираться на своих авто.
Вчера шли и позавчера. Странно. Может машина в ремонте? Так у таких
наверно есть деньги на такси.
А что мне до них, пусть ходят, где хотят...
А у Зейнаб не было денег даже на маршрутку, но она этому была даже рада.
По этой причине девочка имела возможность прогуляться. И ничего, что идти
неблизко, а в одном месте даже немного...
- Хорошо, что об этом не знают братья, а то оставили бы работу и пришли меня
встречать.
Ну когда будет раньше темнеть, тогда точно будут встречать. А сейчас,
в это время - не темно, да и ребята со школы идут сзади, всё не так боязно.
Так примерно рассуждала Зейнаб, определяя по виду плетущихся за ней
парней лоботрясами, которые в прошлый раз беззлобно шутили, обращаясь к ней.
- Девочка, ты почему одна идёшь со школы? Может тебя проводить?
Здесь безлюдно и небезопасно.
Зейнаб молчала, а парни приблизившись с двух сторон оглядывали её и
замечая то, что она по своей скромности не афишировала и уже без стеснения
продолжали.
- Какая ты красивая, может составишь нам компанию?
- Я спешу, меня ждут дома.
- Ладно, ладно, иди, иди...
В этот вечер девочка отправилась домой той же дорогой, поглядывая
на парковые деревья за оградой, примечая людей, которые ей встречались
в прошлые дни. Всё было, как днями раньше.
Правда парни, заговорившие с ней вчера, окликнули и подошли к ней раньше
и почему то предложили ей шагать пошустрее.
Зейнаб удивилась, но они подхватив её под руки с двух сторон, не дали ей
возразить и быстро миновав парковую ограду, уже проходили начавшиеся ряды
частных гаражей.
Девушка только успела подумать об удивлении братьев на её приход домой
раньше на целых полчаса, как парни, вдруг завернули в узковатый промежуток
между гаражами, увлекая за собой её.
Она попыталась вырваться, стараясь выдернуть руки, но они крепко
удерживали её и при этом боком пробирались меж стен гаражей и было понятно,
что ведут её в заведомо известное место.
Оказавшись в небольшом пространстве между двумя рядами, разной величины
гаражей они остановились и девочка удивлённо спросила.
- Что вам нужно? Зачем вы меня сюда привели?
- Думаем, ты сейчас поймёшь...
Этот участок ряда гаражей всегда был безлюден и теперь не слышно было
никого... По времени, братья её ещё не спохватятся и встречать не побегут.
Зейнаб почувствовала приближение беды... А одна, шикарно одетая тварь,
по имени - Стас, уже расстёгивала её ветровку и школьное платье. А другой
стягивал с девчонки колготки, но это у него плохо получалось и он просто их
порвал, обнажая её низ живота.
Она не кричала, боясь навлечь бОльшую злобу парней, всё надеясь, что они
опомнятся и беда пройдёт стороной, тихонько, с небольшим акцентом умоляла.
- Не надо, не надо... Зачем?..
А парни не слыша ее слов, с азартом рвали одежду внизу и на груди,
а когда показалась голая, девичья грудь, то вовсе обезумели и начали
перепираться между собой, будто жертва глухая и не слышит, как один говорил
другому.
- Давай, ты- первый.
- Тогда ты держи ей руки, а то не известно - что от неё ждать.
Может и глаза выцарапать.
Она только подумала, что глаза им выцарапать мало, как они повалили
её навзничь, на какие то картонные куски...
Один держал ей руки, а второй, расстегнув у себя в брюках молнию,
навалился на тело девушки, пытаясь её поцеловать.
Зейнаб поняла что сейчас произойдёт, поняла весь ужас предстоящего
и своё бессилие перед неотвратимостью приближающейся беды...
Не в силах остановить катастрофу и отстраняясь от губ насильника, плюнула
прямо в его лицо.
Лежащий на ней скрипнул зубами и резко подался вперёд...
Время для неё остановилось.
