Тяжёлые роды были у Рады, очень тяжёлые. Девка двое суток криком кричала, на время затихая, после колдовских отваров повитухи.
- Если она умрёт, то и тебе не жить,- рычал князь, появлясь в дверях шатра, и тут же исчезая, не в силах смотреть на мучения своей жены.
Старая повитуха, слышавшая на своем веку не одну такую угрозу, лишь гневно сверкнула глазами, продолжая массировать живот роженице, шепча какое-то заклинание.
К утру третьего дня из шатра раздался душераздирающий крик Рады, за ним последовал еле слышный плач ребёнка.
Впавший в забытьё князь Вольдемар вскочил на ноги, и бросился к шатру. Ему преградила путь повитуха.
- Нет. Не сейчас, князь, не сейчас.
- Ты с ума сошла, старая ведьма? Прочь с дороги. Или я выпущу твои вонючие кишки.
Оттолкнув повитуху, Вольдемар ворвался в шатёр. Бесчувственная Рада лежала на кровавых тряпках, а рядом с ней....
- Неееет,- кричал Вольдемар, выбегая из шатра.
Повитуха, как каменное изваяние, сидела под дубом, перебирая в руках чётки.
- Триста лет назад, по этим землям проходил караван. Невиданные до селе звери о двух горбах везли на своих спинах странных людей. Женщины с головы до ног были закутанны в покрывала. У мужчины на головах были тюрбаны, похожие на глиняные чугунки.
Они сделали привал аккурат на этом месте.
А ночью, у одной из женщин начались роды. Такие же тяжёлые, и долгие, как у твоей Рады, князь. Женщина умерла, разродившись не то человеком, не то зверем.
Не человеческий крик эхом разнёсся по окрестностям, когда в ночи караван тронулся с места.
А по утру под дубом нашли тело женщины, разрубленные на четыре части. А рядом с ней двухголового уродца, который ещё дышал, и издавал не то писк, не то плач.
Женщину схоронили, а уродца.... Уродца забрала старуха, жившая на границе леса,- окончила свой рассказ повитуха.
Вольдемар, до этого слушавший с опущенной головой, поднял глаза, в которых стояли боль и страх.
- Что стало с тем уродцем дальше?- спросил он.
- Да кто ж его знает, князь. Кто ж его знает. Но раз в сто лет в этих местах рождаются чудовища о двух головах,- ответила повитуха, глядя прямо в глаза князю.
До самого вечера Вольдемар не выходил из шатра, из которого не доносилось ни звука.
В полночь он велел выкопать большую яму, и бросить в неё Раду, и двухголовое чудовище, издающее не то писк, не то плач.
С тех пор в этих местах каждое полнолуние слышится не то вой, не то плач, продолжающийся до самого утра.
Много раз рядом с этим местом строили дома. Но он никому не даёт здесь жить. Охраняет её покой.
Дед Федот окончил свой рассказ, посмотрев на притихших слушателей.
- И ты хочешь сказать, что наш дом стоит на том месте?- недоверчиво спросила Таня.
- А на каком же? Вон и пень от дуба, который не досуг было выкорчевать, или....он не позволил.
- Ой Федот, ой сказочник,- засмеялась Манька.
- Ага, дед, застращал тут всех своими выдумками. Чудища двухголовые, князья. Чай не в средневековье живём,- покачала головой Таня, снимая с верёвки высохшее бельё.
- Попомните мои слова. Не даст он нам житья, как пить дать, не даст,- проворчал Федот, поднимаясь с лавки.
Продолжение следует...