Всё происходящее казалось ни с ней и в тоже время боль, охватившая весь
живот и ниже, убеждала её в реальности происходящего.
Потом они поменялись местами. Она отвернула лицо, но запомнила их отлично
и лишь когда они убежали, из её глаз полились горькие слёзы.
Достала телефон из сумки, валявшейся в стороне, позвонила отцу, сказав
коротко одну фразу - меня обидели, приезжайте со скорой, я в гаражах.
Стесняясь отца, привела себя кое-как в порядок и, глядя отрешённо ждала.
И приехавшего вскоре отца, коротко попросила - их надо наказать...
Помрачневший отец не грозил в сердцах кулаком и не накликал на
обидчиков шайтана, а поняв просьбу дочери, чётко и не медля предпринял
всё необходимое, приближая час расплаты.
Нет, он не собирался вершить суд самолично. Он хотел чтобы за преступление
обидчики ответили по закону государства.
Для этого, как подобает, к заявлению в полицию и для надёжности -
в прокуратуру, они приложили медсправку, подтверждающее содеянное и все
остальные медицинские заключения для подтверждения преступления именно тех
людей, а не иных.
Но посоветовавшись со знакомым из прокуратуры, заявление оставили пока в
органах, а дело возбуждать на время не стали.
- Хорошо, что пришли сразу. Уже завтра днём постараемся на них выйти, а там
посмотрим - что делать дальше и какие шаги предпринимать...Хорошо, что для
надёжности заявления отправили в двух направлениях.
Почти вся ночь у них ушла на оформление нужных справок и заявлений,
необходимые стать доказательным документом, изобличающие преступные
действия над несовершеннолетней девочкой школьного возраста.
Которые могут дать ход только в том случае, если...
И это- если было ещё впереди...
Потому что немного отдохнув после бессонной ночи Зейнаб, её отец
и их знакомый из полиции уже сидели в легковой машине, поджидая тех двух
парней, обидевших девочку прошедшим вечером.
Потому что она не знала - из какого именно они класса, а шнырять по школе
в поисках обидчиков было опрометчиво и опасно.
Те, заметив Зейнаб, могли догадаться, что она не просто так оказалась
вблизи от них и понять, что вчерашняя для них шалость, скорее всего -
не шалость. А поняв, что за прошлую их забаву им придётся отвечать, могли
спрятаться или предпринять ещё какие либо меры, что могло бы им помочь уйти
от ответа за немного игривую шалость с какой то девчонкой, которая почему то
крутилась там, где они прогуливались и явно старалась их соблазнить.
От чего они- не дураки, отказываться не стали...
Тем более девчонка оказалась зрелая и выглядела, как девка двадцати годов.
Об их выводах никто не спрашивал и это было их мнение и понимание той
шалости, которую они не считали ужасной и...
И выйдя, как обычно за школьную ограду, пошли как ни в чём ни бывало,
тем же маршрутом, что и вчера, даже не прячась.
И хотя ожидающие в машине очень надеялись на свой расчёт - именно так
найти обидчиков девочки, их всё равно потрясла хладнокровная, циничная
беспечность двух подонков, не прячась шагающих тем же маршрутом, каким
вчера шла их жертва и они сами.
Они спокойно вышли из ворот школьной ограды и вальяжно зашагали вдоль
ограды парка, к тем гаражам, где вчера в это же время развлекались
с удачно подвернувшейся, не местной девчонкой, которая, как они помнили -
говорила по-русски еле-еле, да и вытерпела всё без крика, явно напугана
до смерти и навряд ли опять здесь появится.
- А жаль, повторить бы не мешало - так рассуждая они плелись в нужном себе
направлении.
А наблюдающие пока не выходили из машины, поодаль тихонько следовали
за парнями, о чём то болтающих между собой, игриво пинающих попавшие камни
ногами, буднично обутыми в дорогие туфли.
Они шли как обычно, никуда не сворачивая. Правда один раз заглянули
в расщелину между гаражами, куда вчера утянули Зейнаб, но углубляться
не стали, а отправились дальше.
Но пешком дойти до своего дома им не дали. Прибавив газу, машина немного
обогнала вышагивающих парней, а вышедшие из неё полицейский и отец девушки
предложили им доехать до дома на этой машине.
Зейнаб указала на того, кто из насильников был первым и все поехали
к его родителям.
Второго тоже без внимания не оставили и с представителем правопорядка
отправились для надлежащих действий пока ещё только по месту проживания
второго соучастника насилия.
Парни, не ожидавшие такого итога на свою вчерашнюю забаву, были явно
шокированы реакцией людей, задержавших их за шалость с той, которая
(по их разумению) не достойна какого либо серьёзного внимания, а годна
лишь для развлечения таких, как они.
И зайдя домой, Стас надеялся, что его выводы о содеянном совпадут
с мнением его отца, всё выяснится, утрясётся и представится как факт,
не стОящий чьего-либо внимания.
Сначала отец богатенького оболтуса на появление в своём доме чужих
почти не среагировал, думая что его сын что то пустяковое нашкодил: типа
чужую машину поцарапал или на ней без спроса хозяина покатался.
Но после того, как полицейский показывая удостоверение представился,
стало понятно какие он органы представляет. А тот пояснил отцу по какому
поводу они здесь, родитель был очень озабочен и, догадываясь, что
пришедшие просто так не уйдут, предпринял попытку откупиться.
Но поняв совсем другой настрой пришедших, испуганно замельтишил, намереваясь
что то предпринять, что могло свести на нет вину сына и возможности
пострадавших.
Но представитель органов остановил попытки отца уйти от правосудия,
подкрепляя своими фактами уже свершённых действий в защиту пострадавшей.
- Остыньте, не стОит никуда звонить. Процесс правосудия уже запущен
и от вас зависит - услышат ли в вечерних новостях фамилию насильника
иль нет. Потому что пресса оповещена и ждёт лишь сигнала обнародовать
новость через телевидение и поднять рейтинг известной газеты.
Потому что злодейство было совершено вчера вечером, а уже ночью
начался процесс провосудия.
Отец Зейнаб и полицейский ясно дали понять, что его чаду грозит не малый
срок за групповое изнасилование несовершеннолетней.
Что все документы подтверждающие этот факт вместе с заявлениями уже
находятся в полиции и в прокуратуре; и никакие связи не помогут, потому что
дело очень серьёзное, а прессе о нём растрезвонить представляет большую
личную удачу в их деятельности...
Так что родители вправе выбирать для своего сына: тюрьма с десятилетним
сроком или - свадьба на родине пострадавшей девушки.
Жертва согласна на временный, фиктивный брак, но только у неё в селе.
Потому что если содеянное будет иметь последствия в виде беременности,
то малолетней девчонки с животом лучше выжидать в своём селе, где ранние
браки - не позор, где может помочь родная мать.
Тем более, что беременность будет от мужа, которого все увидят
на свадьбе, да и регистрация не помешает в дальнейшем, обеспечив материальную
поддержку взросления итога этого насилия.
После свадьбы молодой муж может уехать обратно и продолжать учёбу.
А после девяти месяцев, признав ребёнка, может развестись и продолжать жить
холостым, живым и невредимым не в цементных стенах тюремной камеры...
Потом родителю объяснили, что время на раздумья практически нет,
потому что такое заявление не может долго лежать без действия.
Да и прессу уже разрывает от молчания в нетерпеливом желании дать огласку
содеянного любимым сыном богатого папочки.
- И если примите наши условия, то всё будет шито- крыто, без последствий.
Не будет судимости и срока не будет. И не надо никуда звонить и
поднимать связи. Поздно. Машина правосудия заработала уже...вчера...
Сегодня только заедем в нашу лабораторию для сдачи биоматериала двух
преступников, а затем сразу в аэропорт, к месту регистрации брака
и маленькой свадьбы.
Друг отца Зейнаб насторожился от презрительно- недоверчивого взгляда
отца Стаса и возмущённо спросил:
- Что вы так смотрите? Считаете Зейнаб и её отца второсортными людьми?
Гитлер тоже считал свою расу выше других и что из этого вышло?
Вы пока обсудите все обстоятельства с женой, а я помою руки в ванной.
Телефоны ваши у меня и даже ваш юрист или адвокат подтвердит наше
предложение удачным выходом из вашего трудного положения.
И дальше продолжил их убеждать:
И в ваших же интересах, не желая огласки, не подключать своего юриста
ко всем обстоятельствам случившегося.
Может так случиться, что у вашего юриста появится некая сумма от
которой он не сможет отказаться, но он скажет, что был нем, как рыба
и словом не обмолвился. Так оно якобы и будет, но на голове, кроме
молчаливого рта, есть говорящие глаза...
Понимаете?
Даже глаза могут говорить, когда рот молчит.
И с этими словами полицейский оставил озадаченных родителей, а сам
в ванной стал быстро копаться в корзине грязного белья, в поисках нужных
плавок разнузданного дитяти, удовлетворяющего свои плотские потребности
преступным образом. Его не смущало, что он действует немного не по инструкции.
Найденные плавки положил в пакет и намочив руки вернулся продолжать
разговор.
А родителей хоть и ошеломило известие о случившемся и они именно так
и думали о пострадавшей, о её отце, да и всех людях их национальности, как
предположил работник юстиции, но не могли не согласиться с лучшим вариантом
предстоящей судьбы их сына.
Жена отказалась ехать в это дальнее, горное селение, куда от местного
аэропорта ещё три часа езды на машине. Им только пришлось оплатить перелёт
всех туда отправившихся. Но это такой пустяк по сравнению...
* * * * * * * * *
Под утро они уже были в селении в доме отца Зейнаб. Жена и его
младшие сыновья перекочевали на время к родственникам, а нагрянувшие гости
отдыхали с дороги, проспав за полдень.
- Не переживайте, никто вас здесь не тронет. А дня через три- четыре
вы уже вернётесь домой. Вы свою поездку обозначите необходимой
командировкой, а сыну в школу напишите записку о его уважительном
отсутствии.
Так что проблем никаких не будет. А если выяснится что Зейнаб беременна,
то до родов она останется в селе, а там видно будет.
Скорее всего они из вашего города уедут. Так, что мотайте на ус...
Время тянуть не стали. Был не тот случай, чтобы тянуть и на следующее
утро, четверо, приехавшие в село, уже были в местном отделе администрации,
( назвать иначе - сельсовет) для регистрации брака Зейнаб
с парнем - насильником.
Стас знал о всех условиях этого брака и ни сколько не расстроился
перед его необходимостью. Он вообще смотрел на эту затею, как на какую то
комедию, игру...
Возможно так оно и было, но этот фарс прикрывал всю серьёзность его
положения и представлял не меньшую необходимость для Зейнаб.
Он беспечно относился к происходящему, не осознавая опасности, которая
могла его подстерегать... не приняв условий пострадавшей стороны и с
лукавой улыбкой изредка посматривая в сторону Зейнаб, явно не прочь был снова
заняться тем, что делал с ней насильно за гаражами.
Но по условию, поставленному перед ним и его отцом, контакта между ним
и Зейнаб никакого не будет.
Процедура регистрации была без проволочек и девушка с юношей вышли
из стен местной администрации со штампами в паспортах, а так как Зейнаб
фамилию не хотела менять, то и замена паспорта ей была не нужна.
Потом было небольшое застолье, где кроме хозяев дома и их новой родни,
были четверо других родственников.
Со стороны казалось немного странным и если бы не звучащая с проигрывателя
музыка и свадебное одеяние невесты, застолье смахивало скорее на поминки,
чем на свадьбу...
И гости видя юный возраст брачующихся догадывались о скорой необходимости
этой процедуры, но никто, кроме четверых не знал истинной причины
бракосочетания.
Но всё соблюдено. Молодые уже считались супругами на законных основаниях.
Брак зафиксирован документально и прилюдно афиширован свадебной процедурой.
Вино, вкусная еда, приветливые взгляды растопили настороженность
и недоверие чужаков к родственникам Зейнаб и к людям, проживающим в селе.
Но и в далёких, горных селениях люди живут далеко не дураки и все
понимали, что бракосочетание на родине невесты что то да значит.
Одни говорили, что Зейнаб беременна, другие, что жених приехал сюда
по какой то своей причине и возможно скрывается от врагов или от службы
в армии.
На каждый роток не накинешь платок и селяне были вправе обсуждать такое
событие местного масштаба. Тем более, что такое было не очень часто, скорее
в последнее, трудное для сельчан время - редко.
Но все точки над i поставит другое...
А добровольный этот брак или вынужденный - это может подтвердить
прогулка на альпийский луг, куда ходят теперь молодожёны, соблюдая
закономерность, как ритуал.
Ну как в городе молодые фотографируются у какого нибудь особенного
памятника или здания и вешают замки, означая скреплённые взаимным чувством
брак.
В селе все ждали такую прогулку новобрачных, споря друг с другом в
сомнении доброй воли одного из супругов.
Отец новоиспечённой супруги и его родственники намекнули свату, что надо
сходить на этот луг чтобы не думали о плохом и ни у кого не было причин думать
о свадьбе, как о какой то комедии или отмазке.
- А то так и до истины можно додуматься и докопаться А оно вам надо?
Новоявленный родственник прислушался к совету, да и времени до
завтрашнего отлёта оставалось целые сутки. И он решил, что прогуляться
будет не плохо, тем более, что настроение у городского свата было хорошим
и согласившись они вчетвером отправились на горный луг...
По сельской улице они шли, как надо: молодые рядом и впереди, а сзади
шли их отцы. Выйдя за околицу, местами поменялись: Зейнаб подошла
к своему отцу, а те вышагивали чуть поодаль.
Погода стояла по-летнему тёплая, кое-где встречался дикий абрикос, трава
была зелёная, но цветов почти не было. Да и понятно - всё же природу
неотвратимо настиг сентябрь...
Отец Стаса не думал о цветах, да и о траве на лугу не думал. Он рассуждал
о удачном выходе из серьёзного положения его семьи. Да поступок сына, узнав
об этом все, мог пошатнуть репутацию не только самого сына, но и его, как
делового человека, как камерсанта, да мало ли ещё - как.
Общение у него было с людьми разных слоёв и разного общественного статуса.
Возможно со временем и забылось бы, что его сын отбывал срок и всё покатилось
по старой колее, но сразу реакция на такую новость о его сыне- насильнике,
была бы однозначно - отрицательная.
А тут так всё удачно, практически фиктивный брак, устраивающий жертву,
даёт возможность избежать тюрьмы и уйти от наказания его сыну.
А будет ещё этот ребёнок или нет? И в будущем анализ покажет кто из
двоих окажется отцом. Всё можно оспорить и алименты не платить.
И эту свадьбу- фарс можно пережить ради спасения сына...
Сын тоже был в хорошем настроении в предчувствии положительного исхода
своей обнаружившейся шалости.
- Ну увлёкся немного, с кем не бывает. Ты тоже отец был молодым.
- Я и сейчас не старый.
- Ну вот, должен меня понять - чего хочется молодому парню, когда кровь
бурлит. Сама виновата. Не будет попадаться под руку.
- А под руку ли?..
- Ха-ха, ха-ха...
И видя, как отец чему то улыбается мечтательно изрёк - эх на этой бы
травке, я и сейчас не прочь бы поваляться с ней...
- !??
- Ну ладно, с любой другой...
- Скажи спасибо, что так всё обошлось. В тюряге долго этим не пришлось бы
заниматься. Да и такого смазливого, как ты - скорей всего бы опустили...
- Как это?
- А так. Сделали б из тебя девочку и очередь до тебя установили..
Так, что радуйся.
- Я и радуюсь, но сомневаюсь, что они в городе могли что то сделать мне.
Да и тут они - не самые главные...думаю, мы зря им поддались, так хочется
проучить эту чу...не русскую
Жарко...пойду к тому дереву, там немного есть тенёк.
День был безоблачным и сентябрьское, южное солнце щедро дарило свои лучи
в горах, где утро наступает внезапно и так же опускается ночь...
- Не уходи далеко сынок.
- Раскомандывался , дома мамой командуй - молча думал сын, зайдя в жидкую
тень между двух кривобоких, малолиственных горных деревьев.
Временные сваты уселись на холмик, примяв растущую траву и наблюдали
за всем издалека.
Они оба понимали, что на лугу им надо побыть хотя бы часок, чтобы создалось
определённое мнение от их прогулки.
Зейнаб отошла от взрослых мужчин, потихоньку шагая в сторону хрупких
деревьев. Они были искривлены в противоположную сторону от направления ветра.
Как будто убегали от его холодных порывов. Как будто просили- не трожь
оставь... Но ей тоже хотелось в тень.
Кругом валялись сучки и маленькие ветки - сухие и отмершие от дерева,
чем хорошо тут разжигать костёр и греться у его огня, протягивая руки
к живительному огню, чтоб поделился своим теплом.
Но жАра всем хватало и жечь костёр никто не собирался, хотелось
немного укрыться в тень, но и её здесь было мало.
Да данная прогулка была не тем случаем, когда нужно подтверждение
романтического чувства. Им здесь и не пахло...
А расхорохорившийся муж ершился улыбаясь поглядывая на отцов, сидевших
на холмике, а заметив приближающуюся Зейнаб, хотел ответить ей что нибудь
обидное. Он догадывался, что его грубость взрослые не услышат, а эту
нелюдь, возомнившую о себе, надо поставить на место...
Он что то крикнул ей, но ветер от близкой скалистой расщелины уносил
слова и она не воспринимая смысла его слов, делала шажочек за шажочком
к этим деревьям, чтоб зайти в их жидкую тень.
Нет к нему она не собиралась подходить и места этого не знала, но
почувствовав свежесть ветра, поняла от куда эта свежесть взялась.
Сердце нелюди тревожно дрогнуло, забыв обиду, думала о нём, как о нормальном
человеке.
- Избалованный, самонадеянный болван. Хоть бы не подходил так близко к краю.
Ведь можно не заметить, как сорваться вниз...
Отец Зейнаб тоже понял откуда тянет прохладой и объяснив отцу
кривляющегося сына, чтобы позвал его вернуться. И начали вместе махая
руками звать его к себе. Но тот оставаясь на месте, продолжал махать рукой,
призывая подойти то ли отцу, то ли Зейнаб
- Иди, иди сюда, сисястая засранка. Храбришься за спиной отца.
А если носом ткну тебя в промозглую расщелину, тогда не будешь храброй.
Сдрейфишь и будешь так же смотреть, как тогда, за гаражами?..
Он взялся для устойчивости за ветку дерева и сделал пол-шага назад,
заманивая обманом к себе Зейнаб...
Но она остановилась и протянув в душевном порыве руку, успела лишь
крикнуть- Вернись!
И это- вернись, как эхо повторилось от двух отцов...
- Ну как же сейчас, разбежался!..
Стараясь заманить Зейнаб, он повернул немного голову, заглядывая в обрыв
надеясь, что она об этой ловушке не догадывается.
Но расчёт оказался немного не верным...
Дёрнул рукой, держащую ветку, послышался хруст и он почувствовал, как
чернота глубокой расщелины стала стремительно приближаться к его глазам...
*********
Потом пришёл полицейский и другие люди. Запротоколировали случай и отец
вернулся домой уже без сына.
А ведь могли бы по самоуверенности погибшего, оба отца вернуться
без своих детей...
Вот так хрупкая ветка оказалась рукой правосудия.
Жестокой или - нет, не нам судить.
А тому, кто смотрел в глаза насильника, умоляя пощадить...